Виктор Шендерович - Особое мнение - 2020-05-07
07.05.2020
О. Журавлева
―
Здравствуйте. У нас на связи Виктор Шендерович. Виктор Анатольевич, здравствуйте.
В. Шендерович
―
Привет.
О. Журавлева
―
Я бы хотела начать с того, что прямо сейчас, наконец, проклятая неопределенность несколько обрисовалась. И до 31 мая продлены в Москве ограничения. Вы испытываете облегчения по этому поводу?
В. Шендерович
―
Нет. Никакого ни облегчения. Моя жизнь совершенно не изменится. Я как сидел на своих метрах, так и буду сидеть. Моя жизнь не изменится, потому что я в своих отношениях с коронавирусом не ориентируюсь на решения господина Собянина. Я до него начал себя вести как я считаю правильным и буду продолжать так себя вести.
О. Журавлева
―
До каких пор, я прошу прощения.
В. Шендерович
―
Я до тех пор, пока не почувствую себя в безопасности. Потому что я не чувствую себя в безопасности с господином Собяниным. В роли моего гаранта…
О. Журавлева
―
В одном городе.
В. Шендерович
―
…моей безопасности. Нет, с коронавирусом. То, что происходит у России действительно в очередной раз свой особый путь. И в очередной раз самоубийственный. Потому что то, что происходит, при первом таком взгляде это шизофрения в чистом виде, когда одна рука не ведает что делает другая. Потому что, почему сейчас маски, перчатки, вышли мы на плато, не вышли. Парки закрыты, стройки работают. Казармы полны, зоны не разгружены.
О. Журавлева
―
Насчет строек, насколько я понимаю, стройки многие страны предпочитали либо не закрывать, либо открыть как можно скорее. Потому что почти у всех там работают мигранты, и мигранты, загнанные в гетто, в большей опасности, чем на работе.
В. Шендерович
―
Это понятно. Раз берем мировые образцы. То, как провела Европа и Америка карантинные 50 дней, есть логика. Людям сказали: надо сидеть дома, ребят, такая жизнь пошла. Вот вам поддержка государства, вот открываются кубышки, вот триллионы, 2 триллиона кажется в Америке, дикие суммы везде. Вот чтобы ваши бизнесы, вот наши гарантии, вот помощь. Вот можете сделать заявку в Германии, подробно мой приятель рассказывал, как это все делается. Быстро и эффективно. В онлайне. И как эта работает система. Государство на прямой связи со своими гражданами. Это и есть государство, сотни тысяч бизнесов, и они во взаимодействии. Понятно, людям говорят: ребята, трудно, придется перетерпеть, мы вас понимаем, мы вам помогаем. А вы соблюдайте правила. Понимаю.
О. Журавлева
―
У нас говорят то же самое. Или я ошибаюсь?
В. Шендерович
―
Нет. Нам говорят: сидите, сосите лапу. Денег нет, но вы держитесь – вот что нам говорят. При этом мы видим, как они совершают совершенно очевидно иррациональные вещи. Какая борьба с коронавирусом, с призывом, с зонами. Почему сейчас введены эти маски. Это по первому взгляду шизофрения. Потом немножко присмотреться. Да, приоритеты. Если на Западе, так или иначе, мощная финансовая поддержка, вливание в людей, граждан. У нас по-прежнему парад и мордобой, самолетики над нами летают. Парад будет. А маски мы продаем. Георгиевские ленточки - бесплатно, самолетики – бесплатно, ну как бесплатно – из нашего бюджета. Маски продают людям. А не георгиевские ленточки, замечу. Маски продают. И 57 тысяч гранат закупила Росгвардия, как раз в это время это самое актуальное.
В.Шендерович: Нам говорят: сидите, сосите лапу. Денег нет, но вы держитесь – вот что нам говорят
О. Журавлева
―
Может быть, выгодная цена была на рынке.
В. Шендерович
―
Хорошая цена сложилась. Вот наверху самолетики, а внизу, для тех, кто недоволен тем, как тратится бюджет – их ждет Росгвардия с десятками тысяч гранат. Экипированных. Вот парад и мордобой – по Саше Черному.
О. Журавлева
―
Салют еще будет. Но смотреть на него нельзя. Вы знаете?
В. Шендерович
―
Нет.
