Дмитрий Гудков - Особое мнение - 2020-06-10
10.06.2020
Т. Фельгенгауэр
―
Здравствуйте. У микрофона Татьяна Фельгенгауэр. Я приветствую в программе «Особое мнение» политика Дмитрия Гудкова. Дмитрий, здравствуйте.
Д. Гудков
―
Добрый день.
Т. Фельгенгауэр
―
Следственный комитет объявил о задержании еще троих человек по делу о разливе топлива в Норильске. Теперь по этому уголовному делу проходит директор, собственно, Павел Смирнов, главный инженер и его заместитель. Им будут предъявлять обвинения о нарушении правил охраны окружающей среды при эксплуатации промышленных объектов. А как вы считаете, насколько в ситуации, когда за этой экологической катастрофой следит уже лично президент и все руководство страны, насколько мы можем рассчитывать на какое-то максимально открытое, честное и справедливое разбирательство. И главное - устранение последствий. Или здесь все-таки бизнес-интересы сыграют в очередной раз выше.
Д. Гудков
―
Во-первых, никакого честного и объективного расследования быть не может, потому что обвиняются только сотрудники предприятия. А где у нас чиновники, которые должны были все это проверять. И я могу сказать, ситуация развивается стандартно, по стандартному сценарию, как это развивается в нашей стране. То есть, как только на это обращает внимание президент, сразу пытаются наказать крайних, стрелочников. В данном случае директор предприятия. Но надо понимать, что эту работу проверяли сотрудники Росприроднадзора, к ним постоянно приходили. Насколько я знаю, часто такая работа происходит не без откатов. И вот мы получили катастрофу. А где же у нас среди фигурантов уголовного дела сотрудники Росприроднадзора, которые обязаны были все это проверять, обязаны были все сделать для того, чтобы не допустить катастрофу. Ничего честного быть не может. Дальше я думаю, что просто заставят, кого надо выплатить определенные деньги.
Т. Фельгенгауэр
―
Кого надо – вы имеете в виду, собственно, «Норникель».
Д. Гудков
―
Собственников, конечно.
Т. Фельгенгауэр
―
Пока что вот вы говорите: где же фигуранты из числа сотрудников Росприроднадзора…Д.Гудков: Власть скрывает, что самый главный вопрос, который решается 1 июля, – можно ли Путину быть пожизненным президентом
Д. Гудков
―
Чиновников.
Т. Фельгенгауэр
―
Ну пока что глава Росприроднадзора стала фигурантом расследования ФБК.
Д. Гудков
―
Это, пожалуйста. Как раз там наверняка все было честно и объективно. А в случае с «Норникелем» – не думаю.
Т. Фельгенгауэр
―
Хорошо. Давайте про регионы и про Москву, но уже в разрезе статистики и данных по коронавирусу. В принципе, у нас сегодня 10 июня. Вот со вчерашнего дня настала победа над коронавирусом, судя по всему. Во всяком случае, в Москве.
Д. Гудков
―
Татьяна, рано. Победа должна наступить ровно за день до парада победы.
Т. Фельгенгауэр
―
Точно, когда фитнес-клубы откроют.
Д. Гудков
―
Естественно. Поэтому статистика пока плавно и правильно развивается в соответствии с указаниями, видимо, администрации президента. То есть у нас на несколько там тысяч меньше становится каждый день. И как раз к 24 июня все должно уйти на убыль. Поэтому сначала будет победа над коронавирусом, потом будет парад победы. Все по плану идет.
Т. Фельгенгауэр
―
Отлично, если все идет по плану. Тогда есть ли в этом плане какие-то уязвимые места, в виде второй волны. И прочего. И что делать с этим.
Д. Гудков
―
Я не являюсь…
Т. Фельгенгауэр
―
Нет, я сейчас спрашиваю вас не с точки зрения медицины, а с точки зрения политической составляющей. Потому что очевидно здесь решения принимаются исключительно, исходя из политической целесообразности. А не из медицинской.
Д. Гудков
―
Во-первых, конечно, люди устали от локдауна. От коронавируса, устали сидеть в изоляции. И, по крайней мере, я, когда выбираюсь в город, я вижу, что очень много машин, очень много людей. И такое ощущение, что все уже закончилось. Но при этом я не доверяю официальной статистике. И понимаю, что как раз статистика нам пытается продемонстрировать, что все замечательно, идите голосовать. Путину необходимо провести 1-го июля голосование, чтобы большинство поддержали поправки. Поэтому со статистикой никаких проблем не будет. И впереди нас ждет Парад Победы, который я называю личной такой вечеринкой Путина, на которую он кого хочет, того приглашает. Приглашает разных лидеров, при этом там нет ветеранов, и не может быть. Потому что они находятся в зоне риска.
