Виктор Шендерович - Особое мнение - 2020-05-14
14.05.2020
Н. Росебашвили
―
17.06. Это радиостанция «Эхо Москвы». Я приветствую в программе «Особое мнение» Виктора Шендеровича, писателя и журналиста. Добрый день.
В. Шендерович
―
Добрый день.
Н. Росебашвили
―
Следственный комитет возбудил уголовное дело о реабилитации нацизма по факту размещения портретов Гитлера и Гиммлера на сайте «Бессмертного полка». Это что, пранк, который вышел из-под контроля? Следственный комитет адекватно на это отреагировал?
В. Шендерович
―
Я не знаю, что это было, и кто это сделал. Разумеется, это не должно оставаться без внимания. Это не должно быть вместо всего остального. Вместо фактической реабилитации фашизма, которая сплошь и рядом звучала. В речах, в том числе главы государства и так далее.
Н. Росебашвили
―
Прошу прощения, без внимания или без наказания?
В. Шендерович
―
Нет, секундочку. Где имение, где наводнение. Разумеется, это нельзя оставлять без внимания. Полагаю это чье-то хулиганство, по крайней мере, хотелось бы надеяться, что это хулиганство.
Н. Росебашвили
―
Где граница между смешным и неприкосновенным, учитывая, что два эфира назад вы тоже позволили себе шутку в контексте Второй мировой войны. Но тут же сразу объяснились, что это шутка.
В. Шендерович
―
На всякий случай, хотя в принципе доверяю радиослушателям «Эхо Москвы», но на всякий случай для тупых и прокуратуры я сказал, что это шутка. Про то, что войска Меркель не стоят под Москвой. Вы знаете, войска Меркель, не стоящие под Москвой – это шутка. А Гитлер и Гиммлер на сайте «Бессмертного полка» - скажем так, это очень дурная шутка. Дальше пусть юристы разбираются, до какой степени, что там с квалификацией. Это не по моей части. Но это мерзко. При всем моем сложном отношении к тому, во что превратило замечательную акцию «Бессмертный полк» государство, как оно умертвило и взяло под контроль в своих интересах – это второй вопрос. Но шутка мерзкая. Я не очень понимаю, что тут комментировать. Комментировать должны юристы, на мой взгляд, которые должны комментировать состав, подсудно это или нет, или мы просто должны отвернуться с презрением от этих людей. Это уже не ко мне. Шутка не кажется мне вообще даже обсуждаемой. Это мерзость. Разумеется.
Н. Росебашвили
―
Ответ принимается. Виктор Анатольевич, депутаты с блокаторами вируса – это смешно?
В.Шендерович: То, что эти люди во власти, – это заставляет оцепенеть
В. Шендерович
―
Вы знаете, что это было бы смешно, если бы эти городские сумасшедшие не принимали законы. Обхохотаться. Третьего тысячелетия 21-го века еще кроличью лапку повесить. То, что эти люди во власти, – это заставляет оцепенеть. Вот Салтыков-Щедрин писал, что российская власть должна держать народ в состоянии постоянного изумления. Вот они держат в состоянии постоянного изумления. Они принимают законы, повторяю, это группа городских сумасшедших, язычники, обвешанные амулетами, это же серьезно. То, что эти люди имеют власть над нами, что этих людей городских сумасшедших нельзя изолировать, они сами могут изолировать кого угодно в любую секунду. Потому что все суды у них в руках. Все у них в руках. Вот это страшноватенькая вещь. А дальше это все складывается, конечно, если представить, что изучаешь как биолог на приборном стекле, что ты не на этом стекле, а у окуляра. Тогда смешно. Потому что вдруг понимаешь, что когда насылают взвод ОМОНа на шамана, то в рамках своих представлений о вселенной, они делают совершенно рациональные вещи. Они язычники, и они ловят враждебного язычника. Это схватились язычники. Но только шаман не может принести вреда, он тоже по-своему городской сумасшедший, но он безвредный городской сумасшедший. Он не принимает законов, он не может посадить меня в тюрьму. А эти могут и делают это. Поэтому это не очень смешно. Шаман сам по себе – забавно, смешно. А вот это – нет.
