Кирилл Рогов - Особое мнение - 2021-06-25
25.06.2021
И.Баблоян: 19
―
07 в столице, вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы», меня зовут Ирина Баблоян, это программа «Особое мнение», и сегодня со своим особым мнением политолог Кирилл Рогов. Кирилл Юрьевич, здравствуйте, приветствую вас.
К.Рогов
―
Добрый день.
И.Баблоян
―
Подключайтесь к трансляции на основном канале «Эха Москвы» в Youtube, а также в Яндекс.Эфире и увидите меня и Кирилла Юрьевича. Также ваши сообщения +7 985 970 45 45, если я успею какие-нибудь вопросы, в общем, я одним глазом буду туда посматривать. Ну, не могу спросить у вас современные реалии. Есть ли у вас QR-код, Кирилл Юрьевич?
К.Рогов: Qr
―
код? В смысле?
И.Баблоян
―
Ковидный QR-код, для посещения места общественного питания, например, или фан-зон, которые открываются?
К.Рогов
―
Нет-нет, у нас тут фан-зоны, в основном, в лесу, и там не требуется.
И.Баблоян
―
Вы, наверное, слышали, что РСПП и независимые профсоюзы высказались о том, что нужно вакцинировать всё взрослое население. Согласны вы на такие крайние меры?
К.Рогов
―
Теперь все бежим впереди паровоза. Всё это выглядит, конечно, очень непрезентабельно и нелепо. Столько месяцев не раскачивались, а теперь, значит, хватились и вот скачем как, не знаю, козлики какие-то. На самом деле, ситуация довольно сложная и у неё длительная история в этой ситуации. Возможно, что сейчас российские власти столкнутся с самым большим кризисом в своих ковидных, антиковидных политиках. Корни этой ситуации находятся ещё в осени прошлого года, когда российские власти не стали объявлять второй локдаун и второй карантин. В сентябре-октябре начался рост заболеваемости, и в конце осени большинство стран пошли на вторые сильные ограничения, на второй пакет сильного ограничения – и просидели зиму и до весны под сильными ограничениями, дождавшись вакцины. А Россия в этом смысле в это эпизоде уже второй волны коронавируса перешла в разряд развивающихся стран и стала поступать как поступают, в основном, развивающиеся страны. В чём состояла эта стратегия? Карантин, жёсткие меры не объявлялись. Карантина не было, потому что всплеск заболеваемости был очень значительный в конце года. Не объявлялся карантин, как я понимаю, преимущественно по экономическим соображениям. Если за год второй раз сажать всех на жёсткий карантин – это требовало раздачи денег населению, большие меры поддержки бизнеса и экономики, и правительство не хотело на это идти. Поэтому возникло такое согласие. И население не очень хотело в конце 20-го года, когда началась сильная волна. Были тревоги, было недовольство власти, но в целом, эмоции за новый карантин не было. И власть, и население заключили как бы такой договор: «Мы не замечаем высокую смертность, официальная смертность у нас невысокая. Мы не объявляем карантина, справляйтесь как можете, кто умрёт - тот умрёт, кто выживет – тот выживет. И российское население тоже приняло эту игру и эту стратегию. Из этого, в частности, следовало очень простое следствие, что европейские страны сидели на жёстком карантине и очень ждали вакцину, чтобы это всё закончилось наконец-то. Здесь не было особого коронавируса, не было особой пандемии. Нет карантина, особо чего вакцины-то ждать, тем более, что она у нас есть с самого начала? И вот здесь мы въехали в эту специфическую ситуацию, что вакцина есть, но никто ей не прививается. И так как бы это вяло развивалось, и власти в общем-то не демонстрировали особого интереса к тому, чтобы заставить всех прививаться, пока вдруг не обнаружилось, что надвигается третья, очень мощная волна. По всей видимости, её мощь не был спрогнозирована правительством, и что вообще никто к этому не готов, что это немножко мутировавший штамм, что он сильнее задевает более молодые когорты, и вообще ситуация очень тревожная. И тут все бросились всех заставлять, вакцинировать, и первое, с чем мы сейчас столкнёмся, и местами сталкиваемся – с тем, что вакцины не хватает, что, в общем, естественно, когда вы пытаетесь сразу всех одновременно вакцинировать, то у вас не хватит никаких вакцин. И всё это вместе складывается в картину такого изрядного идиотизма, в котором, конечно, всё: и шапкозакидательство, и наплевательство реальное по отношению к жизням людей, и нежелание тратить деньги на своих людишек, потому что они нужны на более важные вещи – всё это здесь в таком приятном комплексе, и всё это такая картина путинского менеджмента.