Т. Фельгенгауэр
―
Зато будет Лукашенко.
Д. Гудков
―
Ну, конечно, приличные люди не приехали, а все остальные – пожалуйста. Один диктатор к другому диктатору приехал.
Т. Фельгенгауэр
―
Кстати, было не очевидно, что Лукашенко приедет, и что его пригласят. Потому что в последнее время как раз отношения между Россией и Белоруссией не то чтобы безоблачные.
Д. Гудков
―
Да, но при этом у самого Лукашенко не все в порядке. Мы же видели километровые очереди людей, которые подписывались за других кандидатов. И мы знаем, кстати говоря, из разных источников, очень много было независимых социологических опросов в Беларуси, что рейтинг Лукашенко уже чуть ли ни меньше 5%, поэтому выборы там проходят, как и в диктатурах. Когда оппонентов не пускают, сажают и люди уже готовы голосовать за любого неизвестного кандидата, лишь бы не за Лукашенко. Это, кстати, то, что ожидает когда-нибудь Россию. Надеюсь, что в ближайшем будущем.
Т. Фельгенгауэр
―
Поговорим про ближайшее российское будущее обязательно. Пока еще один маленький уточняющий вопрос по поводу парада. Тут интересно в один день, я читаю новости, что Александр Лукашенко мало того, что посетит парад победы в Москве 24 июня, так еще и собирается привезти с собой какое-то спецсопровождение. Нет-нет-нет, красивых военных здоровенных. При этом Владимир Зеленский, президент Украины - его не пригласили. Не пригласили по очень интересной и странной причине - потому что Украина де-факто не член СНГ. Так Дмитрий Песков объяснил.
Д. Гудков
―
Но они могут объяснять как угодно. Если бы это был настоящий парад победы 9 мая с ветеранами, то по законам здравого смысла необходимо было пригласить всех. А то, что происходит 24-го июня - это личный парад победы Путина над здравым смыслом. Над Конституцией, над российским правом, которого нас лишают. И мы видим, что сейчас происходит в Москве - это задержания. То есть уже обнаглели настолько, что задерживают людей, выходящих на одиночные пикеты. Они не запрещены никаким законодательством. У нас можно выходить на одиночные пикеты, но, Татьяна, вы сами убедились на личном опыте, что, в общем-то, кому-то нужно вас не пустить – то и нельзя.
Т. Фельгенгауэр
―
Странная история, кстати, Сергею Собянину тоже, когда задают вопросы: ну что там, как. Он говорит: а публичные массовые мероприятия они все вот после июля. Сначала проголосуйте, друзья, а потом, если вы будете хорошо себя вести, мы вам разрешим значит, митинги. Ну, выглядит это, во всяком случае, так.
Д. Гудков
―
Не разрешат, не нужно надеяться и тешить себя иллюзиями, что после первого числа что-то изменится. Я думаю, что если изменится – только в худшую сторону. Поэтому нам нужно готовиться к активной политической осени. Я могу сказать, что если раньше я думал, ну здравый смысл должен когда-то победить. А теперь они нас лишают Конституции, они лишают выборов, они нас лишают права проведения митингов, даже уже права выходить на улицу мы не имеем. И это называется диктатура. А любая диктатура она заканчивается отнюдь не на выборах. А заканчивается по-другому. Я могу сказать, что сейчас происходит политизация, причем политизация тех людей, которые раньше вообще политикой не интересовались. Вот смотрите, я сегодня обратил внимание, что у нас происходит в Архангельской области. Все экоактивисты, все защитники Шиеса объединились вокруг одного единого кандидата в губернаторы. Не факт, конечно, что этого кандидата допустят. Но люди понимают, что если ты хочешь защитить свое здоровье, если ты хочешь жить и дышать чистым воздухом, ты должен заниматься политикой. Дальше, мой любимый пример это Ликино-Дулево, это Подмосковье, где сын Чайки строит огромную свалку. Может быть, помните там когда-то женщине, которая выходила в защиту леса, сломали даже позвоночник. Так вот они сегодня все объединились и призвали всех голосовать против поправок в Конституцию. Вот те люди, которые в выборах не участвуют, понимают, что с новой Конституцией никакой жизни, никакой свободы уже не будет. Это и есть политизация, правда пока еще многие из них верят в какие-то выборы, возможность поменять власть на выборах. Ну вот лично там лето 19-го года многих уже заставило в этом усомниться. Как говорят.Д.Гудков: Они боятся выпасть из тусовки корпорации. Для кого-то это чревато потерей бизнеса, для кого-то - потерей свободы
Т. Фельгенгауэр
―
Это нормально, когда люди прибегают к законным способам выражения своей позиции.
