Дмитрий Муратов - Особое мнение - 2021-11-12
12.11.2021
А.Плющев
―
Добрый вечер всем, кто слушает и смотрит программу «Особое мнение». Ну, правда, смотреть можно пока только одного меня, потому что пока задерживается главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов, который должен был быть в студии, но пока он у нас, слава богу, есть по телефону – спасибо изобретателям этого чудного устройства. Дмитрий Андреевич, добрый вечер. Алло, слышит ли нас Дмитрий Муратов? Мы его, главное, не слышим. Ну давайте попробуем ещё раз с ним соединиться. Только поблагодарил создателя устройства – а оно возьми да подведи! Как с этим бороться? Совершенно меня. Напомню, что смотреть меня пока можно на YouTube-канале «Эха Москвы». Там уже есть миллион подписчиков – становитесь миллион-первым, миллион-стотысячным.
Д.Муратов
―
Добрый вечер. Саша, это вы, да?
А.Плющев
―
Это я.
Д.Муратов
―
Простите, пожалуйста, я у всех прошу прощения – но мы едем час двадцать семь от Чистых прудов, стоим сейчас возле Кремля.
А.Плющев
―
Понимаю, я уже поблагодарил московские власти за отлично организованный трафик. Мы можем продолжать спокойно по телефону – слава богу, есть это изобретение. Я бы вот с чего хотел начать – вы не так давно на Валдае разговаривали с президентом Путиным и говорили про иноагентов там и про то, что закон этот необходимо менять и так далее, Путин обещал посмотреть и всё прочее. Самое интересное – пару недель или, может быть, три недели не было никаких внесений, пополнений в этот самый реестр, но потом началось после вот нерабочих дней – получается, каток этот не удалось остановить?
Д.Муратов
―
Пять плюс «Мемориал», ударно наверстали.
А.Плющев
―
Вы как это расцениваете? Это Путин вас подвёл, ввёл в заблуждение своим обещанием что-то пересмотреть? Путина подвели? Может, другие какие-то варианты?
Д.Муратов
―
Не знаю, что думает Путин и не знаю, кто его подвёл. Я смотрю просто за реальной картиной, а она такова: после того, как сначала Кремль устами Дмитрия Пескова высказался о том, что мы должны заново посмотреть на этот закон, после письма независимых профсоюзов, созданных господином Хейфицем и всячески поддержанном нами, и после того, как состоялся диалог на Валдае между президентом страны и главным редактором «Новой газеты» было сказано, что в рабочем порядке будет создана некая группа, группа посмотрит, что можно сделать, какие изменения будут внесены. Насколько известно мне, с 21 октября до 12 ноября, можно говорить про три недели – никакая группа не создана, в Комитете по массовой информации и чему-то ещё Госдумы никаких предложений не поступало, всё это, на мой взгляд, спущено под откос.
А.Плющев
―
Я и хочу понять – это как бы исполнители подвели или Путин сказал: «Не обращайте внимания, мы тут, пару недель не трогайте их, а потом продолжайте». Как вы это как наблюдатель расцениваете?
Д.Муратов
―
Не знаю, как думают в Кремле, что думает Путин, не знаю, что ему докладывают – мне это неведомо. Я отвечаю за то, что мне говорили, что будет создана рабочая группа – её нет.
А.Плющев
―
Если бы я давно вас не знал, не считал, что вы главный редактор «Новой Газеты», нобелевский лауреат и всё прочее, человек, который уже давным-давно в российской политике, общественно-политической жизни и журналистской – я бы, наверное, отстал. Но я не отстану, потому что вы в ней очень давно, вы наблюдаете за ней невероятно давно, и я уверен, что у вас есть сформировавшиеся выводы по этому поводу.