И.Баблоян
―
А с чего вдруг их стали волновать люди? Почему сейчас вот они решили хоть какие-то меря принять?
К.Рогов
―
Потому что больницы переполняются. Самым тревожным для всех правительств является момент, когда оно не может предоставить медицинской помощи людям, которым она необходима – и тут у людей действительно начинается истерика по этому поводу. Поэтому всегда, на протяжении всей пандемии главным показателем и ориентиром для властей была заполненность этих самых больничных коек и наличие свободных мощностей. И как только они подходят к угрозе нехватки больничных мощностей, это для них очень стрессовая ситуация, сразу начинаются видео и фотографии с людьми, лежащими на полу, с машинами, стоящими в часовых очередях у больниц, машинами скорой помощи. И это производит очень сильное впечатление, вот этого впечатления им не надо, они стараются его купировать, сейчас это вот начинается истерика.
И.Баблоян
―
Я правильно понимаю, что это в большей степени не недоверие к российской вакцине, а такое вот – ну зачем, в принципе, мы же и так нормально живём?
К.Рогов
―
Да, там сложились несколько факторов. Во-первых, вообще такое недоверие к медицине и к вакцинам вообще свойственно российскому населению. Второе – мы уже говорили, не было карантина и не было ощущения, что вот мы боремся с болезнью всей страной, как это было в европейских странах, то и вакцинирование – к чему оно? И как-то так фиолетово. Ну и фактор недоверия, конечно, тоже есть, хотя я не видел какого-то такого исчерпывающего объяснения антипрививочного массового настроения в России, но, конечно же, есть некоторый эффект – и этот эффект довольно любопытный. Вот мы говорим, и все говорят, что недоверие к вакцинам – это общий маркёр, индикатор общего недоверия к властям. Мы видим, что эти разговоры и есть недоверие к властям, но это недоверие имеет специфическую природу, не просто недоверие. Вот, например, среди моих знакомых люди, в основном, не доверяют властям, они поддерживают борьбу с коррупцией, которую ведёт Алексей Навальный, они не доверяют Владимиру Путину, но они, в основном, вакцинируются. У них как бы такое рациональное недоверие к властям и рациональное доверие к вакцине. Есть другой тип недоверия к властям, который имеет такую мифогено-конспирологическую природу. И у нас довольно большая часть населения пребывает в пространстве мифологически-конспирологических нарративов. Более того, часть этих людей, которые пребывают в этом пространстве, они доверяют властям в их мифологических и конспирологических нарративах. Но как бы это доверие конспирологическое, которое в данном случае не работает, потому что в конспирологических нарративах вакцина – это важный элемент конспирологического нарратива, это явно тебя хотят чипировать, что-то такое подменить в тебе. Есть здесь люди доверяющие власти и не доверяющие власти, но и доверие, и недоверие у них находится в рамках конспирологического нарратива, поэтому аргументация властей не работает для них. Если вы придумали конспирологию, что надо обязательно привиться этой вакциной, потому что иначе тебя точно чипируют марсиане - то, может быть, такая обратная конспирология сработает для этой части населения.
И.Баблоян
―
Я вот вспоминаю, в США, по-моему, когда начали вакцинировать людей или вообще начали говорить про вакцину, ещё Дональд Трамп был президентом, и недоверие к власти было-то ого-го, а люди всё-таки вакцинируются.
К.Рогов: Российское правительство может столкнуться с самым большим кризисом за всю историю пандемии
К.Рогов
―
Да, хотя там тоже есть свои проблемы, свои интересные повороты в этом деле. Там не все политические группы одинаково относятся к коронавирусу, к вакцинам, есть важные политические маркёры в этом.
