Особое мнение СПб - Максим Кац - Особое мнение - 2021-04-20
А. Веснин
―
Друзья, всем добрый день, меня зовут Арсений Веснин, это программа «Особое мнение». Сегодня у нас в гостях политик Максим Кац. Максим, приветствую.
М. Кац
―
Добрый день.
А. Веснин
―
Максим, первый вопрос, мне кажется, очевиден. Новостная повестка последних дней проходит под знаменем готовящейся акции в поддержку Алексея Навального с требованием хотя бы оказать ему медицинскую помощь. Она состоится уже завтра. Как вы думаете, что это будет за акция? Чего ждёте от неё?
М. Кац
―
Действительно, повестка последних недель вся ходит вокруг Алексея Навального, и это понятно и правильно. Потому что несправедливо осуждённый и незаконно, ни за что находящийся в колонии человек, ещё и подвергается там пыткам, находится в пыточных условиях и к нему не допускают врача. Мне сложно предсказывать, что будет на акции, это совершенно непонятно.У многих людей сейчас подавленное настроение, ощущение того, что ничего нельзя сделать и изменить. Это часто возникающее ощущение в таких ситуациях, можно понять, откуда оно берётся – государственная машина в таких системах, как наша, выглядит очень сильной, до того момента, пока не рухнет. Но вот до самого этого момента она выглядит ужасно сильной, и иногда является таковой. Иногда кажется, что сделать уже ничего нельзя и люди впадают в полудепрессию. Такое ощущение сейчас есть насчёт адекватной части общества. Но с другой стороны, количество регистраций на сайте Алексея Навального говорит о том, что всё-таки много людей готовы выходить, какие-то огромные цифры по Москве и Петербургу. Будем смотреть, сколько из этого в действительности выйдет, будем смотреть, что будет происходить.
А. Веснин
―
То есть, какого-то однозначного прогноза, что выйдет много/мало, будет жёстче, всех разгонят или что-то получится, вы сейчас не даёте?
М. Кац
―
Я сейчас не могу дать никакого прогноза, я вообще не люблю прогнозировать такие вещи. Настроение у оппозиционно настроенных людей, так скажем, существенно депрессивнее, чем было в январе и феврале. Вижу у многих, что даже не хочется пробовать ничего делать, всё равно ничего не получится – вот это вот всё. Власти работают над тем, чтобы у людей возникло такое настроение, намного лучше убедить людей никуда не выходить, нежели потом разбираться как-то с выходом и его последствиями. Но чем это закончится сейчас – невозможно прогнозировать. Может как вообще никто не прийти, так и вылиться в огромные акции из тех, кто зарегистрировался.
А. Веснин
―
Люди смотрят нашу трансляцию на YouTube, задают вопросы и многие спрашивают: «Максим, вы сами будете выходить на улицу завтра или нет?»
М. Кац
―
Я такие вещи не комментирую, потому что потом в связи с ними могут попробовать открыть дело за призывы или ещё за что-нибудь. По ходу дела я буду говорить, что я делаю. Или после.
А. Веснин
―
Понятно. А то, что происходит вокруг Фонда борьбы с коррупцией сейчас, возможное и весьма вероятное скорое признание организации экстремисткой, некоторые штабы уже практически не работают, удаляют свои страницы во «ВКонтакте», в «Одноклассниках» и так далее? Есть ощущение, что команда Навального может быть разбита, или всё-таки она переживёт это, и наоборот, только окрепнет в этом горниле трудностей?
М. Кац
―
Опять же, сложно комментировать и прогнозировать будущее, но действительно по всей видимости принято решение о ликвидации инфраструктуры ФБК и вообще команды Навального. Понятно, почему это происходит – потому что Навальный очень усилился за последнее время. Он же всегда занимался оппозиционной деятельностью, а такая большая атака именно сейчас. Тут две большие причины: приближающиеся довольно тяжёлые для нашей власти электоральные мероприятия, как выборы в Госдуму, так и транзит в 2024 году. Причём это может быть как транзит от Путина к Путину, так и от Путина к кому-то другому, но в любом случае это будут важные для них события. Рейтинги падают и люди перестали игнорировать выборы, не особо наблюдается вот это «мы не будем ходить, чтобы всем показать, чтобы была низкая явка». Это во-первых.Во-вторых, сам Навальный устроил систему «Умного голосования», которая при всех к ней вопросах относительно отдельных ситуаций, в целом, очень сильный инструмент, который власти очень сильно пугает. Вся конструкция не допусков до выборов оппозиции и вообще вся конструкция работы на выборах, электоральная стратегия наших властей состоит в том, чтобы не допускать кандидатов, за которых будет кто-то голосовать. Не создавать вокруг кого-то общественное объединение, чтобы людям непонятно было, кто здесь главный оппозиционер, вроде все какие-то не те, много разных – и так голоса делятся и побеждает «единоросс». Навальный эту стратегию сломал и на выборах в Мосгордуму показал, что могут побеждать совершенно случайные кандидаты, главное, чтобы не «единоросс».