Д.Муратов
―
Нет, выводов нету, хоть убейте. Ну я не политик, слава богу, я газетчик, и я могу сказать только одно: мы наблюдаем за фактами, разъединяя их с вымыслами, это такая принципиальная работа. Так вот: про вымыслы ничего не знаю, а по факту так. Никакая рабочая группа не создана, никакие предложения не собирались, и предложение о том, чтобы собрать главных редакторов и всерьёз ещё раз всё обсудить – это предложение не принято и ни о какой встрече мне неизвестно.
А.Плющев
―
Значит ли это, что механизм обращений к Путину, вот такой, который вы опробовали впервые в новом качестве, значит ли это, что он нерабочий?
Д.Муратов
―
Вы знаете, было у каждого из нас, главных редакторов, которые бывают на встречах с президентом страны, много отрицательных и много не-отрицательных опытов. Помню, как мы обращались, например, по лечению детей со спинально-мышечной атрофией – это подействовало, и много было сделано полезных вещей. Я помню, как обращался руководитель Интерфакса Михаил Витальевич Комиссар по поводу различных послаблений для медиа, ещё в начале 2000-х годов, и были приняты соответствующие меры. То же самое делал неоднократно Алексей Алексеевич Венедиктов или Павел Николаевич Гусев. А какие-то вещи категорически и безусловно отвергались – ну, например, когда я просил исследовать историю с применением, производством и тем, кто владеет, в чьих руках находится отравляющее боевое вещество «Новичок», за этим ничего не последовало. Видимо, есть какая-то линия, где дело касается гуманизации, врачебной, медицинской помощи, хорошего отношения к людям и лошадям – там вот эти обращения к президенту страны, вполне вероятно, эффективны. Помню даже, мы обращались к президенту с тем, что в Москве нет памятника жертвам репрессий, потом был проведён конкурс, сначала это поддержал Медведев, потом поддержал вернувшийся на своё место Владимир Путин, и вот у нас на проспекте Сахарова на углу с его домом стоит прекрасный памятник жертвам сталинских репрессий. А как только дело касается политики – а, безусловно, медиа – это политика – безусловно, «Мемориал», который занимается не реабилитацией Сталина, а реабилитацией жертв сталинских репрессий, это большая политика – потому что, если вы заметили, Саша, по всей стране прыгают таксидермисты с чучелом Сталина, пытаясь навязать его практики обществу в целом. Это большая политика, и, мне кажется, когда дело касается политики, президент может быть вежлив на людях, а потом у него исчезает всякое желание что-то в своей политике менять.
А.Плющев
―
У вас спрашивает один из постоянных посетителей нашего сайта: «Изменилось ли отношение представителей власти к вам лично и к «Новой» после Нобелевки?
Д.Муратов
―
Я, честно сказать, не знаю. Не знаю, каким оно было, и не знаю, каким оно стало.
А.Плющев
―
Вы на себе некоего изменения не почувствовали?
Д.Муратов
―
Я нет, мы как работали, так и работаем. Знаю, что под нас по-прежнему ищут, выкапывают всякие кроты с васильковыми околышами выкапывают всякие вещи, есть ли у нас иностранное финансирование – могут копать сколько угодно, сдохнут – не найдут. Всё это продолжается. Продолжается давление наших сотрудников, мы сейчас эвакуируем одного из наших собственных корреспондентов из одного из южных регионов страны. Мы живём, знаете, как было у моего любимого Шварца – «Где-то рядом резали и душили, короче, шла повседневная будничная жизнь».
А.Плющев
―
Резали и душили – вы уже упомянули «Мемориал», мы должны это упомянуть. Нас обязывают, вынуждают, принуждают, я бы сказал так, упомянуть, что он признан иностранным агентом, и, соответственно, получается вот какая история – что «Мемориал» был ещё и до Путина – до того, как Путин стал президентом. Это какая-то история, которая больше Путина. Все остальные истории, связанные с иноагентством или каким-то другим преследованием – их можно оценить как меньше Путина, извините, у меня тут собственная шкала, не знаю, согласитесь вы с ней или нет – а «Мемориал» больше Путина. Это, получается, новый шаг, когда замахиваются на то, что существовало и до того, как Владимир Путин стал президентом.