И.Баблоян
―
Со стороны Республиканской партии, наверное?
К.Рогов
―
Да, конечно, да.
И.Баблоян
―
Вот эти меры, которые сейчас принимают: QR-коды, по которым можно будет ходить, невозможность выйти на работу – это как-то посодействует тому, чтобы уровень вакцинации у нас вырос?
К.Рогов
―
Здесь есть две стороны вопроса: во-первых, как относиться к самому принципу обязательной вакцинации? Лично я отношусь к нему нормально. Если ты работник социальной сферы, если ты профессионально общаешься с людьми, если ты делаешь это ежедневно, то это вполне законное, по-моему, требование в такой ситуации, чтобы ты был вакцинированным. Это мне кажется нормальным, и не надо называть это, как у нас говорят, «принудительная вакцинация». Принудительная – у нас много чего есть принудительного.
И.Баблоян
―
У нас такая принудительно-добровольная.
К.Рогов
―
Да нет, это не принудительная, это разные вещи. Можно временно не работать с людьми и не вакцинироваться. Если вы работаете с людьми, мне кажется, это вполне законная мера и нормальная. Другое дело, мне кажется, что вот этот вот аврал – мы всё время видим в нём, что он результат факапов самих властей, что они сами создали эту ситуацию противоестественную, и теперь, с одной стороны, там, я сегодня читал, в Башкирии объявили, что с такого-то дня все должны быть вакцинированы, а потом обнаружили, , что вакцины нет в республике. И теперь надо отменять это правило, потому что просто её нет. Я думаю, что мы сейчас с этим будем сталкиваться много, потому что никто не готов был и так вообще не делается. В течение нескольких месяцев в европейских странах и в Израиле одну категорию за другой людей постепенно прививают, а вы хотите сразу – сегодня 10%, а завтра вы хотите 50 иметь.
И.Баблоян
―
Честно говоря, принудительная вакцинация меня не так сильно пугает, как унижает меня, как мне кажется, моё кавказской женщины достоинство ходить в ресторан по QR-коду, что меня совсем не удовлетворяет.
К.Рогов
―
В Германии всю зиму и сплошь прошлое лето, входя в кафе, надо было записываться в книги, записывать своё имя и адрес.
К.Рогов: Путин получил то, к чему давно стремился – к признанию себя как наследника советского великодержавного багажа
И.Баблоян
―
В Великобритании так же, на сайте надо было заполнять какую-то…
К.Рогов
―
Но люди как-то пережили это и чувствуют себя нормально, чувствуют себя более свободными людьми, чем мы тут. Свобода – она не в том, чтобы иметь возможность не записываться куда-то, она в других местах располагается. А вот тут нам совершенно плевать, что тут нас обобрали, деньги на коррупцию сколько-то там истратили, борьбу с коррупцией объявили экстремизмом, выборов никаких нету, и нас это не волнует – а вот наше достоинство страшно унижает необходимость записаться или там QR-код.
И.Баблоян
―
Вы сами упомянули выборы, которые не за горами – в сентябре. Как эта ситуация ковидная повлияет на них и повлияет ли вообще?
К.Рогов
―
К сожалению, у нас в России выборы «за горами», а то, что будет происходить в сентябре – это особое такое событие. Посмотрим ещё, как будут развиваться взаимоотношения властей и населения на этой ковидной линии фронта. Я уже сказал, что нельзя исключать, что российское правительство может столкнуться с самым большим кризисом за всю историю пандемии, потому что оно не было готово к этому стечению обстоятельств. Оно не было готово к этому вот стечению обстоятельств, что они наплевательски относились к вакцинации, а тут третья волна очень мощная. Они как бы не ожидали такого разворота событий. Будем смотреть, как это будет развиваться, но здесь может быть значительное напряжение, особенно если оно будет связано с ощущением людей, что медицина не может им оказать помощи – и что очень высоко пойдёт смертность, это всё может в очень нервическое состояние привести страну. Ну как это скажется на выборах, посмотрим, как это всё развернётся. Выборы – это такое действие, специфическая процедура авторитарных режимов, у которой есть свои правила, свои законы, но которое, конечно, не имеет прямой проекции отношения людей к властям и результатов выборов. Они будут многодневные, их будут фальсифицировать. Вообще, меня вот сейчас спрашивают, какие рейтинги у «Единой России»?
