Александр Проханов - Особое мнение - 2021-08-10
А.Соломин
―
19 часов 7 минут в российской столице. Всем здравствуйте! В эфире радиостанция «Эхо Москвы». Меня зовут Алексей Соломин. Это программа «Особое мнение». И наш гость сегодня — Александр Проханов, писатель. Александр Андреевич, приветствую вас!
А.Проханов
―
Добрый день!
А.Соломин
―
Знаете, какая шокирующая, сногсшибательная новость пришла незадолго до нашей программы? Оказывается, Путин снял свою кандидатуру. Тут вы должны удивиться. Я вам скажу, Роман Путин, двоюродный племянник президента, который баллотировался в Петербурге, решил не баллотироваться, не идти на выборы местные после разговора с человеком, которого он очень уважает. Он этого человека не назвал.
А.Проханов
―
Вы хотите, чтобы я назвал имя человека?
А.Соломин
―
Как вы думаете? Это и буду гадать тоже. Никто же не знает, что это за человек, который попросил.
А.Проханов
―
Это точно был не я. Хотя бы посоветовал ему тоже снять свою кандидатуру.
А.Соломин
―
А почему?
А.Проханов
―
Потому что это святое имя. Зачем всуе употреблять святое имя? Это имя может быть только на президентском пьедестале, вышиблено на президентом надгробье: «Здесь погребен великий президент России Владимир Путин». А это какая-то мелкая выборная кампания, мелкий надел, какая-то слободка петербургская. Зачем же с этим именем идти в этот калашный ряд, что называется?
А.Соломин
―
Это мандат, это должность, недостойная этой фамилии или человек, который избирается?
А.Проханов
―
Это связано с такой эмблематикой власти, метафизикой власти. Всякая власть, она священна, он требует ритуалов, она требует обхождения с собой, она требует почитания, может быть, даже благоговения. И всуе употреблять имя государя императора или вождя, или президента это негоже. Это умаляет его достоинство. Это разменивает его на пустяки. И вот племянник, действительно, с фамилией Путин идет на выборы в какой-то ничтожный угол Петербурга. Если бы он дерзал стать президентом вселенной, это было бы достаточно, это было бы красиво. Пусть он не прошел бы, путь бы его победили другие кандидаты. Но это, действительно, дерзновенно: Путин — президент вселенной.
А.Соломин
―
Ну, а что, теперь если у тебя фамилия Путин, не заниматься, что ли, ничем? Куда бы ни пошел, всё оказывается слишком мелко.
А.Проханов
―
Откуда у них такие фамилии-то?
А.Соломин
―
Я думаю, что родственники-то есть у Владимира Владимировича.
А.Проханов
―
Вот пусть наслаждаются частной жизнью. Я думаю, они будут обеспечены в частной жизни. Вы спросили — я ответил.
А.Соломин
―
Вот смотрите, периодически говорят о дочерях Владимира Путина. И говорят, что они талантливы, что, действительно, занимаются — одна наукой, другая другими вещами. Вы никогда не думали, хотели, может быть, чтобы родственники Владимира Путина, они продолжили его дело как бы государственного строительства на каком-то уровне, чтобы они остались и продолжали работать, когда Владимир Путин решит уйти в отставку.
А.Проханов
―
Все зависит от того, имеют ли его родственники, его дети, его дочери государственное сознание. Есть ли у них, у этих дочерей мышление Екатерины Великой или Елизаветы Петровны, то, конечно. Если у нее дерзкое российское мышление — да. Я просто не знаю, какое у них мышление.
А.Проханов: Зачем всуе употреблять святое имя? Это имя может быть только вышиблено на президентом надгробье
А.Соломин
―
А если они либеральны и по-другому совсем устроены?
А.Проханов
―
Я думаю, что яблочко от яблони недалеко падают. Я думаю, каков отец, таковы и дочери, таковы и сыновья. Вот у меня так. Мои сыновья унаследовали мои нравы, мои обычаи, мою философию, мои представления о жизни, о смерти. Поэтому, я думаю, что дочери Владимира Владимировича, они достаточные путинистки.
А.Соломин
―
Если бы вы увидели в избирательно списке дочь Владимира Путина, вы бы проголосовали за нее, не глядя?
