Особое мнение СПб - Максим Леонидов - Особое мнение - 2020-09-24
24.09.2020
М. Нуждин
―
Добрый день! Я Марк Нуждин, и сегодня «Особое мнение» музыканта Максима Леонидова – приветствую! Музыканты Петербурга анонсировали вечер в поддержку политзаключенных, тут большой список исполнителей и вы в нём тоже присутствуете, поэтому вопрос к вам: почему вы решили принять участие в вечере поддержки политзаключённых?
М. Леонидов
―
Это то немногое, что я могу сделать в защиту политзаключённых. Я, как и все люди, у которых есть какая-то гражданская совесть, слежу за тем, что происходит: дело Нового величия, дело Сети не могут меня оставить равнодушным – мне органичное и правильнее что-то такое спеть и этим выразить свою гражданскую позицию, чем выйти к Смольному и стоять в одиночном пикете.
М. Нуждин
―
Как вы думаете, чем такой вечер может политзаключённых поддержать?
М. Леонидов
―
Ничем, он может привлечь внимание общественности к тому, что эта проблема есть, что мы её не замалчиваем.
М. Нуждин
―
А кого вы считаете политзаключённым? Как его отличить от простого заключённого?
М. Леонидов
―
Это тот человек, который отбывает срок наказания за несогласие с властью, за нелояльность режиму, который показался режиму каким-то опасным. Причем логика, по которой режим определят опасность индивида, абсолютно произвольная. Мне кажется, что это отдельно взятые силовики решают продемонстрировать усердие: им же надо чем-то заниматься, поэтому они выполняют какие-то спецоперации, в результате которых наивные дети, как это было с делом Нового величия, становятся жертвами.
М. Нуждин
―
Воспроизводя логику противника такого рода мероприятий, я хочу уточнить: фактически речь идёт о случайных людях, которые попали в сложную ситуацию – тогда почему нет вечера в поддержку бездомных, тех, кто оказался в трудной жизненной ситуации по другой причине?
М. Леонидов
―
Если меня попросят принять участие в вечере, который будет обращать внимание на проблемы бездомных, то я точно также соглашусь. Я не разделяю проблемы общества на политические и неполитические: они есть любые.
М. Нуждин
―
Хорошо. Продолжая разговор в том же ключе: это мероприятие называется не концертом, а вечером, что подчеркивают организаторы, потому что, мол, концерт – это что-то развлекательное, а вечер – направленное на размышление. У нас совершенно недавно после пандемии разрешили наконец собираться, но все говорят о том, что на ному вторая волна – Максим, не надоело вообще, как вы отреагируете, если завтра опять всё закроют?
М. Леонидов
―
Я склонен доверять опыту развитых европейских стран, я знаю, что ситуация в Петербурге становится хуже и хуже с каждым днём: у нас опять очереди в коронавирусные больницы из автомобилей скорой помощи по 20-30 автомобилей (это утверждение моего товарища, у которого компания по оказанию услуг скорой помощи) – поэтому я бы внимательно относился к мерам предосторожности, потому то, что будет сделано или не сделано государством, будет продиктовано не заботой о здоровье граждан, а другими фактами – нежеланием закрывать какие-то предприятия бизнеса, давлением со стороны бизнеса – есть много причин, по которым люди наверху не будут закрывать общественные места, хотя я не уверен, что это правильное решение, потому что в какой-то момент, видимо, это сделать надо было бы.
М. Нуждин
―
Сейчас в Петербурге практически все массовые мероприятия разрешили, кроме митингов. Если ваш вечер в поддержку политзаключенных кто-то назовёт митингом, к вам придёт полиция – вы лично готовы быть задержанным?
М. Леонидов
―
Не хотелось бы, но придёт и придёт: ничего противозаконного я не совершаю. Митинг обычно проводится на свежем воздухе, это вещь, на которую приглашаются все желающие – есть разница между творческим вечером и митингом. Хотя в последнее время мы видим, что полиция может прийти и на концерт, сказав, что это митинг – то, что приходит в голову полиции, не поддаётся здравому смыслу. Придут и придут.М. Нуждин
―
У вас философское отношение к происходящему. Это массовое мероприятие, а вы говорили о мерах предосторожности – вы в маске там будете?
М. Леонидов
―
Я стараюсь носить маску и применять дезинфицирующие средства, но надо вести себя разумно: если вы заходите в общественно пространство, где много народа, то лучше бы принимать средства защиты, но, безусловно, я не выйду на сцену петь в маске.
М. Нуждин
―
У вас там и социальная дистанция будет. К новостям культуры, вы профессиональный музыкант, и тут нужна ваша профессиональная оценка: Мария Захарова проявила себя как творец и написала песню для Любови Успенской – вы слышали это или читали текст?
