Демьян Кудрявцев - Особое мнение - 2021-10-25
А.Соломин
―
19 часов, 6 минут в российской столице. В прямом эфире радио «Эхо Москвы». У микрофона — Алексей Соломин. Наш гость программы «Особое мнение» — Демьян Кудрявцев, поэт. Приветствую вас, Демьян, здравствуйте!
Д.Кудрявцев
―
Спасибо!
А.Соломин
―
Сегодня очень тревожные новости, всю эту неделю о новом витке ковида, и прямо такие душераздирающие разговоры об очередях за свидетельствами о смерти. И на этом фоне новости о том, что россияне выкупили все отели дорогие в Египте во время выходных. — их же объявили, выходные, чтобы пресечь цепочки распространения болезней, — они смотрятся несколько устрашающими. Где здесь какая-то ошибка?
Д.Кудрявцев
―
Ой, да все, что могло пойти не так, оно и пошло не так, как всегда, собственно говоря. Вы знаете, мы из двух бед выбираем обе. И ничего не изменилось в русском национальном характере в этом смысле. Я радикал. Не в смысле вообще, а по заданному вами вопросу. Я не понимаю, зачем было строить авторитарное государство, зачем было душить свободу слова, зачем было делать все, что было сделано за 20 лет, чтобы в нужную единственную минуту, когда в авторитарном государстве объективно есть смысл, когда оно может построить с помощью солдат, пропаганды, административных инструментов свое население и его привить целиком, как сделало демократическое якобы государство Израиль, к которому я отношусь неплохо, но не считаю его слишком демократическим. И, собственно говоря, таким образом, победил эпидемию. Как сделало еще несколько государств, как сделал частично в некоторых провинциях тот Китай, который так нравится нашей власти.В общем, российский человек в силу определенных культурных паттернов, пока греем не грянет, причем гром персональный, пока он не умрет лично — вот так я буду говорить грубо…
А.Соломин
―
Не родственник, а сам.
Д.Кудрявцев: Мы из двух бед выбираем обе. И ничего не изменилось в русском национальном характере в этом смысле
Д.Кудрявцев
―
Да. Он не перекрестится. Даже в последнюю минуту он будет говорить, что это случайность. В силу его недоверия к любым общественным начинаниям, в силу его недоверия к государству, в силу его тотальной непросвещенности и необразованности российский человек сам по себе привиться не может и не будет.Вот 30% на самом деле гигантское свидетельство прогресса.
А.Соломин
―
30% привитых вы имеете в виду.
Д.Кудрявцев
―
Привитых, да.
А.Соломин
―
45, по-моему, уже отчитываются в правительстве.
Д.Кудрявцев
―
Они могут отчитываться как угодно, но данные есть вполне точные по переписи и, в том числе, по ЕГИСЗам, по маркировке этих прививок двойная прививка хорошо, если есть у 31% населения. И это много для России, но это очень мало для эпидемии, просто ничтожно мало. И пусть меня проклянут мои друзья либертарианцы, а также мои враги антиваксеры или кто угодно, но я бы прививал армией. Потому что никакой свободы выбора здесь нет. Человек, которые не привит, выходит на улицу — это не вопрос его личного выбора, — он представляет опасность для окружающих, для всех, в том числе, с точки зрения экономики даже для привитых, потому что они все равно болеют, они просто умирать не могут, по крайней мере , в таком объеме и в такой тяжести этого не делают.Поэтому я бы делал так. Вы же меня по звали не для того. чтобы я популярное что-то говорил, а чтобы у меня было особое мнение. Вот мое особое мнение вот такое. Страна не выедрживает ни экономически, ни политически, не медицински эпидемию, она разрушается. Она и до этого-то управлялась, прямо скажем, хреново, как всякая административная неповоротливая огромная коррумпированная держава, но под эпидемией это еще и гораздо сложнее сделать.
Второе, что я бы сделал, что лишило бы часть проблемы, если вы спрашиваете (если бы цезарем был я), я бы, безусловно, разрешил международные прививки все. Никакого принципа взаимности тут нет и быть не может. Во-первых, взаимность с кем? О какой взаимности мы ведем речь? Производят прививки, надо понимать, частные компании. Их сертифицирует ВОЗ. Ну, хорошо, в Европе есть своя сертификация. Вам не нравятся европейские. Разрешите китайские.
