Дмитрий Быков - Особое мнение - 2021-11-15
С.Крючков
―
19 часов и 7 минут в российской столице. Меня зовут Станислав Крючков. И на «Эхо Москвы» со своим особым мнением писатель и журналист Дмитрий Быков. Дмитрий Львович, приветствую вас!
Д.Быков
―
Здравствуйте, друзья! Здравствуйте, Стас!
С.Крючков
―
Идет трансляция на основном канале «Эхо Москвы» в YouTube, на площадке Яндекс.Дзен. Можете к нам присоединяться. Наши формы связи, привязанные к номеру СМС: +7 985 970 45 45.Дмитрий Львович, в предыдущую встречу, когда мне посчастливилось здесь сидеть, мы говорили о визите гопников в офис правозащитной организации «Мемориал», признанной у нас иностранным агентом, а теперь и вовсе угроза ликвидации. В Кремле говорят: давние программы о организации с соблюдением российских законов. Тут ученые академики из «1 июля» сегодня выступили массово в поддержку, артисты, писательское сообщество, Ельцин Центр. Это каток, который куда катится и, собственно говоря, где станция назначения?
Д.Быков
―
Я тогда же в ту нашу встречу говорил, что некоторая избыточная наглядность российской истории диктуется божьим стремлением до конца скомпрометировать тот тренд, который сейчас у власти, тренд, условно говоря, национально-изоляционистский. И вот смотрите, какая любопытная вещь. У Чаадаева есть прекрасная мысль: «У нас нет истории — у нас только география». В некотором смысле борьба истории с географией, такая «История с географией», как называется классический рассказ, — это главный тренд российского мировоззрения.Истории у нас по-прежнему нет, в том смысле, что это катание по кругу. Но география именно на фоне преследования «Мемориала», она приобрела особенный смысл. Предложение Сергей Шойгу сделать экзамен по географии обязательным при поступлении в вузы. Это и планы расширить российскую географию за счет Беларуси, а НРЗБ 24 году говорят уже совершенно открыто. Это и новые меры по поддержке ДНР, ЛНР, их гуманитарной поддержке. Они не признаны никакими враждебными организациями, их можно упоминать.
Д.Быков: В некотором смысле борьба истории с географией — это главный тренд российского мировоззрения
Так вот «Мемориал», признанный иностранным агентом, — это именно люди, пишущие и историю, причем, в том числе, историю современности. И в России история — вот эту формулу я дарю всем желающим — это наука о цене географии. Это наука о цене суверенитета, о цене территориального расширения, о цене первенства географического безусловного. И вот об этой цене предлагается забыть.
История — это вообще наука о цене, о том, сколькими жизнями заплачены за те или иные реформы, прибавления земель, войны и так далее. «Мемориал», признанный иностранным агентом — это наука о цене. О цене всего происходящего нам предложено забыть.
С.Крючков
―
А это цена с гипотетическим возможным расширением географии вне присутствия «Мемориала», признанного иностранным агентом, она будет возрастать?
Д.Быков
―
То, что она возрастает, это сейчас уже совершенно очевидно. И вообще цена путинизма для России, она уже оказалась огромной, и будет расти с каждым днем его пребывания у власти, это естественно. Но, понимаете, какая вещь, это ведь касается не только конкретных территорий, которых мы всех сердцем ожидаем к 24-му году, это касается вообще представления о географии как самоценности. Для России самое главное — это не нравственные ценности, которые концентрированы в историю. История ведь является рефлексированием на тему моральных ценностей. Таких в сегодняшней России нет. География — это триумф грубых, простых данностей, цифр: площадь, количество поддерживающего вас населения; деньги, которые вы вбрасываете в те или иные области. Это грубые вещи, которые можно потрогать руками, условно говоря, базис и надстройка.В России всегда значение придавалось только базиса. Именно поэтому надстройка его всегда его обрушивала. Как это происходит в 17-м году, так это до этого происходило при Иване Грозном неоднократно. Игнорировать нравственные ценности нельзя, они мстят. Именно поэтому приходится отменять опричнину, которая оказывается неэффективной. Именно поэтому приходится давать послабления во время реформ — крепостное право отменять. То есть становится ясно, что география, то есть количество данностей, оно неэффективно.
