Николай Сванидзе - Особое мнение - 2021-06-18
18.06.2021
И. Воробьева
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И сегодня со своим особым мнением историк, журналист Николай Сванидзе. Николай Карлович, здравствуйте.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте, Ира.
И. Воробьева
―
А вы за обязательную вакцинацию или против?
Н. Сванидзе
―
Я за вакцинацию. Насчет обязательной – черт его знает. Жить хочется, конечно. Но если вакцинация не имеет отношения к заболеванию нынешнему, сейчас вроде бы наш мэр, по-моему, сказал, что 90% заболевших последнее время приобрели индийский штамм. А на него, по-моему, наша вакцина не действует. Поэтому тут бабушка надвое сказала. Если это спасение – то может быть можно идти по пути обязательной вакцинации. Если нет - тогда нет.
И. Воробьева
―
Но подождите, у вас получается такая нечеткая позиция.
Н. Сванидзе
―
Она нечеткая. Ситуация нечеткая. Ира. Если бы ситуация была такая: вакцинировался – спасся. Не вакцинировался – не спасся. Тогда я за обязательную вакцинацию. Но ситуация более сложная.
И. Воробьева
―
Но разве не так выглядит ситуация действительно, что только путем вакцинирования мы сможем пойти дальше. Иначе мы будем каждый раз спотыкаться и входить в новые мягкие или жесткие локдауны.
Н. Сванидзе
―
Нет, вы меня спросили не про вакцинацию, а про обязательную вакцинацию. Если речь идет об обязательной вакцинации, которая необязательно помогает – тогда я против обязательной вакцинации.
И. Воробьева
―
Ладно. Если мы говорим про то, что сейчас не обязательная, а добровольно-принудительная форма вакцинации.
Н. Сванидзе
―
Она фактически приобретает обязательный характер.
И. Воробьева
―
Да. В этом есть нарушение прав человека, как вам кажется?
Н. Сванидзе
―
Черт его знает, наверное, какое-то есть. Но понимаете, ситуация сложная. Потому что действительно если речь идет о спасении, а люди предпочитают верить в какие-то чудеса и не вакцинироваться – то их надо спасти. Из воды вытащить. Человек тонет и не хочет, чтобы его спасали. А его надо спасти. Тогда, наверное, можно закрыть глаза на нарушение прав человека. Но здесь ситуация сложнее. Потому что у нас нет вакцины, которая бы гарантировано помогла. Спасла бы. Поэтому я не знаю, да, есть нарушения прав человека.
И. Воробьева
―
Насколько я понимаю, нет данных о том, что индийский штамм преодолевает существующей вакциной, как равно нет данных о том, что не преодолевает. То есть все еще предмет исследований. Если я правильно понимаю экспертов, которые с нами разговаривают. А вот то, что сейчас Москва сказала, что проводит эксперимент с безковидными ресторанами. А еще на плановую госпитализацию только при наличии справки антител и так далее. Это какая-то сегрегация по признаку антител – она вам нравится? Потому что выглядит не очень.
Н. Сванидзе
―
Сегрегация вообще никакая не нравится. Честно говоря. В том числе по признаку тел и антител. Я против сегрегации. В любом виде.
И. Воробьева
―
Вы согласны со мной, что это сегрегация или нет?
Н. Сванидзе
―
Согласен. …во всем с вами соглашаться.
И. Воробьева
―
Нет, так у нас не получится. Давайте вы глаза закроете.
Н. Сванидзе
―
Буду брать себя в руки.
И. Воробьева
―
Тогда я скажу, что прививаться надо. Вы согласны?
Н. Сванидзе
―
Абсолютно согласен.
Н.Сванидзе: Сегрегация вообще никакая не нравится. В том числе по признаку тел и антител
И. Воробьева
―
Тут на самом деле действительно все сложнее. Не только потому что есть индийский штамм, но еще и потому что сегодня в «Новой газете» вышло большое исследование, поговорили с людьми, которые пошли прививаться «Спутником», а им, не предупреждая, вкололи «ЭпиВакКорону». По которой есть довольно скандальные данные. О том, что не вырабатываются антитела у многих. Как после такого призывать к вакцинации?
