Владимир Рыжков - Особое мнение - 2020-03-25
А.Нарышкин
―
Всем здравствуйте. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» программа «Особое мнение», меня зовут Алексей Нарышкин. И у нас сегодня в гостях Владимир Рыжков, политик.
В.Рыжков
―
Добрый вечер.
А.Нарышкин
―
С обращением Владимир Путин выступил сейчас – успокоил вас?
В.Рыжков
―
По горячим следам анализируем. Я внимательно слушал в прямо эфире и много чего можно сказать, но на первое место я бы поставил тональность.
А.Нарышкин
―
А она какая?
В.Рыжков
―
Тревожная.
А.Нарышкин
―
Мускул какой-то дрожал?
В.Рыжков
―
Нет, вы текст посмотрите. «Мы не можем отгородиться от угрозы» - угроза, «Рядом с нашими границами находятся государства, серьезно пораженные, и мы их заблокировать не можем» - я цитирую президента. «Крайне важно предотвратить угрозу быстрого распространения болезни» - это очень тревожно звучит. Он не назвал дальше Италию, Испанию, но сказал, что то, что сегодня происходит во многих западных странах и за океаном «может стать нашим ближайшим будущим» - от президента слова «ближайшее будущее» означает, что речь идет о днях и неделях, «быть дома», «проявить ответственность».То есть, я бы сказал, что многие ожидали от Путина, что он будет говорить, что все под контролем. У нас всего 600 случаев, все готово с запасом. Но на самом деле интонация была – ну, мне показалось, что достаточно тревожная.
А.Нарышкин
―
Может быть, вам так хочется?
В.Рыжков
―
Я не первый день в политике. Я много слышал разных текстов от наших больших начальников. Но я опираюсь на свой жизненный опыт – я это воспринял как достаточно тревожное обращение. И все, что говорилось уже содержательного - общий посыл, что ситуация опасная. Фактически Путин присоединился к мнению Собянина, на которое очень многие вчера обратили внимание, когда Собянин в Коммунарке сказал, что реальную картину мы не знаем и что картина гораздо хуже, чем то, что мы знаем.В.Рыжков: Пресса сейчас может сыграть огромную роль в том, чтобы погасить возможную панику
И Путин принял эту позицию. То есть, он принял, что ситуация достаточно плохая, очень рискованная. Когда выступает президент понятно, что текст тщательно готовится, что это не как «Особое мнение» на «Эхе», при всем уважении. Там выверяется каждое слово.
Когда президент дважды или трижды повторяет одну и ту же мысль, что наша задача «предотвратить быстрое распространение» - это означает признание, что распространение идет, что оно уже достаточно серьёзное. И главная задача – предотвратить быстрое распространение.
И те меры, которые когда он в субботу объявил длинные выходные - фактически это 9 нерабочих дней – это как раз попытка. Сейчас в мире обсуждаются разные модели: жёсткий карантин как в Италии, или почти жесткий как сейчас Джонсон ввел в Великобритании, очень жесткий карантин как в Индии, где все видели, как полицейские бьют палками тех, кто оказывается на улице.
У нас пока не введен жёсткий карантин, у нас мягкие ограничительные меры, но они достаточно масштабные и это показывает, что обеспокоенность президента и высшего руководства страны очень высокая. То есть, самое важное в этом обращении – интонация. Интонация тревоги.
И исходя из этой интонации тревоги все объявленные меры: длинные выходные, перенос голосования по Конституции. Причем, многие ожидали, что он дату назовет – вы видели предположения, 12 июня или сентябрь. Но он даже на это не пошел, сказал, что просто откладываем, а дату будем смотреть по ситуации с эпидемией и по рекомендациям специалистов.
Поэтому давайте отметим первое - тональность не успокаивающая, наоборот, тональность - не назову ее алармистской, но она тревожная.
А.Нарышкин
―
Честно ответьте – нет у вас…
В.Рыжков
―
Никогда честно не отвечаю, но сейчас попробую.
А.Нарышкин
―
Сделайте исключение хотя бы раз.
В.Рыжков
―
Попробую.
