Особое мнение СПб - Геннадий Смирнов - Особое мнение - 2020-08-21
21.08.2020
Т. Троянская
―
Добрый день! Я Татьяна Троянская, сегодня «Особое мнение» актёра и блогера Геннадия Смирнова. Мало веселого, Алексей Навальный в коме, сообщили, что в его организме обнаружен яд, опасный не только для него, но и для окружающих. Врачи не разрешили транспортировку в немецкую клинику – что ты думаешь по поводу этой истории?
Г. Смирнов
―
Во-первых, мы пожелаем Алексею Анатольевичу выкарабкаться, надеюсь, у него всё будет хорошо со здоровьем. Понимаешь, всегда разговор начинается с того, кому этого выгодно, и кто этого хочет – всегда тут же возникает мудрая мысль: «Конечно, это не Кремль, потому что ему это невыгодно». Что бы не происходило, Кремлю это всегда не выгодно. Стоит себе Кремль посреди Москвы, огромный и могучий, с красными стенами, окружен МВД, армией, гвардией, ФСБ, высокооплачиваемой армией пропагандистов, которые пожирают миллиарды государственных денег на обеспечение информационной безопасности – и каждый раз находятся люди, которые делаю то, что Кремлю невыгодно. И ничего нельзя сделать, никак не отловить этих сволочей! Это какая-то загадка!
Т. Троянская
―
А кто распространяет эти слухи?
Г. Смирнов
―
Так называемые политологи, эксперты... И убийство Немцова им было не выгодно – лишь бы доказать, что они тут не причем, а у самих на лбу красный значок «ЭТО Я».
Т. Троянская
―
Я тоже думаю, что Кремлю это невыгодно, потому что если, не дай Бог, с Алексеем что-то случится более страшное, то рейтинг того человека упадёт.
Г. Смирнов
―
Рейтинг того человека не зависит уже ни от чего, потому что он нарисован, а настоящий мы не знаем, и не узнаем никогда. Кто вообще серьёзно занимался этим рейтингом? У нас есть какая-то социология, которой можно доверять – у нас такой нет. Чтобы на правду походило. Мне иногда кажется, что и они уже не знаю, какой у него рейтинг – возможно, уже и не интересуются. Зачем рейтинг, когда есть росгвардия?
Т. Троянская
―
Ты считаешь, что там уже совсем не считаются с тем, что думают и говорят люди?
Г. Смирнов
―
Считаются, но в том смысле, что они преображают действительность, создавая альтернативную реальность, в которой они и живут, притом ожидая, что мы будем верить, что она настоящая. Я за этим наблюдаю как за спектаклем всегда, он бывает удачный, иногда весёлый, иногда же, как сейчас, довольно напряженный. Но тем не менее это всё равно спектакль, и люди на сцене давно не интересуются, что думают про них в зале. Всё, что происходит на сцене, перестало зависеть от того, что происходит в зале. От них не зависят ни их деньги, ни их слава, звёздочки – зачем тогда интересоваться их мнением? Пусть сидят и слушают, то дают. Эта позиция почти не скрываются, они почти гордо её демонстрируют.
Т. Троянская
―
И сторонники Навального, и его жена, пресс-секретарь считают, что запрет на транспортировку – это исключительно политическое решение.
Г. Смирнов
―
Которое очень невыгодно Кремлю. Это те же врачи, что и следователи, которые куда-то всё время не попадают или не дозваниваются, или судья, который независимо принимает решения, если ему кто-то даже намекнет, что нужно принять решение удобное правительству – они завопят, что как так?! Что сказали, то и говорят.
Т. Троянская
―
Вчера в Петербурге была акция в поддержку Алексея Навального, существенных задержаний не было, Давид Френкель привёл в пример диалог между человеком, который вышел на акцию, и полицейским: – Почему вы сегодня не задерживаете? Как так? – Это же ваше конституционное право. Что в России поменялось?
