Особое мнение СПб - Дмитрий Губин - Особое мнение - 2020-07-13
Т. Троянская
―
11 часов 7 минут, в студии Татьяна Троянская, Сергей Бабайкин за звукорежиссерским пультом. Я приветствую Дмитрия Губина, журналиста, который сейчас находится в Германии. Нас можно смотреть на Ютубе, присоединяйтесь! Здесь мы можете общаться друг с другом и задавать вопросы, в том числе и Дмитрию. Дмитрия, я даже не знаю, как вы сейчас после всего сказанного и написанного приедете в Петербург и будете смотреть в глаза петербургской интеллигенции. Вам не стыдно такое говорить?
Д. Губин
―
Нет, мне не стыдно, потому что я точно не приеду в ближайшее время.
Т. Троянская
―
А потом все забудут, что вы говорили о петербургской интеллигенции.
Д. Губин
―
А я готов повторить! Для меня это фиговый листок, который прикрывает самую постыдную часть тела у мужчины, к которой я безусловно отношу трусливый ум. Это и есть сегодня петербургская интеллигенция.
Т. Троянская
―
Я поясню, что вы дали интервью порталу «Город 812» и вы там сказали, то, что сейчас повторили у нас в эфире.
Д. Губин
―
Петербургская интеллигенция как любое историческое явление динамична. Это не картинка, а кино. Она знавала и взлеты и падения, если говорить о советской интеллигенции как таковой. В свое время знаменитый очерк Анатолия Аграновского в «Известиях» начинался с фразы «Интеллигенция – слово русское», хотя на Западе вышли работы, которые опровергают эту точку зрения, но мы для простоты будем ее придерживаться. Почитайте книгу социолога Дубина «Интеллигенция», которая вышла в соавторстве с Гудковым в замечательном петербургском издательстве Ивана Лимбаха, и то, что там написано про интеллигенцию, вот так написано так написано! А то, что я сказал, срывание фиговых листочков, это как ухаживание за бальзаминчиком, он же – ванька мокрый. В книге и про зависимость интеллигенции от власти, и о ее слабости и о ее оторванности от мирового мейнстрима. Там много о чем написано.
Т. Троянская
―
А в Москве не так? В Москве интеллигенция приличнее? Или интеллектуалы…
Д. Губин
―
А там нет интеллигенции. Там есть интеллектуалы. Интеллигенция – это люди, которые сознают свою самость и видят ее в довольно трусливом противостоянии власти. В Москве они повымерли еще в девяностых годах. Тем есть публичные интеллектуалы. Таких людей, уровня Екатерины Шульман, Дмитрия Быкова, в Петербурге просто нет. Ноль. Они отсутствуют. Уж поверьте человеку, которые несколько лет делал лектории. Когда набираешь спикеров для лектория в Москве, или приглашаешь их для лектория в Петербурге, это реально две одесские (именно одесские) большие разницы. В Петербурге нет информационной среды, в Петербурге нет сегодня плавильного котла идей.Да, в Петербурге есть старая архитектура. В Петербурге самый большой в мире центр, который сохранил по состоянию на 1917-й год. Таких крупных центров нет. Питер похож на Дрезден, но там только один район похож на Питер, это Нойштадт, но он значительно меньше старого Петербурга. И второе, что есть в Петербурге, это возникшая культура ресторанчиков, пабов, баров.
Т. Троянская
―
Про это мы тоже сегодня поговорим.
Д. Губин
―
Но насколько я понимаю, ее Законодательное собрание Петербурга собирается срубить как елочку под самый корешок.
Т. Троянская
―
Поговорим об этом чуть позднее. Но у нас есть Александр Сокуров. В интервью вспоминаются режиссеры, и я вам привожу его пример. Есть же Сокуров!
Д. Губин
―
Есть Сокуров. Но я, прошу прощения, посмотрел «Русский ковчег» и «Франкофонию»…
Т. Троянская
―
Я сейчас хочу говорить о масштабе личности, а не о конкретных созданих режиссера. У нас есть Валерий Гергиев.
