Николай Сванидзе - Особое мнение - 2021-08-06
06.08.2021
О. Бычкова
―
17.07 в Москве. Это программа «Особое мнение». С особым мнением с нами сегодня историк, журналист Николай Сванидзе. Добрый день.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте.
О. Бычкова
―
И я только напомню слушателям, что мы есть не только в прямом эфире «Эхо Москвы», но также в Ютубе на основном канале «Эхо Москвы», и также в Яндекс-Дзене. Хочу начать с этой какой-то просто загадочной для меня истории про телеведущих на федеральном канале. Которые позволяли себе абсолютно грязные гомофобные высказывания, в том числе в адрес спортсменки трансгендера на Олимпиаде. Ведущий сказал, не буду повторять, что. Выглядело совершенно безумно. Не захотел извиняться. Никто его пока за это не одернул из вышестоящего начальства. Его начальства, если я ничего не пропустила. Я просто в недоумении. Это что за такие гомофобные конвульсии ни с того, ни с сего.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что здесь для недоумения большого причин нет, Оля. Достаточно предсказуемо, потому что гомофобия – одно из направлений нашей идеологической деятельности уже достаточно долгое время. Когда спрашивают нас, когда я говорю «нас», использую местоимение первого лица множественного числа – имею в виду нашу власть прежде всего и тех, кто озвучивает ее позиции. Каковы наши духовные ценности и чем мы превосходим Запад, то как правило ответ сводится в сухом остатке к гомофобии. Хотя мы это так не называем, хотя на самом деле так. Насмешки очень злые и очень грубые. Все, что связано с нетрадиционной ориентацией и вокруг нее. Это все. Но это пользуется успехом большим.
О. Бычкова
―
Это пользуется успехом?
Н. Сванидзе
―
У широких масс, конечно.
Н.Сванидзе:гомофобия – одно из направлений нашей идеологической деятельности
О. Бычкова
―
У меня, честно говоря, нет такого ощущения, почему мне это все кажется таким каким-то непонятно откуда взявшимся и на ровном месте. Потому что нет чувства, что прямо люди такие ужасно все гомофобные. Не то чтобы они были страшно толерантные, но им довольно все равно. И та агрессия, та грязная вот эта желчность, которая была явлена на телеэкране – она как-то по своему градусу не соответствует настроениям, которые мы вокруг себя более-менее видим.
Н. Сванидзе
―
Она эти настроения возбуждает. Потому что эти настроения как в любой патриархальной консервативной стране, а у нас очень консервативная – они очень сильны. Конечно, в разных социальных стратах по-разному, но в основном сильны. Поэтому та точка, куда охотно бьет власть, тем более власти это нравится. Очень нравится. Поэтому, конечно, если ты говоришь о телевизионных персонажах, которые этим занимаются, им конечно ничего не будет, они это знают, потому и не извиняются.
О. Бычкова
―
Непонятно, зачем это нужно. Ну я понимаю олимпиадобесие такое. Что мы всех ненавидим, потому что наши спортсмены самые лучшие. Это такая сиюминутная история. Но зачем, для чего, зачем это все насаждать, тем более сверху. Какая-то же цель должна быть, не только тупой бессмысленный архаизм.
Н. Сванидзе
―
Он еще и вредный для самих себя. Такой суицидальный. В плане отношения с МОК, с международным олимпийским, вообще спортивным движением. Потому что могут быть санкции за это. А у нас и так отношения с МОК оставляют желать сильно лучше. Будут еще больше оставлять желать. Тем не менее, очень хочется, если нельзя, но очень хочется – то можно.
О. Бычкова
―
Я понимаю, допинг. Хорошо. Тут ясно все. Не то чтобы хорошо, но понятно, ради чего все это делалось. Допинг это такая… А тут чего, из любви к искусству. Зачем, господи. Тут-то зачем портить отношения.
Н. Сванидзе
―
Левая нога хочет. Левая нога – очень важный элемент нашего тела. Если она хочет, если левая нога очень сильно, очень высоко расположена, то трудно этому сопротивляться желанию. Левая нога бывает выше головы.
