Максим Шевченко - Особое мнение - 2020-08-27
М.Курников
―
Добрый вечер! В эфире программа «Особое мнение». У микрофона в студии — Максим Курников. И со мной на видеосвязи — журналист Максим Шевченко. Здравствуйте!
М.Шевченко
―
Здравствуйте!
М.Курников
―
Путин высказался подробно про Беларусь. Прав?
М.Шевченко
―
А я не знаю, в чем подробней?
М.Курников
―
Давайте тогда подробно…
М.Шевченко
―
Путин высказался не только не подробно, а Путин высказался, как можно более обтекаемо, загадочно и неконкретно.
М.Курников
―
Например, он сказал, что по просьбе президента Лукашенко он сформировал резерв силовиков для того, чтобы, если ситуация пойдет по экстремальному сценарию, можно было отправить их на помощь. Правильно это, по-братски?
М.Шевченко
―
Ну, это просто смешно. Потому что единственной группой силовиков, которые за последний месяц находились в контексте белорусской информационной политики, это были так называемые вагнеровцы, которые согласно заявлению белорусского КГБ — которые, очевидно, сейчас уже где-то забыты — приехали в Беларусь для того, чтобы участвовать в беспорядках. Об этом говорил и президент Лукашенко. Кроме этих 33 загадочных вагнеровцев, по словам Лукашенко, в Беларуси было еще 200 каких-то силовиков, наемников тоже не из Польши и из Литвы — по крайней мере, так было где-то в конце июля, — а из России. Поэтому, может быть, сейчас ситуация переменилась, и, знаете, как играем в такой Counter-Strike, то как бы группой силовиков из России заезжали в Беларусь, а теперь, очевидно, мы ждем вторжения каких-то польско-литовских банд, может быть, при поддержке тевтонских рыцарей.Я чего-то думаю, что это всё из области фантастики. Потому что, конечно, безусловно, я уверен, что в Польше, Литве, Украине, возможно, в США есть силы, которые хотели бы полностью оторвать Беларусь от союза с Россией, от союзного государства. Но я чего-то не вижу никаких признаков активности, сколько в Гродно ни перебрасывай дивизий ВДВ, каких-то активностей именно с их стороны…
М.Шевченко: Зачем им российские силовики? Чтобы отбиваться от наседающей Алексиевич, что ли, с Тихановской?
М.Курников
―
Там, видимо, речь идет о гражданах Беларуси…
М.Шевченко
―
Условно говоря, российские силовики уже перебрасывались в Беларусь по дороге то ли в Ливию, то ли в Судан.
М.Курников
―
Тут, Владимир Путин тоже всё объяснил, он сказал, что теперь уже абсолютно понятно, что это украинская провокация совместно с США. Они заманивали туда и вот, соответственно, их заманивали туда, и вот так получилось, что их перехватили в Беларуси.
М.Шевченко
―
А почему у них билеты-то обратные были из Стамбула в Москву? У них же билеты из Минска в Стамбул, Стамбул — Москва.
М.Курников
―
Конспирация.
М.Шевченко
―
Из Стамбула у них никуда больше не было билетов, ни в какие другие страны. Это же всё известно, опубликованы маршрутные квитанции.
М.Курников
―
Ну, прилетели бы в Стамбул, а там бы взяли украинские… Ну, что мы с вами будем гадать? Они же, спецслужбы, на то и созданы, чтобы нас дурить?
М.Шевченко
―
Короче, на этом фоне СБУ что-то развернуло какую-то невероятную активность. То кого-то похищать собралось в России. То заманивает наивных таких вагнеровцев, которые прошли огонь, воду и медные трубы, но попадаются на такие простые заманивания. Но заманили-то их не в Киев, с одной стороны, и не во Львов и даже не в Кривой Рог, а заманили их в Минск, который был как бы проблемной частью, очевидно, союзного государства. Сейчас, очевидно, ситуация исправилась. В Минске всё поняли и сейчас это наш самый верный, самый надежный союзник.Зачем туда перебрасывать силовиков из России? — вот интересный вопрос. Зачем об этом заявлять? Что, в Беларуси не хватает силовиков? Я видел белорусских военных. Это бравые очень ребята, преданные своей стране, которые вполне могут отразить любую агрессию хоть с востока, хоть с запада. Я видел белорусских, что называется, «ментов». Это очень такие, суровые парни, что они показали свою суровость в этих сражениях в Минске и в других городах. Зачем им российские силовики? В какой помощи они нуждаются? Чтобы отбиваться от наседающей Алексиевич, что ли, с Тихановской? Ну да, конечно, с Алексиевич трудно справиться силами одного белорусского ОМОНа, я понимаю.