Д.Муратов
―
Саша, давайте сначала я с вами не соглашусь. Давайте не президентским аршином измерять то, что происходит в медиа. Мы говорим про людей, правозащитников, про «Голос» и про «Дождь», про «Важные истории».
А.Плющев
―
Мы должны сказать, что каждый из них признан иноагентом
Д.Муратов: Те, кто говорят, что знают, что происходит в голове Путина, им нужно проверить собственную голову
Д.Муратов
―
Иноагентом, да. Так вот, ни один из этих проектов и этих людей для меня не выше и не ниже Путина. У каждого из этих людей есть своя аудитория. У Путина есть огромная аудитория, которая его поддерживает. У каждого из этих людей и медиа есть огромная аудитория, для которой они – своеобразные парламенты, они выражают их точку зрения. И для меня те люди, которые читают эти медиа, значат ничуть не меньше, чем люди, которые поддерживают президента страны. Теперь то, что касается – кто из них длиннее в своей истории. Я уверен, безусловно…
А.Плющев
―
Опять подводит нас изобретение Белла. Сейчас нормально, продолжайте
Д.Муратов
―
Я уверен, что история «Мемориала» останется длинной и застанет ещё следующее поколение. Они занимаются самым важным делом – реабилитацией, я повторяю, не Сталина, а жертв сталинских репрессий. Они занимаются актуальнейшей вещью – защитой прав человека, когда кажется, что надо заниматься прогрессом с помощью технологий – а они занимаются правами человека. Напомню, что в Осло во время вручения премии Андрею Дмитриевичу Сахарову в 75-м году его речь читала Бонер, поскольку сам Сахаров в это время был на суде над Сергеем Адамовичем Ковалёвым, не выпускали из страны. И он сказал важнейшую вещь, Сахаров, он был гений, хочу заметить, гений, в отличие от многих нынешних он был гений. Он сказал, что прогресс невозможен без фундаментального соблюдения прав человека, и добавил, что без прав человека непременно начнётся война. Если страна не уважает внутри себя права человека, то это приведёт к безусловному обострению безопасности и приводит к глобальным войнам. Это самая актуальная мысль, и «Мемориал», на мой взгляд – это абсолютно сахаровский проект. Не менее значимый, чем водородная бомба, которая защищала страну во время ядерного противостояния, не менее важная. И я считаю, что «Мемориал» - реальный продолжатель дел Сахарова. Когда сейчас на днях буквально, я знаю об этом, президент страны и мэр столицы нашли очень хорошее, замечательное место для памятника Андрею Дмитриевичу Сахарову, я вчера встречался с Мариной – внучкой Андрея Дмитриевича – хорошее, правильное место. Вот одной рукой ставится памятник Сахарову, а с другой стороны уничтожается «Мемориал». Это очень серьёзный ценностный конфликт.
А.Плющев
―
Это конфликт внутри головы Путина или нет?
Д.Муратов
―
Вы же знаете, что по степени упрямости мы с вами входим приблизительно в одну и ту же пятёрку.
А.Плющев
―
Я не сдамся.
Д.Муратов
―
Вот и правильно. Никогда, никогда, слышите, никогда не сдавайтесь. Это лично вам писал Черчилль, помните?
А.Плющев
―
Да, было дело, в каком-то из реплаев.
Д.Муратов
―
Верно. И я хочу сказать, что не знаю, что происходит в голове Путина. А те, кто говорят, что знают, что происходит в голове Путина, им нужно проверить собственную голову – это для них очень важная вещь, потому что вдруг уже настают необратимые изменения?
А.Плющев
―
Хорошо, мы продолжим с Дмитрием Муратовым меньше, чем через минуту, после рекламы.РЕКЛАМА
А.Плющев
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение», у микрофона Александр Плющев, и у нас пока по телефону Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты».
