Особое мнение СПб - Александр Городницкий - Особое мнение - 2020-06-24
В. Дымарский
―
Добрый день, это программа «Особое мнение». И день сегодня особый, видимо, поэтому сегодняшнее «Особое мнение» решили поручить двум представителям старшего поколения. Видимо, нас считают поближе к тому событию, которое сегодня происходит повсюду, по-моему, в России. Во всяком случае, в Москве и Санкт-Петербурге. Итак, меня зовут Виталий Дымарский, и с удовольствием представляю моего сегодняшнего собеседника – Александр Моисеевич Городницкий. Александр Моисеевич, добрый день.
А. Городницкий
―
Добрый день. Здравствуйте, дорогие друзья. Добрый день, Виталий, рад вас видеть.
В. Дымарский
―
Здравствуйте, да, я тоже рад. Всё-таки, слава богу, что можем видеться хотя бы так. Александр Моисеевич, первый вопрос, естественно (поскольку я только что вот переключился на наш с вами эфир с репортажа с Дворцовой площади) - что для вас, человека того поколения, которое успело пережить войну (хоть и ребёнком, но вы пережили блокаду и потом вернулись в послевоенный Ленинград), что для вас сегодняшнее событие, этот парад, этот праздник? Я бы даже так сказал – это праздник?
А. Городницкий
―
Понимаете, вопрос достаточно неоднозначный. С одной стороны, для меня, как одного из немногих выживших блокадных детей родного Ленинграда, этот праздник особый – День Победы. Причём не один День Победы, а ещё и две даты, 27 января – День окончательного снятия блокады с моего родного Ленинграда, и 18 января, и все они сливаются как бы в один праздник - той Победы, которая завоёвана очень большой ценой. Как писал Булат Окуджава: «Мы за ценой не постоим». И не стояли за ценой. Для меня это, конечно, настоящий праздник, самый важный во всей моей уже достаточно долгой жизни.С другой стороны, то, что этот праздник проводят именно сегодня, когда бушует коронавирус проклятый, подставляя людей под опасность, у меня вызывает неоднозначные чувства. Потому что у меня такое ощущение, что 9 мая прошло, мы все знаем, помним, это в наших сердцах. Надо ли было рисковать сотнями человеческих жизней? С другой стороны, народу нужен праздник, потому что устали все от этой самоизоляции и проблем. Нужна хоть какая-то радость людям. Поэтому я вам хочу сказать, что этот праздник вызывает двойственные чувства.
В. Дымарский
―
У меня такой вопрос возникает, который я задаю и вам, и сам себе: для кого этот праздник? Вот я сейчас посмотрел репортаж, увидел сидящих ветеранов, у них радостные лица, я понимаю, что они получают удовольствие. Для них радость и воспоминаний, и победы, и всего чего хотите, здесь очень много эмоций. Но в то же время я смотрю на них, и мне их в какой-то степени жалко, сколько сил у них на это положено, они в каких-то двухнедельных карантинах отсидели, отлежали или отходили. Ради чего? Что называется – соотношение затраченного и поставленной цели.
А. Городницкий
―
Мы с вами опять упираемся в эту дилемму, я не могу найти ответа на этот вопрос. С одной стороны, я сам старик, старикам нужна радость, они не могут сидеть в одиночном заключении, для них психологически это - праздник. С другой стороны, это опасность, и избежать её сегодня, при нашей санитарии мы никак не можем. Надо ли это было делать или нет? Я не могу ответить на этот вопрос, честно вам скажу. Потому что моих ленинградских земляков, тех, кто выжили… А тех, кто воевали, сейчас почти не осталось, остались мы, блокадные дети. И мне этих стариков просто жалко. Так что тут действительно - «праздник со слезами на глазах».