А.Нарышкин
―
Испытываете легкое злорадство по поводу того, что вроде бы многие говорили о том, что примите уже серьезные меры для того, чтобы не распространялась инфекция по Москве, давайте карантин, давайте закроем метро. Мы говорили уже, что Киев идет на много шагов впереди по сравнению с Москвой, хотя у них случаев меньше.
В.Рыжков
―
Киев закрыл метро, да.
А.Нарышкин
―
Злорадство есть: а, вы все это упустили, теперь пожинайте плоды.
В.Рыжков
―
Знаете, я думаю о моей маме, которой 79 лет и которая в Барнауле.
А.Нарышкин
―
Как и многие из нас думают о своих родителях, бабушках и дедушках
В.Рыжков
―
Если я думаю о своей маме, я могу испытывать чувство злорадства? Это было бы очень странно.
А.Нарышкин
―
Вы сами несете ответственность за свою маму, а здесь ответственность государственная.
В.Рыжков
―
Я слежу за ситуацией по мере сил не только в России, но и во всем мире – много читаю, много слежу. Кстати, вчера звонил другу в Голландию – мне была интересна голландская модель, она похожа на нашу, это мягкие ограничения пока. Но есть отличия, о которых я могу рассказать в подходах наших и голландцев.Но злорадства у меня нет, потому что я вижу, что единой модели реагирования в мире нет. Есть 10-15 моделей, от самых жестких до сравнительно мягких, как в Голландии. У нас пока сравнительно мягкие меры ограничений. Скорее политическое руководство страны стремится минимизировать скопление людей, перемещения людей. Поэтому закрывают аквапарки. Фитнесы, кинотеатры, библиотеки. И 9 нерабочих дней рассчитаны на то, что люди будут в основном находиться дома и это сократит количество поездок и контактов. Разумные меры.
В.Рыжков: Люди не доверяют властям, но при этом ждут от властей защиты. Это парадокс
Вопрос жестче или не жестче - кто знает ответ на этот вопрос? Мы впервые с таким столкнулись. Я в своей жизни с такой ситуацией сталкиваюсь впервые. Никогда ничего подобного я в своей жизни не видел, хотя много чего видел, но такого не видел.
У меня нет никакого злорадства. Это было бы большим самомнением сказать, достаточные меры или недостаточные. Может быть, что-то надо было сделать раньше, может быть что-то сделать жестче. Но я не могу сказать даже в своем «особом мнении».
Я думаю о другом, думаю о том, о чем президент не сказал ни слова. У него была одна фраза: «к развёртыванию системы своевременной медицинской помощи и профилактики подключены все возможные ресурсы» - на пяти страницах одна фраза.
А.Нарышкин
―
А что это значит?
В.Рыжков
―
Я не знаю. Самое важное, что мы сейчас поняли, это мобилизационная способность государства и общества к разворачиванию медработников, разворачиванию аппаратуры, средств защиты, тест-систем.Когда я вчера с голландским другом говорил, что отличает Голландию? - исключительная открытость. У них вплоть до того, представьте, видно все онлайн. Например, у них основные очаги на юге Голландии. На юге больницы переполнены. Они перемещают больных в северные территории, и вы можете видеть онлайн, где, в какой больнице сколько мест. Сколько коек, интенсивной терапии, ИВЛ, и в онлайн вы видите, как они заполняются.
Мы сегодня – мы об этом уже говорили – у нас информация фрагментарная и крайне недостаточная. На сегодняшний день я не знаю, сколько у нас тестируется, где тестируются, сколько лабораторий, сколько тестов, какие категории тестируются, какие контингенты тестируются, где. Емкость больниц даже по Москве непонятна. То есть, голландский подход – чтобы общество знало все.
А.Нарышкин
―
Я так понимаю, это вы говорите потому, что делают тесты в Москве, а увозят в Новосибирскую лабораторию, привозят обратно и на это уходит несколько дней?
В.Рыжков
―
Я слышал, что 9 лабораторий в Москве. Где эти 9 лабораторий, сколько тестов, какая продолжительность тестирования, какая точность? Очень многие сплетни и паника возникают на фоне - это можно называть «Чернобыльский синдром», когда общество имеет очень низкое доверие к власти. А мы знаем, что у нас оно очень низкое.
А.Нарышкин
―
Да, научены горьким опытом.