Н. Сванидзе
―
У нас вообще уровень доверия ко всему, что спускается сверху - очень низок. И мы, в общем, это заслужили во многом. Своим враньем. Я имею в виду государство родное. По разным поводам и разным направлениям. Поэтому, да трудно призывать к вакцинации, вот и не получается к ней призывать, поэтому у нас очень низкий уровень вакцинации, что, конечно, создает очень большие проблемы. Потому что вакцинироваться надо. Я против обязательной вакцинации. Но не против вакцинации отнюдь как таковой. Я за.
И. Воробьева
―
А чего больше в этом провале вакцинации: результат действия власти за последние годы, который вызвал недоверие или просто наши сограждане не хотят читать медицинские журналы и не доверяют поэтому.
Н. Сванидзе
―
Вы знаете, необязательно читать медицинские журналы. Конечно, это результат вранья со стороны власти я бы сказал по разным поводам, разным направлениям. Это не просто вранье по политике. Это создание атмосферы, в которой не верят рациональному, верят мистике. Верят черти чему. Вороньему граю. И не верят науке. Уровень популярности науки как таковой, всего рационального он очень низок. А уровень популярности мистического, иррационального – высок. Это все одно к одному.
И. Воробьева
―
Повторюсь, что вот это результат всего того, что власть делала последние годы. Ведь я сейчас говорю не только о том, что нас обманывали на выборах, но и о том, что у нас, например, показывают по телевизору.
Н. Сванидзе
―
Это результат всего. Всей политики в целом. Результат снижения интеллектуализма нашего общества, скажем так. Результат ставки, которую делает государство на наименее образованные слои и выталкивания из страны наиболее образованных людей. Людей, независимо мыслящих. Все это одно к одному. Я думаю. Получается очень забавно, что то большинство, которое голосует за власть, оно же не хочет вакцинироваться. Это удивительная история. Парадоксальная. Но она имеет место.
И. Воробьева
―
А у власти есть шанс как-то сейчас это исправить? Именно в части коронавируса и того, что нам угрожает.
Н. Сванидзе
―
Власть пошла по тому единственному пути, который видит – обязательной вакцинации. Другого она ничего придумать не может. Кроме как построить всех реально рядами, хотя Кремль от этого дистанцируется. Путин сказал, что он против обязательной вакцинации. Абсолютно правильные вещи сказал. Но он сказал одно, а делает совсем другое. А наоборот власть пошла по пути таки обязательной вакцинации. Уже другого пути не видят, а ситуация драматическая.
И. Воробьева
―
А Путин часто дистанцируется от такого рода проблем.
Н. Сванидзе
―
Он часто дистанцируется. Мало того, вообще язык дан политику и Путину в частности вовсе не для того чтобы говорить, что есть на самом деле.
Н.Сванидзе: Я против обязательной вакцинации. Но не против вакцинации отнюдь как таковой
И. Воробьева
―
И о политике давайте поговорим. Вот завтра планируется съезд «Единой России». Пройдет он в очном формате и даже говорят Путин приедет. Как же это соотносится с тем, что у нас 9 тысяч заболевших в Москве за сутки.
Н. Сванидзе
―
Никак не соотносится. А вот никак. Точка.
И. Воробьева
―
Как так?
Н. Сванидзе
―
А вот так бывает. Когда у нас был ковид, при этом были разные демонстрации, парады, голосование по Конституции. Как так бывает? Вот так и бывает. Если нельзя, но очень хочется – то можно. Сейчас очень хочется. Поэтому можно.
И. Воробьева
―
То есть не берегут они партию «Единую России».
Н. Сванидзе
―
Не только партию. Потому что люди из партии «Единая Россия» потом будут общаться с народом. У всех есть семьи, друзья. Люди, которые будут на встрече – они все разойдутся. И будут общаться с публикой. С нами, с вами. Хотя мы и не будем на съезде. Поэтому это коснется всех.
И. Воробьева
―
Тут нас просят проводить ГД, созыв сейчас закончился и дальше выборы у нас. Вам чем запомнился нынешний созыв ГД?
Н. Сванидзе
―
Не могу сказать, что он мне запомнился. Он мало чем отличался от предыдущего. Кроме еще большего радикализма принимаемых законов. Я не хочу употреблять слово «экстремизм». Потому что это будет похоже на уголовное обвинение. Но они конечно экстремистские не в юридическом, а бытовом смысле. Несомненно. Потому что они загнали нашу страну просто в ситуацию, в которой свобод меньше, чем несвобод. Скажем так.
И. Воробьева
―
Это разве ГД делала?