О. Журавлева
―
То есть салют будет, но смотреть на него можно только по телевизору. Собянин отдельно сказал, что ходить смотреть нельзя.
В. Шендерович
―
К черту подробности. Да, потому что это уже действительно подробности. Ясно, что никакой коммутации, никакого первоочередного интереса нас, россиян нет. Что это по-прежнему совершенно другие приоритеты и разные…
О. Журавлева
―
Я прошу прощения, хорошо, им на нас наплевать и чем больше нас помрет, тем лучше. Это все я представляю себе картину мира. хорошо. Тогда зачем это все. Зачем тогда напрягаться, надрываться, выводить какие-то ограничения туда, сюда. Если нас не жалко.
В. Шендерович
―
Нет, им, конечно, нас не жалко, но массовый мор может отразиться, конечно, на…
О. Журавлева
―
Значит, все-таки эта проблема существует.
В. Шендерович
―
Эта проблема есть. Если будет настолько массовый, что это помешает им править – это для них действительно проблема. Но вот дальше мы версию шизофрении просто отодвигаем в сторону, смотрим, что происходит со статистикой. Я спросил, что с коронавирусом, почему сейчас послабления. Это наш коллега Михаил Шевелев… Вот смотри, какая статистика. В Италии на 15 тысяч летальных исходов – 100 смертей врачей, медиков. В России те же 100 смертей медиков, 97 было на 1500 летальных исходов. В 10 раз меньше летальных исходов при том же количестве врачей. Две версии. Как это можно объяснить, что наши медики умирают в 10 раз чаше итальянских применительно к количеству зараженных. Два объяснения. Либо россияне такие живучие. А медики, российские врачи почему-то такие не живучие. Это первая версия. Так получилось, что в 10 раз не сходятся цифры с европейскими.
О. Журавлева
―
А может быть у нас врачей другое количество.
В. Шендерович
―
Нет. В процентах к зараженным. К числу зараженных. Еще раз, в России 100 смертей медиков на 1500 летальных исходов. А в Италии на 15 тысяч. Ровно в 10 раз больше.
О. Журавлева
―
А сколько врачей приходится на каждую сотню больных в Италии и сколько в России. Это никто не считал?
В. Шендерович
―
Может быть, какая-то корреляция есть. Но не один к десяти. Вторая версия заключается в том, что чудовищно занижена статистика смертности по коронавирусу. Буквально здесь на порядок. Ну конечно, есть какая-то корреляция, я понимаю, другая плотность. Это все можно обсуждать. Еще одна дивная статистика у ФСИНа, из мест системы исправления наказания. 271 сотрудник болеет и внимание – барабанная дробь – 40 заключенных, из них одного тяжелого. Официальная статистика. Еще раз. 270 надзирателей болеют и 40 заключенных. Это означает, заключенных ясно больше, чем надзирателей, что в СИЗО и бараках гораздо лучше условия для самоизоляции, гигиены, чем в местах, где вертухаи. Что означает в реальности. Это означает, что нам чудовищно врут. На порядки. 40 больных среди заключенных при 270 охранников. Смотри, в чем штука. Больные медики, это можно посчитать. Смерти медиков. Это счетная вещь, это нельзя скрыть. Вот есть статистика по больнице. А сколько померло – по доктору Гибнеру или Землянике Артемию Филипповичу из «Ревизора» - человек просто умер, так и умер. От чего умер. И мы знаем десятки уже случаев, когда умирали. Что там было написано в графе «причина смерти» и так далее. А потом приходил на могилу положительный тест на коронавирус. Мы имеем дело, конечно, не просто с незнанием. А еще с чудовищным… Почему они врут? Два ответа. Один простой – они привыкли. Привыкли врать все время. Отчасти по привычке. Но есть конкретика. В этой конкретике, которая меняет немножко тему просто шизофрении, идиотизма. Об этом писал Волков как раз из ФБК. Возможно, как и все версии, нас все-таки готовят к летнему голосованию за изменение Конституции. Они все-таки… это провести 22 июня. Потому что тут можно доверять Волкову, он просто подробнее знает об этом. Гораздо больше возможностей контроля в осенний день в единый день голосования для общественного контроля. Когда общий день голосования партий и так далее. А вот летом быстро это провернуть и в этом случае им нужно оправдание, им нужна победа Путина над коронавирусом.
