Александр Кынев - Особое мнение - 2020-12-28
Е.Бунтман
―
Добрый вечер! В студии Евгений Бунтман. И сегодня «Особое мнение» политолога Александра Кынева. Александр, здравствуйте!
А.Кынев
―
Всем добрый вечер!
Е.Бунтман
―
60% россиян не хотят прививаться российской вакциной «Спутник». Как вы думаете, почему?
А.Кынев
―
Я думаю, что это совокупность. С одной стороны, есть люди, которые, в принципе, не делают никаких прививок. Их процент достаточно стабилен. Я думаю, что они одинаково относятся к прививкам от гриппа и всего остального.
Е.Бунтман
―
То есть антипрививочников мы сразу туда помещаем.
А.Кынев
―
Конечно, естественно. Антипрививочники по жизни. Плюс есть люди, которые, в принципе, не доверяют отечественной вакцине, истории с её сертификацией, которая была ускорена и так далее. То есть вторая группа — это те, кто как бы за, но им не нравится, что российская, они считают, что она некачественная.И, я думаю, что есть еще достаточно значительная группа, которой могло бы не быть, но которую власть сама спровоцировала. Это те люди, которые в целом не доверяют государству как институту и в целом не доверяют государству, его политике, как она проводится. И здесь вакцинация идет в корзину со всем остальным. И это ответственность чиновников, потому что, на мой взгляд, когда чиновники принимают идиотские, никому не нужные решения, то возникает ситуация, когда они смешивают глупое и ненужное с тем, что нужно и полезно. Например, на фига нужно было вводить и требовать ношение масок… перчаток… больше нет. Никто не может объяснить, зачем они нужны и так далее.
Е.Бунтман
―
Своей путь российский — перчаточный.
А.Кынев
―
Когда власть борется, реализует с диким упорством, со штрафами идиотские меры, попытка навязать идиотизм, она автоматически дискредитирует разумные меры, которые были в одном флаконе. И люди уже дальше не дифференцируют, полезное и не полезное. Поэтому, я думаю, что история про вакцинацию за абсолютно неадекватную информационную политику и за неадекватный пакет методов борьбы с эпидемией, которые были приняты. В результате вакцинация оказывается пострадавшей. После того, как вы наделали массу глупости, требовать, чтобы люди вам верили дальше, очень тяжело.
А.Кынев: После того, как вы наделали массу глупости, требовать, чтобы люди вам верили дальше, очень тяжело
Е.Бунтман
―
Если чиновники будут сами прививаться, не знаю, ну не Путин, а, скажем…
А.Кынев
―
Это позитивно, конечно, это очень важно. Потому что любая мера, чтобы быть успешной, во-первых, она должна быть разъяснена людям, что она разумная. То есть процедура имеет большое значение. Тот факт, что приняли и не посоветовались… это ну, для граждан — маски… Вот я сейчас нахожусь в Южно-Африканской республике. Мне сегодня рассказывали про историю с местными штрафами для автомобилистов. Пытались вводить там платные дороги. И фактически эта система в городах не работает по той причине, что когда ее не принимали, никаких советов не приняли и, получается, человек по дороге на работу каждый день 10 долларов, 20 в день (умножайте на дни месяца и так далее). В результате не платит никто. То есть они введены, но их просто никто не оплачивает. То есть мнение такое: «Нас не спросили — а мы ничего не должны», — как бы так люди и считают.Первое: процедура имеет огромное значение. Люди не будут доверять навязанным мерам, которые они считают чужими и непонятно, кем принятые.
Второе: должен быть единый стандарт, власть должна подчиняться тем же требованиям, которые они применяют для остальных. Не могут работать никакие меры, когда Путин и Собянин ходят без масок и перчаток. А требуют, чтобы граждане их носили. Не могут работать никакие меры, когда людям запрещено где-то собираться, что-то отмечать, а чиновникам можно. И мы видим какие-то сборища, мы видим телевизионные эфиры, когда в студии по 100 человек. Почему им можно, а другим нельзя — почему?