Н. Сванидзе
―
ГД у нас не отдельная власть, даже Конституцией нашей предусмотрено, казалось бы. Даже в измененном ее формате нашего основного закона. А она продолжение исполнительной власти. Продолжение руки. Вот выше локтя - исполнительная власть, а ниже – уже законодательная. И вот эта законодательная власть, которая ниже локтя – она принимает законы, она их инициирует. Стараясь даже иногда вперед…забежать. То есть угадать желание начальства. Исполнительная власть главнее законодательной. И главнее судебной. У нас разделения властей нет. И если законодательная власть инициирует законы, то исполнительная власть благодарно принимает. Она же сама их и инициирует через окончание своей руки. Вот так получается. Иногда бывают удивительные вещи. Президент заветировал закон исключительной реакционности, предложенный в думе. Касающийся профессионально нас с вами, журналистов. О фейках. Что произошло – не знаю. Как правило, президент одобряет эти законы. Сейчас закон заветировал, я счастлив. Я вся пою, не пойму от чего.
И. Воробьева
―
Как мало вам нужно для счастья, Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Чтобы солнышко светило, президент закон заветировал. Конечно. С чем связано - не знаю. Может быть с его удовлетворением от встречи в Женеве. Может быть просто настроение хорошее. Так или иначе, это произошло. Слава богу.
И. Воробьева
―
Тут издание Медуза, признанное иностранным агентом, напоминает, что за все время пребывания на посту президент Владимир Путин заветировал всего три раза. Считая этот. То есть это было в декабре 2012, декабре 2016 и вот сейчас. На ваш взгляд это много или мало?
Н. Сванидзе
―
Это исключительно мало. Но у президента Путина, как я понимаю, есть такой посыл, что он не будет обижать законодателей. Они приняли закон. А они случайных законов не принимают. Законы, как правило, инициируются из его же администрации или соответствуют их угадываемым желаниям. Желаниям той же администрации. Которые они, может быть, все не услышали. Но угадали. Поэтому они даже если ошибаются, то в правильном направлении. Он не обижает их своим вето. Он подписывает. А потом если что - мы поправим – считает он. Поэтому закон начинает действовать, потом его отправляют, как правило, еще больше ужесточают, кстати.
И. Воробьева
―
Вы, кстати, заметили, что за этот созыв произошла интересная штука, может быть, это на самом деле происходило всегда. А я заметила только сейчас. Что если раньше, условно говоря, власть пыталась действовать по закону. То сейчас власть сначала действует, а потом такая: а можно мне, пожалуйста, закон принять под это дело. Чтобы я по закону действовал.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. Именно так. Если законодательная власть реально подчиняется исполнительной. Ну конечно, исполнительной власти потребовался закон, она написала заявку. Или высказала ее в устной форме. Закон принят. Ну и замечательно. Исполнительной власти понадобилось изменить Конституцию. Пожалуйста. Это очень удобная форма правления. Удобная для всех, кроме страны в целом. Для власти очень удобная.
И. Воробьева
―
А как думаете в следующем созыве практика законов обратной силы – то, от чего у юристов, людей, знакомых с законодательным чем-нибудь немножко выпадают волосы на голосе. Вот это продолжится штука с обратной…
Н. Сванидзе
―
Продолжится. И волосы перестанут выпадать. Потому что уже все выпадут. Выпадать будет нечего. А это продолжится. Сегодня очень хорошая статья на тему этого закона, о котором вы говорите. Он хорош не только обратной силой. Он сам по себе прекрасен. Очень хорошая статья Ильи Шаблинского, замечательного юриста, профессора Вышки. В «Независимой газете».
И. Воробьева
―
Ваш коллега по СПЧ.
Н. Сванидзе
―
Бывший, к сожалению.
Н.Сванидзе: Нужно убеждать своих близких, родных и знакомых идти на выборы
И. Воробьева
―
Действительно. Я обязательно прочитаю и советую всем ознакомиться. Илья Шаблинский действительно большой эксперт. Простят про выборы поговорить. Сегодня объявили, что будут выборы у нас. И в Мосгордуму и в думу. И все-таки 3-дневные. Нам в этом смысле чего ждать от выборов в части, вообще чего-то надо ждать от этих выборов? Или просто можно забыть, сказать, нарисуйте чего-нибудь.