О. Журавлева
―
То есть статистику нужно подтянуть так, чтобы…
В. Шендерович
―
Чтобы можно было сказать: ребята, мы победили коронавирус. А теперь мы возвращаемся к нашей любимой забаве – захват власти. Всенародное голосование.
О. Журавлева
―
Виктор Анатольевич, но есть же еще прекрасный способ, который всегда используется во всех необходимых голосованиях. Это именно раздача денег. Как только ты раздаешь деньги – вопрос голосования решается элементарно. Что, так жалко денег?
В. Шендерович
―
Не знаю. Как они там решают, проходят между Сциллой жадности и Харибдой властолюбия – я не знаю. Денег нет. Денег мало. То есть они есть, но они держат, видимо, про какой-то… Еще раз, я не Силуанов… Хорошо ты хмыкнула, я разделяю твой хмык совершенно искренне. Я не знаю, я только понимаю, что от возможности просто как Василиса Премудрая раздавать из рукавов бутерброды – видимо, нет. И, видимо, они это берут на какой-то другой случай. То, что они относятся к этому как к своим деньгам – это понятно. Это их деньги. То есть в Америке это деньги американцев, которые им возвращаются. В Германии – деньги немцев. А тут это их деньги, которые они нам с барского плеча могут дать, если захотят. Понятно, что не дают, мы же видим, что не дают. И особый путь. Этот особый путь связан, естественно, азбука – с отсутствием обратной связи. У немецкого правительства или американского правительства выбора нет, потому что недолго быть начальником, если просто хамски раздавать пощечины населению. В нашем случае лучше закупить 57 тысяч гранат для Росгвардии, это как-то дешевле. Вот я тебе скажу. Видимо, дешевле, чем раздать нам всем.
В.Шендерович: Людям, принимающим решения, все равно, умрет Дмитриев или нет. Им не все равно, что подумает начальство
О. Журавлева
―
Может быть.
В. Шендерович
―
Дешевле закупать для Росгвардии 57 тысяч гранат.
О. Журавлева
―
Хорошо. Хотя ничего хорошего. Сегодняшняя тоже новость – Верховный суд республики Карелия отказался выпустить из СИЗО историка Юрия Дмитриева. Он будет находиться там до 25-го июня. Все, кто мог, привлекали к этому внимание. Подписывали письмо, писали обращения. но почему так откровенно это делать можно. Неужели не страшно, что что-то не дай Бог случится с человеком нездоровым в очень нездоровой ситуации.
В. Шендерович
―
Кому? Мне – страшно. Тебе – страшно. А им – нет. Им страшно, что Путин нахмурится и скажет: либерализм? – они что, за этих. Они против… Дмитриев – идеологический противник. Он антисталинист, он говорит о сталинских преступлениях на фоне эффективного менеджера и памятников, которые снова появились. И так далее. Он – идеологический противник. И те люди, которые принимают решения, они смотрят, им совершенно все равно, умрет он или нет. Им не все равно, что о них подумает начальство.
О. Журавлева
―
Но это нельзя будет скрыть.
В. Шендерович
―
Ну, умер. Старый человек умер. Оля! Им… остановился с глаголом. Им наплевать на нас. Оля. Наплевать. Им совершенно все равно. Еще раз, не исключено, что они не рассчитывают силу давления в системе. Как Горбачев, когда начинал, наверное, он думал выпустить пар, а оторвал руки вместе с вентилем. Потому что не знал, какое давление. Это другой вопрос. Другой вопрос – что будет потом. Это второй вопрос. Но они давно отрезаны от реальной информации. Те люди, которые принимали это решение, им совершенно все равно, там были Басилашвили, Улицкая, Познер, Сокуров.
О. Журавлева
―
Борис Гребенщиков.
В. Шендерович
―
Ну ладно, Борис Гребенщиков. Хорошо, ну Улицкая, Басилашвили, Познер. Люди из телевизора. Ну вроде бы. Им все равно. Они ориентируются на другое. У них есть своя референтная группа. Я уже рассказывал историю, как генерал говорил: поздравляю с 23 февраля. Ему сказали, что вы там общайтесь как-то с публикой, телезрителями. Он сказал: у меня один телезритель – министр обороны. Вот у них один телезритель. Ну два-три.