Помните, когда Сталину сказали, что папа римский его не одобряет, он сказал: «А сколько дивизий у папы римского?» А папа римский ответил очень вежливо: «С моими дивизиями, сын мой Иосиф встретится там». Это верно, на небесах он их увидит. Игнорировать небеса, помня только о географии — это очень плохая тактика.
С.Крючков
―
Скажите, они не столкнуться с тем, что базис существенно просядет с такой секвестированной надстройкой, и накроет их медным тазом по большому счету?
Д.Быков
―
По крайней мере, всегда бывало такой. Давайте учитывать, что довольно сильно меняется все-таки качество населения. Сегодня оно почти идеально для власти, разумеется. Оно доведено до такого состояния, когда любые попытка сопротивления рассматривают как предательство. Это верно, потому что говорят: «Да, вы можете сопротивляться и, может быть, даже за вами есть определенная правота, если не моральная, но юридическая». Проблема в том, что если соблюдать вашу правоту, то наше государство, стоящее на глобальной неправде, может вообще обрушится. Неужели вы этого хотите? Неужели вы хотите, чтобы ваша мать — естественная аналогия между Родиной и матерью — чтобы ваша мать опять была втоптана в грязь. Никого не волнует, что мать сейчас в состоянии близком к клиническому склерозу, потому что она сама себе пытается обрубить палец, признав его иностранным агентом.«Мемориал», признанный иностранным агентом — это палец, признанный иностранным агентом. У нас пытаются обрубить воспоминания обо всем, в том числе, о дне вчерашнем, я уж не говорю про сталинские репрессии. Вот мать находится в чудовищном состоянии деменции, сопровождаемой безумной патологической жадностью. Взять больше, захапать больше, отравить вокруг себя больше. Но это ведь комплекс поведения старика. Но вместо того, чтобы попытаться мать вылечить и как-то ей объяснить происходящее, нам говорят: «Любое вмешательство в жизнь, здоровье и психику матери приведет к ее катастрофе». Может быть, сегодня это, действительно, так.
С.Крючков
―
Для старика такая опция навести порядок, не допустить пыток, избирательного правосудия, она в принципе не предусматривается?
Д.Быков: Важно понять другое: по каким критериям человек становится антипрививочником?
Д.Быков
―
Старик под порядком понимает: чтобы вся себя его уважала и не рыпалась. То есть для старика понятие о порядке, оно кладбищенское, в общем: никто особо не голосует, никто не возражает и, более того, все счастливы, потому что никто не говорит о несчастье. Вот недавний юбиляр Достоевский в своем пророческом фантастическом рассказе «Бобок» показал состояние умов на кладбище. На кладбище покойники заняты главным образом тем, что они пытаются доспорить старые споры. Вот именно этим занята все современная российская культура, политика. Она спорит о том, из-за чего имело смысл ломать копья в 40-е годы 19-го столетия. Сейчас это далеко не актуально.Но этот «Бобок», действительно, распространился очень широко. И можно сказать, что вся современная культура хором лепечет: «Бобок! Бобок! Бобок!» Нельзя сказать, кстати говоря, что где-то сильно лучше обстоят дела. Но нас же не касаются все эти западные проблемы. «Они погибнут, а мы будем в раю». Дело в том, что у нас самих все не очень хорошо.
М.Курников
―
Вместе с памятью нынешняя власть ведь по большому счету пытается писать в свои лекала эту фигуру русского писателя Достоевского. Вот эта сентенция Путина по поводу либерализма, с которой нас ознакомили накануне…
Д.Быков
―
Не любил либералов, да. Достоевский, действительно, не любил либералов. Но надо сказать, что государственников он не любил еще больше. Потому что именно Достоевским создал чудовищный в своем масштабе и в своей перспективной губительности образ Великого инквизитора. Конечно, великая инквизиция, которая занимается выпалыванием любых свежих ростков на духовном поле — это знак того, что «Братьях Карамазовых» Достоевский потихоньку отходит от партии Константиновского дворца. Я уж не говорю о том, что там появляется страшный образ нынешней РПЦ — старец Ферапонт, который противопоставлен Зосиме, его духовному и радостному христианству — противопоставлено христианство запрета, христианство насилия и патологического страха перед новизной. Вот Ферапонт — это такой тотальный антиваксер, если бы его можно было представить тогда. Он боится всего современно, живет по древним правилам, носит вериги, ненавидит новизну.