В.Рыжков
―
И плюс горький опыт Чернобыля и массы других историй, когда врали, занижали количество жертв, когда занижали опасность. Общество, пережившее «Чернобыльский синдром», а это наше поколение – я прекрасно помню 1986 год и всю ту ложь. В этой ситуации эта непрозрачность и дефицит информации…В.Рыжков: Отсутствие информации и отсутствие денег может порождать и голод тоже
Например. Я обращаюсь сейчас к Мишустину, к Собянину - например, почему не сделать ежедневный брифинг в 22 часа или в 19 по Москве, получасовой брифинг оперативного штаба? С журналистами. Не надо нагонять толпу - пусть будут 10 ведущих изданий.
Где? Это как брифинг в Белом доме у президента США, где каждый день журналистов информируют о том, что происходит в стране и что делает президент. И полчаса брифинг каждый день журналисты задают вопросы, Нарышкин от «Эха Москвы» спрашивает: сколько лабораторий, сколько тестируете.
А.Нарышкин
―
Сделаем сейчас небольшой перерыв. Сегодня у нас в гостях Владимир Рыжков, оставайтесь с нами.РЕКЛАМА
А.Нарышкин
―
У нас в гостях сегодня Владимир Рыжков, политик, продаём программу.
В.Рыжков
―
Короче говоря, если мы хотим, как призывает президент, чтобы все вели себя ответственно: мыли руки, сидели дома, меньше ездили, меньше общались - нужна максимально более открытая информация. Надо, чтобы люди максимально полно понимали, что происходит на земле и что делает государство.Я не думаю,что мы сможем достичь прозрачности Голландии – маленькая страна, им проще. Но, по крайней мере, ежедневный брифинг с раскрытием оперативной информации, на мой взгляд, очень сильно снизит панику, сделает общество гораздо более подготовленным и информированным. Это простая вещь, но я бы такое посоветовал.
А.Нарышкин
―
Но они же так не умеют.
В.Рыжков
―
Научатся.
А.Нарышкин
―
Какие у нас есть примеры брифингов? У нас есть Песков, который в ежедневном режиме отвечает на вопросы, и все.
В.Рыжков
―
Когда был «Курск» был Дыгало, не помню его должность, - он каждый день докладывал обстановку. И страна каждый день получала из этих коротких брифингов информацию. Сейчас ситуация гораздо более опасная, чем даже катастрофа «Курска». А мы получаем – то Голикова что-то сказала, то Собянин что-то. То есть, мы получаем нерегулярную, отрывочную, не связанную между собой информацию.И возникают ситуации, когда Анна Попова у Познера говорит: у нас один тяжело больной, и тут же вылетает в ленты врач из Склифосовского - 20 человек на ИВЛ.
А.Нарышкин
―
Рассинхронизация.
В.Рыжков
―
Рассинхронизация. И у людей возникают сразу подозрения: либо нам врут, что скорее всего, либо они не владеют, что скорее всего. А что больше всего – и врут, и не владеют.Это. Мне кажется, неправильная ситуация. Думаю, что здесь должна быть повышена координация. Оперативный штаб либо Собянина, либо Мишустина, а лучше совместно должны выработать форму ежедневного информирования общества и ответов на вопросы журналистов. Пресса сейчас может сыграть огромную роль в том, чтобы погасить возможную панику и объединить общество вокруг задачи блокирования этой эпидемии.
Пресса сейчас может быть не менее важный институт, чем медики. В том смысле, чтобы общество понимало, что происходит, что делается, где какие узкие места. Ничего не надо скрывать, все надо рассказывать. Потому что чем более будет информировано общество, тем меньше будет паники и тем выше будет эффективность мер.
В.Рыжков: Европейцы гасят панику максимальным информированием
Более того, - эти брифинги нужны и для обмена лучшими практиками. Потому что кто-то скажет: а вот в Тамбове сделали такую штуку, отлично пошло, а в Новосибирске придумали такую штуку – очень успешно. То есть, мало того, что нужно информирование, нужно очень быстро информировать о лучших практиках региональных и внедрение их в других регионах.