О. Журавлева
―
Но в случае с Дмитриевым, я прошу прощения, это какая-то еще очень карельская история. Потому что другие суды выносили другие решения. А местный карельский суд ненавидит Дмитриева очень явственно. Может быть не в Кремле дело, может какая-то другая история.
В. Шендерович
―
Какая?
О. Журавлева
―
Не знаю.
В. Шендерович
―
Нет, послушай меня. Одной нахмуренной брови из Москвы в адрес карельского правосудия, одного недоуменного взгляда хватило бы для того, чтобы Дмитриев был если не на свободе, по крайней мере, у себя дома. Нет этого взгляда недоуменного. Видишь, это политика. И не будем валять дурака. Не будем усложнять сверх необходимости. Не будем усложнять их мотивацию. Так работает система. По умолчанию она работает именно так. Вот если бы наверху решили из каких-то своих тактических интересов махнуть белым платочком – да, они бы махнули. Он регулярно проделывал это с «Pussy Riot», с Ходорковским, с кем-то еще. Вдруг кого-то амнистируют. Но сейчас вообще…наш главный, он уже как сформулировал тот же Шевелев: чудище все еще НРЗБ. Уже откуда-то доносится, но уже как-то оно… Создана система, которая работает сама. Эта система по умолчанию заточена на то, чтобы люди вообще сидели. «Новое величие» - только что мы услышали. Система на то, чтобы люди сидели. У них логика простая. Надо будет выпустить – скажут. Не говорят – значит, пускай сидят. Вот и всё. И Познер там, Басилашвили, Улицкая – им это в один цвет. Это показывает… Видишь, ты ахнула. Это показывает степень деградации, причем и ты, и я, мы говорим об одном и том же. Нет никакого смысла в этом. Когда был Ходорковский или Гусинский или какие-то чеченские истории. Было понятно, что это беззаконно, но в этом есть какой-то политический смысл с точки зрения тех, кто принимает эти решения. А тут как с орденом Ким Чен Ыну. То есть если в истории во вмешательство в выборы Трампа, какие-то еще истории. Донбасс этот. Можно залезть в голову этим шизофреникам и, с их точки глядя, подумать, что это хорошо и правильно, что это на пользу, то есть в этом есть какая-то логика. Она преступна, ущербна, но это логика. Зачем награждать Ким Чен Ына орденом. Нет, секундочку.
В.Шендерович: Канализация булькает, вот она выбросит то орден Ким Чен Ыну. То Дмитриева в СИЗО
О. Журавлева
―
На этот вопрос у меня нет ответа. Я не могу вообразить.
В. Шендерович
―
Это очень важный вопрос. Не в связи с орденом, пропади пропадом вместе с Ыном. Этот орден. Но для того чтобы понять, где мы сейчас в какой точке находимся. Как ты представляешь себе, как проходило решение это? Там какие-то люди, которые его приняли. Кто-то должен утвердить, Путин, наверное, не Путин. Как выглядят эти люди. Как выглядит процесс утверждения. Чем мотивируют, что говорят. Почему вокруг, они в закупоренном пространстве безвоздушном. Они как космонавты в космосе. Нет гравитации. Никто им не объяснит, где верх, где низ. Никто не объяснит, что это вызовет раздражение не у белоленточников, каких-то отрезанных ломтей вроде нас с тобой. А просто у обычных людей. Сколько у нас ветеранов. Сколько людей вообще 27-го года рождения и младше. И старше точнее. 94-летних сколько? Можно было каждому дать по ордену. Я подозреваю. К столетию будет несколько человек. 75 лет. Вот есть возможность каждому из тех, кто прошел это и дожил через них всех, можно дать по ордену. Дали Ким Чен Ыну. Еще раз, это не просто подлость – в этом нет уже ничего рационального. Это просто работает система. Канализация булькает, вот она выбросит то орден Ким Чен Ыну. То…
О. Журавлева
―
Самолетики.
В. Шендерович
―
То Дмитриева в СИЗО. Она так работает. А исправить ее некому. Потому что нас нет давно, никого в политическом поле близко. Избирателей. В широком смысле нет. Избиратели, которые бы сказали: вы сошли с ума. Идиоты. Вышли бы миллион человек…
О. Журавлева
―
Но был один момент. Мне так показалось. Внезапного просветления. Вспоминается веселье по поводу мозаики удивительной в храме Минобороны. Чего-то они ее соскабливать стали. Что случилось? Вдруг общественное давление.