Д. Губин
―
По поводу Валерия Гергиева, давайте не будем говорить, а то у меня испортится настроение. А в испорченном настроении я бываю злым и яростным, и у меня вырастает еще одна голова вдобавок к той, которая дана мне от рождения. И ничего хорошего на месте изрядно руинированного Мариинского театра на месте для моего спича вообще ничего не останется. Валерий Гергиев создал абсолютно новый театр на обломках того, что называлось Кировским оперы и балета. Сейчас слушать старые записи… А он действительно создал театр мирового уровня. Но потом, как в школьном сочинении: «Чем я тебя породил, тем я тебя и убью», сказал Тарас Бульба своему сыну». Тот же самый человек, который создал этот театр, он же и стал его могильщиком. Сегодня всерьез говорить о балете Мариинского и можно и нужно, а говорить о Мариинской опере… Извинит, это невозможно. Повторял и повторю. Это немецкий провинциальный театр катогории «Б». Это не плохо. Но как это можно сравнивать с «Берлинской оперой»? Или с Баварской оперой? Как это можно сравнивать С «Королевской оперой Ковент-гарден»?
Т. Троянская
―
Зато Мариинский театр у нас работает! И туда можно сходить. В шахматном порядке, посидеть в масках и перчатках, и послушать музыку.
Д. Губин
―
А книжка об интеллигенции, о которой я говорил, ее авторы – это два социолога, Борис Дубин и Лев Гудков. Это левадисты. Вот почитайте! Она очень тяжело написана, ее сложно читать, ее грустно читать, ее страшно читать. Это приговор интеллигенции. Вы хотите меня убедить, что в Петербурге есть высокого уровня публичные интеллектуалы? Нет. Высокого уровня публичных интеллектуалов в Петербурге нет.
Т. Троянская
―
Может быть они просто уехали в Москву?
Д. Губин
―
Они уехали в Москву. Они уехали за границу. И из Москвы тоже огромное количество людей уезжает за границу. Посмотрите даже круг моих знакомых. Марат Гельман – в Черногории. Света Конеген, я вчера с ней разговаривал, в Венеции. Оля Романова, «Русь сидящая» - в Берлине, и видимо никогда не вернется. С «Русью сидящей» поступили просто… Разбираясь в споре хозяйствующих субъектов, то есть дело административное, а не уголовное, а по решению суда им закрыли все счета, а с них Романова должны платить и налоги и зарплаты. А если она не будет делать ни того, ни другого, то это уже уголовное дело. И видимо в сентябре оно будет возбуждено. Что она дура что ли, чтобы возвращаться? Нет. Владимир Сорокин – в Берлине. И так далее.
Т. Троянская
―
Владимир Сорокин в Берлине уже давно. А в Петербурге люди все-таки есть, но они не настолько медийные. Проблема в этом. Я могу назвать много имен, но их знают немногие.
Д. Губин
―
Если интеллектуал не является медийной персоной, он не является публичным интеллектуалом.
Т. Троянская
―
А обязательно быть публичным интеллектуалом? А если ты не публичный интеллектуал, то значит, что ты никто? Это как-то странно.
Д. Губин
―
Конечно никто. Твои планы подыхают вместе с тобой и рано или проздно превращаются в жуткий памятничек с оградкой на северном или южном кладбище. Конечно, ты никто! Кем бы был Умберто Экко, если бы он был публичным интеллектуалом? Кем был бы Славой Жижек, если бы он не был бы публичным интеллектуалом?
Т. Троянская
―
А Лев Лурье? Пожалуйста! Пишут наши слушатели.
Д. Губин
―
Я не буду комментировать никакой информации, связанной со Львом Лурье.
Т. Троянская
―
А почему?
Д. Губин
―
Я не буду называть причин. Просто я не буду этого делать.
Т. Троянская
―
Вы не считаете Льва Лурье…
Д. Губин
―
Я не буду отвечать ни на какие вопросы, связанные со Львом Лурье.
Т. Троянская
―
Понятно. Видимо мы о чем-то не знаем. Давайте тогда поговорим про общественные пространства. В интервью вы называете только «Новую Голландию», но у нас еще есть и «Севкабель», и набережная «Карповки». Вы сознательно обходите эти места? Или вы не в курсе, что они у нас есть?
Д. Губин
―
Нет, я могу добавить и «Голицын лофт».
Т. Троянская
―
Уже нет. «Голицын лофт» закрылся.
Д. Губин
―
Закрылся? Ну вот видите! Тогда наверняка закрылся и Кронверский, 14, самое маленькое общественное пространство с кинотеатриком на 23 кресла. А сначала он вообще с 12 стульев начинался. И вы могли пойти туда и посмотреть допустим перспективу Акиры Куросавы.