А.Проханов
―
Вы знаете, я просто не хожу на выборы, поэтому будет она в списке или не будет, меня это мало касается. Это может, меня займет, я подумаю. Но я бюллетени не заполняю уже лет сто.
А.Соломин
―
А почему, кстати, лет сто, как вы говорите? Когда вы последний раз ходили на выборы?
А.Проханов
―
Не помню. По-моему, еще… вообще не ходил. Раза два ходил в хрущевские времена, а потом зарекся.
А.Соломин
―
Разочаровались в выборах.
А.Проханов
―
Не то что разочаровался, у меня были другие интересы. Меня эта вся мишура, связанная с бюллетенями, с кампаниям, с пирожками, которые продают, с ажиотажем, с этими шариками цветными, — для меня это все чуждо. Я охотник, стрелок, странник, путешественник.
А.Соломин
―
Ой, с охотниками подождите. Это история такая, очень тяжелая. Смотрите, это же все от вас зависит, как будет выглядеть государство, как оно будет устроено, кто придет на смену Владимиру Путину. Во всяком случае, Владимир Путин об этом говорит: «Вот такие как вы придете на выборы, и проголосуете». А вы не ходите.
А.Проханов
―
Это либеральные заблуждения. Я слушаю это…
А.Соломин
―
Владимир Путин — либерал и заблуждается?
А.Проханов
―
Он просто вторит, он потакает той либеральной части нашего общества, которое мыслит себя в демократических парламентских и либеральных категориях. У меня другой склад. Я, во-первых, убежден, что парламентаризм — это абсолютно устаревшая архаическая форма управления государством, что все современные демократии давно уже амортизированы.В демократиях правят другие силы, что называется, глубинные государства, особый централизм. И вот эти демократические процедуры — это просто мимикрия, это маска, которой можно пренебречь.
Потом, вы знаете, сейчас, например, у нас в России главным вопросом является вопрос взаимоотношения либеральных, демократических форм и авторитарных, имперских форм. И на этот плоскости, этой линии схватываются умы, темпераменты, партии, философии. А ведь уже давно самый главный вопрос перенесен с этой черты в другую сферу. Горит земля, загораются великие города в Италии. Горит окрестность Парфенона. Якутия сгорела. Почти вся Сибирь горит. Тают ледники. Стоит вопрос: быть Земле или не быть.
И здесь самое главное, об этом надо думать, говорить, размышлять. Здесь очень много важного, объясняющего эту беду. Есть предложения выйти из этой беды, такие безумные, восхитительные в своем сумасшествии и безумии предложения. Вот здесь должны сшибаться умы, представления. Это центр наших проблем земных.
А.Соломин
―
Да они с удовольствием бы сшибались, но есть люди с разными точками зрениям. Но дело в том, что политика у нас определяется как раз в результате некоего общественного консенсуса. Сначала к власти приходят политики определенных убеждений, потом эти политики проводят, извините за каламбур, определенную политику, в том числе, для того, чтобы бороться с лесными пожарами или принимать решения по изменению климата. Как угодно. Но сначала все начинается с этого, с низового уровня.
А.Проханов
―
Нет, Алексей, этим все кончается. Политики чувствуют свою израсходованность. Все их предложения, они одномерны, в лучшем случае двумерны. Они понимают, что они бессильны перед проблемами — и климатическими, и философскими, и проблемами астрофизическими — они бессильны. И они обращаются за помощью к экспертам. И эксперты, приходя им на помощь, говорят все те же банальности, о которых говорят и они. Среди экспертного сообщества — среди политологов, социальных психологов, историков, инженеров человеческих душ — царит та же самая банальность. Всех затолкали в этот абсурдизм — как нужно строить наш социум: строить ли это парламентским, демократическим путем или должна быть централистская, авторитарная форма власти.Да не в этом дело. Земля погибает, а мы будем говорить о списках, кого включим в эти списки, есть ли там люди Навального или их нет, или какой-то депутат от «Единой России» грохнул вместо медведя человека — это все тривиальные вещи по сравнению с тем, что пришло. Об этом надо думать, гадать, спорить.