В. Шендерович
―
Никакое там общественное давление. О чем ты говоришь. Там какие-то заморочки свои, очень любопытные. Это любопытно, но это какая-то внутренняя…
О. Журавлева
―
Это какая-то жизнь насекомых по-вашему.
В. Шендерович
―
Нет. Там, конечно, это само по себе не может состояться. Ни такая мозаика, ни ее тем соскабливание. Соскоблить лицо Путина…
О. Журавлева
―
Так я о чем. Это же нужно вырезать членов политбюро из газетки, прежде чем в туалет с ней ходить.
В. Шендерович
―
…рука должна дрожать. И раньше, чем окажется наш отец не отцом, а сукой – в общем, до этого это делать не рекомендуется. Сделали. Что-то происходит. Оля, еще раз. Мы о том узнаем когда-нибудь, что происходит. Я уже не первый раз рекламирую. Я сейчас читаю книгу Чупринина «Оттепель», документы с 53-го по 68-й год. Политические в том числе. Там по культуре, тем не менее. Вот Маленков, Булганин, забытые имена. Так интересно, потому что когда ты погружаешься в прошлое, в горячее прошлое. Потому что там бурная жизнь. Для нас это оттепель. Доклад Хрущева. Там внутри черт знает что. Каганович, Маленков, Булганин, Хрущев. Как там это все внутри, документооборот какой-то мощный идет. Это дико интересно… Надо понимать, что там внутри в этом закупоренном пространстве, конечно, что-то происходит. Там это очень любопытно потом по результатам вскрытия, когда патологоанатом придет политический, нет, политический, Оля…
О. Журавлева
―
Я понимаю. Пусть все будут здоровы и живут вечно.
В. Шендерович
―
Конечно. Но потом придет политический патологоанатом, вскроются документы и там хохотуха будет дикая. Мы узнаем, если мы выживем… У меня когда-то была фраза: все, кто уцелеют, расскажут, как было замечательно. Это 90-го года. 30 лет назад.
В.Шендерович: Потом придет политический патологоанатом, вскроются документы и там хохотуха будет дикая
О. Журавлева
―
Мы, кстати, уцелели.
В. Шендерович
―
А многие рассказывают те, как было замечательно. Нам.
О. Журавлева
―
А чего, нет.
В. Шендерович
―
Так вот, когда действительно оно все схлынет, конечно, когда откроется это все, мы узнаем очень много интересного и я уже говорил чуть ли ни тебе – даже мы удивимся с тобой, Оля. Даже люди, которые живут в информационном поле, кормятся не с Первого канала.
О. Журавлева
―
Я единственное, в чем сомневаюсь, что это будет весело. Мне кажется веселого в этом вскрытии будет не так много.
В. Шендерович
―
Это будет весело, когда это пройдет. Что пройдет – то будет мило.
О. Журавлева
―
Ах, в этом смысле.
В. Шендерович
―
Пока не прошло – не весело.
О. Журавлева
―
Хорошо. Это Виктор Шендерович. Никуда не уходите, мы вернемся после новостей.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
Мы снова с вами. Есть еще одна тема. Генпрокуратура признала фейками видеоролики о создании коронавируса как биооружия ради чипирования населения, установления глобального мирового порядка. Там, правда, не фигурирует один из авторов такого ролика, который показывали на центральном телевидении. Кстати, об этом ролике пишет наш радиослушатель Иван: «Передача Михалкова совсем другие вопросы поднимает. Что вы тут как попугаи: чипирование, за чипирование. Не люблю за это ваше радио». Как вы считаете, уважаемый Виктор Шендерович, какие вопросы поднимала эта передача, и действительно есть ли какая-то опасность от того, что такие истории происходят в эфире. И Интернете, естественно.
В. Шендерович
―
Вы исходите из того, что я смотрю Михалкова.
О. Журавлева
―
Нет. Но нельзя же не прочитать эти прекрасные слова…
В. Шендерович
―
Ну да. Как сказано в пьесе Шекспира «Двенадцатая ночь»: бред сумасшедшего - не святое писание. Ну, не надо это комментировать. Все давно понятно. Почему это по телевидению возможно – второй вопрос. Но этот вопрос не ко мне. Как возможно, чтобы в разгар 21-го века по телевидению это все было. Не говоря, уже об этой фигуре.
