Андрей Макаревич - Особое мнение - 2021-11-03
03.11.2021
А.Плющев
―
Добрый вечер, вас приветствует Александр Плющев, сегодня в «Особом мнении» у нас музыкант Андрей Макаревич. Андрей Вадимович, добрый вечер.
А.Макаревич
―
Привет.
А.Плющев
―
Редкий по нынешним временам случай, когда Андрей Макаревич у нас и это вдвойне радостно и приятно. Тем более что есть, о чем поговорить – бывает, Андрей Вадимович сам подкидывает темы для обсуждения. Хотел бы начать с конъюнктурной новости, поскольку сегодня мэр Собянин сказал, что не продлевают в Москве ограничения. Наверное, вы как музыкант, которого эти ограничения касаются и как владелец клуба, вы должны быть этому рады.
А.Макаревич
―
Я сам еще не успел этого услышать. С одной стороны, безусловно, я этому рад. Потому что на следующей неделе у нас пара клубных концертов намечены. С другой стороны, я все равно стопроцентной уверенности не чувствую, потому что, опираясь на опыт прошлых месяцев и лет - как отменили, так и продлят. Причем, произойдет это накануне, и ты уже ничего не успеешь сделать.
А.Плющев
―
Да, у нас нельзя быть уверенным ни в чем, даже не в условиях пандемии. А с пандемией тем более. А вообще, в принципе, вы за эти 10 дней много потеряли, как вы сами оцениваете собственные потери как музыканта и бизнесмена?
А.Макаревич
―
Я потерял то, что я проел, пропил, проездил на машине, заправляя ее, потому что не заработал ничего. Ну, могу сказать, что я два года ничего не зарабатываю практически и, в общем, живу на старых запасах. И ладно «Машина времени» живет на старых запасах, но я вижу музыкантов джазовых, которые живут гораздо беднее, для них это единственный источник дохода, и зарабатывают они меньше, и их много, и многие из них просто в жутком положении. А у них есть семьи, дети, родители.
А.Плющев
―
Тут возникает вопрос – а что делать? Допустим, одних вакцинированных пускают на концерты. Вот у вас должен был быть концерт в «Вегасе», который отменили, а это полторы тысячи людей. Вы наберете полторы тысячи вакцинированных сейчас?
А.Макаревич
―
Даже не полторы тысячи, а очевидно при 50% рассадки 750. Мне всегда казалось, что да. Я не представляю себе реальных цифр и не очень верю тем цифрам, которыми нас грузят – не знаю, насколько на самом деле у нас людей вакцинировалось, могу говорить о своем ближнем круге. При том, что у меня много знакомых, так вот два-три человека категорически этого избегают. И я не в силах их переубедить, обладая всей своей силой убеждения – невозможно.
А.Плющев
―
Это сложновато бывает. То есть, вы знаете свое окружение, которое вакцинировалось. Из них много людей болело? Сейчас говорят, что вот, вакцинированные тоже болеют и умирают, так зачем вакцинироваться.
А.Макаревич
―
Почти все болели до прививки, до вакцины. Дочь моя, живя в Америке, после «Пфайзера» болела, но в легкой форме, гораздо более легкой, чем «до» - она болела и до, и после. Но я общаюсь с врачами – во-первых, никто не умер от ковида из вакцинированных. Да, люди болеют, но болеют, как правило. В легкой форме. Или не болеют.
А.Плющев
―
Но случаи такие есть.
А.Макаревич
―
Я стараюсь слухами не пользоваться. Мне нужна информация подтвержденная.
А.Плющев
―
Те, кто отвечают за прививку говорят, что смертельные случаи есть, но крайне редки.
А.Макаревич
―
Я слышал о том, что их практически нет. К сожалению, я знаю огромное количество на сегодняшний день людей с липовыми сертификатами. Я знаю, как их приобретают и сколько это стоит, и не знаю, что с этим делать. Потому что как устроить поголовную проверку, мне себе трудно представить. Сильно сомневаюсь, что везде, где этот сертификат показывают, действительно считывают этот код и у них работает интернет. Поэтому все это очень скверно.