А.Соломин
―
А этом поможет с антиваксерами?..
Д.Кудрявцев: Я бы прививал армией. Потому что никакой свободы выбора здесь нет
Д.Кудрявцев
―
Да, есть малое количество, но это сотни тысяч или миллионы человек, которые не вакцинируются, потому что не доверяют российской прививке. С моей точки зрения, — я посвятил этому какое-то время, — российская прививка очень качественная. И так бывает неожиданно: не все отечественное производство страдает, иногда есть и ничего. Но это и не важно, человек имеет право на фобию в каком-то смысле. И если есть иностранная прививка, которой бы он доверял, и в этом смысле не надо было бы посылать солдат его прививать, то лучше разрешить иностранную прививку. Ну, правда, если бы случайно не произвели свою, то что — помирать? Вот вы случайно произвели свою. Есть очень много разных задач, с которыми мы не справились. Мы не производим хорошие машины, производим плохие, не производим свои айфоны, и что теперь, не звонить? Что за манера искать взаимности? Что это за политические игрища на здоровье людей?
А.Соломин
―
Я достану чужой аргумент, неоднократно просто его слышал. Просто есть страны, в которых есть все прививки, но в которых уровень вакцинации примерно такой же как в России — Болгария, некоторые другие примеры. Может быть, это не самый важный шаг — я к этому — разрешить вакцины. То есть это, конечно, надо сделать, я вами абсолютно согласен, но этим проблему не решить.
Д.Кудрявцев
―
Нет, конечно, я не сказал, что это самое важное, очень малое количество людей поведется на другую вакцинную. Человек, которые не вакцинируется, он не вакцинируется только из-за того, что он не доверяет компании Х или компании Z. Таких людей очень мало, но они тоже имеют право. И сам факт, что разные вакцины, он позитивно действует на то, что мы открыты для добровольной вакцинации любой ценой. Безусловно.Когда я был маленький, ваши слушатели тоже, вас на свете еще не было, у вас не было этого опыта, никто не спрашивал, оспой прививаться или не прививаться?
А.Соломин
―
Ну, здрасьте-приехали! Меня прививали всеми прививками. Там формально надо было какое-то разрешение от родителей.
Д.Кудрявцев
―
Есть след?
А.Соломин
―
Есть. вот нет ни одного родителя, который без врачебных показаний очень сложного уровня, не районного — городского — мог от этой прививки избавиться. Этого практически не бывает. Потому что оспа убивает. Вот советскому человеку это было понятно. А если непонятно, то ему объясняли специальные люди.Вот мы вернулись в Советский Союз. У нас всё по-советски, у нас за оскорблении чего угодно — памяти Сталина и людей арестовывают за твиты, — а прививки сделать обязательной — нет, это слабо. Это меня страшно удивляет.
А.Соломин
―
Уточняют у вас: «В смысле силами армии — поставить кордоны и насильно прививать?»
Д.Кудрявцев
―
Нет, почему? Не надо насильно прививать. Просто на каждом углу поставить прививочные центры, особенно в регионах сделать так, чтобы это было повсеместно доступно и легко. Против этого необходимо силами административного и если надо силового, полицейского, не важно, армейского или любого другого способа запретить людям, которые не привиты, пользоваться благами существования в сообществе. Они не могут и не должны все, что вы хотите — приходить в работу, где есть коллектив, приходить в общественные помещения, заниматься общественным трудом, взаимодействовать с любыми другими людьми, потому что от этого люди умирают.
А.Соломин
―
Само государство признает ошибку в том, что оно недостаточно хорошо работает в плане пропаганды. А вы согласились бы с этим, и вообще, как должна выглядеть пропаганда прививки?
Д.Кудрявцев
―
Вот смотрите, я сделаю сейчас вам запрещенный пример. Знаете. в хорошем споре нельзя ссылаться на таксистов.
А.Соломин
―
Фашистом меня назовете или что?