Д. Гудков
―
Просто раньше все экоактивисты, от них я часто слышал: мы вне политики. Вот не надо здесь политиков, мы сами разберемся. Мы решим свою личную проблему. А сейчас они понимают, ты не можешь решить свою личную проблему, потому что тогда ты переходишь дорогу сразу сотрудникам полиции, судьям. Сыну Чайки или Чемезову, который строит мусоросжигательные заводы. И люди приходят к пониманию, что систему нужно менять. Что нужно менять ситуацию, при которой все в стране управляется из одного кабинета. И тогда у нас все деньги со всех регионов приходят в Москву и уже оттуда распределяются. Когда у нас в Москве решают, кто должен быть губернатором той или иной области. Когда нас лишают последней возможности. Нас лишают муниципальные власти полномочий. То есть у нас теперь люди, которые живут в своих районах, неважно, в Москве, в любом другом регионе, не смогут никак повлиять на свою местную власть. И даже если они изберут местную власть, местная власть уже не сможет решить местные проблемы. Потому что все теперь решается через центр. Так что надо менять Конституцию, по-настоящему только. Нужно прописать разделение властей. Нужно ограничить власть президента двумя сроками без всяких «подряд». Без всякого обнуления. Нужна независимая судебная власть. Парламент должен быть независимый.
Т. Фельгенгауэр
―
Сейчас, Дмитрий, не в обиду вам, конечно, звучит это все как: за все хорошее против всего плохого.
Д. Гудков
―
Нет, это вполне конкретно. Это же система управления государством. И последний опрос Левада-центра показал, что люди понимают, люди хотят децентрализации. Хотят власть получить на местах. Люди хотят, чтобы их суд нормально защищал. Люди хотят свою власть выбирать. Люди хотят, чтобы деньги оставались в их регионах.
Т. Фельгенгауэр
―
Вы говорите про то, что люди политизируются. Есть определенные категории сообщества профессиональные или какие-то еще, которые, так или иначе, начинают интересоваться политикой, понимают, что это важно и что нельзя говорить, что я вне политики. В связи с этим мне интересно, что будет с врачами. Вот эта категория российских граждан, которые по полной мне кажется, узнала отношение государства к ним самим. Когда их бросили на амбразуру бороться с коронавирусом без всяких СИЗ. И, пытаясь обмануть на каждом шагу с выплатами обещанными. Я смотрю, сегодня тоже новости, которые как мне кажется довольно тревожные. Наша коллега Юлия Латынина, ее вызывают в Следственный комитет из-за того, что она прочитала в эфире собственно письма медиков о то, что не готовы к борьбе с коронавирусом. И это ей переслал эти письма глава «Альянса врачей» Анастасия Васильева. То есть вы понимаете, ситуация, когда Юлия Латынина как журналист информирует, и ее вызывают в Следственный комитет. Как вообще такое возможно?
Д. Гудков
―
Вас это правда удивляет?
Т. Фельгенгауэр
―
Да, меня это правда удивляет. Меня это каждый раз правда удивляет. Мне кажется, что в тот момент, когда мы перестанем удивляться – будет плохо.