И.Баблоян
―
Это моя любимая тема, давайте об этом поговорим. Вообще, кого это волнует – рейтинг «Единой России», кому он важен?
К.Рогов
―
Вы знаете, «Единая Россия» - это так называемая партия власти, особенная партия власти, которая не имеет никакой власти, она является приводным ремнём. Бывают партии власти, которые имеют власть – как бы олигархи и какие-то воротилы системы, наиболее важный бюрократический слой, корпоративные такие олигархи собираются в руководстве партии и как бы эта партия действительно правит, она выбирает какого-то лидера, участвует как-то в этом раскладе, определении политик сверху, это бывает настоящая партия власти – например, как Коммунистическая партия Китая. В России партия власти, которая является приводными ремнями, это просто мешок для сбора голосов в него, и он должен выступать приводным ремнём исполнительной власти, того лидера и олигархической группы которая сформировалась вокруг него, чтобы управлять парламентом, законодательством и региональными легислатурами, чтобы иметь такой региональный контроль, в этом определённая роль партии власти есть. Но, в принципе, она – пустышка, дымовая завеса, она – фикция. Дело в том, что электоральные успехи «Единой России» на удивление устойчивые. Ещё в 2003 году, когда партия в таком виде пошла на выборы, она получила где-то 32-33% голосов, было официально объявлено, что это 37, но это меньше гораздо, 32 или 33. Думские голосования так и проходят. Примерно треть тех, кто приходит на думские выборы, а это чуть больше 40% населения, примерно треть из них голосует за «Единую Россию». При явке примерно в 43-45%, «Единая Россия» получает 32-35%. Всё остальное – это нарисовано. Вот те, которые вы видели и «Единой России» и явку на думских выборах, и результаты «Единой России» на думских выборах, вот всё остальное – всё это нарисовано. Иногда это 6 миллионов голосов вброшено за неё, иногда это 12 миллионов голосов, но это всё уже такое рукотворно дело, поэтому её рейтинг – его нету, и никак не отразится на голосовании его отсутствие.
И.Баблоян
―
А зачем же они так стараются, вот эти вот 5 лиц, которые идеальны, наверное, с политтехнологической точки зрения, подобранные, которые будут вести, значит, и «Единую Россию» на выборы – зачем же они так стараются, для кого?
К.Рогов: «Единая Россия» - это особенная партия власти, которая не имеет никакой власти, она является приводным ремнём
К.Рогов
―
Я согласен, что (кто-то написал из комментаторов, очень остроумно) с политтехнологической точки зрения они идеальны – но если иметь в виду, что надо этот список продать Путину и Кириенко, скажем – потому что широкая узнаваемость этих людей – очень низкая. Лаврова с Шойгу знают, а остальные – не очень известные личности. Если вы действительно хотите получить голоса, вы на этом не проедете, их надо было сейчас безумно раскручивать, но этого не происходит. А так это не очень известные люди, и, в общем, непонятно, ну это только вот такой вот «вот посмотрите, какой у нас хороший списочек, и женщины есть, и врач…»
И.Баблоян
―
И дети, и образование – всё вам.
К.Рогов
―
Такой должен быть, как и последние речи, обращённые к населению, Владимира Путина, они выдержаны в таком милитаристско-гуманистическом духе, что для нас главное – женщины, дети, образование, здравоохранение, ну и, конечно, будем ракеты делать, побольше нового типа оружия, чтобы противостоять америкосам и Западу. Ну и примерно такой список, он так и написан под копирку: здесь гуманизм, здесь ракеты, здесь жёсткий ответ Чемберлену, вот вам наше послание. И врач – боремся с коронавирусом, успешно.
И.Баблоян
―
Ну и обидно как-то, хотя, может быть, не обидно, может быть, наоборот это хорошо, что там нет Дмитрия Анатольевича Медведева, например, нет Мишустина
К.Рогов
―
Какая разница, что Дмитрий Анатольевич… А что вам Лавров – чем Дмитрий Анатольевич Медведев лучше или хуже Лаврова? Или Шойгу? Нет никакой разницы.