Н. Росебашвили
―
Вот эти депутаты с блокаторами, вы несколько раз сказали, что эти люди принимают законы. Это факт. Но они же тоже в каком-то смысле люди, Виктор Анатольевич. И страх это вещь зачастую иррациональная.
В. Шендерович
―
Еще раз, их право полное обвешаться, я не против язычников. Можно обвешаться амулетами, можно заряжать кастрюли, слушать Кашпировского. Это право каждого человека. Но мое право в 21-м веке – желать, чтобы городские сумасшедшие не управляли, не решали мою жизнь, чтобы не принимали законы. Городские сумасшедшие. Чтобы городские сумасшедшие жили изолированно или, по крайней мере, у себя дома. Чтобы не могли принести вреда. Эти люди специфического сознания, но причем это типовая вещь. Не то, что какой-то отдельный… Это вполне типовая вещь. И мы знаем, что наш, прости, Господи, президент через своего, прости, Господи, Шойгу плотно завязан с этими старцами, это совершенно ментально в ту сторону. Это надо понимать, что явление социально-политическое. Это не частный случай того, что любой может сказать… Тут надо что заметить. Раз мы про думу заговорили. Как говорит дурак-дурак, а мыло не ест. Потому что и в этом состоянии… язычном состоянии, обвешанный амулетами, они принимают очень рациональные законы с точки зрения того, чтобы остаться у власти. Повторяю, дурак, а мыло не ест. Законы фактически уже приняты, и которые будут приняты. Это новые поправки в выборное законодательство. Которые фактически уже закрепляют власть безо всякого изменения Конституции. Потому что снижен порог брака, 5%. Это означает, что они любого могут не пустить на выборы. И голосование по почте означает, что могут посчитать как угодно. В этом пейзаже наблюдения уже не имеют большого смысла, потому что они и раньше могли посчитать как угодно и делали это с 2000 года. Повторяю, серьезно расходиться с арифметикой они начали сразу, как Путин пришел. Первые выборы фальсифицировал. Но иногда их ловили, их все время ловили за руку. Иногда вскипало некоторое напряжение социальное как в 11-12 году, и они были в шаге от потери власти.
Н. Росебашвили
―
Вот вы сейчас разложили, препарировали институт выборов, который сложился в России. И ничего нового мы не можем за них что-то новое изобрести. Но почему это продолжает удивлять. Где та грань, за которой это удивление исчезнет.
В. Шендерович
―
Нет, меня не удивляет. Ищите удивление в других сторонах. В 2000 году мне было ясно, что это узурпация власти, было ясно, что он от власти не уйдет, говорил я, по крайней мере. А те, кто прозрели уже ближе к концу света – это уже к ним. Нет, не удивляет. Повторяю, они делают вещи рациональные. Они окапываются у власти. Если понимать их целеполагание так, то надо признать, что они делают вещи вполне рациональные. Они делают совершенно бесстыже, совершенно уже не стесняясь, не считаясь ни с какими потерями уже людскими. Ситуация с коронавирусом. Они окопались у власти. И уже ясно, что не уйдут. И что их сметет какой-то исторический селевой поток. Вместе с нами, замечу. Возможно. С многими из нас. Что уже по-европейски не получится. Никаких выборов не будет. И то, что они делают уже на этой неделе и сделают летом – это означает, что можно просто забыть о каком-то хотя бы прикидывающемся легитимностью, уже ни о какой легитимности не идет речь.
Н. Росебашвили
―
Вы говорите, что по-европейски не получится. Вот сейчас любимый аргумент я достану из рукава, которого у меня нет. Эстония. Там все вообще завязано на этой цифровой демократии, на электронных выборах. Может за этим будущее, и мы просто такой кривой дорожкой к этому будущему идем.