Г. Смирнов
―
Да ладно! Что-что, а право-то вы имеете, так говорилось в одном известном фильме, который тоже про это («Гараж»).
Т. Троянская
―
Вчера не вязали, когда-то поступят по-другому.
Г. Смирнов
―
Ты заметила, кстати, что как только как в Хабаровске полиция не вмешивается, ничего не делает, никого не крутит, не тащит в автозак – сразу нет никаких беспорядков, никто не бьёт витрины, не переворачивает остановки, не пинает урны…
Т. Троянская
―
Не кидают стаканчики, подвергая жизнь полицейских опасности.
Г. Смирнов
―
Никто не получает чудовищных моральных травм и унижений, как росгварменты. Как только начинают бороться за порядок, появляется беспорядок, которым можно по телевизору пугать. Оказывается, наш народ не хулиган, а прекрасно выражает своё мнение и идёт домой.
Т. Троянская
―
Сложно предсказать, будут хватать или нет. Иногда ты идёшь и думаешь, что начнётся винтилово, но нет.
Г. Смирнов
―
Это и есть главный способ, чтобы ты боялась. Нет выверенной и регулярной последовательности действий, ты всегда должна думать, какой им дали приказ, какое у них настроение. За одно и тоже тебя могут схватить, а могут и нет – ты должна всегда об этом думать, быть в отрицательном тонусе всегда.
Т. Троянская
―
Это их стратегия или несобранность?
Г. Смирнов
―
Может быть, стихийно сложившаяся стратегия, что страшнее. Ты можешь как по лесу идти, думая нападут ли на тебя или нет – это страшно, а когда ты уже живого медведя видишь – страх меньше, потому что какая-то определённость есть. Все фильмы не ужасы на этом строятся, на том, что герой не понимает, что происходит – а если он понимает, что происходит, то он в состоянии решать, что делать – таким управлять сложнее.
Т. Троянская
―
Ты читал интервью Евгения Пригожина, который собирается дать денег на лечение Алексея Навального
Г. Смирнов
―
Зачем забивать голову этой помойкой? Мы хорошо понимаем, что это за человек – зачем думать о том, что он говорит вслух, если мы знаем, что он делает. Я не читал и не буду.
Т. Троянская
―
Ты игнорируешь. Как можно игнорировать то, что лезет из многих щелей в интернете, или тебе каким-то образом удаётся?
Г. Смирнов
―
Фильтры можно себе настроить. Это не потому, что я не хочу себя расстраивать – я уже определился с этими вещами, я понял – мне не зачем узнавать ещё, что какой-то человек опять сделал дерьмо, а та гадина сказала гадость. Гадины всегда гадости говорят – зачем узнавать новые? Мы уже поставили галочки, до свидания. У нас такое время, оно этим прекрасно и тяжело одновременно: очень много каналов, по которым ты можешь узнавать информацию, сообщать даже своё мнение, но все эти каналы в тебя транслируют. Но мы должны дожить до того момента, когда у спектакля будут другие авторы, актёры, музыка, хотя сцена, скорее всего, будет той же.
Т. Троянская
―
Хорошо, что ты расчистил пространство от господина Пригожина. Давай поговорим всё-таки о театре, который сейчас закрыт. Хочется обсудить персону Александра Лукашенко, он яркий персонаж, и с последнее время, согласись, не сходит со страниц интернета, куча мемов, роликов – что можешь сказать о самой персоне? Он играет? Он тип Жириновского или он что-то другое?
Г. Смирнов
―
Нет, Жириновский – человек с подвижными убеждениями, если не употреблять всякую неразрешенную в эфире лексику, а том числе и нравственные. Лукашенко на него не похож, он человек твёрдых, деревенских, устоявшихся представлений о жизни, своей стране, себе и о взаимоотношениях, в которых должны находиться он и его страна. Просто эта пьеса вместе с артистом и текстами там всем надоела – сколько можно играть одно и тоже? Это и есть основной пафос того, что происходит в республике Беларусь – надоел, а не что-то другое.
