Особое мнение СПб - Татьяна Москвина, Леонид Радзиховский - Особое мнение - 2021-02-19
19.02.2021
Т. Троянская
―
Добрый день! Я Татьяна Троянская, и сегодня «Особое мнение» писателя Татьяны Москвиной – здравствуйте! Не хочется ли вам написать какой-нибудь манифест, чтобы показать народу, что к чему, как нам дальше двигаться и жить, по примеру коллег из разных сфер?
Т. Москвина
―
Вы имеете в виду Константина Богомолова? Он мне никакой не коллега, даже наоборот, я критик, а он режиссёр. Нет, не хочу писать манифестов совершенно, нет ни малейшего желания, да и читать эти манифесты я не спешу, я не люблю всей этой трескотни, общих слов, банальностей, и мощного последующего полета галок неизвестно куда для обсуждения новых манифестов – мне кажется, что это пустое плескание слов. У меня, как у интеллигенции конца XIX века была в ходу теория малых дел. Мне кажется, написать хорошую толковую статью, полезную, нужную людям, аналитическую, внимательную, например, разобрать театральную премьеру или кинопремьеру, литературную новинку, сделать это тщательно и грамотно будет куда полезнее, чем разразиться набором трескучих слов, которые ни для чего не нужны. Для чего обсуждать, пойдем мы своим особенным путем или не своим и не особенным? Я помню, как в перестройку разговор: идти нам по китайскому пути или по польском – как будто это готовое платье, надел и пошёл со всеми миллионами. Никаким другим путем кроме своего и особенного мы не пойдем, даже напрасно стараться.
Т. Троянская
―
Как вы думаете Константин Юрьевич написал этот манифест по собственной инициативе или кто-то дал ему рекомендацию написать, кто-то подсказал, может быть, он какие-то цели преследовал?
Т. Москвина
―
Нам на Невских берегах жизнь обитателей Садового кольца практически не постижима, они же там так с утра до вечера живут, встают с утра: где деньги дают, а что это значит? Какие-то там волнения над зубцами условного Кремля, потому что никто уже в Кремле не заседает и не живет. Они так сутками гадают… Нам это непостижимо, мы островитяне, мы бесконечно от этого далеко, я, конечно, слышала фамилию…что-то с тушканчиками…Сусликов, Тушканчиков… А! Сурков.
Т. Троянская
―
Между прочим, пишущий человек.
Т. Москвина
―
И я его даже два раза в жизни видела: субтильный, с большими глазами, очень страшно, как из фильмов Тима Бёртона. Я вообще не представляю, чем этот человек занимается, говорят, что он влияет… Ничего не знаю, всё непрозрачно, глухо, заперто, и где-то бесконечно далеко. Подсказали Богомолову ли нет, я не знаю, и знать не желаю, решительно всё равно. Понятно, что он человек прыткий, 4 спектакля в год, сериальчик, еще в главных ролях он снимается, и находит время, чтобы написать манифест.
Т. Троянская
―
Руководит театром, между прочим.
Т. Москвина
―
Старинные режиссеры, если они руководители театром, то их больше решительно ни на что не хватало, максимум, ещё телеспектакль снять, Фоменко, Товстоногов, но они были прикованы к своему театру радостной цепью. А нынешние другого типа.
Т. Троянская
―
Технологии новые, XXI всё-таки.
Т. Москвина
―
Нет, им королевства маловато, им надо разгуляться. Что театр? Придёт 500 человек. Надо сериал, кино, «гражданскую» активность, манифест – это другого типа люди, но их не так много. Они маяки, прообразы, за ними пойдут, и вряд ли будут подрожать Товстоногову, а этим можно, у них яркие внешние признаки.
Т. Троянская
―
Если раньше были какие-то лидеры мнений и среди культурных деятелей их было достаточное количество, известным актерам верили, и к их словам прислушивались, а сейчас мы все живем в каких-то разных мирах, и я не думаю, что в России много людей знают, кто такой Константин Богомолов. Может быть, написал он манифест, мы его обсудили, кто-то узнал, что есть такой режиссёр и всё. За ними не пойдут.
Т. Москвина
―
Внутри Садового-то кольца все знают, обсуждают это важное событие, а значит, это уже на скрижалях истории записано. Конечно, завтра забудут, да уже сегодня забыли, некое волнение произведено, то, что оно произведено не для десятков миллионов – да. А кого волнуют эти десятки миллионов людей? В какой-нибудь областей нашего существования мы чувствуем, что волнует? Скорее заметно, что волнуют те самые несколько сотен, обитающих внутри Садового кольца. Даже Петербург, по-моему, волнует очень мало, надо Петербург содержать Петербург в некоем приличном виде.