Для системы это штука очень опасная, потому что когда появляется какая-то вторая сила, которая может влиять на результаты выборов (а она появилась с появлением «Умного голосования»), то для системы это очень проблемная ситуация. Теперь люди, которые хотят куда избраться или для которых это часть бизнеса или ещё чего-то, могут рассчитывать не только на администрацию президента, но и на какую-то иную стратегию, которая может привести их в парламент без разрешения администрации президента. По этим причинам, на мой взгляд, они решили уничтожить инфраструктуру Алексея Навального и ФБК.
Сможет ли она выжить, зависит от них, я не могу это прогнозировать. Мне кажется, что есть вероятность, что они смогут выжить, это зависит от того, какое их количество сможет находиться за границей и работать там. Думаю, что работу сейчас они смогут вести только из-за границы, но не думаю, что это сильно скажется на эффективности их работы. Они по-прежнему могут делать «Умное голосование» и влиять на исход выборов. Всё зависит от того, какое количество из ключевых действующих лиц сможет оказаться в безопасности и продолжить деятельность оттуда. Сейчас это Волков, Жданов и Певчих, посмотрим, присоединится ли к ним кто-то ещё.
А. Веснин
―
Милов тоже присоединился к ним, по-моему.
М. Кац
―
Да, Милов уехал, но я, правда, не знаю, какую он там роль играет. Да, я тоже об этом слышал. Но что будет, будут ли координаторы региональных штабов (как минимум, в крупных городах) выезжать и работать из-за границы – будем за этим всем наблюдать. Но видно, что принято решение их просто раздолбить всеми ресурсами государственной машины, невзирая ни на малейшие приличия.Признание их экстремистской организацией – конечно, полнейшее безумие, они никакие не экстремисты даже и близко. И то, что прокуратура пишет в своём заявлении в суд, что они под видом либеральных идей расшатывают основы государственного строя – ну так скоро у нас будет считаться экстремизмом любое предложение выбрать другого президента, или не голосовать за «Единую Россию». Ну что это такое? Конечно, это неадекватно, потеряны все приличия, все берега. Насколько они с этим справятся? Будем надеяться, что справятся.
А. Веснин
―
Тогда общий вопрос. Многие из тех, кто наблюдает за происходящим говорят о том, что потеряны приличия и берега – это самые мягкие выражения по поводу того, что сейчас происходит, и преследования активистов, и журналистов, с разными законами и жёсткими подавлениями, и видимо какими-то завтрашними жестокостями на митингах. Начинают всё больше и больше говорить о полной диктатуре, тоталитарном режиме, эти слова всё больше наполняются содержимым и меньше остаются лозунгами. Ваше ощущение – насколько далеко всё это может катиться и до чего докатиться?
М. Кац
―
Мы пока ещё не там, у нас электорально-информационная автократия, она опирается на выборы, то есть это не диктатура, нам ещё никто не объявил Путина пожизненным правителем, правление которого не требует подтверждения. У нас система всё равно собирается, хотя бы формально, получать легитимность на легальных процедурах, на выборах. Выборы в Госдуму пока не отменены, выборы президента тоже ожидаются, местные выборы проходят. То есть, власть удерживается с помощью контроля электоральных процедур – как фальсификацией, так и не допуска туда оппозиционных кандидатов. «Кто, если не Путин?» – формирование такой картины у граждан, не глубоко погружённых в политические дела.Эта система начинает уже немножко скрипеть, потому что есть большая усталость от несменяемого лидера, всё-таки уже больше 20 лет. Сильно падает рейтинг Путина, сильно падает доверие к президенту, очень упал рейтинг «Единой России», такого не было вообще никогда. При этом им ставится задача удержать конституционное большинство, как это можно сделать при 35% рейтинга – вообще непонятно. Эта система начинает давать сбои. На исходе жизни такие системы, как наша, могут становиться ожесточёнными. Одно дело, когда у тебя 70% рейтинга и кто-то сказал, что ты не должен быть президентом, это выглядит маргинально – как у нас до 2011 года было, когда митинги оппозиции собирали по 200 человек. Если 1000 пришла – так вообще событие федерального масштаба. Когда это так, маргинальщина какая-то – кто-то хочет сменить, окей, есть разные мнения, хорошо.