Т. Троянская
―
Это слишком камерное пространство. А почему вы только Новую Голландию назвали?
Д. Губин
―
Потому что это единственное, что сделано с размахом, и единственное, что имеет очень большой резонанс. Ну умаляя достоинств лофта «Этажи», который в последнее время очень коммерциализировался… «Ты помнишь как всё начиналось?» А я помню, как все начиналось. И не умаляя достоинств «Севкабеля», который временная штука, но говорить о публичном пространстве…
Т. Троянская
―
А почему он временная штука?
Д. Губин
―
Поменяются владельцы, и построят там что-то новое! Планы там такие, но возможно я и ошибаюсь, то дай бог! Но у меня информация такая. Точно такая же история как с «Голицын лофт». Случился Крым, и люди, которые хотел сделать вместе с нами «Голицын лофт», у них было два варианта. Либо сдать по цене 350 рублей в месяц койку на трехъярусной наре таджикам, как это делают люди на Моховой в бывшем доме страхового общества «Россия» и зарабатывать на этом невероятные деньги. Там коммуналки и в одной из них коек сто пятьдесят. Либо отдать хипстерам. И владельцы, нужно отдать им должное, пошли по второму пути. Они отдали это пространство хипстерам, которые за свой счет очень быстро превратили его в очень интересную штуку.И по этому же принципу, насколько я знаю, но возможно я и ошибаюсь… Я не смотрел за «Севкабелем» пристально, в отличие от пространства «Голицын лофт». И его ждет примерно такая же судьба. Это будет не постоянная штука. А потом что-нибудь случится. Кто-нибудь помрет, объявят какую-нибудь новую оттепель и русские дурачки в нее поверят. А не надо верить в оттепель в России. Это исключение, а не правило. И случается это редко. И как писал Давид Самойлов, по-моему полемизирую со Слуцким: «Я всегда любил морозы, ты же оттепели ждал. Я люблю мороз - он розов, Чист и звонок, как металл. Оттепели, ералаши, Разоренные пути… Я люблю морозы наши. Только шубу запасти». И если живешь в России, разумно думать не об оттепели, а запасать шубу.
Т. Троянская
―
Вы как-то уж совсем отдалились от России. Как раз по Севкабелю была на прошлой неделе информацию, что его перенесут на Кировский завод, то есть завод перенесут, а это значит, что пространство будет продолжать развиваться.
Д. Губин
―
Если пространство переносится, то оно перестает быть пространством.
Т. Троянская
―
Нет, я говорю, что переносится завод! А не пространство. «Севкабель» на Кировский завод. А пространство останется.
Д. Губин
―
Ну дай бог! Мне говорили так, возможно я и ошибаюсь. Я специально этой темой не занимался. Но такая институция, которая «всерьез и надолго» в Петербурге известна только одна, это «Новая Голландия».
Т. Троянская
―
Абрамовича любите?
Д. Губин
―
Скорее Дашу Жукову нежно люблю. Теперь я могу об этом сказать, когда они развелись и никто не подошлет ко мне людей с внешностью охранников. На территории «Новой Голландии» есть чувство… Когда ты проходишь по мостику «Новой Голландии» и вступаешь на ее территорию, то здесь кончается город Петербург. Здесь кончается действие Смольного. Здесь больше не действуют питерские законы. И слава богу. И поэтому «Новая Голландия» выглядит не по-петербургски. Я не могу сказать, что она выглядит и по-московски. А скорее, по-рижски. Как будто взяли кусок Риги и сюда аккуратно перенесли. Там совершенно другие принципы. Там совершенно другие деньги. И именно этими деньгами и авторитетом «Новая Голландия» защищена от всяких посягательств. А все остальные истории – это истории временные.Мне нравится, что происходит в последнее время с «Манежем», какие и как там проводились выставки. Там сменилось руководство, но сейчас его можно сместить просто по щелчку пальцев и в момент там не будет никакого прогресса, а будут выставки хоругвей, духовности и посконности.
Т. Троянская
―
Но так же может измениться всё, что угодно! И Германию тоже можно одним махом изменить.