Д.Муратов
―
Извините, я еду.
А.Плющев
―
Ничего, мы так или иначе всё равно все темы обсуждаем. Я с большим удовольствием всегда читал и читаю «Новую Газету», с большим удовольствием прочитал очередной материал в «Новой Газете», посвящённой «Электронному голосованию» - «Не карусель, а барабан. Как ответственные за электронное голосование пытаются водить вас за нос» - это Андрей Заякин написал, всем хорошо известный, статья продолжает цикл публикаций «Новой Газеты», посвящённый электронному голосованию в Москве. Казалось, что это сходит на нет, но «Новая Газета» большой молодец – она это поддерживает. Хотел как раз спросить Дмитрия Муратова: вам лично те публикации, который в «Новой Газете» публикуются – убедили вас, что как минимум к электронному голосованию есть большие-большие вопросы?
Д.Муратов
―
Смотрите, это, по-моему 8-й или 9-й материал, связанный с тем, как программисты исследуют различные вопросы, которые у них возникли - по поводу того, был ли запасной блокчейн, каким образом кто голосовал, была представлена и другая точка зрения – например, господина Костырко, руководителя IT—подразделения московской мэрии, у которого были свои, достаточно содержательные аргументы. Были представлены точки зрения политиков, если программисты говорят, что они видят выгрузку определённого количества пакетов по своей схожести – и то же самое приблизительно нам говорят выкладки программистов-наблюдателей от других партий, в том числе коммунистов – то меня больше сейчас занимает во-первых, сама содержательность дискуссий, мне кажется, она важна, а во-вторых, Саша, меня занимает вот что. Вот по Шпилькину, Сергею Шпилькину, я имею в виду аналитика выборов и математика выдающегося, у нас по всей стране было приблизительно 13.7 млн голосов, которые каким-то образом оказались голосами избирателей, хотя их не было. Вброс, условно пока говорю, приближается к 14 млн голосов. У нас не исследуется фактически весь этот массив. У нас будет 16-го числа по этому поводу совещание, новую конфигурацию отдела расследований будем обсуждать. Мы, конечно, посмотрим то, что происходило в офлайне. Не только в онлайне. Существует точка зрения программистов, которые говорят: «Иначе быть не может, потому что мы здесь видим эти пакеты» - но прямых вещей, как те, с которыми мы ловили карусельщиков в Мытищах, Балашихе, на прошлых выборах – в Санкт-Петербурге, когда мы засекали их лица с видеокамер и видели, сколько бюллетеней они вкидывают. Вот эта история до сих пор с электронным голосованием не произошла, а математические сомнения – вещь очень серьёзная, меня радует высокий интеллектуальный уровень дискуссии.
А.Плющев
―
Скажите, по вашему мнению, вы говорите, что там слишком сложная история для доказательств, такая непростая система, в которой сложно что-либо доказать, сложно её просмотреть – к ней много претензий и в смысле прозрачности, и в смысле наблюдения – и в смысле многого другого, такая система, по-вашему, вообще имеет право на существование в этом виде?
Д.Муратов
―
Саша, я не знаю, насколько вы продвинутый пользователь, я про себя такого сказать не могу…
А.Плющев
―
Так себе, если честно.
Д.Муратов: Что касается ареста Чанышевой и Сергея Зуева – это избыточная жестокость
Д.Муратов
―
Поэтому я всё время обращаюсь к экспертам. Я считаю, например, что Григорий Мелконянц, созратель и руководитель «Голоса», который мы вынуждены называть иностранным агентом, компании, которая мониторит голосование по всем регионам и электронно, и в офлайновых версиях этого голосования – он не говорит, что найдена подтасовка. Он говорит, что есть сомнения. Нам же нужно, мне кажется, окончательно докопаться, поэтому дискуссии и исследования будут продолжаться.