Когда рейтинг низкий, когда есть понимание, что уже отсутствует большинство, на которое можно опереться, то есть попытка опереться на что-нибудь другое. Например, на грубую силу – на ОМОН, который просто побьёт всех несогласных; на прокуратуру, СК и суды, которые признают всех несогласных экстремистами и пересажают. Да, такие системы могут пытаться опираться на подобное силовое решение, но это никогда не работает и приводит к тому, что иногда называют «срывом гаек». Это приводит к тому, что система трансформируется, она не может долго существовать в состоянии внутреннего напряжения, борьбы с внутренним врагом. Это может происходить некоторое время, но потом люди – все, даже находящиеся внутри системы, перестают покупать эту конструкцию.
Так что я не думаю, что я не думаю, что мы перейдём к какому-то тоталитаризму, что есть вероятность признания Путина и «Единой России» какой-то безальтернативной правящей партией. Думаю, что они по-прежнему будут пытаться с помощью выборов как-то закреплять свою легитимность, с этим будет возникать всё больше и больше проблем, особенно, если люди будут больше на эти выборы ходить и меньше их игнорировать (а на это сейчас похоже). Это же промежуточный режим между тоталитаризмом, который у нас был до 1991 года, и демократией. Но он у нас задержался слишком надолго, обычно такие режимы живут в среднем 8 лет. У нас подольше живёт, но со временем это неизбежно перейдёт в демократическую систему, потому что это естественный путь развития для стран с образованным и урбанизированным населением.
А. Веснин
―
А у нас образованное и урбанизированное население?
М. Кац
―
Да. У нас очень высокий уровень не только грамотности, но и высшего образования. У нас очень высокое проникновение интернета, очень высокая возможность узнавать альтернативную точку зрения. Такую страну не вернёшь в состояние Северной Кореи. В такое состояние можно утянуть аграрное общество, которое еще только начинает проходить индустриализацию. А такую страну, как наша – нельзя. Сейчас будут тяжёлые времена, не все их переживут, к сожалению, особенно из активных спикеров, не все выйдут из них в добром здравии. Но они не будут длинными, и мы вернёмся на адекватный путь.
А. Веснин
―
Я помню, что вы говорили про Беларусь, что тоже там «вот-вот, сейчас», – и так далее. А там уже практически год скоро будет такой вот жести.
М. Кац
―
Понятно, что нам, живущим в это время, кажется, что это очень много, но во всех этих историях год – вообще не срок. Такая система может сохраниться и пять лет. Это зависит от общества. Там общество очень активно протестовало, и система собиралась упасть. Потом общество перестало протестовать, власти смогли справиться с протестом.
А. Веснин
―
Запугали, чего уж там.
М. Кац
―
Запугиванием, силой. Это долгое время не работало, а потом взяло и сработало, перестали выходить. Когда не выходят, такие истории живут дольше, потому что напряжение спадает, у всех внутри системы возникает ощущение, что окей, это может держаться дольше. Но это всё равно не продержится долго.
А. Веснин
―
Из-за чего всё-таки такая смена может происходить в первую очередь? Из-за того, что люди на улицу будут выходить или она внутри будет разваливаться, как вы считаете?
М. Кац
―
Это сочетание факторов, здесь нет какой-то одной истории.
А. Веснин
―
Если мы убираем то, что люди выходят на улицу, берём и вычитаем этот фактор. Потому что очень много росгвардейцев, очень страшно, люди перестали выходить на улицу, потому что увидели зверства и посадки. Может тогда смениться этот государственный строй?
