Николай Сванидзе - Особое мнение - 2021-06-25
25.06.2021
И. Баблоян
―
17.08. Вы слушаете радиостанцию «Эхо Москвы». Программа «Особое мнение». Это особое мнение историка и журналиста Николая Сванидзе. Николай Карлович, здравствуйте.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте, Ира.
И. Баблоян
―
Напомню, что мы вещаем еще в Ютубе и Яндекс-эфире. Можете туда подключиться и увидеть и меня и Николая Карловича. Ставьте лайки, подписывайтесь. Начнем мы с обязательной вакцинации или необязательной. Она вроде обязательная, но не обязательная. РСПП выступили с призывом к правительству о том, чтобы все взрослое население вакцинировать. Вас первыми же комментариями просят это прокомментировать. Как вам нравится такая история?
Н. Сванидзе
―
Дожили на самом деле. Вообще удивительно, что именно РСПП выступает с такими жесткими радикальными предложениями. Казалось бы, от РСПП нужно ждать более либерального характера. А тут организация, связанная с бизнесом, головная организация российского бизнеса. Взывает к насильственным действиям – это странновато выглядит. Но ситуация очень жесткая в стране, поэтому я не исключаю, на самом деле уже пошли по этому пути. У нас уже действует насильственная вакцинация. Когда предлагается выбирать между вакцинацией и сменой работы – это назвать добровольным действием нельзя. Уже реально все признаки сегрегации людей с невакцинированных, пока что они мелкие. Вроде такие нежные – не пускать в ресторан. Фигня какая. Но это же лиха беда начало. Я думаю, что круг будет сжиматься. Поэтому речь идет о такой насильственной вакцинации.
И. Баблоян
―
Правильно это в сложившихся условиях?
Н. Сванидзе
―
Черт его знает. Я вообще противник насильственных действий любого порядка. В данном случае речь идет о выживании нации. Но я бы сказал, что такие действия как насильственная вакцинация должны сопровождаться тогда расширенным предложением по вакцине как минимум.
И. Баблоян
―
То есть предложить иностранную вакцину?
Н. Сванидзе
―
Да. То есть предложите иностранную вакцину в качестве альтернативы. Почему бы нет. Пока что российские вакцины не признаны Европой. Мы оказываемся заперты внутри нашего сообщества. именно по этой причине. Это плохо. Потом все-таки нужно дать людям возможность выбора. Если принуждаешь к каким-то действиям, если операцию принуждают делать, хотя бы (неразборчиво) скальпель как минимум.
И. Баблоян
―
Но вам скажут, вот есть «Спутник», «ЭпиВакКорона», там еще какая-то корона и так далее.
Н. Сванидзе
―
Можно еще что-нибудь попробовать. Потому что когда речь идет об отдыхе, вот замечательный отдых в Крыму, в Сочи, тем не менее, когда открыли Турцию – туда народ ломанулся. Есть выбор – это хорошо. Крым – хорошо. А кому-то больше нравится больше Турция. Причем очень большому количеству граждан по соотношению цена-качество отдыха. То же самое неплохо дать какую-то альтернативу. Иначе чувствуешь себя скованным в своих действиях.
И. Баблоян
―
Откуда такое недоверие к российской вакцине?
Н.Сванидзе: Нет пространства для потепления. У американцев никаких комплексов в отличие от немцев в отношении нас нет
Н. Сванидзе
―
К российской вакцине, а недоверие вообще ко всему. Это социопсихологическое состояние нашего общества. Оно древнее. Оно такое крепостное. Барин вызывает и приказывает. Мужик говорит: да, барин, будет сделано. И идет своей дорогой и делает то, что хочет. Главное – кивнуть, согласиться. Не вызвать гнева. А дальше ступай и делай что хочешь. Мы так привыкли. Начальство считает, что если народ голосует за него, так это он счастлив и согласен. Ничего подобного. Привычки многовековые. Не верят никому, ни Богу, ни черту. Ни начальству. В Бога-то не верят, есть куча предрассудков еще языческих, которые заменяют веру, как правило. Не верят никому и ничему. Верят только своему жизненному опыту и то не всегда. Верят мистике. И наша пропаганда очень много сделала для этого.
И. Баблоян
―
Вчера Виктор Анатольевич Шендерович очень хорошо сказал, что либо пояс Богородицы соответственно, либо вакцина. Все вместе не работает.