Т. Троянская
―
Это возможно? Там происходят некие сотрясения, волнения, на нас же это так или иначе отражается?
Т. Москвина
―
Недолжно.
Т. Троянская
―
Как можно быть в социуме, чтобы этот социум тебя не касался?
Т. Москвина
―
Это не социум, это назойливая выстроенная за последние 20 лет система с централизацией в Москве, а остальные там мелко плавают. Для этого надо было сопротивляться катастрофическому разрушению СМИ, информационному полю Петербурга – это началось в 2003 году. В 2003 году я участвовала в самой настоящей оппозиции, не картонной, не вымышленной, а настоящей. Тогда продавливали Матвиенко, журналисты объединились и называлось наше объединение «Петербургская линия». Мы организовывали протестное голосование, против всех, мы добились неслыханных 14%, и в первом туре Матвиенко не прошла – это была победа. А дальше началась зачистка, планомерное разрушение всего. И кстати сказать мой «товарищ» историк Лев Лурье после того, как Валентина Ивановна пришла к власти, образовался на Пятом канале на петербургском телевидении в качестве главного идеолога, и первое, что он сделал, под лозунгом «всё старье мы убираем», он способствовал тому, что все профессиональные журналисты были защищены с канала, и началась его катастрофическая деградация, даже молоденький Иннокентий Иванов, даже абсолютно невинный Сергей Прохоров (он вёл очаровательную программу «Блеф клуб»)… Это было начало, а дальше год от года становилось хуже и хуже. Тогда у нас была хоть какая-то самостоятельность, сила, мы высказывали мнения, да, у нас были лидеры мнений.
Т. Троянская
―
Журналисты и историки, которые сейчас кричат о том, что нет независимой журналистики в общем сами способствовали тому, чтобы эту журналистику уничтожить?
Т. Москвина
―
Все способствовали. Это наше равнодушие, вялость, леность: подумаешь, какое-то телевидение, мы его и не смотрим. Что в результате? Если нужно объявить ЧП губернатору, чтобы объясниться с пятимиллионным народом, в принципе европейская страна, ему негде этого сделать, нет ни одного канала, который бы смотрели.
Т. Троянская
―
Губернатор выступает на определенных каналах, к нам он не приходит, но вопрос в том, хочется ли ему поговорить с народом? Мне кажется, ему не очень хочется.
Т. Москвина
―
Не умеешь – научим, не хочешь – заставим.
Т. Троянская
―
Кто заставит губернатора говорить с народом?
Т. Москвина
―
Как веревочки не виться, конец будет. Так жить нельзя, под собой не чуя города. Я помню, чтобы узнать уровень воды в Неве, мы включали Россию или Первый канал, потому что узнать по нашему ничего не возможно: они врали даже в этом, настолько изгадились. Шаг за шагом деградация, падение. И теперь мы эти богомоловские манифесты обсуждаем – не надо нам их обсуждать. Я вас уверяю, что даже среди наших театральных режиссёров очень найдутся речистые, сообразительные, люди, которые могут не только какие-то школьные азы излагать, а действительно поднимать серьёзные и глубокие проблемы.
Т. Троянская
―
Рыба гниет с головы. Это то, что происходит в Москве должно закончится? Я подвожу к Фонду «Общественное мнение», которое опубликовало рейтинги доверия к Путину (53%), а недоверие (35%). Ситуация меняется.
Т. Москвина
―
Бог с ним, с Путиным, потому что он за облаками. Правит порядок вещей. Как у Энгельса было написано: много векторов, а получается один вектор, которого никто не хотел.
Т. Троянская
―
Путин не причем?
Т. Москвина
―
Путин – человек достаточно внимательный, и если бы Петербург нашел в себе силы отстаивать свою позицию, если бы журналисты были бы действительно журналистами, если бы деятели культуры не прогибались вообще с какой-то катастрофической скоростью под малейшие действия властей… Надо стоять на своем, больше уважать будут.
Т. Троянская
―
Вы же видите, что происходит с журналистами. Прокопьева. Мы же видим, что происходит со смелыми журналистами. Смирнов, который недавно вышел, сидел за ретвит. Со смелыми журналистами достаточно смело и расправляются.
Т. Москвина
―
Да ладно вам, ретвит. Не надо грубить, на все есть манера. Надо понимать о форме, если за что-то страдать, так за что-то стоящее, а не за какой-то вульгарный и глупый текст, который ты ретвитнул, надо соизмерять удар.
