Виктор Шендерович - Особое мнение - 2021-08-12
12.08.2021
О. Бычкова
―
17.08 московское время. Добрый вечер. Добрый день. Это программа «Особое мнение». У микрофона Ольга Бычкова. Я в студии прямого эфира Москвы и здесь же со мной писатель, журналист Виктор Шендерович.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
О. Бычкова
―
И мы в программе «Особое мнение», мы не только в эфире «Эхо Москвы», мы также в трансляции в Ютубе на основном канале «Эхо Москвы» и мы также, конечно, в трансляции в Яндекс-Дзене. Давай мы начнем с Сергея Шойгу, который прямо очень много всего сказал.
В. Шендерович
―
Вообще его много. Он везде, везде. Просто как Хлестаков.
О. Бычкова
―
Он просто разобран сегодня на цитаты.
В. Шендерович
―
Да.
О. Бычкова
―
Одна из самых ярких и впечатляющих, но не единственная все равно. Это то, что он сказал, что ему посчастливилось работать с бывшими лидерами Югославии, которых осудили за военные преступления. И он сказал, что эти прекрасные люди типа Радован Караджич, Ратко Младич, Слободан Милошевич – вот эти…
В. Шендерович
―
Про прозвищу «сербский мясник». Что эти прекрасные люди что?
О. Бычкова
―
Что они слишком поздно поняли, что страна разлагается изнутри.
В. Шендерович
―
Понятно. То есть надо было, видимо, бомбометание. 1992 год, это я хорошо очень помню день, как я встаю перед телевизором и благословляю Горбачева. Потому что только в эту секунду я понял в 1992 году, как легко мы прошли мимо края этой пропасти. Когда я увидел, что самолеты югославской союзной армии как они бомбят Хорватию. Как артиллерия бьет прямой наводкой по Загребу, Любляне. Когда я все это увидел, - я подумал, что мы легко, конечно, отделались с распадом Советского Союза. Могло быть так. Это чисто Оруэлл. Добро – это зло, война – это мир, белое – это черное, ложь – это правда. Мы должны теперь ориентироваться, в качестве нравственных ориентиров у нас теперь Ратко Младич, Караджич. Военные преступники. Убийцы. Серийные убийцы. Массовые убийцы. Организаторы геноцида.
О. Бычкова
―
Тут откроешь даже…
В. Шендерович
―
Тяжело кровавые люди.
О. Бычкова
―
…Википедию, там про Караджича международный трибунал ему предъявил 1 пунктов. Там и геноцид, и заложники.
В. Шендерович
―
Геноцида достаточно. Сребреницы достаточно. Людей, которым скручивают руки за спиной и стреляют в затылок по причине их принадлежности не к той нации – достаточно для нравственного ориентира в эпоху будущего депутата, а может быть президента Сергея Кужугетовича Шойгу. Это полная катастрофа. Вот такого рода каминг-ауты, то есть такая тактика, если такая фотография существует – как-то не напоминать о ней. Нет, это герои. И эти нравственные ориентиры прямо указывают на то, куда они собираются нас впихнуть, в какой ад дальше. Потому что то, где мы находимся - это, видимо, предбанник ада. Они планируют ад. Где нравственным ориентиром будет Ратко Младич, Милошевич, Караджич. Это. Распад. Тут нам бы начать пофилософствовать по поводу того, после чего бывают такие распады. Они бывают, когда страна сшита искусственно. Когда национальная рознь велика и ничего не объединяет. Когда насилием достигается объединение. Тогда распадаются. Распадаются так, как Югославия в худшем случае. В лучшем так, как распался Советский Союз тоже с кровью, с кровью небольшой по меркам Югославии. Если примерять к этому образцу. Но непременно с кровью, как же без крови. Это как бифштекс, без крови не бывает. Когда государство собирается насилием, как собирался Советский Союз, когда кровью и заложниками теми же самыми и насилием над народами и сотнями тысяч высланных и насильственной ассимиляцией, когда достигается единство, то потом в какой-то момент этот обруч лопается и все это распадается с большей или меньшей кровавостью. Штука не в том, что это было. Это почти у всех было, у многих были трагические минуты и годы в истории. Штука в том, что мы, кажется, единственные на земном шаре в настоящее время настаиваем на том, что это было хорошо. Мы настаиваем, это как Штаты бы настаивали на истреблении индейцев, немцы бы настаивали на Гитлере, говорили бы, что это хорошо, правильно. Ну хорошо, было, но осознать это. Что вслед за этим следует следующий виток. За прославлением убийц, за этими нравственными ориентирами следует следующий виток ужаса. Непременно. Это готовят новое пушечное мясо. Это он на встрече с молодежью же проповедовал нам.