С.Крючков
―
О вариантах запретов и свобод продолжим после небольшой паузы.РЕКЛАМА
С.Крючков
―
«Особое мнение» писателя Дмитрия Быкова. У нас тут QR-коды облекут в законы. Будет QR-код в законе. Для определенной группы это уже становится, видимо, инструментом политической борьбы. Коммунисты объявляют, что не поддержат, эсеры говорят, что будут голосовать против. А, на ваш взгляд, само по себе без разговоров о политической борьбы введение практики такого допуска администрирования через QR –коды — это действенный инструмент, вот в той ситуации, в которой мы в коронавирусную эпоху оказались?
Д.Быков
―
Но, понимаете, вопрос: это инструмент чего? Если это инструмент сохранения безопасности, то благо QR –коды. Но проблема в другом, в том, что в скором времени в России в России нельзя будет ни въехать в страну, не выехать из страны, не имея QR-код. Вот, кстати, в этой связи у меня болезненный вопрос. Я одним из первых привился «Спутником», когда это стало можно. Впоследствии, выехав на Украину, привился «Пфайзером», а сейчас, приехав в США, выждав 3 месяца, привился «Модерной». Но ни Pfizer, ни Moderna в России не признаны. И вот вопрос. Вот я в декабре возвращаюсь. Как мне быть? Прививаться «Спутником» еще раз мне нельзя, потому что это будет уже полная эксплуатация собственного иммунитета. А Moderna не действует. Будет ли действовать QR –код, выданный вот от этой вакцины, которую во всем мире признают очень качественной?И еще один вопрос. Понимаете, ведь любая страна использует новости так, как это соответствует ее тенденции. Тенденция определяет то, как вы будете пользоваться QR –кодом. И сейчас тенденция — это всех запереть. В рамках мировоззрения, в рамках квартиры. И, конечно, как бы ни был сам по себе полезен или необходим QR –код, он будет использоваться лишний раз для ограничения ваших свобод, для тотального контроля всего, что вы делаете и для угрозы в случае чего новых репрессивных мер. — А за что вы меня сажаете? — А вы на улицу вышли без QR –кода. Так что сейчас в России ни одной благотворной меры безусловно не готовят. Нельзя не принять без того, чтобы она немедленно не была использована для репрессий.
М.Курников
―
Если мы вынесем репрессивную составляющую за скобки и допустим, что власть ставит себе такую задачу — достичь коллективного иммунитета как Голикова обещает вот 80% у нас будет, — то это, в конечном счете, поставит нас… власти, прежде всего, перед необходимостью отчитаться, произошло или нет. Но мы помним, что однажды уже у нас ковид был побежден. Однажды уже коллективный иммунитет нам был обещан и так дальше. Что с этим?
Д.Быков
―
Делать с этим то, что коллективный иммунитет возникает — простите меня, я понимаю, что это не имеет отношения к медицине — там, где есть коллектив. Это очень, как ни странно, зависит от отношения коллектива. В стране, где есть инстинкты взаимопомощи, взаимосвязи, где хорошо развиты горизонтальные связи, там коллективный иммунитет может появиться, потому что Толстой в свое время назвал коллективный иммунитет скрытой теплотой патриотизма. Вот эта скрытая волна патриотизма, безусловно, необходима.
Д.Быков: Тенденция определяет то, как вы будете пользоваться QR–кодом. И сейчас тенденция — это всех запереть
А там, где каждый каждого ненавидит, где каждый каждому личный враг, какого коллективного иммунитета вы хотите? Там, где все друг друга топят, боятся, ненавидят, стучат как НРЗБ или обвиняют в иноагентстве, как с «Мемориалом», признанным иностранным агентом, — здесь коллективный иммунитет маловероятен. Для коллективного иммунитета нужны связи.
С.Крючков
―
Коль скоро уж мы перешли к разговору о короне, вот скажите, на ваш взгляд, антипрививочники и те самые недовольные кодом — это в какой-то степени пересекающиеся логические объемы, на ваш взгляд?