А.Плющев
―
По мне, честно говоря, не обижайтесь ради бога…
Д.Муратов
―
Что вы, Саша, как я могу на вас обижаться.
А.Плющев
―
… выглядит как попытка уйти от ответа, потому что там же была ещё история с тем, что был огромный накат на Венедиктова, вы вставали на его защиту, и так далее.
Д.Муратов
―
И что, я вставал на защиту.
А.Плющев
―
Я не говорю, что это плохо. Я говорю, что это добавляло эмоций. Поэтому и воспринимается как уход от ответа.
Д.Муратов
―
Я не ухожу от ответа, вас не устраивает мой ответ. Вас устраивает, как мой ответ, та подсказка, которая находится в вашем вопросе.
А.Плющев
―
Ваш ответ – да или нет, вас убеждает то, что печатает ваша газета?
Д.Муратов
―
А вот ответы да или нет оставьте пацанам на пионерских утренниках. Когда дело касается сложности жизни и сложных вопросов, давайте это изучать. Мы напечатали 9 крупнейших материалов, которые, видимо, совпадают с вашей позицией, и будем продолжать изучать данный вопрос. И не надо нас делать военной коллегией Верховного суда с Никольской, 23. Этот – враг народа, а этот блокчейн фальшивый. Нет, мы будем изучать вопрос и вести состязательный процесс этого исследования, вот что мы будем делать. Больше того, я вам отвечу последнее об этом – ко мне тут, я слышу, много претензий, и прекрасно. К газете нет претензий, а ко мне есть. Это прекрасно, хуже – когда наоборот, к газете есть, а ко мне нет.
А.Плющев
―
Программа наша называется «Особое мнение». У вас мнение довольно…
Д.Муратов
―
Это ваше особое мнение!
А.Плющев
―
У вас оно довольно часто есть, Дмитрий Андреевич, по разным другим вопросам, а по некоторым вы предпочитаете уходить от ответа, что я и фиксирую.
Д.Муратов
―
Это вам кажется, что я ухожу от ответа, я не нашёл этого ответа, я нахожусь в поисках, у меня впереди много времени. И прекрасные профессионалы. А вам хочется это самое – скажите, да или нет, рукопожатный или не рукопожатный? Хватит играть в эту чушь фейсбучную!
А.Плющев
―
А чем плохо определиться?
Д.Муратов
―
Вы мне ответьте – не «да и нет», есть много свидетельств об одном и много - о другом, и они есть. Вот мы и разбираемся с этим. А то, что у нас есть точка зрения, что не всё ладно в датском королевстве – да, она у нас господствует.
А.Плющев
―
Хорошо, здесь хотя бы мы нашли почву, чтобы согласиться. Напоминаю, у нас Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой Газеты», мы продолжим через 4 минуты после новостей и рекламы.
Д.Муратов
―
А я подъезжаю прямо.
А.Плющев
―
Я хотел выразить надежду, что мы увидим в студии Дмитрия Муратова.
Д.Муратов
―
А я увижу, Саша, ваше лицо.
А.Плющев
―
Отлично, и я тоже. Поехали.НОВОСТИ.
А.Плющев
―
Загадочная история, мы сами не знаем, где находится Дмитрий Муратов, мы с ним говорили по телефону,
Д.Муратов
―
Я вхожу уже в лифт «Эха Москвы». Это похоже на фильм «День радио».
А.Плющев
―
Значит, вы должны через какое-то время пропасть из эфира – в лифте у нас не принимает сигнал. Ну ладно, я для того и сижу.
Д.Муратов
―
Через две минуты буду.