О. Журавлева
―
А я же не зря процитировала Ивана. Есть огромное поле в стране, куда падают эти зерна конспирологий и прекрасно принимаются.
В. Шендерович
―
У нас ТЭФИ получала программа про то, что земля плоская. Ты мне тут про вышки и коронавирус. Конечно, американцы с вышек раздают, кто же спорит. Послушай, страну растлевают и деградируют. Это сознательно делается. Это сознательная вещь. Это все одна политика. Оглупление населения – это государственная политика.
О. Журавлева
―
Тогда нужно отметить решение Генпрокуратуры, которое было принято по поводу именно такой истории.
В.Шендерович: Оглупление населения – это государственная политика
В. Шендерович
―
Неожиданно. Тем не менее, это государственная политика и что же мы будем об этом говорить. Она уже давно такая. Ничего нового не произошло. Подробностями заниматься совершенно неохота. У меня и так психика слабая, поврежденная текущим информационным полем. Я еще Михалкова буду…
О. Журавлева
―
А разве нет задачи у людей, скажем так, относительно здоровых как-то обращать внимание на эти сообщения и демонстрировать заинтересованным гражданам, что это бред.
В. Шендерович
―
Конечно, нужно. Но я не стою на раздаче решений. Я только испорчу себе нервную систему. Если бы я был на каких-то должностях, чтобы я мог это прекратить, тогда ты бы мне могла сказать: ты обязан это знать, чтобы это предотвратить. Правильно. Врач обязан знать болезнь. Но я не врач, просто меня вот этим пытаются кормить этим дерьмом. Я не ем. Я эту ложку ото рта убрал. Вот и всё.
О. Журавлева
―
Хорошо, вы не рекомендуете. Понятно.
В. Шендерович
―
Конечно. Интересная тема. Я хочу, чтобы мы все-таки успели. Про Анатолия Быкова. Арестовали.
О. Журавлева
―
Это интересная история.
В.Шендерович: Анатолий Быков – одно из главных воплощений лихих 90-х
В. Шендерович
―
Потому что уже перестали различать, это не Дмитрий Быков. Это другое совсем. И те, кто постарше, помнят. Я-то помню почему. Потому что именно Анатолий Быков город Ленинск-Кузнецкий, в 1993 если не ошибаюсь, году, в газете «Известия», которую тогда прилично было читать. Голембиовский был редактор. Был большой материал и это и есть, собственно, лихие 90-е. Анатолий Быков, которого сегодня арестовали - был первым официальным уголовным мэром, которого выбрали в России. Он стал мэром города. Притом, что он учитель физкультуры, сколько-то классов образования. Главное образование он получал в других местах. Это криминальный авторитет. Про которого все знали, что он криминальный авторитет. И это был тогда шок. Потому что это было первое лицо, первая гримаса демократии такого рода. Чуть ли до Жириновского это появилось. 1992 год, может быть. Это был первый такой сигнал бедствия. Ребята, вот демократией начинают пользоваться, плоды ее… Свобода. На свободу вышли урки. И рулят урки. Вот либеральные лозунги. То, что потом у нас было в 90-е. Так вот, Быков – одно из главных воплощений лихих 90-х. Я что хочу заметить. Кто в прокуратуре, в Следственном комитете, где-то еще, в МВД, кто чего про него не знал. Его арестовали по обвинению в убийстве двух человек.
О. Журавлева
―
Организации убийства в 1994 году.
В. Шендерович
―
Да.
О. Журавлева
―
Вопрос: а что до этого, следствие шло все это время.
В. Шендерович
―
Вот я просто хочу спросить. Ау, все эти прокуроры, Чайки, Бастрыкины. Кто-нибудь чего-нибудь про него последние 25 лет не знал? Что-нибудь про него было неизвестно?
О. Журавлева
―
Тогда вопрос: почему сейчас.
В. Шендерович
―
Вот. Это два разных вопроса. Сначала первый вопрос. Кто у нас только ни садился и за что только ни садился. Ходорковский, до «Нового величия» включительно. Кто только и за что ни садился. Болотное. Все это время очень давно Анатолий Быков был депутатом местного законодательного собрания. Все путинское 20-летие он региональная элита. Граждане, это наша региональная элита. Все про него знали, что он криминальный авторитет. Он не особенно скрывал это. Они все пересели потом, уралмашовцы пересели, если ты знаешь в законодательное собрание и свою группу назвали ОПГ – объединенная парламентская группа. Она официально была. Это такая шутка. Хабарова.
