Виктор Ерофеев - Особое мнение - 2020-09-23
23.09.2020
О. Бычкова
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». С особым мнением писатель Виктор Ерофеев, который с нами по скайпу. Добрый вечер.
В. Ерофеев
―
Добрый вечер.
О. Бычкова
―
Давайте мы начнем, я напомню нашим слушателям, что мы и в прямом эфире «Эхо Москвы», и мы в прямой трансляции в Ютубе на основном канале «Эхо Москвы». Везде вы можете нас видеть, слышать. В Ютубе есть чат, где можно принимать участие в обсуждении. Есть мы также в Яндекс-эфире, нас там можно увидеть и услышать. И начну я конечно с Алексея Навального, который теперь выписался из берлинской клиники и ему теперь предстоит реабилитация. Он пока остается в Германии. Но что будет дальше. Как вы считаете, нужно ли Алексею Навальному возвращаться в Россию, например?
В. Ерофеев
―
Я думаю, он сам решит. Потому что это действительно умный человек, который придумал «умное голосование» и у него замечательная совершенно умная жена. И тут они сами между собой решат. Конечно, если он вернется, то есть именно там, здесь в России будет гораздо больше ненависти к нему, кремлевской. Но зато будет и больше любви со стороны людей, которые желают ему успеха. Поэтому он будет гораздо больше разрываться между этим и этим. С одной стороны будет больше безопасности, а с другой стороны больше риска.
О. Бычкова
―
Больше безопасности? После того как его один раз чуть ни убили? Какая же безопасность.
В. Ерофеев
―
Потому что весь мир на это будет смотреть. А с другой стороны больше риска, потому что как раз из-за этого его могут и убить. То есть мне кажется, что тут можно выбрать два варианта жизни. Жизнь, которая выбирается и некоторыми лидерами белорусского освободительного движения, так его назовем. Или наших эмигрантов. А можно погрузиться в гущу событий. Алексею мне просто совершенно категорически не хочется предлагать какое-то свое мнение. Потому что мы с ним знакомы. Я его очень ценю, и они сами решат. А Юле особый привет, потому что она абсолютно гениально продержалась эти недели. Ну а что сказать про Навального. Навальный у нас уже человек русской истории. Он вошел в нее и, дай бог, чтобы он в ней держался в живом виде, а не в посмертном.
О. Бычкова
―
Ой. Прямо страшные слова. Вот он вошел вы говорите в нее, в русскую историю. каким он сейчас вышел из этой истории с отравлением. Это ведь уже какой-то другой Навальный. Он приобрел уже какой-то и другой вес, и другой политический вид.
В. Ерофеев
―
Во-первых, другая Россия. Потому что действительно все стало в затылок, все отравления, все эти чудовищные вещи. Все это вранье. Из-за того, что случилось с Навальным на территории России, все встало в затылок. И появилась уже довольно отчетливая физиономия этого Кинг-Конга, который еще царствует и будет какое-то время царствовать. Но с другой стороны Кинг-Конг Кинг-Конгом, но глупостей при этих чудовищных злодеяниях он наделал столько, настолько беспомощно, примитивно… Вообще это гопота и чем больше, я понимаю, вообще нами правят гопники. Есть великий гопник, есть поменьше гопники. И эти гопники без рук. И отравить-то не могут, слава богу. И ничего такого придумать кроме вранья у них не получается. И я заметил, что появились люди, которые были не гопниками, стали гопниками. Например, Лавров - вроде бы был нормальным человеком. Стал гопником. Медведев – был вроде так себе - стал гопником. Видите, идет еще и трансформация в какие-то недочеловеческие структуры мышления и недочеловеческие структуры поведения.
О. Бычкова
―
Например, этот диалог Путина с Макроном, президента России с президентом Франции двух великих держав. Который в пересказе опубликовал французской газетой «Монд». Я просто не верю, что президент нашей великой страны мог вообще так разговаривать и такое говорить. Мне кажется, что это враги клевещут просто. Не может такого быть. Не верю, плачу, рыдаю.
В. Ерофеев
―
Я был свидетелем некоторое время назад, стоял между Шираком покойным и Путиным в Париже. И слышал их разговор. И еще слышал, мы говорили с Шираком по-французски, и Путин меня спросил: «Вы почему с ним говорите по-французски?» И я так несколько удивленно говорю: «Потому что он президент Франции». То есть это кому-то было непонятно.