Д. Гудков
―
Видимо, просто я давно в политике. И меня уже ничего не удивляет. Потому что когда принимались те или иные законы в думе, я предупреждал, чем это все закончится. Почему-то вокруг все даже не обращали внимания. Когда я писал в шестом созыве, когда я еще был депутатом, я сказал: «Смотрите, принимается закон, который отменяет приоритет международного права». Никто тогда особо сильно не обсуждал. А сегодня у нас Конституционный суд отменяет решения ЕСПЧ. То же самое – принят закон о фейках. Я пишу: друзья, закончится это все тем, что если вы будете сомневаться с официальной информацией или как Юлия Латынина зачитывать письма врачей, которые говорят, что все не так, как представляет власть в своем зомбоящике, - вот за это вы получаете либо штраф, либо уголовное преследование. Ну как-то тоже это пролетело без особого резонанса. А теперь мы пожинаем плоды.Поэтому меня ничего не удивляет, потому что я понимаю, наступает диктатура и 1-го июля Путин, по сути, проводит, конечно, незаконное абсолютно голосование за эти поправки, уже принятые. А поправки дают ему неограниченные права, дают ему возможность быть во власти до 36-го года. Он теперь контролирует Конституционный суд, который теперь будет тотально зависим. Он и так зависим, но теперь де-юре будет зависим от президента. Там уничтожается местное самоуправление полностью. Много всего, что, собственно, присуще диктатуре. Вот что происходит. И здесь не будет никаких законов. Не будет никаких выборов, митингов. Здесь, по сути, мы идем к ситуации, при которой власть будет меняться на улицах, а не на выборах. Поэтому меня не удивляет. Будут запугивать, сажают за одиночные пикеты. Преследуют Юлию Латынину за публикацию письма врачей. Может быть мы тоже, Татьяна, наговорили с вами на какие-то статьи.
Т. Фельгенгауэр
―
Нет, мы будем повторять постоянно, что это наше оценочное суждение.
Д. Гудков
―
Ну оценочное суждение может быть интерпретировано товарищем майором иначе. На самом деле 1 июля будет происходить очень важное судьбоносное голосование. Голосование в кавычках. Для нашей страны. И после которого вообще страна поменяется. И если мы это не остановим, то мы будем жить в какой-нибудь Северной Корее. А-ля.
Т. Фельгенгауэр
―
Первого июля, о котором сейчас так много спорят и обсуждают, бойкот, не бойкот, голосование против. И прочее. Для вас какая стратегия кажется наиболее правильной?
Д. Гудков
―
Наиболее правильная стратегия следующая. Все люди, которые против обнуления, которые против этих поправок, должны договориться об отношении к этому голосованию. Это незаконно, нелегитимно, итоги поддерживать мы не должны этого голосования. А дальше уже каждый вправе выразить свой протест, как считает нужным. Потому что все люди демократических взглядов, а у нас на самом деле в стране много, перед каждым голосованием, перед каждыми выборами делятся пополам. Или 60 на 40, 35 на 65, в зависимости от выборов. Одни – за бойкот. Другие – за участие. Я был всегда больше сторонником участия. Но, тем не менее, если вот я сейчас логические аргументы приведу и одних и других, они всем покажутся убедительными. Да, чего в этом участвовать. Здесь никакого наблюдения нет, от вашего голоса ничего не зависит. Могут нарисовать и так далее. Другие будут говорить: да нет, все равно, зачем им давать возможность так спокойно побеждать без фальсификаций. Это все убедительно в зависимости от того, как вы к этому относитесь. Я считаю, что нам не нужно дискутировать, ссориться, спорить. Мы все единомышленники. Выразите свой протест, как вы считаете нужным. Хотите – голосуйте против. Как это, например, сделал я. Хотите – бойкотируйте, но активно. Хотя бы расскажите своим подписчикам в соцсетях, что будет 1-го июля. Потому что власть скрывает, что самый главный вопрос, который решается 1-го июля – можно ли Путину быть пожизненным президентом или нельзя. А все остальное: русский язык, память предков – это все туфта, которая не имеет никакого отношения к реальности. Потому что это и так все можно реализовать в рамках действующей Конституции.Д.Гудков: Последние 7 лет у нас постоянно большие глаза
Т. Фельгенгауэр
―
Интересно, что глава ЦИК по-прежнему настаивает, что эти буклетики, плакатики и прочее, прочее, где такими большими красными буквами пишут «ЗА» - это не агитация, а информирование и разъяснение. Там, кстати, тоже ничего про обнуление не написано.
Д. Гудков
―
На каждом подъезде в Москве висит практически, конечно, я в своем сорвал и попросил, чтобы сорвали.
Т. Фельгенгауэр
―
Я в своем забрала.
Д. Гудков
―
Голосуйте за поправки. Ну вот, филологически это звучит как? – как призыв голосовать за. Это агитация. За. А если, например, был бы призыв: придите на участки и выразите свое отношение к поправкам – это значит призыв к участию. Если большими буквами «ЗА». Ну кого они обманывают.