В. Дымарский
―
Александр Моисеевич, такой вопрос: вы учёный помимо всего прочего, или, может быть, в первую очередь учёный…
А. Городницкий
―
Виталий, я всегда говорю, что я – поэт, я пишу стихи. Я занимаюсь наукой, а учёный или поэт…
В. Дымарский
―
Хорошо, вы занимаетесь наукой. Я знаю ваше отношение ко многим современным проблемам, и экологическим, и около-экологическим. В данном случае мне интересно ваше отношение вообще к этой эпидемии с точки зрения, если хотите, поведения человечества. Сейчас же много обсуждают, выдумано это или нет. Причём даже люди учёные, занимающиеся наукой, это говорят. Насколько это, как многие говорят, наказание человечеству за его неразумное поведение, и так далее?
А. Городницкий
―
Понимаете ли, я, к сожалению, воспитан под барабан диалектического материализма, поэтому я далёк от всякого рода мистических представлений вроде божьей кары человечеству за все наши грехи. Хотя, конечно, есть за что. Моя наука далека от микробиологии и медицины, но у меня складывается такое впечатление, что это всё-таки… Мне очень трудно допустить, что это имеет чисто природное происхождение. Мне кажется, что человеческий фактор, он существует.
В. Дымарский
―
То есть, некое лабораторное происхождение, вы считаете?
А. Городницкий
―
Да, лабораторное. Может быть не нарочно, случайно. Появляется разного рода фейковая информация, то то, то это; то Ухань, то какой-то американский учёный, который что-то им продал; то ещё что-то такое. но то, что это не инопланетяне, и не Господь Бог, как нас пытались уверить, это точно. А природа и Господь Бог – это одно и то же, вот и получается, что надо искать человеческий фактор, мне представляется. Рано или поздно это будет. Дело сейчас не в том, кто виноват, а в том, как спасти человечество. Это первое.Второе: такого ещё, по-моему, не было в человеческой истории. Чтобы всё человечество подвергалось практически одинаковой опасности, и было беззащитно, несмотря на достижения нашей цивилизации. Мы создали компьютеры, собираемся лететь на Марс (Макс) и прочее, но учёные бессильны перед этим идиотским коронавирусом. Потому что делают вакцину, оно мутирует, вакцина опаздывает и так далее и тому подобное. Нам за этими бактериями не угнаться. Если учесть, что бактерии составляют, по-моему, более 90% живой массы всей жизни на Земле, то встаёт вопрос – кто ж хозяева Земли-то, мы или они? Мы вымрем, а они останутся – так получается, что ли? Очень тревожная ситуация и я, честно говоря, с позиций современной науки на этот вопрос ответить не могу. И очень хотел бы посмотреть, кто на этот вопрос сегодня ответит.
В. Дымарский
―
Да, я как раз хотел сказать – не только вы. Мало кто, по-моему, сегодня может дать ответ на этот вопрос. По поводу того, что никогда человечество с таким не сталкивалось (как говорил Виктор Степанович Черномырдин: «Никогда такого не было, и вот опять») – не считаете ли вы, что такая глобализация этой эпидемии связана ещё и с новыми возможностями коммуникации? Просто раньше было такого объёма информации.
А. Городницкий
―
С одной стороны, не было такого объёма информации, с другой – такого общечеловеческого общения. Китайские туристы в Америке, ещё где-то…
В. Дымарский
―
В Петербурге, чего уж далеко ходить.
А. Городницкий
―
Сейчас всё человечество настолько перемешалось, и вирус с ним вместе, конечно, мог перемешаться. Так что ничего удивительного в этом нет. Может быть, такие эпидемии и были когда-то, средневековая чума…
В. Дымарский
―
«Испанка» начала ХХ века…
А. Городницкий
―
Или «испанка» эта несчастная в Первую мировую войну. Но не было такой системы контактов. Сейчас мы живём, как во время «испанки» – тогда не было пенициллина и антибиотиков, погибали миллионами; а сейчас нет этой несчастной вакцины, которую всё время пытаются нам подсунуть, и выясняется, что это не то.
В. Дымарский
―
Мы все вынужденно подчиняемся тем мерам, которые принимаются властями, как санитарными, так и политическими. Как вы считаете, насколько эти меры адекватны и как оцениваете реакцию общества на них? Потому что многие считают их избыточными, многие – недостаточными. Где баланс этого? Он существует?