А.Плющев
―
Я тоже видел это заявление Гинцбурга, что можно устроить проверку, сделать анализ на то, сделал ли человек прививку, или нет. Но подумал, что у нас могут быть также липовые сертификаты липовых тестов на проверку.
А.Макаревич
―
Разумеется.
А.Плющев
―
Вы можете оценить, какой процент у нас поддельных сертификатов? Понимаю, что это будет ненаучная оценка.
А.Макаревич
―
Это тоже все не проверено, но думаю, что это каждый четвёртый.
А.Макаревич: Аппарат, который занимается зачисткой наших пространств, растет
А.Плющев
―
У меня эту цифру назвал доктор Брандт, он сказал про 25%.
А.Макаревич
―
Я считаю, что если нежелание прививаться, или назовите это как угодно, не используя грубые слова, что я делаю иногда, а вот подделка документа это уже преступление.
А.Плющев
―
Как вы думаете про нежелание прививаться – оно откуда? Я случайно, с подачи Венедиктова выяснил, что вообще бывший Советский Союз прививается плохо – и в Украине, в Молдове, в Грузии. Единственное исключение, если не считать страны Балтии, это Азербайджан. Почему люди не хотят прививаться?
А.Макаревич
―
Думаю, что это все таится в глубинах и тайнах души нашего народа. Она соткана из необъяснимых, мистических противоречий. Наши люди голосуют за власть, но не верят ей – как это объяснить? Вот это чистое свидетельство неверия власти. Вот власть нам велит – а мы не будем.
А.Плющев
―
Ну, голосовать она часто заставляет за себя. А тут вроде никто не заставляют, хотя некоторые категории к этому подталкивают.
А.Макаревич
―
На самом деле и проголосовать-то – как это, под страхом виселицы тебя заставляют?
А.Плющев
―
Ну, подталкивают.
А.Макаревич
―
Сейчас вроде тоже уже подталкивают, объясняют из каждого утюга, позже, чем надо, но все-таки пошли какие-то разъяснения, что такое вакцина, почему это надо делать, и врачи говорят, и не только власть. Но поздновато взялись – третий год пошел.
А.Плющев
―
Вакцина у нас только год в обороте и непонятно, была ли она в большом количестве, чтобы уговаривать людей. Придут, а ее и нет.
А.Макаревич
―
Надеюсь, что в это не упрется. Вообще страшно забавно. У нас все кричат: вот, нашим отечественным «шмардюком» нас хотят колоть, а был бы «Пфайзер»… А вот на Украине есть «Пфайзер», но там точно такая же картина, они и «Пфайзер» не хотят.
А.Плющев
―
Мы продолжим разговор с Андреем Макаревичем через 5 минут после рекламы.РЕКЛАМА
А.Плющев
―
Сегодня «Особое мнение» Андрея Макаревича, музыканта. Я процитирую ваш пост про не прививающихся: «Из-за упертых баранов, не желающих вакцинироваться, тысяча музыкантов переносят и отменяют концерты по три раза. Из-за них страдают музыканты, зрители и организаторы. Из-за них мы вынуждены работать в полупустых залах, из-за них закрылось, разорившись, половина ресторанов, из-за них мы постоянно пребываем в опасности заражения, от них же, из-за них мы получим вот-вот новый локдаун». Мне кажется, что та буря, которую вызвал ваш пост, вызвало одно слово, если бы его не было, резонанс был бы поменьше.
А.Макаревич
―
Наверное, не стоит называть людей грубыми словами. Хотя бы потому, что это ничего не меняет, к сожалению, они от этого лучше не делаются. У меня там много комментов, и поняли этот пост очень интересно: Макаревич хнычет и жалуется на то, что у него не стало денег из-за того что перестали ходить на его концерты. Я долго искал, где я про это написал, - не нашел. Но читают люди так. И как с ними разговаривать дальше?
А.Плющев
―
Мне интересно про самих «баранов». С одной стороны, если это люди, которые не из вашей аудитории, то вас бы и не должно это трогать ваша аудитория вакцинируется, приходит на концерты «Ковид-фри». Получается, что так или иначе вы употребили это слово к вашей аудитории.