В.Шендерович: Сейчас это сделано в совершенно очевидных интересах прямой фальсификации
В. Шендерович
―
Вы знаете, каждый берет от свободного мира, можно взять целиком модель. Но это называется политическая конкуренция, свобода прессы, независимость правосудия. Честные выборы и так далее. Наверное, Эстония, не знаток эстонской тематики подробно, но, видимо, Эстония может себе это позволить. Уровень общества, политической культуры позволяет. А так, чтобы отдельно вырывать это, знаете, есть замечательная байка, как Ширак привозил Лукашенко в Париж. Такого раннего Лукашенко, которого они думали, что его надо немножко привести в порядок, показать ему, деревенский человек, надо ему показать, как это работает. И все будет хорошо. Его привезли в Париж и рассказывали о достижениях французской демократии. И Лукашенко, вернувшись, принял уроки французской демократии каким образом. Он раз в 7 лет, не раз в 5, а раз в 7 лет – выборы. Просто увеличил срок. Вот только так. Ничего, ни пресса, ни суды, ни независимость, ни политическая конкуренция. Он взял только то, что ему понравилось. Вот если вы считаете, что аналогия справедлива, значит можно сказать, что мы берем эстонский опыт. Не, ребят, эстонский опыт – это европейский опыт. Давайте политическую конкуренцию, чтобы любой мог идти на выборы. Давайте считать по арифметике. Давайте, чтобы у нас было два десятилетия без уголовщины, без захвата власти. Давайте, чтобы общество контролировало власть. Давайте, чтобы не ОМОН и не Золотов и не какие-то чучмеки в форме определяли или при Барвихе и при нефти определяли, чтобы не язычники определяли законы. Принимали. А вот когда перестанут вороватые язычники принимать законы – тогда давайте посмотрим эстонский опыт. Но сейчас это сделано в совершенно очевидных интересах прямой фальсификации. Они раньше фальсифицировали, теперь все по почте, а по почте все проголосуют за Путина. Это же мы уже заранее знаем.
Н. Росебашвили
―
Но мы об этом узнаем, наверное, через год после голосования.
В. Шендерович
―
Я знаю сейчас. Что все, что голосуют по почте, будут голосовать, даже если они об этом не подозревают…
Н. Росебашвили
―
Сказали вы тревожно. Виктор Анатольевич, в этой симпатичной по своей дерзости конструкции, я естественно про голосование по почте, электронно-удаленное и другими способами, выпало голосование о поправках к Конституции. Разве не ради этого все затевалось? Норма она не распространяется на голосование по поправкам.
В. Шендерович
―
Ради этого у нас понижаются цифры зараженных коронавирусом. Как по команде, пошла вниз цифра зараженных. Ради этого - публикация в «New York Times», ради этого занимаются цифры смертности. Серьезно занижаются. Ради того, чтобы ближе к лету уже очень скоро нам сказали: ребята, коронавирус мы победили, а теперь все вместе давайте дружненько на избирательные участки. И за вечную власть Путина. Который победит коронавирус.
Н. Росебашвили
―
Но пока не победил, Виктор Анатольевич. Цифры они…
В. Шендерович
―
К голосованию победит.
Н. Росебашвили
―
Посмотрим. Пусть это будет вашим политическим прогнозом.
В. Шендерович
―
Как в том анекдоте: проклятая неизвестность. Нет никакой проклятой неизвестности. Он победит.
Н. Росебашвили
―
Я просто оптимист, Виктор Анатольевич. Простите мне этот грех.
В. Шендерович
―
Я понимаю. Вы работаете адвокатом дьявола и правильно делаете. Такая работа. Тем не менее, любимый Лец: некрасиво подозревать, но вполне уверен. Цифры зараженных и смертности пойдут вниз. Цифры реальные будут идти вверх, разумеется. Потому что карантина нормального не было. Немецкого пути у нас не было. Действительно некоторые ограничения серьезные. Объяснения с обществом, поддержка финансовая. Открытый диалог с обществом и через какое-то время действительно идет вниз как положено карантин, на 40 дней карантина.…Так у нас уже нет. Уже мы прожили почти 50 дней в этом. Реальные цифры – катастрофические. Это уже понятно.