О. Бычкова
―
В смысле, а какие были варианты ответа. Нужно было говорить по-русски с ним или по-английски или по-немецки, наверное.
В. Ерофеев
―
Заметил, что в то время это было такое кладбище комплексов самых разных. С тех пор, видимо, подавляя эти комплексы, он поменялся в такую сторону. Для кого-то в лучшую. Для кого-то – в очень плохую.
О. Бычкова
―
Это все выглядит вообще мало правдоподобно. Я сегодня прочитала буквально только что у Глеба Морева, он пишет: «Был ли Брежнев в курсе отравления Солженицына или Георгия Маркова – вряд ли. И можно с уверенностью сказать, что нет, наверное. Но вот чего абсолютно точно невозможно себе представить – так это разговора Брежнева с президентом Франции, подобного тому позорищу, что обнародовал вчера Макрон». Почему раньше такое было невозможно, а теперь возможно? Если враги не клевещут.
В. Ерофеев
―
Только что с вами затронули тему гопоты. Брежнев при всем том, кем он был…В.Ерофеев: Из-за того, что случилось с Навальным на территории России, все встало в затылок
О. Бычкова
―
Тоже был не английская королева, мягко говоря.
В. Ерофеев
―
При этих «сиськах-масиськах» и так далее и политбюро, которое было не лучшим образом скроено и сшито, тем не менее, я очень не люблю советскую власть, и всегда был ярым антикоммунистом. Тем не менее, я могу со своей стороны сказать, что все-таки они ставили перед собой задачи ложные или не ложные, борьбы за мир, какого-то сосуществования и так далее. Здесь идет просто разрыв и обман. Другие презираются, другие считаются недочеловеками. И с ними, с этими недочеловеками можно поступать как угодно. Раньше хотя бы рабочий класс Франции был прекрасен или американский рабочий класс.
О. Бычкова
―
Там уже были коммунистические партии какие-то.
В. Ерофеев
―
И эти все ездили в Италию по приглашению итальянской коммунистической партии. То есть значит были какие-то союзники внутри этих стран. Теперь американцы все оказались просто роботами, у них там чипы зашиты в разные места. И больше никаких американцев хороших мы не обнаруживаем. Ну может быть кроме тех, которые что-то полезное поставляют. Но не думаю, что их много.
О. Бычкова
―
Вчерашнее выступление Путина, например, было вполне себе таким доброжелательным даже. Про вакцину говорил там. Про ковид.
В. Ерофеев
―
Вы знаете, дело в том, что доброжелательность входит в систему диалога человека из КГБ с другим. Мне попадалось не раз, и не два и даже не десять раз в молодые годы поговорить с этими людьми. Они доброжелательные до тех пор, пока они не вынимают из кармана бритву. А так они, это стиль какой-то. Я помню, разговор у меня был с одним таким типом, они все почему-то были Ивановичами. Борис Иванович, Валерий Иванович. И один Иванович сказал: «Виктор Владимирович, объясните, Хлебников почему написал – свобода приходит нагая. Как это понять?»
О. Бычкова
―
Голая баба практически.
В. Ерофеев
―
Я ему сказал, что я думаю, что вашей организацией это никогда не будет понято. Но я себя вел немножко нагло с ними, потому что все-таки отец занимал какую-то позицию, я так думал, что сразу уж не убьют. Но это была замечательная история про Хлебникова, которую до сих пор помню. Свобода приходит нагая - это и порнография…
О. Бычкова
―
Конечно, и диссидентство, и антисоветчина. А как вы думаете, инаугурация, даже если она проводится не в прямом эфире, а за закрытыми дверями и практически тайно, буквально внезапно и без всякого объявления – вот эта секретная процедура обладает волшебной силой. Лукашенко станет в результате этой магии действительно президентом Белоруссии?В.Ерофеев: Старший брат тоже ехал по пустой Москве, и все было закрыто, заколочено
В. Ерофеев
―
Он берет пример со старшего брата. Потому что старший брат тоже ехал по пустой Москве, и все было закрыто, заколочено.
О. Бычкова
―
Простите, но старший брат так не шифровался. Чтобы внезапно - бах – а там инаугурация.