О. Журавлева
―
Смешная.
В. Шендерович
―
Потом его арестовали и побоялись выпустить и повесили в тюремной камере. Хабарова. Это вот эти люди. Они пересели все в депутатские кресла. Вот это все…
О. Журавлева
―
Есть один только нюанс. Нам тут пишут, что в Ленинске был Коняхин, что там какая-то ошибка. Я только вижу, что в Википедии пишут, что он политический общественный деятель, председатель совета директоров Красноярского алюминиевого завода с 1998 по 2000.
В. Шендерович
―
Может быть, я ошибся.
О. Журавлева
―
Депутат законодательного собрания Красноярского края в 1997 по 2016. Значит, все это происходит, а в 1997 он становится депутатом и до 2016 им является.
В. Шендерович
―
Его имя да, наверное, я ошибся с Ленинск-Кузнецком. Да, наверное. Это ошибка точно. Но не ошибка - алюминиевые войны, светлая фамилия Сосковец и те, кто постарше, помнят. Дерипаска, Сосковец, алюминиевые войны. Где просто закатывали под асфальт. Там были и настоящие войны. Кровавые. Кто чего не знал про Анатолия Быкова. Это к вопросу о правосудии. А дальше вопрос: почему сегодня. И вот это очень интересно. Потому что опять-таки мы устремляем палец и пытаемся его куда-то в небеса засунуть. Узнать ветер. Но ясно, что мы накануне очередного передела собственности. Что эта власть постепенно расползается, уже никакого собственно Путина такого, который был, держал в кулаке 20-летней давности и вручную рулил, всех назначал. Его уже нет. Он уже не совсем с нами. Система создана криминальная. Патриотическая в кавычках. Все эти годы. Он же был патриотом у нас. Быков. Система закавыченного путинского патриотизма создана. А дальше оно уже само. Видимо, сейчас я подозреваю, просто так такие вещи тоже не происходят. Быков – не та фигура, отмашку на арест которой просто следователь какой-то в Красноярске. Увидел, сказал: опа, а вот открылись обстоятельства, давайте я его арестую. Такого не бывает. Мы прекрасно понимаем, что это на каких-то очень хороших этажах высоких. Я не знаю, на каких. Но ясно, что не на региональном уровне это принято решение. Значит, идут, поскольку они бесплатно ничего не делают, значит либо есть политическая воля, либо экономический расчет.
О. Журавлева
―
А, может, просто от рук отбился и стал что-то себе позволять.
В. Шендерович
―
Кто? Ничего не слышали. Он поддерживал Болотных, подписывался за Дмитриева. Что такое. Что такое Быков плохого сделал? Нет.
О. Журавлева
―
Надо отследить.
В. Шендерович
―
Все было в полном порядке с Быковым до ареста. С одной стороны такая поучительная вещь, что однажды такая штучка может прилететь. Хотя еще, может, отобьется. Договорится. Поскольку он против Путина ничего не говорил, но может быть и отобьется.
О. Журавлева
―
Еще одна поучительная как мне кажется история. Во всяком случае, трудно однозначно ее оценить. МИД Белоруссии проинформировал посольство России в республике о лишении аккредитации двух журналистов российского Первого канала после сюжета о резком ухудшении ситуации с коронавирусом в стране. Государственная телерадиокомпания утверждает, что Первый канал озвучил в одном сюжете семь фейков, в том числе о вспышках заболевания после пасхальных служб. И так далее. И вот у меня вопрос. Кому вы больше верите?
В. Шендерович
―
Замечательно.
О. Журавлева
―
Первому каналу или белорусскому…
В. Шендерович
―
Первый канал, который становится жертвой цензуры, правда в Белоруссии, Первый канал…
О. Журавлева
―
У нас Михалков стал жертвой цензуры. Что вас смущает.