Н. Росебашвили
―
У вас есть доступ к реальным цифрам, Виктор Анатольевич?
В. Шендерович
―
Есть через публикации. Уже 5-7 публикаций с цифрами, с графиками. Наших отечественных. Собственно, New York Times, на который обиделся МИД России…
Н. Росебашвили
―
Financial Times был.
В. Шендерович
―
Financial Times тоже. Они же опубликовали, собственно говоря, цифры отечественных ученых. Не бьется, как бухгалтеры говорят. Не бьется цифра.
Н. Росебашвили
―
Виктор Анатольевич, но может быть тут нет злого умысла. Вот Анастасия Ракова заявила в очередной раз, что Москва – единственный, кто опубликовал и в принципе публикует все данные в открытом доступе. И у нас, по сути, слово против слова. Потому что мы с вами не можем пройтись по всем больницам и посчитать тысячи и тысячи коек, занятых зараженными людьми.
В. Шендерович
―
Считать по пальцам мы не можем. Тем не менее, математика это наука. И когда в разы отличаются, в 10 раз больше умерло врачей в пропорции к зараженным по отношению к Италии. Я в прошлой программе об этом говорил. Когда в разы расходятся цифры. Когда смертность вырастает непонятно откуда. Это то, что я говорил, простите, месяц с лишним назад. Что по другим клеточкам будут рассованы умершие. И поскольку мы видим, что сейчас происходит на улицах, и я вижу людей, которые ходят и работают уже, мне в парк Сокольники зайти нельзя подышать. Но там рабочие красят заборы, вместе стоят. Мы видим, как это делается. Мы видим это метро, мы понимаем, я, не буду за всех. Я понимаю, что чудес не бывает. И что мнение доктора Мясникова месяц назад, когда он говорил, что русских не берет коронавирус – мы это проходили. Вот эти люди сейчас руководят этим всем. Которые полтора месяца назад говорили, что вообще русских это не берет.
Н. Росебашвили
―
Виктор Анатольевич, простите, пока мы не ушли очень далеко от истории с МИД. Зачем обострять может быть на пустом, может не на пустом это внимание со стороны МИДа? Оно чем спровоцировано? Чего они хотят добиться?
В. Шендерович
―
Что касается МИДа, то их начальник все про это сказал. Дебилы - запятая – далее по тексту. Молчать мы в тряпочку. Потому что полемика может состоять в том, что вы говорите так, слово против слова говорите вы, хорошо. Но вы приводите эти цифры, мы опровергаем это, так происходит диспут. Вы говорите какие-то доводы. Я их опровергаю или наоборот. Но опровержения-то нет. Ничего кроме «вы все врете» - мы не услышали. Вы врете, вы врете. Хорошо, вам даны цифры. Вы как-то можете объяснить такое расхождение в цифрах. Такую внезапную горку смертности при таких цифрах. Такие несовпадающие цифры, такие несовпадающие проценты. Причем это повторяют медики, там из разных источников в разных регионах. Но картина общая - та же. Не бьется цифра. Это означает, что либо мы имеем дело с людьми, которые просто вообще не попадают в клавиши пальцами, либо дурачки. Либо другое целеполагание. А поскольку мы знаем, что фальсификация это их специализация, репутация есть у власти, понимаете. Если бы мне вдруг сказали, что Ангела Меркель занимается подлогами – ну, ребят, вы это должны доказать. Когда говорите, что Путин занимается подлогами – да, занимается…
В.Шендерович: У них есть институт репутации. И если они попадутся на вранье, то им будет плохо
Н. Росебашвили
―
Виктор Анатольевич, но специально и для вас и для нас Депздрав выкатил большое письмо, где по пунктам буквально опровергает, давайте назовем это обвинениями в фальсификации со стороны Financial Times и New York Times. Все более-менее четко, но я не эксперт, не могу проанализировать. А может быть вы больше меня понимаете.