Этого сейчас пока нет. Я понимаю, что наши начальники сейчас - у них очень тяжёлое время, им нужно принимать сотню решений каждый день в экстремальной ситуации. Но можно найти какой-то способ подключить к этому обществу и его информировать.
А.Нарышкин
―
Не страшно ли вам из-за того, что коронавирус уже в наших регионах, а там медицина по своим стандартам далека от московской.
В.Рыжков
―
Конечно, страшно.
А.Нарышкин
―
Мне знакомые врачи рассказывали про итальянскую медицину, про север Италии, где пик смертности.
В.Рыжков
―
Самую богатую часть Италии при том. Конечно, мне страшно. И я знаю, что готовность – вот то, о чем Путин говорил – не допустить быстрого распространения это значит не допустить лавинообразной госпитализации тяжелых. Потому что если она будет, помогут только малой части из них, остальным даже не смогут оказать помощь.Путин сегодня сказал, что к развёртыванию системы помощи и профилактики подключены все возможности и ресурсы. Это необходимо делать, но кроме этой фразы мы ничего не знаем. Мы не знаем, что развёртывается, в каких объемах развертывается. Нет вообще никакой информации
А.Нарышкин
―
А может, нам и не надо это знать?
В.Рыжков
―
Если общество не понимает масштаб угрозы, масштаб ответа на угрозу, это и есть паника. То есть, если мы питаемся слухами о том, что все вокруг болеют и скоро умрут, включая нас, и если мы питаемся слухами, что государство ничего не делает, и на Тамбовскую область три койки и больше нет, - вот отсутствие такой информации это и есть условие для паники.Для того чтобы этого избежать, и нужно регулярное информирование общества в максимально большом объеме.
А.Нарышкин
―
Может быть, нас услышал те люди, которые принимают решения.
В.Рыжков
―
Надеюсь.
А.Нарышкин
―
Тема, которая не первый день обсуждается – с теми, кто тиражирует как раз ложные сообщения - с ними что надо делать по-хорошему?
В.Рыжков
―
Ничего.
А.Нарышкин
―
Как - ничего? Люди такое послушают, потом бегут и скупают гречку.
В.Рыжков
―
Нет иного способа погасить фейк-ньюз, чем TruNews, чем правильные новости. Единственный способ - это то, что делают голландцы, то, что делают немцы – не знаю, как американцы, не очень понимаю, как у них система работает. Но европейцы гасят панику максимальным информированием.Вам нужно предотвратить быстрый всплеск, нужно обеспечить безопасность людей, а вы вместо этого будете блогеров хватать? Это бред. Сейчас силы государства должны быть направлены только на одну задачу – на защиту общества, а не на то, чтобы Центр «Э» или Роскомнадзор ловил блогеров и их запугивал.
А.Нарышкин
―
И удалял интервью с разных сайтов.
В.Рыжков
―
Это просто бред.
А.Нарышкин
―
Вы представляете масштабы недоверия к нынешней власти? Нельзя же просто тумблер переключить и внезапно все начнут слышать правдивые новости?
В.Рыжков
―
Люди не доверяют властям, но при этом ждут от властей защиты. Это парадокс: не доверяют, но ждут. Потому что еще от кого ждать? От работодателя? - он делает все возможное, но не может построить госпиталь. Поэтому в данном случае доверие завоевывается только одним - открытостью и эффективностью.
А.Нарышкин
―
То есть, еще не поздно?
В.Рыжков
―
Абсолютно не поздно. Например, Собянин вчера в глаза президенту сказал открыто, что мы не понимаем реальной опасности. Это хороший и смелый шаг. И мне кажется, что такого рода заявления, когда человек такого уровня, мэр столицы 15-миллионной, член всевозможных советов безопасности и так далее, президенту говорит, а рядом с ним еще сидит главврач Коммунарки и они говорят, что опасность гораздо серьезнее, то вот такого рода заявления, мне кажется, и завоевывают доверие к политикам. Когда они говорят правду и когда они не скрывают реальную каротин.И мне кажется, что тональность заявления президента сегодня – она напрямую связана с тем, что сказал Собянин. То есть они абсолютно связаны между собой.