Поэтому я думаю, что это просто показатель того в логике питерских улиц, на которых вырос Владимир Владимирович Путин, что «мы присылаем к тебе своих людей, потому что ты теперь под нами ходишь. Я думаю, что это надо теперь вот так понимать.
М.Курников
―
Это вассальные отношения?
М.Шевченко
―
Конечно. Я думаю, что все по пытки Александра Лукашенко добиться какого-то суверенитета и выстроить политику Беларуси как политику Швейцарии Восточной Европы — такая концепция была, и эта оттепель последних лет, — она вот сейчас как бы завершилась. Москва сильно поправила Лукашенко.Я думаю, протест народа был естественным абсолютно. Люди устали от тех форматов общения с государством, которые предлагает государство в Европе, в стране, в которой половина населения имеет Шенгенские визы, из которой доехать до Шенгенской зоны из Минска — 2–3 часа и вы в Литве, из Бреста до Берлина за 4 часа можно доехать. В этой стране, где большая часть людей, благодаря Лукашенко, благодаря политике стабильности, является средним классом реально, городским населением, занимающимся современными IT-технологиями, бизнесом современным, живущие гораздо комфортнее, чем в России живут люди, честно вам скажу, гораздо комфортнее.
В Белоруссии гораздо лучше природа, гораздо лучше продукты, свои, кстати, продукты. Дорогие великолепные. Живое пространство отдыха, приезжаешь ли ты в Беловежскую Пущу — восхитительное совершенно место, где всё сделано для людей: и гостиничные комплексы и дорожки, по которым можно на самокатах, на велосипедах покататься…
Короче люди живут в одном мире, а государство с ними общается в мире: «Нам хлеба на надо — работу давай!» Люди от этого устали. А когда еще на их глазах и они видели в изобилии, они же ведь не обманывали, что было достаточно жесткое обращение с задержанными — это вся Беларусь видела, — это и возмутило людей.
Поэтому, я думаю, что смена форматов отношения государства и народа — это главное требование, собственно говоря, народа. И плюс к этому есть еще один момент, что, конечно, все остальные политические моменты — и посылка вагнеровцев, которых туда заманило вроде СБУ, но, с другой стороны, как это СБУ? А кому они в России подчиняются? Они что, сами по себе в России существуют? Мы что, поверим, что группы людей, которые пребывают в вооруженных зонах конфликта, где выполняют спецзадания — в Сирии или в Ливии, в других частях — в России не курируются контрразведкой? Слушайте, тогда если СБУ заманивает этих людей вот так легко, просто на раз-два-три: «А давайте-ка ребята, поедем в Ливию, денег подзаработаем! Но поедем не просто, а через Турцию, которая поддерживает другую сторону в Ливии», то тогда у меня вопрос к контрразведке, которая должна вроде как курировать эти силовые частные военные кампании, кстати, неразрешенные в России: А вы-то чем занимаетесь, товарищи из какого-то там отдела, которые должны за этим всем следить? В этом проблема.
Поэтому, я думаю, что, конечно, Бабарико, Цепкало, Тихановский — это всё политтехнологическая постановка из Москвы. У меня просто в этом нет ни малейших сомнений. Лукашенко показали, что его слабости, что он на самом деле вовремя не начал реформы политические, которые сделали бы его отцом нации и навсегда зафиксировали бы благодарность белорусов, которые бы укрепили суверенитет Белоруссии, — это ошибка была Александра Григорьевича. У него много было завоеваний и остается. Это была его ошибка: запоздание политических реформ. Создание политических партий, которые бы не по приказу чиновников, а на самом деле как бы имели опору в обществе. И вполне я вижу, допустим, в Беларуси и социал-демократическая будет мощная партия и христианско-демократическая может быть мощная партия и либеральная сильная партия. И главное, все эти партии будут сторонниками независимости и суверенитета Беларуси. Были бы. Сейчас, я думаю, этот поезд уже чуть-чуть ушел. Сейчас уже под свой контроль всё вязала Москва, поэтому ситуация несколько изменилась. Ему показали его слабость, и он понял.