А.Плющев
―
Да, мы обсуждали материал Заякина в «Новой Газете». Я знаете хотел какую историю – ну я предупреждал, что так оно и произойдёт. Пока Дмитрий Муратов поднимается, я использую эти две минуты, чтобы рассказать вам о том, может быть, в новостях вы не совсем слышали – не хотели вы прививаться добровольно, всё равно вас заставят, потому что в России вводится федеральная система QR-кодов. Объявило об этом правительство, в том числе Татьяна Голикова. И вот что надо знать по этому поводу: до 1 февраля при отсутствии необходимых документов человек сможет предъявлять отрицательный ПЦР-тест, а вот после 1 февраля будет такая возможность только с QR-кодом или медотводом, и смогут они посещать места проведения массовых мероприятий, объекты общественного питания, торговли – либо с QR-кодом о прививке, либо подтверждающего, что человек переболел коронавирусом, либо медицинского отвода от вакцинации. Вообще на региональные власти возлагается решение об использовании QR-кодов и перечне объектов, где они потребуются – вот чтобы допустить людей. Такие нас нововведения ждут. Не хотели прививаться, вас всё равно привьют. А вот и Дмитрий Муратов.
Д.Муратов
―
Саша, привет.
А.Плющев
―
Продолжаем. Дмитрий Андреевич, продолжая тот самый разговор. У меня была галлюцинация или я видел…
Д.Муратов
―
Галлюцинация была
А.Плющев
―
Я больше чем уверен, поэтому я собственно и спрашиваю. Я видел такой текст, когда вы писали в «Новой Газете» маленький, совсем маленький текст: «Алексей Венедиктов мой друг, он честный и хороший человек, первым бросается помочь» и так далее, всё это заканчивалось «Позорно кидаться на человека, ладонь которого ещё влажна от ваших губ». Был такой текст? Его сейчас на сайте «Новой» не нахожу.
Д.Муратов: Фургалу не дают отправлять письма и не дают получать письма – почему? Потому что падла, не сознаётся
Д.Муратов
―
Есть, почему?
А.Плющев
―
С поиском что-то? Он есть?
Д.Муратов
―
Вторая галлюцинация Плющева за вечер, отлично.
А.Плющев
―
Почему вторая, первая какая была?
Д.Муратов
―
А вы сказали, какая-то была?
А.Плющев
―
Вот эта.
Д.Муратов
―
А, всё на месте, на сайте. Венедиктов по-прежнему мой друг, ладонь его по-прежнему влажна от поцелуев людей, которые его впоследствии начали сыпать. Ничего не изменилось.
А.Плющев
―
Хорошо. Значит, знаете какая история – хотел с вами обсудить. Проскочило у вас насчёт таксидермистов с чучелами Сталина.
Д.Муратов
―
Выкапывают, набивают и носятся, набитые таксидермисты.
А.Плющев
―
О них и поговорим. Просто тут коллега моя, Таня Фельгенгауэр, хорошая знакомая ваша, обратилась по поводу ареста Лилии Чанышевой. Обратилась к Москальковой, ко многим разным ответственным людям. Знаете, кто только откликнулся? Нина Астанина, сталинист из думского комитета. Знаете, из тех, за кого голосовали по «Умному голосованию».
Д.Муратов
―
Я не знаю, к кому обращалась Таня, я обязательно с ней поговорю. Я знаю, что у нас находится в Татарстане специальный корреспондент Илья Азар, от встречи с которым никому мало не бывает, поэтому мы вам в ближайшее время расскажем, что к чему – и вполне вероятно, что материал убедит…
А.Плющев
―
Вы перепутали с Башкортостаном.
Д.Муратов
―
Башкортостаном, да. А всё равно – в Татарстане или Башкортостане, от Ильи Азара всё равно мало не будет. Надеюсь, этот материал убедит людей, которые смотрят, нарушаются ли права человека – тем более, насколько я знаю, она ждёт ребёнка, если я ничего не путаю.
А.Плющев
―
Она так говорит, что да, возможно.
Д.Муратов
―
Ей-то мы будем верить?
А.Плющев
―
Знаете, с точки зрения государства пока это никак.
Д.Муратов
―
Не знаю, что такое точка зрения государства.
А.Плющев
―
Справку надо предъявить.