М. Леонидов
―
Бог миловал.
М. Нуждин
―
Мне придётся вас познакомить, потому что интересно, что вы по этому поводу думаете. Я петь не буду, прочитаю. «Твоя улыбка счастья, как шаль, меня накрыла, спасая от ненастья, я слишком тебя любила. Печали твои юные в своей душе хранила, всё дорого тебе, я слишком тебя любила. Наполнена до края талантами и силой, ты грешна, я святая – я слишком тебя любила». И припев: «Я не могу кричать, я не могу дышать, я не могу понять, ты просто меня убила, я не могу кричать, я не могу понять, как ты не видишь мать, которая слишком любила». Я примерно до середины дошёл…
М. Леонидов
―
И достаточно. Это лучше, чем стихи Михаила Гуцериева. Я не могу понять, это Путину или Пескову посвящено?
М. Нуждин
―
Нет, это посвящено конкретному человеку: таким образом Мария Захарова проникла в отношения Любови Успенской и в недопонимание, которое у них есть. Я вас познакомил с художественным текстом, вы может выразить одобрение, восхищение…
М. Леонидов
―
Автора накрыло, и всё остальное из этого следует. Конечно, это графоманство чистой воды, но в общем говне сегодняшних эстрадных текстов, это занимает достойное место. Вы слышали стихи Михаила Гуцериева? И песни на стихи этого миллиардера? Я не могу держать это в голове, иначе она взорвётся, по сравняю с этим человеком Захарова – Агния Барто.
М. Нуждин
―
Теперь я знаю, чем займусь, когда передача закончится. Как правила, такого низкого качества поэзия звучит на низкого качества музыке в таком же исполнении на улицах Петербурга – может тогда мы присоединимся к парламентариям, которые предлагают изгнать их с улиц?
М. Леонидов
―
Они же предлагают изгнать их с улиц не потому что им не нравится художественное содержание, а потому что они боятся, что музыканты начнут петь двусмысленные политические тексты, как им кажется, которые призывают к свержению действующей власти. Самый простой способ, который любят в России больше всего – просто запретить, это любимое наше развлечение. Хотя это просто юные ребята, которые просто жаждут общения хоть с каким-то зрителем. В Лондоне, Берлине, Риме, Париже эти музыканты никому не мешают, а в Петербурге мешают.
М. Нуждин
―
Должен вам сказать, что когда я общался с официальным представителем МВД, он совершенно резонно сказал, что полицейские, которые в последнее время очень активно удаляют музыкантов, не сами это делают, а реагируют на жалобы со стороны жителей: вполне возможно, что музыканты не мешают парижанам, берлинцам, лондонцам, а существуют петербуржцы, которые пишут эти письма, и если полиция не будет на них реагировать, то мы будем говорить, мол зачем нам нужна такая полиция.
М. Леонидов
―
Мы живём в стране, где законность соблюдается только формально, поэтому отсюда и весь бардак. Все музыканты, которые работают в европейских городах имеют лицензии, разрешения от муниципалитета и определённые места, где они не будут мешать никому – они не могут встать под окном роддома и устроить там рок-концерт. Для этого нужна отлаженная система, когда городские власти знают места в городе, где в определённое время могут проводиться мероприятия, но у нас бардак везде, поэтому и тут тоже. Вместо того, чтобы организовать работу правильно, проще всё запретить.
М. Нуждин
―
Вы рассуждаете примерно также, как и авторы закона, потому что в нынешней редакции проекта говорится, что играть музыкантам будет можно только в специально отведённых местах, места должны находится рядом с учреждениями культуры, чтобы выступить музыкантам требуется получить предварительное одобрение чиновников (чтобы не было экстремистских песен в репертуаре, и чтобы разные артисты не претендовали на одно и тоже место в одно и тоже время).
М. Леонидов
―
Это абсолютно резонное требование, они направлены на то, чтобы не было уличной битвы между самими музыкантами: тебя тут не стояло, получай гитарой по голове или под дых. Да, это должно быть организовано подобным образом, но в Европе никто не проверяет тексты, нет никакой цензуры, а у нас, наверняка, будут подвергаться. Мои опасения в том, что будут требовать сет-листы. Обратите внимание, что всё это началось тогда, когда в Минске музыканты стали там и сям петь песню Цоя «Перемен требуют наши сердца», нет никакого совпадения в том, что именно в этот момент захотели убрать музыкантов из Петербурга под предлогом закона. Закон нужен для удобства самих музыкантов, но цензура и запреты на произведения разными людьми, которые были замечены там-то и там-то: это из оперы благонадёжности и лояльности к властям. Если до этого не дойдёт, если это будет просто административный закон, делающий выступления узаконенными, то ничего плохого нет.