М. Кац
―
Может. Всё зависит от того, что эти люди будут делать. Если они уйдут с улиц, будут сидеть дома и говорить: «Караул, всё пропало, ничего не получилось и мы будем теперь жить при тоталитаризме!», не будут ни ходить на выборы и голосовать против, ни какие-то петиции подписывать, а просто выключат себя из процесса общественной жизни добровольно, потому что «ах, у нас плохое государство» – тогда это долго будет. Потому что не будет никакого давления на систему. Все люди с деньгами, с должностями, сидят спокойно, понимая, что им ничего не грозит, никаких опасностей нету, что всё крепко и не надо ни в какие другие стороны смотреть.Если же люди продолжат активное сопротивление, то или иное – выходить ли на улицы или как-то ещё, хотя бы приходить на все выборы и голосовать против власти, контролировать их по мере возможности и участвовать в каких-то возможных легальный процедурах – то тогда это не удержится долго. Потому что через некоторое время всем будет очевидно, как в Беларуси, что голосуют за другого человека. У нас же ещё нет такого, у нас всё-таки есть общественный консенсус, что Путин имеет поддержку большинства (или хотя бы имел на момент своих выборов). А в Беларуси другая ситуация, там уже все понимают, что у Лукашенко нет поддержки большинства, что он держится исключительно на силе. С ним не хочет разговаривать никто на Западе, с ним никто не готов иметь дела. И конечно все вокруг него понимают, что это долго не продлится.
Здесь то же самое, всё зависит от сопротивления активной части общества, как оно будет происходить и будет ли оно вообще. Да, есть такие настроения, что ничего не выйдет, лучше сидеть дома и молчать, «всё плохо». Какие будут настроения – то и будет. Оно всё равно развалится, вопрос – в какое время. Ещё лет 10 оно спокойно может продержаться, если опять у нас возникнет консенсус, который был в нулевые, когда «мы не лезем в политику, вы делайте, что хотите, нас не трогайте». Свобода в обмен на колбасу, как это называли.
А. Веснин
―
Просто тогда это было обеспечено неплохой экономикой. Сейчас не очень понятно, за счёт чего это будет.
М. Кац
―
Было обеспечено колбасой. Сейчас колбасы нет, но будет другая попытка сделать консенсус – свобода в обмен на то, что мы вас не будем бить. Колбасы нет, теперь – не будем вас бить. Люди будут принимать решение: хорошо, мы будем сидеть молчать или не будем сидеть молчать. Речь не о том, что нужны обязательно именно митинги, это могут разные формы несогласия и действий. Вопрос в том, будут ли люди что-то делать, сопротивляться. Пока кажется, что будут. И выборы последние показывают, и нарастающая общественная активность, и рейтинги.Мы же видим, что у Путина рейтинг доверия стал 36%, а это очень мало. И что у «Единой России» электоральный рейтинг похожий. Это замеряется даже при всём контроле нашей социологии, и мы это знаем. Значит, это может быть и не 35%, а 15. Уже перестают слушать телевизор, начинают интересоваться тем, что происходит. У расследования Навального – больше 100 миллионов просмотров, телевизор в медийном плане уже побеждён. Что-то происходит, и пока люди, на мой взгляд, совершенно не готовы поднять лапки и сказать: «Мы всё это принимаем, замолкаем и сидим на кухне».
А. Веснин
―
Здесь просто, наверное, тоже вопрос, на что готовы власти, на что готово государство. Потому что, если люди не будут поднимать лапки, а только сидеть на кухне, и не будут что-то делать – вопрос, до какой степени будут преследовать, угрожать им, и насколько многие люди окажутся в тюрьмах и с поломанными судьбами.
М. Кац
―
Да. Государство в данный момент делает вид, что оно готово вообще всех посадить и всем сломать судьбы. Но тем не менее, в данный момент нет массовых репрессий. То есть, нет ситуации, что десятки тысяч человек подвергаются серьёзному преследованию. Даже на прошедших митингах в январе-феврале только около 5% участников подверглись административному преследованию, уголовному – вообще единицы. Преследуют медийных лиц, преследуют тех, кто могут быть лидерами протестов; задача – создать ощущение, что лучше вы даже не высовывайтесь и не пробуйте. Это понятно. Автократия информационная, она правит не с помощью штыков, а с помощью контроля информационной повестки.Кстати, то же самое и в Беларуси происходит. Там репрессии сейчас довольно тяжёлые, но они всё равно информационные. Там не посадили в тюрьму 100 000 человек, в лагеря не сослали и ГУЛАГ не открыли. Там посадили немалое количество людей совершенно несправедливо, чтобы создать у сотен тысяч людей впечатление, что с ними может быть такое же. Это информационные действия. Они, конечно, во-первых, ужасны в принципе, а во-вторых, для тех, кто с ними столкнулся.