Д. Губин
―
В германии есть народ. В Германии будет сопротивление. Это невозможно. Право народа на сопротивление прописано в Германской Конституции. Статья 20 пункт 4. Я все-таки кое-что о жизни в Германии знаю.
Т. Троянская
―
Но в России тоже есть народ.
Д. Губин
―
Нет!
Т. Троянская
―
А Хабаровск?
Д. Губин
―
А это очень интересно, то, что происходит в Хабаровске. Я за этим слежу. Но у очень многих людей в России, да почти у всех, очень плохое историческое образование и в России не преподают ту элементарную штуку, которую знает любой студент университета на Западе. Есть два типа государств. Западная Европа, национальное государство образовывалось после того, как там образовывался народ. А народ окончательно складывался в эпоху буржуазных революций. Так складывались и Италия, и Германия, отчасти и Франция, хотя она централизованное государство в отличие от Италии или Германии. Так складывалась вообще вся Западная Европа – сначала нация, а потом – национальное государство.В России история совершенно другая. Очень мощное государство образовалось в ту эпоху, когда ни о какой нации даже не горизонте не светило, и поэтому в России государство живет полностью в соответствии с определением Ленина – государство это машина или аппарат, направленная эксплуатировать и всячески уничтожать один класс в пользу другого. Только у нас не классы, а прослойки. А нас эта машина или аппарат периодически захватывается либо одним человеком, либо группой лиц и используется в своих интересах. Вот почему главный принцип действия России последние пятьсот лет неизменен. То, о чем писал Пелевин, об этом же писал и Некрасов – возьмите его поэму «Кому на Руси жить хорошо». Ее смысл – в России никому жить не хорошо, ни купчине толстопузому, ни царю, ни вообще никому! И для этого ответа и затевалась эта поэма Некрасова.
Т. Троянская
―
А чиновники? Они тоже не хорошо живут?
Д. Губин
―
Конечно! Вот, губернатор Хабаровска.
Т. Троянская
―
Ну, есть разные чиновники!
Д. Губин
―
Да любого можно посадить.
Т. Троянская
―
А Игорь Сечин?
Д. Губин
―
Думаете Сечин не трясется? Как только Путина не будет, не будет и Сечина.
Т. Троянская
―
Хорошо, а Владимиру Путину хорошо живется?
Д. Губин
―
Конечно нет! Он же глубоко несчастный старик. Ни любви, ничего. С кем он может познакомиться? Там охрана в 125 слоев. Видеокамеры, думаю, даже в унитаз вмонтированы. У него вообще нет никакой личной жизни. Путин никогда никого не любил и остался абсолютно одиноким. Все, что мы знаем о его личной жизни, это то, что для чего-то замаскировавшись под героев «Горбатой горы» они с Шойгу вдвоем встречают день рождения на какой-то горбатой горе. И это все, что мы знаем про личную жизнь Путина.
Т. Троянская
―
Надеюсь, что никто не сочтет, что вы пропагандируете сейчас «Горбатую гору».
Д. Губин
―
Это он пропагандирует. Ну нельзя же столь анекдотически копировать двух персонажей культового американского фильма. Но может быть кто-то его так хорошо подставил. Но я хочу закончить эту историю с Некрасовым и почему я Пелевина вспомнил. У Пелевина, кажется в романе «Т», очень хорошо дано определение России. Там задается вопрос, в чем сущность русской цивилизации, и он отвечает, что ее сущность состоит в превращении солнечной энергии в народное горе. Вот и всё. Потому что когда бесхозную машину берут люди, а народ ей не управляет, она не может формулировать собственные идеи. И когда ее кто-то берет, то он использует ее в диком страхе.Всем было страшно, всегда и всюду. Любой император дико боялся. Елизавета Петровна боялась покушения не нее Анны Иоановны, для чего она столицу и перенесла окончательно из Москвы в Петербург. Александр Второй боялся, которого все таки с шестой попытки убили. И Александр Третий, который заперся в Гатчине, потому что боялся покушения. Да и Екатерина. Что она должна была чувствовать в последние минуты жизни, когда лежала обосранная на полу, через нее перешагивали и уже делили власть, и не обращали на нее внимания. И со Сталиным такая же история. Только он полу валялся обоссанный. В России даже тот человек, который по идее имел столько власти, сколько не имел ни один правитель в мире… В этой страна, где все тотально несчастны, а счастливым в России можно быть только по недосмотру.