А.Макаревич
―
Вам, наверное, очень хотелось бы, а многие себе представляю, что аудитория у любого артиста четко разделена на клеточки, на классы: эти слушают «Алису», а эти Стаса Михайлова только. С трудом представляют себе, что довольно много людей слушают и то, и другое. И ничего. В общем, края аудитории размыты, особенно если команда существует не 10, не 20 и не 30 лет, и не 40. Очень много разных людей. Они очень хотят, чтобы я думал, как они, тогда они будут любить, аплодировать. Как только оказывается, что я думаю по другому, - о, ты их предал: мы тебе верили, а ты, такой-сякой, Путину продался. Вот такое творится у людей в голове. И что с этим делать, я не знаю.
А.Плющев
―
Я видел этот ваш комментарий. Мне кажется, с обретением нами соцсетей это становится понятно однозначно. У меня, когда приходит гость, который нравится, все «лайкают» и даже неважно, что он говорит. Когда приходит гость, который не нравится, его задизлайкивают страшно.
А.Макаревич
―
И тоже не слушают.
А.Плющев
―
Конечно. Важно, чтобы он соответствовал мировоззрению, и больше ничего. Что еще из этого небольшого социологического или антропологического эксперимента, который вы провели, может быть, сами того не желая, вы вынесли? Там 470 комментариев.
А.Макаревич
―
Ну, да. В общем, удовольствия в этом мало, скажу честно. Всегда хочется себе собеседника представлять себе подобным, я же такой же, как они тоже. Вдруг оказывается, что нет. Тут вот коса на камень находит.
А.Плющев
―
Сейчас некоторые подумают, что вы ставите себя выше аудитории.
А.Макаревич
―
Я не ставлю себя выше аудитории. Просто какие-то вещи мы понимаем по-разному. С моей точки зрения, я стараюсь логично объяснить то, что считаю правильным. Когда я слышу их объяснения, у меня мурашки идут по спине.
А.Макаревич: Память о таких событиях живет сама по себе. Не надо вокруг нее излишние фанфары раздувать
А.Плющев
―
Хотел обсудить один из ваших ответов – извините, что мы так долго задерживаемся на этом посте, мне кажется, что он дает некий ключ к пониманию, или наоборот. К пониманию непонимания того, что происходит. Там был комментарий, и вы на него ответили. Был вопрос: «А кто виноват?». И вы ответили: «Путин, что ли?» И я хочу вас спросить – вы сами сказали, что сильно поздновато начали объяснять – разве нет?
А.Макаревич
―
Это правда. Но слушайте, давайте все валить на президента. Наверное, его часть вины есть в этом тоже. И конечно, надо было начинать раньше. Я глубоко убежден, что все было бы гораздо лучше, если бы он в числе первых прилюдно вакцинировался и сказал, чем именно и объяснил, почему он это делает. Вместо того он живет в каком-то стерильном бункере, в отличие от остального населения страны. И конечно, это на народ действует.
А.Плющев
―
Может быть, вы не так пристально следите за тем, что говорят власти по поводу пандемии, но у меня иногда волосы дыбом встают. Потому что они в один день могут сказать совершенно противоположные вещи. Вот только что Минздрав говорит, что вакцину «Спутник-лайт» будем колоть только для ревакцинации. Песков говорит: «Нет, будете колоть и так, и так». Почему Песков, пресс-секретарь президента это говорит? И у меня, как у человека, который не в информационном поле, возник когнитивный диссонанс: где правда? А нет никакой правды, это значит, что они все врут постоянно. Разве не так?
А.Макаревич
―
Грубо говоря, бардак присутствует. Конечно. А когда его у нас не было?
А.Плющев
―
А когда не было бардака в наших головах? Разве в Советском Союзе не было бардака в головах?
А.Макаревич
―
Если вернуться к тем же постылым прививкам, то мало кому в голову приходило вообще про какие-то чипы в голове, никто не знал, что такое чипы.
