Виктор Шендерович - Особое мнение - 2020-11-26
26.11.2020
А. Плющев
―
Добрый вечер. В программе «Особое мнение» сегодня как, собственно, и обычно по четвергам - Виктор Шендерович, писатель. Добрый вечер, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
Вы читали исследования «Проекта» про женщину, у которой возможно есть какие-то связи с Владимиром Путиным.
В. Шендерович
―
Нет, я не читал. Я о нем слышал. Отраженным светом через реплики на «Эхе» Антона Ореха.
А. Плющев
―
Просто сегодня уже поступила реакция из Кремля. Там вчера еще тоже не читали. По отраженным репликам как-то с трудом прокомментировали. Но сегодня сказали, что так себе статья, так себе доказательства. И так далее. Верите ли вы в то, что там написано и как вы к этому относитесь. Вы по отраженным репликам можете сказать?
В. Шендерович
―
Мне нет никакого дела до личной жизни Владимира Путина. А что касается реакции на расследование, то были расследования гораздо более существенные, касавшиеся прямой коррупции. И они попались много-много раз. И комментировали точно также – ничего не знаем, я не я и лошадь не моя. А вы докажите, - говорили они. И когда мы доказывали, они говорили, что мы не в курсе. Дело же не в той или иной женщине. Мне это совершенно безразлично. Дело в том, что нет обратной связи. Что когда мы говорим о вещах, безусловно, имеющих отношение к нам, не о личной жизни, а о связях Путина – поймите меня правильно – о связях его близкого окружения с коррупцией и его самого. Когда мы получаем абсолютно документированные доказательства этой коррупции, то ничего не происходит. В любой другой стране это было бы, десятая часть этого была бы политическим землетрясением, сменой администрации и черт знает чем. У нас как камень в воду, круги какое-то время идут, по самой поверхности, причем по нашей поверхности. По «Эхо Москвы», по сайтам, по «Новой газете». Но поскольку это не доходит до больших СМИ, до десятков миллионов - это не становится событием. Если зрителю Дмитрия Киселева, Владимира Соловьева, Шейнина словосочетание «панамская виолончель» - оно ничего не скажет. Мы живем в этом смысле в разных мирах. Поэтому это не становится общественно важным событием, которое меняет ситуацию. В этом смысле расследование какой-то женщины Путина мне совершенно непонятно зачем. Я не читал, повторяю. Если это завязано с очередным этапом коррупции – тогда понятно, зачем…
А. Плющев
―
Я как раз крайне рекомендую вам прочитать. Потому что там одной недвижимости на миллиард от людей, близких к Путину. Как утверждается в исследовании и всего собственности на 7,7 млрд. рублей. Поэтому да, там о коррупции.
В. Шендерович
―
Я спрошу так: что нового мы узнали? Из этого. Что Путин – коррупционер? Мы это знали.
А. Плющев
―
Стоп.
В.Шендерович: Что нового мы узнали? Что Путин – коррупционер? Мы это знали
В. Шендерович
―
Подождите. Мы знали и до этого много раз, у Сечина ЮКОС появился благодаря Путину. Какая там недвижимость – ЮКОС появился. Вдруг человек стал миллиардером. Крупнейшим. Самым богатым человеком Европы в 2003 году БайкалФинансГруп – было ваше, стало наше. Чего с этого времени говорить об этом. То есть это 118-е или 1018-е доказательство коррупционности Владимира Путина и его режима. А дальше я спрошу: и? А ничего. Поэтому мы ничего нового не узнали. Зрители Первого, Второго и остальных каналов и не узнают. Ничего не изменилось. Вот в чем драма. Что те колеса, те шестеренки, которые свобода слова, которые вертят каким-то образом, двигают дальше политические и исторические процессы в свободных странах - у нас эти шестеренки не работают. Поэтому этот пар, эта шестеренка СМИ вращается вхолостую. Вот они это написали, мы это обсудили. И что? А ничего. Просто ничего.
А. Плющев
―
Значит ли это, что, например, антикоррупционная деятельность, которую ведет ФБК, Алексей Навальный, что в какой-то момент стала бессмысленной. Потому что мы ничего нового не узнаем.