Т. Троянская
―
Насколько он искренен, насколько он верит, что он искренне спасает Белоруссию?
Г. Смирнов
―
Абсолютно верит, в отличие от Жирика, который не верит ни во что: я даже не уверен, что он верит своей фамилии. А Лукашенко железобетонно уверен, что только он может руководить своей страной: все остальные только ухудшат.
Т. Троянская
―
Когда с трибуны президент европейского государство говорит «чернокожие», «желторотые» - как это вообще?
Г. Смирнов
―
Он вчерашний человек. Ты хочешь сделать из этого вывод что он ксенофоб, но он просто вчерашний, из советского замшелого провинциального прошлого, где такое говорить считалось нормально.
Т. Троянская
―
Так дядя Вася говорит… А он президент.
Г. Смирнов
―
А В чем разница? А наш врёт с утра до ночи – и что? Я не вижу ничего такого, чтобы противоречило его устоявшемуся образу. Он убежден, что это «вчера» должно продолжаться до «послезавтра». Именно это белорусов и надоело, потому что они 26 лет смотрят одно и тоже произведение, они его уже наизусть выучили.
Т. Троянская
―
В итоге их всё-таки услышат, потому что сейчас там достаточно вяло всё продолжается?
Г. Смирнов
―
Услышали-то уже услышали. Мне друзья говорят, что у нас тоже так будет, потому что мы от них отстаём на три года… Я говорю, что ничего подобного: это не мы отстаём, это у них происходит то, что у нас было в 2011-12 году, причем даже формально это тоже самое. У нас были протесты против лжи на выборах, фальсификации.
Т. Троянская
―
Их больше сидит, всё-таки 26 лет.
Г. Смирнов
―
Это не имеет значения, процесс такой же. И он может закончится, как у нас, когда всех разогнали, демонстративно посадили (что и продолжается), либо они найдут какой-то способ, чтобы он ушёл. Если затихнет, как и у нас, то по одному будут заводить уголовные дела, сажать, будут держать под следствием. Либо они не остановятся и продолжат.Т. Троянская
―
Как продолжат и что им для этого необходимо? Насколько серьёзная фигура Тихановская?
Г. Смирнов
―
Тихановская – случайная, она это и не собиралась делать, она не политик… Я в некотором смысле ею восхищаюсь, потому что она, не будучи подготовлена к этому, не желала, когда все вокруг сидят, включая мужа, она пошла и сама заняла его место в строю – это классический пример высокого женского самопожертвования. Но вряд ли она будет заниматься политики, потому что у неё нет внутренней убеждённости и потребности в этом.
Т. Троянская
―
Может, чтобы продолжалось, нужен лидер?
Г. Смирнов
―
Только мы отсюда не разберёмся, кто им там нужен, мы их не знаем. Мы обсуждаем Белоруссию, но не можем дать никаких советов…
Т. Троянская
―
Потому что сами не справились.
Г. Смирнов
―
Если бы у нас это получилось, то мы могли бы с умным видом говорить: «Ну, что вы как дети, в самом деле? Смотрите на нас». Но в этом плане мы оказались лузерами. Возможно, они найдут решение, которое и нам потом пригодиться для нашего спектакля.
Т. Троянская
―
посмотри, как мы взбодрились от того, что происходит в Белоруссии. Ощущение, что крепнет гражданское общество – у тебя есть такое ощущение, что случилось что у нас, сразу все взбодрятся и ринуться.
Г. Смирнов
―
Вдохновляют только удавшиеся примеры, а если всё было хорошо, но не получилось – это тяжелее делает окружающую действительность.
Т. Троянская
―
И в Кремле будут напрягаться. Или ты считаешь, что им будет всё равно.
Г. Смирнов
―
Не всё равно, они считают, что справятся спокойно. Оснований для этого, к сожалению, у них достаточно – не будем неисправимыми оптимистами.