М. Нуждин
―
Существуют определённые общепринятые требования к качеству музыкальному произведения, и если человек начинает петь что-то типа «накрыла-любила», то может и стоять какому-то авторитетному музыканту сказать: «Ты бы ещё посовершенствовался подальше от публики».
М. Леонидов
―
Посоветовать можно, но запретить нельзя, потому что это первый шаг к узаконенной цензуре, что делать нельзя. Не нравится, не слушай, это дело вкуса. Запрещать даже плохую музыку нельзя: это для вас она плохая, а для Васи Иванова – хорошая.
М. Нуждин
―
Вы правы, хотя я, конечно, привык считать свой вкус совершенным и абсолютным.
М. Леонидов
―
Нам так хочется думать, но эти желания надо прятать.
М. Нуждин
―
Вы в последнее время пели на улице? Как БГ.
М. Леонидов
―
Нет, не хочу.
М. Нуждин
―
Исчерпывающе. Есть ещё запреты, которые ограничивают романтику – экскурсии по крышам. Понятно, что ограничители хотят безопасности для всех, но что выше для вас романтика или безопасность?
М. Леонидов
―
Выше организованность и дисциплина. Всё можно: заплыв в холодной воде в триатлоне – можно, тогда почему по крыше нельзя? Просто нужны опытные инструкторы, законное обоснование… надо сделать всё для того, чтобы максимально снизить риски. Но проще запретить. Для того, чтобы организовать, надо работать и вместо того, чтобы околачивать груши, надо принимать законы, думать об их исполнении, контролировать… Зачем это всё, если можно запретить?
М. Нуждин
―
Простые пути не всегда правильные. Вчера у представительства Белоруссии тоже пели песни, без согласований, утверждённого репертуара – вы следите за тем, что происходит в Белоруссии? Как вам кажется, выдохлись люди, ситуация идёт к завершению?
М. Леонидов
―
Да. У меня было ощущение полторы назад, что протестное движение начинает выдыхаться, но оно пропало: ощущение, что сила крепнет. Я ведь могу следить за тем, что там происходит только по публикациям в социальных сетях – я вижу, что протесты продолжаются, даже есть какие-то столкновения с силовиками… Инаугурация Лукашенко – плевок в стороны прогрессивного человека и, главное, в сторону собственного народа, поэтому это никак не может утихомирить протест, наоборот, вызовет новую волну.
М. Нуждин
―
Это интересный символический жест: это песни вокруг представительства и какое-то закрытое помещение, где проходит ритуальное действо. Есть в этом для вас какой-то высший символический смысл?
М. Леонидов
―
Не обнаруживаю, я просто считаю, что всё, что сейчас происходит в Белоруссии (наверное, и в России) – это некоторое обнажение лица представителей власти. Если раньше это пытались за завесой какой-то законности, а сейчас и завесы никакой нет: всем очевидно, всему миру, самому Лукашенко, власам России, белорусскому народу, что то, что происходит на инаугурации Лукашенко – это совершенное узурпаторство, захват власти, в которой он не является легитимным президентом: «всё равно не уйду, мне на вас плевать с высокой колокольни». И Россия, к сожалению, поддерживают такую точку зрения, что мне особенно неприятно.
М. Нуждин
―
Всё-таки петербуржские власти готовы ввести мораторий на закрашивание граффити, которые не содержат варварских надписей, не носят экстремистский характер и не угрожают безопасности. Как вы считаете, это правильно – пускай рисуют?
М. Леонидов
―
Как и с уличными музыкантами нужно принять некий законопроект, который позволит уличным художникам заниматься самовыражением и вместе с этим оградит исторические памятники и части горда от нанесения граффити. Что касается экстремизма, то, конечно, если начинают рисовать свастики, то надо закрашивать и людей наказывать.
М. Нуждин
―
Уличные художники для того и уличные художники, чтобы не читать законы, а рисовать там, где душа велит.
М. Леонидов
―
Но и для того, чтобы с ними бороться всё равно нужен закон, иначе либо запрет, либо произвол, либо каждый служащий полиции будет сам решать задерживать или нет. Всё сводиться к одному в этой стране: к закону, не к понятиям, не к тому, что закон принимается в каждом отделении полиции начальником отделения, не к лени, которая сопровождает всю нашу исполнительную и законодательную власть, а к тому, что нужно принимать закону и им следовать – тогда всё будет ясно и прозрачно.
М. Нуждин
―
Звучит как манифест. Спасибо!