Д.Кудрявцев
―
Нет. Но я приведу пример, потому что это реальный. Слушаем выступление с Валдая в такси. И президент страны Владимир Путин говорит: «Вот у меня есть друзья с учеными степенями, которые не прививаются. Не могу понять, почему, что это такое? Ведь вроде образованные люди». И вроде как бы выражает свое возмущение этим. То есть он-то за прививку как бы. Но при этом что слышит таксист, сидящий рядом со мной? «М-м, друзья Путина не прививаются, у них ученые степени, они чего-то такое знают. Нельзя прививаться!» И спокойно дальше не прививается. Я ему говорю: «Нос замотай маской, прежде чем людей возить». Но принцип.Конечно, наша пропаганда прививки она бездарна, она практически несуществующая, и нет никакой борьбы с контрпропагандой. «Комсомольская правда» ежедневно пишет, что вот он привился — и у него выросло 8 рогов. Или журнал сайт «Царьград» постоянно рассказывает, как у привитых чипы 5G отказывают или прорастают в глазах. Существует много стран вполне демократических, в которых антивакцинная пропаганда просто запрещена физически, потому это как пропаганда суицида…
А.Соломин
―
Не только стран — площадок. YouTube вообще снимает видео, блокирует каналы из-за этого.
Д.Кудрявцев
―
Понятно, что YouTube апеллирует к тем же ценностям, к которым апеллируют некоторые страны в этом смысле. Пот непопулярная точка зрения, но она такая.
А.Соломин
―
Мы сейчас прервемся на небольшую рекламу и вернемся студию «Эхо Москвы». Сегодня гость программы «Особое мнение» — поэт Демьян Кудрявцев.РЕКЛАМА
А.Соломин
―
Демьян Кудрявцев в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Мы возвращаемся в прямой эфир радио. В перерыве уже по сложившейся традиции Демьян читал свои стихи. Можете в YouTube пересмотреть. Алексей Соломин у микрофона. Демьян, я хотел перевести с темы ковида на тему, связанную с внутрироссийскими, достаточно яркими событиями. Вы помните историю о том, что президент в России должен быть только один, это пресс-секретарь президента Путина сказал Дмитрий Песков? Татарстан сегодня с Госсоветом выступил против. Они не согласились с изменением этого названия «президент Республики Татарстан». С вашей точки зрения, это говорит о внутриполитическом кризисе серьезном?
Д.Кудрявцев: Наша пропаганда прививки бездарна, она практически несуществующая, и нет никакой борьбы с контрпропагандой
Д.Кудрявцев
―
Нет
А.Соломин
―
То есть это просто все примнется, как с законом о языке? Не будет такого, о чем говорил Владимир Путин на Валдае — наследие 90-х, когда все республики жили по своим законам и даже валюту свою печатали?
Д.Кудрявцев
―
Во-первых, я считаю это не наследием, а завоеванием 90-х. Считаю важнейшим достижением в федеративной стране появление Федерации. Что такое федерация? Это объединение субъектов, каждый из которых чем-то отличается. Это раз. Второе: я считаю, что фактически особенно в вопросах национальных субъектов Федерация в России существует и очень жалко что она пытается подавиться юридически, потому что это сняло бы массу внутреннего разрешения. Но фактически оно существует. Мы же понимаете, что в Чечне люди живут не по тем правилам, по которым они живут в Санкт-Петербурге, например. И там и там они живут не по тем правилам, по которым живет в Москве, хотя, казалось бы, что те той нации, а эти другой и вообще всё по-разному.И, собственно говоря, Федерация затем и существует, чтоб ввести эти правила в режим законов. Есть разделение законодательства, которое можно отдать в регионы, а есть законодательство, которое в регионы отдать нельзя. И во многих странах это эффективно работает. В Индии это эффективно работает. Это эффективно работает в Китае. Это эффективно работает в прекрасной и совершенно авторитарной при это — не обязательно же только демократам можно — федерации как Дубай. В смысле не Дубай, а Объединенные Арабские Эмираты. И даже в США. Вот такие разные примеры я назвал. И я большой сторонник федерализации.