А.Нарышкин
―
Хочу спросить вас как бывшего законодателя – то, что сейчас обсуждается в Госдуме – как наказывать тех, кто выходит за пределы карантина, кто нарушает режим самоизоляции и подвергает риску других людей? Есть разные точки зрения – говорят про штрафы, про сроки. А из Чечни мы слышали, что и вообще убить можно.
В.Рыжков
―
В Европе подобные штрафы очень большие. С другой стороны тот же мой голландский друг говорил, что голландцы раздолбаи. Их призывают, штрафуют, а они - весь пляж был забит вчера, сказал он, - народ гулял в Гааге. И во Франции штрафы большие, и жандармерия ходит по улицам и штрафует. Но то, что предложил Володин и – кто там еще?
А.Нарышкин
―
Кадыров убивать предлагал.
В.Рыжков
―
Ну, у Кадырова на любой вопрос он говорит «убивать», у него рецепт простой. Но это, конечно, абсолютно несуразно – до 7 лет тюрьмы.
А.Нарышкин
―
Подождите, вот вы говорите, что голландцы раздолбаи. А русские разве меньше?
В.Рыжков
―
Аристотель говорил, что во всем нужно знать меру.
А.Нарышкин
―
Где эта мера?В.Рыжков: Где эти 9 лабораторий, сколько тестов, какая продолжительность тестирования, какая точность?
В.Рыжков
―
Вопрос в мере. Если понадобится – штрафы. Пока мы не вводим жестких мер, пока у нас идет мягкая ограничительная политика.
А.Нарышкин
―
А это будет работать?
В.Рыжков
―
Штрафы?
А.Нарышкин
―
Ну сколько штрафы?
В.Рыжков
―
Да хоть полторы тысячи.
А.Нарышкин
―
Рублей? И что, никто не пойдет на улицу?
В.Рыжков
―
Вы знаете, какие доходы в провинции?
А.Нарышкин
―
Представляю.
В.Рыжков
―
В Алтайском крае чуть выше 20 тысяч средняя зарплата. Там даже штраф в тысячу уже большие деньги. Поэтому - да, \это будет работать. Но когда людям говорят про 7 лет, люди крутят у виска, говорят: вы совсем офанарели? Итак в стране кризис, а вы еще хотите сажать? Мне кажется, что люди в думе иногда немножко.. всегда… часто… - выбирайте нужную опцию, - они странные вещи предлагают.
А.Нарышкин
―
Про экономические меры из обращения Путина давайте поговорим. Насколько весь этот пакет в целом реализуем?
В.Рыжков
―
И тут опять мы видим два подхода. С чего начинает Трамп? С цифры 4 триллиона долларов. С чего начинает Меркель? – С цифры 750 миллиардов евро.
А.Нарышкин
―
Сколько денег мы потратим на поддержку?
В.Рыжков
―
Да. С чего начинает Макрон? – С цифры, по-моему, 350 или 400 миллиардов евро, что говорит Путин? 10 или 11 мер. В сумме – что?
А.Нарышкин
―
Правительство посчитает.
В.Рыжков
―
Но понятно, что Путин вчера провел многочасовое совещание, понятно, что Минфин уже все посчитал, понятно, что расчеты есть – так дайте цифру.Я могу сказать так: если американцы потратят на поддержку экономики в условиях этого коллапса 4 триллиона долларов – это примерно пятая часть ВВП Америки. У нас пятая часть ВВП России это примерно 300 млрд. долларов. То есть, если мы хотим дать адекватную поддержку семьям, безработным, малому и среднему бизнесу, банкам, которые сейчас столкнутся с огромными невыплатами по кредитам и по ипотеки, гостиничному, туристическому бизнесу и авиакомпаниям – нам нужно потратить пятую часть ВВП.
А.Нарышкин
―
Вам эта цифра зачем?