Д.Быков
―
Пересекающиеся, безусловно. Но тут важно понять другое: по каким критериям человек становится антипрививочником? Вот я в недавнем своем докладе, который некоторого шума наделал, и мне это очень приятно, — он как раз посвящен теме новых культурных разломов. Мы не всегда можем сказать, по какому критерию человек сегодня становится ваксером или антиваксером. Но любопытно, что эти сообщества, например, почти полностью совпадают с сообществом трампистов и антитрампистов. Трамписты в основе своей антиваксеры. Почему? Может быть, потому, что они считают свой организм таким совершенством, что любое медицинское вмешательство — вмешательство прогресса в него они рассматривают как оскорбление своих чувств. А, может быть, потому, что они вообще не доверяют прогрессу, медицине, науке и всем эти вещам, которые при деле ведут к построению справедливого общества. Но, так или иначе, эта связь есть, сколько бы любители романа «Бесы» ее не отрицали. Наука помогает нам строить справедливое общество. Ненависть к науке — это ненависть к справедливости. Наука — это рационально. Культы иррационального всегда приводят к фашизму. А рациональное этому противостоит.Вот как раз культ иррационального господствует в сегодняшней России. Я так хочу, и потому я прав. Это моя духовность. Закон мне не писан, мораль я отрицаю, чужое мнение для меня ничего не значит. Поэтому ничего не поделаешь, сегодня Россия — страна-антиваксер. Именно поэтому коллективный иммунитет в ней достигается с таким трудом.
Д.Быков: Загнать оппозицию в подполье — это верный как раз шанс получить бесовщину
М.Курников
―
Еще немного репрессивный блок с другого боку хочу осветить с вашей помощью. Тут система ФСИН раз за разом прокалывается. И те, кто ее защищает, кто защищает потенциальных клиентов этой системы признает, как адвоката Павлова, иностранным агентом. Те, кто сообщают об этом, как Осечкин, во второй раз объявляют в розыск. Те, кто пишет об этом как издатель признанной иноагентом «Медиазоны» и сам в личном качестве иностранный агент Петр Верзилов, тоже объявляют в розыск. Строго говоря, мы довольно близки к ситуации, когда будет полная стерильность достигнута. Это так?
Д.Быков
―
Как вы понимаете, полной стерильности достигнуть нельзя. Когда у Тютчева в последние дни его катетером отводили мочу и спросили о его ощущениях, он сказал: «Это как клевета: что-нибудь всегда остается». Что-нибудь всегда остается. Просто оно выйдет на другие уровни — на уровень все более незаметный, все более законспирированный. Загнать оппозицию в подполье — это верный как раз шанс получить бесовщину. Достоевский же в «Бесах» подробно показал влияние психологии подполья на революционный радикализм. Шигалев или Верховенский — это все люди подполья, подпольные типы. Именно Достоевский как никто отчаянно разоблачал психологию подполья. Россия — подпольная страна. И никакого абсолютно оскорбления в этом нет, потому что по Достоевского подполье — это подсознание. Вытеснить из сознания все, что сколько-нибудь способно отравить радость. Это главная задача российских властей. Они забывают о том, что в подполье оппозиция превращается в революцию. И это очень неприятный процесс.
С.Крючков
―
В бытовом смысле вот этот мир, в котором в сфере сознательного остается то, что Путин называет либерализмом, путинская такая версия. Есть свобода мысли, свобода поиска решения, то, что у нас все было и есть, как он говорит. Но только никогда и нигде об этом не будет сказано. Это я правильно понимаю нашего гаранта?
Д.Быков
―
Да, это вы совершенно правы. Загнать в подсознание. Но нельзя забывать о том, что подсознание взрывается, когда в него загнано слишком много. И в подсознании у современного россиянина, прежде всего, живет страх будущего. А это очень опасная вещь, потому что страх будущего и апология прошлого приводит к тому, что вы с ужасом начинаете воспринимать любые перемены, что у вас панический страх вызывает любое гражданское общество. Я уже не говорю о том, что идея личной ответственности, личного выбора начинает вас очень пугать, что вы будете отвечать за свое будущее. Нельзя построить страну, в которой табуирована тема будущего. Вы хотите иначе? Значит, будет никак. Либо по нашему, либо никак.
С.Крючков
―
Коль скоро мы в терминах психоанализа немножко заговорили, а этот разговор о лакействе, который завел Путин, говоря о либерализме, свойственном определенному сегменту, на его взгляд, российской политической элиты или околополитической, которая борется за власть, — это стратегия переноса? Он выдает какие-то свои страхи за чужое или это, действительно, это есть в русской жизни?