И когда я говорю, что я не ценю единства Россию, мне всегда говорят: «Вот он призывает к распаду, развалу», и всякие сторонники надо мной издеваются, а всякие патриоты из социальных сетей угрожают. Как раз считаю, что я ужасно ценю единство России, и я считаю, что настоящее единство Российской Федерации сохраняется, потому что она может быть федерализована, потому что люди не ходят единым строем, потому что они разные, когда они живут по-разному это не надо делать ни в тайне, ни силой, — у них высвобождается в душе та политическая общность, в которой они, будучи свободными, зная, что их никто не накажет ни за их вероисповедание, разницу других названий и так далее они могут жить.
И в этом смысле я приветствую завоевание 90-х как настоящую федерализацию. Формально она была всегда, она и при Советском Союзе была. Советский Союз сам по себе федеральное устройство. Я говорю про настоящую.
Теперь, что касается Татарстана. Жизнь в Татарстане особая, жизнь в Татарстане совершенно неплохая для, по сути дела, национального и религиозно ориентированного государства, это все-таки исламская республика в том или ином деликатном виде. И в этом смысле Татарстан завоевал свою федерализацию. Называется его глава президентом или главой или руководителем баши, мне, говоря, все равно.
А.Соломин
―
Вам все равно. А почему Кремлю не все равно? Ведь установление этих правил — один из источников конфликта, а с Татарстаном все спокойно было.
Д.Кудрявцев: Настоящее единство Российской Федерации сохраняется, потому что она может быть федерализована
Д.Кудрявцев
―
Оно и сейчас все спокойно. Такая ситуация. Несколько раз история с татарским языком, несколько раз история с какими-то финансовыми трансфертами — Татарстан подымает голову и говорит — нет. И на самом деле центральная власть, так или иначе, это съедает. Иногда ценой каких-то уступок, иногда ценой какого-то конфликта, иногда ценой какой-то провокации, обращения внимания, наконец, на пытки в милицейских отделениях Татарстана. Мы помним, была эта история, которая привела к снятию большого полицейского начальника. Он работает теперь в администрации президента Татарстана, далеко никуда не делся. Так что это все разменные какие-то игры, имеющие огромное значение для конкретных аппаратных персон. Но все-таки мы с вами давайте не опускаться на этот уровень.Есть принцип. Принцип — это федерация. Если люди хотят в рамках федерации еще иметь такое название — отлично, пусть имеют такое название. Как всегда, когда кто-то по-настоящему сопротивляется, Кремль это съест. Это касается, знаете, как в старом анекдоте: «Вас, девушка, это тоже касается». Любого человека, который по-настоящему сопротивляется, не одного, а как бы сообщества, потому что один не может сопротивляться по-настоящему сильно, — а по-настоящему, это значит, что у него есть аргументы. То есть это не то что «приморские партизаны» уперлись и сопротивляются. То есть у него есть аргументы, есть позиция, есть поддержка населения или части, или страты социальной и так далее. Он не боится проголосовать, высказаться. Любое такое сообщество побеждает. Кремль отступает. Это, что сквер в Екатеринбурге, что, будете смеяться, те же самые антиваксеры. Почему вы думаете, Кремль не давит на вакцину?
А.Соломин
―
Объясню, с чем не согласен. С тем, что Татарстан все-таки при всем при том свои завоевания терял при всем при этом. Сначала экономические преференции, потом закончилось это последней историей с языком, который теперь на уровне школы решается, будут там преподавать или нет на татарском.
Д.Кудрявцев
―
Не так. Татарстан, как и все остальные, терял формальные позиции, потому что так он понимал — хитрый аппаратный византийский татарский мир так понимает компромисс. Он отдавал формальные вещи и получал неформальные. Если вы приезжаете в Казань, вы прекрасно видите, что находитесь в другом государстве. Если нет, в Грозный съездите. Вы увидите, что они отдали все что надо. У них Рамзан Кадыров даже президентом не называется, потому что президент — это мелко. Богом называется, а президентом нет. Понимаете, можно отдать любое название сегодня — так устроен баланс российской власти, — но надо сначала поторговаться. Смысл этой торговли состоит в том, чтобы не отдать при этом реальность. И реальность, конечно, состоит в том, что свою жизнь на особицу Татарстан в сравнению даже с Башкирией соседней или с Калмыкией сохранил свое право решать, как у них там устроено на месте с деньгами или с чиновниками, безусловным образом сохранил.