Т. Фельгенгауэр
―
По поводу стратегии, мы обсудили с вами…
Д. Гудков
―
Я хотел, Татьяна, добавить. Какая позиция мне показалась очень интересной. Это позиция, Андрей Мовчан написал пост и он сказал: вот смотрите, всегда мы делимся пополам примерно. Те, кто за бойкот и те, кто за участие. Говорит, бессмысленно спорить и убеждать друг друга, это невозможно. Но давайте мы все хотя бы лидеры общественных мнений договоримся об эксперименте. Что один раз мы все идем и голосуем, неважно, за бойкот вы или за участие. Ну просто все вместе. Эксперимент проводим. Вот что будет, если мы все придем на избирательные участки и проголосуем. А другой раз проведем эксперимент, пробойкотируем и тоже посмотрим, какие будут результаты.
Т. Фельгенгауэр
―
Это невыполнимо. Для этого надо договориться.
Д. Гудков
―
Да. Но надо договориться, не убеждая друг друга в правильности своей позиции, а просто одни должны пойти на компромисс с другими. А потом наоборот. И посмотреть, какая стратегия лучше. Единственное, что может работать в нынешней ситуации. Потому что я наблюдаю уже на протяжении трех месяцев дискуссию даже среди своих сторонников. Я даже голосовалку проводил в фейсбуке: вы за участие или за бойкот. Примерно пополам поделились. И вот все пытаются найти лучше аргументов, чтобы убедить других. Это невозможно. Это как Латынина говорила, что есть светские религии, в которые люди верят. Если человек во что-то верит, то уже разумные аргументы не работают. Если человек верит, что надо бойкотировать…
Т. Фельгенгауэр
―
Если вы со своими сторонниками это обсуждаете, они вам предлагали такой аргумент, что наше участие придает легитимности этому процессу голосования, которое по сути нелегитимно. Вы им что-то отвечали на это?
Д. Гудков
―
Я даже не хочу сейчас уходить в детали. Потому что на самом деле аргументов и за, и против, их больше, чем один. Больше десяти. И там есть аргументы, и здесь есть. А вам всегда ответят: а вот за Собянина голосовало столько-то при явке 30%. 32%. А 70 не пришли. И что, это ударило по легитимности? То есть это бессмысленный спор.
Т. Фельгенгауэр
―
Спор ради спора.Д.Гудков: Это личный парад победы Путина над здравым смыслом
Д. Гудков
―
Давайте самое главное, мы должны договориться. Это голосование незаконное, нелегитимное. Его быть не должно. Мы не признаем итоги этого голосования и мы должны объединиться и не ссориться из-за этих разногласий. Объединиться с тем, чтобы добиться выборов нового президента как минимум в 24-м. И не отвлекаться на эти конфликты, как в Интернете «срач» называют.
Т. Фельгенгауэр
―
Это страшное эфирное и не эфирное слово.
Д. Гудков
―
У вас и хуже произносили.
Т. Фельгенгауэр
―
О, да. И я в том числе. Сейчас сделаем небольшой перерыв. Это «Особое мнение» политика Дмитрия Гудкова.НОВОСТИ
Т. Фельгенгауэр
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение». Дмитрий Гудков, его кот Тайсон и обсуждаем стратегию того, что и как делать 1-го июля. Забастовка УИКов, о чем писал Алексей Навальный. Сотрудники работники, люди, которые собственно, являются членами избирательных комиссий участковых, вот это предложение вам как. Насколько оно может быть правильным, эффективным…
Д. Гудков
―
Я могу так сказать. Это мы опять уходим в частности, которые ведут к таким конфликтам внутри оппозиции: что делать. Я поэтому хочу подчеркнуть, я считаю, каждый пусть выражает свой протест, как считает нужным. Я знаю, что, например, многим наблюдателям эта идея не очень понравилась. Но я не хочу никого критиковать, чтобы не было между нами конфликтов. Главное – мы против голосования, мы не признаем итоги. И мы за новые выборы президента. Все. Каждый пусть выражает свой протест как считает нужным. Но надо помнить, что если… очень многие наблюдатели, вернее члены комиссии выйдут, они тоже попадут в определенные списки. Так что надо быть очень аккуратными.
Т. Фельгенгауэр
―
Тут вопрос. Надо быть с одной стороны очень аккуратным, с другой стороны вроде как бездействовать тоже странно. И надо как-то заявить свою позицию. А инструментов все меньше и меньше. Потому что как мы с вами уже обсуждали, даже одиночный пикет теперь власть тебе дарит 18 суток ареста. Что это вообще за наказание административное. Или 15 суток ареста.