Д.Муратов
―
Послушайте, приедет Азар и нам всё расскажет как опытный исследователь ситуаций.
А.Плющев
―
Азару верим. Безусловно. А как вы вообще смотрите на вот эту ситуацию и …
Д.Муратов
―
Какую?
А.Плющев
―
С арестом Чанышевой и на ситуацию с арестом Зуева, они похожи, продолжают друг друга, дополняют, ничего общего и так далее?
Д.Муратов
―
Саша, вот мне кажется, что вы на самом деле сейчас правы, первый раз за это время мне кажется, что вы абсолютно правы.
А.Плющев
―
Мне нравится, что у вас есть точка зрения по поводу меня, прав я или нет – а по поводу того, правы ли ваши журналисты, у вас нет точки зрения!
Д.Муратов
―
Почему, я считаю, что мы правильно делаем, печатая исследовательские материалы об электронном голосовании – а сейчас будем ещё печатать о том, что было в офлайне. Я считаю, что это абсолютно правильно. Это наша позиция, мы исследуем вопрос. Мы исследовательская организация. Теперь что касается Чанышевой и Сергея Зуева – да, это избыточная жестокость. Эти люди не совершали преступлений против человечности, они не убийцы, не грабители, не мошенники на доверии, которые могут скрыться с награбленным –и та мера пресечения, которая в их отношении применяется, это лёгкая шаговая доступность к насилию со стороны правоохранительных, условно правоохранительных органов. Это связано вот с чем. Можно уже ничего не расследовать – когда у тебя в зоне есть швабра на 4-6 махов, да, а здесь у тебя есть камеры, где можно всё время ухудшать содержание людей, когда ты сначала сажаешь, а потом говоришь: «Признавайся, или мы лишим тебя свиданий – как Ивана Сафронова – и писем, как Ивана Сафронова». Сегодня мы напечатали интервью с Фургалом. Он не мой герой, но он человек, который находится в Лефортово, ему не дают отправлять письма и не дают получать письма – почему? Потому что падла, не сознаётся. Не сознаётся. Ему говорят – сознавайся уже, а он не сознаётся. Это уже алгоритм дела Магнитского, когда тебя требуют сознаться, ты не сознаёшься, тебя начинают гонять по камерам, всё время ухудшая качественный состав людей вокруг тебя и само содержание в этих самых камерах, тебя начинают ломать – а у тебя снаружи заложники, я должен про заложников особо сказать. У Чанышевой заложник внутри неё, на какой-то неделе своей жизни. У Сергея Зуева – я просто знаю, мы изучали вопрос, кто у него в заложниках, почему от него так требуют? Почему его после трёх операций, три операции, и сейчас он нуждается в операции на левой сонной артерии – ему сделали через подколенную вену одну из операций, ему поставили стент, он за год прошёл три операции. Нет, они его взяли и кинули в камеру. Знаете, на что рассчитывают, Саша? У него и его жены Елизаветы, я, к сожалению, не знал его семью и не знал Зуева до того, как его посадили, теперь мы вынуждены в этом глубоко разбираться. У него сын, сыну 13 лет. У сына сложный диагноз, он аутист. Он не разговаривает. У него, это хорошо известно врачам-неврологам, которые нас сейчас слушают – у него совсем особая связь с отцом. Эта связь такова, что он без него не может! Он его ищет, он не может его найти. И вот Зуев сейчас, сидя в камере, куда его посадили – якобы он сделал не те четыре ссылки в договоре на 21 миллион – эти палачи, которые его туда посадили, они знают, что он знает, что у него происходит с сыном 13-летним. Он знает, что у его жены нет даже денег нанимать адвоката, потому что они заблокировали счета. Он знает, что сын его ищет, что старые родители, для которых крайне важно знать – он вообще на свободе, он в больнице, он с врачами – или он сидит в камере? И они его ломают, на сыне 13-летнем, звать сына Глеб. Запомните все, что мальчик Глеб ждёт ректора Зуева. Это такое скотство, от которого просто надо вздрогнуть. Они перешли все грани.