А. Городницкий
―
Тоже вопрос достаточно сложный, потому что…
В. Дымарский
―
Никто не знает как, потому что первый раз.
А. Городницкий
―
Во-первых, да. «И вот опять». Но это всё не фейк, это не придумали, это не злые заговоры тайного правительства во главе с этим несчастным… как его…
В. Дымарский
―
Гейтсом?
А. Городницкий
―
Гейтсом, или кем-то ещё, потомками Рокфеллера - чипировать человечество, загубить его. Я в эти все зловещие сценарии не верю. Но, в общем-то, как бы мы ни относились к власти, сейчас нам приходится относиться к ней с доверием, потому что наша жизнь в её руках. Те меры, которые принимаются повсеместно, во всём мире… Смотрите, те страны, которые не приняли этих мер, Швеция и так далее – какой там результат? Или Белоруссия, в которой Лукашенко объявил: «Это не для нас, плевать мы на это хотели!» Нельзя этого делать. У меня такое ощущение, что всё, что принимает наша власть, эти меры – они, в общем-то, необходимы. Я понимаю, что и она-то в сложном положении, потому что каждый день самоизоляции – это начало экономического кризиса, рост безработицы, это то, что угрожает нам завтра.И вот где тут найти баланс? Как сделать так, чтобы людей не подставить и в то же время экономику не разрушить? Я понимаю, что это очень трудноразрешимая задача, поэтому отношусь ко всему этому с сочувствием. И на Западе то же самое. Мы привыкли осуждать капитализм, они за чистоган, снова объявляют, что «давай, ребята, работай!». И снова вспышка, на фабрике в Северном Рейне-Вестфалии, в самой благополучной стране Евросоюза Германии. И что же делать дальше? Я понимаю, что достаточно сложная шахматная многоходовая задача, в которую очень трудно играть.
В. Дымарский
―
В Израиле вчера новая вспышка, всё это по второму разу пошло, что и страшно. Александр Моисеевич, вопрос, который напрашивается. Я не все ваши песни помню, но многие. Была такая, если я не ошибаюсь – «Спасибо, что петь разрешили».
А. Городницкий
―
Ой, это очень давно, вы ещё помните?
В. Дымарский
―
Ну, слушайте… Как сегодня, разрешают петь? Образно говоря.
А. Городницкий
―
Сейчас, с этой дурацкой пандемией не до песен. Но, тем не менее, я с помощью Zoom восстановил контакты, с Омском и так далее, и мы продолжаем наши фестивали, которые сейчас накрываются из-за всего этого.
В. Дымарский
―
Вы имеете в виду Грушинские?
А. Городницкий
―
Грушинский фестиваль, который будет. Я же там председатель жюри многолетний. Будет он онлайн, конечно, мы людей не собираем, и не будем собирать. Сейчас не запрещают петь. Если раньше была цензура – вот мы только что с режиссёром Натальей Касперович делали фильм «Страна и слово», о судьбе авторской песни у нас в России. Очень интересный и неоднозначный. Мы сделали его, но не можем сейчас нигде показывать.А концерты в Zoom у меня каждое воскресенье, в 19 часов по Москве, можно на моём сайте gorodnitsky.com всегда найти входные данные. Там у нас сотни людей участвуют, как слушатели, я сформировал команду из Омска, Самары, Израиля, Германии, и мы устраиваем такой всемирный фестиваль, чтобы авторская песня не умирала. Кстати. Воспользуюсь случаем, чтобы всех пригласить, в воскресенье будет в 19 часов, это есть ещё и в моих группах в Facebook, «ВКонтакте», и так далее.
Второе: из-за этого проклятого коронавируса мы отложили, должны были открывать в родном Питере, в Кобоне, памятник «Неизвестному водителю». Это для меня очень важно, это дело Фонда Александра Городницкого, который занимается развитием авторской песни и современной поэзии. Детский фестиваль у нас был большой, всё зависло пока. Памятник мы будем, наверное, открывать в день начала блокады, 8 сентября. Памятник есть, его делал замечательный скульптор. И всё то, что мы собирались, я надеюсь, осуществим. Потому что я оптимист. Понимаете, мы блокаду пережили, думаю, что и это переживём.