О. Бычкова
―
Это прямо какая-то ужасная печаль.
Н. Сванидзе
―
Анатомически сложно себе представить, а политически можно.
О. Бычкова
―
Если есть голова, то это сложно представить. Но не факт, что голова есть в такой ситуации.
Н. Сванидзе
―
Левая нога может исполнять роль головы, так бывает.
О. Бычкова
―
Продолжим тогда тему про ноги, головы, руки.
Н. Сванидзе
―
С олимпийским движением, ноги, руки.
О. Бычкова
―
Хотела спросить, забываю вот о чем спросить все время, раз пошел разговор про олимпийское движение. Эта Олимпиада в Японии, в самой Японии она вызвала неоднозначную реакцию. И многие японцы говорили своему правительству, что зачем нам это все сдалось, зачем тратить на это деньги, зачем заниматься этой ерундой. Многие страны точно также относятся к проведению Олимпиад на своей территории. Потому что не все понимают, зачем вообще это нужно. И при этом не первый год, если вообще не первое даже десятилетие идут разговоры о том, что все это «выше-быстрее-сильнее», как там говорится – это уже все какая-то очень устаревшая ушедшая натура и непонятно, зачем это. Может быть уже и хватит. Может действительно уже съехать потихоньку, слить это олимпийское движение. Архаичное. Например, под предлогом ковида, еще чего-то, как вы думаете.
Н. Сванидзе
―
Как ты его сольешь это движение. Не мы придумали, древние греки придумали.
О. Бычкова
―
Древние греки его придумали немножко все-таки в другом виде.
Н. Сванидзе
―
Да, но потом придумали уже в конце 19-го века в нынешнем виде. Поэтому совсем его отменить сложно. Потом оно объединяющую роль играет. Конечно, если мы будем артачиться, говорить что в гробу всех видали, просто в белых тапках, нам никто не нужен, то нам нужно уйти из олимпийского движения. Это не значит, что нужно отменять. Не все нужно отменять, откуда мы уходим.
О. Бычкова
―
Кстати, да, громко хлопнуть и дверью и сказать: ах, вы не хотите, вам не нравятся наши анализы в баночках, ах так, вы такие неблагодарные, ах вот как. И пожалуйста. И уйти оттуда. Хлопнуть дверью и уйти. А никто не грозит, между прочим, хлопнуть дверью и уйти с Олимпиады. Из например, ПАСЕ, из Страсбурга, из суда по правам человека уйти грозятся, а их олимпийского движения – нет. Прикольно, кстати.
Н. Сванидзе
―
Потому что мы привыкли набирать очки на олимпийском движении. Нам это нравится. Сейчас мы не очень набираем. Но нам это нравится и по инерции мы считаем, что это в перспективе наше. Нет, уходить мы конечно не будем. Но троллить хотя в результате мы троллим сами себя, дразнить – это мы очень любим. По идее сами на этом гораздо больше теряем. Потому что дразним такое большое, когда часть дразнит целое – получается не в пользу этой части.
О. Бычкова
―
Ну да.
Н. Сванидзе
―
Это не только с олимпийским движением связано.
О. Бычкова
―
Это с чем угодно связано. Я хотела перейти плавно на тему предстоящих выборов. Но я перейду не плавно. В недавнем посте буквально сегодня это было днем Николая Сванидзе на сайте «Эхо Москвы» рассказывается смешная история про вашу знакомую, которая работает в собачьем приюте в Москве и которая рассказала, что сотрудники приюта под угрозой увольнения получили указание от своего начальства до выходных, то есть буквально до завтра зарегистрироваться на электронное голосование. И не только самим, но еще и пять человек привести с собой. На собак указание пока не распространяется, - замечает Николай Сванидзе. Это называется: никогда такого не было и вот опять.
Н. Сванидзе
―
Да. Но я не могу, к сожалению, здесь раскрыть имена и явки. Потому что человека выгонят с работы. Но вот это чистая правда. Такие требования поступили сверху.
О. Бычкова
―
Вот зачем, нужно теперь это как-то конспирологировать.
