Особое мнение СПб - Андрей Константинов - Особое мнение - 2020-03-25
А. Веснин
―
Меня зовут Арсений Веснин, это программа «Особое мнение». Как и все последние дни, да и, наверное, предстоящие недели, эта программа идёт по Skype. Я нахожусь в студии, а наш гость – дома и выходит с нами на связь через интернет. Сегодня у нас в гостях журналист Андрей Константинов. Андрей, приветствую вас, слышите ли вы меня?
А. Константинов
―
Да, я вас хорошо слышу, доброе утро.
А. Веснин
―
Доброе утро. Андрей, есть у вас ощущение, что живём мы в историческое время?
А. Константинов
―
Конечно, и это не только сейчас. Я вообще считаю, что любое время – историческое.
А. Веснин
―
Но что происходит что-то особенное?
А. Константинов
―
Такого раньше не было, действительно. Мы переживаем очень интересную, необычную и драматичную ситуацию.
А. Веснин
―
Интересную – это правда, хотя и не самую простую. Как вам кажется, как коронавирус и эта эпидемия повлияют на весь мир?
А. Константинов
―
Это будет очень серьёзная встряска. Мир, безусловно, прежним уже не станет, просто в силу… Это как человек, который перенёс какой-то очень сильный удар, будет уже другим человеком. Жил-был человек, никто никогда не бил его по голове. Однажды он встретился с хулиганами; победил, но стал другим человеком – у него появился шрам, появилась какая-то настороженность, немножко изменился характер. Это тот же самый человек, но он немножко изменился.И мне кажется, что очень сильно изменится гуманитарная сфера, в том смысле, что будет другая литература, другой кинематограф, другие разрезы конфликтов. Уже сейчас многие говорят, что начинают смотреть какие-нибудь, не знаю, сериалы, которые идут по телевизору и их трудно смотреть, потому что там всё, что не отражает нынешнюю жизнь – другие люди, другие улыбки, другие заботы и тревоги, другая актуальность, совершенно не свойственная тому, что есть сейчас. А художественных сублимаций того, что происходит сейчас, конечно, ещё нет, потому что срок слишком небольшой, несколько месяцев. За это время трудно художественно осмыслить и сделать какую-то сублимацию на эту тему.
Сейчас, как ни странно, очень многие пытаются найти сублимацию в компьютерных играх, потому что есть много игр, где действие разворачивается сразу после какой-то всемирной катастрофы, и, кстати, очень часто после пандемии. Если вы посмотрите эти бродилки-стрелялки, там часто сюжет, например, такой: после опустошительной пандемии пришли банды байкеров и начали всех насиловать и стрелять из обрезов. И люди, не находя в по-настоящему художественном творчестве – литературе, сериалах…
А. Веснин
―
В кинематографе тоже много таких сюжетов, на самом деле.
А. Константинов
―
«Ходячие мертвецы» это всё-таки не совсем то же самое. Есть, но мало, и там всё разворачивается не по таким сценариям, не так, как это происходит сейчас. А людям нужна сублимация их настоящих переживаний. Поэтому я думаю, что будут очень большие и серьёзные изменения и в гуманитарной области. Безусловно, эта история затронет, и уже затронула, экономику. А раз так, то…
А. Веснин
―
То и политику, наверное.
А. Константинов
―
Потому что это связанные вещи. Безусловно, какие-то политические реалии просто не смогут оставаться прежними. Очень многие политические лидеры сегодняшнего дня это прекрасно понимают и делают свои ходы, которые у кого-то более успешные, у кого-то менее.
А. Веснин
―
Например?
А. Константинов
―
Например, наш главнокомандующий Владимир Путин сделал два сильнейших хода, никто из других мировых лидеров ничего подобного не делал. Это оказание помощи Италии - мы не будем обсуждать, правильно ли это и нормально ли, но это ещё и политический ход, и очень сильный. Это политический ход, которому очень трудно что-то противопоставить. Потому что даже риторика типа: «Ай, какие вы, итальянцы! Да как же вы можете получать помощь от военных российских самолётов, которые терзали несчастную Сирию!», - это несерьёзно, никто не будет это воспринимать, ни в Италии, ни в мире. Это красивая гуманитарная акция, как в своё время в Пальмире, в Сирии, играл наш симфонический оркестр. Очень был сильный ход, и трудно было что-то ему противопоставить, возразить. А второй сильный ход – это, конечно, посещение Владимиром Путиным инфекционной больницы.