Д. Гудков
―
Я призываю всех выразить протест. В той форме, в которой люди посчитают нужным. Лично я пойду, проголосую против. И никого не буду критиковать за любые другие активные формы протеста. Не хотите ходить – расскажите, по крайней мере, в своем подъезде, своим соседям. В каких-нибудь чат-группах вашего дома, подъезда или какая-нибудь группа, где общаются родители школьников. И так далее. Расскажите, за что это голосование. И это будет достаточно. Потому что люди раздражены. Я могу, знаете что сказать. Зная очень многих учителей, некоторые работают в моем штабе, они говорят, что сейчас директора школ требуют, во-первых, зарегистрироваться в электронном голосовании. То есть я это сегодня прочитал в некоторых СМИ. Я это подтверждаю. И заставляют проголосовать за поправки.
Т. Фельгенгауэр
―
Вы про московские школы говорите?
Д. Гудков
―
Про московские.
Т. Фельгенгауэр
―
Электронное голосование в Москве и Нижнем Новгороде, кажется, будет.
Д. Гудков
―
Да, про московские школы говорю. Это так раздражает учителей. И многие говорят, что мы, конечно, вынуждены были отчитаться, что мы зарегистрировались, но мы назло им проголосуем против.
Т. Фельгенгауэр
―
А чего, им же не говорят, что вы должны проголосовать за. Вы должны обеспечить явку. Видимо.
Д. Гудков
―
Конечно. Но они могут и нарисовать эту явку. Но им, конечно, важно, чтобы у людей, у граждан было ощущение массовости всего происходящего. Потому что, судя по обеспокоенности властей, многие либо не хотят идти, либо не поддерживают. Я не верю даже в эти официальные цифры. 44 на 32. Мне кажется, что людей, которые против этих поправок или не хотят идти, гораздо больше 50%. По ощущениям. Поэтому важно нагонять, поэтому все эти разнарядки. От выборов к выборам они используют. В общем, ничего нового и креативного. В какой-то момент я думаю, что сработает недовольство и люди просто назло проголосуют против.
Т. Фельгенгауэр
―
А вот когда секретарь Совета Безопасности Николай Патрушев обвиняет страны Запада в попытках дестабилизировать ситуацию перед голосованием по поправкам в Конституцию и перед осенними выборами. Это тоже ничего нового и креативного. Просто по привычке надо…Д.Гудков: Все люди, которые против обнуления, против этих поправок, должны договориться об отношении к голосованию
Д. Гудков
―
Если падает Протон – кто виновен? Вашингтон. Это еще с советских времен. Поэтому здесь просто надо понимать, что во власти люди, которые определяют политику, люди из прошлого века. Такие политические динозавры, они в какой-то повестке средневековой даже живут. И даже уже не удивляет, хочется и смеяться, и плакать. Такие люди управляют нашим государством. Когда Илон Маск запускает космический корабль, когда бывший российский предприниматель, который, кстати, у вас недавно был в эфире и у меня тоже на стриме он был. Миша Кокорич. Запустивший первый спутник в России, частный. И создавший первую российскую космическую компанию. Вынужден был бежать от наших следователей. Сегодня выпускает, делает топливо для ракеты Илона Маска. Из воды. Весь мир цивилизованный живет повесткой колонизации Марса, борьбы с раком. А мы все ищем врагов, которые нам где-то чего-то мешают.
Т. Фельгенгауэр
―
Но я вот обратила внимание…
Д. Гудков
―
Честно говоря, мне кажется, в такие аргументы мало кто верит.
Т. Фельгенгауэр
―
Даже не к тому, что эти аргументы кто-то всерьез может воспринимать. Но я обратила внимание, что сейчас в начале июня, господин Патрушев уже заговорил про осенние выборы. И, видимо, что, власть готовится увидеть не совсем те результаты, которые привыкла видеть. И насколько вообще эти осенние выборы, которые в регионах пройдут, насколько они могут стать определяющими, важными.