А. Веснин
―
Максим, прервёмся сейчас на московские новости, а потом продолжим. На YouTube продолжим общаться.НОВОСТИ
М. Кац
―
…Ущерб террористического акта – в возникающем страхе, а не в самом событии. Даже после 11 сентября больше людей потом погибло в автокатастрофах из-за отказов летать, чем в самом теракте. Там была вот эта история, что люди начали бояться летать, начали отказываться от полётов и ездить между городами и штатами на машинах, и в результате этого от количества автокатастроф число жертв было больше за последующие годы, нежели погибло в самом теракте. Это всё действия единого страха.
А. Веснин
―
Максим, нам с тобой тут не дали звук в уши, и поэтому мы уже, оказывается, ворвались в эфир радио. Мы продолжаем. Максим говорил о том, что это информационное давление во многом. Я думаю, что мысль эта уже понятна. Я бы хотел к другой части перейти. Мы говорили про внутреннюю политику, а есть же ещё и внешняя политика. И, например, с тем же Навальным – ПАСЕ подготовило резолюцию с требованием немедленно освободить его, есть история с чешскими нашими неудавшимися службистами, хотя там у них вроде бы что-то получилось.
М. Кац
―
Нашими давними знакомыми, наблюдателями шпилей.
А. Веснин
―
Да. Внешняя политика: насколько она вообще важна и насколько сейчас сыграет какую-то роль для того, какой будет Россия ближайшего будущего?
М. Кац
―
Здесь мне сложно, меня она намного меньше интересует, чем внутренняя. Но очевидно, сейчас она будет играть большую роль, в значительной степени потому, что Путина больше всего в жизни интересует геополитическая какая-то игра, восстановление исторической справедливости и прочее подобное. В принципе это часто интересует пожилых мужчин на пенсии. На любом семейном ужине мы все знаем такого человека, чьего-нибудь папу или дедушку, который рассуждает про геополитику, СССР, восстановление исторической справедливости, нехороших американцев и всё такое. Это в общем-то было бы и нормально, только вот у него очень много власти, и он может эти свои штуки реализовывать не только в том, чтобы жужжать кому-то над ухом во время семейной встречи, а реально где-то стянуть войска и как минимум обмениваться с Америкой какими-то странными, совершенно не нужными для нас уколами.Это, конечно, будет влиять на повестку, как мы уже видим сейчас: возможная война с Украиной очень сильно находится в повестке и иногда даже выдавливает внутренние события. Это всё будет продолжаться. Может возникнуть соблазн устроить что-то типа Крыма опять для подъёма рейтинга. Непохоже, что что-то такое сработает, потому что опросы сейчас показывают очень большое недовольство людей милитаризацией.
А. Веснин
―
А что за опросы?
М. Кац
―
Недавно «Левада» публиковала: «Куда вы считаете правильным направлять ресурсы – в наращивание военной мощи или социальную сферу?» Там 87% за социальную сферу, и они в динамике показывали, что таких цифр никогда не было. Было 60%, 65%, а сейчас 87%. И многие другие социологические исследования тоже показывают, что люди не хотят, им не нужно больше никакого возвращения былого величия, имперские фантомы уже отошли на второй план. Крым, все наелись, все порадовались, больше не надо. Все хотят улучшения жизни в нашей стране. И поэтому вряд ли сработает что-то такое для поднятия рейтинга, но тем не менее это могут попробовать, потому что сработало в прошлый раз. Им это могло понравиться, они могут это ещё раз попробовать. Так что да, это всё будет, конечно, влиять.
А. Веснин
―
Все эти санкции, то, что произошло в Чехии и так далее, внешнее давление на Россию – как вы считаете, стоит ждать, что это окажет реальное воздействие на элиты, на экономику, на что-то? Или всё-таки все наши проблемы будут решаться исключительно внутри, и Запад нам не поможет?
М. Кац
―
Это может оказать воздействие на элиты и экономику, но это не повлияет на политическую ситуацию внутри страны. Наши проблемы будут решаться исключительно внутри. Запад не пойдёт ни на какие существенные санкции из-за нашей внутриполитической ситуации. Они, конечно, будут заявлять, что они за права человека, что это всё – безобразие и всё такое, но никаких серьёзных шагов они делать не будут. Как мы видим по санкциям, которые достаточно мягкие, по вообще действиям, ничего серьёзного с Запада ожидать не стоит. У Запада нет ни инструментов, ни желания как-то сюда вмешиваться.