В. Ерофеев
―
Старшему брату еще пока никто так не вломил, как младшему. И младшему вломили те люди, которые оказались для нас теперь старшими сестрами и братьями. Потому что мы еще так не умеем. И так не можем. И женщины Белоруссии они всегда были прекрасны, я видел с каждым разом, когда я туда приезжал, что там созревает это общество. Я был в прошлом году в апреле на фестивале литературном, «Прадмова» - «Предисловие». Хорошее название, кстати говоря.
О. Бычкова
―
Скажите еще раз по-белорусски.
В. Ерофеев
―
«Прадмова».
О. Бычкова
―
Красиво.
В. Ерофеев
―
И я вам хочу сказать, что там, конечно, были и вещи, которые выглядели чуть-чуть забавно, а были и серьезные вещи. Мне, например, сказали, что половина населения Белоруссии выступила сразу против аннексии Крыма. Тогда. У нас, если вы помните – 2%. Вот разница, между прочим, в… статистике.
О. Бычкова
―
Но это легко объяснить, между прочим.
В. Ерофеев
―
Да. Конечно.
О. Бычкова
―
Потому что и Лукашенко сам об этом говорил в прежние времена, когда у него еще земля не горела под ногами. Что они прекрасно поняли, что это может как-то распространиться и на другие территории.
В. Ерофеев
―
Слава богу, что понял это не только тот, который цепляется за власть, но поняли те, которые хотят быть свободны и европейской страной. И это чувствовалось, это чувствуется, как они одеваются и вот в этом нет какой-то показухи, вызова. Они одеваются спокойно, но очень красиво. Вообще могу сказать, что завидую им. Завидую молодым людям, которые на скамейках потом за собой убирали какие-то бумажки.
О. Бычкова
―
Снимают кроссовки, чтобы встать на уличную скамейку. Да.
В. Ерофеев
―
Завидую тем женщинам, которые подходят к этим «космонавтам», в общем, непонятно, откуда, может быть все-таки не с Белоруссии. А с другой стороны это трудолюбивая и сильная нация. Я хорошо помню, как в 1993 году мы как-то с немецким… ехали в Белоруссию. И вся Смоленщина лежала. Это был октябрь, стреляли Белый дом, а здесь Смоленская область вся лежала просто в коме после Советского Союза. Все заржавело. Мы переезжаем невидимую границу Белоруссию, подъезжаем к какому-то дому, чтобы просто воды выпить. Выходит хозяин, нас проводит, дает яблоки, дает мед, все. Мы балдеем от того, я говорю: «Как же так, вот там у вас 15 километров ничего нет, а вы тут вот так». А он говорит: «Так то ж москали». Я говорю: «А вы кто?» «Я русский, но я тут живу». И это тоже большая разница.
О. Бычкова
―
А что вы им завидуете. Я им тоже, конечно, завидую. Но с другой стороны ничем эта история пока не кончилась. Лукашенко как сидит, так и сидит.
В. Ерофеев
―
Эта история, Оля, кончилась. Она кончилась победой. И надо сказать, это абсолютно торжество белорусского народа. Потому что они сформировались в нацию, и они поняли, что они конкретно хотят. А свергнуть уже это чучело – это уже дело времени. Он еще может продержаться, но уже понятно, чего они не хотят. В отличие от соседей, которые, я имею в виду восточные, у которых еще в голове бывает ветер часто.
О. Бычкова
―
Или наоборот. Ничего не бывает. Но хотела еще спросить про Белоруссию. Вот что делать действительно с таким, хотела сказать, как вы сказали раньше – гопником. Но не буду употреблять таких слов. Оставлю вам определение. А буду спрашивать нейтрально. Что делать с таким президентом, которому говорят, что за тебя не голосовали, ты проиграл, мы тебя не хотим. Мы тебя не любим, вот уже сколько времени люди выходят на улицы и говорят ему «уходи». А он говорит: а нет, я никуда не хочу, не уйду. И все. Не хочу и поэтому не уйду, а только буду штыками прикрываться. И дубинками. Вот что делать с такой наглостью? Не удержалась, извините.В.Ерофеев: Навальный у нас уже человек русской истории. Он вошел в нее
В. Ерофеев
―
Во-первых, в Венесуэле там что-то подобное есть. Просто есть диктаторы, у которых какой-то корень еще существует, а есть диктаторы, у которых сгнил корень. И есть вот эти чучела и манекены, которые представляют собой еще какую-то реалистическую сущность, а есть те, которые уже находятся в агонии. Агония может долго продолжаться. Но меня поразило не то, что он удержался, потому что в наших странах действительно огромная… система гопничества. Но меня поразило то, что они вообще совершенно замечательные белорусы по всей стране проголосовали против него. И это, конечно, удивительно совершенно. Правда, конечно, Оля, там бывают и смешные. Я приехал в Минск в прошлом году. Я говорю: «Вообще кто вы? Славяне?» Они говорят: «Нет». А кто вы? И мне вот эти все революционеры говорят: «Мы – балты». Я говорю: «Почему вы балты?»