В.Рыжков
―
Эта цифра отвечает на вопрос, насколько государство готово в форс-мажорной ситуации помочь людям. Конечно, я дождусь, когда Алексашенко, Игорь Николаев, Олег Вьюгин почитают эти меры. Потому что я не профессиональный экономист, я понимаю, что речь идет о сотнях миллиардов рублей. Но я посчитал - пятая часть ВВП это 24 триллиона рублей. Вот если мы хотим адекватно ответить, как немцы, как американцы, как французы - нам нужно в стимулирование экономики влить 24 триллиона рублей 300 миллиардов долларов.У нас сейчас резервы - 500 миллиардов. То есть, нам нужно «сжечь» - хотя «сжечь» это неправильное слово, это не значит украсть и вывезти на Багамы. Нам нужно влить на поддержку рабочих мест, малого и среднего бизнеса, банковского сектора, транспорта, туристических услуг, сферу общепита, развлекательную сферу, кинотеатров и так далее - на поддержку тех, кто сейчас валится, - нам нужно влить 24 триллиона рублей. А это больше федерального бюджета России.
То есть чтобы мы понимали масштаб необходимой поддержки, я называю цифру впервые в эфире – нам нужно влить в борьбу с последствиями эпидемии 24 триллиона рублей. То, что сегодня сказал президент, пока я цифру не понимаю.
А.Нарышкин
―
А нам надо осмыслить цифры от Владимира Рыжкова. Оставайтесь с нами, это «Особое мнение», скоро вернемся.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Продолжаем программу. Это «Особое мнение» Владимира Рыжкова.
В.Рыжков
―
Кстати, по предписанию ВОЗ мы неправильно сидим, у нас нет дистанции в два метра.
А.Нарышкин
―
Так что про меры?
В.Рыжков
―
Я поддерживаю то, что сказал Путин в части мер. Знаете, что самое важное? Важно, понимает ли руководство страны приоритеты.
А.Нарышкин
―
Но они же там не болваны.
В.Рыжков
―
Еще раз – у нас были разные. У нас был приоритет Крым, Донбасс, был приоритет Сирия и восстановление памятников Пальмиры. У нас разные были времена. Вот сейчас, когда он говорит о мерах поддержки, то очень важно - не буду искать сейчас цитату, но суть такая: номер один - сохранение рабочих мест. Номер два – меры социальной защиты, имеются в виду те, кто либо не работает, пенсионеры, инвалиды, и так далее. И три – поступление налогов в бюджет. Потому что если не будет поступления налогов в бюджет, то невозможно будет финансировать массовые мероприятия по медицине, и так далее.Абсолютно европейские приоритеты. Я говорил много раз. И еще раз повторю: когда случается кризис в любой стране – кризис 2008 года, или кризис конца 90-х годов, мировые кризисы, у каждого правительства первая задача – сохранение рабочих мест.
В.Рыжков: У людей возникают сразу подозрения: либо нам врут, либо они не владеют информацией
Потому что если не сохраняются рабочие места – валится все. И поэтому американцы спасали Детройт с автомобильной промышленностью, национализировали банки. Это не потому что они коммунисты, а потому что сохранение рабочих мест это главное.
Второе – сохранение доходов. Потому что если не будет сохранения доходов, может быть выселение людей из арендного жилья, может быть выселение людей из ипотечных квартир, голод локальный.
А.Нарышкин
―
Голод?
В.Рыжков
―
Голод. Об этом Нобелевский лауреат написал книгу, что голод это чаще всего результат не отсутствия продуктов, а это результат отсутствия денег у людей, чтобы купить эти продукты.И второе, от чего возникает голод – это отсутствие информации. Когда правительство не знает о каких-то локальных очагах просто потому, что каналы обратной связи - от тех же журналистов, которые приходят и говорят: а что это у вас в Тамбовской области творится, вы в курсе?
Вот отсутствие информации и отсутствие денег может порождать и голод тоже. Поэтому то, что сегодня Путин сказал, что поддержка социальная, рабочие места, доходы это приоритеты – это абсолютно европейская матрица, абсолютно правильные приоритеты.
И все меры, которые он дальше называл - это и поддержка семей с детьми, безработных и тех, кто сейчас находится дома в отпуске. Потому что дети не ходят в школу, а несовершеннолетних нельзя оставлять без взрослых, и о малом и среднем бизнесе – это абсолютно правильные меры.
И единственное, что мне не хватило – цифры. Потому что я хочу понять, какой масштаб помощи готово оказать государство в экстремальной ситуации. Об этом вчера сказал Чубайс, ион тоже молодец. Он сказал, что мы не для того копили эти огромные резервы. А у нас резервы – треть ВВП.
