Особое мнение СПб - Дмитрий Губин - Особое мнение - 2020-09-14
14.09.2020
Т. Троянская
―
Добрый день! Я Татьяна Троянская, и сегодня «Особое мнение» журналиста Дмитрия Губина – приветствую! Вчера в России были выборы во многих регионах, они продолжались три дня согласно новому закону – произошло чудо в Томске, но всё обошлось первым туром, в Ленинградской области выбрали Дрозденко – вы наблюдали за выборами или потеряли всякий интерес?
Д. Губин
―
Картинки выборов с пеньков и урны-памфиловцы меня неизбежно вдохновляют, после сказочника Чурова Памфилова сделала невозможное, она была рождена не ради борьбы за свободы и демократию, а ради того, чтобы чуровскую сказку сделать былью – ей это удалось: голосовать можно в багажнике, во дворе 3-5 дней и далее, фантастика. Я восхищен, такого нет нигде нет в мире – я правда, не уверен насчет Демократической республики Конго.
Т. Троянская
―
Может быть действительно человек трансформировался? Или и изначально было так, как сейчас?
Д. Губин
―
Меня этот вопрос интересует больше, чем все итоги выборов. На выборах местоблюстителей и престолосмотрителей – это всё неинтересно, я даже не могу запомнить, как зовут нового губернатора Петербурга и есть ли он вообще, это всего лишь одна запятая в длинном реестре имён. У Ключевского, когда он описает княжеское междоусобье, связанное с тем, что Русь была разбита и князья бежали от Ига в болото, есть фраза, мол, все эти Мячеслава Брячеславовичи, Всеволоды Ярославовичи, Гореславы Бронеславовичи торчали из тумана как верстовые столбы, чтобы хоть как-то отметиться на исторической дороге – тех, кого вчера навыбирали, это такие люди. Меня персоналии не интересуют. Я выложил у себя на канале ролик «5 книг о том, как человек превращается в негодяя»: там есть классическая книжка Ханны Арендт, две книжки, описывающие знаменитые американские послевоенные эксперименты Стенли Милгрэма и Филиппа Зимбардо (показывают, как люди ломались и превращались в негодяев, когда на них давил авторитет)… Дело в том, что они приходят к одному выводу: ненужно преувеличивать вашу свободность сопротивляться злу (сила клонит и соломушку – поклонись же ей). То, что сейчас происходит в России – это ветер огромное силы, который несёт вполне определённые запахи и звуки. И пригибает он огромное количество людей. Для меня пока неясно, возможен ли обратный процесс? Как люди превращаются из приличных людей даже не в негодяев, а в какую-то труху, по которой червяки ползают – это мы знаем.
Т. Троянская
―
Я в-таки хочу понять истинное предназначение человека было в первой части его жизни или оно открылось во второй?
Д. Губин
―
Это русский мем: человек создан для счастья, как птица для полёта. Во взрослом состоянии быть счастливым возможно только, если жизнь отвечает твоим представлениям о ней. Это значит, что в условиях стресс, а он при жизни в России непрерывен, ибо как мудро заметил Виктор Пелевин – «всемирно космические смыслы русской цивилизации состоит в превращении солнечной энергии в народное горе» – Некрасову на этот же вопрос приходилось давать ответ поэмой, и теперь мы знаем, что на Руси никому жить не хорошо – преимущества и шансы быть счастливым имеют те, кто имеет субъективное ощущение контроля реальности. Мы всегда знали, что страшнее сидеть на пассажирском сидении, а не вести машину, потому что ты не можешь контролировать ситуацию и ничего поделать. Если ты хочешь контролировать ситуацию и быть менее тревожным, то твоя задача взять руль, как сказал Дмитрий Быков – «он был мудр мудростью старости, а мудрость старости состоит в том, чтобы вовремя примкнуть к победителям». А где вы другую мудрость видели?
Т. Троянская
―
Кто же даст, Дмитрий, сесть за руль?