Н. Сванидзе
―
Ни в коем случае не нужно забывать. На выборы нужно идти. Нужно голосовать. Если мы чего-то хотим. Я считаю, что нужно убеждать своих близких, родных и знакомых идти на выборы. Не валять дурака. Не говорить, что а, все равно все решится без нас. Вот если мы не пойдем – все точно решится без нас. Если мы пойдем - то решится все-таки с нами. И, во всяком случае, будет не стыдно, что мы просиживали где-то штаны в тот момент, когда решалась судьба наша и наших детей. Извините за пафос. Я считаю, что это обязательно нужно. Поэтому создан такой совет, который будет заниматься отслеживанием выборов, несколько правозащитников там входит в него.
И. Воробьева
―
Не партийное такое гражданское объединение.
Н. Сванидзе
―
Гражданское объединение очень важное, очень, на мой взгляд, ценное. Я считаю, что нужно тем, кто может в этом участвовать, нужно отслеживать, идти наблюдателями на выборы. Это очень и очень важно.
И. Воробьева
―
Как вообще можно наблюдать за выборами, которые идут 3 дня?
Н. Сванидзе
―
Значит три дня наблюдать.
И. Воробьева
―
С перевозкой бюллетеней. Со всеми этими, закрытием, открытием участков. Это возможно?
Н. Сванидзе
―
Это значительно усложняет наблюдение за выборами. Несомненно. Но не делает его невозможным. Тем не менее, нужно делать. Эти три дня значит нужно потратить, если нам чего-то надо в нашей жизни.
И. Воробьева
―
Николай Карлович, вот вы говорите, что надо идти на выборы. А, что, разве еще осталось, за кого голосовать?
Н. Сванидзе
―
Во-первых, найдется за кого голосовать… Ну как-то проявить себя. Я думаю, что да. Потому что если мы себя не проявляем, если те люди, которые сидят дома и говорят: а, от нас ничего не зависит, по фигу, все равно все решат без нас. Тогда без нас и решают. Я понимаю, что это может быть воспринимается как несколько некоторая романтизация ситуации. А я далеко в этом деле не романтик. Но просто чего-то нужно делать или потом не спрашивайте, почему так получилось.
И. Воробьева
―
А если ты сходил и проголосовал – можно спрашивать потом, почему так получилось. Голосовать непонятно за кого.
Н. Сванидзе
―
Можно спрашивать, почему так получилось. Если ты сходил – ты имеешь право. Если ты сходил – ты гражданин. Если ты не ходишь – ты не гражданин. Просто. В чем ты выражаешь свою гражданскую позицию. В том, что ты разговариваешь с тещей на кухне. Это хорошо, но недостаточно.
И. Воробьева
―
Я еще хотела поговорить про питерского депутата Максима Резника. Которого арестовали по делу о наркотиках. Которые нашли у его родственника. Родственника арестовали и его близкие говорили, что из него выбивают показания. Это очередная статья не про политику так называемая в отношении политика накануне выборов.
Н. Сванидзе
―
Я не знаю ничего про наркотики господина Резника. Но я знаю господина Резника как очень ответственного, смелого действительно гражданина. И политического общественного деятеля. Со своей независимой позицией. И почему-то так получается, что все наркоманы у нас, как правило, из либеральной оппозиции. Все наркоманы, кто там еще…
И. Воробьева
―
Неплательщики аренды.
Н. Сванидзе
―
Да. Вообще уголовники. Все уголовники – как правило, либеральная оппозиция. Так как-то получается. Наверное, это свойство либералов – нарушать закон, совершать преступления против личности. Против общества.
И. Воробьева
―
Криминальная жилка либеральная.
Н. Сванидзе
―
На деньги Госдепа США, как правило. Добывают наркотики, потом ими же и пользуются. Их же и распространяют. Такие люди. Конечно, это все в том же русле зачистки поляны политической. Для меня это абсолютно очевидно.
И. Воробьева
―
Прямо сейчас в суде в Санкт-Петербурге по мере пресечения по Максиму Резнику принимается решение. И там адвокат перечислял поручительство от известных в Санкт-Петербурге лиц. Которые характеризуют Максима с положительной стороны. Среди них внезапно спикер питерского заксобрания Вячеслав Макаров. То есть там не только оппозиционеры.
Н.Сванидзе: Я знаю господина Резника как очень ответственного, смелого действительно гражданина
Н. Сванидзе
―
Это делает честь господину Макарову.