Е.Бунтман
―
Этот большой вопрос повисает в воздухе, это правда.
А.Кынев
―
В России в большинстве городов все всё знают, где кто собрался, где кто посидел. А если можно, то никакой угрозы, получается, нет. Значит то, что вы говорите, ерунда. Люди же правильно рассуждают, логически? Логически.Соответственно, если вы ходите, чтобы меры были успешными, нужно: а) советоваться, б) показывать пример самим. И третья очень важная вещь: они должны быть адекватными, то есть они не должны быть неисполнимыми типа как история с московскими перчатками. То есть заведомо невыполнимая мера дискредитирует весь пакет.
Е.Бунтман
―
Но вот люди тоже могут подумать, что это показуха. Например то, что делал Байден — прививался вакциной, Нетаньяху, еще не помню кто. Многие руководители прививались публично, в прямом эфире.
А.Кынев
―
Многие, конечно, да.
Е.Бунтман
―
Если, скажем — отбрасываем 60+ пока, хотя бы те, кто 65 минус, — скажем, губернатор Московской области Воробьев — почему он не прививается в прямом эфире?
А.Кынев
―
К нему вопрос. Мне кажется, что если чиновники хотят, чтобы их решения выполнялись, пускай они сами в первую очередь начинают с себя. Никакого другого варианта нет.
Е.Бунтман
―
Еще сегодня было принято решение про Конституционный суд и про свободу передвижения разные меры. Ваше отношение какое?
А.Кынев
―
Я считаю, что это абсолютно безобразное решение. Я не видел полный текст, я видел только выжимки, которые попали в СМИ уже. То, что я прочитал, к праву не имеет никакого отношения. Нет никаких ссылок ни на какие нормы Конституции, причем речь же идет первых двух главах, речь идет о правах и свободах человека. Это вещи неотчуждаемые. Никакого объяснения нет. То есть рассказ о том, что это объясняется чрезвычайными обстоятельствами и так далее, знаете, это не аргумент.
Е.Бунтман
―
Ну, как не аргумент? Если это санитарные требования…
А.Кынев
―
С точки зрения права это не аргумент. Право — это как математика. Есть абсолютно четкие понятия, которые должны определять: есть событие — нет события. Должны быть четкие границы. Хочу напомнить, что у нас не первая история, когда Конституционный суд принимает нормы, решения, в которых написано вообще непонятно что. В 16-м году, когда у нас сокращали полномочия Государственной думы на 4 месяца было сказано: «в конституционно значимых целях». Что такое «конституционно значимые целях» кто-нибудь может объяснить?
Е.Бунтман
―
Ну, любые цели. Расплывчато.
А.Кынев
―
Это никогда не было объяснено. 15 лет назад, я помню, еще когда времена были травоядные и принимались законы о политических партиях, у нас запретили региональные партии, у нас до сих пор в России запрещено создавать партии христианско-демократические, женские и так далее, то есть по конфессиональному признаку, по профессиональному, гендерному и так далее. И это тоже оспаривалось в Конституционном суде.
А.Кынев: Государство должно быть институтом, которое позволяет гражданам договариваться о взаимных границах прав одного с другим
Я помню совершенно феерическое постановление Конституционного суда 2004 года по запрету на регистрацию партий, какие-то конфессиональные ценности. Речь шла тогда о христианско-демократической партии. И там прямо сказано, что создание… там написана полная бредятина, там написано, что создание партии, которые будут защищать интересы каких-то отдельных групп, может привести к тому, что интересны этих групп не будет защищаться. Ну, это полный бред.
То есть защита прав всех вместе, по совокупности бывает только тогда, когда есть защита каждого права по отдельности.
Е.Бунтман
―
То есть Коммунистическая партия Российской Федерации — можно, а христианская — нельзя.