О. Бычкова
―
В смысле белорусы – балты?
В. Ерофеев
―
Да. Ну во-первых, великое княжество Литовское. Хотя где балты, где Литва.
О. Бычкова
―
Ладно, Белоруссия территория входила туда.
В. Ерофеев
―
А дальше они замечательно сказали: «У нас есть готика». И в самом деле у них есть готика. И это тоже говорит за Европу.
О. Бычкова
―
Да. Готика у них есть и готика, конечно, за Европу говорит. Но вот это такое повсеместное явление, которое и у нас, и в Белоруссии. И не только там, и в Венесуэле то же происходит. И еще в Азии, Африке, Китае, наверное. Когда появление этих государевых людей, которые не только силовики, но в первую очередь силовики на службе государства, ну и также все, кто находится на госзарплате, эти все бюджетники. И остальные люди, которые как-то кормятся сами более-менее. Это ведь новое явление сегодняшнее. Или нет?
В. Ерофеев
―
Ну нет. Разные страны проходили через это и Аргентина проходила, даже Греция попалась. Уж не говоря о том, что Испания. Нет, это не новое явление. Просто каждый раз новая форма. Вот у Белоруссии возникла такая колхозная форма, он же сам колхозник и вот он превратился в пугало такое. Огородное.
О. Бычкова
―
Он был директором совхоза, мне кажется. Но воспроизводит то, что ему удобно. Понятно.
В. Ерофеев
―
Я думаю, что конечно придется еще сделать не один шаг белорусам для того, чтобы почувствовать себя свободными. Но я думаю, что они совершили главное и с этим я поздравляю. Они поняли действительно, что они нация. Это всегда смешно, когда люди готовы иронизировать над собой. Мы балты, ну правильно. Замечательно. Хорошо. Но на самом деле они европейцами стали. И это очень важно.
О. Бычкова
―
Маленькая еще новость на эту тему. Ну как маленькая. Если московский клуб, например, некий Live Stars отказал в площадке организаторам концерта в поддержку белорусской оппозиции, а там должны были принимать участие Макаревич, Кортнев, группа «Тараканы» или Спирин из группы «Тараканы» и все это называлось «Партизан фест». Их-то чего бояться. В Москве чего, тут же Лукашенко не придет размахивать дубинкой.
В. Ерофеев
―
Тут же есть старший брат, и младший и старший держатся на силовиках и, видимо, этот клуб, эти люди боятся этих силовиков. Да и вообще трусость – это тоже часть человеческого организма.
О. Бычкова
―
То есть даже далеко, такой страшный Лукашенко… За 600 километров от Минска.
В. Ерофеев
―
… И страшный Лукашенко и близкий какой-то любитель Лукашенко, который тут рядом.
О. Бычкова
―
Но это тоска на самом деле.
В. Ерофеев
―
Но дело в том, что тоска это экзистенциональное понятие, связанное не только с Лукашенко.
О. Бычкова
―
Мягко говоря, да, не только и не столько. Мы сейчас прервемся на несколько минут в программе «Особое мнение».НОВОСТИ
О. Бычкова
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение». С особым мнением Виктор Ерофеев. Где мы вас застали, скажите, пожалуйста.
В. Ерофеев
―
На Адриатическом море, в Черногории.В.Ерофеев: Нами правят гопники. Есть великий гопник, есть поменьше гопники. И эти гопники без рук
О. Бычкова
―
Везет некоторым людям.
В. Ерофеев
―
Видите, у меня даже нос обгорел, жена говорит припудрить. Я говорю, ни в коем случае. Это чем гордиться можно наоборот.
О. Бычкова
―
Пускай все завидуют.