В. Шендерович
―
Нет, я сформулировал по-другому. В какой-то момент она станет осмысленной.
А. Плющев
―
То есть пока бессмысленна. Она еще осмысленной не была.
В. Шендерович
―
Да. Осмысленно то, что они делают. Просто плоды на этом дереве созреют, конечно. В какой-то момент песочные часы перевернутся, когда эта японская палка, о которой я все время говорю – капает водичка в палку, капает, капает, потом в какой-то момент палка переворачивается. Фиг догадаешься, в какую секунду она это сделает. Вот когда эта палка перевернется японская водяная, когда резко перевернутся исторические песочные часы – в этот момент крот истории дороется и в этот момент все это будет в телевизоре. Непременно. И вот тогда обнаружится, что это влияет на текущий исторический процесс.
А. Плющев
―
Просто я почему спросил. Была ли осмысленной эта деятельность или нет. Потому что такое впечатление, что в свое время тема коррупции весьма волновала людей и выступления на фоне публикаций «Он вам не Димон» были одни из самых крупнейших. И тогда это как-то выводило людей. Сейчас – нет.
В. Шендерович
―
Это уже вопрос некоторой синусоиды. Энергии общественной, почему вдруг поднимается, опускается. Это же невозможно все время просто проводить на митингах, пикетах. Но мы должны просто не уходить. Только за одних политзаключенных мы должны просто не уходить с улиц. В какой-то момент понятно, что общественного ресурса на это не хватает. Вот мой фейсбук как стенгазета, политзаключенные – этот крик о помощи и просьба помочь политзаключенным. В этой моей стенгазете. Поскольку эта стенгазета – фейсбук, а это не требует никакое федеральное телевидение, то это не набирает этой энергии. То, что сейчас апатия, не апатия, а усталость. Просто страна деградировала до выживания. Сейчас люди выживают. Выйти на улицу - это нужно иметь свободную энергию. А когда людей бросили просто в бедности и на грани нищеты, когда нужно выживать – вот эти самые условные Болотная площадь, Проспект Сахарова – где они теперь эти люди? Полагаю, что половина в эмиграции. А вот все люди, у которых были, вот малый бизнес, то есть люди, которые приподняли голову и у них уже были силы на собственное достоинство. На осознание собственного достоинства. Когда ты борешься за выживание, тебе не до собственного достоинства. Я это проверял на себе. Могу зафиксировать. Что когда ты хочешь есть – ты хочешь добыть поесть. Ты с пола ешь. Читайте классиков. Шаламова. Что угодно. Тебя ничего не волнует. А вот когда ты немножко поешь, немножко согреешься, немножко отлежишься. У тебя появляются силы, чтобы подумать о том, до какого унижения тебя довели. Это доходит только, когда ты немножко выжил. Так вот сейчас страну ставят на грань выживания. В смысле экономического. Люди просто пытаются выжить. И в этом смысле сейчас не самый пик общественных протестов. Он загнан внутрь, он ушел в отчаяние во многом. Он ушел в эмиграцию, ушел в маргинализацию. Это печальная история. Потому что это не значит, что проблема ушла. Это значит, что жизнь уходит.
А. Плющев
―
Но насчет того, что люди выживают. Тут пробки в Москве вернулись на доковидный уровень. Я сегодня ехал на работу два часа, притом, что обычно полчаса у меня или 40 минут.
В.Шендерович: Люди просто пытаются выжить. И в этом смысле сейчас не самый пик общественных протестов
В. Шендерович
―
Саша, это только означает, что люди еще не все продали машины. Речь о том, что людям надо сегодня зарабатывать на жизнь. Инфляция огромная. Мелкие бизнесы гибнут. Для этого не надо никакой социологии. Ты выходишь просто на московские улицы. Мелкий бизнес гибнет, нищает. Общественная энергия падает, разумеется. Нас придавили, полицейщина нас придавила. Что это означает? – это только означает большую длительность и итоговую тяжесть распада. Просто то, что в 12-м году можно было решить политическими реформами, компромиссом общественным, я уж не говорю честными выборами, но хотя бы каким-то общественным компромиссом, в 14-м году стало невозможным, а к 20-му году все уже поляризовалось настолько, что мы понимаем, что они просто убивают самых опасных политических противников. А всех остальных кладут лицом вниз. И поэтому не надо удивляться такой деградации общественной реакции.