А.Кынев
―
Не бывает никаких общих прав. Это как раз, мне кажется, то, что мы видим в этом году очень хорошо во всем. То есть только тогда, когда каждый человек защищает собственные права, тогда и есть защита прав всех. А если вы говорите, что у вас права нет, у вас права нет, а есть только общие права — это фактически дискурс, которые вообще обнуляет саму историю про наличие прав человека и гражданина.Кстати, могу сказать, что один из популярных аргументов, когда вся эта история с идиотскими ограничениями, которые введены, все их сторонники пишут примерно одно и то же, они бесконечно повторяю одни и те же фразы, одни и те же аргументы. Они где-то услышали, для них это как молитва. И они все орут из серии: «Ваша свобода заканчивается там, где начинается наша». В их понимании это означает: «У вас свобода есть, у меня свободы нет». Но их свобода тоже заканчивает там, где начинается моя. Вот пускай они об этом тоже помнят. Когда у человека есть страхи, он не имеет права навязывать эти страхи другим. Защищайтесь, пожалуйста, стройте частокол вокруг дома, носите противогаз, маску, всё что хотите. Но когда вы начинаете орать, что другой человек своим существованием нарушает ваше право, а вы права не нарушаете этого человека своим существованием, — вы точно так же нарушаете.
Е.Бунтман
―
Политолог Александр Кынев. Нам нужно прерваться на минутку с небольшим. Мы продолжим эту тему обязательно после перерыва. Александр Кынев со своим особым мнением.РЕКЛАМА
С особым мнением у нас политолог Александр Кынев. Говорим про свободы: где кончаются одни свободы и начинаются другие.
То, о чем мы сейчас говорили, это что значит, что у несколько Конституционный суд не профпригоден, или что у нас так плохо написаны законы, и как-то не очень соблюдаются?
А.Кынев
―
Это говорит о том, что на сегодняшний день готова штамповать любые решения, которые принимает исполнительная власть. То есть никакой правовой защиты граждан на сегодня просто нет. У нас можно полномочия парламента, например, 4 месяца сократить де-факто, что нарушает избирательный стандарт именно международный, принятый и подписанный Российской Федерацией. И там есть, например, стандарт гарантии вступления в должность и нахождение на должности на период полномочий, на который ты избран. Это стандарт.Можно написать, что «в конституционно значимых целях, не объясняя, что это такое. Можно говорить о том, что по причине каких-то экстраординарных событий нарушать права человека, при этом не вводя никакие специальные механизмы…
Е.Бунтман
―
П если бы был чрезвычайной ситуации режим введен?
А.Кынев
―
А в Конституции есть такие режимы, то же чрезвычайное положение и так далее. Но ничего же этого не сделано. Получается, что волюнтаризм в чисто виде. Вот чиновнику сегодня хочется отнимать права — и он их отнимает. Завтра захочется отнять другие права — он отнимает другие права. Где граница? Где процедура, которая может защитить граждан от произвола?Таким решением суд показывает, что границы нет. И если нельзя, но очень нужно, можно отнять любое право сегодня, завтра и послезавтра. То есть, на мой взгляд, такое решение — это в чистом виде правовой нигилизм, и это, по сути дела, публичное принятие, что в России не действуют права человека вообще. Есть только общие права. Это означает, что есть у всех, а вот у вас лично нет.
Е.Бунтман
―
Да, здорово получается.
А.Кынев
―
Это история про общие права. Моя юность прошла в Советском Союзе. Вот я всё это прекрасно помню — всю эту критику буржуазной демократии и так далее — всё это шло именно через дискурс, который говорил о том, что общие права важнее индивидуальных и так далее. Все тоталитарные режимы строятся на идее общих прав, что кто-то там, наверху в общих интересах отнимет у вас ваши права, но вам же будет лучше. Но это граница, которую провести невозможно физически. Только человек сам, борясь за свои права, может, во взаимодействии с другими эту границу определить и никто больше.
Е.Бунтман
―
А принцип общего блага?
А.Кынев: Чиновнику сегодня хочется отнимать права — и он их отнимает
А.Кынев
―
А государство должно быть институтом, которое позволяет гражданам договариваться о взаимных границах прав одного с другим. А оно превращается в самостоятельного субъекта, который устанавливает им это сверху, не спрашивая ни первых, ни вторых.