В.Шендерович: Эти нравственные ориентиры прямо указывают на то, куда они собираются нас впихнуть, в какой ад дальше
О. Бычкова
―
А с кем же еще.
В. Шендерович
―
Смыслы они какие-то открывали. Вот они там открыли смыслы того, что они планируют им, уже не мне, им планируют в будущее. Их готовят на пушечное мясо. Они должны гордиться империей. Они должны бояться распада империи. Они должны понимать, что геноцид в отношении тех, кто способствует распаду империи – это правильно. И люди, которые совершают геноцид – их история оправдает.
О. Бычкова
―
Какой геноцид в отношении тех, кто способствовал распаду империи. Там эти все несчастные боснийцы, женщины, дети, крестьяне.
В. Шендерович
―
Боснийцы так же, как и хорваты.
О. Бычкова
―
Да, какие-то там были боевики. Какие-то нет.
В. Шендерович
―
Кстати, прошу прощения, Любляну он вроде бы не бомбил. Загреб бомбил. И Боснию. Это уже подробности. Тем не менее, они хотели выйти, он не хотели больше со времен Броз Тито, как стянули в единую лапу… Они хотели на свободу. Я уже говорил по другому поводу. По какому именно поводу, под каким именно знаменем тебя поставят к стенке или скормят крокодилам – это, в общем, уже подробности. Меня цвет знамени и официальное название идеологии не интересует. Меня как проклятого маргинального либерала, мне это совершенно все равно по фигу. А то, что снова проповедуют эти убийцы, этот военный преступник, эти серийные убийцы проповедуют благость серийных убийств. Добро бы они прятались, добро бы он хотя бы делал вид, что это не так. Они говорят: нет, это правильно. Это правильно. Серийные убийцы – это хорошо. Говорит он. А после этого в следующем буквально предложении или через предложение он горюет о чем? – о разложении нации, о разложении народа.
О. Бычкова
―
Нет, я тебе сейчас скажу точно, как это звучит. Это звучит тоже красиво, конечно. Но не так может быть…
В. Шендерович
―
Разложение - слово там было.
О. Бычкова
―
Угроза разложения общества – вот это самое страшное.
В. Шендерович
―
Вот. Так общество…
О. Бычкова
―
Внутреннее разложение.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Внутреннее разложение общества. Тут я с ним соглашусь. Общество, которое живет под бандюками в «малине», общество, которое видит, как власть демонстративно презирает закон и право; общество, которое видит, что власть демонстративно ворует. И пытается убить тех, кто пытается помешать воровству. А не удалось убить – посадить в тюрьму. Власть, которая врет в глаза и не краснеет. Общество, глядя на такую власть – разлагается. Тут Сергей Кужугетович абсолютно прав. Ему подойти бы к зеркалу и поглядеть на причину разложения.РЕКЛАМА
О. Бычкова
―
С особым мнением у нас Виктор Шендерович. Который сказал, что ему как либералу абсолютно все равно, под какими флагами кто…
В. Шендерович
―
Будут скармливать крокодилам или расстреливать.
О. Бычкова
―
Все это было сказано в упрек министру обороны Сергею Шойгу, который выступал тут на неком мероприятии с молодежью под названием «Территория смыслов». Так вот, я думаю, что не только тебе все равно. Кто под какими флагами. Потому что Сергею Кужугетовичу тоже, как выясняется, все равно. Не хочу никого…
В. Шендерович
―
Так. На чем сошлись?