И я думаю, что всё больше людей это понимают, и Росбалт мне как раз сейчас заказало статью о том, как можно быть счастливым. Спасибо, что у нас разговор зашел на эту тему.
Т. Троянская
―
И вы как раз сформулировали ваши мысли у нас в эфире. Вот вы говорите, как плохо жить в России, а я вспоминаю слова Дмитрия Быкова, которого вы сегодня упоминали, как ему ненавистны люди, которые уезжают из России, наблюдают со стороны и начинают поносить Россию и говорить, как же плохо в ней живется. Мне кажется, или действительно у вас градус ненависти увеличился в последнее время по отношению к России?
Д. Губин
―
Во-первых, в России увеличился градус непристойности жизни.
Т. Троянская
―
С того момента, как вы уехали?
Д. Губин
―
Конечно. Такого масштабы репрессий не было еще три года назад. У меня сегодня не осталось ни одного знакомого журналиста, вы, Таня, редкое исключение, который хотя бы раз не проехался бы в автозаке. Не было такой непристойности, когда людей первый, второй и третий раз сажают за одиночный пикет, хотя они разрешены. Я веду переписку с Виолеттой Волковой, это адвокат, которая защищала Пусси-Райот, но теперь она изменилась, и это путь, как люди изменяются в последнее время, от Димы Киселева до Сережи Маркова, или Олега Морозова, или даже Владимира Путина. Я знал этих людей как страстных демократов, либералов и прозападников. И Путин был таким. Возьмите его ранние интервью. Он повернулся на 180 градусов. И градус непристойности сегодня в России вырос.А вы что считаете? Когда человека сажают за одиночный пикет на основании, что он нарушил антикарантинные мероприятия? Это окей? А водить полки на июньский марш, это как? Там мы не нарушаем законодательства? А Виолетта Волкова мне отвечает, что там мы нарушаем антикарантинное законодательство и, что даже Европейский суд по правам человека дает местным властям право вводить такие мероприятия. А, что касается чиновников, которые выгоняют народ на массовые мероприятия, то я не знаю, кого вы имеете в виду, если президента, то у него иммунитет. Это что такое? Что это такое вообще? Голосование за Конституцию, где 206 поправок? Одним чохом! А голосование идет на табуретках и картонных коробках. Это что такое?! Это что за страна?! Это что за папуасы?
Три года назад Россия становилась страной Третьего мира, и так оно и произошло. И не хрена сейчас притворяться…
Т. Троянская
―
Но вопрос в том, виноват ли в этом народ? Но об этом мы поговорим после московских новостей.НОВОСТИ
Т. Троянская
―
А что народ? Вы сказали, что народа у нас нет. Я читаю сообщение Андрея Пивоварова, это исполнительный директор «Открытой России», что 15 июля в 7 вечера они будут собирать подписи под требованием отменить итоги голосования по поправкам в Конституцию в Москве на Пушкинской площади, а в Петербурге – на пересечении Невского и Малой Садовой. И судя по протестам в Хабаровске, есть люди, которые устали от беспредела власти.
Д. Губин
―
За эту рекламу вы уже себе на пятьсот тысяч штрафа наговорили.
Т. Троянская
―
Но я же не призываю, а информирую.
Д. Губин
―
Да сейчас и посадить любого – пару раз плюнуть! Но давайте договорим о том, что мне кажется очень важным. Вы сослались на Дмитрия Быкова, что якобы, сам я не слышал, что он сказал, что ему отвратительны люди, которые сначала уезжают из страны, а потом ее ругают оттуда. У Димы Быкова есть и свои недостатки, например, избыток веса, а иногда и недостаток мыслей. Он не одинок. Давид Самойлов, которого сегодня я уже цитировал, тоже крайне отрицательно относился к эмиграции. Он часто со своей суковатой палкой в руках кричал в Пярну: «Ну и уезжайте! Ну и уезжайте!» Хотя его пресс-секретарь, Геннадий кажется его звали, уехал. У него был выбор, либо на Запад, либо на Восток, и тут уже ничего не попишешь.Но мысль Быкова мне кажется глубоко отвратительной. Дима Быков, если он это действительно говорил, я этого не слышал, он выступает в роли такой маши захаровой, которая обуславливает натуральных, изначально природных прав, данных человеческих при выполнении определенных условий. Помните, в свое время Маша Захарова говорила, что «Вы сейчас требуете, чтобы вас эвакуировали, но начните с элементарного! С уважения к стране и к народу». И в Германии мне в этом смысле нравится больше, чем в России. Германия эвакуировала двести тысяч человек, граждан Германии, и не только граждан, а и людей, которые имели постоянный или временный вид на жительство. Они были эвакуированы из различных стран мира, в том числе и одна моя знакомая, которая застряла без интернета в ЮАР. И никто не требовал клясться в любви к Германии. Никто. Это твое право, и чтобы его реализовать не нужно никаких дополнительных условий.