А. Плющев
―
Сегодня 20 НКО обратились к Москальковой, а также к Дуне Миятович соответственно к правозащитникам официальным от Совета Европы в России соответственно с такой жалобой на ужесточение законодательства в плане НКО. Там сразу несколько законов. Все иностранные агенты. Наверняка вы в курсе. А вообще разве что-то еще помогает, обращение к правозащитникам, к Совету Европы.
В. Шендерович
―
Тут надо только для начала разговора зафиксировать, что у госпожи Миятович в Совете Европы и Москальковой - у них разные задачи. Миятович занимается защитой прав человека, а Москалькова занимается защитой Кремля от правозащитников. Это разные функции немножко. Она симулирует правозащиту. И дозирует ее. И она такой посредник. Капо в лучшем случае. Хотя нет, какой капо. Она же не со стороны заключенных, она же со стороны администрации. К ней можно обратиться с жалобой. Это такой офицер, к которому обратиться с жалобой на ненадлежащее содержание. Поэтому разные просто задачи. Но надо использовать все возможности и, слава богу, что они используются. Я думаю, что те, кто пишут это, прекрасно понимают разницу между Москальковой и Миятович. Прекрасно понимают правила игры, по которым эта игра происходит. Посмотрим. Дальше вступают в силу совершенно номенклатурные пошлые соображения. Захочет ли сейчас Путин изобразить какой-то шаг навстречу или наоборот захочет сделать вселенскую смазь нам всем, чтобы продемонстрировать свою власть. Что они там решат для себя целесообразным. Унизить нас или вдруг изобразить, дать нам понять, что надо их просить дальше, что видите, вот вы попросили, что-то выторговали. И обозначить правила торговли. Вы нас просите, а мы будем уже рассматривать. Это уже банальная история. Чем она закончится на этом этапе, я не знаю.
А. Плющев
―
А как вам кажется, на чем сторгуются, есть ли вообще какая-то возможность уступок со стороны Владимира Путина. Потому что временами кажется, что взят курс на то, чтобы никаких НКО здесь не было вообще.
В. Шендерович
―
Саша, у вас честный русский язык. Глагол «сторгуемся» указывает сразу на ситуацию.
А. Плющев
―
Вы задали условие, а я уже из них.В. Шендерович
―
Совершенно верно, когда за права человека надо торговаться, когда не берут просто по умолчанию, потому что наши права они нам принадлежат. Когда за них надо торговаться с фараоном – это указывает на меру общественного развития. Мы не знаем, есть тактика, я ничего про это не знаю. Это давайте туда к Павловскому, к Соловью – к тем людям, которые знают какие-то ходы или симулируют их знание. Каких-то процессов, происходящих внутри. Это туда. Я ничего про это не знаю. Ясно только одно, вот ваше слово – «торговаться». Надо торговаться. Надо просить о том, что мы просто должны иметь сами по себе и требовать этого. Мы должны просить. Мы должны унижаться, а они поставили себя в положение хозяев, которые эту льготу выдают. Это льгота. У них. Они могут эту льготу выдать какой-то порцией. Не знаю, еще раз, что там в голове на самом деле. Они ведь уже добились главного. Они установили эти правила игры. Они их абсолютно устраивают. Чтобы мы их просили. Вот мы и просим. Отлично. Мы же не требуем ничего. Требовать уже ничего нельзя от Путина. И тот, кто требует – он переходит в разряд просто сразу врагов и так далее. А те, кто просят – для Путина правильные правила игры. Почему бы ему с барского чего-нибудь ни позволить. И развести в очередной раз слабых на даже не знаю – на мозг или на что-нибудь другое, которые скажут: вот, вот, видите, вот и надо. Вот такая коллективная Симоньян, вот видите, надо попросить. Слушайте меня, мы сейчас попросим и мы добьемся большего, чем вы со своими требованиями. Вот ведь главная тема. Вы нас просите, вот по этим правилам игры. Эти правила игры они фиксируют в очередной раз.