О. Бычкова
―
Потому что молодежь его в частности спросила: а что это за фотка такая старая, Сергей Кужугетович. Пересказываю я сугубо своими словами. 30-летней давности. Где вы стоите рядом с какими-то талибами*. Ну молодежь, она думает, что талибы эти, запрещенная в России организация, между прочим, террористическая. За исключением может быть территории Министерства иностранных дел. Но это другой вопрос. Они думают, что талибы были всегда. Но нет, Сергей Шойгу им сказал, что нет, это было еще когда не было никаких талибов.
В. Шендерович
―
Они были не талибы, а моджахеды.
О. Бычкова
―
Да.
В. Шендерович
―
Тех же щей, но погуще.
О. Бычкова
―
И он фотографировался рядом с моджахедами наш министр обороны. И он сказал молодежи, что это мы еще не ушли, а они уже пришли.
В. Шендерович
―
И поэтому они фотографировались. Ну типа… В мае 1945, мы пришли, они не ушли. Общая фотография вместе. Отлично. Чего это комментировать. Мне кажется, что после Караджича эту тему уже можно отодвинуть в сторону. Танки грязи не боятся. И это страшновато, потому что еще раз говорю, человек, который хотя бы стесняется этого, публичный политик, он идет у нас снова в думу и так далее. Во главе списка. Ему бы как-то спрятать это. Нет, они не собираются ничего прятать. Это теперь официально, как говорится. Мы всегда знали им цену, но теперь – официально.
О. Бычкова
―
А что надо было, чтобы они прятали?
В. Шендерович
―
Не надо было. Надо гнать их вон. Но с их точки зрения, ну мы ходим кругами – они не стесняются этого.
О. Бычкова
―
Теперь прячут, например, 90-е. Потом он опять сказал про 90-е, что это не должно повториться.
В. Шендерович
―
Не дай бог. Чтобы была свободная пресса, чтобы они могли получать по сусалам за свое хамство.
О. Бычкова
―
В смысле экономики, политики и так далее.
В. Шендерович
―
Ну что мы будем комментировать Шойгу. Давай слезем с Шойгу и займемся чем-то более содержательным.
О. Бычкова
―
На самом деле есть содержательная и трагическая тема – это 21-я годовщина гибели «Курска». И пройдут какие-то мероприятия по всей стране и так далее. Редко про это вспоминают.
В. Шендерович
―
Мероприятия мероприятиями. Что запомнилось. Запомнились двумя нашего дорогого Владимира Владимировича. «Она утонула» и «набрали б... по 10 долларов», адресованные женам погибших моряков. После встречи в Видяево. Он тогда еще не возил за собой взвод дрессированного народа, он еще время от времени встречался с настоящим народом, а не с подсадками. Как в прямых линиях. И иногда настоящий народ ему по первости задавал вопросы и что-то говорил. И мы видели настоящего Владимира Владимировича. Этот момент истины. История с «Курском» трагическая и абсолютно это был момент истины. Это был первый момент истины. Потом они пошли косяками. Беслан, «Норд-Ост» и далее со всеми остановками. Взрывы домов. А это был первый совершенно очевидный момент истины. Когда сначала молчали, потом начали лгать. Помнишь, Дыгало была такая фамилия. Представитель ВМФ. Лгали обо всем подряд. О том, что все погибли. Они были живые и долго были живые. О том, что невозможно вести спасательные работы. Можно было вести спасательные работы. Норвежцы предлагали, англичане предлагали. Спасать людей сразу. Их не пускали. Лгали все время. И все время главное - спасти жизни людей, главное было не это. Это был первый случай, когда новая власть показала свою ориентацию. Античеловеческую. Имперскую ориентацию. Бюрократическую ориентацию. Причем это была не ошибка системы, а это была система. Эта системная ложь, первый раз…
О. Бычкова
―
Что такое – не ошибка системы?
В. Шендерович
―
Бывает ошибка, ну как…
О. Бычкова
―
В чем разница.