В. Дымарский
―
Вы прямо, как Путин, который говорил: «Половцы нас терзали, печенеги, но мы всё пер6ежили».
А. Городницкий
―
Нет-нет-нет, я Змея Горыныча не вспоминаю. Какие половцы? Это ведь моя жизнь всё-таки была.Я просто помню цитату Владимира Владимировича, который говорил: «Половцев пережили, печенегов, и коронавирус переживём». Действительно - наверное, переживём. Кстати, когда переживём – вот вы сейчас говорили об уходе в онлайн, в интернет – как вы думаете, наша жизнь изменится? Сам этот кризис, эпидемия, всё, что происходит вокруг – меняет нашу жизнь, мы это замечаем. Но насколько это скажется потом? Это какой-то поворот для человечества, и для нас, в частности? Или выйдем потом в нормальную жизнь и забудем?
А. Городницкий
―
Видите ли, уважаемый Виталий, с одной стороны, это огромный урок всему человечеству, «возьмёмся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке». А с другой стороны, я старый человек, и сколько помню, на моём веку говорили: «Это последняя война. Вот победим фашизм, и у нас будет другой мир, наши дети будут жить не так, всё будет замечательно!» Ни черта ничего никого не учит и всё начинается сначала. Есть какая-то удивительная странная и проклятая закономерность, человечество никогда ничему не учится. И сейчас всё, к сожалению…Не знаю, если мы доживём до конца этого безобразия, что будет? Хотя это такой урок всему человечеству! Уже пошло, одни события в Америке чего стоят. В результате общей беды возросла агрессия, взаимная ненависть, и как ни странно, в начале XXI века, начинаются расовые, конфессиональные, религиозные войны, столкновения. Как будто мы от пещерного века вообще никуда не ушли.
В. Дымарский
―
И очень быстро это перекинулось на Европу, смотрите… Памятники ломают.
А. Городницкий
―
В том-то вся и штука. Там, где ломают Колумба, Вашингтона и так далее… Я вспоминаю, как у нас Владимир Ильич лично ходил ломать памятники сатрапам и буржуазии. Это всё ничем хорошим, как правило, не кончается.
В. Дымарский
―
Да, мы-то всё это проходили, к сожалению. И знаем, чем закончится. Но может быть у нас новая жизнь с Конституцией, с переменами наступит? Каково ваше отношение?
А. Городницкий
―
Понятия не имею. Я уклоняюсь от обсуждения новой Конституции. Вспоминаю замечательного Александра Николаевича Островского, его пьесу «Горячее сердце». Когда приходят к начальству и им говорят: «Как вас судить – по закону или по понятиям? Вон у нас какие законы - тут одни законы, там другие, один другого строже!» «Лучше судить по понятиям». У нас в России всегда, исконно - независимо от того, была Конституция, не было Конституции – судили по понятиям. И никуда мы от этого не денемся.
В. Дымарский
―
Вот это опасно, Александр Моисеевич. Что мы никуда не делись – это точно, но вы говорите уже на будущее. То есть, мы обречены?
А. Городницкий
―
Нет. Почему обречены? Я имею в виду Конституцию, бумажную или какую-либо другую. Но дело в том, что, по-видимому, всё-таки надо формировать какую-то единую народную гражданственную психологию. Вот смотрите – одна из самых древних стран, Великобритания – у них вообще Конституции нет, и я бы не сказал, что им очень плохо.
В. Дымарский
―
У них есть некие законы, которые заменяют собой Конституцию. Проблема же не в форме.
А. Городницкий
―
Совершенно верно, свод законов. Всегда у человечества был свод законов – не убий, не укради и так далее, который переходил из ветхозаветных заповедей в христианские, из христианских - в заповеди строителей коммунизма, и прочая, и прочая. И всегда существовала какая-то система моральных основ, на которых общество должно развиваться.