В. Шендерович
―
Нет, я просто больше вас понимаю в этом. Но в чем я понимаю, надеюсь, хотя бы столько же, сколько вы – как это происходит в свободной стране. Вот такое дело, обвинение в фальсификации, причем фальсификации не производства металла, а фальсификация смертности. Это очень серьезное обвинение. Это обвинение, которое в любой европейской стране, любой цивилизованной стране немедленно стоило бы отставок этой администрации. Немедленно. Итак, очень серьезное обвинение. Пожалуйста, в прайм-тайм на всех главных телеканалах страны федеральных выходят те люди, которые писали и давали вот эти графики, показывающие фальсификации прямые, огромные фальсификации в разы. И против них выходит представитель департамента. И мы их слушаем и делаем выводы. Вот как происходит в свободной стране. А в нашей стране происходит так, что очень серьезные доводы, которые признаны серьезными New York Times, Financial Times это все-таки, извините, не телеканал «Звезда» и не «Комсомольская правда». У них есть институт репутации. И если они попадутся на вранье, то им будет плохо. Они отвечают кошельком и за это репутацией. А у нас кто-то что-то сказал. И МИД сказал, что вы все врете. Еще раз, пожалуйста, к Соловьеву, Киселеву запустите, пожалуйста, всех ученых, математиков… Гельфанд там был. Илларионов. Пожалуйста, на телевидение. А против них пусть будет этот чиновник. И как сказано у Жванецкого: посмотрим, кто больше соберет народу. Посмотрим, кому поверят. Вот как происходит. Когда в ответ на серьезнейшие обвинения я же читаю, МИД отвечает «вы врете» - это не ответ. Это просто признание, что ничего другого сказать нельзя. Потом они подгоняют какие-то, но опять диалога нет. Диалог – пожалуйста, кто мешает. Что, New York Times не согласился на диалог? Пожалуйста.
Н. Росебашвили
―
Виктор Анатольевич, давайте попробуем с вами эту ситуацию разложить. Как вам кажется, в какой момент начинается фальсификация. В момент регистрации смерти, и тогда мы по сути перекладываем ответственность на врачей, которые составляют выписки и свидетельства и так далее. Или это в конце, когда нужно что-то опубликовать, просто убирают какой-нибудь нолик, например.
В. Шендерович
―
Фальсификации - это слишком серьезный вопрос, он слишком предметный, чтобы я раскладывал вам тут проценты. Ясно, что тестирование, мягко говоря, не южнокорейское и мы просто не знаем, сколько людей болеет. Дальше. Людям отказывают в госпитализации. Просто фейсбук переполнили - антисоциальное государство, «скорые» просто не забирают людей, причем с критической температурой. За 39. Сутками нельзя дозвониться. Значит, кто-то заболеет и выздоровеет. Не войдя ни в какую статистику. Кто-то заболеет и помрет, не войдя ни в какую статистику. Простите.
Н. Росебашвили
―
Так и с любой болезнью, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович
―
Правильно. Но сейчас очевидно симптоматика коронавируса, причем та, о которой они сами говорят: высокая температура, затрудненное дыхание. Люди не могут дождаться «скорой». Отдельная тема, что уже возник рынок. 20 тысяч – в больницу, 180 тысяч – везти в Коммунарку. Уже возник рынок.
Н. Росебашвили
―
Откуда у вас эти цифры?
В. Шендерович
―
От моей знакомой в фейсбуке. Уже этот рынок возникает. Я не говорю, что все так. Избави, боже. Я говорю о том, что рынок этот уже существует. На моих глазах вчера криком кричала очень известная хорошая актриса. Муж. Трое суток из-под Москвы не забирали. Помирает человек. И удалось решить вопрос, забытое советское – решить. Ну кому есть с кем решить, куда-то позвонить. Я тоже пару раз решал, звонил. Но, ребята, а где, собственно государство, которому мы платим налоги, где оно? А если человек не может решить, а если у него нет даже 20 тысяч. А это большие деньги.