Н. Сванидзе
―
Пояс Богородицы действительно очень плохо монтируется с вакциной. И если приучают не верить в интеллект, не верить в науку, не верить в рацио – народ охотно в это и не верит. И откуда возьмется вера в вакцину, которую так активно рекламируют. Все, что рекламируется – сразу отдельное вызывает недоверие, несомненно. Известно, что рекламируют. Хорошего не рекламируют. Поэтому все это вместе рождает недоверие. И мы оказываемся в очень сложной ситуации, потому что мы начинаем вакцинироваться вместе со всем миром.
И. Баблоян
―
Первые зарегистрировали.
Н. Сванидзе
―
Может быть и неплохую вакцину «Спутник», но в мире ей не верят. Потому что не верят нам. Это отдельный вопрос, почему нам не верят. Потому что врём много. Это тоже доигрались до этого. И у нас не очень верят по той же причине. Поэтому начали одновременно, сейчас уже выходят из пике. А мы входим в пике. И мне не нравится этот диссонанс наш с миром. Очень тревожный.
И. Баблоян
―
Почему такая, вот вы говорите реклама, а мне кажется, очень мало этой рекламы как раз было вакцинирования, в принципе вакцины. Почему такая плохая кампания по вакцинированию. Очень плохая.
Н. Сванидзе
―
Рекламы «Спутника» было много. Но просто на генеральном уровне нас приучали не верить ничему рациональному, ничему научному, ничему объективному. Народ и не верит. Все уверены, что это какая-то дрянь, что начальство использует «Пфайзер». Который на каких-то бортах прилетает. Привозят. А нам дают то, что самим не жалко. Верят плохое. Рождаются эти темные заговоры, которые поощряются. Что Советский Союз разрушили американцы. Что американцы не были на Луне. Пожалуйста, как после этого верить вакцине.
И. Баблоян
―
Билл Гейтс хочет нас чипировать.
Н. Сванидзе
―
По авторитетному мнению Н. С. Михалкова. Ну, после этого идти вакцинироваться. Да черта лысого.
И. Баблоян
―
А такие меры как QR-коды – это может заставит людей пойти вакцинироваться?
Н. Сванидзе
―
Нет. Из-под палки пойдут, куда деться. Но это будет как насаждение картошки на Руси. Может бунты вызвать. Вдруг вспомнят о своем вольнолюбии, вольномыслии, о чем не вспоминали когда меняли Конституцию. И в других случаях. В данном случае вспомнят. Как чипировать меня, вакцинировать. Я свободный гражданин России, не буду. Тоже может быть.
Н.Сванидзе: Сейчас по объему обаяния мы уступаем Западу. Мы не столь привлекательны для белорусского народа
И. Баблоян
―
Последний раз пенсионная реформа так волновала людей.
Н. Сванидзе
―
И то не так, по-моему. Таких не было по понятной причине. Пенсионная реформа волнует только пенсионеров и потенциальных пенсионеров. Людей старших возрастов. А вакцинирование волнует всех.
И. Баблоян
―
Так со стороны СПЧ официально как-то нарушает права людей? Если они действительно обязуют каждого взрослого человека.
Н. Сванидзе
―
Естественно, в общем, нарушает. Но понимаете, трудно сказать, речь идет о выживании. Вообще всем приказано спасаться. А я хочу утонуть. Ну как. Надо спасаться.
И. Баблоян
―
На этой неделе антигероем, наверное, стал актер Егор Бероев, который на церемонии вручения выступил со своим особым мнением и вышел со звездой желтой на одежде. И у нас мнения очень сильно разделились. Аудитория вся его очень поддерживает. Вплоть до того, что ругают и наших журналистов, которые его критикуют и В. А. Шендеровича, который его критикует. Просто заклеймили всех. Как вы можете такое говорить. А как вам такой поступок?
Н. Сванидзе
―
Я рискну все-таки встать в один ряд с Виктором Анатольевичем Шендеровичем. Пусть клеймят меня, заразу. Потому что мне симпатичен, мне симпатичен был еще батюшка, который играл в моем любимом с детства фильме «Майор Вихрь». Был такой замечательный военный детективчик. И я понимаю его посыл. Свободолюбивый. Но, простите меня, все-таки желтая звезда немножко не в тему. Там 6 миллионов человек погибло евреев. Только за то, что евреи. Поэтому запрет посещать рестораны как-то…
И. Баблоян
―
Так с чего все начиналось.