А.Соломин
―
Последним вопросом добью эту тему. Это же закон Клишаса, который был внесен во исполнение приведения в соответствия со статьями новой Конституции всё это. Не говорят ли законы о, в принципе, меняющемся тренде и о том, что Владимир Путин через какое-то время кажет: «Россия уже давно унитарное государство. Государствообразующий русский народ. Всё, хватит, приехали. Вот мы зафиксировали нашу новую действительность.
Д.Кудрявцев
―
И что, от этого в дагестанских аулах люди сочтут себя частью новой политической общности «российский народ»?
А.Соломин
―
На деле, наверное, вряд ли.
Д.Кудрявцев
―
Ну, вот вы себе и ответили.
А.Соломин
―
Демьян Кудрявцев, поэт в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Мы сделаем короткий перерыв после новостей и рекламы, после чего вернемся в эфире. Алексей Соломин у микрофона. Подписывайтесь на нас на канале «Эхо Москвы» в YouTube и в Яндекс.Дзене, если хотите смотреть видео.НОВОСТИ
А.Соломин
―
Продолжаем программу. Алексей Соломин у микрофона. В прямом эфире радиостанция «Эхо Москвы». Сейчас в столице 19 часов, 34 минуты. Демьян Кудрявцев, поэт в эфире программы «Особое мнение».На другие темы, действительно, перейдем. Те, кто нас смотрел в YouTube, застали часть этого разговора. Демьян, вы ведете Телеграм-канал, который посвящен одновременно и сериалам и политике. Если иметь в виду под политикой не только государственные дела, а вообще общественную жизнь, то такое бинго сегодня случилось. Все сейчас обсуждают сериал «Игра в Кальмара», и ВЦИОМ, в частности, проел опрос по этому поводу. Что интересно по самой формулировке вопроса четверть россиян, которые слышали о сериале «Игра в Кальмара» хотят его запрета. Можете это объяснить?
Д.Кудрявцев
―
Да, конечно, могу. Я вообще все могу объяснить, у меня такое свойство, знаете, как бы недорого стоит. Что же касается дорогих россиян, то они устроены следующим образом. Они, во-первых, не любят чужое. Во-вторых, они не любят то, чего они не знают. Они слышали о сериале про Кальмара, но при этом его не видели, потому что это хлопотно, сложно и дорого. Это надо в Netflix платить или у пиратов скачивать, и вообще все это развлечение для богатых, все эти ваши сериалы. И работать надо больше, — говорят бабушки, сидящие на скамейках, как раз не работающие как раз.В общем понятно совершенно, сериал надо запретить, потому что вообще на любой — запретить? — лучше отвечать, что надо запретить. Это социально приемлемы ответ.
А.Соломин
―
Лучше перебдеть, чем недобдеть.
Д.Кудрявцев
―
Конечно. Это вам объяснит любой социолог. Надо запретить? Надо. Потому что это же недорого — сказать, что ты думаешь об этом и вообще ты об этом не думал. Но тебе повезло, твое мнение важно. К тебе приходит социолог, звонит и спрашивает. В этой ситуации лучше дать социально одобряемый ответ. Социально одобряемый ответ в стране на 30-м году после советской власти — это ответ про запрет. Вот так, к сожалению, случилось.Ну, и второе — это косвенное свидетельство расслоения общества. Общество, которое хочет находиться в нутрии мирового культурного тренда — не могу сказать, что «Игра в Кальмара» высококультурное явление, но само знание о ней, сама потребность знать о нем, как бы быть частью того, что обсуждает весь мира — да, это проявление российского меньшинства, соответственно, российское большинство пытается сказать, что оно хотело бы это запретить.
Д.Кудрявцев: Что же касается дорогих россиян, то они устроены следующим образом. Они, во-первых, не любят чужое
Мне мнение по этому поводу состоит в том, что российскому обществу, честно говоря, глубоко плевать.
А.Соломин
―
То есть они сказали просто потому, что нужно было сказать.