В. Дымарский
―
Но, к сожалению, всегда какой-то существует разрыв…
А. Городницкий
―
Правильно, потому что всегда эта штука политизирована – то партия у нас ведущая была, в прошлой Конституции, то ещё что-нибудь будет ведущее.
В. Дымарский
―
Теперь уже не «что-нибудь», а «кто-нибудь». Там есть, кому вести.
А. Городницкий
―
Всё это неоднозначно и рано или поздно может привести к необходимости следующей ревизии. Это всё равно что перелицовывать гимн 10 раз на дню, сохраняя единую мелодию. Я, например, помню три варианта старого гимна, начиная с «Гимна партии», который пел Хор Александрова. Ну и что?
В. Дымарский
―
Ну да, ну да… Но в этих конституционных переменах, на мой взгляд - каждый видит своё, но я-то вижу один главный пункт, ради которого всё это затеяно: так называемое «обнуление», и то, что Путин сможет в 2024 году сможет (и он это не отрицает) баллотироваться ещё на два срока, то есть на 12 лет, до 2036 года. Как мы с вами, доживём, Александр Моисеевич?
А. Городницкий
―
Я до 36-го года точно не доживу. Я бы рад, но боюсь, что не получится. Так что обсуждать это бесполезно. Вы человек молодой, для вас это проблема, а у меня таких проблем нет.
В. Дымарский
―
Я думаю, что и для меня это не проблема уже. Знаете что - мы сейчас с Александром Моисеевичем подумаем на эту тему. У нас сейчас выпуск новостей, после которого мы встретимся и оба наши решения вам объявим.НОВОСТИ
ЗАСТАВКА
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый день. Программа «Особое мнение». Напоминаю, что сегодня у нас в гостях Александр Городницкий – поэт, учёный, бард, так у меня написано в презентации. Я думаю, что Александр Городницкий столько в себя вбирает всего, что не надо даже раскрывать все эти скобки. Александр Городницкий – этого достаточно. Меня зовут Виталий Дымарский.И мы, как представители старшего поколения, обсуждали с Александром Моисеевичем… Начали с сегодняшнего праздника. Я, кстати говоря, сейчас посмотрел трансляцию, уже всё переместилось на Невский проспект. Я так понимаю, что основные технически вооружённые силы уже прошли, теперь наши солдаты просто маршируют. Довольно много народу вдоль Невского стоит. Конечно, все смотрят на этот парад сегодня с точки зрения эпидемии, и как сам парад выглядит на фоне всех тех запретов. На наш с Александром Моисеевичем взгляд, если я его правильно понял, мы разделяем, что нужно быть аккуратными, внимательными, и стоит ли этот парад тех рисков, которым он подвергает нас – это вопрос, на который мы оба не дали ответа. Правильно я понимаю?
А. Городницкий
―
Правильно. Это пир во время чумы.
В. Дымарский
―
Так вот, я ещё вам один вопрос задал по поводу предстоящего голосования – такого странного, со странной процедурой… Давайте я просто впрямую спрошу, ваше право отвечать или не отвечать: пойдёте ли вы голосовать? Я даже не буду спрашивать, за или против, но будете ли вы каким-то образом голосовать?
А. Городницкий
―
Я пока не могу ответить на этот вопрос. Сижу в автоизоляции, кстати сказать. Пока вопрос этот для меня не ясен. Может быть, и да. Я не знаю. Дело в том, что понимаете, какая штука… Мы сейчас с вами упираемся в такие… Так сказать, не было бы хуже. Тут мы упираемся во многие вещи. Вообще в демократию как таковую, апофеоз которой мы видим сегодня в США, которая рано или поздно потом кончается вариантом тирании или холодной войной, безжалостными столкновениями. Но что лучше всегда бывает – просвещённая монархия или…
В. Дымарский
―
Дикая демократия.