В.Шендерович: История с «Курском» трагическая и абсолютно это был момент истины. Это был первый момент истины
В. Шендерович
―
Что-то может не получиться. Ты можешь пытаться спасти людей, у тебя не получается. Ты можешь ошибиться, думая, что говоришь правду, но выясняется потом, что это неточно. Это ошибка системы. Но тут с самого начала врали, сознательно врали. Лгали, сначала молчали, потом лгали. И это было на глазах у всех, и, конечно, записка капитан-лейтенанта Колесникова поставила в этом смысле некоторую нравственную точку в этой истории. Люди ждали помощи. А подоплеки о том, откуда это все вытекло, а вытекло это – вот эти учения неподготовленные, это Путин пришел к власти, нужно было показывать…Помнишь, в шапочке катался на военном корабле в барашковой. Нужно было демонстрировать стране, что теперь пришел хозяин новый и демонстрировать военным, что теперь мы о-го-го и непременно сразу военные учения неподготовленные. Экипаж не был готов к этой ракете. Которая была списана, а потом поставлена. Которая взорвалась в итоге. Все это в абсолютной штурмовой горячке, абсолютно типовой. Конечно, допутинское. Такое российское. Это череда абсолютно колоссальная. 21 год – выводов не сделано. Они все на своих местах. Все в порядке с тем прокурором, все в порядке с Путиным. Нет Доренко, который за репортаж об это Видяево был выгнан с телевидения. Нет давно уже никакой возможности ни о чем спросить дорогого Владимира Владимировича. И есть память о том, как на глазах у страны почти демонстративно гробили ее моряков. Ее элиту. Это была просто хроника объявленной смерти. Еще раз. Помощь предложили англичане и норвежцы, предложили помощь до того, как вообще было объявлено российскому народу о том, что случилось. Сразу была предложена помощь. Возможности были для спасательных работ. Это было признано нецелесообразным. Эта имперская лубянская голова, которая думает не о жертвах, а о престиже, прости, господи. Вот престиж. «Курск» был в этом смысле первым таким, собственно, осталось «Курск». Потом пошло: Беслан, «Норд-Ост». Все эти приоритеты и каждый раз болтовня о том, что главное – спасти людей, и каждый раз это последнее, что их волнует – спасти людей. Каждый раз одно и то же на разных примерах. Вплоть до того, что потом они уже убивали сами людей. Под крики, что надо спасти людей. В «Норд-Осте» и Беслане. Сами убивали под крики, что главное – спасти людей, убивали заложников. Сами, своими руками.
О. Бычкова
―
Как они убивали?
В. Шендерович
―
Так, в первом случае – газом. Во втором – огнеметами по заминированной школе. А в случае с «Курском» это был первый случай демонстративного вранья, которое неотвратимо приводит к крови. Вот 21 год прошел, выводов по большому счету не сделано. Рана эта, конечно, осталась. Это слово навсегда уже связано, скажешь «Курск» - первая ассоциация никак не город на Черноземье, а именно эта подлодка.
О. Бычкова
―
Да, и до сих пор осталось такое твердое убеждение, неправильно сказать, а такая интуитивная наоборот, эмоциональная уверенность у многих людей, что спасать никто никого не будет. Вот сейчас происходят все ужасные события в Якутии.
В. Шендерович
―
Именно об этом и хотел сказать.
О. Бычкова
―
И мы с тобой не специалисты по тушению пожаров. И я ничего про это не знаю. Но люди говорят, да никто там ничего не тушит. Бросили какие-то крохи и вообще…
В. Шендерович
―
Оля. Потому что страна не для людей. Потому что человеческая жизнь не для этого.
О. Бычкова
―
Я не возьму на себя смелость, например, утверждать, тушат там по-настоящему или нет. Я не знаю.
В. Шендерович
―
Я возьму на себя смелость утверждать…
О. Бычкова
―
Но…
В. Шендерович
―
Оль, подожди секундочку.