А.Плющев
―
Тогда станки были с ЧПУ.
А.Макаревич
―
Ну да. И тогда все пошли, построили и укололись. И, черт возьми, может быть, медицинские вопросы так и надо решать, но это не тема для всенародного обсуждения.
А.Плющев
―
Так вот оно, тоталитарное государство было.
А.Макаревич
―
Вот оно тоталитарное государство. Я ненавижу тоталитаризм, но очень хочется, чтобы при отсутствии тоталитаризма все-таки в головах у людей разрухи было поменьше.
А.Плющев
―
Хорошо, что вы напомнили про «Алису». Я видел, как Кинчев говорил, что они сворачивают концертную деятельность совсем, ровно по тем же причинам, которые назвали вы. Но он так оговорился, что все восприняли так, что они будут давать подпольные концерты. Конечно, это звучит очень по-рокерски и в 80-е годы звучало бы круто. Но как это воспринимать на фоне пандемии?
А.Макаревич
―
Я с ним не беседовал на эту тему, мне трудно комментировать это заявление. Но состояние его я понимаю очень хорошо. Потому что эта не та группа, которая может вдвоем приехать и «квартирник» сыграть у кого-нибудь дома. Это связано с аппаратурой, светом, звуком, арендой большого зала - затратная история. И все это сгорает в один момент, когда у тебя отменяется концерт. Потому что какие-то деньги уже потрачены, и эти деньги невозвратны. Ну, раз, два, три, десять – а дальше что делать?
А.Плющев
―
Я точно не могу ответить. У вас когда-нибудь возникала мысль сыграть подпольный концерт?
А.Макаревич
―
Мы их наигрались в 77-79 году. Мне крайне бы не хотелось возвращаться, смотреть, как себя менты ведут за дверью и не поступило ли им распоряжение все это повязать срочно. Нет. Я этого нахлебался.
А.Плющев
―
Из ваших коллег не нашел никто никакого выхода? Корпоративы же наверняка так же схлопнулись, как и обычные концерты.
А.Макаревич
―
Мы не большие специалисты по корпоративам. Мы и их играем крайне редко, просто потому что очень не любим. Так что трудно сказать.
А.Плющев
―
Прервемся мы ненадолго. Через пять минут мы с Андреем Макаревичем вернемся.НОВОСТИ
А.Плющев
―
Это «особое мнение» музыканта Андрея Макаревича. Уже все обговорили про ковид, что могли, мне кажется. Тут было еще несколько поводов - в частности, случай с депутатом Валерием Рашкиным, конечно, он имеет массу политических аспектов, но поскольку там фигурирует и убитый лось, то сразу заговорили про охоту, пользуясь случаем. Насколько я помню, вы занимаетесь подводной охотой, правда, это другой вид, что думаете об охоте надводной?
А.Макаревич
―
Я думаю, что вообще дело здесь не столько в охоте, сколько в законах вообще. У нас категорически не понимают, совершенно искренне, что такое и для чего закон. Потому что в нормальной стране закон это то, что ты не должен делать – так решила страна, в которой ты живёшь. А у нас закон - это то, что можно обойти или то, при помощи чего тебя хотят посадить. У нас не по закону, а по совести все должно быть. Ну, подумаешь, лося завалил – там полно лосей. Я не очень подробно копался в деталях, но если там действительно нашли рядом ружье, а экспертиза очень легко установит, стреляли из него, или не стреляли, то дела, конечно, у него нехороши. Я удивляюсь, что такой шум – это что, впервые у нас депутат нарушил охотничьи правила? У нас, по-моему, раз в месяц кого-то ловят – то две рыси в машине, то туры горные, то бараны.
А.Макаревич: Очень хочется, чтобы при отсутствии тоталитаризма в головах у людей разрухи было поменьше
А.Плющев
―
Еще вертолётная охота была.
А.Макаревич
―
Вертолётная охота. Начальству можно. То есть. Тоже пока не поймали. Как его там поймали и с чьей помощью, это уже вопрос десятый. Но вообще отношение такое: нет закона, ерунда все это.