И. Воробьева
―
Я согласна с вами. И мы продолжим через несколько минут программу «Особое мнение». А те, кто смотрит в Ютубе – не уходите, мы с вами еще продолжим.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
Продолжается программа «Особое мнение». Тут у нас произошла история, она произошла с охотником, который выложил на снегу надпись «Чукотка 2021» из тушек убитых птиц. И «Новая газета» выяснила, что это депутат «единоросс» из Магадана. Который конечно все отрицает и говорил сначала, что его там не было, потом что их там не было. Потом что это фотошоп. Вы вообще удивляетесь, когда люди, сделавшие такое, оказываются либо из власти, либо из «Единой России».
Н. Сванидзе
―
Вы какого ответа от меня ждете, Ира?
И. Воробьева
―
Я жду ответа: да, я удивляюсь, как так можно. Партия власти.
Н. Сванидзе
―
Такого не может быть никогда. Ну, конечно, не удивляюсь. Чему тут удивляться.
И. Воробьева
―
Просто оппозиция получает уголовные сроки, уголовные дела вообще непонятно за что. А там, как правило, люди избегают любых наказаний. Вот этот перекос власть вообще видит?
Н. Сванидзе
―
Я не хочу никого расстраивать, но власть в очень большой степени состоит из этих людей. Поэтому как же ей не видеть. Родной нашей. Видит, конечно. Она что, сама себя не видит? Она сама себя видит, она самой себе очень нравится. Поэтому да, видит. Ответ: да.
И. Воробьева
―
Это как смотрит на себя в зеркало, он видит условно говоря, лицо…
Н. Сванидзе
―
Фигуру.
И. Воробьева
―
Переднюю часть. А то, что там происходит сзади или сбоку – не видно. Может быть в этом дело.
Н. Сванидзе
―
Можно взять другое зеркало. Я когда был мальчиком, я смотрел, как у меня затылочек пострижен. Я брал зеркало второе и смотрел. Несложно увидеть, что у тебя сзади.
И. Воробьева
―
Хорошо. Давайте поговорим, по крайней мере, часть экспертов действительно считает главным внешнеполитическим событием недели – встречу двух президентов. Что-то неожиданное было? По крайней мере, может быть в настроении или тональности обоих президентов.
Н.Сванидзе: Китай – это ежедневная головная боль для Белого дома американского
Н. Сванидзе
―
Вы знаете, на мой взгляд, все было просто на редкость исключительно предсказуемо на сей раз. В этом нет ничего плохого. Это просто было так. По-другому и быть не могло. Было очевидно, что у этих людей нет большого пространства для компромисса. Им обоим некуда отступать. Нечем жертвовать. Каждый будет отстаивать свои позиции. И они разлетятся как биллиардные шары. При этом за исключением двух моментов. Один более практический – это возвращение послов. Это ясно было. И второе – возобновление диалога на уровне МИДа-Госдепа по вопросам стратегической безопасности. Это очень важно. Потому что это смертельно опасная тема для всех нас. Но это все, по всем остальным темам, ну может быть какие-то технические темы, какие-то детали в Сирии, в Афганистане. Потому что нам невыгоден выход Америки из Афганистана, что бы мы об этом ни говорили. Потому что присутствие Америки обеспечивает региональную безопасность и выход их оттуда выводит нас на передовую линию огня с тамошней властью радикальной. Это все очень опасно. Тем не менее, в основном основные темы: Украина, Беларусь, Навальный, Иран, хакерские атаки, общее представление о зонах влияния в мире – все это те темы, по которым они не могли найти общего языка. И не нашли. При этом ясно было, что разговор будет предельно демонстративно корректным. После заявления Байдена о том, что Путин убийца. После всех заявлений, которые были до и после. Подготовка к саммиту была в очень резкие тона окрашена. Ясно, что там будут демонстративно холодно вежливые. Я думаю, что так оно и было.
И. Воробьева
―
А у вас не сложилось впечатление, что Байден очень хотел как-то так все нормализовать, чтобы немножко забыть про Россию, сосредоточиться на противостоянии с Китаем, например.