Т. Троянская
―
Но Светлана Прокопьева. Здесь вы согласны, что человека загребли непонятно за что.
Т. Москвина
―
Они власть, они всю дорогу, все тысячелетия так себя ведут, когда они другие-то были? Это смешно.
Т. Троянская
―
А как тогда отстаивать свою позицию?
Т. Москвина
―
Естественно, у них это, как говорил Никита Михалков в «Статском советнике», наши предки награбили добро, и мы это охраняем, мы охранители. Когда они были другие?
Т. Троянская
―
Но как журналисты отстаивать свою позицию, независимость, если с журналистами там расправляются? Какими методами, что можно использовать?
Т. Москвина
―
Методы одни и те же. Во-первых, надо заметить, что пропаганда не является журналистикой, многие люди занимаются пропагандой определённых идей и называют это почему-то журналистикой, журналистикой является добыча точной и правдивой информации, а потом её комментирование; если журналисты займутся добычей конкретной, точной нефейковой информации, то я вас уверяю, что к ним моментально потянутся люди, с ними будет очень трудно иметь дело. Во-вторых, надо иметь характер. Если вы живете по принципу – нас толкнули, мы упали, нас подняли, мы пошли – так чего же вы ждете? А то многие сразу плывут, как только их в первый раз в автозак посадили. Надо иметь характер.
Т. Троянская
―
Даже если брать 2003 год, потоки информации, по сравнению с 2021 годом совершенно разные, и сложно отличить правду от лжи, информационные потоки налетают на людей, у людей вообще нет понимания, что происходит, поэтому тут и журналистам сложно. Понятно, что пропагандисты, но задача журналиста – показать факт и дать две точки зрения на тот факт, который имеет место быть. Но в информационных потоках очень сложно разобраться. Вы не согласны с этим?
Т. Москвина
―
Вы меня озадачили, мне не сложно.
Т. Троянская
―
Вы профессионал.
Т. Москвина
―
Я не журналист, я писатель и критик, журналистику я понимаю, имею с этим дело, но мне кажется, что всё-таки разобраться возможно. Конечно, надо тренировать в себе чувство правды с детства. Я смотрю в соцсетях, например, выходит фильм или сериал, и начинаются потоки восхвалений, причем они с одной и той же приторной интонацией: я не смотрю российские сериалы, но вот я включила, ребята, это так здорово – я чувствую, миленькая, ты врешь, заливаешь, что-то мне кажется, что не бескорыстны твои восторги, эту интонацию очень легко отличить. Так что на самом деле можно.
Т. Троянская
―
А читатель газеты, соцсети отличит?
Т. Москвина
―
Я сказала людям, и они в следующий раз, когда встретят такой текст, подумают, мол, Москвина нас уже предупреждала, что это всё лажа. Людям трудно? Людям вообще трудно жить, что тут такого. Кто нам обещал, что будет легко, просто и волшебно? Никто. Разобраться можно. Существует репутация, образ. Бывает так, что видишь человека на экране и почему-то испытываешь доверие, то ли потому что он каких-то пустых слов не произносит, то ли интонация, то ли он что-то излучает. Скажем, я увлеклась журналистом Анатолием Шарием.
Т. Троянская
―
Неоднозначный, кстати.
Т. Москвина
―
Я его четыре года назад нашла, набрела на его какой-то комментарий: сидит бородатый парень, спокойный, веселый, остроумный – стала его смотреть, и глядь, у него такие расследования интересные, глубокие, с артистизмом, провокаций. Я к нему привыкла, я его интонации доверяю. Я не уверена, что он на 100% прав, но он мой проводник.
Т. Троянская
―
То есть вы ему доверяете так или иначе?
Т. Москвина
―
Он мне нравится, мне кажется, что очень много из того, что он говорит, правда. Мне нравится, что он говорит по-русски, будучи украинцем, категорически против украинских властей.
Т. Троянская
―
Но он и не живет на Украине.
Т. Москвина
―
Он прекрасно всё знает, у него масса информации, он отличный аналитик, и один из лучших журналистов, которых я вообще когда-либо в жизни видела. Я потом вспомнила, что ещё в 2008 году читала его репортаж «Почему молчит ребенок» про то, как нищие опаивают детей, я тогда еще его запомнила, но фамилию запамятовала. А тут 4 года смотрю. Может быть, он мое доверие обманет, предаст и т.д., но пока что нет, пока всё отлично – остроумный, смелый парень с хорошей информационной сетью. Но меня это не касается, меня ничто не связывает с Украиной, так сложилась жизнь. Что касается России, то у меня такого проводника нет, а мне бы хотелось такого же отважного парня или девчонки.