Е.Бунтман
―
Еще раз: если, действительно, эпидемия, если, действительно, чума, и граждан надо заставить сидеть по домам, и надо это сделать быстро, как надо поступать в этом случае?
А.Кынев
―
Понятно, что бывают какие-то обстоятельства чрезвычайные. Но, во-первых, они, как правило, очевидны. Если идет цунами, то видно, что идет цунами — значит, люди поднимаются на какие-то возвышенности. Если торнадо — люди прячутся в погреб. Если чума, у которой высочайшая летальность — значит, соответственно, жесткий карантин. Но когда речь идет о вещах, которые вызывают споры у самих специалистов, самих эпидемиологов, есть разные подходы, никакого единого общепринятого мирового протокола не существует, — в таких условиях принимать какие-то жесткие меры, которые при этом еще не опираются ни на Конституцию, ни на процедуры, ни на доверия граждан и рассчитывать, что они будут реализованы — смешно.
Е.Бунтман
―
Но тех же самых французов заставляли сидеть по домам и полицейских у них проверял документы.
А.Кынев
―
Я напоминаю, что у нас есть по Конституции возможность введения чрезвычайного положения. Но если, действительно, плохо, если чудовищная ситуация, что если не отнять права — все умрем.
Е.Бунтман
―
А почему не ввели, интересно, чрезвычайную ситуацию?
А.Кынев
―
А чтобы деньги людям не платить. Мы знаем ответ. Чтобы права отнять, но взамен ничего не дать, никаких компенсаций.
Е.Бунтман
―
Но какие-то давали.
А.Кынев
―
То, что дали, это курам на смех, это слезы. Второе: дело в том, что режим чрезвычайного положения предполагает создание специальных органов, которые его осуществляют. То есть фактически это передача власти полувоенным структурам. Мы знаем, власть легко отдать, но очень тяжело взять обратно. Кто потом определит день, обстоятельства, которые были нужны для этого режима чрезвычайного положения, закончились? Мы, кстати, видим прекрасно: чрезвычайные полномочия — это такое искушение. То есть чиновник, который получил дополнительные права всех ограничивать и решать, какому бизнесу выжить, какому умереть, кому можно ездить, кому нельзя… Кто определит, что всё, хватит, пакет этих мер исчерпан, с этим нужно заканчивать, вот с этого дня чрезвычайщина заканчивается? Мы прекрасно видим, как разные правительства в борьбе за собственный рейтинг, чтобы не отвечать за содеянное, пытаются максимально долго развивать панику, пытаются максимально долго сохранять основания для новых и новых ограничений, пролонгаций в новом виде.
Е.Бунтман
―
Кто, например?
А.Кынев
―
Пожалуйста, то, что сейчас происходит в Израиле, например, когда сейчас буквально одновременно с карантином на помойку было выкинуто коалиционное соглашение, заключенное совсем недавно. И, таким образом, получается, что новая кампания, и Нетаньяху, который должен был в порядке ротации оставить пост премьер-министра и передать Бенни Ганцу, — всё, теперь соглашения нет, будет сидеть снова. А попробуйте проводить компанию в условиях, когда карантин и всё остальное. Посмотрите в Великобритании , потому что совершенно очевидно, что меры, которые приняты сейчас Джонсоном, связаны исключительно с его резким падением популярности и попыткой ситуацию замотать, попытаться… дискурса изобразить бурную деятельность.
Е.Бунтман
―
Но локдаун — это не лучший способ обрести популярность.
А.Кынев
―
Автоматически уничтожая экономику и всё остальное, рассказывая про новую мутацию, хотя вирус мутировал неоднократно, и если вы внимательно посмотрите литературу, то там 9, по-моему, было мутаций и так далее.
Е.Бунтман
―
Вот как раз от вас, из ЮАР он пришел.