И право на свободу слова не может быть ничем обусловлено. И не важно симпатичен ты или нет, худой или толстый, гей ты или негр, и где ты живешь…
Т. Троянская
―
Но вы сделали свой выбор, то почему же вас триггерит так Россия?
Д. Губин
―
Не понял? Это триггерит любого человека! Вызовите любого человека, Бертольда Брехта или Томаса Манна и задайте им вопрос, чего их триггерит Германия сороковых годов? Потому и триггерит. И любого нормального человека это триггерит. В девяностых годах показали маленький кусочек свободы, мы как идиоты решили, что коммунисты исключены, и теперь будет прекрасная Россия будущего. Мы идиоты, нет и не будет никаких прекрасных Россий!
Т. Троянская
―
Мы чего-то зависли, давайте лучше…
Д. Губин
―
А чего это зависли? Нет уж, Татьяна! К чертовой бабушке все эти претензии ко мне! Сначала, когда ты жил в России: «Как ты смеешь, сволочь, живя в стране, которая тебе дала образование и тебя воспитал, ее ругать! Вали отсюда!» Ты валишь отсюда, а тебе: «Как ты смеешь, заграничная сволочь, свою страну ругать!» Да пошли вы к черту! У интеллектуала публичного…
Т. Троянская
―
Вы имеете право, да вы имеете право! Никто и не говорит, что вы не имеете права. Я привела слова, которые слышала в программе «Один» у Дмитрия Быкова. Это было два или три года назад.
Д. Губин
―
И сказал глупость!
Т. Троянская
―
Сказал, а вы с не согласны. Давайте пойдем дальше. Может быть все-таки народ придет и поставит подпись, проявит свою гражданскую позицию.
Д. Губин
―
И не придет, и не проявит. А если придет, то их разметает омон. Всё. Проехали.
Т. Троянская
―
Давайте про бары Петербурга. Действительно, барная культура может исчезнуть. У нас сегодня будет эфир, посвященный этому, и возможно депутаты договорятся с барами. А вы в такую возможность верите? Или и здесь всё будет плохо?
Д. Губин
―
Если поднесут, то договорятся.
Т. Троянская
―
То есть бары должны поднести? А кому это надо? Депутаты действительно борются с так называемыми «наливайками»? Чего хотят депутаты?
Д. Губин
―
Россия пятьсот лет ходит по одной и той же колее. Справедливо сказал Кирилл Набутов, что Россия пятьсот лет бегает по кругу по граблям, дико радуясь, что их не унесли. Это одно и тоже – убрать любые свободы, убрать любое творчество. Все прекратить. Палочки должны быть попендикулярны. И это должно быть первой строкой Конституции, цитата из каверинский «Двух капитанов». Помните, так кричал учитель в гимназии.Можно убрать любые свободы, а обосновать это можно, чем угодно. Возьмите стрит- арт, его замазывают сразу же, как только он появляется. «Не дадим исказить исторический образ нашего города!» «А давайте уберем эти бары!» И хотя я жил на улице Белинского, а в соседнем доме The Hat! Представляете? А квартира у меня была на втором этаже. И прекрасно я там жил! Мне дико нравилось, что я могу выйти из дома и послушать там джаз, а потом прогуляться по Фонтанке до «Голицын лофт». Мне это до безумия нравилось. А не нравится тебе такая жизнь – переезжай в тихий пригород.
А делается это потому, что здесь никому не хорошо. Повторяю, в России нет счастливых людей. Путин все создает, создает, репрессирует, сажает, репрессирует, запрещает, закрывает, вводит новые безумные законы, делает бесконечным свое правление, и в Конституции запишут еще два посмертных срока, а то вдруг воскреснет! Но он же несчастлив!