А.Соломин
―
А кто должен решать эти проблемы тогда? Как, главное, их решать?
А.Проханов
―
Эти вопросы решается только после того, как эти проблемы будут поставлены. Их нельзя решать, когда они не выяснены.
А.Соломин
―
Александр Андреевич, так они поставлены ярче некуда. Вот уже мальчик записывает какой-то свое видеообращение к Владимиру Путину, говорит: «Дышать нечем, смог, лесные пожары. Кто-нибудь что-нибудь сделайте».
А.Проханов
―
Эти проблемы просто обозначены. Они должны быть философски, мировоззренчески быть поставлены. Об этом должны думать лучшие умы человечества, а не бедные дети, которые там в колыбелях задыхаются от смога. Об этом должны думать лучшие человеческие умы, которые приходят, кстати, и на «Эхо Москвы».
А.Соломин
―
Да, только они думать, может, и думают, и говорят, может, и говорят, и идей масса. А вот воплотить их нет возможности ни у кого, потому что нет у них рычагов управления, потому что власть авторитарна и забрала все рычаги. Нет никакого давления на власть.
А.Проханов
―
Возникает какой-то климатический договор, уменьшающий углеродные выбросы…
А.Соломин
―
Который должен был возникнуть 20 лет назад. Время упущено.
А.Проханов
―
Слава богу, что он сейчас появился. Возник договор, запрещающий охоту на китов. Может возникнуть договор, запрещающий охоту на медведей — на бурых, на белых, на гризли. Это все возникает в результате обсуждений, в результате внедрений. Сначала появляется Эйнштейн с теорией относительности. Потом появляется ядерная бомба, потом появляется Нобелевская премия мира — вот такая последовательность.
А.Соломин
―
Пожары в России этого года — это из ряда вон выходящее что-то?
А.Проханов
―
Это то, о чем я сказал. Земля меняет кожу. Наступая новая земная реальность.
А.Проханов: Вот эти демократические процедуры — это просто мимикрия, это маска, которой можно пренебречь
А.Соломин
―
Одно дело, как вы относитесь к этому — как к процессу для Земли, для планеты стандартному или как что-то, в чем мы повинны, отчего можем погибнуть сами?
А.Проханов
―
Я думаю, что это фаза, конечно. Это, повторяю, нужно исследовать. Потому что очевидно, что человек, выстраивая здесь свою земную жизнь, он беспощаден к Земле. Он выстраивает ее за счет Земли, за счет ее лона, за счет небес. И все, что сейчас происходит, может быть, с одной стороны, эта израсходованность земли или природы, или биосферы, а, с другой стороны, это возмездие биосферы по отношению к человеку.Природа не может сказать человеку: «Остановись, перестань меня мучить, перестань меня рубить, перестань загрязнять мои реки, перестань убивать моих птиц, ловить моих бабочек». Человек не внемлет. И тогда она нас сжигает. Это самосожжение русских лесов. Мы сейчас присутствуем при самосожжении русских лесов. Вот вы знаете, журналистка себя сожгла в Нижнем Новгороде, по-моему, от безысходности, не могла достучаться. И вот мы присутствуем при самосожжении русских лесов.
А.Соломин
―
Часто очень человек помогает этому сожжению русских лесов безответственный.
А.Проханов
―
НРЗБ помогает. Мы видим, что леса больше не выносят такого обращения с лесами, с небесами.
А.Соломин
―
Но при этом вы назвали себя охотником. Вы сказали, что вы охотник.
А.Проханов
―
Да, я охотник.
А.Соломин
―
У нас очень многие депутаты попадаются на этом, губернаторы. Постоянно на кого-то хотятся. И кичатся этим, в общем-то, для них это нормально. А разве это не дико сегодня, в XXI веке?
А.Проханов
―
Я просто не рассказал вам, какой я охотник?
А.Соломин
―
А какой?