Д. Гудков
―
Я думаю, что власть готовится, конечно, не к выборам, а к протестам. Потому что протестные настроения растут, и сто процентов к осени будут на пике. Они этого очень боятся. А выборы в нашей стране и в любой диктатуре, они же не решают проблему смены власти. Выборами можно просто что-то подрасшатать. Например, когда нас всех арестовали летом 2019 года, 60 тысяч человек вышли на Проспект Сахарова. За месяц-полтора до этого никто даже выборами в Мосгордуму не интересовался. То есть выборы могут стать неким катализатором. Поэтому им нужно сейчас не допустить сильных игроков, оппонентов власти. Им нужно сделать так, чтобы была хоть какая-то явка. А еще новая проблема добавилась. Власть проигрывает манекенам. И, например, Александр Соловьев, нынешний депутат Мосгордумы, про которого вообще никто не знал, он оказался в округе моего коллеги Александра Соловьева, которого тоже посадили. И вдруг настоящего Соловьева снимают, а вот фейковый побеждает у «единороссов». Поэтому они уже не знают, что делать. Они же не могут, как в советские времена проводить безальтернативные выборы.
Т. Фельгенгауэр
―
Тогда неплохо выстрелило то самое «умное голосование». То есть это же вопрос консолидации.
Д. Гудков
―
Конечно. Если вы не пустите оппонентов власти, значит, все будут призывать к протестному, умному, неважно, протестному голосованию. И протестное голосование сегодня выигрывает у любого кандидата от власти. Даже с фальсификациями.
Т. Фельгенгауэр
―
Но совсем-то выборы нельзя отменять.
Д. Гудков
―
Почему нет.
Т. Фельгенгауэр
―
Как вы себе это представляете, Дмитрий?
Д. Гудков
―
Вы же все время, Татьяна, удивляетесь…
Т. Фельгенгауэр
―
Да.
Д. Гудков
―
Что Латынина в Следственный комитет бегает.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, удивляюсь.Д.Гудков: Нам нужно готовиться к активной политической осени
Д. Гудков
―
Что вас на одиночном пикете задержали.
Т. Фельгенгауэр
―
Я очень удивилась.
Д. Гудков
―
А кандидатов в депутаты Мосгордумы, собравших честно подписи …
Т. Фельгенгауэр
―
И это удивительно.
Д. Гудков
―
Значит, будем удивляться.
Т. Фельгенгауэр
―
Хорошо.
Д. Гудков
―
Предлагаю не удивляться. Вы думаете…
Т. Фельгенгауэр
―
Представляете, какие у нас всех будут большие глаза.
Д. Гудков
―
Мне кажется, последние 7 лет у нас постоянно такие глаза. Они всегда опускаются на дно и пробивают его. Вы думаете, что они не могут отменить выборы.
Т. Фельгенгауэр
―
Да, я объясню, почему я сомневаюсь в том, что такой вариант возможен. Это странно, но высшая власть постоянно пытается соблюсти видимость приличия. Я бы сказала так. Поэтому зачем-то проводит голосование 1 июля, которое юридически не решает ничего уже, все принято. Но хочется провести голосование. Поэтому бывают какие-то выборы, а не назначения губернаторов, наоборот. Вот есть этот странный пунктик.
Д. Гудков
―
Он не странный, я просто объясню. Скажем так, Путин хочет элитам показать, что, во-первых, он популярный президент, что у него контракт с народом. И таким образом достигается легитимность его власти. Потому что если он не будет избираться, то зачем он нужен, собственно, элитам. По крайней мере, я знаю, что настроения там не в поддержку Путина, просто многие боятся пойти против него. Потому что у него легитимность от народа. А если этой легитимности не будет, то наступит раскол власти. И очень быстро. У нас либо переворот произойдет, либо еще что-то. Как это в истории неоднократно у нас происходило. Поэтому ему нужна легитимность и вот эта коллективная ответственность, как они любят. Все должны разделять с ним коллективную ответственность. Поэтому поправки в Конституцию, он же не может сам просто своим собственным решением принять. Ему нужно эту ответственность разделить с гражданами. Он потом скажет: это же вы проголосовали, это вы мне дали такую возможность баллотироваться. Я сделал все, что вы хотели, граждане. В ГД то же самое происходило. У меня был вопрос, думаю, зачем заставляют выкручивать руки депутатам «Справедливой России», ЛДПР. Ну и КПРФ. Для голосования за те или иные законы, которые элементарно принимаются голосами «Единой России». Мне было странно. Ну, подумаешь, проголосуют против. Или не будут голосовать. Зачем всем-то руки выкручивать. Мне сказали: ты не понимаешь. Чтобы все были запятнаны. Чтобы все разделили ответственность за закон Димы Яковлева. Или за какие-то совершенно мерзкие инициативы…
Т. Фельгенгауэр
―
Кстати, были депутаты, которые голосовали против или не голосовали.