Д.Быков
―
Да нет, ему просто подготовили справку по «Братьям Карамазовым», а там символом лакейства является Смердяков, такая новая эволюция Видоплясова, который, действительно, говорит: «Если бы нас французы завоевали, то было был хорошо: умная нация подчинила себе весьма глупую-с». Это цитата из Достоевского, это не я говорю, а то у нас любят монтировать.
Д.Быков: Нельзя построить страну, в которой табуирована тема будущего
Так вот лакейство в понимании Достоевского — это культ пользы. Так полезней, поэтому надо сделать так. Он враг идеи пользы. Он считает, что «своеволие моей левой ноги, — и это правда, кстати, — гораздо выше любой прагматики». Что преступления совершаются не ради пользы, а по идеологическим мотивам или потому что «я так хочу». И вообще никакая прагматика не опровергает свободной человеческой воли. Это, по-своему совершенно справедливо. Но ведь нельзя забывать того, что существует лакейство служения государству, по-своему тоже совершенно чудовищно прагматичное. Нужен этот столп лакейской психологии — психологии пользы, целого кафтана, нужен абсолютно лояльный человек вполне государству. Достоевский боролся с тем, что ему представлялось самым опасным. Потому что опасность государственной бесовщины была общим местом, поэтому он заговорили о бесовщине революционной, но это не отменяет бесовщину государственную.
С.Крючков
―
Вернемся в эту студию после новостей с писателем Дмитрием Быковым.НОВОСТИ
С.Крючков
―
Меня зовут Станислав Крючков. И это «Особое мнение» писателя и журналиста Дмитрия Быкова. Дмитрий Львович, аккурат через недельку после согласования так называемых программ по интеграции Путина и Лукашенко тут разразилось нечто на границах Беларуси с Польшей и с Литвой. Ну, с Евросоюзом, в целом, скажем. Вы для себя разобрались, с чем в данном конкретном случае имеем дело?
Д.Быков
―
Для того, чтобы в этом разобраться, там нужно как минимум присутствовать. Я считаю, что сейчас задача каждого серьезного журналиста — это по мере сил с той или иной стороны — и с польской и с белорусской — поникнуть в это место и смотреть, что там происходит. Тем более, что, насколько я знаю, по крайней мере, польская сторона журналистам особенно препятствий не чинит. Если это не так, надо уметь обходить эти препятствия. Это тема, которая нуждается в долгом компетентном расследовании.
М.Курников
―
То есть не предмет вашего текущего внимания.
Д.Быков: Сегодня Россия — страна-антиваксер, поэтому коллективный иммунитет в ней достигается с таким трудом
Д.Быков
―
Далеко не так. У меня есть свои домыслы. Озвучивать их я не будут, потому что и так весь интернет полон домыслов о том, виновата Россия, не виновата Россия, нужно это Лукашенко, не нужно это Лукашенко. Это сфера пикейных жилетов. Мне кажется, здесь надо ехать к конкретным беженцам, разговаривать с ними, как они туда попали и чего добиваются.
М.Курников
―
Понимаю. К новостям минувшей недели, которые все-таки важны, потому что цепляет ум. Чанышева. История с соратницей Навального из Уфы, которую поместили под арест, зная о том, что женщина…
Д.Быков
―
На 15-й неделе. Понимаете, во время Большого террора из женщин сапогами детей выбивали, как случилось с Ольгой Берггольц, у которой был выкидыш и как случилось с Ольгой Ивинской, которая тоже была арестована, бучи беременной от Пастернака на 4-м месяце. Ну ,о чем здесь говорить? У нас такой опыт был. Ничего принципиально нового в этом нет. Во всяком случае, надеяться на то, что сработает эрэфовский закон о недопустимости помещения беременных женщин в камеру, на это надежды нет. Закон — это понятие, во-первых, трансформируемое, во-вторых, его можно задним числом теперь изменить, как мы уже много раз наблюдали. И, в-третьих, мы уже можем сформулировать главный закон этой эпохи: Если вы состоите хоть в какой-то, сколько-нибудь организованной группе людей, противостоящих режиму, — для вас закона нет, с вами можно сделать всё.
С.Крючков
―
Но ведь власть долгое время, во всяком случае, демонстрировала внешне, что действует с оглядкой на свой ядерный электорат. По-другому считываться история с давлением на женщину в той ситуации, в которой она есть, даже этим ядерным электоратом не может. Они столкнутся в конечном счете с этим.