А.Проханов
―
Во-первых, я охотник за впечатлениями. Потом, я охотник за историей. Я гонюсь за историей, она от меня убегает. А я с огромным сачком, как за бабочкой, несусь за ней и вылавливаю, выхватываю ее из потока. И когда мне удается поймать эту бабочку истории, я пишу мой роман.Я не этот примитивный охотник, которые берет карабин и бьет этого несчастного зверя. Я охотник, который выходит на схватку со страшным зверем, с которым вообще невозможно сладить. Я выхожу на схватку с историей, и я бьюсь и, как правило, не я подымаю историю на рога, а история на рогатину меня поднимает. Я вот таков.
А.Соломин
―
Но вы каждый раз цел и невредим возвращаетесь к ним. Александр Проханов, писатель в эфире радиостанции «Эхо Москвы».Вы знаете, тут срочные новости приходят тоже об охотниках. Губернатор Нью-Йорка Коумо объявил, что уходит в отставку через 14 дней. Это губернатор, которого обвинили в сексуальных домогательствах. Как раз это и стало причиной его отставки.
Вы, когда слышите подобные новости, у вас тоже ощущение, что ерундой какой-то занимаются?
А.Проханов
―
Ну, а что, он вступил в сексуальные отношения с медведем, что ли?
А.Соломин
―
Нет, не с медведем — с сотрудницами своими вступал в сексуальные отношения или склонял к сексуальным отношения. Сейчас пересмотрено к этому отношение очень серьезно западным обществом.
А.Проханов
―
Я человек старомодный. Я открываю Евангелие и читаю притчу о грехе. Когда женщину, нарушившую заповедь и прелюбодействующую решили побить каменьями, Иисус сказал, кто из вас без греха, киньте в него каменья». И все потупили глаза и разошлись. И отпустили женщину. Вот я такой. Мы не без греха? Чего нам судить друг друга?
А.Проханов: Земля погибает, а мы будем говорить о списках, кого включим в эти списки, есть ли там люди Навального
А.Соломин
―
Но человек политик должен на это внимание обращать все-таки?
А.Проханов
―
Я думаю, он должен считаться с какими-то этическими, политическими нормами, которые существуют в обществе. Были времена, когда оргии римские были открытые и за них никто не осуждал. Там были гетеры. А наступили времена вот такие лживо пуританские, поэтому человек должен скрывать даже выражение глаз.
А.Соломин
―
Почему же лживо пуританские? Мне кажется, мне кажется, что, наоборот, человекоцентричные времена. Никто же говорит о том, что совокупляться — это плохо или устраивать оргии это плохо. Говорят, что недобровольное участие в этом деле должно караться и этически и по закону.
А.Проханов
―
Попробуйте какому-нибудь политику из любой партии устроить открытую оргию прекрасную, наполненную красавицами, наполненную омовениями в ванных, чтобы это видел мир, знали его партийные товарищи. Всё, его карьера кончена.
А.Соломин
―
Вы сейчас Скуратов вспомнили, да?
А.Проханов
―
Нет, я вспомнил многих, может быть, и вас, в том числе. Кстати, Скуратов бедняга, он не устраивал оргии открыто. Это был несчастный случай. За ним следили камеры, его снимали. Он хотел это сделать тайно.
А.Соломин
―
Я имею в виду, что итогом этого стала отставка. То есть люди об этом узнали — и человек ушел.
А.Проханов
―
Об этом узнали не люди. Об этом показала спецслужба и нашла повод его убрать, потому что это не нравилось людям.А я помню, как мы сидели с друзьями в той же Думе и затаив дыхание, прокручивали эти пленки со Скуратовым не в усеченном виде, в котором показывали на телевидении, а в полном объеме. Это было, скажем, захватывающее зрелище.
А.Соломин
―
Удивительная история. Но это все-таки некая иная форма. Мы с вами говорили, что речь идет о том, что недобровольное — принуждение, когда начальник принуждает свою подчиненную, допустим, к этому — вот это плохо. И об этом говорит эта новость.
А.Проханов
―
Ну, конечно. Что тут спорить? Плохо. Начальник — подчиненный. Или даже муж жену насильно подчиняет. Это плохо. Это не предмет спора и даже рассуждений.
А.Соломин
―
Давайте поменяем тему. Александр Лукашенко. Вы знаете, я почитал несколько прошедших эфиров с вами. Все-таки хочу попросить у вас некой общей характеристики, что ли, как вы сегодня к нему относитесь, что это за человек?