А.Нарышкин
―
Это то, что с нефти по 100?
В.Рыжков
―
Это то, что мы накапливали в разных кубышках - это треть нашего ВВП. Он говорит, что мы не для того копили эти гигантские резервы - 500 миллиардов долларов, - чтобы сейчас их придерживать. Даже скажу так: сейчас надо разбрасывать деньги с вертолетов, как делает Трамп - каждому американцу по тысячу на взрослого и 500 на ребенка. Просто по факту наличия паспорта или проживания в стране. Надо заливать сейчас страну деньгами.
А.Нарышкин
―
Спрос поднимать?
В.Рыжков
―
Не только спрос. Жизнь людей. Потому что если у людей не будет денег на гречку, о которой сейчас говорили, то начнется голод. Начнется недоедание. Мы что, хотим этого допустить?Поэтому сейчас все правительства мира принимают беспрецедентные меры – такого не было никогда с момента Великой Депрессии – то, что мы сейчас видим: 4 триллиона США, 750 млрд. евро Германия, 400 млрд. евро Франция - немыслимые суммы. Которые пойдут по двум каналам: прямая помощь населению, прямая помощь бизнесу и банкам для того, чтобы сохранить от массового банкротства, от увольнения людей.
Поэтому я назову еще раз цифру - Россия должна выделить 300 млрд. долларов или примерно 24 триллиона рублей, или больше размера федерального бюджета, чтобы текла река Волга денег людям и река Обь бизнесу.
Потом, когда это кончится, мы выйдем из этого кризиса с сохраненными предприятиями. Сохраненными рабочими местами, с сохраненными семьями. Мы не дадим упасть ни сфере услуг, ни банковской системе, не дадим людям ощутить катастрофическое падение их жизненного уровня. Экономика потом восстановится, но сейчас, - я думаю, это займет год, - и в этот год надо тратить, тратить и тратить.
В.Рыжков: Сейчас надо разбрасывать деньги с вертолетов, как делает Трамп
И я, пользуясь нашим эфиром, обращаюсь к Центробанку, к правительству России, к администрации – не экономьте деньги. Сейчас экономит только дурак.
Знаете, что сделал Евросоюз? У них есть такой «Европейский пакт стабильности», где они требуют от государств определённый предел бюджетного дефицита, внешнего долга, - то есть, жесткие критерии, за которые государства не могут выходить. Так вот они отменили этот пакт. Они сказали: на период коронавируса мы снимаем все ограничения – на наращивание госдолга, на наращивание дефицита бюджета. Потому что сейчас в приоритете не только спасение жизней, но сейчас перед миром стоят две задачи: спасти жизни и спасти мировую экономику.
Спасение жизни – это максимальная мобилизация всего, что только можно на разворачивание медицинской сети, специалистов и аппаратуры. А спасение экономики – это заливание экономики деньгами в форс-мажорной ситуации.
Вот мы сейчас должны делать две вещи: делать все, чтобы спасать жизнь и здоровье людей - раз. И два – мы должны зашить деньгами экономику для того, чтобы пройти этот путь.
А.Нарышкин
―
Вам вопрос от слушателей от Екатерины Фомичевой: «Заливание страны деньгами не повлечет ли инфляцию как в 90-е годы?»
В.Рыжков
―
Не повлечет. Потому что я говорю не об эмиссии, не о том, что Центробанк начнет печатать и разбрасывать с вертолета ничем не обеспеченные деньги. Я говорю о золотовалютных резервах, на которые можно покупать импортное оборудование, если понадобится, если у нас гречка кончится, закупать продовольствие – купим там, где есть.Речь идет о помощи экономик и не за счет эмиссии Центробанком, а за счет резервов. И еще одна важная вещь – мы в перерыве говорили о том, что стратегия Евросоюза какая? - ЕС пошел на карантины, то есть, сейчас многие страны внутри ЕС закрываются друг от друга – немыслимая раньше вещь, чтобы Италия закрыла границу с Австрией.
Но при этом Евросоюз сказал: полная открытость рынков. Бизнес должен работать, если где-то возник дефицит масла, за ночь его привезут оттуда и положат на полки. То есть, то же самое в стране боже упаси вводить какие-то меры по чрезмерному регулированию.