Д.Быков: Цена путинизма для России оказалась огромной, и будет расти с каждым днем его пребывания у власти
Д.Быков
―
А как вам сказать. Поведение ядерного электората непредсказуемо. Он озлобляется очень сильно, а почему озлобляется, не понимают. Безусловно, у него становится меньше денег, у него отсутствует будущее. Он сталкивается с демонстративным пренебрежением его интересами. Это вызывает патологическую злобу. Эту злобу канализируют, говоря: «Это все враги режима». Так что наивно думать, что люди, у которых процент домашнего насилия в последние годы просто зашкаливает, особенно пьяного домашнего насилия, — что эти люди будут защищать интересы беременных женщин. Ну, о чем вы говорите!
С.Крючков
―
То есть любой негатив нынешний режим может кооптировать в свою пользу по большому счету?
Д.Быков
―
Да не просто кооптировать в свою пользу. Именно сейчас нарастание этого негатива, этой злобы бешеной можно канализировать в войну. Говорить о том, что Украина во всем виновата, что Беларусь надо присоединить, чтобы снять ее проблемы, а то они там распустились. Ну, понятно же, что батька пересидел, распустил. Надо отдать их Путину, и Путин сделает им хорошо.Сейчас территориальная экспансия и внутреннее избиение будут одобрены огромной массой людей, потому что эти люди фрустрированы, а эта фрустрация не находит никакого другого выхода. Поэтому самый прямой ответ на массовые аресты — это требование присоединения ДНР и ЛНР. Вот мы их присоединим — и у нас настанет рай.
С.Крючков
―
Не будет же мир смотреть на это безучастно. Потому что это общепризнанная украинская территория. Вот МИД Украины призывает ЕС принять меры по сдерживанию России от агрессивных действий. В НАТО следят. В Вильнюсе сегодня говорят, что ситуация на границе…
Д.Быков
―
Понимаете, Стас, вот перефразируя Чехова, между смотреть безучастно и принимать меры лежит огромное поле. Они не смотрят безучастно. Они выражают негодование. Можно это негодование выражать бесконечно долго. Но не будем же мы с вами призывать зарубежные страны к вмешательству в российские внутренние дела, правильно? Мы не можем этого делать — призывать к каким-то санкциям против нашей Родины, нашей нежной, любимой, единственной, березовой Родины. Мы можем призывать к санкциям против нее?
С.Крючков
―
Ни в коем разе.
Д.Быков: Надо ехать к конкретным беженцам, разговаривать с ними, как они туда попали и чего добиваются
Д.Быков
―
Не можем и никогда не будем этого делать. Это может придти только в бесконечно преступную, больную голову. Поэтому пусть они возмущаются, пусть негодуют, а мы будем слушать, да есть. Мы будем делать все что угодно. Вот у меня в одном романе (грех себя цитировать) сказано: «Ваше всемогущество определяется только одним параметром: количеством людей, которые могут вас остановить». Сегодняшнюю Россию остановить не может никто ни внутри, ни извне. Она может делать, все что угодно: арестовывать беременных, публично сжигать протестантов, отнимать деньги, арестовывать квартиры, расстреливать за отсутствие QR –кода (а почему расстреливать? А можно вешать). То есть любые формы уничтожения любы оппонентов. Это будет только приветствоваться и пониматься.Да, честно говоря, в Европе же всегда будет гениальная отмазка: Если они не возражают, значит, им нравится. НРЗБ.
С.Крючков
―
Есть какая-то красная линия для режима? Ну, хорошо, Украина не член НАТО. Даже граница между Нарвой и Ивангородом тоже…
Д.Быков
―
Условных границ во время ядерной эпохи нет. Если у стране есть ядерное оружие, она может уничтожить мир в случае любого нарушения своих прав. Конечно, наша нежная березовая Родина, она не хочет этого. Это если на всех углах наступают на ее национальные интересы, что ей остается? Владимир Путин об этом 6 лет назад сказал, что мы готовы первые применить ядерное оружие, а вы все еще этого не поняли. Нет, никаких граница, никаких красных черт доньев нету ни в какой области.
С.Крючков
―
Задним умом, может быть, поняли, но вот так признаваться себе в этом многие, видимо, не хотят.