Н. Сванидзе
―
Не совсем стоит в одном ряду с геноцидом еврейского народа в годы Второй мировой войны. Я думаю, что это нехватка вкуса. Я думаю, он просто не подумал. Я против того, чтобы топтать его ногами бедного Егора Бероева, но это конечно просто не хватило вкуса. Надо было задуматься, прежде чем это делать. Ход яркий, но конечно, крайне неудачный.
И. Баблоян
―
То есть это не отсылки к тому, как все начиналось, извините. Исторически. Когда не пускали евреев соответственно там в рестораны, ну там в бассейны и так далее.
Н. Сванидзе
―
Нет, если невакцинированных когда-то будут сжигать в газовых камерах, я прошу прощения.
И. Баблоян
―
Не то чтобы я встаю на защиту.
Н. Сванидзе
―
Тогда этот жест будет уместен. Но я все-таки надеюсь, что до этого не дойдет. Потому что не будет невакцинированных.
И. Баблоян
―
Давайте поговорим немного о том, как третья волна коронавируса, а как вы считаете, она может сказаться на предвыборной кампании?
Н. Сванидзе
―
Может, конечно. Еще как. Против власти, потому что весь негатив всегда связывают с властью, позитив кстати, тоже. Хорошая экономическая ситуация. При Рейгане, условно говоря, в США. Он к этой экономике был ни сном, ни духом вообще. Он был на другую тему. Но при нем Америка поймала великолепную экономическую волну, и Рейган стал популярнейшим президентом именно благодаря этому. Точно также и негативы, конечно. Отражаются. И в Америке, и в Эфиопии, и у нас тоже. Поэтому этот коронавирус – здесь, конечно ,к коронавирусу власть имеет отношение в каком смысле. Не в распространении его, а в борьбе с ним. И борьба с ним может быть признана пока что не вполне удачной. Потому что нет стратегии, мы видим шараханье. Высшая власть отстранилась от ситуации. Перевела стрелки на этаж ниже. На уровень губернаторов. Губернаторы мечутся, спрашивают у Кремля. Кремль боится с одной стороны распространения заразы, с другой стороны боится разозлить население. Потому что речь идет, большая часть ковид-диссидентов – ядерный электорат власти. Все эти маловерующие люди как раз ядерный электорат власти. Либеральная интеллигенция давно укололась и ждет своей участи. Потому что она более рационально мыслит. А люди более бедные и более зависимые от государства и более склонные смотреть телевизор – они как раз и не верят. И этих людей очень много. На самом деле больше половины страны. Этих людей очень боятся разозлить. Поэтому она оказалась между Сциллой и Харибдой. Между молотом и наковальней. С одной стороны страшная болезнь и смертельная. Которая тоже если будет распространяться, власти тоже мало не покажется. А с другой стороны крайне непопулярная мера. И вот тяни-толкай получается. Шаг вперед – два шага назад. Конечно, это отразится на власти. Решительности явно не показывает нам. Совершенно очевидно.
Н.Сванидзе: Большая часть ковид-диссидентов – ядерный электорат власти
И. Баблоян
―
Они в панике, сами не знают, что делать?
Н. Сванидзе
―
В некоторой растерянности, конечно. Все были в растерянности в мире. Но потом немножко сориентировались, собрались, приняли очень жесткие меры. Мы на очень жесткие меры не пошли. Деньги пожалели. Я имею в виду наше начальство. Очень рано забили в бубен, начали бить себя в грудь и говорить, что мы победили коронавирус. Мы помним победные реляции, они были еще пару месяцев назад. Мы победили, ура, мы первые изобрели вакцину и первые победили коронавирус. «Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс!» И вдруг третья волна, индийский штамм. И все. И мы не знаем, чего делать.
И. Баблоян
―
А сдать назад уже нельзя, да? То есть признать, что мы оказались не правы. Это не в стиле…
Н. Сванидзе
―
Признавать, конечно, никто не будет. Все будут ссылаться на непогоду, на град, на Украину, на Америку. На черта с рогами. Но своей растерянности никто не признает. Да бог бы с ними. Пусть не признают. Главное, чтобы приняли какой-то план действий. Более последовательный. Но его нет.
И. Баблоян
―
Ну да, какая-то хаотичная, честно говоря, глупо себя ощущаю порой, когда читаю новости, что можно сейчас, что нельзя.
Н. Сванидзе
―
Понимаете, хорошо, нельзя посещать рестораны. Да хрен бы с ними с ресторанами. Но в метро что делается. Ну разве можно сравнить рестораны с метро. В час-пик.
И. Баблоян
―
А почему рестораны они выбирают?