М.Курников
―
Максим Леонардович, а если опять говорить об этих заявлениях, что «мы тут сформировали резерв из силовиков рядом с Беларусью», могут ли такие слова и вообще риторика в этом направлении испортить отношения между двумя народами, как это произошло с Украиной?
М.Шевченко: Я думаю, что Бабарико, Цепкало, Тихановский — это политтехнологическая постановка из Москвы
М.Шевченко
―
Ну, между народами это невозможно испортить, потому что при чем тут власти и при чем тут народ?
М.Курников
―
Когда люди начинают стрелять друг в друга или когда силовики одной страны бьют граждан другой — это неизбежно приведет к соответствующим последствиям.
М.Шевченко
―
Я думаю, что украинская ситуация ни в коей мере не может перекладываться на белорусскую ситуацию. Такого внутреннего напряжения, конфликта религиозного, регионального, языкового в Белоруссии отродясь не бывало никогда. Все игры с языком, с национальным самосознанием, с Великим княжеством Литовским в Беларуси — это такая «Игра в бисер» Германа Гессе немножко, знаете ли. Это как бы из головы взятая, очень интересная такая классная постмодернистская инсталляция, которая многими воспринимается на ура, потому что она на самом деле в Беларуси делается очень изящно, без грубости, без хамства. Без какого-то радикализма. Просто да, Полоцк, Пинск. Ефросиния Полоцкая. Древний Брест, древний Минск. Это на самом деле Западная Русь, альтернативный центр объединения русских земель, как об этом писали великие русские историки Ключевский и Платонов.
М.Курников
―
В общем, как народы не разругаемся.
М.Шевченко
―
Очевидно, Москва — это альтернативный центр… Сделать так, что бы он больше не был альтернативным, поскольку на самом деле в союзном государстве, где было только два государства, многие смотрели на Беларусь особенно на левом фланге российской политики как на альтернативный центр той преступной и русофобской политики, которую проводит Москва. Очевидно, Москва этот вопрос решила.
М.Курников
―
Нужно паузу здесь сделать и продолжим сразу после нее.РЕКЛАМА
М.Курников
―
Продолжаем говорить с журналистом Максимом Шевченко. Неделя прошла после того, как Алексея Навального, судя по всему, отравили. Что мы за эту неделю узнали, Максим Леонардович? Что важного мы узнали за эту неделю?
М.Шевченко
―
Мы узнали страшное словосочетание «ингибиторы холинэстеразы», которое мы до этой недели не знали. Мы очень много прочитали за это время, что холинэсэтераза — это какой-то фермент нервной системы, а ингибиторы — это какие-то вещества, пусть простят меня специалисты в медицине, которые подавляют этот фермент, короче оказывают болезненное влияние на нервную систему. Что они бывают от пестицидов на полях (вряд ли Алексей Навальный гулял в Томск по полям); они бывают от попадания в доброе утро каких-то удобрений, фосфата и дихлофоса; и бывают, если против человека применяются боевые отравляющие вещества. Сами по себе они в теле человека как-то не начинают функционировать.Теперь мы видим конкуренцию диагнозов. В Омске нас уверяют, срывая голос, что никакого отравления не было. Но тогда возникает справедливый вопрос: «А тогда почему ему сразу антидот давали?» Причем давали антидот именно против фосфатного отравления, скорей всего — атропин. Но в Омске говорят: «Мы не обнаружили. Отравления не было». А что тогда было?
Кремлевские пропагандисты нам, издеваясь над Навальным, рассказывали несколько дней до заявления клиники «Шарите», что он худел, поэтому потерял сознание; что он принимал специальные препараты, стимулирующие мозговую деятельность — доктор Мясников, совершенно бесстыдный очевидно человек, это сказал; что Пригожин, издеваясь над Навальным, борющимся за жизнь, просто измываясь над ним, цинично хохоча, очевидно, с ведома и разрешения своих покровителей говорил, что он наелся водки с барбитуратами. И так далее. В общем, на все лады все эти вещества измывались над Алексеем Навальным.