А. Веснин
―
А здесь-то что такого особенного?
А. Константинов
―
А если здесь ничего такого особенного, то примерно то же самое, наверное, должны были бы сделать лидеры других стран. Но пока что ничего такого не сделано. Это смелый поступок человека, который говорит: «Я – лидер страны, я ничего не боюсь, я вместе с вами и мы вместе победим». Это то, что очень любит народ, понимаете? Это очень кинематографическая история, и если Россия, действительно, сумеет пройти через этот кризис с наименьшими испытаниями (тьфу, тьфу, тьфу), то Владимир Путин будет общенациональным героем, которому будет выдан невероятный кредит доверия - и внутри нашей страны, и будут очень большие симпатии во многих других странах.
А. Веснин
―
Я сейчас решил проверить, я не так внимательно слежу за иностранными лидерами – как минимум, Макрон тоже приезжал в больницу во Франции, где лежат заразившиеся коронавирусом. Про Меркель я не увидел, здесь все новости исключительно про то, что у неё отрицательный тест, хотя подозревали, что он может быть, поскольку она общалась с врачами, которые лечат эту инфекцию. Но Макрон приходил в больницу.
А. Константинов
―
Арсений, здесь мы говорим с вами не столько о самом событии, сколько о восприятии события. Важно ещё и то, как это событие подано, важно, как это сделано, важна кинематографичность.
А. Веснин
―
То есть, жёлтый комбинезон, в котором ходил Путин, тоже играет роль?
А. Константинов
―
Конечно! Потому что если бы просто прошла новость о том, что Владимир Путин посетил больницу, его сопровождали Песков, Шойгу, Лавров и кто-нибудь ещё – ну прошла бы и прошла. Но вся эта драматургия, этот шлюз отсекающий, эти гулкие шаги в пустом помещении, это жёлтый комбинезон… Вы поймите – это просто хорошо сделано.
А. Веснин
―
Это хорошо сделано, как пиар акция именно.
А. Константинов
―
Это хорошо сделано, как политический шаг, а вся политика в той или иной степени – пиар акция. Настоящая политика это то, что мы очень редко видим по телевизору; это когда без камер разговаривают друг с другом Путин и Трамп, Путин и Эрдоган; что они друг другу говорят, как у них меняются интонации. Ни вы, ни я никогда этого не видели. Мы видели только протокольные съёмки, где благообразные люди в пиджаках с галстуками дружелюбно жмут друг другу руки. Это не имеет ничего общего с их реальными разговорами. Поэтому вся политика в какой-то степени – кинематограф, и тут очень важно, у кого кинематограф лучше, интереснее, ярче. Поэтому – да, жёлтый комбинезон. Я тоже обратил внимание на цвет, на то, что…
А. Веснин
―
На то, что все в белых комбинезонах, а Путин – в жёлтом. Естественно, сложно было не обратить внимания на то, что он выделялся. Из-за маски было непонятно, потому что лица его не видно, видно только, как он надевает. А то, что в жёлтом…
А. Константинов
―
Понятно, о чём вы говорите в данном случае. Появятся голоса, которые будут говорить, что там был не Путин, а Макрон напополам с Меркель, но это уже, что называется, «проехали». Можете рассказывать сколько угодно, но этот участок застолблён. Ещё раз говорю, что два очень сильных хода: это оказание помощи Италии, которая продолжает санкционную политику в отношении России. И в этом есть такая очень интересная, художественная великодушность, литературно-русская черта «вы продолжаете, а мы вас жалеем, непутёвых, и, рискуя жизнью, будем вам помогать, несмотря на это». Это очень мощно, со всех сторон правильно, но ещё и художественно правильно. И – жёлтый комбинезон.
А. Веснин
―
Как думаете, по поводу жёлтого комбинезона (уже сказали, что Путин останется лидером страны, возможно, об этом чуть-чуть подробнее поговорим) – в принципе эти шаги больше для внешнего пользователя, или для внутреннего?