И.Баблоян
―
Просто все говорят про невероятный антирейтинг Дмитрия Анатольевича Медведева – а он действительно, антирейтинг, такой высокий?
К.Рогов
―
Дмитрию Анатольевичу Медведеву не повезло. Его не любят как либералы, так и силовики, и в такой ситуации выжить на политическом Олимпе российском практически невозможно. Но действительно так сложилась его судьба, что он был Путиным выставлен местоблюстителем этого самого кресла президентского на 4 года, Путин как бы его подтолкнул, выставил в роли такого либерала, более либерального, чем Путин. У него было несколько аспектов, почему нужно было так сыграть. Во-первых, это было лучше для его признания международного. Во-вторых, он был в конфликте с самого начала с силовиками, которые его не признавали как высокую такую величину…
И.Баблоян
―
Не авторитетным он был для них
К.Рогов
―
Да. И это важно было для Путина, чтобы сохранить основные рычаги власти в своих руках – что либерал будет неприемлем для силовиков, и ничего у него не получится – не сможет перехватить власть, если захочет. Но его либеральная повестка оказалась сильнее него, и мы знаем, что в последние годы подняли голову всякие модернизационные элиты, продвинутая городская молодёжь, «Свобода лучше, чем несвобода». И в результате, когда Путин задумал возвращаться, оказалось, что есть некая угроза с этой стороны. Вот протесты 11-12 года обозначили эту угрозу. Ну после этого уже судьба Дмитрия Анатольевича была незавидна, потому что понятно было, что Путин и силовики не простят эту угрозу, которую он невольно создал, ну и дальше, в общем, не знаю – можно не думать о нём.
И.Баблоян
―
Уж простите мне мою наивность, но, думаю, многие вспоминают времена президентства Дмитрия Медведева как уже лучшее, что было за последнее время.
К.Рогов
―
Безусловно, это было, было лучшее, потому что это был последний период как бы выхода, подъёма, экономического роста. Это был послекризисный отскок, последние всполохи экономического роста, это было более либеральное время, и после него начался вообще такой радикальный кошмар с Крымом и со всем прочим.
И.Баблоян
―
Это особое мнение политолога Кирилла Рогова, мы сейчас прервёмся на несколько минут новостей и рекламу, продолжим буквально через 4,5 минуты.НОВОСТИ
И.Баблоян: 19
―
34, радиостанция «Эхо Москвы», «Особое мнение». Меня зовут Ирина Баблоян, политолог Кирилл Рогов со мной на связи. Кирилл Юрьевич, давайте мы ещё очень коротко про выборы, и к международной повестке перейдём с вами. Ну вот съезд коммунистов прошёл, там, значит, развели Бондаренко с Володиным по разным округам, чтобы они как-то не оказались в одном округе, Грудинин вернулся. Это что-то неожиданное такое, для чего?
К.Рогов
―
Ну я как-то не слежу за всей этой такой камарильей, это, конечно, имеет какое-то отношение к политике, но слабое. У властей здесь очень важная задача, им нужно, чтобы все остальные партии были так же непривлекательны, как и «Единая Россия» и не выделялись. Они очень боятся протестного голосования, которое может случиться, особенно если плохо пойдёт нынешний раунд пандемии и борьбы с ней, и поэтому очень важно, чтобы были какие-то такие достаточно замшелые и предсказуемые личности, которые представляют КПРФ, главным образом. Ну вот моё понимание такое примерно. Там, насколько я понимаю, есть какой-то такой инновационный проект в сфере «Справедливой России», и власти хотят добавить такого комсомольского задора в право-националистическом спектре, потому что им важно эту риторику гальванизировать, антизападную, националистическую, это они хотят всё немножко, чтобы это звучало посильнее, и перебивало эту повестку, создавало конкуренцию повесткам Навального. А КПРФ должна слиться с фоном леса.