В.Шендерович: В случае с «Курском» это был первый случай демонстративного вранья, которое неотвратимо приводит к крови
О. Бычкова
―
Есть уверенность, что это тоже…
В. Шендерович
―
Оля, я возьму на себя смелость утверждать, что спасение людей в Якутии не является приоритетной задачей сегодня, которая волнует людей на Старой площади. Администрацию.
О. Бычкова
―
Но на чем это основано?
В. Шендерович
―
На организационных усилиях. Если бы та смета, которая была брошена на Сирию или какой-нибудь еще хрень имперскую. На Донбасс. Была брошена на предотвращение и тушение пожаров. Ведь это же хроника объявленной смерти. Опять это же не то, что вдруг чего-то случилось. Взрыв в Чернобыле. Когда одноразовая катастрофа, к которой были не готовы.
О. Бычкова
―
Нет, это регулярная катастрофа. Она повторяется каждое…
В. Шендерович
―
Мы летом горим.
О. Бычкова
―
Потому что есть конкретные для этого причины. В том числе и законодательные.
В. Шендерович
―
Мы вообще страна: зимой вымерзает к едрене фене, весной тонет, летом горит.
О. Бычкова
―
А осенью…
В. Шендерович
―
Осенью ненадолго очей очарование, и потом снова по новому кругу. Плановые катастрофы с жертвами человеческими. Каждый раз застает врасплох. Просто посмотреть, сколько денег и организационных усилий тратится на то, чтобы это предотвратить и сравнить с другими графами.
О. Бычкова
―
Мы продолжим эту и еще другие темы сегодняшнего дня в программе «Особое мнение». Вернемся через несколько минут, не уходите.НОВОСТИ
О. Бычкова
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение» с Виктором Шендеровичем. Мы перед новостями и в перерыве можно было как-то присутствовать при этом разговоре нашим зрителям, продолжили или начали тему пожаров в Якутии. И Виктор Шендерович сказал, что он был только что…
В. Шендерович
―
Сусуман. Колыма.
О. Бычкова
―
Потому что говорят, что регионы вокруг Якутии тоже охвачены…
В. Шендерович
―
Нечем дышать в Сусумане было две недели назад.
О. Бычкова
―
А там какое расстояние?
В. Шендерович
―
Большое расстояние.
О. Бычкова
―
Там нет маленьких расстояний.
В. Шендерович
―
От Якутска там больше чем за тысячу гораздо. Но просто видимости нет, смог висит, запах дыма. Горит Магаданская область и Якутская гораздо сильнее. Якутия гораздо сильнее горит. Дым две недели назад – трудно дышать и плохо видно. Это две недели назад и это на севере Магаданской области. То есть дальше начинается собственно Якутия.
О. Бычкова
―
А что происходит…
В. Шендерович
―
Мы видели пленки. Это страшно представить. Тут есть две темы. Одна - про власть традиционно. Как мы говорили когда ковид начался. Где государство-то, ау! Государство такое мощное и сильное, неотвратимое, такое мачо, такой Шварценеггер, который всесильный огромный. Когда надо меня положить вниз лицом, переломать руки-ноги, посадить Навального, выдавить оппозицию, спровоцировать, когда надо вступиться за наших гимнасток, которым не дали золото.
О. Бычкова
―
Когда надо подмять под себя большую часть российской экономики.
В. Шендерович
―
Абсолютно неотвратимое сильное мощное государство. Как только случается беда, для которой, собственно, государство и нужно, для помощи, в которой государство как напоминаю первоначально – инструмент самоорганизации общества. Мы собрались, скинулись из своих денег, выбрали какого-то администратора, которому поручили как-то организовать жизнь. Чтобы были дороги, школы…
О. Бычкова
―
Общественные блага.
В. Шендерович
―
Да. Вот типа. А тут выясняется – а это-то государство, которое будет водопровод делать, которое школы будет строить, которое будет следить за порядком. Защищать, лечить. Спасать от пожаров. Выясняется: этого государства нет. Просто территория плашмя лежит. Спасайся, кто может. От ковида ли, от пожара ли – от чего угодно. От подтопления. Нет государства. Территория. Я уже писал, когда я летел из Японии в Москву, глядел в иллюминатор, пять часов лета – а ничего нет вообще. То есть под крылом самолета просто…
О. Бычкова
―
Тайга.