А.Плющев
―
Вообще есть некоторое впечатление, что это начальство живет по несколько иным укладам.
А.Макаревич
―
Конечно.
А.Плющев
―
У него какая-то другая, параллельная жизнь. Нет?
А.Макаревич
―
Ну, конечно – боярам-то можно.
А.Плющев
―
И это не только касаемо охоты.
А.Макаревич
―
Чего угодно.
А.Плющев
―
Буквально. А вообще в принципе позиция по охоте? Многие, пользуясь случаем, сказали: вот бы ее под это дело запретить, все равно стреляют в основном одни бояре, на пропитание никому не надо зверей.
А.Макаревич
―
Применительно к нашей стране могу сказать, что от того, что запретят, картина сильно не изменится. Во-вторых, если охотники будут действительно соблюдать охотничьи правила, а их придумали не дураки во всем мире, то, в общем, это превращается во вполне нормальный вид спорта. И уж, во всяком случае, не грозит поголовному истреблению всего живого. Но если ты не любишь охоту – не ходи на нее, устрой мирную демонстрацию против охотников, если ты считаешь, что они неправы, что в мире бывает.
А.Плющев
―
У нас словосочетание «мирная демонстрация» и «устроить мирную демонстрацию»…
А.Макаревич
―
Ой, призыв? Извините.
А.Плющев
―
Нет, я не к тому. Наоборот. Я говорю, что это трудно организуемая вещь, которая чревата попаданием в околоток.
А.Макаревич
―
Ну да.
А.Плющев
―
Можно было бы попротестовать, но в основном все в соцсетях протестуют, пока можно. Кстати, о соцсетях. Был целый взрыв какого-то «оскорбизма», то и дело мы слышим о людях, которые задерживают за то, что они с голой попой сфотографировались где-то то напротив церкви, то напротив Кремля. У кого уголовное дело, у кого административное, что это? Казалось, времена «Пусси Райот», кстати, я помню, вы подписывали письмо в их защиту, хотя и не одобряли их акцию. Казалось бы, эти времена давно позади. Но нет.
А.Макаревич
―
Очень все просто. Аппарат, который занимается зачисткой наших пространств, растет. Он растет с каждым днем, с каждым днем он все больше и больше. Они хотят кушать. Им нужна безопасная работа, оправдывающая их существование и приносящая им зарплату. На бандитов ходить с пистолетом опасно – их подстрелить могут. А сидеть и копаться, кто там попку сфотографировал – так это отлично. Это можно растянуть на месяцы и, кстати, звездочку получить за это. Но это все уже было, мы все это проходили, уже было это в нашей стране - при Сталине. Здесь неважно, что именно, попку они ищут, или фотографию историческую со свастикой – все, что угодно, было бы за что зацепиться.Я вдруг понял, что если взять весь кодекс сегодняшней политкорректности, все возможные обиды верующих, не верующих и прочих, то на искусстве надо ставить крест. Ни один из мировых шедевров, вообще созданных человечеством за всю его историю, сегодня бы не прошло. И это не только у нас, вообще в мире творится вот такая фигня.
А.Плющев
―
Я понимаю, о чем вы говорите. И более того, - кругом пропаганда наркотиков.
А.Макаревич: Мне крайне бы не хотелось возвращаться, смотреть, как себя менты ведут за дверью
А.Макаревич
―
Постоянно.
А.Плющев
―
Я как ни послушаю кого-нибудь из ваших современников, рок-музыкантов, так вообще странно, что их не запретили до сих пор.
А.Макаревич
―
Погодите.
А.Плющев
―
Думаете, дойдет до ревизии всего творчества, которым мы обладаем сейчас?
А.Макаревич
―
А что? Законы у нас обратную силу уже имеют. Так почему же ревизию в обратную сторону не устроить?
А.Плющев
―
С другой стороны, то, что случилось с шоу Дудя. И он получил штраф за пропаганду наркотиков – можно.
А.Макаревич
―
У меня такое ощущение, что я им подсказываю, что делать.