Н. Сванидзе
―
Ну как зачем. Я думаю, что видимо, требуют определенных результатов сверху от их начальства. В том числе от начальства собачьего этого приюта. И они должны предоставить.
О. Бычкова
―
А что собачий приют это государственная что ли у нас структура. Это что, они бюджетники. Я прошу прощения, я не хочу раскрывать тут ничью анонимность.
Н. Сванидзе
―
Они не бюджетники. Но у нас огромное число наших не бюджетных заведений очень тесно связаны с необходимостью общения с властью. И потакания власти в ее капризах. Потому что если что не так, им быстро объяснят, бюджетники они или нет.
О. Бычкова
―
Да, им быстро объяснят, кто тут собаки, например.
Н. Сванидзе
―
Именно так.
О. Бычкова
―
А разве есть еще вообще такая проблема типа обеспечить явку, разве мы уже не поняли давно по предыдущим выборам, что власть вполне устроит как можно меньшее количество людей на выборах, потому что никакой планки все равно нет. Ну и соответственно, чем меньше людей пришло - тем больше вероятность того, что они проголосуют как надо. Я не понимаю, зачем позориться с этим.
Н. Сванидзе
―
Речь идет именно об электронном голосовании. Во-первых. По всей видимости, оно все-таки легче контролируется сверху. И речь идет о том, что начальник приюта собачьего он проверит, как они проголосовали. Думаю, что это только начало процесса – обеспечить явку. А потом будет проверка наверное. Я не знаю. Но такой сигнал поступил, странен, согласись. Экзотика, связанная с самим заведением. Но экзотику даже вводим за скобки, это может быть театральная студия. Неважно.
Н.Сванидзе: Левая нога может исполнять роль головы, так бывает
О. Бычкова
―
Ну или я подумала это может быть связано с тем, что электронном голосовании гипотетически участвуют все-таки не безответные старушки, которые голосуют как им скажут и не бестолковые училки, которые как скажут – так и проголосуют, как скажут - так и голоса посчитают потом на избирательных участках. Как скажут - так и сделают. Мы видели такие примеры. Не хочу обижать достойных учителей, но мы знаем, о чем идет речь. И они тоже, наверное, не побегут регистрироваться на электронное голосование, потому что не очень у них там обычно в среднем хорошо с информационной грамотностью. А те, у кого хорошо с информационной грамотностью – они может быть как раз и не проголосуют как надо и тут приходят на помощь бедные безответные собаки.
Н. Сванидзе
―
Ну да. Собакам все-таки пока не приказано, но еще не вечер. Поэтому сознательно это уже, может они тоже встанут в едином строю.
О. Бычкова
―
Запросто. Конечно.
Н. Сванидзе
―
За блок коммунистов и беспартийных.
О. Бычкова
―
А мы с Мухтаром на границе.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно.
О. Бычкова
―
Какие выводы сейчас промежуточные можно сделать в целом про то, как происходит эта, хотела сказать – предвыборная кампания. Потому что осталось буквально чуть больше месяца до этого - хотела сказать – голосования. Но не знаю, какие другие подобрать слова. В общем, вы меня поняли.
Н. Сванидзе
―
Пока что рано делать выводы, но я думаю, что скажем так, рассчитывать на то, что это будут выборы прозрачные и справедливые – не приходится. Потому что ясно, что поляна уже выровнена настолько, что ожидать, что будет какая-то конкурентная борьба – нечего. Конкурентной борьбы не будет. Я думаю, что пройдут те партии, которые должны пройти. А именно: коммунисты, ЛДПР, «Единую Россию» я, конечно, увожу за скобки, она естественно на первом месте. И вот новый блок, в котором действует Прилепин. Его партия не проходила, по всей видимости, там было слабенько. Но его скрестили теперь с эсерами – теперь он должен пройти.
О. Бычкова
―
С этими так называемыми эсерами кого только ни скрещивают последнее время. Какое-то такое плацебо практически можно сказать. Если переходить в другое сравнение. Тем не менее, ФОМ нам говорит, что рейтинг «Единой России» опустился должно минимального значения, начиная с 2008 года. И если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье, то за «Единую Россию» свои голоса отдали бы 27% избирателей несчастных.