Т. Троянская
―
Поищите по ютуб-каналам, я думаю, можно кого-то найти.
Т. Москвина
―
Нет, не нравятся они мне. Я всё время вижу, что они то в одной стае, то в другой.
Т. Троянская
―
А Шарий, вы считаете, вольная птица?
Т. Москвина
―
Да, у него реально свободная голова. Не обижайте мне Анатолия.
Т. Троянская
―
Отстаньте, вы влюблены. Тут нам пишут, что не любят Шария, у каждого свое мнение. Но вопрос о репутации. Иногда она куда-то девается, мы знаем Владимира Соловьева, Дмитрия Киселева, которые были хорошими журналистами, но потом с ними стало что-то происходить.
Т. Москвина
―
Я вам не источник информации, я отщепенец, страшный человек, я же говорила, что у меня никогда в жизни не болела голова, я не смотрела клипов Шнурова, и я не видела ни одной программы Киселева или Соловьева – мне неприятно.
Т. Троянская
―
Ни до, ни после?
Т. Москвина
―
Когда Соловев выпустил книгу «Евангелие от Соловьева» - это задолго до 2014 года. Я эту на какой-то ярмарке купила, прочла и сказала: «Санитары!» И решила, что нет. Это какая-то параллельная реальность, муж смотрит, у нас в гостиной один телевизор, и я прохожу, сжавшись и заткнув уши, чтобы не дай Бог, в меня не попала, меня раздражают эти интонации.
Т. Троянская
―
Вы, как говорит Рената Литвинова, предсказительница.
Т. Москвина
―
Может быть, они говорят какие-то здравые и разумные вещи, не знаю. Правда, сказанная злобно, лжи отъявленной подобна. Дело в том, что Шендерович с Быковым меня тоже раздражают – я не знаю, что делать.
Т. Троянская
―
Вам просто не нравится, как они подают информацию, ил ивы им не доверяете?
Т. Москвина
―
Они разжигают, возбуждают, а сейчас нельзя разжигать, сейчас надо искать точки, примиряющие людей.
Т. Троянская
―
А Шарий, на ваш взгляд, примиряет?
Т. Москвина
―
Искусство может примирять, умер Андрей Мягков, и всё-таки не выразило ни одной рожи, они же любят вылезать и спрашивать, а кто это в соцсетях, но ни одна рожа не вылезла и не сказала. Просто решительно все знают, кто это.
Т. Троянская
―
Таких людей, к сожалению, становится всё меньше. Но я всё-таки про президента хочу спросить: какой должен быть президент в России? Просто говоря о нашем, вы сказали, что, с одной стороны, он очень внимательной, но с другой стороны, что он где-то за облаками – мне кажется, что это противоположные вещи: человек, который за облаками, не может быть внимательным к стране. Нет?
Т. Москвина
―
Оттуда из-за облаков вполне можно смотреть в бинокль или дроны снимать. Просто путиномания мне чужда, многие же в медицинском смысле с ума сходят на Путина, обсуждают его, думают о нем, он имеет огромное значение для жизни, интеллекта и сердца. В моей жизни Владимир Владимирович никакого участия не принимает, я о нем не думаю.
Т. Троянская
―
Но страной-то он руководит.
Т. Москвина
―
Да какая мне разница! Россией, как известно, руководит непосредственно Бог, потому что никто другой с этой страной справиться не может.
Т. Троянская
―
Почему тогда Бог так не любит Россию, почему же мы так плохо живем?
Т. Москвина
―
Бог очень любит Россию, Антихрист придет нас искушать благоденственным процветанием.
Т. Троянская
―
Если плохо живем, значит, Бог за нами следит, всё в порядке?
Т. Москвина
―
Кстати если бедствия не столь сокрушительные, то это испытание на пути куда-то, а Антихрист будет соблазнять полным благоденствием, процветанием, комфортом, сытостью.
Т. Троянская
―
Как только заживем хорошо нужно подумать о том, что пришел Антихрист?
Т. Москвина
―
А сейчас тоже Садовое кольцо великолепно живет, у них трехэтажные дачи, огромные зарплаты таинственных учреждений – они живут не плохо, всё нормально. И пусть живут, вообще, пусть все живут и радуются. Я говорю о том, что управляет и управляет, сидит в Кремле президент, в Храме Христа Спасителя – патриарх, и ладно. Это не имеет отношения к моей жизни, почему я, бедная крошка, должна с утра до вечера думать о том, кто и как управляет Россией? Мне нужно думать о своем деле, семье…
Т. Троянская
―
Вы живете в России…
Т. Москвина
―
Я не собираюсь участвовать в этом сумасшествии, я не зарабатываю обсуждением Путина, и не хочу его обсуждать. У него есть объективные достоинства в отличии от меня, например, он владеет собой, а я часто выхожу из себя, что очень опасно – это показала Стивен Кинг в романе «Сияние», поскольку там главный герой вышел из себя и обратно уже не вернулся. Путин владеет собой – это мужское свойство.