В. Ерофеев
―
Яркое солнце прекрасное. Но это не просто отдых, это встреча у Марата Гельмана. Это желание все-таки не делать паузу в этом году. Это его чудесная концепция «Новое слово». В прошлом году началась, в этом году не так много народ приехало.
О. Бычкова
―
По-моему, это началось чуть ли ни в позапрошлом или раньше. Это уже какое-то время существует.
В. Ерофеев
―
Да. Но действительно вы правы. Но в этом году вместо того, чтобы сделать паузу, Марат сделал все-таки шаг вперед. Хотя и маленький. Марат стал таким, конечно, Волошиным наших дней. Вся наша культура не считается северной как финская или норвежская, потому что у нас был тогдашний Крым дореволюционный. Который был похож на бикини из виноградных листьев. Вот Марат сделал такое бикини и поэтому русская культура, ну посмотрите, там все побывали, она такая русская южная. Не южная русская, а русская и южная.
О. Бычкова
―
В смысле расслабленная, солнечная, морская. Приятная.
В. Ерофеев
―
В ней есть налет итальянский, Средиземного моря. И так далее. Волошин это сделал с блеском. Марат и Макс Волошин они… исторических чувств, Марат делает здесь фестивали. Куда приезжают музыканты. Вот сегодня я иду на концерт Бориса Гребенщикова. Вчера был Сева Новгородцев. Замечательный Сева. Просто прекрасен.
О. Бычкова
―
А он рассказывал о чем-то?
В. Ерофеев
―
Сева пел. По-английски, по-русски.
О. Бычкова
―
Ух ты.
В. Ерофеев
―
Сева совершенно блестяще ведет. До этого был Орлуша, который читал свои исторические стихи об исторических личностях. Которые ему все время палки в колеса вставляют после стихов. Орлуша тоже замечательный. Понимаете, не так много народу. Но с другой стороны 10 тысяч русских жителей на побережье. Есть еще другие маленькие городки. И все они собираются вокруг этого дела. В этом году не всех пустили. Потому что просто запрещены суперпубличные мероприятия. Тем не менее, вообще замечательно. Что говорит Марат. Марат говорит, что моя идея – это то, что Россия - европейская страна, и посмотрите, вот эти люди делают Россию европейской. Вторая идея: я не разрываю этих людей, которые приезжают с разных стран с самой Россией, потому что они и являются двигателями… Их много и они не разрываются с Россией. Правильно, действительно так. То есть они не разрываются с той Россией, которую мы все любим.В.Ерофеев: Сегодня те, которые умеют травить людей, получают прекрасную возможность продлить коронавирус навсегда
О. Бычкова
―
То есть это не эмигрантская история.
В. Ерофеев
―
Это просто нормальная русская культура. Ну и, наконец, он говорит, что произойдет слияние. Куда же деваться.
О. Бычкова
―
Слияние чего с чем произойдет?
В. Ерофеев
―
Слияние тех людей, которые делают культуру как Кабаков, например, в Америке и тех, которые делают культуру в России. Понятно, как это произойдет, мы не знаем, но понятно, что это когда-то произойдет, как это произошло уже в горбачевские времена.
О. Бычкова
―
Может быть просто потому, что мы все хотим верить, что все-таки уже нет такой географии, как было в прошлом веке, раньше и неважно, где находится писатель, художник, человек любой. Может быть, закончится ковид и все это будет продолжаться.
В. Ерофеев
―
Вот я из Черногории с вами, Оля, говорю, как будто я в Москве. Но с другой стороны из Черногории говорить интереснее. Потому что и теплее, и более нормальная жизнь. Меньше уродов.
О. Бычкова
―
В тепле всегда кажется, что их меньше. По крайней мере, хочется в это верить.
В. Ерофеев
―
Какая-то такая все-таки я бы не сказал даже расслабленная жизнь, в них много и итальянского, и славянского, и замечательные люди. Слава богу, что туда можно было вот сейчас еще приезжать. То есть Черногория открылась. Правда, те, кто соберется, имейте в виду, мы летели через Стамбул. В Стамбуле все-таки меряют температуру. На моих глазах схватили какую-то молодую пассажирку и увезли на каталке лечить от чего. Потому что у нее температура была.