А. Веснин
―
А на конкретную историю с Навальным Запад может повлиять?
М. Кац
―
Нет, это не находится в сфере их интересов. Понятно, что они будут отстаивать права человека в дискуссиях, но они не будут сильно на это реагировать и как-то влиять, потому что западные политики в демократических странах работают, и их интересует общественное мнение в их странах. А общественное мнение в их странах хочет одного: чтобы Россия была где-нибудь подальше и не мешалась, чтобы не исходила от неё опасность. Их интересует безопасность, благополучие и процветание своих граждан. На благополучие и процветание Россия никак не влияет. У России 1,5% мирового ВВП – это не одна из сильнейших в мире экономик, это не вторая мировая держава. Это просто региональная держава, которая влияет на соседние государства. То есть, на их процветание Россия никак не влияет.На безопасность может влиять, да. На Западе есть и страх, и понимание, что Россия может очень сильно повлиять на безопасность. Поэтому, когда Россия делает какие-то шаги типа того, чтобы с Украиной повоевать или устроить какую-нибудь аннексию, тогда да, Запад сильно обеспокаивается и начинает что-то делать. Но какая-то внутренняя ситуация в нашей стране их вообще не интересует. Конечно, им бы хотелось, чтобы у нас тут был демократический режим, чтобы развивалась экономика, чтобы мы покупали у них больше айфонов и автомобилей, и тогда это для них плюс. Но для них это плюс несущественный, рынок сбыта небольшой.
Им неважно, чтобы мы тут становились богаче. Им важно, чтобы у нас всё было стабильно, чтобы от нас не полетела куда-нибудь ракета, чтобы не началась какая-нибудь гражданская война, чтобы не пойми кто не взял власть. Путинская система для них понятна, они с ней давно имеют дело, и как-то серьёзно на неё влиять из-за того, что здесь активно давят несогласных, они не будут.
А. Веснин
―
На несогласных давят – одно, но с другой стороны, если будут очередные военные столкновения, например, в той же Украине, или если будут введены войска в Беларусь?
М. Кац
―
Это серьёзно. Какие-то военные действия, дестабилизация ситуации в Европе с помощью военной силы – это серьёзно. Они будут, конечно, реагировать, и сильно, и могут действительно произвести всякие очень болезненные шаги типа отключения SWIFT или санкций против госдолга, чтобы не только на первичное размещение, но и вообще на весь. Это всё может сильно повлиять, будет у нас доллар по 150 и вообще, будет нехорошо. Но тем не менее внутри власть у нас от этого не сменится, и это всё не будет происходить из-за Навального или из-за того, что здесь плохо развиты демократические свободы.
А. Веснин
―
То есть, пока Запад будет выжидать. Просто тогда интересно, на что вообще рассчитывают сейчас наши власти, кроме какого-то возможного патриотического подъёма, в том, что обостряют свою внешнюю политику?
М. Кац
―
Это вы предлагаете мне заняться «кремленологией», залезть к ним в голову и понять, что они думают и почему принимают такие решения. Я не знаю. Мне логика этих людей непонятна. Зачем они делают те или иные вещи, моему пониманию не поддаётся. На мой взгляд, надо заниматься вообще не этим, и никакие войска никуда вводить не надо. Надо заниматься улучшением институтов в нашей стране, честной судебной системой, честные выборы надо устроить, демократию, сменяемость власти. Тогда у нас будет процветание, будут расти зарплаты, доходы. Надо нашей страной заниматься. Зачем они это всё устраивают, мне непонятно, я не знаю, что у них в голове. Это логическому пониманию не поддаётся.Решает всё Путин, Путин больше 20 лет президент, он давно находится вне связи с реальностью. Получает информацию от каких-то доверенных лиц в папочках, сам в интернет не заходит, я так понимаю, СМИ не смотрит, кроме телевизора, который для него вещает то, что у него самого в голове. Поэтому понять, в каком мире он живёт, очень сложно. Если бы кто-то из нас провёл с ним разговор, я думаю, что мы бы все очень удивились, насколько далеко он оторван от реальности. Поэтому я не могу никак объяснить, что он делает и почему.
А. Веснин
―
На этом, наверное, мы сегодня и закончим. Спасибо. Максим Кац, политик был у нас сегодня в эфире в программе «Особое мнение». Меня зовут Арсений Веснин. Берегите себя, пока.