Н. Сванидзе
―
Не знаю. Потому что рестораны посещает все-таки явное меньшинство нашего населения. Поэтому, наверное, на электоральных перспективах не очень отразится. Это все-таки удовольствие для зажиточного меньшинства.
И. Баблоян
―
Говоря о выборах сентябрьских, которые в каком-либо виде состоятся, наверное, Илью Яшина сегодня сняли с предвыборной гонки. Он будет в Рикошете у меня 18.35. Предсказуемо это довольно?
Н. Сванидзе
―
В общем, конечно. Странно, что только сейчас. Я, честно говоря, думал, что его давно сняли. Он человек деятельный, энергичный. Последовательный. Достаточно популярный. Насколько сейчас оппозиционер либеральный может быть популярен. И конечно он выделялся как большой белый гриб на поляне. Ясно было, что его подрежут под корешок. Его и подрезали. Потому что поляна-то зачищается вся полностью абсолютно.
Н.Сванидзе: Нет стратегии, мы видим шараханье. Высшая власть отстранилась от ситуации
И. Баблоян
―
Ну хорошо, прошел бы, мне никогда непонятно было, ну вот он там один среди толпы.
Н. Сванидзе
―
Ну нет. Не должно быть так. Зачем один. Сначала один, потом другой. Нам эти исключения не нужны. Все должно быть предсказуемое, управляемое, исполнительное. Зачем нам Яшин. Нам кузнец нужен? – не нужен.
И. Баблоян
―
История с муниципальным депутатом Тверского округа Кетеван Хараидзе. Я не знаю, видели вы или нет, в Интернете гуляет записка, которую якобы она написала…
Н. Сванидзе
―
Страшную записку, да.
И. Баблоян
―
Современные реалии наши. Насколько это вообще, давайте попытаемся со стороны СПЧ на это посмотреть. Насколько это типичная жалоба. Такая, что не дают воды, что пытки, когда ты объявляешь голодовку, а тебе приносят еду.
Н. Сванидзе
―
Я с этим не сталкивался, я не думаю, что первый раз такое. Я не беру давнюю историю страшную, а беру сегодняшние реалии. Здесь, наверное, все-таки в большей степени надо спросить таких людей как Юрий Александрович Каляпин, как Ева Меркачева. Людей, которые занимаются этой проблематикой давно, людей уважаемых и компетентных. Но все равно это какая-то кошмарная ситуация. Женщина, я не хочу называть возраст красивой женщины, но не девочка. И держать ее в карцере и не давать воды – ну что это такое. Гестапо. Это пытки. Кошмар. Никак ничем не оправдано и не может быть оправдан этот принцип.
И. Баблоян
―
Что мы с вами можем сделать с этим?
Н. Сванидзе
―
Говорить об этом как минимум.
И. Баблоян
―
Еще одна история. Бывшему журналисту «Коммерсанта» и сотруднику Роскосмоса вчера предложили сделку. Гуманизм от Следственного комитета. Сделку в обмен на разговор с матерью. Достижение это комитета по правам человека. Что не бьют его там, а сделку предлагают.
Н. Сванидзе
―
Вы мне задаете вопрос как СПЧ, а не СПЧ, я Николай Сванидзе.
И. Баблоян
―
Ну хорошо. Как вам кажется, это гуманизм такой от Следственного комитета?
Н. Сванидзе
―
Это ужасно. Ну кошмар. Цинизм дикий. Человек год не разговаривал с матерью, ему предлагают звонок, поговорить с матерью и за это подписать бумагу. Ну что это такое. У меня дед, один из моих дедов по линии матери сел в конце 40-х годов, что-то взболтнул не то. Он был инженер полковник. И на него донес, в компании что-то сказал, донес или соврал подчиненный, чтобы занять его место. Его потом допрашивали. Он подписал все. И потом рассказывал, что ему следовать говорит, а крики, ор, мат из соседних помещений, следователь устал и говорит: «Ну что, слышь, что делается, я же тебя тоже могу за одно место взять. Подписывай». Он и подписал. То же самое ровно.
И. Баблоян
―
Это «Особое мнение» Николая Сванидзе, историка и журналиста. Вернемся после новостей.НОВОСТИ
И. Баблоян
―
17.34. Программа «Особое мнение». Давайте немного про Беларусь поговорим. Секторальные санкции ЕС против Беларуси заработали. И по случайности, а может быть никак не связано, Романа Протасевича и Софью Сапегу отправили под домашний арест. Как вам кажется, есть тут взаимосвязь какая-то?