Н. Сванидзе
―
Будет больше.
О. Бычкова
―
Так сколько надо – столько будет.
Н. Сванидзе
―
Не сколько надо может быть, но близко к тому. Потому что будет включен административный ресурс. Будет включено все, что угодно. И они получат много. Я думаю, что у них будет больше 50% в результате. Голосов в думе я имею в виду.
О. Бычкова
―
Я не сомневаюсь, что они получат столько, сколько надо. И они пройдут и 27% социологического опроса. Это очевидно не приговор. Но они получат больше, потому что административный ресурс, рисование и так далее. Или потому что люди все-таки за них проголосуют, потому что сделают это по привычке.
Н. Сванидзе
―
И по тому, и по тому. Консервативная часть избирателей наиболее привычная, она в процентном отношении увеличивается, потому что уменьшается количество людей, занимающихся бизнесом в нашей стране. увеличивается количество людей, которые связаны, так или иначе, зависят от бюджета. То есть увеличивается количество советского плана голосующих. И они всегда голосуют за партию власти. Всегда. Какова бы ни была эта власть. Я не хочу называть партии, которые могли бы теоретически прийти к власти и за них бы проголосовали. Просто не хочу пугать всех. Но проголосовали бы за кого угодно. У власти – все. Это очень большой процент людей так голосует. И, кроме того, включится административный ресурс. Это не значит, что те люди, которые имеют свою точку зрения, они не должны идти голосовать. Должны. Я например должен это делать. И пойду голосовать независимо будет за кого или нет.
Н.Сванидзе:Рассчитывать на то, что это будут выборы прозрачные и справедливые – не приходитс
О. Бычкова
―
А если не за кого голосовать. У человека, конкретного избирателя в его конкретном месте. На его конкретном участке. Там нет кандидата, за которого он хотел бы голосовать.
Н. Сванидзе
―
Всех вычеркни.
О. Бычкова
―
Ну как вычеркни.
Н. Сванидзе
―
Ну так. Хером перечеркни, хер – это такая русская буква. Крест на крест называется. Перечеркни просто и на фиг. В своем праве.
О. Бычкова
―
А недействительный бюллетень.
Н. Сванидзе
―
Что значит недействительный бюллетень. Уже не используют.
О. Бычкова
―
То есть лучше…
Н. Сванидзе
―
Не будет претензий к самому себе, когда будешь смотреть в зеркало, что ты сидел своей крайней точкой в кресле и не участвовал ни в чем, потому что тебе было лень. И ты обосновывал тем, что тебе не за кого голосовать. Всегда есть за кого голосовать или почти всегда.
О. Бычкова
―
Ну ладно. Бывает все-таки.
Н. Сванидзе
―
Последнее время было давно.
О. Бычкова
―
Это точно.
Н. Сванидзе
―
Последний раз такой случай.
О. Бычкова
―
Кстати из того же опроса ФОМа следует, что рейтинги не только «Единой России» снизились, но также КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России - За правду» - у них тоже снизилось. А наоборот увеличилось количество россиян, которые не хотели бы вообще идти на выборы. То есть год назад таких было 7%, а сейчас аж 17%. Это много.
Н. Сванидзе
―
Это достаточно много…Но чем их больше – тем больше получит партия власти. Все партии власти, перечисленные тобой. Это все фактически рукава партии власти. Конечно, коммунисты, ЛДПР сейчас абсолютно ручные. В случае, если ослабеет Кремль, они отвяжутся. Они перестанут быть ручными, покажут клыки.
О. Бычкова
―
Да ладно.
Н. Сванидзе
―
Ну конечно, но сейчас они ручные.
О. Бычкова
―
Что они покажут?
Н. Сванидзе
―
То, что у них есть, они покажут. Если у них что-то останется, что показать. А останется, я тебя уверяю. Как только Кремль ослабеет – они сразу же встанут в оппозицию. Но сейчас это такие рукава, приводные ремни партии власти. Власть думает, что всегда так будет. Нет, всегда так не будет.