Д. Губин
―
Вот Памфиловой дали.
Т. Троянская
―
Это рульчик маленькой машинки, которая…
Д. Губин
―
Фига себе маленькая: это машинка способна проехать по такому количеству живых людей, превратив их в трупы – вы что?
Т. Троянская
―
По заданию партии, она же это делает не потому, что она такая, а потому что она часть системы.
Д. Губин
―
Частью системы можно быть разной. Меня восхищает часть системы по имени Симоньян, она самый интересный экземпляр для изучения, потому что изучать Соловьева, Захарову, Киселёва довольно предсказуемо, они прибегают к стандартным ходам по геббельсовской методичке. Симоньян самая умная, потому что она не прибегает к языку ненависти, она говорит человеческим языком, но от этого ещё страшнее – «Ох, Лёша так плохо, ах, надо было с собой рафаэлку брать, я её всегда ношу и не боюсь сахарной комы». Когда она пишется запредельные вещи человеческим языком – это жуть, как если бы настоящая нежить встала с кладбища и между нас поселилась. Я запомнил её фразу: «Люди в Москве думают, что достаточно одного указания начальника, и их обмен веществ резко изменится, а с моим обменом веществ всё нормально – я ничего не боюсь». Тут нет оскорбления, тут мысль о том, что Путин просто может любого из вас убить – сволочи, тряситесь, меня-то не убьют. Я думаю, что Симоньян и примкнувший к ней ландыш серебристый абсолютно счастливы, потому что у них есть субъективное чувство контроля ситуации: они находятся у руля, или им так кажется, они у власти – вот почему такое огромное количество людей стремится к процессу расчеловечивания. Если ты примкнул к власти, если ты растоптал всё, к чему ты в молодости поклонялся, если ты вновь из Павла превратился в Савла, ты стал счастлив. Когда идёшь по головам, зная, что тебе ничего не будет, ты счастлив.
Т. Троянская
―
Есть хрестоматийное произведение «Преступление и наказание», а как же наказание? Я не о законе РФ, а о карме.
Д. Губин
―
Вы поговорите с депутатом Государственной Думы, господином Луговым. Кто убил в Лондоне, подсыпав полоний в чай? Да, вы и убили-с. Вы-с, убийца. Это уже не мое оценочное суждение, а всей следственной группы и английского суда, которые пришли к этому выводу. И что? Какие там муки совести? Он прошёл тренинг по выработке ложных воспоминаний – но и мы не дураки, читали книжки по нейробиологии. Калоев, семья которого погибла из-за ошибки швейцарского диспетчера, который свёл нос в нос два самолёта: он сообщил непреднамеренное убийство, Калоев приезжает в Швейцарию, убивает этого человека, оставляя вдовой и сиротами его семью – когда его добрые швейцарцы выпускают на волю он возвращается сюда и ему дают государственную должность. Смотрите, все прощается, идёт негативная селекция и любой отвратительный поступок поощряется. Муки совести оставьте Достоевскому с падучей. Нет, мук совести, есть ощущение счастья – на все воли демократов отвечайте, что поступите с ними как с Белоруссии, а ещё лучше поступайте как в Белоруссии, но при условии, что тот, чье имя не называемо, умрёт позже, чем вы, потому что, наверное, начнётся другая история – но к тому время Симоньян получит столько эндорфина.Т. Троянская
―
Вы, наверное, впечатлились фильму с её участием о Беслане, где она эффектно рыдала в той самой школе, где сейчас музей.Д. Губин
―
Я никогда не забуду, Александр Калягин сказал, что у него внешность всегда диком противоречии со внутренним состоянием: когда он похоронил отца, это были его худшие дни, он выглядел абсолютно цветущим, что люди шарахались. Я спокойно к этому отношусь – черт его знает, как надо траур выражать: некоторые люди поют и пляшут. Я не ставлю её в вину придуманную цифру, на мне тоже грехи есть, я в своё время, прошу прощения, небоскрёбы взрывал…
Т. Троянская
―
Но вы сидели в прямом эфире.