Н. Сванидзе
―
Наверное, конечно. Китай для него более не долгосрочный, а более ежедневный противник, чем Россия. Россия для него противник, когда Россия начинает волновать море, делать какие-то резкие телодвижения, связанные, так или иначе, с войной. С угрозой войны. Чем-то военным. Потому что на экономическую тему Россия не соперник США. А Китай – соперник. Поэтому Китай – это ежедневная головная боль для Белого дома американского. А Россия – нет. Ну, конечно, Россия тоже заботка. Потому что Россия не дает забыть о себе. Очень интересный проброс был со стороны Байдена насчет Китая. Потому что фактически Байден дал понять, что он не вполне понимает, почему Россия так односторонне привязалась к Китаю. И это на самом деле я думаю, будет предметом для размышлений российской стороны.
И. Воробьева
―
А почему Россия не соперник?
Н. Сванидзе
―
Экономически не соперник. Просто по объему экономики. По развитию экономики, по темпам развития. Совсем не соперник. Там порядковая разница.
И. Воробьева
―
Это конечно очень обидно.
Н. Сванидзе
―
Он это знает лучше, чем я. Я думаю, я не открыл глаза.
И. Воробьева
―
То есть как бы вы охарактеризовали нынешние отношения между нашими двумя странами. Это можно назвать холодной войной?
Н. Сванидзе
―
Разумеется, это в чистом виде холодная война, только уже холодная война-2, потому что она не имеет идеологической составляющей.
И. Воробьева
―
А в прошлый раз была сильна именно идеологическая составляющая?
Н. Сванидзе
―
Ну разумеется. Советский Союз все-таки была идеологическая страна. Построена вся на идеологии. Кроме того, она была гораздо мощнее России. За ней стояло полмира. За Америкой – другая половина мира. И это было именно противостояние. Борьба социализма и капитализма. Относительного социализма. Конечно. Как мы его себе представляли. Реальный социализм. Потом социализм приказал долго жить, советский блок сделал то же самое. И Россия одна, конечно, за Америкой те же полмира и остались, а за Россией нет этой половины мира. Она сама по себе. И конечно, с нашей экономикой мы действительно Америке в мирном состязании не соперники. В военном конечно, мы представляем для них огромную угрозу. Потому что это та единственная сфера, в которой мы не уступаем.
И. Воробьева
―
Тогда что сейчас лежит в основе холодной войны? Если не идеология.
Н. Сванидзе
―
В основе холодной войны лежат имперские притязания. Имперские амбиции.
И. Воробьева
―
Но ведь не только наши, их тоже.
Н. Сванидзе
―
Их привычки, наши притязания. Они не хотят отдавать свое влияние. Мы на него претендуем. Мы претендуем на то влияние, которое было у Советского Союза после Второй мировой войны. Они на это говорят: вы, ребята, вы не сильно ли рот разеваете. Мы говорим: нет, не сильно. Нам так нравится. Вот такой диалог примерно.
И. Воробьева
―
Еще просят прокомментировать интервью, которое Владимир Путин дал журналисту NBC. Там много, вы смотрели его, читали?
Н. Сванидзе
―
Смотрел. И читал.
И. Воробьева
―
Что вы скажете? Это расслабленный Владимир Путин или Владимир Путин агрессивный. Какой он там?
Н. Сванидзе
―
Это Владимир Путин. Он расслабленный, и агрессивный. Он рассчитывает, прежде всего, на нашу внутреннюю аудиторию, несомненно. И немножко смешалось в голове его интервью американскому корреспонденту и его пресс-конференция после встречи с Байденом. Потому что там какие-то темы пересекались.
И. Воробьева
―
Да, вопросы пересекались.
Н. Сванидзе
―
Он нарочито использует в своих монологах и репликах какую-то нашу идиоматику, которая на Западе не может быть понята. Скажем: обращайтесь в лигу сексуальных услуг. Ну кто на Западе читал Ильфа и Петрова. Кто его будет переводить тонко, с контекстом. Это явно расчет на нашу аудиторию. Таких много у него мест.
И. Воробьева
―
Обманули дурачка на четыре кулачка.
Н.Сванидзе: Неназывание Навального по фамилии – это иррационально. Объяснить это невозможно никак, ничем
Н. Сванидзе
―
И у него очень много вообще таких пассажей, которые рассчитаны только на внутреннюю аудиторию, потому что на внешней они очень легко опровергаются. Скажем, знаменитая его фраза о том, что Навальный выехал на лечение в другую страну.
И. Воробьева
―
Без разрешения.