Н. Росебашвили
―
О деньгах еще поговорим, Виктор Анатольевич. У нас сейчас будет перерыв на новости в программе «Особое мнение». С нами сегодня по Zoom Виктор Шендерович, писатель и журналист.НОВОСТИ
Н. Росебашвили
―
Продолжается программа «Особое мнение». Виктор Анатольевич, сейчас, во всяком случае, сегодня достаточно много новостей о ситуации с коронавирусом в тюрьмах и в СИЗО. К слову о тех, кто действительно выдвигает какие-то разумные предложения и даже директор ФСИН предложил председателю Верховного суда приостановить аресты людей. Около 800 заболевших это и сотрудники и заключенные. Параллельно с этим суды вернулись к работе. Что это за рассинхрон и почему до сих пор нет единого решения по судебной правоохранительной системе в условиях пандемии?
В. Шендерович
―
Это уже к вопросу о качестве выстроенной системы управления. Все распалось, вертикаль, вертикаль, вертикаль. Эта вертикаль она прекрасно работает, когда нужно кого-нибудь арестовать, запереть. Сломать. ОМОН, суды. Фальсифицировать выборы. Тут вертикаль работает как часы. Когда нужно просто скоординировать элементарные вещи, выясняется, что тут есть одно решение, а тут они делают поперек этого решения. Внутри одной системы. Деньги до медиков, Путин сказал, а деньги не дошли.
Н. Росебашвили
―
Он обещал, что дойдут.
В. Шендерович
―
Когда? Пока травка подрастет, лошадка может сдохнуть. Как говорил Гамлет. Подождите. Что значит дойдут. Это что значит. Он когда сказал? Они где сейчас?
Н. Росебашвили
―
В пути. Я не знаю, как ответить на этот вопрос.
В. Шендерович
―
Да, на Западе, поскольку уже давно, вот тут цифровая система работает, что мешает. Щелчком мыши деньги с одного счета оказываются на другом.
Н. Росебашвили
―
У нас тут сайт госуслуг обвалился. Там тоже вроде ничего…
В.Шендерович: Когда нужно скоординировать элементарные вещи, выясняется, что есть одно решение, а тут они делают поперек
В. Шендерович
―
Это качество реально менеджмента. Когда потребовался менеджмент, не Ходорковского посадить. Не выборы фальсифицировать, не Осетию оккупировать или Донбасс, а когда нужно сделать так, чтобы деньги, выделенные государством дошли дотуда… Выясняется – не работает. Когда принято решение, чтобы не было (неразборчиво). Нет внутренней коммутации.
Н. Росебашвили
―
Но это же все очень просто. Вот у нас есть один человек, к которому мы можем всегда апеллировать в любой ситуации. Он 20 лет, по сути, показывал, как это эффективно и как это быстро работает.
В. Шендерович
―
Очень давно он показывает вот что. Он очень давно как Господь отделил себя от дел рук своих. Он очень давно на облаке, время от времени он оттуда свешивается. И сожалеет о том, что внизу все не так, как ему бы хотелось. Там какие-то люди, какие-то дураки, которые никак не могут, он-то в этом не виноват. Он давно уже не глава менеджмента, он давно уже Господь Бог. Он давно на прямых линиях в это играет. Он появляется и говорит: что же вы, я же вам сказал, почему вы это не сделали. Сейчас сделаем. И прилюдно порет какого-нибудь губернатора на радость… Вот и вся система управления. Когда речь идет не о пиаре, чтобы всем показаться, какой он крутой и как он один решает все проблемы, а действительно работе механизма, выясняется – не работает. Причем в самых простых вещах. Даже там, где вроде бы нет никаких противодействий, трудностей с этими деньгами. Это качество менеджмента.
Н. Росебашвили
―
То есть история с ФСИН, с тюрьмами и судом просто руки не дошли позвонить, получается.