А.Кынев
―
Это вообще не новость. Они мутировали и будут мутировать дальше. Я нахожусь в ЮАР, которая попала под эти новые ограничения в пакете с Великобританией. И они спорят, откуда появился вирус: он из Великобритании появился, или из ЮАР, или это два разных новых вариации ковида? Я думаю, что никто никогда не узнает. Во всяком случае люди в ЮАР как жили, так и живут. То есть есть истерия в СМИ — есть жизнь людей, которая такая же, как была.
Е.Бунтман
―
Давайте про Навального начнем немного говорить Судьба Соболь и Навального в следующем году, какой вы ее видите? Вот отдельно про Навального, отдельно про Соболь.
А.Кынев: Власть легко отдать, но очень тяжело взять обратно
А.Кынев
―
Это, конечно, игра высоких ставок. Понятно, что чем выше ты поднимаешь ставки, тем ты больше рискуешь. И своими фильмами, особенно последним — звонок господину Кудрявцеву и последующими попытками с ним пообщаться Навальный сильно рискует. Рискует он сам, потому что в тех правовых условиях, которые складываются, его возращение — хотя мы понимаем, что он с точки зрения политической логики не может не вернуться, — но чем больше идет эскалации взаимной риторики между ним и властью, тем очевидней ситуация, когда он не может вернуться, чтобы ничего не произошло. Вот представьте себе ситуацию, что на всем этом фоне он возвращается сегодня. Любое поведение власти будет для нее проигрышем. Арестовать его в аэропорту по возвращении для человека, который приобрел такую, по сути, глобальную известность…
С.Бунтман
―
Арестуют — и что будет?
А.Кынев
―
Это игра на обострение с колоссальными рисками. Не делать ничего — это совершенно другая крайность. Это показывать, что, по сути дела, власть не несет никакой ответственности. Это означает, что вроде как все законы приняты — за клевету и т.д и т.п. Ни да, ни нет, получается. И вариант жесткого ответа Навальному по возвращении и полное отсутствие ответа для власти одинаковое публичное поражение. У них хорошего варианта борьбы с ним нет. Это что касается лично его.Поэтому, я думаю, что эти колоссальные риски для власти и для Навального создают всегда возможности каких-то экстраординарных сценариев. Вот один сценарий мы уже наблюдали в этом году — сам факт отравления. То есть это совершенно очевидно…
Е.Бунтман
―
Второй: взятие заложников, который мы тоже не раз видели.
А.Кынев
―
Да, второй: взятие заложников. Вот история про Соболь — это история взятия заложников. Но надо сказать, что, с одной стороны, делом против Соболь, конечно, психологически действуют на самого Навального, с другой стороны, когда жертвами становятся соратники, союзники и другие причастные люди, власть автоматически их раскручивает. Ведь прошлый год, когда были московские протесты, он привел к тому, что у нас появилась целая плеяда людней с федеральной известностью, которых раньше никто не знал. Знали, но в России они были мало известны. Юлия Галямина, которая в этом году еще больше увеличила свою известность именно благодаря тому, что с ней боролись, присудили эти 2 года условно. Это Соболь, это Яшин, другие московские кандидаты.Поэтому взятие заложников, оно, с другой стороны, ударяет по сети, а, с другой стороны, ведет к сплочению очевидно, ведет к радикализации, ведет к тому, что появляются новые фигуры на политическом небосклоне. Потому что каждая новая жертва — это политическая звезда новая. Надо называть вещи своими именами. Все истории в разных странах борьбы властей с оппозицией, с какими-то нежелательными для нее фигурами кончались тем, что эти люди всегда почти повышали свою популярность и известность.
Я когда читаю студентам курс, у меня есть целая лекция про историю разных санкций про историю, политику в разных странах, чем это кончается.
Е.Бунтман
―
Мы подробней уже после новостей поговорим и про санкции, и про политиков много будем говорить про политиков в последней части. Сейчас новости и реклама. В «Особом мнении» у нас — политолог Александр Кынев.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Это «Особое мнение» политолог Александра Кынева. Как власти бороться с Навальным и Соболь, и как в свою очередь Навальному и Соболь бороться с властью в следующем году?
