Особое мнение СПб - Григорий Михнов-Вайтенко - Особое мнение - 2020-08-26
26.08.2020
А. Петровская
―
Добрый день! Я Александра Петровская, и сегодня «Особое мнение» Григория Михнова-Вайтенко, русского религиозного деятеля, Архиепископа Апостольской православной церкви – приветствую! Начнём с того, что происходит прямо сейчас в Петербурге: второе заседание по жалобе петербурженки, ребёнок которой страдает спинально-мышечной атрофией, ему срочной показан укол (до 2 лет), осталась одна неделя, стоит он бешенных денег, он не зарегистрирован в России, есть аналоги, которые не в полной мере лечат – таких случаев огромное количество, препарат можно получить фактически только по суду. Что за ситуация? Где гуманизм, здравоохранение?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Стандартная ситуация. Я буквально вчера занимался аналогичной историей в Великом Новгороде, поскольку дети заболели этим тяжелейшим генетическим заболеванием, такое есть во всех регионах. Не выделяют деньги на лечение конкретному ребёнку, при том, как выяснилось, деньги областным комитетом получены, но почему-то не перечисляются – выясняется, как воздействовать: срочно подавать в суд или иначе. Видимо, чиновники исходят из того, что деньги нужнее где-то ещё – я не могу объяснить, нет воли на местах.
А. Петровская
―
Воли или совести?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Видимо, и того и другого. Такими историями часто приходится заниматься Борису Вишневскому, когда не получают врачи деньги за коронавирус – уже Путин по столу ручкой стучит, а всё равно не выплачивают.
А. Петровская
―
А что делать с этим? Мириться? Идти в суд? Получается, чтобы чего-то добиться нужно невероятное усилие, хотя речь идёт о конституционных правах, правах человека.
Г. Михнов-Вайтенко
―
У нас любое событие превращается в специальный квест. Если то, что случилось с человеком, который не принадлежит особому классу людей… чтобы ему добиться соблюдения своих прав – это процедура телефонного права, а не что-то происходящее само. Государственный механизм сам по себе не работает – только после животворящего пинка. Иначе никак, вне зависимости имеет ли это отношение к политике или нет. Почему нужны петиции и письма Путину в связи с желанием родных вывести Навального в Германию? Почему это само не происходит? Почему не работает законодательство, связанное с медициной? Я не понимаю. Совершенно не обязательно понимать, как идёт синусообразный ток, чтобы пользоваться выключателем. В каждой конкретной ситуации думаем, что сейчас надо звонить Путину, писать в прокуратуру, сейчас – журналистам. Пользоваться можно, понять не удаётся.
А. Петровская
―
Речь идёт о каких-то тактиках: каждый раз она разная. Для того, чтобы эту ситуацию переломить, чтобы система сама начала работать по-другому, что нужно? В политическом режиме, культурном коде?..
Г. Михнов-Вайтенко
―
Нужно полностью сломать всю систему. Вся система работает сама на себя. Большая ошибка думать, что есть некий элитарный класс, которым можно всё – нет. Система – это бездушный механизм, который работает даже не на участников, потому что ты сегодня участник, а завтра – заключенный в бутырке. Всё происходит быстро, надо менять всю систему, она должна работа для человека, а не для самой себя.
А. Петровская
―
Как она должна быть устроена? В совершенно разных кейсах власть слышит: Шиес, Екатеринбург – она слышит и готова сдавать назад. Это может быть и хорошо, может так и должно работать?
Г. Михнов-Вайтенко
―
В любой стране мира власть периодически совершает какую-нибудь глупость, и у граждан должно быть право сообщить ей, что они не согласны, что они с этой глупостью мириться не будут, и готовы свои права отстаивать. Но в России способы отстаивания своих прав крайне ограничены. А в Хабаровске не слышат: больше месяца там каждый день выходят на улицу (причем не десять городских активистов, готовых выходит по любому поводу – а тысячи ходят по городу), и слава Богу, ни городская, ни центральная власть не посылает на их головы ни грома, ни молнии, ни войска – но и результата никакого нет, они оказались в ситуации, когда они разговаривают со стенкой – так что это не всегда работает. С той же пенсионной реформой: много человек выходило, и ничего, власть сделал, что хотела. Это вопрос построения системы: у нас выстроена так называемая вертикаль, это выглядит так будто все нити управления поднимаются на самый верх, сходясь в Кремле – понятно, что это нити, через которые возможно разрешение того или иного вопроса. А нужно, чтобы власть сосредотачивалась на муниципалитетах, потому что вопрос – «Что происходит с моим домом?» – всегда самый главный, а не национальный, финансовый, внешней политики и обороны, которые, на самом деле, сильно второстепенные.