А.Проханов
―
Я нему отношусь через призму российско-белорусских отношений через призму интересов моей страны — России. Россия заинтересована в том, чтобы на ее западных рубежах, то есть в Беларуси оставалась зона, свободная от русофобии. Потому что вокруг России почти сомкнулся этот знаменитый кордон черноморско-балтийский. Россия с этой страны окружена враждебными государствами, русофобскими государствами, куда пришло чужое оружие, где строятся антироссийские базы натовские. Это трагедия. Мы уже с трудом пробиваемся с углеводородами в Европу, вынуждены тянуть трубу через океаны.
А.Проханов: РФ заинтересована, чтобы на западных рубежах – в Беларуси – оставалась зона, свободная от русофобии
Поэтому для меня важно, чтобы Беларусь вместе с ее народом, ее президентом были более чем дружественны России, чтобы они были братскими. И в этом аспекте я сужу и слежу за всем тем, что происходит в Беларуси.
Лукашенко, я его довольно давно знаю, я был приглашаем к нему, я посещал его как президента. Я был очень польщен этой встречей, я дарил ему книги. Я видел в нем человека, которая Россия, русский народ любили больше, чем своего президента Ельцина. Это был триумф Лукашенко, он был обожаем русскими людьми. Он это чувствовал, он это знал.
А.Соломин
―
А сегодня?
А.Проханов
―
Сейчас наступили другие времена. Конечно, он не является уже кумиром русского народа. У русского народа есть другой кумир — Владимир Путин. И он вытеснил Лукашенко из своего сознания. Поэтому Александр Григорьевич, сейчас уже, мне кажется, ему не стоит апеллировать к русскому народу как таковому. Он должен апеллировать к президенту, он должен апеллировать к Российскому государству, российской власти и с ними установить такого рода отношения, чтобы они были не испорчены, чтобы они были не замутнены. Поэтому все, что сейчас происходит, произошло и, может быть, будет происходить между Лукашенко и Путиным, между Белоруссией и Россией носит мучительный драматический и многослойный характер.
А.Соломин
―
Объясните, пожалуйста.
А.Проханов
―
Например, конечно, концепция Лукашенко о многополярном своем поведении, многовекторной политике, — это была концепция, которая устанавливала одинаково добрые отношения и с Евросоюзом и с Россией. После того, как с Евросоюзом у Лукашенко были ужасные отношения. Евросоюз его дефонировал, он его называл тогда «последним диктатором Европы». А потом эти отношения смягчились, и Лукашенко получил большие рынки там, на Западе. И это было замечательно. Поэтому он поддерживает свое реноме, как многовекторный, очень сложный политик. Он делал это блестяще до последнего времени.
А.Соломин
―
У нас это называется и вашим и нашим.
А.Проханов
―
Это называется — и Китаю, и Америке, как Россия поступает — это называется политикой.
А.Соломин
―
Или торговлей.
А.Проханов
―
Назовите это торговлей. Торговля — это часть политики. Назовите это лукавством, назовите это прозорливостью, называйте виртуозностью.
А.Соломин
―
А вы как называете это?
А.Проханов: Народ нуждается в лидерах, потому что аккумулирует глубинную народную волю к историческому творчеству
А.Проханов
―
Я считаю, что он виртуозный политик. Но вот эта виртуозность, она была, когда проецировалась на общественное сознание, она до поры до времени не ранило русское сознание. После того, как произошла эта катастрофа в Беларуси, Евросоюз стал белорусским врагом. По-прежнему Евросоюз, Евросоюз называет Лукашенко палачом, диктатором. И отношения, казалось бы, политические, моральные порваны, — по-прежнему Александр Григорьевич продолжает говорит о многовекторной политике. Он не позволяет себе формулировок, которые могли бы задеть Евросоюз. И я это понимаю. Потому что там еще рынки остались. Его дефонируют. На него идут нападки. Там строятся всякие стены приграничные.Но там есть рынки, там есть бизнес, там есть сбыт продукции. Он не может себе в отрытую признать Крым, например. Я думаю, что эти разговоры между Путины и Лукашенко поднимались. Они пришли к выводу, что то, что делает Лукашенко, это правильно. По крайней мере, временно он себя правильно ведет, не обостряя свои отношения с Евросоюзом и не закрывая допуск своим товарам туда, на Запад. Полагаю, что это так.