А по итогам-то мы видим, что немецкая клиника говорит об интоксикации. Более того, позицию немецкой клинки повторяет министр обороны Германии — женщина, повторяют высокопоставленные политики в Германии. Германия является одним из… не то чтобы союзников, но, в общем, ключевых партнеров Российской Федерации и путинской России в Европе. И если отравленный Навальный или подозреваемо отравленный Навальный (мы подразумеваем, что он отравлен, скажем мягче) попадает именно в клинику на территории союзников в Европе, то как это можно оценивать? Или как желание спрятать концы — союзник поможет — но я что-то сомневаюсь, что в ситуации Германии, где уже Spiegel занимаются своим расследованием, Frankfurter Allgemeine занимается расследованием и так далее, можно спрятать концы, что это не повлечет за собой парламентский кризис.
Поэтому, я думаю, что, возможно, будут очень серьезные осложнения для Москвы. То, что по-прежнему не заведено уголовное дело по факту отравления или подозрению в отравлении, на мой взгляд, это только заставляет нас подозревать в том, что его на самом деле отравили.
М.Курников
―
Максим Леонардович, ну завели бы это дело, Мы бы что, ему верили?
М.Шевченко
―
Вот смотрите, мы прочитали сегодня в Яндексе, что Следственный комитет на транспорте, по-моему, или прокуратура на транспорте, не помню точно, они изучают его одежду, номер, где он был. Они проверили около сотни предметов, связанных с ним.
М.Курников
―
Доследственная проверка, да.
М.Шевченко
―
Нет, не доследственная. Они искали конкретно, как это сказано, наркотики или специальные препараты, чтобы их версию подтвердить. Я же, совершенно ясно вижу, что это борьба разных группировок. Одна группировка силовиков или криминала правящего и подчиненные им силовики хотели убить Алексея Навального. Другой группировке силовиков или криминала и связанных с ним силовиков, нужен Навальный живой. Не потому, что он на них работает, а потому что он является самостоятельной фигурой, которая как бы никому не дает спокойно жить.Плюс к этому они разыгрывают эту тему смерти в России. Допустим, вот что им, трудно было подбросить в его вещи какие-то наркотики или лекарства? Очевидно, эта проверка говорит о том, что есть уже какая-то уже статусная структура, которая заявляет: Ни наркотиков, ни лекарств нету. Я думаю, что это дело просто так не заглохнет, в том числе, в России. Я вижу, как идет возня этих зверей вокруг диагноза Алексея Навального и как они уже всё знают, что с ним случилось. Вопрос же не в том, что случилось на самом деле, а вопрос в том, как это будет интерпретировано. Мы живем в мире интерпретаций. И в этом главная проблема. Сейчас идет борьба за интерпретацию, что случилось с Алексеем Навальным. Это фактор международной политики.
Пока у них нет версий, почему Навальный орал от боли, потерял сознание перед посадкой в самолет. Все их версии несостоятельны. Лекарство не найдено, он ничего не принимал такого, никакого скачка сахара в его крови не было вниз — вверх. Он не переутомлялся как-то особенно и не худел. И водку с барбитуратами тоже не пил. Все это очень легко обнаруживается. Что тогда с ним было? Вот немцы говорят: интоксикация, отравление.
М.Шевченко: Украинская ситуация ни в коей мере не может перекладываться на белорусскую ситуацию
М.Курников
―
На это Кремль говорит: «А чем? Где вещество, которым это сделано? Вы нашли вещество — нет? Ну, тогда какие вопросы?»
М.Шевченко
―
Вопросы такие, что если есть отравление, то, возможно, существуют вещества, которые трудно обнаружить в крови. Вот, допустим, химик, который изобретал «Новичок», который живет сейчас в Америке. Я читал его интервью недавно, на «Фонтанке», кстати. Он говорит, что да, есть соли, которые растворяются, ядовитые соли, которые на основе этих боевых веществ сделаны, которые случайно в ходе экспериментов обнаружили. Поэтому возможно всё.Мы не знаем, какие инструменты убийства человека придуманы: радиоактивные яды, полоний, яды фосфатные, там рицин, как убили этого болгарского диссидента в Лондоне в свое время, выстрелив ему шариком с рицином в ногу. Как его звали, не помню точно, Георгий Марков, что ли. В общем, у них есть масса способов убить человека.