В.Шендерович: Москалькова занимается защитой Кремля от правозащитников. Она симулирует правозащиту
А. Плющев
―
Подождите, разбираются.
В. Шендерович
―
Да, я об этом и говорю. Вы же видите, вы нас попросите. Вы лягте плотнее, обнимите наши колени в сапоге. Лягте лицом, скажите: батюшка, не прогневай, больно порешь, не надо, вот давай не так. Я скажу: ладно, не так. Смачивать розгу не будем.
А. Плющев
―
Это мне кажется вечный вопрос. Синицу в руке добыть, выпросить у царя-батюшки хоть что-то. Хоть часть каких-то свобод. Или гордо стоять в стороне и говорить, что мы не такие, мы просить не будем.
В. Шендерович
―
Не гордо стоять в стороне. Альтернативу ты описал неправильно, прости. Альтернатива этому не стоять в стороне, альтернатива – подойти, взять за грудки, тряхнуть и сказать: сукин сын, погляди в Конституцию. Видишь там записано - свобода слова. Где? Видишь там записано – свобода собраний. Где? Но поскольку подойти и взять за грудки не представляется возможным, поскольку ломали руки год назад тем, кто просто выходил на бульвар… Поскольку сидит Котов, может сесть Галямина. Поскольку сидел Дадин, поскольку работает эта поганая статья, ни и каком взять за грудки речи не идет. И, естественно, дохленькая синичка в руке, чего-то там чирикает. Лучше, чем никак. Еще раз, я не сторонник экстремальной моральной позиции, которая называет всех, кто просит ренегатами, предателями и так далее. Нет. В условной коллизии Федермессер я на стороне Федермессер, потому что если можно спасти, обнявшись с тираном, можно спасти сотни тысяч жизней и обезболить, правозащитник – это такой человек, который не меняет условия игры, а в них пытается что-то сделать для людей. Это просто разные функции. Должно быть и то, и другое. Но поскольку другого нет, то остается только то. И если создается ситуация, что для того чтобы обезболить умирающих в дикой боли, если для этого нужно вступать в эту поганую организацию и Федермессер вступает – надо понимать, ради чего она вступает. И в этом смысле, повторяю, моя моральная оценка основывается на целеполагании человека, которое очень разное у Федермессер и Бабкиной, которые входят в один тот же условный Народный фронт. Но это не значит, что мы должны забыть о правилах игры. Но просто немножко все объемнее. О правилах игры надо помнить и когда нам предлагают рабские феодальные или просто рабские правила игры, мы должны хотя бы отдавать себе отчет, что мы сейчас находимся в положении рабов. Которым Христа ради или не Христа, поскольку бог Солнца Ра был до Христа, на пирамидах. Фараон разрешил жить. А мог не разрешить жить. Разрешить похлебку. Мог не разрешить похлебку. Мог разрешить запороть до смерти, а мог сказать, чтобы не до смерти. Мы должны понимать, что мы рабы сейчас. Мы должны отдать себе в этом отчет. Повторяю как заклинание. Это единственное, что мы можем – не обманывать себя хотя бы. Самое подлое и пошлое – это когда рабы вдруг начинают вести разговоры свободных людей. Когда рабы, получив легкое послабление, говорят: ну вот видите, нас уважают, вот видите какие мы. Рабы. Рабы просто с послаблением. Но мы знаем, что бывает, когда послаблений нет. Перед нами убийства, покушения на убийства, жестокая полицейщина. Мохнаткин, Магнитский. Мы знаем эту норму их. Ее надо помнить, о ней не надо забывать. Когда мы радуемся благодеяниям того фараона.
А. Плющев
―
В чем разница мне кажется между нами и рабами точно есть, как минимум одна. Мы можем уехать. Рабы могли уйти только по особому позволению.