То, что иногда он резко высказывается по поводу союзного государства, которое реанимируется, при недавней встрече с Путиным оно получало дополнительный импульс и экономический и финансовый, и моральный. А сейчас иногда Лукашенко говорит о нем скептически. Это тоже дань внутренней белорусской ситуации.
А.Соломин
―
Мы сейчас продолжим. мы должны сделать сейчас паузу для новостей. Это Александр Проханов, писатель в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Программа «Особое мнение». Никуда не уходите, мы скоро вернемся.НОВОСТИ
А.Соломин: 19
―
34. Мы продолжаем прямой эфир. Радио «Эхо Москвы». YouTube-канал «Эхо Москвы» и канал «Эхо Москвы» в Яндекс.Дзене. присоединяйтесь, пишите туда в чат или: +7 985 970 45 45. Меня зовут Алексей Соломин. С нами на прямой связи писатель Александр Проханов.Александр Андреевич, мы перед перерывом начали говорить о Беларуси, точнее об Александре Лукашенко. Вы сказали, что Европа называет его диктатором. Вы сами не готовы называть его диктатором?
А.Проханов
―
У меня другая лексика. У меня есть лексика: национальный лидер или контрнациональный. И вообще лидер ли это или это тряпка, которая меняется при малейшей перемене ветра, как это в Европе. В Европе ведь нет лидеров. Это смехотворно. Я уже не помню, до Бориса Джонсона, кто был? Блэры какие-то были. Мы их забываем мгновенно. Какие это лидеры? Это чиновники. А народ без лидера — это не народ. Народ нуждается в лидерах, потому что аккумулирует глубинную народную волю к историческому творчеству.
А.Соломин
―
Какую лексику вы бы использовали? Авторитарный можно сказать?
А.Проханов
―
Лидер нации.
А.Соломин
―
Лидер ли?
А.Проханов
―
Я использую такую…
А.Проханов: У России есть помимо союзников, о которых сказал Александр III, есть союзник Китай, очень мощный
А.Соломин
―
Когда вы говорите, что он лидер нации, вы на что полагаетесь? То есть, по каким параметрам вы делаете это суждение?
А.Проханов
―
Я думаю, что у белорусов есть своя такая национальная мечта. Ведь мечту имеет каждый отдельный человек. Кто-то хочет велосипед купить, кто-то хочет собаку, кто-то хочет, чтобы мама вернулась домой: ушла она. Мечту имеет корпорация, чтобы заказы были рынки. Но мечту имеет народ. Народная мечта. Вот тот лидер, который воплощает народную мечту, исповедует эту мечту, умеет этой мечте дать форму, заслоняет эту мечту с собой, отождествляет, живет ради этой мечты, тот, на мой взгляд, национальный лидер.
А.Соломин
―
Правда, что Беларусь единственный союзник России? Александр Лукашенко прав, когда так говорит?
А.Проханов
―
Ну, не совсем. Я думаю, что у России есть помимо этих двух великих союзников, о которых сказал Александр III, у нее есть союзник Китай, очень мощный союзник, гораздо более мощный, может быть, чем Беларусь…
А.Соломин
―
Но крепки ли связи с Китаем?
А.Проханов
―
А вечных союзов не бывает. Даже брачных союзов вечных не бывает, в том числе, политических. Посмотрите, какое количество союзов было у России порвано с той же Болгарией, а потом они опять восстанавливались, потом опять прерывались. Союзы — это политика, это интересы. Есть интересы — есть союз. Поэтому Беларусь не единственный, но очень важный союзник России на Западе.
А.Соломин
―
Как вы думаете, среди тех людей, которые сидят в тюрьме, участники кампании избирательной, есть люди, которых Россия хотела бы видеть на посту президента Беларуси скорее, чем Александр Лукашенко?
А.Проханов
―
Об этом говорят политологи. Я в этом мало что смыслю, не хочу об этом рассуждать. По-моему, там есть представитель нашего банка, забыл, как его зовут.