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что какая-то есть. Здесь есть, наверное, взаимосвязь и с санкциями, и наверное с давлением со стороны Москвы. Давление может быть не столько обосновано какими-то гуманными соображениями, но хочется верить, что ими тоже. Сколько репутационными. Потому что Москва поддерживает Лукашенко. Лукашенко творит черт знает что. Это репутационно для Москвы плохо. Сапега – гражданка РФ. Поэтому я думаю, что касается очевидного облегчения, как я понимаю, судьба Софьи, здесь не обошлось без Москвы. Хотя нужно было, на мой взгляд, более активно, чем делали наши власти. За Бута или Марию Бутину вступались гораздо активнее.
И. Баблоян
―
Как смогли, хоть так.
Н. Сванидзе
―
Тем не менее, если ее действительно перевели под домашний арест и сменили меру пресечения, позволив встречаться с родными. А такие данные есть. Хотя к ней приставили охрану. Может, бог даст и освободят. Потому что она гражданка России. С Протасевичем дело обстоит более мутно и менее предсказуемо. Я думаю, что судьба его будет значительно более серьезной и жесткой, чем у Софии. Он влип, так влип. Тем не менее, и здесь хотя бы формальный перевод под домашний арест, хотя я думаю, что он формальный. Потому что перевели его из камеры в комнату, где тоже под абсолютным контролем, надзором. Что с ним делают – непонятно. Продолжают делать. И родители его не в курсе, что с ним делают. Связи с ним нет и ни с кем. Поэтому там ситуация остается очень тревожной. Тем не менее, сам факт перевода под домашний арест говорит о том, что батька все-таки думает о том, какое впечатление производит в мире. И, может быть, даже поддается давлению со стороны Москвы.
Н.Сванидзе: Мне не нравится диссонанс наш с миром. Очень тревожный
И. Баблоян
―
То есть это можно действительно считать каким-то смягчением.
Н. Сванидзе
―
Ну конечно. Все-таки смягчение.
И. Баблоян
―
А к чему вообще этот сериал? Это же просто страшно смотреть за тем, что происходит с Протасевичем и Сапегой. Особенно с Романом.
Н. Сванидзе
―
Страшно смотреть.
И. Баблоян
―
Так к чему такой показательный сериал?
Н. Сванидзе
―
К чему такая власть в Беларуси замечательная. Это его представление о прекрасном. Признание – царица доказательств. Смотрите большие процессы 30-х годов. Выходит Протасевич и говорит: я виноват, я собака страшная, я - бешеный лис, как говорили на больших процессах. Я покушался на товарища Сталина. Ну все же абсолютно одно к одному. Как его пытали – неизвестно. Психологически, медицинским образом или просто били. Мы не знаем. Я думаю, что здесь я не первый, кто предполагает, что Софья Сапега здесь использовалась как аргумент психологического давления на него. Она его девушка. Так или иначе, на него давили и заставили что-то говорить про себя. И ее заставили. Выглядит это кошмарно. На кого это может произвести положительное впечатление - не знаю. Тем не менее, это делается. Это характеристика режима. Только так. Который, к сожалению, мы поддерживаем.
И. Баблоян
―
То есть это для себя…
Н. Сванидзе
―
Любви к Лукашенко у нас, как известно нет, когда я говорю «у нас» – я имею в виду Кремль. Но поддержка есть реальная. И она будет, пока ни найдется альтернатива.
И. Баблоян
―
То есть, а почему не избавиться от Лукашенко.
Н. Сванидзе
―
Если сейчас избавиться, то придет человек, который поведет Белоруссию на Запад. Вот чего боятся. Боятся новой «оранжевой революции». И неспроста боятся. Поскольку сейчас по объему обаяния мы уступаем Западу. Мы не столь привлекательны для белорусского народа я боюсь. Как Запад. Мы не столь притягательны. Наши поцелуи не столь сладкие, поэтому пойдут на Запад как миленькие. Мы этого не хотим. Мы хотим оставить Беларусь в сфере своего влияния. Это тоже понятно. Понятное желание. А никого кроме Лукашенко, кто бы это делал – у нас нет. Поэтому мы делаем ставку на него. При всем том, что он нам неприятен, не мил, с Путиным у них дружбы семьями нет совершенно очевидно. Но, тем не менее.
И. Баблоян
―
За собственную репутацию мы здесь уже не переживаем? Я имею в виду российские власти.