А. Константинов
―
Они больше для внутреннего пользования, и, прежде всего, в связи с тем, что предстоящее голосование за поправки к Конституции фактически переросло в некий плебисцит доверия самому лидеру страны. Потому что у людей с поправками всё просто: эта нравится, эта нет, к этой равнодушен. Но в целом это то, что предлагает президент и что даёт ему возможность переизбраться ещё на один срок. Поэтому, конечно, прежде всего, это плебисцит доверия непосредственно к лидеру страны. И если он будет таким вот образом набирать очки, то я вам скажу, там будут интересные цифры.
А. Веснин
―
То есть, всё-таки в первую очередь для внутреннего пользователя, для того, чтобы люди поддержали возможность Путина оставаться у власти…сколько там… 12 лет после истечения президентских сроков, которые есть у него сейчас?
А. Константинов
―
Нет, не так. Для того чтобы люди накануне референдума испытывали восторг перед своим лидером. А испытывая восторг, естественно, голосовать будут, в основном, позитивно.
А. Веснин
―
Андрей, а вы испытываете восторг?
А. Константинов
―
Слушайте, я вообще мало интересуюсь политикой, я не политикан, я политику наблюдаю. У меня было очень много возможностей избраться депутатом разных уровней – и Государственной Думы, и Законодательного Собрания; мне предлагали стать чиновником Комитета по культуре и даже доверенным лицом президента Путина на предыдущих выборах.
А. Веснин
―
Отказались быть доверенным лицом Путина? Почему?
А. Константинов
―
Я поехал-то соглашаться, потому что мне было интересно посмотреть, как это всё устроено внутри, просто любопытство журналистское, я считал, что соглашусь. Но чиновник, который мне это предлагал в полпредстве, делал это в такой откровенно хамской манере!Когда я спросил, в чём будут мои обязанности, что надо будет делать, он сказал: «Да чё скажут, то и будешь делать». Я говорю: «Секундочку, подождите, вы что такое говорите-то?» «Ну, нам пришлют какие-то инструкции, вы прочитаете». «Давайте так – пришлют, я прочитаю». «Нет, надо давать согласие сейчас, потому что списки уже сформированы». Я говорю: «Знаете, вы мне предлагаете подписать чистые листы бумаги, протоколы, которые ещё не заполнены, а меня папа с мамой учили так не делать». А он мне говорит: «А не пожалеешь потом?» Я настолько растерялся, говорю: «А вы вообще как со мной разговариваете? Я вам что, девка по вызову? Вы, по-моему, что-то перепутали. И в жизни, и в данном конкретном разговоре». Я встал и вышел. У Владимира Владимировича на тот момент было 499 доверенных лиц. Мало кто интересовался, почему число такое некруглое. Пятисотым должен был быть я.
А. Веснин
―
Понятно. Смотрите, если мы заговорили про внутреннюю политику: вы говорите, что Владимир Путин выйдет, возможно, победителем из всей этой истории, получит какой-то очередной кредит доверия от населения. Вы не рассматриваете такой вариант – просто об этом многие пишут и рассуждают, информации, правда мало, может быть, у вас она есть – что эпидемия коронавируса в России приобретёт такой масштаб, который, наоборот, этот кредит доверия отъест?
А. Константинов
―
Понимаете, я не люблю гадать на кофейной гуще, я не специалист и не оракул. Я вам так скажу: безусловно, в любой стране, если какая-то проблема, кризис начинает разворачиваться по катастрофическому сценарию, это очень опасно для действующей власти. Потому что люди не прощают, когда что-то пошло не так, и выражают очень сильно своё раздражение, недовольство и несогласие. И если, до того, как началась ситуация, похожая на катастрофу, были какие-то оптимистические заявления со стороны власти, то недовольство будет сильнее. То есть, если власть говорит: «Всё будет нормально, мы всё сделали правильно, у нас всё есть», а потом очень сильно не нормально - то это определённый риск, безусловно. Но здесь не нужно быть сильным политологом, пророком и так далее.Это как в семейных отношениях: если муж говорит жене: «Всё будет хорошо, мы с тобой поедем в отпуск в Канны и я тебе куплю колье», а самом деле она находит его на следующий день вдребезги пьяного с любовницей и узнаёт, что все семейные сбережения растрачены, то, скорее всего, она его ударит подносом по башке, и не один раз. И вместо медового месяца будет другой. Но для этого всё-таки нужно, чтобы она нашла его в таком состоянии и обнаружила отсутствие денег.