А. Петровская
―
Вспоминается, как шли в Петербурге муниципальные выборы…
Г. Михнов-Вайтенко
―
Дело же не в том, как шли выборы – отвратительно, знаем. Но мы знаем, что у муниципальной власти и полномочий, и финансов слишком мало, чтобы к власти серьёзно относиться, хотя, мне кажется, именно тут и должны быть сосредоточены основные финансовые потоки и полномочия, потому что масса вещей, включая образование и медицину, безопасность, должна решаться на этом уровне – это непросто, требуется переделка всей системы (налоговой, управления и т.д.). На верхний уровень должна делегироваться только часть этих полномочий, а у нас всё ровно наоборот, поэтому мы и достучаться не можем, потому что даже по самой маленькой проблеме нужно Путину писать, может, и получится и не повязнет – ничего непонятно. Это сложная история, связанная и с федеративными полномочиями – что у нас за государство, оно унитарное или федеративное? Масса вопросов, на которые мы ответов не получаем – а придётся с ними разбираться, причем в ближайшее время, потому что построенная система власти стремительно устаревает, не соответствует интересам людей, задачам государства в XXI века.
А. Петровская
―
В Хабаровске не слышат, и в других местах не слышали – не слышат или есть пределы? Я читала недавно публикацию Новой газеты на этот счет: «есть предел, куда власть может сдавать назад».
Г. Михнов-Вайтенко
―
Пределы безусловно есть в каждой конкретной истории. Не передавать Исаакиевский собор власти разума хватило, а разобрать ситуацию и выяснить откуда затея возникла, и кто виновен в скандале, кто подавал заявку, кто подсказывал Полтавченко это озвучить – всё затихло, «не передали, так скажите спасибо». Всегда есть довольно жёсткий предел на публичность: посадить чиновника высокого ранга система готова, а публично рассказать правду – не будет готова никогда, только если какую-то дозированную её часть, которая не повредит представлениям о сакральности власти.
А. Петровская
―
Трактовки расходятся – совершенно непонятно, что нам хочет сказать власть. Вчера Песков не принял доказательств отравления Алексея Навального, сказав, что нет повода заводить уголовное дело; потом выступил Володин, что может быть, «за причинением вреда здоровью российскому гражданину стоят зарубежные органы». Так есть вред здоровью или его нет? Или он просто заболел, как мы помним.
Г. Михнов-Вайтенко
―
Мне кажется, пока Алексей не откроет глаза или кто-то из его ближних не скажет, что угрозы жизни нет, честно говоря, обсуждать детали несколько неэтично – давайте дождёмся положительных известий из Германии. Пусть рассуждает, Володин, Песков, омский следственный комитете – кто угодно, пусть они занимаются своими делами. Мы с вами этим сейчас заниматься не должны, тем более, как я понял, если динамика будет положительной, то ждать недолго. Появится динамика – всё обсудим. Но что я готов сказать точно, что есть система здравоохранения в РФ, и она работает сама на себя. Что доносилось из омской больницы за полутора суток – я об этом, это безумие.
А. Петровская
―
Если я правильно поняла, то сейчас неважно, почему не возбуждают уголовное дело – вам кажется это непринципиальным?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Я прекрасно понимаю, как у нас возбуждают дела и как ведётся расследование – так что и хорошо, что не возбуждают. Что это такое? Требовать у бандитов честного поведения. Давайте всерьёз обсуждать это требование. Он рад бы быть честным, но не может, как Шура Балаганов: украл кошелёк из кармана, а сделать с этим ничего не может.
А. Петровская
―
Алексею и его близким мы желаем сил, но история его становится некой картой и в геополитических отношениях: мы видим, в каких объёмах и что пишет зарубежная пресса (не только из человеколюбия и внимания к личности конкретного Навального) про отношение к России в целом, про доверие.
Г. Михнов-Вайтенко
―
Доверия никакого давно нет. С 2014 года любое доверие кончилось, поэтому то, что происходит сейчас ложится в ту же историю, на ту же палитру. И по отношению к Белоруссии: что обсуждается в мире? не столько безумие Лукашенко, которое очевидно для любого наблюдателя – это вопрос: введёт ли Путин войска или нет. Какое доверие? Причем посмотрите на те же заявления Лукашенко трёхнедельной давности: там шла речь о доверии России, когда он задерживал вагнеровцев? Я такого не заметил, это общее место.