Н.Сванидзе: Недоверие не только к российской вакцине, а вообще ко всему. Это социопсихологическое состояние общества
Н. Сванидзе
―
Мы продолжаем переживать за собственную репутацию, хотя у нас серьезные проблемы.
И. Баблоян
―
Читали ли вы, Николай Карлович, статью Владимира Путина, приуроченную к 80-й годовщине начала войны.
Н. Сванидзе
―
Читал.
И. Баблоян
―
Как вам, зацепило что-нибудь там?
Н. Сванидзе
―
Я там ничего не нашел, нового ничего не нашел. Может, конечно, немножко пугает страсть нашего президента к исторической тематике. Потому что она меня пугает как историка, потому что означает, он сказал там, что теперь тоже как картошку, как вакцину будут нам теперь навязывать. Это плохо. Лучше бы он увлекся какой-то другой наукой. Географией, скажем. Но хорошо, что не физикой. Это приятно.
И. Баблоян
―
Хорошо, что не медициной. Хочется сказать в данном случае.
Н. Сванидзе
―
Медициной в данном случае все немножко увлеклись. Тоже хорошо, что не медициной.
И. Баблоян
―
Но вам не показалось странным, что он там не говорит, то есть говорит исключительно о победе и о современности.
Н. Сванидзе
―
Потому что его увлекает, конечно, история, как и всякого политического лидера, его увлекает история как ресурс для обоснования своих действий сегодня. Разумеется. Это такая сокровищница, из которой все время черпает, черпает то, что он может тратить сегодня. Для этого нужна история подходящая. Потому что там нет наглядных доказательств, дважды два – четыре. Это наглядно. В истории такого нет. Поэтому любой человек может сказать все, что угодно и массы могут поверить. Можно что-то править в истории, что-то забывать. Выдергивать из контекста. Она в этом смысле удобна. Она перестает в этом случае быть наукой. Но как такое обоснование популистских тезисов она очень удобна.
И. Баблоян
―
А параллельно буквально с этим было еще выступление Штайнмайера, его также и раскритиковали и поддержали многие. За то, что он очень доброжелательно был настроен к России и можно сказать, далеко на задний план отстранил Украину. И даже украинский посол не присутствовал на этих памятных мероприятиях. Впереди как раз еще саммит ЕС-Россия, вроде как намечается. Это такое потепление, почему вдруг немцы решили с нами опять дружить.
Н. Сванидзе
―
Ну всё, на самом деле на саммит Россию уже не пустили. На саммите России уже не будет. Это было предложение Германии и Франции, но европейские страны это отвергли.
И. Баблоян
―
Да, но почему вдруг Германия опять решила с нами дружить. Забыли уже и про Навального, все забыли.
Н. Сванидзе
―
Это же индивидуальные взгляды. Политика. У немцев, в том числе современных германских политиков очень много комплексов исторических, политических. В отношении России. Это комплекс войны, это комплекс Горбачева, который разрешил сломать стену. И тем самым дал добро на объединение Германии, и мы для них не чужие. Поэтому у них очень много психологии в отношении к нам. Они не всегда могут позволить себе поступать жестко. Я бы так сказал.
И. Баблоян
―
То есть это такое, не протянутая рука еще…
Н. Сванидзе
―
В какой-то мере. Немцы в отношении нас всегда мягче, чем любые другие европейцы. Я уж не говорю о восточных европейцах. Но даже западные. Всегда мягче.
И. Баблоян
―
На фоне встречи Путина с Байденом, где тоже было потепление.
Н. Сванидзе
―
Да нет, потепления там не было. Это два волка, они так подстерегали движения друг друга. Два очень опытных человека. Неизвестно, кто из них опытнее. Вежливо, но очень жестко. Просто без открытой враждебности. Я бы не ожидал здесь потепления. Нет пространства для потепления. У американцев никаких комплексов в отличие от немцев в отношении нас нет. И у нас тоже нет. Поэтому здесь все будет очень жестко.
И. Баблоян
―
Это было «Особое мнение» историка и журналиста Николая Сванидзе. Буквально в следующей программе в Рикошете у меня будет на связи Илья Яшин. Который расскажет мне своими глазами, устами, как его отстраняли от выборов. А в 19 часов – «Особое мнение» политолога Кирилла Рогова. Так что подключайтесь. Напомню, что и трансляция на основном канале «Эхо Москвы» также будет идти и телефон для ваших вопросов можете присылать, я обязательно загляну туда. +7-985-970-45-45. Спасибо, Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Спасибо. Здоровья.