А.Соломин
―
Бабарико.
А.Проханов
―
Бабарико, да. Но это расхожие вещи. Я в это не вникаю. Мне по-прежнему нравится Лукашенко. Я считаю, что сейчас лучшего лидера для России, чем он, нам не найти. И менять его на кого-то бы то ни было, это в лучшем случае неосмотрительно.
А.Соломин
―
Вы его называете виртуозным политическим лидером, а не кажется ли вам, что Владимир Путин тут тоже не меньший виртуоз, когда вступает в коммуникацию с Александром Лукашенко, явно не хочет далее с ним коммуницировать.
А.Проханов
―
Нет, конечно, он тоже виртуоз. Вообще и он и Путин — виртуозы Москвы.
А.Соломин
―
Но вот эту, вторую часть вы не прокомментировали. А Владимиру Путину, действительно, нужен Лукашенко на посту президента? Он сам хочет продолжения этого бесконечного дела?
А.Проханов
―
Владимиру Путину нужна Беларусь, в которой сохраняется военная база, сохраняется военно-политический союз с Беларусью, в котором Беларусь занимает важное стратегическое положение, открывая коридор на Запад. И гарантом является Лукашенко. Все остальные — это все домыслы и довольно большие риски.
А.Соломин
―
Давайте к другим темам перейдем. Олимпиада состоялась. Омрачилась она скандалами. Многие сейчас, что россиян заслуживают, в частности, российских девушек-гимнасток Дину Аверину и Арину Аверину. Вы согласны с такими утверждениями?
А.Проханов: Мне по-прежнему нравится Лукашенко. Я считаю, что сейчас лучшего лидера для России, чем он, нам не найти
А.Проханов
―
Я согласен с тем, что, как все в этом мире, олимпиады политизированы. Олимпиада — это борьба политических интересов, ценностей. И на олимпиадах сражаются не только спортсмены, не только боксеры и гимнасты, а сражаются политические доктрины и политические технологии. И эта олимпиада, как и все предшествующие была таковой. На этой олимпиаде Россия была усечена.
А.Соломин
―
То есть?..
А.Проханов
―
Она была унижена. Она была оскорблена.
А.Соломин
―
Чайковским?
А.Проханов
―
Российская команда была дефонирована. Она не имела ни своего гимна, ни своего флага. По существу, на нее смотрели косо. Ее называли за глаза воровской, лживой — делегации. И наши ребята сражались там в очень тяжелых условиях. Они сражались не только гимнастически и физически, но и духовно, эмоционально и политически.И они этот бой выдержали. Они не заняли 1-е место, они заняли 5-е место после, повторяю, тяжелейших психологических перегрузок, которые они испытывали накануне олимпиады и в ее течении. И они вели себя очень достойно. Поэтому мы здесь, в России устроили праздник так, как будто они победили. Кстати, тонкие наши пропагандисты ни разу не сказали, что мы привезли сюда пятое место, а не первое, и праздновали их возвращение как будто они были олимпийские чемпионы. Но это было так, это было справедливо. Нация России в данном случае, она испытывает то же самое давление, как и олимпийцы. Это было часть давления, которое испытывает на себе любой русский человек сегодня.
А.Соломин
―
А почему мы как нация в таком случае, если мы воспринимаем это как обиду, как оскорбление, не развернемся и не хлопнем дверью?
А.Проханов
―
Я думаю, что, может быть, с ПАСЕ мы так очень скоро и сделаем.
А.Соломин
―
Как-то долго, уж чуть ли нас не уговаривают это сделать.
А.Проханов
―
Нам некуда торопиться с вами, Алексей. История даст свое время.
А.Соломин
―
Эффекта уже такого не будет. Как вы думаете, нужно ли нам далее разбираться, писать эти жалобы, требовать восстановления справедливости? Или нужно дальше, к следующей олимпиаде готовиться?
А.Проханов
―
Нет, это волокита юридическая. Скажем, присуждают кого-то к тюрьме. И ясно, что этот срок придется этому человеку отбывать. Начинаются кассации. Суд первой инстанции, суд второй инстанции, кассация, обжалование. Это запущенные механизмы юридические. Они запущены там, никто их не прерывает. Такая своеобразная, что ли, этика поведения.