А.Плющев
―
Я думаю, они без нас с вами, Андрей Вадимович.
А.Макаревич
―
Знают?
А.Плющев
―
Прекрасно знают. Мы тут с вами такие дилетанты в этом смысле по сравнению с ними, профессионалами.
А.Макаревич
―
Это правда.
А.Плющев
―
Наверняка вы слышали интервью Моргенштерна Собчак, где он говорил про Победу. Я посмотрел и вообще не обратил бы никакого внимания. Но раздулся целый вселенский скандал.
А.Макаревич
―
Большое искусство – раздуть историю.
А.Плющев
―
Может быть, я как-то не так воспринимаю? Ну ладно, наркотики, попы на фоне Кремля с церквями, а вот слова о Победе надо как-то обсудить.
А.Макаревич
―
Честно говоря, я не очень слежу за выступлениями Моргенштерна и его интервью, мне это не очень интересно просто. Если разбирать по косточкам – бешеные деньги тратятся каждый год на этот праздник – действительно, бешеные деньги тратятся. Есть ли у нас какие-то проблемы в стране, где этих денег не хватает? – безусловно, есть, да. Тут спорить мне трудно. Потом мне интересно – у нас столетие должно быть скоро, в обозримом будущем.
А.Плющев
―
Ну, дай бог, если доживем. Потому что по нынешним пандемийным временам нельзя зарекаться.
А.Макаревич
―
Ну, думаю, кто-то дотянет.
А.Плющев
―
Надеюсь.
А.Макаревич
―
А если про тех, кто наверху – так точно. А получается так, что уже не такая большая разница от победы над Наполеоном.
А.Плющев
―
Да, в 1812 году.
А.Макаревич
―
А что это мы об этом забыли? Ведь героическая была победа.
А.Плющев
―
Ну, не соглашусь. Как раз одно из дел об «оскорбизме» как раз касается 1812 года – вы знаете?
А.Макаревич
―
Нет.
А.Плющев
―
В Эрмитаж пришел один парень веселый и повесил свою картину в Галерее героев войны 1812 года. Так к нему пристали за оскорбление именно героев защитников Отечества – не кого-нибудь. Так что, Андрей Вадимович, тут в другую сторону пошло – вы думали, что одна война сравняется с другой и станет историей – нет, наоборот, та война подтягивается и становится современностью, вот. В чем дело.
А.Макаревич
―
Да. Как раз это я и имел в виду. Ну да. А что, там не так много и осталось – Ледовое побоище?
А.Плющев
―
Про Невского тоже сейчас нельзя ничего плохого говорить. И про Орду.
А.Макаревич
―
Вот с Куликовым полем пока непонятно, но наше Военное историческое общество скоро разберется и докажет, где и о когда все это произошло. И тоже будем отмечать, что ни день, то праздник.
А.Плющев
―
И мы пришли ровно к тому - в Советском Союзе, ну, я тогда школьником был, но такого маразма не было.
А.Макаревич: Они хотят кушать. Им нужна безопасная работа, оправдывающая их существование
А.Макаревич
―
В этом плане нет. Нет. И отношение к этому празднику было очень человеческое, очень трепетное – у всех поколений, между прочим. Никто носки на Вечном огне не сушил, насколько я помню. У меня такое ощущение, что чем больше каких-то идиотских запретов вокруг всего этого возникает, тем больше зреет ответная реакция. Потому что это же чтобы молодежи пободаться: а, нам так? – а мы так. Не знаю. Мне кажется, что память о таких событиях живет сама по себе. Не надо вокруг нее излишние фанфары раздувать. Не на пользу это идет. Не на пользу.Праздник этот, прежде всего, со слезами на глазах. Прежде всего, надо вспоминать погибших и радоваться, что мы победили. Нечего орать. Сколько можно орать?
А.Плющев
―
С этим действительно у нас очень плохо. Но отличные слова для того, чтобы на них закончить сегодня нашу программу. Спасибо большое Андрею Макаревичу.
А.Макаревич
―
Спасибо.
А.Плющев
―
С вами был Александр Плющев, всего доброго, до свидания.