О. Бычкова
―
Тем не менее, Грудинина сняли с пробега.
Н. Сванидзе
―
К нему личные претензии. Он широко шагал. Он достаточно популярен и у него хорошие электоральные перспективы. По идее, теоретически. Поэтому он напугал. Есть такие люди, которые пугают. Навальный пугает. Очень сильно. Гораздо сильнее, чем Грудинин. Личные претензии когда возникают, то… личные счеты. Поэтому Грудинин – не пример.
О. Бычкова
―
Да, Навальный пугает сильнее, чем Грудинин.
Н. Сванидзе
―
Захар Прилепин удобнее, потому что он представляется ручным сейчас. Тоже отвяжется при первой возможности. Но сейчас он ручной.
О. Бычкова
―
Что значит отвяжется? Куда он отвяжется. Почему он до сих пор не отвязался никуда. Уже человеку не 18 лет.
Н. Сванидзе
―
Куда он сейчас может отвязаться. Он сейчас берет корм из рук. Потому что рука сильная. Как только рука перестанет быть сильной и перестанет давать корм – сразу же отвяжется.
О. Бычкова
―
В смысле пойдет…
Н.Сванидзе:Коммунисты, ЛДПР сейчас ручные. В случае, если ослабеет Кремль, они отвяжутся
Н. Сванидзе
―
Начнет говорить популярные оппозиционные вещи. Критиковать резко, жестко. Пойдет своим путем. ЛДПР тоже Жириновский начинал ручным политиком. И сейчас он ручной. А посерединке он был не ручной, вспомним 90-е годы.
О. Бычкова
―
Понятно. Мы сейчас прервемся на несколько минут на новости и рекламу. Николай Сванидзе, историк, журналист в эту студию через несколько минут вернется. Мы остаемся в трансляции в Ютубе и потом все вместе переместимся в том числе и в прямой эфир «Эхо Москвы».НОВОСТИ
О. Бычкова
―
17.34 московское время. Мы продолжаем программу «Особое мнение». Мы находимся в прямом эфире «Эхо Москвы», в прямой трансляции на основном канале «Эха» в Ютубе. И в Яндекс-Дзене. И по Zoom везде с нами историк и журналист Николай Сванидзе. Я хотела уже перейти дальше от темы выборов. Но просят люди в чате Ютуба сказать про «умное голосование». В свете того, что мы говорили перед перерывом, что все равно надо идти голосовать.
Н. Сванидзе
―
Знаете, ребята, какое дело. Если вас интересует мое личное мнение, я против «умного голосования». Но я никого в этом смысле не наставляю. Я говорю свое мнение. Я не могу придерживаться «умного голосования», потому что если человек голосует против партии власти, но при этом за Сталина – я за него голосовать не могу. Увольте, не буду. Потому что голосовать за упыря, даже если он против партии власти я не буду. Я лучше проголосую за партию власти, чем за упыря. Или не проголосую ни за того, ни за другого. Что скорее. Это моя позиция.
О. Бычкова
―
То есть вы считаете, что лучше испортить бюллетень, чем голосовать за какого-то упыря, неважно какого.
Н. Сванидзе
―
Да. На мой взгляд, да.
О. Бычкова
―
Поняла. Хочу спросить вот о чем. Павел Чиков утверждает, что теперь будут составлять вполне возможно, есть такая опасность – протоколы на пользователей соцсетей за старые посты с упоминанием организаций, которые потом после постов были признаны нежелательными. То есть такая своего рода обратная сила закона или репрессии или санкции. Что делать, подтирать все посты, проверять, что я когда репостила раньше. Что мне делать в такой ситуации?
Н. Сванидзе
―
Подтирать поздно уже.
О. Бычкова
―
Почему?
Н. Сванидзе
―
Что подотрешь-то, господи.
О. Бычкова
―
Удалишь пост и все.
Н. Сванидзе
―
Это все уже есть, в атмосфере все живет. Все живет в сети. Все не подотрешь. Я думаю, что это невозможно просто даже физически. Технически. Поэтому я думаю, что нужно расслабиться и пытаться получать удовольствие.