Например, еще одна безумная, с моей точки зрения, идея – сегодня совет Федерации проголосовал за закон о регулировании цен на лекарства. В экономической теории все знают. Даже студенты, что любая попытка государства регулировать цены приводит к искажениям рынка и к дефицитам.
А.Нарышкин
―
Потому что все скупят по этой цене?
В.Рыжков
―
Именно. Либо придержат, либо начнут какие-то спекулятивные операции. Наоборот, сейчас надо открывать внутренний рынок и рынок наш вовне для того, чтобы если возникает дефицит, бизнес завтра привез первым же самолетом - транспортным, не пассажирским – завтра же привез и положил на полки. Не хватило? – еще привез и положил.То есть, два принципа для того, чтобы сейчас помочь: ограничительная политика для людей, чтобы меньше было контактов, перемещений, собираний в кучу и полная свобода для субъектов экономики, для рыночных агентов, полная свобода информации, чтобы они знали, где какие дефициты и полная свобода для поставок. Только так мы можем избежать неприятных вещей\. Связанных с дефицитом лекарств, масок, парацетамола, гречки, сахара и прочих вещей. Экономика все сделает, если ей не мешать.
А.Нарышкин
―
Подождите. Например, вы приходите в аптеку и видите, что одна маска стоит 100 рублей. Я просто сегодня заказывал продукты через сервис доставки, и помидоры, которые раньше стоили 200 рублей, теперь 350.
В.Рыжков
―
Отвечу: два канала поставок должно быть. Государство должно раздавать бесплатно на каждом перекрестке. А аптеки пусть ставят любую цену. Когда рынок насытится и когда эта задача будет решена технически, то не будет цены в сто рублей за маску.Поймите, это не решение. Потому что если вы поставите цену в два рубля, завтра у вас этих масок не будет нигде. Вы дестимулируете аптечные сети, производителей, вы просто поломаете всю логику. Поэтому, если вы хотите…
А.Нарышкин
―
То есть с одной стороны мы не ограничиваем цены, с другой стороны тем, кто не может по этим ценам купить, мы их поддержим?
В.Рыжков
―
Принцип Европы: ограничения для людей, свобода для товаров. И свобода рыночных агентов. И тогда это все будет очень быстро наполняться. Буквально через день-два все это будет появляться.
А.Нарышкин
―
Евгений Р. Пишет: «Деньги пропьют, подойдут только талоны на еду и лекарства».
В.Рыжков
―
Люди не идиоты. У них есть дети, семьи, престарелые родители. Когда сейчас речь стоит о жизни и здоровье, люди будут рационально тратить деньги. Это абсолютно неправильное представление – пропьют. Кто-то пропьет. Но в целом, если мы говорим о гражданах России, убежден, это будет рациональное, ответственное, здравое поведение.Но хотел бы сказать про Общественную палату. Это история, которая меня возмущает. Потому что наша комиссия - Алексей Венедиктов и я входим в нее – это Общественная палата Москвы. Мы попытались внести на вчерашнее заседание палаты вопрос о переносе сроков голосования по Конституции. Нам казалось очевидным, что надо переносить, а меньше чем через сутки после этого заседания президент сказал: переносим.
Но как вы думаете, каким был результат? 9 из 34 – «за», в том числе я и Венедиктов, а остальные против.
А.Нарышкин
―
Теперь можете хайпануть, сказать, что вас президент послушался.
В.Рыжков
―
Но Общественная палата, - по крайней мере, как я ее понимаю – это не орган при начальстве. Общественная палата Москвы выражает интересы москвичей. И если москвичи это сейчас главный центр распространения коронавируса, если это самый рискованный сейчас город в стране, то Общественная палата Москвы должна была сделать это еще раньше, чем вчера. А она вчера даже в повестку не внесла. Поэтому я выражаю свое недоумение.
А.Нарышкин
―
Разочарован Владимир Рыжков?
В.Рыжков
―
Недоумение и разочарование этим странным, трусливым и неправильным, на мой взгляд, решением.
А.Нарышкин
―
И у нас в эфире был сегодня политик Владимир Рыжков. Спасибо огромное.