Н. Сванидзе
―
Я даже не буду ничего говорить на эту тему. Понятно все.
И. Воробьева
―
Если он как вы говорите, скорее рассчитывал, что его аудитория будет здесь, то почему, отвечая на вопрос: не вы ли санкционировали попытку убийства Навального, - не отвечает на этот вопрос прямо. А начинает свое увиливание.
Н. Сванидзе
―
Это манера. Это у каждого человека есть своя индивидуальная манера. У Владимира Путина такая манера говорить. Несколько насмешливая. Потом у него есть вещи, которые не поддаются объяснению, а именно, что он не называет Навального по фамилии. Упорно из раза в раз. Это вообще никакому рациональному объяснению. Кстати, о ковиде, я говорил о вакцине, привычка к иррациональному. Неназывание Навального по фамилии – это иррационально. Объяснить это невозможно никак, ничем. Здесь нет ничего объяснимого. Тем не менее, имеет место.
И. Воробьева
―
Честно говоря, хочется, а вот я не помню, спрашивали ли его об этом журналисты, но во время какой-то пресс-конференции хочется спросить Владимира Путина, почему он не называет…
Н. Сванидзе
―
Он скажет, что мне все равно… А мне плевать. И все. И поехал дальше. Его же нельзя гонять по углам, задал вопрос – он отвечает и пошел дальше. Всё. Повторить, уточнять вопрос уже возможности нет.
И. Воробьева
―
Так и хочется с вами пари заключить. Что ответит Путин на вопрос: почему вы не называете Алексея Навального по имени. Ну когда мы услышим этот вопрос и ответ, я вернусь к этому интервью и обязательно мы с вами обсудим. Но все-таки вы сказали, что вы даже не хотите об этом говорить. Но почему как вам кажется, президент регулярно, это касается не только Навального, регулярно вбрасывает в своих интервью очевидную неправду. Причем сам себе, противореча иногда. И речь почти всегда, по крайней мере, то, за чем мы следим - касается именно резонансных уголовных дел.
Н. Сванидзе
―
Что-то у него в голове запечатлевается, скажем, он сказал в позапрошлом году, когда мы встречались СПЧ с президентом, он в разговоре со мной, это можно проверить, то есть 2019 году, окончание года, он сказал, что он сам видел, как в Америке женщина вышла из машины и в нее выстрелили. Бах-бах и убили. Он это сейчас повторил на пресс-конференции. Вот это у него, где он это видел – непонятно. Не мог же он сам физически видеть. Значит где-то по телевизору, в кино, не знаю где. Но у него осталось в голове. Этот эпизод. Он его уже выдает не первый раз. Как не первый раз он выдает параллель, когда его спрашивают о нарушении прав человека, он говорит: а вот у вас штурмовали Белый дом. И дальше начинает подробно излагать эту ситуацию, хотя естественно это опровергается легко. Ему говорят: Владимир Владимирович, а если бы в вашу думу или Совет Федерации прорвалась бы штурмующая толпа, кого-то убила, положила ноги на стол спикера, - как бы это было. Тем не менее, он спокойно говорит. У меня объяснений нет этому. Я думаю, что человек всегда говорит то, в чем он уверен. Значит, он уверен, что это довод, который производит впечатление.
И. Воробьева
―
Сколько мы с вами иррационального всего нашли в этом эфире. Я бы хотела спросить про Романа Протасевича, который внезапно появился на брифинге в Минске. Зачем эта власть таскает его в том числе и на такие мероприятия…
Н. Сванидзе
―
Это ужасно. Это просто мясник - человек, который это делает. В данном случае это Лукашенко. Просто мясник. Потому что притаскивать человека, который полностью в твоих руках, унижать его, топтать. Заставлять его говорить вещи, которые очевидно унизительны, которые невозможно, я просто не могу себе представить на месте его родителей. Его девушки этой несчастной. Которой самой достается. Чтобы он говорил: у меня отличное настроение. Какое настроение может быть у человека, даже если его не бьют – какое у него настроение может быть. Если он летел в Вильнюс с девушкой, а оказался в пыточной в Минске. И он хвалит Лукашенко, говорит, какие у него там что, какие причиндалы железные. Какой он мужик замечательный. Это просто кошмар. Нарочитое унижение – это просто садизм.
И. Воробьева
―
Спасибо большое. Это было «Особое мнение» историка, журналиста Николая Сванидзе. До встречи.