В. Шендерович
―
Потрясающе. Нет, батька все грамотно делает. Он демонстрирует, кто хозяин на земле. Это все адресовано, конечно, своему электорату. Он хозяин на этой земле. Никакого Путина тут нет. И никаким 90-м субъектом федерации Белоруссия не станет. Это демонстрация, демонстрация очень точная, расчетливая. То, что в кои-то веки Первый канал сказал правду и пострадал за это – это…
О. Журавлева
―
То есть вы думаете, что все-таки это были не фейки. Это действительно…
В. Шендерович
―
Я думаю, что нет. Потому что в мире не зафиксировано, чтобы коронавирус хорошо лечился трактором и хоккеем. Вот разные есть случаи, разная статистика. Выздоровления от прикладывания льда к ногам – нет, такого не было еще. Поэтому я думаю, что так же как в истории с российскими медиками чудес не бывает, таких повреждений в статистике. Я думаю, что чудес не бывает и в Белоруссии. С коронавирусом более-менее все равно. И полагаю, что в кои-то веки журналисты Первого канала сказали правду. Я их поздравляю.
В.Шендерович: Полагаю, что в кои-то веки журналисты Первого канала сказали правду. Я их поздравляю
О. Журавлева
―
Как раз про Беларусь вспомнила. Приглашение же было на парад, у него все 9 мая свое настоящее. Тоже это Лукашенко действительно ничего не боится, что у него может быть вспышка заболеваемости. Ему совсем все равно. У него небольшая страна.
В. Шендерович
―
Про Лукашенко я не могу про это рассуждать. Просто я не знаю, как там буквально устроено. Это страна давно под ГБ тамошним. Под силовиками. Там давно все пропали…И погибли все или бежали. От (НРЗБ) где-то за пределами до Завадского. Корреспондента чуть ли ни Первого канала. Тоже не помню. Все, кто чего-то пытался разговаривать, все в бегах или лежат в могилах. Поэтому, как он там рулит – подробностей не знаю. Сам, наверное, бережется как-то. Что касается всего остального, послушай, с таким репрессивным аппаратом, с таким единообразным телевидением - ну помрут, и помрут. Запишут разное. Можем представить себе, что там со статистикой и как там в ручном режиме можно управлять и как там уже остались на всех должностях только люди, которые берут под козырек.
О. Журавлева
―
Мы все еще живем в мире, где можно скрыть тысячи смертей? Ну правда. Все равно это скоро будет ясно.
В. Шендерович
―
Ну, человек смертен. Ну умер. Еще раз, мы не знаем, что там. Мы сейчас не там, чтобы почувствовать пульс горячий на улице. Может, ворчат, может, нет. Мы не знаем. Ясно, что по аналогии с нами, мы знаем, как раздражение, которое не имеет возможности выйти в политические инструменты, в перемены, как оно уходит вглубь, как начинают люди бурчать. Как они делятся на замолчавших и впавших в стокгольмский синдром. Мы все это знаем. В случае с Белоруссией это очень давний рефлекс. За шесть лет до Путина. С 1994 года, Оль. Там уже все в этом смысле вытоптано так. Поэтому я думаю, что все в его руках. А когда-нибудь каким-нибудь образом мы узнаем реальность. Не приведи, Господи, кстати говоря. Что должно случиться, чтобы реальность выплыла наружу. Что должно произойти – страшно подумать. Притом, как все схвачено.
О. Журавлева
―
Ничто не длится вечно.
В. Шендерович
―
Он Путина пригласил?
О. Журавлева
―
Да.
В. Шендерович
―
Замечательно.
О. Журавлева
―
Но Путин чего-то не едет мне кажется.
В. Шендерович
―
Естественно. А вот Путин должен быть женихом на свадьбе и покойником на похоронах.
О. Журавлева
―
Он, кстати, обещал тоже выйти спеть, как нас всех приглашают.
В. Шендерович
―
Но он не может быть статистом, он прекрасно понимает, когда он будет статистом. Нет.
О. Журавлева
―
Хорошо. Мы на этом, наверное, закончим. Я только скажу, что в 19 часов у нас Максим Шевченко в программе «Особое мнение». В 20 часов – «Блог-аут» с Майклом Наки. По скайпу Евгений Комаровский, педиатр, между прочим. В «Гранях недели» с Владимиром Кара-Мурзой младшим - «Лиса на охране курятника?». Кандидатура РФ в новый состав Совета ООН по правам человека с Вячеславом Бахминым и Юрием Джибладзе. У нас в эфире был Виктор Шендерович, которого я благодарю. Всем спасибо, до свидания.