Т. Троянская
―
История с Хабаровском даёт свои плоды?
Г. Смирнов
―
Конечно, обычно говорят, что вся молодежь, хипстеры в Москве и в Петербурге что-то бузят, им вечно что-то надо, нужно работать, а не… Это такая прозрачная демагогия полностью опрокинута Хабаровском – спасибо., потому что там основная движуха абсолютно общегражданская. Это не скучающие бездельники, а обычные, нормальные люди, не специально политически мотивированные, не кучка активистов, которых никто не поддерживает – там полгорода, которая тоже офигела, ведь они выбрали этого человека – почему его увезли, мы кто в своём городе, завезённые для утех рабы? «С нами так нельзя», – они говорят. Это настроение всего города.
Т. Троянская
―
По поводу баров – меньше 50 метров, мы с тобой не обсуждали… Там рабочая группа.
Г. Смирнов
―
Они собираются для четырёх районов – Центрального, Василеостровского, Петроградского и Адмиралтейского – эту норму снизить до 25 метров.
Т. Троянская
―
Ты считаешь это справедливым? То, что Купчино, например, страдать.
Г. Смирнов
―
Весь смысл этого закона был в том, чтобы на первых этажах жилых домов не устраивали питейные заведения, а то, что эти мудрые люди обнаружили, что в центральных районах другой возможности не существует
Т. Троянская
―
Ты веришь, что случайно?
Г. Смирнов
―
Конечно, как это всегда и происходит. Это убеждение, что нами руководят злые, но очень умные люди – ошибочно. Нами руководят злые, но, мягко говоря, не самые умные, которые вообще не понимают, где они находятся, поэтому я бы не стал искать что-то злонамеренное в их решениях – они совершают глупости.
Т. Троянская
―
А почему губернатор сначала подписал, а потом сказал, что депутаты поторопились.
Г. Смирнов
―
Потому что он его сначала не читал, а потом ему рассказали. Наверняка. Давай не будем обсуждать губернатора, потому что это самое нелепое, что произошло с нашим городом за 20 лет.
Т. Троянская
―
Почему такие нелепости происходят в нашем городе?
Г. Смирнов
―
Потому что наш город позволяет с собой так поступать. Нужно было пойти на выборы и проголосовать против.
Т. Троянская
―
Гена, ну прекрати, все проголосовали – ты думаешь, не нарисовали бы?
Г. Смирнов
―
Нужно было протестовать. Город не сделал для этого ничего.
Т. Троянская
―
Экономист Гонтмахер, например, высказал предположение, что Владимир Путин не может допустить, чтобы в Петербурге был крутой губернатор, потому что это его город.
Г. Смирнов
―
Я, будучи абсолютным петербургским патриотом, не соглашусь. Наше начальство не допускает такое не только в Петербурге, а вообще. Ни одного влиятельного человека.
Т. Троянская
―
Собянин – достаточно самостоятельный человек.
Г. Смирнов
―
Не думаю, он предводитель одной из группировок в Москве, во всей остальной стране не может быть никакой самостоятельности: все должны сидеть по лавкам и делать то, что сказали. Петербург – не исключения, я бы особого отношения Путина не искал бы. Если кто-то высовывается, тут же оказывается, что он совершал какие-то преступления 15 лет назад – его сажают в самолёт, и подключается СК.
Т. Троянская
―
Военные медики достали из капитана ранга инородное тело: оказалось, что во время празднования по случаю присвоения звания, человек случайно проглотил звезду старшего офицера.
Г. Смирнов
―
Жизнь прекрасна тем, что у неё нет ограничений, как у сценаристов и режиссёров. То, что в сценарии назвали бы – «так не бывает» – в жизни спокойно происходит. В жизни возможно то, что невозможно в сериале.
Т. Троянская
―
Даже что-то хорошее. Спасибо!