А. Петровская
―
Он уже передумал: и вакцину берёт, и с Владимиром Владимировичем созванивается.
Г. Михнов-Вайтенко
―
У него осталось союзников, это печально. Есть генеральный союзник, который всегда предпочитает молчать – это Китайская народная республика, он не умеет угадывать их желания, желания Путина – да, поэтому он ужасно мучается, не зная, что делать.
А. Петровская
―
История с автоматом, сыном Колей в бронежилете… Аргументов у него нет совсем? Остались только подобные видео?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Это печально, нет, конечно.
А. Петровская
―
Проходил митинг в поддержку Лукашенко, одна женщина там взывала: «Товарищи, если мы не поддержим президента, родители не примут нас на небесах, все мы попадём в Ад!» Как рассматривать такие комментарии?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Психическая неадекватность. Массовые мероприятия привлекают большое количество людей, в том числе и неадекватных.
А. Петровская
―
В чате вас спрашивают о перестановках, смене патриаршего экзарха в Минске – с чем связано, есть ли здесь политическая подоплёка? Все начинают вспоминать, как вёл себя предшественник на этом посту.
Г. Михнов-Вайтенко
―
Конечно есть политические связи. Надо вспомнить, что предшественник, Митрополит Павел – человек для Белоруссии случайный, его на эту должность поставили только в силу того, что он всегда четко знает, кто в доме главный. До этого он служил в Рязани, с Белоруссией не был никак не связан. Его предшественник, Митрополит Филарет, который был реальным конкурентом Митрополита Кирилла на выборах Патриарха, имел все возможности выиграть, его в кулуарах долго обрабатывали и сломали, заставив снять кандидатуру, после чего он ещё долго пробыл экзархом в Белоруссии, но потом его отправили на покой. Тогда белорусскую церковь сломали в первый раз. Сейчас размен вынужденный, несмотря на сервильность Митрополита Павла, даже он был вынужден сказать некоторые слова, связанные с силовым подавлением протеста, ему ничего не оставалось кроме участия в молебнах о прекращении кровопролития, что требовала от него паства. Его от греха подальше убрали, потому что Лукашенко уже высказывался о религиозных деятелях нелицеприятно, с намёком, что если они будут слишком сильно выступать, то и до них руки дойдут – Павла убрали, назначили малознакомого московского человека, мои белорусские друзья говорят, что он никакой.
А. Петровская
―
Все пытаются отследить даже в косвенных словах реакцию и позицию Россию – нужно ли за этим решением искать какую-то конспирологию?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Это просто политическая целесообразность. Если возникнет момент раздражения, который можно персонифицировать – давайте уберем раздражающий фактор, может быть, всё будет хорошо, потому что у Московского Синода проблемы: усидит ли Лукашенко – а если возникнет резкая конфронтация, это может оттолкнуть часть паствы от конкретной религиозной организации. Давайте вспомним Украину, вчера тоже говорили о том, что и Белоруссия достойна своей автокефалии, что ей не обязательно подчинятся Москве – опасная тема для Московской Патриархии. Если мы посмотрим, что Митрополиту Павлу досталась очень выгодная краснодарская кафедра, о которой только можно мечтать – его никто не обидел, наоборот, в каком-то смысле он получил повышение. В Белоруссии Церковь довольно бедная – так что, Митрополит Павел пострадал меньше всех.
А. Петровская
―
В украинской истории позиция России была куда более ясной, сейчас, кажется, решили посмотреть и подождать – как кажется и со стороны ЕС. Так ли это? Как российские власти видят разрешения этой истории?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Лукашенко заинтересован в радикализации противостояния, все остальные силы (самая главная – белорусский народ) этого не хотят. Не утихают протесты в США, Сирия, не пойми что происходит на Ближнем Востоке, в Ливане – давайте ещё в центре Европы бензинчика плеснём и пусть горит.
А. Петровская
―
Тихановская заявила, что её сторонники не оппозиция, и вы тоже используете термин «белорусский народ» – кто теперь там в Белоруссии оппозиция?
Г. Михнов-Вайтенко
―
Сейчас там уникальная ситуация: нет оппозиции, есть народ, который однозначно высказал свой выбор, который пытается убрать из власти человека с каким-то количеством преданных людей, который власть отдавать не хочет. Посмотрим, позволит ли современное развитие сделать всё бескровно, хотя она и лилась в форме эксцессов, а не широкого партизанского движения.
А. Петровская
―
Спасибо!