В. Шендерович
―
Это новые времена такие прекрасные. Я говорю, от чего считать. Если считать от совка, ну да, конечно, можно уехать. Так более того, они уже много лет этим и пробавляются. Они говорят: да, вот бог, вот порог. Уезжай. Нам их столько не нужны. Вот нас с вами, Александр, им точно не нужно. Им нужны сколько-то миллионов человек, чтобы добывали им нефть, газ и металл. Это всё. И обслуга нужна. И артисты для корпоративов. Им не нужно этих высокоумных, высоколобых. Я имею в виду не в смысле, что мы такие высокоумные. А в принципе. Им все это не нужно. Им нужно миллионов 20-30. Остальные, не говоря уже о бюджетниках, пенсионерах – это просто, чего их кормить еще. Еще раз, в чем разница все-таки между советским и нашим. Там была идеология, которая подразумевала какое-то подключение, идеология эффективнее, когда люди верят. Свободные люди, которые верят – они эффективнее. Они лучше работают. Раб, который не просто из-под палки пашет, а с энтузиазмом – он просто эффективнее. Какое-то время держалось на энтузиазме. Сегодня у них нет идеологии вообще. Никакой. И они чувствуют раздражение, прокормить они уже особенно не могут. Они всегда воровали, но в жирные времена нулевые было чем делиться. Сейчас нечем делиться. Поэтому им нас не нужно.
В.Шендерович: Мы должны понимать, что мы рабы сейчас. Мы должны отдать себе в этом отчет
А. Плющев
―
Мы продолжим программу «Особое мнение» минуты через 4 после новостей и рекламы.НОВОСТИ
А. Плющев
―
Продолжаем «Особое мнение». Я начну, если позволите с некоторого личного вопроса. А вы во сколько встаете обычно утром, Виктор Анатольевич?
В. Шендерович
―
Это не утро.
А. Плющев
―
Понятно. Завтра специально, я уверен, вы поставите будильник на 9.30 утра, у нас в Утреннем Развороте – Наталья Поклонская будет. Не пропустите. Это я специально, чтобы объявить. Продолжая про НКО и иностранных агентов, многие обратили внимание на то, что такой момент, что хотят заставить всех людей, не только СМИ, не только нас, а всех людей, когда они в соцсетях упоминают кого-то, кто признан иностранным агентом, чтобы они обязательно помечали его как иностранного агента. А то штраф. Есть такой законопроект. Вы блогер в том числе. И в фейсбуках много пишете, в стенгазете своей. Как к этому относитесь?
В. Шендерович
―
Ну как я могу к этому относиться. Они продолжают класть вниз лицом. Они занимаются тем, чем они с самого начала начали заниматься, просто они начали с уничтожения свободной телекомпании НТВ на 80 миллионов аудитории. А заканчивают тем, что просто вцепляются мне в пальцы, которыми я по пишущей машинке. Током бьют по пальцам, которыми я по клавиатуре стучу. То есть уже просто для своей стенгазеты. Они продолжают класть вниз лицом и наращивать контроль. Это единственное, что они делают. По крайней мере, единственное, в чем они добились успеха. Реально. За это время. Как я могу к этому относиться. Так и отношусь. Как к продолжению прессинга.
А. Плющев
―
Там еще с другой стороны с исторической прессинг был, говорят, что те, кто будет пересматривать итоги Второй мировой войны, тех обязательно засудят и все такое. Я сегодня смотрел ваш Ютуб-канал и там вы сказали, что государство, на пару с Гитлером, развязавшее Вторую мировую войну. Имея в виду Россию. Вы не опасаетесь преследований.
В. Шендерович
―
Вы знаете, я мировой войны опасаюсь больше. И результатов лжи государственной я опасаюсь больше. Речь не обо мне. Речь о том, что вот я должен онеметь. В связи с этим коллективным Мединским, Поклонским. Я должен онеметь. Я должен перестать говорить. Озвучивать таблицу умножения. Я должен перестать озвучивать таблицу умножения. Нет, я не буду, я по-прежнему буду озвучивать таблицу умножения. Дважды два – 4. Семью семь – 49. А Вторую мировую войну по предварительному сговору развязали, поделив Европу своим тайным пактом – Гитлер и Сталин, которые были союзниками первые почти два года Второй мировой войны. В 40-м году Советский Союз был союзником Гитлера, который утюжил…, который воевал, бомбил Англию. Черчилль, Англия воевали против Гитлера в тот момент во Второй мировой войне, когда Советский Союз был союзником Гитлера. От того, что они…
А. Плющев
―
Но союзником там можно с натяжкой назвать, скажем так.