Д.Кудрявцев
―
Потому что вдруг их об этом спросили. Мне вообще-то не кажется, что о таких вещах нужно прашивать. Есть просто способ об это спросить: нажать кнопку Play на сериале или не нажать. Не хочешь смотреть сериал «Кальмары», не смотри. Собственно говоря, ни в одной другой же стране — вы можете внимательно поискать, кто владеет иностранными языками, проводится ли в какой-нибудь другой стране национальной опросной службой, большим социологическим, единственным, по существу, оставшимся телом, социологический опрос: нужно ли запретить сериал, который, надо сказать, не порно, не подпадает ни под один рейтинг и так далее — нужно ли его запретить? Еще какая-нибудь страна занимается этим вопросом?
А.Соломин
―
Опросов вряд ли, потому что это дорого.
Д.Кудрявцев
―
И бессмысленно абсолютно. И главное, нет закона, по которому его можно запретить на платной платформе.
А.Соломин
―
У нашей коллеги Елены Серветтаз, которая живет во Франции и Швейцарии, я прочитал пост о том, что в одном из кантонов швейцарских полиция заинтересовалась и проверяла эту информацию, историю о том, что дети стали играть. Дети очень любят этот сериал, хотя там 16+, по-моему — вот здесь есть ли опасность? Вы смотрели сериал, я смотрел сериал, многие смотрели сериал, многие слушатели, наверное, слышали об этом сериале…
Д.Кудрявцев
―
Очень неприятные люди, говорю вам как многодетный отец. Дети везде находят, вычитывают и высматривают какой-нибудь способ сделать себе опасной жизнь. Если им запретить все сериалы про кальмаров, а я вырос в годы, когда все сериалы про кальмаров были запрещены, в частности, потому, что еще не были сняты, они все время берут учебник истории, например, не дай бог и читают, и потом играют в наших и немцев. И в процессе игры в наших и немцев — вот у меня тут шрам есть вот такой — очень опасная игра в наших и немцев.
А.Соломин
―
Ужасно. Ведь кому-то приходится быть фашистом.
Д.Кудрявцев
―
Абсолютно. А в первой серии как бы этой игры 20 миллионов человек положили, в первом сезоне я имею в виду. Поэтому если заботиться о здоровье детей… то есть я приветствуют швейцарскую полицию, которой делать больше нечего, собственно, такой порядок в Швейцарии всегда, пусть займутся этим. И, кстати, я вам хочу сказать, пусть Елена Серветтаз вам расскажет потом об итогах этой проверки, нашли ли они тот закон, по которому они могут запретить детям играть в кальмары или запретить сериал на основании того, что дети играют в кальмары. Ответ я вам сразу скажу: не могут.
А.Соломин
―
Вероятней всего. И вроде бы еще никто не запретил сериал, во всяком случае, в Европе. Позвольте, тему поменяю, достаточно резко, и вернусь к речи Владимира Путина на Валдае. Прежде всего, сама эта речь, насколько, скажем, по сравнению с Мюнхенской речью, эта Валдайская речь войдет в историю?
Д.Кудрявцев
―
Наши читатели, наверное, не помнят, на самом деле, у Владимира Путина было две Мюнхенские речи. В историю жизни каждого из нас входит та из них, которая тебе ближе. Я помню первую Мюнхенскую речь Владимира Путина 20 лет назад от России, как от части большой мировой просвещенной семьи, проявлением которой должно стать вступление России в международные организации, включая НАТО. Это была речь великого реформатора и либертарианца. Вот мне хочется, чтобы случилось какое-то чудо с нами, Владимиром Путиным, временем и всем остальным, чтобы он со вершил какой-то разворот, чтобы именно та речь и сбылась и зашла в историю.Выступление на Валдае ничем не знаменательно в сравнении даже не с той речью, которая нравится мне, а с той Мюнхенской речью, которую имеете в виду вы, которая обозначила это изоляционистское движение России. Та речь все-таки была важным, выверенным, подготовленным постулатом, в ней не было все-таки таких фактических ошибок, как в нынешнем выступлении на Валдае, потому что это был более-менее свободный разговор, и в этом смысле он в историю не войдет. А, с другой стороны, кто я такой, чтобы судить, что у нас войдет в историю. Но большого впечатления она на меня не произвела. Она, мне кажется, в целом транслирует тренд, который мы видим давно, назовем его политкорректно: доказательство предоставления Владимиру Путину спецслужбами и исследовательскими центрами неверной информации.