О. Бычкова
―
То есть Интернет все помнит и в данном случае это на руку составителям протоколов.
Н. Сванидзе
―
В данном случае да. Но всех не перевешаешь, как известно. Поэтому я думаю, что они устанут преследовать всех за старые посты. А кого хотят преследовать – все равно найдут за что, я уверяю. Старые протоколы, они тебя прижмут за новые, за прическу, за длину юбки, за что угодно.
О. Бычкова
―
То есть не надо бояться.
Н. Сванидзе
―
Бояться не надо. Но и глупостей делать не надо.
О. Бычкова
―
В смысле ничего лишнего не надо делать.
Н.Сванидзе:Всех не перевешаешь, как известно. Поэтому думаю, что они устанут преследовать всех за старые посты
Н. Сванидзе
―
Нужно держать себя в руках, знать законы… Ему следовать все-таки.
О. Бычкова
―
Ну да. Например, про Ивана Павлова адвоката нельзя сказать, чтобы он не знал законов.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что он прекрасно знает законы. Это вообще отдельная история.
О. Бычкова
―
Поговорим об этом. Это важная история. Министерство юстиции РФ подало в суд на адвокатскую палату Петербурга по делу адвоката Ивана Павлова, потому что Минюст теперь добивается наказания адвоката. А Иван Павлов – это тот самый адвокат, который занимается делом Ивана Сафронова. И его задерживали по обвинению в разглашении данных следствия по этому делу. Проводили обыски и так далее.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. Причем, какие данные следствия он разгласил – остается тайной, покрытой мраком. Обвинение это не указывает. Следствие не указывает.
О. Бычкова
―
Как и все, что связано с делом Ивана Сафронова, там ничего про него неизвестно.
Н. Сванидзе
―
Что он разгласил, кому, когда. Ничего это неизвестно. И хотят Ивана Павлова, поскольку он его защищает, лишить такой возможности. И за это управление Минюста по Петербургу направило в совет адвокатской палаты города на Неве рекомендацию настоятельную лишить Павлова адвокатского статуса. А совет адвокатской палаты послал рекомендацию и правильно сделал. Потому что не за что его лишать адвокатского статуса. Теперь будет суд 24 августа. И это очень грозная ситуация. Вообще хотя никаких оснований для лишения адвоката Павлова статуса нет, но я думаю, что на это могут не посмотреть просто. Сейчас адвокаты это та страта, которая оказалась под ударом. Несколько таких групп под ударом. Под ударом журналисты, несомненно. Под ударом правозащитники. Несомненно. Реальные правозащитники. Не представляющие власти, а представляющие тех людей, которые нуждаются в защите от власти. Потому что реальные правозащитники, к сожалению, вынуждены защищать часто от власти людей. Если от власти защищать не нужно, то и правозащитники в принципе не нужны. И адвокаты. Это третья категория, третья группа людей, которые как в 30-е годы прошлого века оказались в очень странном положении. Хотя они должны по закону, по Конституции защищать, но они очень часто лишены этой возможности. Они мешают обвинению, прокуратуре, власти. Потому что они напоминают о законе, что любой человек нуждается в защите. Пока он не осужден судом, он обвиняемый. Но не виновный. Это очень часто раздражает и мешает. Особенно в политических делах. Поэтому сейчас адвокаты нуждаются во всеобщем внимании. И Павлов - это яркий пример этому.
О. Бычкова
―
А что значит всеобщее внимание. Ну кроме того что об этом сказать в эфире и повторить и написать.
Н. Сванидзе
―
Это само по себе важно, Оля.
О. Бычкова
―
Я понимаю, что это очень важно. Я просто говорю о том, как общество, что общество может сделать. Когда закрывают или объявляют всякими словами СМИ, общество что может сделать. Ничего. А что с адвокатами.