В данном случае, я думаю, никто не рассчитывал, что пилоты посадят самолет. Думали, что будет паника, Омск не даст посадку. Пока летишь до Челябинска, он возьмет да умрет в самолете. А если мертвый Навальный — это не то же самое, что Навальный, борющийся за жизнь. Мертвый помещается в морг. А в морге находится несколько дней. А не пускают жену…
Мы же знаем, как это было с телами наших ребят, убитых в Центральноафриканской республике. Потеряли свидетельство о смерти Орхана Джемаля. Одежда сожжена, так и не доехала до России. Почему сожгли одежду, на которой следы пороха? Ну, типа она плохо пахла. То есть ключевой вещдок, на основании которого можно определить порох, из которого в упор убили ребят, где он был произведен, когда он был произведен, был уничтожен. Кем уничтожен?
М.Курников
―
Это как раз вопрос.
М.Шевченко
―
Советниками президента. Тут ответ ясен: он был уничтожен по распоряжению очевидно советников президента Центральноафриканской республике, работающих на господина Пригожина либо в его структурах, которые согласно докладу Центра «Досье» курировали слежку за ребятами. Почему они не допрошены до сих пор?
М.Курников
―
Это к вопросу о том, насколько следствие необходимо и насколько следствие что-то изменит.
М.Шевченко
―
Зафиксировать подозрение факта преступления. Вот когда в Нальчике был убит Тимур Куашев, мой товарищ и мой коллега, он работал со мной в «Кавказской политике». Его убили. 20 с небольшим- летний парень умирает внезапно от разрыва сердца. Есть подозрение, что он был отравлен. Требую завести уголовное дело. — Да нет, не надо, всё ясно. И во время омовения у Тимура под мышкой обнаруживают след от инъекции, которая ему была сделана. То есть, очевидно, когда он сел в машину, его сзади ударили шприцом и ввели какой-то препарат. Отец Тимура — заслуженный следователь еще Советского Союза был.Убийцы этого не рассчитали, что это человек с опытом борьбы с криминалом, насчитывающим десятилетия. Вот Тимур был убит инъекцией. Нам стоило огромного труда завести уголовное дело. Да, они скрывали результаты расследования его убийства, саботировали лабораторные исследования, исследования тканей и так далее. Но все равно факт остается фактом: уголовное дело вынуждено было признать, что след от инъекции был, что ему сделали укол, после чего он умер.
Поэтому уголовное дело — это очень важное событие. Оно должно быть заведено. Потому что жена говорит: «Моего мужа отравили». Огромное количество людей не по телевизору, а там которые были, свидетельствуют о том, что это похоже на отравление. Есть диагноз немецкой клиники: похоже на отравление. Вот должен быть следователь. Почему не заводится? Удивительно, правда?
М.Курников
―
Вы согласны с немецким МИДом, который говорит, что если дело не заводится, то Москве трудно будет отделаться от обвинений, от намеков?
М.Шевченко
―
Конечно, абсолютно. А такова логика юриспруденции, такова логика правового государства.
М.Шевченко: Идет возня этих зверей вокруг диагноза Алексея Навального и как они уже всё знают, что с ним случилось
М.Курников
―
Из того, что вы говорите. Становится понятно, что вы не сомневаетесь, что это было намеренное желание убить Алексея Навального, я правильно вас понимаю?
М.Шевченко
―
У меня на чаше весов — случайное событие с Навальным. Мне трудно представить, что такое событие с Навальным в преддверии политических выборов в России в 20-м, 21-м годах…
М.Курников
―
То есть именно не вывести из строя временно, его хотели именно, по-вашему, убить?