А.Соломин
―
А допускаете вы хотя бы на чуточку, что мы, действительно, может быть, не так внимательны были в изучении этих новых правил, и мы, действительно, не дотянули по баллам, а выглядит так, как будто мы обиделись и бьем себя в грудь?
А.Проханов
―
Нет, я допускаю. Для меня лично это не имеет никакого значения…
А.Соломин
―
Все равно надо бить себя в грудь.
А.Проханов
―
Мы не бьем себя в грудь. Мы, наоборот, мы отбили все удары, которые направлены нам в грудь, они не проломили нам грудь. И мы возвращаемся с полным дыханием. Наша грудь высоко дышит. Я, не будучи спортсменом или болельщиком, я рад, что наши девушки, наши партии встретили здесь, в Москве такое количество улыбок, аплодисментов и обожания.
А.Соломин
―
Писатель Александр Проханов в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Про Афганистан еще хотел вас спросить. Я знаю, что вы болеете душой за то, что происходит в Афганистане. Следите вы за происходящим, наблюдаете, кто как ведет?..
А.Проханов
―
Да, я получаю сводки ОДКБ, которые мне мои друзья присылают, о положении на границе таджикско-афганской.
А.Соломин
―
Не так давно на эхе выходило интервью с Замиром Кабуловым — это спецпредставитель президента по Афганистану, из которого, в частности, у меня создалось впечатление, что Россия не воспринимает талибов как серьезную угрозу, что талибы занимают, в общем, большинство городов без боя, что талибы (запрещенная в России террористическая организация), что среди воюющих людей в Афганистане многие просты крестьяне, которые на пахотное время просто уходят, чтобы себя обеспечить. И так далее.У вас же риторика совершенно другая. Вы говорите о страшной угрозе, которая движется к России.
А.Проханов
―
У меня эта риторика, она ведь выстраданная. Я ее взял не с потолка. Когда в той афганской войне, которая мне была, конечно, знакома, гранатометы взрывали наши БТР и солдат стреляли в спину или забрасывали гранатами, это ведь делали крестьяне, которые приходили на время пострелять и заработать афгани или доллары. А потом возвращались на свои нивы, поля, сеяли, жали, били цепами зерно, находящееся в колосьях.Поэтому сегодняшние талибы — это мощная, консолидированная, заряженная национальной и религиозной идеей сила, которая воевала, набралась грандиозного боевого опыта, которая захватила страну и которая своей расплавленной магмой — это расплавленная магма, это огненные люди, — она подошла к границам Афганистана по всему периметру. И эта магма перельется через эти границы. Границы хрупкие. Конечно, там стоят наши батареи…
А.Соломин
―
А почему вы в этом уверены?
А.Проханов: На олимпиадах сражаются не только спортсмены, а сражаются политические доктрины и политические технологии
А.Проханов
―
Моя интуиция говорит о том. Я знаю, что огонь прожигает холодную сталь. Холодная сталь ничто по сравнению с раскаленным огнем.
А.Соломин
―
А можно ли Талибан, запрещенную в России террористическую организацию, сравнивать с Исламским государством, запрещенной в России террористической организацией? У них много общего.
А.Проханов
―
Отчасти можно. Есть два Талибана. Есть старый Талибан, есть Талибан облагороженный, есть Талибан утомленный войной, который приезжает в Москву и общается с нашим министром, который заверяет о мирном характере Талибана, в том, что нет угрозы. Может быть, господин Кабулов внимает этому. Хотя я сомневаюсь, он очень опытный политик. А есть Талибан сегодняшний огненный, игиловский, Талибан, который мыслит категориями джихада и рая, царства небесного, как его понимает мусульманин. И с этим ничего не поделаешь — ни пыткой, ни гранатометами, ни системами залпового огня.
А.Соломин
―
Спасибо большое! Время наше, к сожалению, заканчивается. Писатель Александр Проханов был в эфире радиостанции «Эхо Москвы» в программе «Особое мнение». Эфир провел Алексей Соломин.Сразу после нас — программа «Без посредников» с Алексеем Венедиктовым и Ириной Воробьевой.