К.Рогов: Медведеву не повезло. Его не любят как либералы, так и силовики. Выжить на политическом Олимпе невозможно
И.Баблоян
―
Грудинин – на нём, если не ошибаюсь, висит уголовное дело, ещё не решён вопрос
К.Рогов
―
Так у нас как бы, на ком не висит уголовное дело, вопрос вообще такой технический. Хорошо, висит уголовное дело – будет хорошо себя вести.
И.Баблоян
―
У меня буквально перед вами Илья Яшин был в эфире, и я спросила его – его не пускают на выборы потому, что он причастен к экстремистской организации, но он ещё занимает пост главы муниципального района. Как это вообще соотносится всё в голове?
К.Рогов
―
Вообще это, конечно, дикое безобразие – у нас в Конституции написано, не могут избирать и быть избранными люди, признанные недееспособными судом и находящиеся в местах лишения свободы. Больше никаких Конституция не признаёт поводов для отказа человеку в праве избираться. Всё остальное является грубым нарушением базовой конституционной нормы, даже если вставлены в задних частях Конституции какие-то нормы, если в Законе о выборах сказано, что если вы были судимы, вам нельзя столько-то избираться или столько-то – всё это грубое нарушение Конституции, абсолютно неконституционная норма. И да, мы живём в ситуации, когда наши люди, которые называются властями, те, кто контролирует силовые органы, это, в общем, главный механизм их легитимации, они постоянно нарушают российскую Конституцию. Вот такая ситуация.
И.Баблоян
―
Давайте, у нас осталось меньше девяти минут, перейдём к международной повестке. Заговорили о саммите ЕС-Россия, Франция, Германия – вдруг новой любовью, что ли, воспылали. С чем это связано? Или это так кажется, видимость такая?
К.Рогов
―
Тут такая для меня странная, удивительная ситуация, она спровоцирована администрацией Байдена. Это какие-то метания и шарахания, вместо того, чтобы держать… У Байдена была предвыборная платформа, в частности, и предвыборная позиция в отношении России, она была очень жёсткой. И он на этом шёл, это тоже был такой антитрампистский элемент его предвыборной программы – жёсткая позиция, разговор с позиции силы, не вступать в доверительные разговоры, и эта позиция сохранялась, когда Байден уже стал президентом, и она проявила себя в знаменитом эпизоде с тем, что он сказал, что считает Путина убийцей. Но потом эти его слова вызвали кризис, международный кризис в отношениях, кризис российско-украинской границы, такую мощную эскалацию напряжения со стороны России они спровоцировали, и тут американская администрация стала переобуваться и находить какие-то новые стратегии. В общем, у меня лично саммит женевский оставил некое недоумение, что произошло. Во-первых, если анализировать его фактические итоги, то фактические итоги - могут быть закрыты какие-то итоги переговоров, которые мы не знаем.
И.Баблоян
―
Наверняка.
К.Рогов
―
Что там Байден сказал Путину и потом объяснил, что мы посмотрим полгода, как Путин – понял или не понял. Мы не знаем про это ничего. Если говорить о видимых результатах – главный результат заключается в следующем: дело в том, что предыдущие американские администрации с 14-го года, с того момента, как началось резкое обострение отношений, постоянно говорили, что это не новая Холодная война. Они постоянно настаивали на этом, и этим они пытались указать, что они не видят в Путине как бы правопреемника той великой сверхдержавности, которую представлял из себя Советский Союз, что ситуация совсем другая, и нет никакого биполярного мира – и не будет, поэтому это не Холодная война. Этот саммит был в Женеве обставлен абсолютно в антураже Холодной войны. Сама Женева, где происходили напряжённые переговоры советско-американские, разговор в большом и малом составе – потому что известно, что ничем не кончится, никакого результата не будет, надо выдержать вот эту вот картинку как в большом составе, в малом составе переговариваются, потом выходят и все остаются при своих. Это такой классический антураж Холодной войны, и в этом смысле Путин получил то, к чему он давно стремился – к этому признанию себя как такого наследника советского великодержавного дипломатического и военного багажа. И он получил эту картинку, он получил этот антураж. При этом, в чём пока стратегия администрация Байдена, мы пока не понимаем. Есть какие-то намёки на то, что Путина очень быстро хотят переманить от китайцев и уговорить его, чтобы он не блокировался с китайцами. Это выглядит, на мой взгляд непрофессиональный, я не международник, как-то довольно нелепо и грубо всё, на живую нитку.