Д. Губин
―
Поэтому я знаю, как поступает информация. И самое страшное, что я не только захватывал эту «Невскую дубровку», но и освобождал в прямом эфире, я помню, как приходили телеграммы, я кричал «Ура!», ко мне вбежал начальник и сказал, что нужно немедленно убрать тон и давать нейтральным тоном ссылки на официальные сообщения, потому что «сдаётся мне, трупов будет тьма». И я заткнулся, хотя думал, что мы победили. Симоньян находилась в той же ситуации – я должен её если не защитить, то по крайней мере не ругать, потому что она пользовалась той информацией, что у неё была.
Т. Троянская
―
Когда этот фильм показали на стене той школы, то свидетели сочли это оскорблением.
Д. Губин
―
Возможно, я там не был. Она талантливый человек, у неё очень хорошее перо, я не могу поставить это в вину, как и то, как она плакала и возлагала цветы. Что поделаешь? На вас камеру поставят и будут фильмы снимать – я посмотрю, как вы при этом будите выглядеть. Меня Дима Харатьян когда-то учил актёрскому мастерству, и он говорил, что я всё время переигрываю.
Т. Троянская
―
Я бы просто не согласилась.
Д. Губин
―
К сожалению, у Симоньян нет Харатьяна.
Т. Троянская
―
У неё есть Кеосаян.
Д. Губин
―
Он настолько стал плохой режиссёр, потому что если ты продаёшься, сотрудничаешь со злом, получаешь в обмен свою дозу эндорфина, то соблюдай принцип «иди во зле до конца»: не останавливайся, дьявол тебя обманет всё равно, как это случилось с Балабановым, который снял профашистский фильм «Брат 2» с его просто расчеловечиванием. Так «Моя борьба» начинается, как он оправдывает присоединение Кры… Австрии – он говорит, что экономически плевать, будет ли это иметь эффект, но «мы люди одной крови и почвы»…
Т. Троянская
―
Давайте о Марии Захаровой, о другой прекрасной женщине, за которой пришлось извиниться президенту. Я думаю, вы согласитесь, что Владимир Владимирович в принципе не любит извиняться.
Д. Губин
―
Я не уверен, что Путин извинился, мы знаем версию президента Сербии о том, что перед ним разом извинились и Путин, и Лавров…
Т. Троянская
―
Песков подтвердил!
Д. Губин
―
Он такую чушь несёт, что я даже диву даюсь: я не знаю, в курсе ли сам Путин, что он извинился, ведь он читает только то, что ему генералы в папочках приносят, а там вряд ли такое написано. Лавров мог. Захарову оставили, потому что она чётко формулирует те вещи, которые необходимы тем людям, которые разменяли репутацию на серотонин. Маша Захарова – женщина, которая мне жутко нравится. Когда была эвакуация, и люди из-за коронавируса застряли вне России, Маша сказала: «Что ж вы, которые раньше из Лондона кричали “Рашка-говняшка”, назад-то проситесь. Начните с элементарного с уважения к своей стране». Эта позиция свойствена всем авторитарным режим, фашистским в первую очередь: когда гражданином страны признаётся человек, выполняющий определённые условия, скажешь, что Россия – лучшая в мире страна, что Путин самый лучший. Это и у Лукашенко заметно, когда он кого-то выдворяет, а кого-то не пускает. На самом деле задача МИДа и Захаровой: вывозите, не ваше собачье дело, как люди к стране относятся, хоть к чертовой бабушке посылать, а вы обязаны их спасать, потому что вы живете на налоги этих людей. Лингвист Хомский Америку ругает всю свою жизнь, но тем не менее Америка им гордится – а не как у Захаровой, когда права имеют только свои. Ради этого люди хотят стать тюремщиками, отдавая за это всё, в первую очередь – репутацию.