Д. Гудков
―
Нас было 8 человек.
Т. Фельгенгауэр
―
Я не помню, чтобы…
Д. Гудков
―
Ни одного нет в думе.
Т. Фельгенгауэр
―
В результате да. Но никого же не посадили, ничего. То есть мне интересно, чего люди боятся-то, когда голосуют по указке. Что с ними что случится? Это же какая-то самоцензура скорее. Нет?
Д. Гудков
―
Нет. Это не самоцензура. Это правила определенные. Внутрикорпоративные. Они боятся выпасть из тусовки корпорации. Для кого-то это чревато потерей бизнеса, для кого-то это может быть даже потеря свободы. Потому что очень много бизнесменов среди региональных предпринимателей пришли в думу, только чтобы защитить свой бизнес. Надо понимать. И если они выпадают из ГД, из числа законодателей, то тут же начинаются проблемы по линии бизнеса. Вот рисков много. Поэтому кто-то боится мандат потерять. Вот 8 депутатов, которые проголосовали против закона Димы Яковлева, сегодня не являются больше депутатами ГД. И надо понимать, что это была такая своеобразная месть. Ну, посмотрите список, там никого нет.
Т. Фельгенгауэр
―
Да. Это дело известное. Хочу еще у вас спросить по поводу экономической составляющей. Мы говорим о том, что люди политизируются. Но здесь двигателем как вы считаете экономическая ситуация является. Или нет.
Д. Гудков
―
Я думаю, экономическая в том числе. Потому что в отличие от Америки и Европы, наше правительство и президент людям не помогали во время кризиса. Во время изоляции. По-серьезному.
Т. Фельгенгауэр
―
Не массово. Не много. Это скорее были единичные.
Д. Гудков
―
Почти не помогали – я бы так сказал. Если в Америке по 1200 долларов давали, а в Европе полтора триллиона Германия потратила, триллион Япония, Франция, Великобритания по триллиону фунтов потратили на помощь бизнесу и гражданам. То в России вообще какие-то копейки, притом, что есть большие резервы. Но Путин решил эти деньги поберечь для того, чтобы обеспечить себе вечное правление в нашей стране. Потому что для него этот Резервный фонд как политические такие песочные часы. В политической жизни. И он бережет для себя. И люди, конечно, недовольны, остались без доходов, без зарплат. Сейчас многим некуда вернуться. Это я просто вижу в Московской области, какой здесь кризис у малого бизнеса. А малый бизнес это многие сотни тысяч рабочих мест в Москве и Московской области. И даже больше по стране. Все брошены. Все оказались в кризисе. И государство их кинуло. Поэтому люди недовольны, но при этом люди хотят каким-то образом защитить свои права. И начинают, кто-то выходит на пикеты. Арестовывают. Кто-то подает в суд. Нет там справедливости. Кто-то пишет депутатам. А нет независимых депутатов больше. Поэтому люди хотят защиты своих прав. Почему на демократию запрос. Да даже не на демократию, а на то, чтобы…
Т. Фельгенгауэр
―
На то, чтобы хоть кто-то представил твои интересы.
Д. Гудков
―
…в нашей стране были людьми первого и единственного сорта. А это значит, закон для всех. Значит, возможность защищать собственность, свои права. А этого нет. Поэтому люди хотят демократии, защиты прав. Люди хотят нормального, социально ответственного государства. Ничего они не находят. Поэтому запрос на перемены он очень сильный, и я думаю, что выльется в какое-то очень мощное движение. Может быть даже осенью.
Т. Фельгенгауэр
―
Это Дмитрий Гудков в программе «Особое мнение». Тему экономики и в какой ситуации оказались в первую очередь регионы, мы продолжим уже в программе «Особое мнение» после 19 часов с Натальей Зубаревич, директором региональной программы Независимого института социальной политики. Про выборы и выборные технологии после 20 часов в «Лукавой цифре» - Виталий Шкляров, политтехнолог будет в гостях у Алексея Соломина. И, конечно, среда - после 21 часа «Невзоровские среды». Тоже на своем месте. Большое спасибо говорю я Дмитрию Гудкову, политику, который был сегодня гостем программы «Особое мнение». До свидания.