А.Кынев
―
Я говорил перед новостями о том, что есть довольно большой опыт, как разные страны пытались бороться с оппозицией разыми санкциями и запретами, и это редко кончалось чем-то хорошим. Вот один из самых ярких примеров, когда неумелая борьба с оппонентами кончилась полным крахом, — это Турция.В Турции в конце 90-х, в начале нулевых годов трижды с интервалом два года запрещали новые реинкарнации исламистской партии. Сценарий был следующий. Когда эта партия добилась успеха, вошла в коалицию правительственную, и ее кандидат Эрбаканом возглавил правительство, по инициативе военных произошла смена кабинета. Партию запретили. Создали новую коалицию без нее. Её запрещают, в результате она получает пиар, ее члены создают новую партию под похожим названием. Потом запрещают и ее. И потом уже третья реинкарнация в результате.
И каждый следующий запрет только повышает ее популярность. И , в конце концов, на третьей реинкарнации этой партии уже под названием партии Справедливости и Благоденствия, еще называют еще партией «Рефах», это партия Реджепа Тайипа Эрдогана. Вот эта партия побеждает на выборах, причем она берет, по-моему, 34%, но за счет того, что две правящих партии, которые были в коалиции, обе чуть-чуть не добирают высочайшего 10-процентного барьера, она получает почти две трети мест. И она приходит к власти и находится у этой власти уже 17 лет подряд.
Е.Бунтман
―
И очень успешно борется с оппозицией, надо сказать.
А.Кынев
―
Да, и после этого уже борется со всему остальными, в том числе, с тему, кто ее когда-то гнобил. То есть, по сути дела, если бы этой безумной борьбы с умеренными исламистами, которая была в Турции в 90-х годах, не было, может быть, они бы и к власти никогда не пришли. Но вот именно борьба с Эрдоганом сделала Эрдогана тем, кем он есть. И таких примеров в истории очень много. История Бориса Николаевича Ельцина тому пример и так далее.Поэтому, мне кажется что, борясь с Навальным, власть… знаете, есть реальный Навальный как живой человек, есть те штабы, которые в регионах существуют, и там есть большие проблемы разные, есть ошибки имиджевые, а есть миф о Навальном, который уже живет своей жизнью. И власть этого мифа боится намного больше, чем реального, живого Навального. И чем больше она борется с мифом, тем больше в результате ведет к тому что подрастает… который в этой власти сформировался. Это тот эффект самосбывающегося пророчества.
Мне кажется, что этой паранойей, которая является неким таким, профессиональным качеством многих силовиков власть себе из воздуха создает некую угрозу. Если вы чего-то боитесь, если вы с этим боретесь, то это неизбежно появится.
Е.Бунтман
―
Он борется с иноагенами, например.
А.Кынев
―
У Навального этот год был, на мой взгляд, очень сложный. У него до того, как его отравили, было большое количество неудач. У него была, на мой взгляд, совершенно ошибочная стратегия по поводу голосования 1 июля, и даже многие его сторонники не одобряли на местах. Он фактически самоустранился. Они шли, голосовали против, агитировали против.…бестактно и неумно на журналистов, на коллег по демократической оппозиции, писал хамские тексты, посты про ту же Галямину и так далее. Но это было до августа. Вот история с отравлением обнулила все его собственные ошибки Навального, и теперь говорить о них уже неприлично и не принято и никто не будет, даже те, по отношению к кому он себя вел не очень красиво.
И когда власть борется с мифами, то, в конечном счете, они реализуются. На самом деле, как это ни странно — хотя само отравление — это чудовищно, потому что оно говорит, что в нашей стране никакого права нет, что, в общем, спецслужбы совершенно ничем не ограничены так далее, — но сама эта история с отравлением, по сути дела, возвысило Навального так, как он в жизни бы сам не смогут раскрутить, до такого уровня поднять, с точки зрения политического статуса. То есть в этом смысле власть сама себе вырыла политическую яму в истории с отравлением Навального. Теперь она сама не знает, как из нее выходит.