Д.Быков
―
Нет, никаких границ нет. Более того, мы наблюдаем такое, иногда просто вызывающее у меня восторг какой-то эстетический, совершенно открытое глумление. И это глумление выражается во всем — от позы во время публичных интервью до риторики, которая становится более жесткой. Вот две вещи: нет ничего, что могло бы заставить современную Европу и даже Америку как-то активно действовать в внешнеполитическом поле — нет ничего; и нет ничего в современной России, что взывало бы протест у ядерного электората. По-моему ядерному электорату уже внушили: Или Путин какой угодно — или не будет России. Вот и всё. Так что никаких… На что я наделся, когда я говорил, что в ближайшее время мы получим поворот — я надеялся на инстинкт выживания страны. Но когда страна не хочет выживать, у нее границ никаких нет. стремление к смерти к Танатосу, оно исключает любую заботу о себе.
С.Крючков
―
Вопрос к вам как к человеку искусства. Объявлены лауреаты премии «Поэзия», и лучшее стихотворение года — это стихотворение «Бело-красно-белый» Малиновской.
Д.Быков
―
Стихотворение Марины Малиновской.
С.Крючков
―
В этом нет никакой позы? Привязки к текущему моменту?
Д.Быков: Сегодняшнюю Россию остановить не может никто ни внутри, ни извне
Д.Быков
―
Понимаете, если прочесть это стихотворение, становится понятно, что оно именно о том, как текущие политики — НРЗБ — отравляют отношения НРЗБ. Здесь никакой символики бело-красно-белой нет, никакого лукашенковского или иного протеста нет. Это стихотворение о любви, о том, как разрушаются отношения.Я считаю, что это хорошие стихи, хотя, на мой взгляд, если бы их форма была строже, они выглядели бы музыкальней и выразительней. Но каждый пишет, как умеет. И, по-моему, Марина Малиновская хороший поэт. Хайп, который из-за этого вспыхнул и который весь обратился на секретаря премии, ее директора Виталия Пуханова — уж он-то здесь ни сном, ни духом к результатам этого голосования, — он лишний раз показывает степень напряжения в обществе и лишний раз показывает, что гнев народный обращается сейчас уже абсолютно на что угодно, на любое высказывание хоть чуть-чуть отличающееся. Ну, а дальше будут, как всегда, истреблять вернейших.
С.Крючков
―
Седакова вообще там не вызывает сомнений, потому что авторитет. А вот критическая часть премии даже не столько в преломлении через поэзию, а вот тут разразился сетевой скандал вокруг комментария, статьи критической обозревателя «Искусство кино» Пронченко. На ваш взгляд, сегодня критика в современной России, как мы ее видим, она живет? Она вообще нужна?
Д.Быков: В современной России не жить никакому институту, а жить тотальному единомыслию, лозунгу «Чем хуже, тем лучше»
Д.Быков
―
Понимаете, скандал не вокруг Пронченко, а вокруг Зыгаря, разумеется, потому что Зыгарь ответил. Ответил, на мой взгляд, напрасно, но это меня касается очень мало. Мне не нравится стилистика, в которой пишет Пронченко. Мне очень нравится ум, талант и язвительность самой Промченко. Пронченко все время ставят в заслугу, что она очень ядовита. Я не люблю ничего ядовитого. Я люблю все доброе, мирное, березовое, нежное и так далее.Я могу сказать только одно. Сегодня находиться в контексте этой внутренней борьбы нельзя ни на чьей стороне. Ищите себе господа другие задачи, другие площадки и по возможности другие проблемы.
С.Крючков
―
Вопрос не в стране, а вопрос в самом институте критики, ему жить в современной России?
Д.Быков
―
В современной России не жить никакому институту. В современной России жить тотальному единомыслию, лозунгу «Чем хуже, тем лучше». А институты — это для тех стран, где есть надежда выжить.
С.Крючков
―
На этой позитивной ноте я благодарю писателя Дмитрия Быкова за его особое мнение. Я Станислав Крючков. Оставайтесь с нами. Кстати, на канале Дмитрия Быкова ЖЗЛ вышел диалог с Ройзманом о широкого рода вещах. Обязательно посмотрите перед этим эфиром. В 22 часа в «Разборе полета» историк Валерий Тишков. До скорых встреч. Я прощаюсь с вами, берегите себя.