М.Шевченко
―
А дело в том, что по оценкам врачей, которых мы тоже много прослушали, как ингибиторы холиноэстеразы за последнее время, у Алексея Анатольевича есть три варианта дальше: он приходит в себя и долго восстанавливается, становясь инвалидом; его замечательный, удивительный, сильный мозг теряет работоспособность, и он становится инвалидом не приходя в себя, и третий вариант: он умирает. Варианта, при котором он будет здоров, просто не существует на самом деле. Об этом говорят все врачи, и это ужасный диагноз. Кто мне докажет, что это с ним произошло просто так? Конечно, нет, с такими людьми это просто так не происходит. В голову Кеннеди просто так пули не пускают. Пуля сама не прилетает — летала пуля, летала, а потом сама прилетела в голову Джона Кеннеди.
М.Курников
―
Мы сейчас прервемся, послушаем новости, после новостей продолжим говорить с Максимом Шевченко.НОВОСТИ
М.Курников
―
Продолжаем говорить с Максимом Шевченко. Я хочу вас спросить, Максим, насколько вы удивились или, наоборот, не удивились, что не было никаких по большому счету масштабных акций из-за того, что Алексей Навальный отравлен?
М.Шевченко
―
А я думаю, что все шокированы. Я думаю, что все пребывают в состоянии ступора и не верят, что они живут еще в этой реальности. И все боятся, как говорится спугнуть, все молятся, чтобы Алексей выжил — и те, кто его любил, и те, кто его не любил, и те, кто с ним спорил, и те, кто шел за ним как за лидером, как за кумиром. На самом деле он стал за эти годы очень яркой фигурой, которая стягивала на себя политическое, смысловое, эмоциональное поле в России. Каждое его расследование порождало целые вихри.И поэтому я думаю, что люди пока не верят, что это вдруг возьмет и таким страшным образом прекратится. Поэтому пока, как говорится, уже ясно, что митинги, крики на улицах, истерика, они просто бессмысленны, что мы имеем дело с холодными, ледяными душами и сердцами, которые нами противостоят, которые принимают решения абсолютно без эмоций. Я тоже считаю, что отвечать эмоциями на действиях этих человеко-машин — это потакать им. Это неправильно. Эмоций быть не должно. Мы просто ясно и четко должны понимать, с чем мы имеем дело и какова ставка во всем этом. Ставка — это наша свобода, наша Родина и смысл нашей жизни, в конце концов.
М.Курников
―
Как изменится политическая жизнь, оппозиционная жизнь, та самая борьба за свободу, за Родину и так далее после всего, что произошло, после того, как это осознается, после того, как это поймется?
М.Шевченко
―
Мне трудно пока об этом говорить. Я думаю, что, во-первых, будут очень серьезные санкции, если будет все-таки выяснено, что это о травление и что расследование этого отравления саботировалось кем-то в Москве. Санкции будут очень серьезные — это раз.Внутри России, я думаю, многие люди перейдут к системной политической работе и системной политической борьбе, которые до недавнего времени, по крайней мере, на оппозиционном фланге, на либеральном фланге оппозиции мы не наблюдали. Потому что политическая борьба — это не желание избраться на выборах, а это желание поменять власть.
Я думаю, что будут очень серьезные последствия. Такое уже было в русской истории. После того, как губернатор приказал выпороть студентов, Вера Засулич пришла и выстрелила ему в задницу. Она стреляла в него, но попала в задницу. Губернатор Трепов был. Это был один из переломных моментов в сознании многих интеллигентов в России, который толкнул их в сторону революции.
М.Курников
―
То есть вы ждете радикализации?
М.Шевченко
―
Я ничего не жду.