То есть это типичная история «не рой себе яму — сам в нее попадешь». Все главные проблемы власти — это ее собственные ошибки. Вообще, история про запреты, про борьбу с оппонентами — это та самая ахиллесова пята, на которой чаще всего ломаются авторитарные режимы: они ломаются на паранойе и на страхах, на неадекватных мерах, когда в итоге они сами себе создают альтернативу, борясь с тем, чего нет. Или не чувствуя эту грань, где, может быть, ты борешься с чем-нибудь не очень значимым, но самим фактом борьбы ты в итоге значимость этого оппонента максимально увеличиваешь, превращаешь в сильного игрока, возвышая до собственного уровня.
Когда была последняя горячая линия Путина, там же, по сути дела, он сам об этом сказал, что «те люди, которые раскручивают, хотят возвысить его до моего уровня». Так могу сказать, что это нужно смотреть в зеркало. Это власть борьбой с Навальным возвышает Навального до собственного уровня.
Е.Бунтман
―
История с иноагнентами — что это за история? Зачем это всё, зачем эта борьба? Зачем бороться в очередной раз со Львом Александровичем Понамаревым?
А.Кынев
―
Это история про глупость. Это история про то, что система просто не может остановиться.
Е.Бунтман
―
Ну, может быть, они боятся.
А.Кынев
―
Ей нужно двигаться вперед, им нужно выдавать решения на гора, им нужно отчитываться. Они ничего другого не умеют. Они не в состоянии поменять траекторию движения. Траекторию движения можно поменять только одними образом — убрав их всех сразу вместе. А по-другому никак это не получится. Поэтому они будут принимать всё новые и новые идиотские законы. Они будут вносить в списки всё новых и новых людей. И чем больше они будут этих людей вносить, тем больше они будут себя дискредитировать, потому что каждый человек — это его репутация, это его друзья, связанные с ним социальные сети.Поэтому чем шире будет замах условных репрессий, тем хуже будет негативная реакция для самой власти. То есть в этом смысле никакого позитива она получить не может. Если есть падение рейтингов, есть ситуация общественного пессимизма, если есть запросы на перемены, любая попытка давить и запрещать будет иметь прямо противоположный эффект.
Е.Бунтман
―
Это какой?
А.Кынев
―
Запрос на перемены есть, он совершенно очевиден, но это вопрос риторический…говорить не будем. Мы о нем говорили несколько раз после выборов 13 сентября. Мы видим, что сегодня зачастую неизвестные кандидаты, но новые выступают намного успешней старых просто по той причине, что есть ситуация усталости, есть требования обновления. То есть люди готовы голосовать даже за ноунеймов, для них лучше ноунейм, оказывается, иногда, чем старый, но уже надоевший и уже дискредитировавший себя человек. Это мы видим в регионах, это мы видим на выборах губернаторах, мы это видим на депутатских выборах, и мы это увидим на выборах в Государственную думу следующего года.И власть, он, с одной стороны, какой-то частью это понимает и пытается на это отвечать и через обновление губернаторов и через новые партии, а, с другой стороны, сама этого дико боится и пытается всех, кто неправильный, запрещать, организовывать им статьи как Юлии Галяминой или что-то еще. Но поскольку делает она это все глупо, безмозгло, и очень топорным образом она создает в результате из них новые политические фигуры. И будет ли это сценарий Ельцина, Эрдогана или кого-то еще… Абсолютно невозможно представить себе ситуацию, когда все эти люди, с которыми она борется, просто возьмут и исчезнут. Никуда они не исчезнут. Понамарев вряд ли будет делать какую-то карьеру с учетом возраста, но все остальные люди довольно молоды. Да, Люба Соболь очень талантливый человек, у нее большое политическое будущее. Уверен, что у Юлии Галяминой большое политическое будущее. Власть своей безумной борьбой с ними делает им политическую карьеру.