А. Городницкий
―
Которая рано или поздно приводит к пролетарской революции, которая уже висит у нас в США. Пролетарской, не рабочего класса, заметьте. Вообще вот эти последние события заставляют как-то очень тревожно относиться к окружающему миру. И честно говоря, хочется того, что… Вот есть что-то, и слава богу. Важно, чтобы не было хуже. Потому что может быть, я не прав, но моё поколение битое-перебитое, мы уже не говорим, что мы будем лучше жить, замечательно и прочее. Хуже нельзя нам жить было бы. Поэтому я ещё пока на этот вопрос не ответил.
В. Дымарский
―
Понятно. Александр Моисеевич, когда я вам напоминал о вашей песне «Спасибо, что петь разрешили» – вы правильно говорите, что слава богу, петь не запрещают сегодня.
А. Городницкий
―
Да.
В. Дымарский
―
Но это был более широкий вопрос: как вы вообще оцениваете то, чем мы (в разных формах, конечно) все занимаемся – я имею в виду свободу слова? Как вы оцениваете это состояние, что ли? С одной стороны, этот процесс сейчас, я не знаю, в курсе вы или нет, который в Пскове начался против журналистки Прокопьевой, которая опубликовала там какую-то свою статью, и её начали обвинять в поддержке терроризма и так далее.
А. Городницкий
―
Знаете, Виталий, стыдно сказать, я совершенно выпал из политической повестки дня. Потому что, во-первых, я сейчас практически… «Чукча не читатель, чукча писатель». Мне давно уже, честно говоря, информация про современность перестала быть интересной. У меня была довольно сложная работа благодаря тому, что я сижу в этом самом… Я, кстати сказать, сейчас написал очень спорную книжку, вам, может быть, будет интересно. Она пошла в печать – в родном Петербурге, между прочим. Называется она «Океан времён», в ней около 500 стихотворений, связанных с мировой и российской историей, посвящённых безвременно ушедшему другу Натану Яковлевичу Эйдельману. И там очень много спорных моментов. К ней написал послесловие Яков Аркадьевич Гордин. Не знаю ваше отношение к истории, но я очень хотел бы потом получить критику с вашей стороны.
В. Дымарский
―
Хорошо, спасибо.
А. Городницкий
―
Я не просто так говорю! Просто я сейчас уже сижу под гнётом попытки проанализировать то, в чём я ни черта не понимаю. Я занимался земной корой, океаном и так далее, чёрт меня понёс сейчас в эту историю вообще.
В. Дымарский
―
Мы же не случайно назвали журнал «Дилетант». Мы тоже дилетанты. Но, так или иначе, мы все живём историей, даже не осознавая этого.
А. Городницкий
―
Конечно.
В. Дымарский
―
С этой точки зрения, кстати говоря, и опять же с привязкой к сегодняшнему событию: вы видели эту статью Путина по поводу истории войны?
А. Городницкий
―
Грешный человек: не читал и не видел. К сожалению. Понимаете, я отдельными обрывками пытаюсь информацию… Дело в том, что мне, побывав на Западе, сейчас кажется чудовищным, что детей в Европе, во Франции и в других странах обучают тому, что Америка и Англия выиграли Вторую мировую войну, например. Мне как блокаднику это горько и невозможно слушать. Можно говорить спорные вещи, но когда впервые за всю мою жизнь руководитель России выступает открыто с обличением антисемитизма – неважно, на примере польского какого-то посла в Германии… После того, как мы прекрасно видели на себе эту замечательную государственную политику в течение многих лет, мне как еврею это приятно. И не только как еврею, но как антифашисту.Потому что в любом случае, когда нацизм подымает голову, между прочим, везде, и в Германии в частности, несмотря на покаяние и прочее – в это время сейчас, как сказал Эренбург, которого сейчас забыли, «для меня человечество делится на две части – антифашисты и антисемиты». И дело не только в национальной принадлежности, а в моих убеждениях, к которым меня с детства приучали. Приучали, моря голодом в блокаду, кстати сказать. Тогда было легче, понимаете, Виталий. Вот наши, вот враги. Вот все, кто здесь – наши.
В. Дымарский
―
Да, так проще.