Н. Сванидзе
―
Речь идет об адвокатской палате. Если нет шума, нет хайпа по этому поводу – то адвокаты могут как угодно проголосовать. Позвонят люди с хорошего высокого телефона, скажут: слушай, нам вот нужно сделать, проголосуй соответствующим образом. Если шум есть, это чревато для адвоката потерей уважения коллег, потерей репутации. Это очень важно. Он трижды подумает, прежде чем следовать рекомендации начальства. Это всегда важно. Чем больше шум - тем выше степень безопасности. О ком бы речь ни шла.
О. Бычкова
―
Но положение адвокатов никогда нее было простым.
Н. Сванидзе
―
Конечно. В нашей стране, конечно.
О. Бычкова
―
При советской власти тоже было много историй про адвокатов, которых…
Н. Сванидзе
―
Не то слово. Адвокатов просто принуждали выступать в качестве прокуроров. На процессах больших 30-х годов выступали адвокаты и говорили: я адвокат, я должен его защищать, но я не могу его защищать, потому что он вредитель, враг народа и убийца. Поэтому я требую для него высшей меры. Очень удобная позиция для власти.
О. Бычкова
―
Есть к чему стремиться, можно сказать.
Н. Сванидзе
―
Конечно, да. Я просто обращаю внимание и журналисткой аудитории, и адвокатского сообщества на ситуацию с адвокатом Павловым.
О. Бычкова
―
Да. Спасибо, что обращаете на это внимание. Кстати, о СМИ. СМИ Ходорковского, которые сейчас все позапрещали и позакрывали. Они все позакрывались. Это что значит, что власть говорит: они действительно представляют для нас угрозу. Мы действительно их боимся. И мы действительно боимся Михаила Ходорковского, хоть он и находится за пределами страны. В этом что ли они расписываются?
Н. Сванидзе
―
Да я бы сказал - не совсем. Навальный представляет реальную угрозу Алексей Анатольевич. И фамилия которого не произносится. Во всех разговорах о нем, во всех интервью, везде, где он упоминается представителями власти или представителями провластной журналистики – он упоминается без имени, фамилии, отчества. «Берлинский пациент». Просто это мистический какой-то образ, не поддается объяснению рациональному.
О. Бычкова
―
Вообще это конечно фантастическое суеверие. Просто удивительная вера в силу слова. Какая-то просто первобытная.
Н. Сванидзе
―
Не поминай черта, да. Шут его знает. Выражение. Черта упоминать нельзя. Точно также с Алексеем Анатольевичем. Ходорковского упоминают, почему-то к нему не относится эта мистика. Но, конечно, ненависть очень велика. Потому что она двойная. Во-первых, он враг, враг очень сильный. Я имею в виду режима. Во-вторых, считается, что он вроде как, ему была явлена милость, потому что его перед сочинской Олимпиадой отпустили, отсидел 10 лет, правда. Десяточку. После чего вместо того чтобы объявить ему еще одну десяточку, его отпустили. А он не оценил. Уехал и стал продолжать войну. Ну хорошо это? Плохо, конечно. Поэтому он не просто враг, он еще неблагодарный человек. Плохой человек. Редиска.
О. Бычкова
―
То есть его за невысокие моральные качества что ли наказывают.
Н. Сванидзе
―
Абсолютно.
О. Бычкова
―
За неблагодарность вот эту.
Н. Сванидзе
―
Ну очень нехороший мужик. Доброго отношения не понимает, чего же он хочет. Поэтому, конечно, мы к нему тогда будем по-плохому.
Н.Сванидзе: Старые протоколы, они тебя прижмут за новые, за прическу, за длину юбки, за что угодно
О. Бычкова
―
Что посоветовать в таком человеческом смысле журналистам, которые один за другим лишаются работы. СМИ, которые закрывают один за другим. Каждый день буквально или каждую неделю мы слышим такие новости.
Н. Сванидзе
―
С моей стороны было бы очень высокомерно, недальновидно и даже глупо советовать моим коллегам, среди которых есть очень уважаемые мною люди, очень опытные и умные люди. Давать им совет в данном случае я не берусь.
О. Бычкова
―
Окей. Это Николай Сванидзе в программе «Особое мнение». С вами была Ольга Бычкова. Спасибо большое всем, кто писал, смотрел и слушал.