В.Шендерович: Как только случается что-нибудь, где действительно нужно государство – не доищешься этого государства
В. Шендерович
―
Тундра, тайга. То есть какая-то территория за каким-то хером прирезанная к московскому княжеству. Это территория, а не страна. Туда зайдет 150 Японий – никто не заметит. Если отвернутся погранцы, - просто никто не заметит. Там никого нет. Это просто территория. А там, где живут люди – они живут просто в дикости. В минимальной совершенно какой-то уж не про 21-й век совсем сказано было цивилизации. И повторяю, как только случается что-нибудь, где действительно нужно государство – не доищешься этого государства. Ау. Оно только на крышевании и на насилии, больше ни на что. Это как с казанским убийцей, стрелком, который богом себя вообразил, который написал: я иду убивать. Кто-то написал, что если бы он написал, что я иду на митинг в защиту Навального – ему бы не дали выйти из подъезда. На это заточено. А тут ну убивать. Да и хер с ним… Ну пошел убивать. Нет этого, ничего нет. И когда случается, медленно как до бронтозавра до мозга, медленно-медленно доходит сигнал. Что-то надо, а, ну да. Ой, опять загорелось. И это даже не событие, то, что сейчас происходит в Якутии. Это не событие, это такой быт. Это так всегда. Это горим, потом тонем. Потом мерзнем. И от прямой линии до прямой линии решаются проблемы. И в следующий раз на прямой линии скажут: Владимир Владимирович, вот мы тут. И он скажет: ну как же так. И строго-строго взыщет прямо в прямом эфире с кого-нибудь. И все скажут: ну спасибо, благодетель. Боже мой. Это не государство, это вас кто-то обманул. Государство – это что-то другое. Это в какой-нибудь Норвегии, где мы не знаем фамилию премьер-министра, и какая там партия - совершенно неважно. Где есть тихие администраторы, которые работают и не дай бог кто-нибудь из них обнаружится в списке Форбс. Ему не жить после этого. Различные устройства. И вот отсюда я хочу вырулить к фигуре Сергея Адамовича Ковалева.
О. Бычкова
―
Ушедшего от нас.
В. Шендерович
―
Ушедшего от нас. Который жизнь свою положил на то, чтобы от этого монстра мы ушли в какой-то человеческий мир. Который начал бороться с монстром. Поверх монстра было надето другое знамя. С серпом и молотом. Он начал бороться с этим монстром, государство, которое презирает права человека. Он начал с ним бороться в 70-х годах. Полвека. Больше полувека. Он жизнь свою положил на борьбу с этим огромным чудовищем. Какое-то время назад казалось, что мы осознали ужас этого монстра, что мы повернулись лицом в сторону, прости, господи, прав человека. Первым уполномоченным по правам человека был Сергей Адамович Ковалев. То, за что мы сейчас цепляемся в Конституции – 51-я статья, 31-я, 29-я, где закреплены права человека – это Ковалев делал в том числе. Попытка развернуть страну в сторону людей. В сторону прав человека. И Ковалев этому посвятил свою жизнь, платил за это так, как не приведи, господи. Коротко расскажу. Я уже рассказывал в каком-то эфире. Меня Арсений Борисович Рогинский, тоже царство небесное, водил в штрафной изолятор лагеря «Пермь-36». Стояло чудовищное лето под 40 градусов. Он мне сказал: «Хочешь посидеть 10 минут в штрафном изоляторе?» Ну так, 10 минут. Я сказал: «Конечно, хочу». Ну чего, 10 минут же. Не лет. Он говорит: «Станет невмоготу – стучи». Я зашел в тот штрафной изолятор, где сидел Ковалев, где сидел Василий Стус. И погиб. Где сидели они. И на третьей минуте мне захотелось колотить в эту дверь. Потому что холод смертный. Потому что влажность, холод…
О. Бычкова
―
А это что, выкопано где-то в подвале.