А. Городницкий
―
А сейчас всё, гибридные войны, конфессиональные стычки, вновь возродившаяся социальная ненависть, всё начало снова разваливаться. И я не знаю, честно говоря, у меня довольно смутное ощущение по поводу перспектив нашего будущего. Не только в глобальном плане. Это первое. Второе, отвечая на ваш вопрос: конечно, официально цензуры нет, но пока существует авторитарная политическая власть, не может не быть цензуры партийной и так далее.
В. Дымарский
―
В какой-то форме.
А. Городницкий
―
Такая же цензура, что меня очень удивило, но существует, например, в западных странах либеральная цензура (как они её называют), с которой я совершенно недавно столкнулся. Например, я выступал против Греты Тунберг и глобального потепления, но государственная политика там другая, и поэтому никаких публикаций на эту тему там делать нельзя. Потому что это противоречит курсу правительства, курсу парижских и киотских соглашений и так далее. И так на каждом шагу, и, между прочим, всегда. Вот мы обольщаемся, что всё можно, оппозиция и так далее. Но на самом деле всё это не так просто. Всюду это либо деньги оплачивают, которые люди боятся потерять, либо это какая-то авторитарная власть. Поэтому свободная пресса, о которой вы сейчас говорите – это фантом. Конечно, оборот свободной прессы и так далее, но эти проблемы были, есть и к сожалению…
В. Дымарский
―
Да, это правда. Я просто почему вспомнил именно о нашей коллеге из Пскова: да, наверное, с этим можно соглашаться, спорить и так далее. Просто страшно, когда людей в тюрьму сажают, понимаете.
А. Городницкий
―
Вот это – да, это я согласен. Абсолютно согласен. И я всегда поддерживаю всякие протестные движения за освобождение невинно осуждённых. Я ещё был в своё время членом и даже вице-президентом русского ПЕНа – представительской организации, которая обязана была бороться за защитные дела. Так что это как раз мне не чуждо. Я был, есть и буду всегда, по мере своих слабых сил, защищать людей от несправедливой судебной расправы.
В. Дымарский
―
Конечно. Это важно, когда люди авторитетные поднимают свой голос в защиту того или иного репрессированного. Александр Васильевич, может быть, ещё успеем буквально минутку, вы затронули уже эту тему – по поводу вашего противостояния с Гором, по поводу потепления.
А. Городницкий
―
Это смешная история. Очень всё просто. Дело в том, что существует адиабатическая теория атмосферы, созданная не мной, а великим русским учёным, профессором Олегом Георгиевичем Сорохтиным, моим учителем, которая по существу противостоит всем этим публичным и общественным заявлениям и которая говорит (и не он один, а его международное сообщество считает) о том, что никакого влияния человек и его деятельность не оказывает на глобальное потепление атмосферы. Не оказывает, не может, и слава тебе, господи – мы бы там наломали дров.Поэтому воевать с ветряными мельницами, которые отвлекают всех – это афера международного масштаба. И когда грянул коронавирус, на который денег не оказалось у международного сообщество, они и получили по морде. Надо было этим заниматься, а не ерундой. Это моя жёсткая совершенно позиция. Я, может, и неуч в этом, но у меня есть интуиция, что эта теория Сорохтина правильна, потому что она верна.
В. Дымарский
―
А что такое Грета Тунберг по-вашему?
А. Городницкий
―
Несчастная зомбированная девочка, которая заработала не один миллион долларов на этом деле.
В. Дымарский
―
Ну да, чистый пиар такой.
А. Городницкий
―
Это всё ушло уже. Мы уже в другой эпохе.
В. Дымарский
―
Эпохе коронавируса.
А. Городницкий
―
Он всё убрал, все проблемы и так далее. Переживём – будем возвращаться к старым проблемам.
В. Дымарский
―
Переживём. Увы, наше время закончилось. Александр Моисеевич, спасибо вам большое. Несмотря ни на что, всё-таки с сегодняшним событием, с прошедшим праздником. Всего доброго, и будем здоровы.
А. Городницкий
―
Всего доброго.