Т. Троянская
―
А что двигает этими людьми? Страх?
Д. Губин
―
Колея! Колея! Ужас в том, что российские публичные интеллектуалы боятся прийти к естественному выводу, что для того, чтобы Россия стала другой, она должна перестать быть. И попробуйте дать ответ! За это могут и срок впаять. И найдут к чему придраться.
Т. Троянская
―
А вы видели «Дегенерацию» Хржановского?
Д. Губин
―
Нет, не смотрел!
Т. Троянская
―
Мне кажется, что вам будет очень любопытно посмотреть. Там об интеллигенции не только нашего времени, но и всех времен, как-то похоже.
Д. Губин
―
У меня маме 79 лет. Я ей звоню, узнать как она, она отвечает, что читает ЖЗЛ про Николая Первого. «Господи боже мой!, - говорит она. «Ничего не изменилось! Все одно и то же!» А я могу ей сказать, что она может читать и про Ивана Калиту, и про Николая Первого или про Александра Третьего, или про Екатерину, или про Сперанского, который сначала – «Тираны!, Заря свободы!» А потом, после ссылки и после всего, требовал, чтобы декабристов вешали. И так далее. Это не меняется. Это один и тот же путь. Это колея. Но он не уникален. Проблема России в том, что он не уникален. Любая африканская страна с пожизненной диктатурой живет по тому же принципу. И запрет геев, и бессрочное правление, и голосование проводимое на коробках и унитазах, и поголовное несчастье, и национальная идеология патриотизм. Наберите слово негритюд в поисковике и вы увидите, что это полностью прописанная современная российская идеология, но в других реалиях. Как из этого выходить? И возможно ли это? Я не знаю. Некоторые страны выходили из своей колеи очень и очень кроваво.
Т. Троянская
―
Вспоминается Высоцкий: «Крутые скользкие края имеет эта колея». А давайте про журналистов. Сегодня будет предъявлено обвинение Ивану Сафронову. До этого у нас была Светлана Прокопьева. Как бы не посадил, и то ладно…
Д. Губин
―
Ни фига себе! Пол лимона штафа и еще виновной объявили!
Т. Троянская
―
Мы уже доведены до такого состояния, что новость, что человек не сел в тюрьму, нас радует. И это страшно.
Д. Губин
―
Как вы смеете, Татьяна, в стране, которая вас воспитала и вскормила, дала вам образование…
Т. Троянская
―
Я сижу здесь и работаю, Дмитрий.
Д. Губин
―
Не нравится, Троянская, вали!
Т. Троянская
―
Давайте про Сафронова.
Д. Губин
―
По сути дела я ничего не знаю. Но есть другая штука. Я прочитал статью «государственная измена» и там есть очень интересный момент, что за любую работу в пользу иностранной компании ты можешь быть признан шпионом. Причем Сафронову в качестве доказательства его шпионской деятельности вменили, что писал какие-то аналитические тексты по военной тематике и получал за них деньги. И я всю жизнь занимаюсь аналитикой, и задача любого публициста – упорядочивать хаос до уровня смысла. Это задача номер один. И это значит, что если я разместил свой текст за деньги в иностранном СМИ – всё! Губина можно на много лет как шпиона упаковать.
Т. Троянская
―
Просто размышления?
Д. Губин
―
Нет, анализ. Разведка – это только в русской идиотской голове бесконечный Штирлиц. Мне нравится, как называется разведка в США? «Сикрет интеллидженс сервис»! И слово «интеллидженс» - ключевое. Это аналитика и мозги. Какие сегодня военные секреты? Ну узнали как устроена подводная лодка, а гораздо важнее узнать, кто придет после Путина или сколько ему лет осталось жить. Это уже гораздо интереснее. И здесь включаются мозги для анализа. Но получается, что если ты проанализировал какие-то факты и опубликовал…
Т. Троянская
―
То через какое-то время тебе могут предъявить обвинение.
Д. Губин
―
Конечно! Да ты наоборот, умница и герой!
Т. Троянская
―
А истинная причина? Только короче, у нас нет времени.
Д. Губин
―
Это могут быть просто чьи-то погоны. А если у вас нет времени, то ищите мой Ютуб-канал, там я много о чем рассуждаю и выкладываю картинки из жизни Германии, и про книжки тоже рассказываю.