В. Шендерович
―
Это бетонный стакан. Там слизь по стенам, прислониться нельзя. Темнота кромешная. Что угодно я бы подписал, чтобы меня выпустили из этого.
О. Бычкова
―
Самое страшное это темнота, конечно.
В. Шендерович
―
Он шел туда в этот штрафной изолятор за убеждения. Он прошел потом, был в Грозном, он был в Буденновске. Он спасал людей. За все это он получал столько ненависти от неблагодарного населения. Я уж не говорю от власти. Я думаю, что он и Новодворская. Не знаю, кого ненавидели так. С такой силой. Ненавидели.
О. Бычкова
―
Это удивительно, кстати. А почему?
В. Шендерович
―
Потому что их науськивали. Потому что им объясняли, что это враг России.
О. Бычкова
―
Я понимаю насмешки, снисходительно. Юродивые такие. Это ладно. Это как бы глупые человеческие чувства.
В. Шендерович
―
Он враг государства. Что правда. Этого государства он враг. Разумеется. Этого античеловеческого государства он был врагом. И того античеловеческого государства он был врагом. А другого здесь практически и не было.
О. Бычкова
―
Если государство его ненавидело – это понятно. Но мы говорим про людей.
В.Шендерович: Я не думаю, что оно все, это молодое поколение поклонники Шойгу
В. Шендерович
―
А государство объясняло людям. Этот человек против России. Вы же видите, он против России. Потому что у нас в нашей маленьком мозгу, если против государства – то это против России. Чаадаев, Герцен – далее со всеми остановками. До Сахарова, до Ковалева. Новодворской. Ты против государства – ты против России. У нас это слеплено грязно и цинично слеплено. В других местах люди помаленьку начинают различать, в последние пару веков уж точно. Что права человека важнее всего, что человек – мера всего и что государство не может быть сильным с рабами. А если оно сильно с рабами – то это ужас смертный государству по соседству.
О. Бычкова
―
Но вот мы сейчас отброшены на отметку на этой линейке, на отметку 70-х годов может быть, когда Ковалев начинал. Или 80-х.
В. Шендерович
―
Не знаю, думаю, что все-таки совсем не пропали эти годы все-таки. Все-таки выросло поколение какое-то новое, я не думаю, что оно все это молодое поколение поклонники Шойгу. Я так не думаю. Я думаю, что все-таки это было не зря. Подвиг Сергея Адамовича Ковалева и его товарищей он был не зря. Все-таки мы на другом витке. Но в очень опасной точке. Повторяю, для истории это погрешность, плюс-минус 20-30 лет. Ей матушке по фиг совершенно. Это нам остаток жизни и вся жизнь почти наших детей. А ей-то что. Но мы сегодня в той точке, где у нас маргинал Сергей Адамович Ковалев. Он умер маргиналом. Давно, 30 лет, 25 точно выброшенный отовсюду. И сам ушедший из брезгливости. А элита у нас Шойгу, Рамзан Кадыров, Сечин и далее со всеми остановками. И это приговор в каком-то смысле, приговор на сегодняшний день. А дальше – ну, история длинная штука. Двойной тактовой черты нет. И я очень надеюсь, что урок жизни Сергея Адамовича Ковалева мы его все-таки будем учить. Напоследок, есть минутка про Ковалева?
О. Бычкова
―
Полминутки.
В. Шендерович
―
Он расширил, сам писал, что расширил представление о приличном поведении, вот искандеровского – не принимать участие в подлости. У него, он сам шутил: расширенное представление. Мало не принимать участие в подлости, по мнению Ковалева - надо еще пытаться бороться. Не всякому дано и его урок нам в пример.
О. Бычкова
―
Это был Виктор Шендерович в программе «Особое мнение». Я напомню, что в следующей программе «Особое мнение» после 19 у нас Максим Шевченко. И в 20 часов – программа «Атака с флагов». Там Лиза Лазерсон и Юлия Латынина.* - движение "Талибан" запрещено в РФ