В. Шендерович
―
Нет.
А. Плющев
―
Он не был противником.
В.Шендерович: Я мировой войны опасаюсь больше. И результатов лжи государственной я опасаюсь больше
В. Шендерович
―
Как, они поделили… Были соглашения, которые выполнялись. И до 22 июня шли эшелоны с хлебом и так далее. И совместный парад военный проводился. Союзником. В том числе военным союзником. Парад в Бресте в 39-м году. Смотри. Итак, не будем валять дурака. Это очень опасно. Пересмотр итогов Второй мировой войны, пересмотр итогов, фальсификация истории – это действительно очень опасно. С этим я абсолютно согласен с господином Мединским. Только фальсифицирует он. Фальсифицируют они. Это фальсификация, поскольку она идет через телевидение, она входит в головы десятков миллионов людей. Создается альтернативная история. В которой как в тумане вязком живет большая часть населения сегодняшней России. Это очень опасно, потому что это означает, что эти грабли расстелены. И встреча с реальностью будет очень неожиданной. Каким образом она произойдет, когда – не знаю. Но, как правило, история нам подсказывает, что встреча с реальностью происходит. Она будет очень болезненной. И чем больше расхождения между официальной трактовкой и реальностью, а я-то говорю о реальности, я говорю не версии. Давайте различать. Это не версии. Это, как сказано у Горина: это не факт, это больше чем факт – так оно и было на самом деле. Говорит бургомистр. Так вот так оно и было на самом деле. И расхождения это очень опасная вещь. Поэтому таблицу умножения буду продолжать произносить вслух. По мере возможности. Если эти идиоты, если у них голову снесет так, что они за это начнут сажать – на давайте проверим друг друга на вшивость. Мне противно даже думать о том, что я могу замолчать. Добровольно. И я советую всем исходить из этого. Надо как-то повторяю, возвращать правила. Это то, о чем мы говорили применительно к первому сюжету про правозащитников. Надо напоминать, по крайней мере, мы не можем возвратить в государственном масштабе, но для себя вполне можем. И должен сказать, что мне повезло, я имел честь и продолжаю иметь честь знать очень многих людей, которые были советскими диссидентами. И которые платили и времена были куда как жестче и которые платили гораздо тяжелее, чем сегодня можем заплатить мы. И люди, тем не менее, для себя брали, сами устанавливали правила поведения, которые резко не совпадали. Чем больше людей для себя установит нормальные человеческие правила поведения, то есть в частности на белое говорить белое, на черное – черное. И не трусить. Чем больше людей для себя эти правила поведения установит, тем быстрее поменяются общие правила. Потому что никаких общих нет. Общие правила – это, собственно, суммарный вектор. И этот суммарный вектор копится, потом каким-то образом меняются правила. Это японская палка переворачивается однажды.
А. Плющев
―
Кстати, о правилах поведениях. Меняющихся правилах. Тут еще одна очень мощная тема. Которой вы уделяете весьма большое внимание в своей стенгазете. Это тема сексуальных домогательств. Оксана Пушкина предложила принять закон о сексуальных домогательствах, у нее уже и проект есть. Как относитесь к идее, безотносительно того, что пока там написано.