М.Курников
―
Хорошо, вы предполагаете…
М.Шевченко: Мертвый Навальный — это не то же самое, что Навальный, борющийся за жизнь
М.Шевченко
―
Я просто знаю, как всё будет, потому что история, человеческое сообщество существует по тем же законам, хоть в XXI веке, хоть в XIV , хоть в XIII. Меняется техника, меняется язык, меняется способность к постижению мира, но человеческая рефлексия в целом одна и та же. Люди сначала шокированы. Потом то, чем они шокированы, становится для них частью реальности и необратимо меняет сознание какого-то количества людей. Так появляется на фоне казни Александра Ульянова его брат, допустим, Владимир Ульянов, младший. Хотя не это, конечно, было причиной, но были такие моменты.Герцен описывает в «Былом и думах», как они в момент казни декабристов на Воробьевых горах, он, по-моему, с Огаревым приносят клятву. Понимаете, какие бывают моменты? Вот Николай, приговаривая пятерых к смерти, не полагал, что последствия этой казни будут таковы. Или, допустим, когда за Гумилева просили — Горький просил Ленина, другие: «Помилуйте Гумилева», — то им было отвечено: «Почему мы должны миловать только поэта». И они не предполагали, что когда-нибудь это сработает, что когда-нибудь именно казнь Гумилева — по-моему, как раз вчера была годовщина — станет одной из точек невозможности этического соприкосновения многих людей, допустим, с системой большевизма или что смерть одного человека превысит строительство коммунизма, социализма и все высокие слова. Люди будут помнить смерть Гумилева, смерть Мандельштама, допрос Мейерхольда, допустим. И это будет больше, чем выдающиеся достижения от строительства Днепрогэса, Магнитки и прочего.
Так же и сейчас они думают, что они решают проблему, а они не решают проблемы — они создают неразрешимую проблему для себя, которая диалектически обернется потом следующим ходом истории. Я просто знаю, что так будет. Тут мне даже не надо ничего хотеть или думать. Просто вода — мокрая, а солнце — светит, понимаете? Дважды два — четыре.
М.Курников
―
Это журналист Максим Шевченко. Я перейду к вопросам слушателей. Очень многие спрашивают вас про 13 сентября. Насколько в свете всего, о чем вы сказали, эти кампании в регионах сейчас имеют смысл, насколько это отразит какую-то политическую реальность?
М.Шевченко
―
Я считаю, что это всё, конечно, имеет огромный смысл, что надо прийти и нанести политическое поражение власти. Ни один кандидат от власти ни на местном уровне, ни на региональном, ни на федеральном не должен победить — вот такая задача. Она очень простая: просто, приходя на избирательный участок, вы должны посмотреть, кто от власти — и проголосовать против него. Это очень просто.
М.Курников
―
А что это даст? Если мы говорим про тот же Хабаровск, вот мы видим, это произошло. Там губернатор, всё законодательное собрание. Ну, вот что? Его сняли — и всё.
М.Шевченко
―
Это даст пробуждение гораздо более важной вещи, чем электоральные последствия какие-то, потому что тут проконтролировать практически невозможно, потому что нарисуют и посчитают как захотят. Но пробуждение в сердцах людей этого духа сопротивления пусть даже в такой простой ситуации, как поставить галочку против единоросса, против выдвиженца Кремля — это значит, что внутри людей тоже произойдут тоже необратимые перемены. Первый шаг в сторону храброго решения, в сторону свободы. Первых шаг еще как бы озираясь, еще самому себе удивляясь, но уже «Я — против». Это важнее, чем формально статистические какие-то результаты. Я говорю людям просто: проснитесь, будьте храбрыми. Придите и скажите — нет, самим себе скажите. Если вы еще потом сумеете проконтролировать результаты своего выбора, это будет совсем здорового. Но, я думаю, это будет очень непросто сделать.
М.Курников
―
Трехдневное голосование — да, это, конечно…
М.Шевченко
―
Трехдневное голосование и многое другое.
М.Курников
―
Тем не менее, возвращаясь к Хабаровску, люди там продолжают выходить на улицу, и власть как будто бы никак не реагирует. Почему она не реагирует? Ей там ничего не угрожает? Просто даже если эти протестующие займут Белый дом, что это изменит?