Т. Троянская
―
Этого достаточно для президента?
Т. Москвина
―
Нет, у него есть много других достоинств: прекрасная, грамотная речь, он смышлёный парень. Дело же не в этом. Дело в том, что было совершенно никому непонятно, как жить после того, как рухнул СССР и как жить в СССР было никому непонятно. Так делали вид эти старцы, неплохие ребята, но они поссорились с интеллигенцией, они ничего не могли объяснить, мы уже не строим коммунизм, что мы строим. А что во всем мире знают, как жить? На Земле кто знает, как жить, как управлять чем бы то ни было? Никто не знает.
Т. Троянская
―
В Европе тоже не знают?
Т. Москвина
―
Да ладно Европа, всю Европу мы выдумали, и нет никакой Европы. Выдумали в целом и по странам. У нас же есть наша Франция, Германия, Англия… У нас могучие галлюцинации. Надо умным людям собираться вместе и советоваться: спокойно, владея собой.
Т. Троянская
―
Кто-то считает, что Быков – умный человек, а кто-то, что Шарий, поэтому умные люди тоже не умеют сговориться.
Т. Москвина
―
А что вы их противопоставляете? И Шарий, и Быыков – умные люди. Зачем им вместе, Шарий Россией не занимается, а Быков занимается только Россией. Не знаю, насчет Дмитрия Львовича, у него развитый интеллект, но он в своей гонке, в невозможности остановиться и задуматься, он додумался до отрицания жизни, когда не только Путин и Кремль отвратительны, а вообще жизнь отвратительна. У него эти ноты проскальзывали, а сейчас звучат всё явственнее. Интеллект тоже не спасение. И ум не спасение. Как бы сказал Островский, ум хорошо, а сердце лучше.
Т. Троянская
―
Я процитирую Гребенщикова, теперь нас может спасти только сердце, потому что нас уже не спас ум.
Т. Москвина
―
Видите, значит, идеи витают в воздухе. У Островского, которого я обожаю, даже на постановки в театр хожу по его пьесам… Кстати недавно была в московском Театре сатиры, они поставили «Лес», поставил Антон Яковлев, сын Юрия Васильевича Яковлева – отличный режиссер кстати, лучше Серебренникова и Богомолова, но поскольку он никакими штуками не занимается, он искатель смыслов, глубоко копает, по нем пустые бочки и не гремят – там в главной роли был Максим Аверин, а он 15 лет в экранов не вылезает, казалось бы, мы наизусть его знаем, но удивил, настоящий большой драматический актер, и он дорожит своим местом, играл сильно, внимательно, он очень хотел именно театрального успеха, и он сыграл по-настоящему благородного человека, который в конце отдает свои деньги нуждающейся девушке, уходит, заклеймив этот мир. Зал разразился бурными овациями.
Т. Троянская
―
Я хочу сказать, что Максим Аверин играет у разных режиссеров: у Бутусова он в «Короле Лире» тоже прекрасно сыграл.
Т. Москвина
―
Конечно, но это было давно, а театр такое дело, что надо все время прыгать в высоту, иначе не считается. А тут отлично, я порадовалась. Ум хорошо, а сердце лучше, понимаете.
Т. Троянская
―
А в коронавирус вы верите, или он не касается вашей реальности? Статистика падает, может быть, третей волны не будет, а то некоторые пугают.
Т. Москвина
―
У меня в 2020 году насморка не было, страшный человек, что такое, я не знаю. Коронавирус, безусловно, есть, люди испугались, что хуже всего. Зощенко сказал, что писатель с перепуганной душой – это потеря квалификации. И я очень боялась испугаться. Начинается паника, с ней ничего не сделаешь, потому что зло неуловимое, в воздухе разлитое, ничего непонятно, нас ничто не успокаивает и не поддерживает, весь мир в такой ситуации. Людей было жаль, ужасная история. Но с другой стороны, очевидно, что и воспользовались реальной ситуации эпидемии ловкие люди. Кому война, а кому мать родна.
Т. Троянская
―
Спасибо! К сожалению, у нас больше нет времени.