Д.Муратов: Я не люблю «Умное голосование», я считаю, что голосовать надо за того, кто тебе нравится
А.Плющев
―
Спасибо вам за очень эмоциональное мнение, я действительно очень уважаю и с невероятным уважением отношусь к тому, что вы сказали. Интересно, что по этому вопросу вы чётко определяетесь, а по некоторым другим – нет.
Д.Муратов
―
Извините, я вам какой-то зачёт сдаю? У нас какой-то экзамен по лояльности Плющеву и его фейсбучному комьюнити или это моё особое мнение? Это да или нет?
А.Плющев
―
Это моя оценка вашего особого мнения.
Д.Муратов
―
Смотрите, как вы уходите от ответа.
А.Плющев: Я
―
нет, вовсе нет, тем более, что вопросы тут я задаю. Скажите, пожалуйста, я совсем недавно узнал – у вас нормально в газете относятся к членству журналистов в партиях?
Д.Муратов
―
Ну вообще нет.
А.Плющев
―
Ну вы же в «Яблоке». Вам можно?
Д.Муратов
―
Можно, я отвечу? Вы хотите сказать: «А чё ж ты билет не сдал?» Я скажу, в 2003 году, и ты это отлично знаешь, честно говоря. Но ты всё-таки задаёшь вопрос, поскольку положено задать вопрос, хотя знаешь ответ. Хорошо, тогда я отвечу слушателям. В 2003 году после отравления неизвестным боевым отравляющим веществом в тяжелейшей ситуации скончался, был убит, мой друг, депутат Госдумы, мой заместитель, председатель комиссии по противодействию коррупции Госдумы, величайший журналист-расследователь Юрий Щекочихин. С него сошла вся кожа, только на гениталиях немного осталось. Поставили какой-то ему синдром, который один на миллион – короче, он был убит. И после этого, он был членом «Яблока» и членом фракции «Яблоко», после этого долго это обсуждали, я сказал Явлинскому: «Ну хорошо, раз у Щекочихина было ко мне неоднократное пожелание, я просто его память не хочу нарушить. Я готов не вместо, не взамен, а просто в знак памяти о Щекочихине это сделать». Я это сделал, я в партии, несмотря на то, что я с очень многими вещами совсем-совсем, особенно последних трёх недель, я сильно-сильно совсем-совсем не согласен – тем не менее, да. На время избирательной кампании никакое партийное членство, безусловно, не считается – а поскольку эта кампания безусловно важная, я предупредил Григория Алексеевича и партию «Яблоко», что я не смогу стать ни доверенным лицом партии, ни кем, потому что я должен осуществлять совсем другую работу. А членский билет у меня есть, да.
А.Плющев
―
Они тут недавно своим Политбюро приняли такой вот донос на тех, кто якобы агитировал за «Умное голосование», вы как к этому относитесь?
Д.Муратов: Действует алгоритм дела Магнитского, когда тебя требуют сознаться, ты не сознаёшься, тебя начинают ломать
Д.Муратов
―
Я не люблю «Умное голосование», я считаю, что голосовать надо за того, кто тебе нравится, кто симпатичен, я точно абсолютно не собираюсь голосовать ни за одного ЛДПРовца, ни за одного коммуниста. Я собираюсь голосовать за тех, кто мне близок по их взглядам. Это моё конституционное право, я так и дальше буду делать.
А.Плющев
―
Вы не ответили на вопрос.
Д.Муратов
―
Как не ответил?
А.Плющев
―
Ну так. «Яблоко» написало донос.
Д.Муратов
―
А! Нет, я просто неправильно понял, наверное. Я считаю, то, что сделал Сергей Иваненко, попросив у Европарламента не давать премию Навальному – это вещь ужасная и непростительная.
А.Плющев
―
Это был Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой Газеты», спасибо большое.