М.Шевченко
―
Во-первых, им никто не позволит занять Белый дом. Во-вторых, я думаю, опять идет борьба разных группировок, и нет еще никакого решения принципиального по этому. В-третьих, они еще не знают, что делать с этими людьми. Поскольку записать людей в пособники криминального авторитета Фургала не получается. (он не криминальный авторитет, судя по всему), и ему уже шьют следующее дело. Дело об убийстве разваливается. Ему сейчас шьют дело о мошенничестве на «Амурстали». Я это прочитал тоже в их эфэсбэшном Яндексе. А вот что с этими людьми делать? Они рассчитывают, что походят-походят и рассосется. А я думаю, что кристаллизуется совершенно новое политическое пространство политического действия.Вот есть движение «Голос Дальнего Востока». Очень интересно. Вот они готовы обсуждать повестку Дальнего Востока, по крайней мере, на основе интервью сенатора Штырова, по-моему, бывшего главы Якутии, который описал катастрофическую, преступную политику федералов относительно Дальнего Востока, которую можно просто сформулировать одним словом: предпродажная подготовка передачи Китаю или Японии, или кому-нибудь еще. Депопуляция Дальнего Востока, уничтожение экономики Дальнего Востока, содействие криминальному вывозу с Дальнего Востока полезных ископаемых в Китай, Японию, Южную Корею, в Таиланд, куда угодно, и тому подобные вещи.
Вот если движение «Голос Дальнего Востока» создаст повестку спасения Дальнего Востока, естественно, как части России. Я пока ни с одним человеком, а я со многими переговорил оттуда — все патриоты, все хотят быть в составе России… Они просто полагают, что Москва их предала. А Дальний Восток, они полагают, может быть надежной и спасением страны, которое может начаться с Востока, скажем так…
М.Курников
―
Но Москва это воспринимает скорее как сепаратизм — то, чего она боится.
М.Шевченко
―
Москва это пока никак не воспринимает, потому что Москва людей вообще не воспринимает за людей, и она мучительно ищет, кто им платит, кто им подзуживает и кто за ними стоит, и с ужасом понимает всё больше и больше, что за ними никто не стоит, что им никто не платит, никто не подзуживает, что на самом деле так относятся к этой власти люди.Поэтому они сейчас думают: «Ну, давай Дегтярев там сейчас ЛДПР возглавил местную, сейчас мы Жириновского купим и уже купили, я просто уверен в этом. Жириновский сейчас изображает из себя правозащитника, рвущегося в камеру Фургала. Это, конечно, ничего кроме смеха не вызывает. И вот, как говорится, разберемся. Будет управленческая система, которая будет решать финансовые вопросы, бюджетные вопросы и будут какие-то интеллигенты, которые там всегда были. Ну, пусть вот так будет.
М.Шевченко: В голову Кеннеди просто так пули не пускают. Пуля сама не прилетает
М.Курников
―
Возвращаясь к этой региональной теме, насколько, на ваш взгляд, власть боится этого сепаратизма? Потому что, судя по тому сроку — 9 лет, которые дали Айрату Дильмухаметову, — такое ощущение, что сепаратизм — это что-то, за что они готовы судить за слова просто и давать такие чудовищные сроки.
М.Шевченко
―
Я думаю, что 9 лет Айрату Дильмухаметову — это было не федеральное решение, это было решение местное, башкирское.
М.Курников
―
Суд в Самаре это вынес, я на всякий случай подчеркну.
М.Шевченко
―
Это военный суд в Самаре. Но как бы инициировано было дело в Башкортостане. Я думаю, что это проявление конфликта между башкирской интеллигенцией и Радием Хабировым, который подминает под себя такое независимое сознание башкирской интеллигенции. Недаром Владимир Путин вмешался в конфликт вокруг башкирской содовой компании вокруг шихана Куштау, холма. И как проявил, когда и так уже все решилось по большому счету, Путин… нам рассказал удивительные вещи, которые, на мой взгляд, являются событием просто. Оказывается, хозяева башкирской содовой компании выводили за границу деньги и каким-то хитрым образом сделали так, чтобы БСК из государственной собственности превратилась в частную собственность оффшорной аристократии, выражаясь словами Владислава Суркова.Я хочу открыть Владимиру Владимировичу глаза, что такова вся Россия. У нас во всех сферах везде господствует оффшорная буржуазия: в ЖКХ, в лесном хозяйстве и так далее.
Поэтому, собственно говоря, это всё, что происходит, то что дали Айрату, это абсолютно беззаконие и произвол — просто за слова. А то, что случилось с БСК — ну, сейчас передадут в руки каким-то друзьям. Я не верю, что власть в России действует в интересах народа. Это просто невозможно себе представить.
М.Курников
―
Это Максим Шевченко, журналист был в «Особом мнении». До свидания!