О. Бычкова
―
Я недавно была, буквально только что, три недель назад в Стамбуле. Там действительно меряют температуру на каждом шагу и заставляют носить маски всех. А местные люди даже на улицах ходят в масках. Но при этом мне кажется это не очень большая плата все-таки за то, чтобы как-то передвигаться и не отказывать себе в каких-то удовольствиях. А также не отказывать экономике в удовольствии зарабатывать деньги, например.
В. Ерофеев
―
Стамбул велик и, конечно, вообще вот это ощущение того, что здесь тепло и можно как-то нормально вести беседы, понимаете, в Москве все время надо реагировать на какие-то события, которые действительно ужасают. В «Монде» напечатали. А здесь ты как-то через раз, не потому что ты пропускаешь, а просто потому что есть о чем-то другом поговорить. Мы, в общем, интеллигенция наша провалилась на том, что мы больше думали об освобождении, чем о свободе. А тут пора думать, что такое свобода. И это большая разница. А потом – раз, освободились - а дальше чего делать. Непонятно. Вот это случилось в горбачевские времена. Здесь есть смысл подумать о сущности свободы, особенно для России. Кстати, о Белоруссии хочу сказать. Я тут вспомнил, что мне даже там запрещали имя произносить, потому что я чего-то такое про Лукашенко сказал гнусное с их точки зрения. То есть я оказался еще критиком Лукашенко в те времена. Ну уж теперь я как ветеран этой критики должен сказать, что он действительно огородное пугало. Просто не могу это не сказать…
О. Бычкова
―
Это в те времена, в прошлом году вам запрещали произносить его имя или чье имя запрещали произносить?В.Ерофеев: Другие считаются недочеловеками. И с ними можно поступать как угодно
В. Ерофеев
―
Нет. У них какое-то время назад, за 10 лет, почему-то они обиделись на нескольких российских людей, на английскую группу, еще на кого-то. Им нельзя ездить в Белоруссию, нельзя книжки продавать. И упоминать имена. Но потом само собой устаканилось без всякой какой-то политической оркестрированной истории. А вот сейчас я думаю, что вряд ли я и сам поеду к Лукашенко. Я имею в виду не в гости к нему, а просто потому, что я считаю, что эта страна достойна гораздо более интересных правителей, чем его команда.
О. Бычкова
―
Понятно. С этим можно согласиться. Возвращаясь к тому, что сейчас происходит в Черногории и не только, как вы думаете, мы как-то переживем эту ковидную историю и вернемся в прежнее состояние. То есть сможем снова ездить по миру, встречаться с кем захотим. И зависеть только от своих собственных возможностей. А не от каких-то внешних запретов. Или все-таки необратимо изменилась вся история.
В. Ерофеев
―
Дело в том, что если брать историю эпидемий, то они ничему человечество не учат. Ни чума, не холера особенно ничего кроме бед не принесли. Ничему не учили. Но сегодня те, которые умеют травить людей и так далее, получают прекрасную возможность продлить коронавирус навсегда. Просто сказать, что от коронавируса не умирают. И тогда все будут в клетке сидеть. Я думаю с этой страной, в которой мы живем, и какие-то другие страны тоже могут. Я сейчас говорю про те страны, где есть националистические идеи, такие как Венгрия, к сожалению, моя любимая Польша тоже. И они могут пользоваться коронавирусом для своих действительно, назовем это мерзких дел. Это может случиться.
О. Бычкова
―
Но так не только же Венгрия и Польша пользуются этим для своих мерзких дел. Но весь ЕС закрыт, ваша любимая Франция не торопится открываться. Италия наша любимая не спешит. Да большая часть мира закрыта. Тут уж не до венгров и не до поляков. И даже не до нас. Это же самое печальное. Ладно было бы свалить можно на какого-нибудь Орбана или кого-то. Так ведь не свалишь даже ни на кого.
В. Ерофеев
―
Дело в том, что они чувствуют, что идет вторая волна и, естественно, беспокоятся и ясно совершенно, что вторая волна может сильно ударить по всем. Но внутри ЕС ездить можно. Не пускают тех, которые снаружи приезжают. И поэтому моя любимая Франция, кстати говоря, сильно пострадавшая и оказавшаяся вообще в каком-то очень жестком состоянии, не спешит принимать людей из других континентов.
О. Бычкова
―
Да, будем верить, что все это закончится. Марату Гельману очень большой привет. Это была программа «Особое мнение». Виктор Ерофеев был с нами в прямом эфире «Эхо Москвы». Спасибо, счастливо, пока.