И.Баблоян
―
То есть, грубо говоря, проще дружить с Россией против Китая вместе?
К.Рогов
―
Да. Идея такая, что у Запада есть как бы стратегический противник, конфликт с которым назревает, и это, безусловно, Китай, а не Россия. И здесь нужно попробовать Россию оставить на своей стороне, поскольку сейчас Россия проводит про-китайскую внешнюю политику. Всё, что делает Россия, у всего есть один бенефициар – это Пекин, у этого конфликта. Опять же, выгодно, что есть конфликт, когда не он атакует США, а кто-то делает это за него, заведомо слабый противник, но Китай получает свободу манёвра. И вот есть возможность перетащить Россию на свою сторону быстренько – так выглядели некоторые посылы и некоторые заходы американской администрации в Женеве. Повторюсь, что это на меня производит впечатление грубого и неуклюжего движения, которое вряд ли будет иметь успех в таком формате, и, на мой взгляд, это как бы стратегия администрации американской в отношении Путина – находится в колебаниях и в каких-то внутренних противоречиях.
И.Баблоян
―
А что касается Германии и Франции?
К.Рогов: Власти нужно, чтобы все остальные партии были так же непривлекательны, как и «Единая Россия» и не выделялись
К.Рогов
―
Неожиданно Европа тоже решила включиться в этот не очень пока понятный стратегический замысел, тоже попытаться вспомнить, увидеть во Владимире Путине хорошего парня, с которым можно разговаривать. Но вот пока это не получилось. В общем, самым парадоксальным образом считалось, что во времена Трампа внешняя политика американской администрации и Европы очень расходились, были трения, а сейчас Байден сумеет общий фронт такой создать внешне-политический вместе с Европой. Но пока мы видим, что в самой американской администрации, кажется, нет общего понимания, какие должны быть контуры у этого общего фронта, и эта растерянность и такая неопределённость, метания – передаётся и в Европу. В Европе мы видим раскол, потому что часть европейских стран заблокировали эту мысль, это решение, потому что они сказали: «А что произошло? Ничего не изменилось, с какой стати мы раньше не встречались с ним с 14-го года, а сейчас встречаемся?» Мы видим, что такой кризис внешне-политической стратегии Запада, как мне представляется, не преодолён и здесь какое-то ещё понадобится время, чтобы они на чём-то определились.
И.Баблоян
―
У нас буквально минута до конца эфира. Вам не кажется странным, что эта инициатива как раз от Германии исходила? Как-то они быстро забыли про Алексея Навального?
К.Рогов
―
Ну да, это тоже на меня произвело впечатление вот этой ошарашивающей поспешности. Этого даже не было – вот Байден встретился, давайте и мы встретимся. Выглядело странно, что Ангела Меркель под конец своей карьеры, на последнем витке допустила какой-то невыразительный жест, который вызывает недоумение.
И.Баблоян
―
Хотела спросить про будущую «Прямую линию» Владимира Путина. Как вы думаете, она ему вообще интересна или он её делает с жутким трудом, страдая?
К.Рогов
―
Он делает это, наверное, с трудом, но она для него важна - раньше Владимир Путин умел легко ловить такое настроение обывателя и влиять на него, как бы подавать себя обывателю. Сейчас он ограничился только возрастной аудиторией, молодые аудитории – он не достигает до них, но ему явно нужна поддержка, потому что чувствуется, что поддержка внутри страны у него падает, это по разным показателям видно, и ему это неуютно, он будет пытаться это исправить…
И.Баблоян
―
Тем более, перед выборами грядущими.
К.Рогов
―
Не думаю, что это на выборы как-то повлияет, потому что как мы говорили, результат будет таким же. Около 40% голосуют, треть из них бросает за «Единую Россию», остальное рисуют.
И.Баблоян
―
Спасибо большое, это был политолог Кирилл Рогов, до свидания