А.Кынев: Вариант жесткого ответа Навальному по возвращении и полное отсутствие ответа — для власти одинаковое публичное поражение
Да, конечно, находиться на острие лично — это страшно и неприятно. В этом смысле я восхищаюсь тоже мужеством Юлии Галяминой, которая в тяжелейшей ситуации, сохраняет бодрость духа, энергию. И Люба Соболь… они молодцы. Это очень сложно, потому что бесконечный стресс для тебя, для твоей семьи, детей, мужа и так далее.
В этом смысле история про те списки, которые появляются — это история про то, как не надо.
Е.Бунтман
―
Что будет в этом году с выборами со стороны оппозиции? Оппозиция как-то договориться или перегрызет друг друга привычно? Будут ли спойлеры провластные? Как это будет выглядеть?
А.Кынев
―
Спойлеров будет много. То есть будет стратегия низкой явки, поскольку остается сентябрь. Низкая явка — это единственное, что они умеют. Свои — по приказу, остальные пускай не ходят. При этом, поскольку есть понимание, что когда кандидатов очень мало, то голоса концентрируются даже вокруг никому не известных оппонентов — снимем всех, остался неизвестный, он победил — я думаю, что этот урок выучен и кандидатов будет много. Я думаю, будет много списков в бюллетене и будет много кандидатов по одномандатным округам. Это будет борьба с «Умным голосованием», и это будет борьба с почти стихийной концентрацией протестующих вокруг кого-то из оппонентов.Что касается того, что оппозиция перегрызет друг друга, на мой взгляд — это скорее пиар-уловка самой власти. Ей выгодно изображать, что это оппозиция борется, на самом деле это власть борется с оппозицией, натравливая на них каких-то своих политических марионеток. Понятно, что никаких единых согласованных списков быть физически не может. У нас за всю историю их никогда не было, это невозможно, потому что у каждого свой интерес.
Но хочу напомнить, что самый успешный год для оппозиции был 11-й. В 11-м году как раз, по сути, вся оппозиция — и КПРФ и ЛДПР, и «Яблоко», «Справедливая Россия» — вели одну и ту же агитационную кампанию под названием «Голосуй за любую партию кроме партии жуликов и воров». Если мы возьмем их листовки 11-го года, мы увидим, что они были почти одинаковые. И на период кампании им как-то удалось удержаться от взаимных критических нападок. В 11-м году их практически не было. Это была самая успешная кампания, потому что в результате каждый мобилизовывал своих, и в результате явка протестников была максимально высокой.
Когда вы начинаете в ходе кампании собачиться друг с другом, вы часть своих сторонников деморализуете. Глядя на то, как вы собачитесь с союзниками, люди сморят и говорят: «Ого! Что это за гадость такая? Я вообще не пойду голосовать». Вы разочаровываете людей.
Поэтому, конечно, власть будет выпускать спойлеров, и она страшно заинтересована в том, чтобы внутри оппозиции было максимальное количество скандалов. Поэтому, я думаю, что будут брошены какие-то силы, чтобы эти скандалы были, чтобы создавать их на ровном месте, чтобы покупать провокаторов, чтобы каких-то людей специально сталкивать друг с другом, выискивать, например, какие-то телефонные переговоры. Хочу напомнить, что уже были такие попытки в 11-м году…
Е.Бунтман
―
Когда Немцова публиковали…
А.Кынев
―
Да, да. То есть специально искали какие-то вещи, чтобы можно было выложить в паблик, где кто-то, о ком-то плохо отозвался в расчете на то, что они все перессорятся. Я уверен, что очень вероятно, что мы увидим это в 21-м году.
Е.Бунтман
―
Александр Кынев, политолог у нас сегодня был со своим особым мнением. Спасибо большое, Александр.В 20 часов программа «Полный Альбац», будут обсуждать коронавирус, как он меняется, и чем нам это грозит. В гостях Георгий Базыкин, профессор. И в 21 час — «Личный прием» с Евгением Ройзманом. Меня зовут Евгений Бунтман, Я с вами прощаюсь. Спасибо!