В. Шендерович
―
А что он это должен делать? Нино, сама постановка вопроса говорит о том, что мы сидим внутри глубокого феодализма и только смотрим, когда бог солнца Ра, египтяне такие сидят и ждут, пока покажется бог солнца Ра. Который им всех сделает хорошо. Ничего не работает. Вы видели, как Меркель за 28 секунд уложилась…
Н. Росебашвили
―
27.
В. Шендерович
―
Сказала, ушла. Менеджер - вышел, доложился о том, что проблема решена. Новый этап. Давайте так. И ушла. И они пошли пить пиво, есть сосиски на социальной дистанции. Ни у кого нет вопроса: что она сказала, как это следует понимать, что теперь. Можно, нельзя. Скучный немецкий механизм. Он работает. Меркель не лидер нации никакая. Она менеджер. При них – работает. При этом – не работает. Работает только то, что пиар, агрессия, укрепление власти – вот это работает. За пределами - нет.
Н. Росебашвили
―
А где вы услышали агрессию в последнем обращении Путина.
В. Шендерович
―
Нет, я говорю, где государство работает. Вот когда оно нужно оккупировать Осетию или Донбасс или оттяпать Крым или кого-нибудь посадить или суды под контроль взять. Или выборы фальсифицировать. Вот тут все работает как часы. ОМОНы, суды. Все быстро делается. Войны. Мгновенно. Без согласия какого-то вотирования в парламенте и так далее. Тут все работает как часы. Как только речь идет, повторяю, об обычном менеджменте - зеро, ноль – очень плохо. Но мы в том и дело, мы же голосовали не за, они-то, несчастные голосуют за менеджера, выбирают менеджера себе. Потом его меняют. Или не меняют, если им нравится этот. А мы-то голосовали за лидера нации, который нас спасет. Ну вот ждем спасения. Еще раз, мне кажется, просто довольно важно сказать. Построено антисоциальное государство. Вот что построил Путин за 20 лет – антисоциальное государство. Вот Песков заболел, его вылечат. С него амулет снимут, обвешают его западной техникой медицинской. И его вылечат. Люди просто брошены – спасайся, как можешь. Не то что денег нет, а вы держитесь. Ничего нет, медикаментов нет, врачей нет.
Н. Росебашвили
―
Ну, Виктор Анатольевич, у нас налаживается производство и масок, и аппаратов ИВЛ. Правда, с этими аппаратами не всегда слава богу.
В. Шендерович
―
Нино, секундочку, у вас что-нибудь персонально наладилось с медициной?
Н. Росебашвили
―
Я, слава богу, пока не столкнулась с медициной…
В. Шендерович
―
Мы говорим про Россию и про то, что мы наблюдаем. Про то, как «скорую» не дождаться трое суток. Про то, как место надо покупать в больнице. Про то, как не дождаться ничего. Антисоциальное государство. Это очень важная вещь. Я говорил, не доходит через голову, дойдет через живот. Доходит через легкие, к сожалению. Люди не видят связи между честным голосованием, лень было бороться миллионам людей. Лень бороться за честные выборы. Потому что когда 120 долларов за баррель, повторяю – тогда не нужны честные выборы. Тебе кинут сверху что-нибудь отступного, поделятся с тобой…
В.Шендерович: Если есть выборы с Путиным – то он их выигрывает. У нас
Н. Росебашвили
―
Виктор Анатольевич, вы как-то очень пессимистически говорите, как будто видимо, уже упустили великий шанс борьбы, а сейчас просто грустно созерцаем. А сейчас что в условиях пандемии.
В. Шендерович
―
Нино, мы упустили этот шанс. Только ситуация когда можно выйти мирно, дружно в 12-м году – мы упустили этот шанс. Мы упустили, нас разломали, поломали. Это уже второй вопрос. Но этот шанс, скажем так, упущен Россией. Шанс легитимных изменений. Сейчас никаких, вы же видите летом этим просто метелил ОМОН людей, чьи лица ему не понравились. Понимаете. Выражение лиц не нравилось и забирали. Или молотили палками. Просто так, уже без всяких плакатов. Этот шанс мы проскочили. Повторяю, Путина снесен какой-то исторический селевой поток. Как это будет выглядеть – понятия не имею и когда. Но никакими выборами, выборами, на которых Путин проиграет – не будет. Потому что если есть выборы с Путиным – то он их выигрывает. У нас.