Т. Троянская
―
Заместителем председателя Комитета по культуре в Петербурге назначен Борис Пиотровский – как на ваш взгляд это круто? Сейчас председатель Константин Сухенко – нормально ли, что у него такой заместитель? Или это может значить, что скоро Константин Эдуардович перейдёт на другую и лучшую должность?
Д. Губин
―
Не знаю, для меня существование Комитета по культуре – анекдот. Противны мне тираны и рабы… Это не интересно. Я думаю, о семье Пиотровских. Михаил Борисович Пиотровский при всех моих с ним контрах чётко понимает, что искусство делится на искусство хранимое и творимое – и то, что вытворяет Пиотровский в Эрмитаже – это попытка показать, что у нас есть не только 26 Рембрандтов, но и творимое. Поэтому он привозит авангард, там можно увидеть современные инсталляции, Эрмитаж принимает участие в Манифесте…
Т. Троянская
―
Но это было шесть лет назад! Мы всегда это будем помнить?
Д. Губин
―
Пиотровский сидит на ветке и пытается соблюсти баланс. Правда, Познер занимался примерно этим же, но сейчас ему это не удается. В этом смысле искусством творимым в Петербурге является стрит-арт: страшный город внутренних дворов, проходных, бедный и пропахший алкоголем – в него можно посмотреть через стрит-арт, который по-другому смотрит на окружающую среду, которая идеальна только для проведения всемирного съезда сторонников эвтаназии. Художники преображают дворы, а после коммунальщики это замазывают, потому что, мол, культура Петербурга – это чистенько, понятно, с золотыми и гнутыми ножками и, конечно, с разрешения. Пиотровский старший категорический противник этого, Михаил Пиотровский прекрасно знает, что искусство в санкции не нуждается, любой жест будет радикальным, будет гладить общество и власть против шерсти. Если сын сможет аккуратно пронести в Комитет по культуре то, чтобы по крайне мере была бы какая-то комиссия из Эрмитажа, Худграф и другие собрания…
Т. Троянская
―
То есть благодаря сыну Пиотровского Петербург имеет шансы быть культурной столицей?
Д. Губин
―
Петербург давно напоминает дворовую картину Ротко. Коммунальщики наносят ущерб, потому что в своё время дворы Петербурга расписывал Кирилл Кто, он пишет шрифтами, например, «Эта надпись ни на что не претендует, кроме того, чтобы вы обратили на неё внимание». Он расписывал дворы, его работы можно купить за 6000 евро – каждая замазанная надпись на стене минус в кассе Петербурга. Это варварство, уничтожение живописи, которое можно сравнить только с путинскими бульдозерами и санкционными продуктами – это надо прекращать. Город уничтожает тех, кто пытается новый дух вселить.
Т. Троянская
―
Может у Бориса Пиотровского это получится и будет круто.
Д. Губин
―
Да кому интересно мое пожелание? Меня, давно оторвавшегося от Кремля мечтателя.
Т. Троянская
―
Скажите тогда, мечтатель, о бойкоте фильма «Мулан» из-за благодарности властям КНР в титрах – что думаете?
Д. Губин
―
Смотреть нужно всё, ничто не является основанием, чтобы что-то не смотреть. После войны в Норвегии норвежцы шли через виллу нобелевского лауреата Кнута Гамсуна и швыряли в харю его собственные тома, потому что он был коллаборационист, который приветствовал Гитлера. И что? Я сторонник абсолютной свободы американского типа, сформулированной в книге «Мир, полный демонов» астрофизик Карл Саган – полная свобода чтения и просмотра должна быть. По тому, что я слышу, мне это очень не нравится, потому что это поощрение отвратительнейших явлений – это всё равно что поблагодарить ОМОН города Минска за организацию порядка – дурновато пахнет. Это стандартное осуждение, потому что есть люди, которые не станут покупать майку, зная, что она собрана из хлопка плантации детьми автократии. Ты имеешь право возмущаться. Но я буду смотреть всё, что я буду, ничего не остановит.
Т. Троянская
―
Спасибо!