А.Соломин
―
Тогда я, может быть, о насколько философской его части. Он много говорит там о роли государства. «В частности, пандемия, коронавирус, наверное, продемонстрировала, — говорит Владимир Путин, — что структурообразующей единицей мирового устройство является только государство, а попытки глобальных цифровых платформ при всем их могуществе узурпировать политические или государственные функции им не удаются. Это эфемерные попытки». Это тоже следствие неверного понимания?
Д.Кудрявцев
―
Да, это следствие неверного понимания. Но при этом это два разных утверждения, с одним из которых я, безусловно, согласен.
А.Соломин
―
С которым?
Д.Кудрявцев
―
Цифровые платформы не являются системообразующими и не могут ими являться, как, впрочем, и государства. Системообразующими являются сообщества те или иные. Как общины.
А.Соломин
―
То есть сообщества этих платформ.
Д.Кудрявцев
―
Нет, разные части, дробные части любых аудитории, в том числе, платформ. Если существует на свете сообщество дровосеков, то оно существовало и до платформ. Теперь у них появился инструмент пользоваться и общаться друг с другом быстрее, чем письмами и зарубками на дереве. Это Фейсбук. Он сам по себе от этого сущностью не стал. Я все время пытаюсь объяснить, что интернет, как в моем детстве магнитофонные записи — это способ передачи информации. Важно то, что на этих записях.
А.Соломин
―
То есть пока он не становится монополистом.
Д.Кудрявцев
―
Нет, до тех пор, пока он не станет заниматься тем содержанием, которое он передает. Вот у нас монополист РЖД, но он, слава богу, пока еще не спрашивает, зачем ты едешь из Москвы в Казань. Вот пока он не спрашивает, он все равно транспорт. Также и Фейсбук. Другой вопрос, когда он становится монополистом, ему вроде бы проще просить, но все-таки, во-первых, он еще не стал монополистом и не станет, и Западное общество так устроено, что он не сможет там физически стать.Но я согласен с Владимиром Путиным: социальные сети и международные корпорации, которым все равно, кого они обслуживают, они пытаются обслужить как можно более широкий класс людей, не могут быть единицы. Множество не может быть единицей, не может быть элементом мирового устройство. Элементом мирового устройства является собрание людей, разделенных по разным принципам: темнокожие пожилые, бабушки, объединенными одними социально демографическими характеристиками или молодые тинейджерские хипстеры столиц — это другая социальная группа, у нее другие интересы, другое устремление, она собирается жить дольше и так далее. Вот эти люди являются основой мирового устройства. Потому что московскому хипстеру гораздо проще понять берлинского хипстера, чем пожилого дедушку из Тюмени. Так, к сожалению, это сейчас устроено.
А.Соломин
―
Да, но президенту будет сложнее победить на выборах, если платформа заблокировала и лишила его аудитории.
Д.Кудрявцев
―
Если платформа кого либо — президента, или его оппонента заблокировала и лишила аудиторий, — то эта платформа нарушает основной базовый принцип, который нарушен у нас не только ей, прямо властью, но в мире все-таки существует и защищается: равенство доступа к информации и аудитории в политической борьбе. Поэтому в этот момент она будет сначала оштрафована, потом запрещена. Не надо изобретать ничего нового Точно так же, если бы в Америке была одна газета во время выборов кого угодно — Рузвельта и так далее, — она бы была вынуждена печатать речи обоих кандидатов. Так это устроено. Демократическое общество заинтересовано в разнообразии мнений. Просто оно само состоит из сообществ. Каждое сообщество борется за проявление, за презентацию себя. Как-то так, приблизительно.
Д.Кудрявцев: Московскому хипстеру гораздо проще понять берлинского хипстера, чем пожилого дедушку из Тюмени
А.Соломин
―
Поэт Демьян Кудрявцев в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Время наше, к сожалению, закончилось. Алексей Соломин провел этот эфире. Светлана Ростовцева наш звукорежиссер. Спасибо, Демьян, большое!
Д.Кудрявцев
―
Вам спасибо!