В.Шендерович: Пересмотр итогов Второй мировой войны, фальсификация истории – это действительно очень опасно
В. Шендерович
―
Нет, ко всему, что исходит из ГД, отношусь подозрением. У нас есть Уголовный кодекс, в котором, насколько я помню, давно не перечитывал, но запрещено любое насилие. Включая сексуальное. Запрещены угрозы и шантаж. Этого вполне достаточно, это надо просто применить. Это большая проблема. Это надо не бояться применять. Женщина должна не бояться, тут важно общественное мнение, женщина должна не бояться об этом рассказывать. Потому что в консервативном обществе виновата оказывается она. В нормальном обществе свободном виноват насильник. Человек, который угрожал насилием, шантажировал. Злоупотреблял служебным положением. Безусловно. Все это есть, все написано. Не надо никаких специальных законов. Это надо начать применять. Применять умно. Отделяя, разделяя собственно насилие, шантаж и угрозы. Три ясных слова. Физическое насилие, шантаж и угрозы. Они абсолютно покрывают зону риска. Это надо начать применять. Вот и всё.
А. Плющев
―
То есть…
В. Шендерович
―
При этом перестать замыливать эту тему спекуляциями. Потому что я вспоминаю об этой теме всякий раз, когда я вижу очередной катастрофический случай, на мой взгляд, именно спекуляции. Где все просто в один грязный комок. В одну грязную корзину с чужим бельем. Складывается. Моральное поведение или аморальное того или другого профессора, не профессора. Братцы мои, мораль – оценочная категория. Я говорю опять азбучные истины. Ребята, давайте не будем о морали, потому что эта тема бесконечная, у каждого она своя. Нет никакой единой морали. Я уже писал об этом. И примеров тысячи. В большом городе десятки норм поведения соседствуют рядом. Надо сделать так, чтобы не исключить, исключить не получится, уменьшить количество недоразумений от столкновений норм. Об этом надо разговаривать. Не клеймить, тут нужен медленный разговор. А в том, что касается насилия, речь шла о насилии, то все эти статьи есть, их надо просто начать применять. Внятно начать применять. Отделяя насилие от просто разноцветия жизни и отношений. Повторяю, насилие, шантаж, угрозы. Этими тремя словами ситуация на мой взгляд исчерпывается.
А. Плющев
―
Еще хотел спросить. Сегодня передача по следам стенгазеты Виктора Шендеровича. Можно так сказать. Поскольку вы футбольный болельщик и вчера умер Диего Марадона. Может быть, мы посвятим оставшиеся две минуты великому футболисту.
В. Шендерович
―
Я повторю то, что писал. Диего Марадона, мы об этом регулярно говорим, эта тема всплывает. О неравенстве человека и его божьего дара. Собственно, дар божий, а человек вот какой есть. Горсть праха. И очень часто нас расстраивает, вот мы говорили о Никите Михалкове, о ком-то еще. Нас расстраивает какое-то недостойное, моралей много, но как нам кажется, какое-то недостойное поведение человека, как же так, ведь это же он написал или снял. Божий дар. Господь, как сформулировал Сергей Гандлевский замечательно: бросает человеку мешок на плечо, почтальон, неси этот дар. Бог дал тебе дар. Неси его. И почтальон вот Диего Марадона в этом смысле совершенно классический случай. Несоответствие божьего дара и человека. Потому что он был очень странный человек. Мягко говоря, инфантильный. Наркотики, скандалы, Уго Чавес, Фидель Кастро. И болезненный инфантилизм. Каприз и так далее. Но он был гений. И вот он умер, и земля пухом. И все это осталось в прошлом. Любовь к Чавесу, наркотики. Все это в прошлом. Несколько, рискну, много минут пленки – он был гений. Это артист, конечно, он расширил наше представление об этом искусстве. И то, как его сегодня хоронит Аргентина и то, как прощается с ним мир, - это значит, что мир забудет, конечно, про Уго Чавеса и наркотики. А будет помнить этого великого крепыша с каким-то совершенно немыслимым божьим даром.
А. Плющев
―
Благодарю Виктора Шендеровича. В 19 часов «Особое мнение» журналиста Максима Шевченко. В 20 – «Ищем выход». там Юрий Болдырев и Станислав Белковский на тему: залоговые аукционы. Как исправить ошибки 90-х. И наконец в 21 час в программе «Грани недели» - дефицит благоустройства и содержания чиновников. Спасибо, Виктор Анатольевич, и до свидания.