Н. Росебашвили
―
Я еще хотела вернуться к вашим словам об антисоциальном государстве. И вот буквально в кавычки беру, к последнему выступлению Путина. Эти долгжданные деньги, так или иначе, начали попадать в руки тем, кто очень в этом нуждался.
В. Шендерович
―
Нино, это пять копеек. Деньги начали попадать в руки к Сечину, в руки крупному бизнесу. К тем, кто может пролоббировать. К ним пошли деньги. Огрызки от этих денег, копеечки, сдача медная пошла людям. Это просто медные деньги. По сравнению с тем, что сегодня пилится опять между своими. Понятно, это лучше, чем ничего и хорошо, что так.
Н. Росебашвили
―
То есть здесь мы признаем, какие-то заслуги есть у этого антисоциального государства.
В. Шендерович
―
Заслуги?
Н. Росебашвили
―
Давайте по-другому это назовем.
В. Шендерович
―
Секундочку, Нино. Давайте так. Если вас ограбили просто, раздели на улице, а потом дали вам денег, чтобы вы домой доехали, 50 рублей или сотню. То вы конечно должны целовать руки этому бандиту, потому что он что-то отдал. А мог и бритвой по глазам. Ну да, ну давайте поцелуем ему руку за это. Мы о чем сейчас говорим. Сравните, сколько получил Сечин, крупный бизнес, заходят в казну, просто ногами вышибают дверь. И сколько получили матери на этих детей.
Н. Росебашвили
―
Про крупный бизнес очень интересно говорила Наталья Зубаревич в нашем эфире, что это те самые огромные предприятия, которым нужно помогать, потому что чем больше предприятие, логично, тем больше людей на них работает.
В. Шендерович
―
Это уж такой более детальный разбор. Повторяю, это все длится, 40 дней прошло. Или 45. Мы радуемся, что под конец дали какие-то копейки. Давайте я об одном частном случае скажу. По поводу чего все продолжает происходить. Вот это частная вещь, но «Свидетель Иеговы» (организация запрещена на территории РФ. – ред.
) Феликс Махаммадиев осужден на три года колонии и лишен российского гражданства. Это сделано саратовским управлением МВД. Документ подписан начальником управления Алексеем Зелепукиным. Вот понимаете, опять капля воды. Этот неведомый нам Зелепукин явочным порядком отменил Конституцию. Ее же никто еще пока не поменял. Правда? А в Конституции записано, что нельзя лишить гражданства. А у Махаммадиева российское гражданство, единственное российское гражданство. Он российский гражданин. Его лишили российского гражданства. Поперек Конституции. Правда, в Конституции записана свобода веры. А Махаммадиев на три года осужден за то, что он «Свидетель Иеговы».
Н. Росебашвили
―
Эта все-таки организация теперь уже внесена в соответствующий реестр. Поэтому вроде как отменяется статья о свободе вероисповедания.
В. Шендерович
―
Именно. Значит, явочным порядком отменены все статьи Конституции. Свобода слова…
Н. Росебашвили
―
Еще не было голосования, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович
―
Нет, уже. Секундочку, Нино. Явочным порядком – давно. Свобода собраний, отсутствие цензуры, свобода веры. Одним словом, Владимир Владимирович, дорогой, уже необязательно ничего менять. Уже явочным порядком эту Конституцию переломали. Гражданин Зелепукин, не надо ни за что голосовать, оставьте нас с нашим коронавирусом в покое.
Н. Росебашвили
―
И заканчиваем наш эфир. Спасибо большое. Виктор Шендерович, писатель и журналист был гостем программы «Особое мнение».