А. Веснин
―
Тут вас спрашивают, несколько вопросов пришло: вы сами опасаетесь вообще коронавируса.
А. Константинов
―
Любой человек страшится неведомого. Когда все вокруг говорят о том, что есть какая-то угроза, я не знаю, кем надо быть, чтобы оставаться совершенно спокойным. Другое дело, что когда есть опасность какая-то, надо оставаться человеком. Очень мало просто выжить, надо сделать это достойно, чтобы быть в состоянии продолжать нормальную жизнь потом. И дело ведь не в том, кто чего боится или нет, вопрос в том, способен ли ты, преодолевая свой страх, делать то, что должно. Если способен, то всё в порядке, и никого не волнует, что ты при этом испытываешь.Приведу такой пример: мне приходилось прыгать с парашютом, когда я служил военным переводчиком в Южном Йемене. Я служил в бригаде спецназа, там прыгают все. Если вам кто-то скажет, что прыгать с парашютом не страшно, можете просто рассмеяться, этот человек – врун. Но были у нас ребята, которые плакали в вертолёте, пытались вцепиться, и их приходилось просто выбрасывать из вертолёта. А в основном были те, кто, мелко трясясь, делали шаг в эту пропасть. А тех, кто совсем не боялся - не было! Даже наши советники-инструктора, у которых сотни прыжков были. Один мне говорил: «Андрюша, все не спят перед прыжком. Все боятся».
А. Веснин
―
То есть, вы сравниваете ситуацию с коронавирусом, лично для себя, с прыжком с парашютом?
А. Константинов
―
Там быстро проходит, шагнул – и через 4 секунды раскрылся купол.
А. Веснин
―
Андрей, мы продолжим с вами беседовать, у нас московские новости начинаются. Через несколько минут вернёмся в эфир.НОВОСТИ
ЗАСТАВКА
А. Веснин
―
Возвращаемся в эфир петербургского «Эха». Меня зовут Арсений Веснин. У нас сегодня в гостях журналист Андрей Константинов. Я напомню, что эфиры у нас сейчас идут удалённо в связи со всем этим безобразием, которое происходит в мире. И в данном случае, наверное, безобразие впервые в таком мировом масштабе не связано с какими-то человеческими действиями, а внешнее и объединяет весь мир в итоге. Андрей, я вас хотел спросить немножко не совсем про пандемию и не про коронавирус. По поводу голосования за поправки в Конституцию: во-первых, как вы считаете, пройдёт ли оно 22 апреля, или всё-таки его отменят?
А. Константинов
―
Знаете, в зависимости от того, по какому всё-таки сценарию будет развиваться история с эпидемией. Это первое. А второе – дело в том, что это не так важно. Ничего такого военного нет в том, чтобы обязательно 22 апреля или 25 мая – никаких проблем здесь не существует. Все немножко упёрлись в эту сакральную дату исключительно потому, что это – день рождения Владимира Ильича Ленина.
А. Веснин
―
Это смешно, да.
А. Константинов
―
Но человек он был не очень симпатичный, никаких глобальных торжеств по поводу его юбилея не будет за исключением того, что Зюганов будет ходить со своими двумя гвоздиками. Кому интересен Зюганов и его Ленин? Мало кому. А непосредственно референдум – пройдёт он 22-го или через месяц, через два, плебисцит этот…
А. Веснин
―
Вы упорно называете его референдумом, но это ж не референдум всё-таки. Это некая такая странная форма.
А. Константинов
―
Понимаете, это всё – игра слов. «Назови хоть горшком, только в печку не ставь». Можно назвать так, можно назвать сяк – это, знаете, без разницы. Я думаю, что результат абсолютно очевиден, и он может измениться только в лучшую сторону.
А. Веснин
―
В смысле?
А. Константинов
―
Вследствие вот этих удачных шагов, о которых я говорил.
А. Веснин
―
А, то, что за продление полномочий Путина дадут больше голосов.
А. Константинов
―
Конечно. Возможностей какого-то ужасного краха я, ей-богу, не особо вижу, потому что какие-то катастрофические художественные сценарии вообще не будут предусматривать никакого референдума – будет не до избирательных участков.
А. Веснин
―
Если будет развиваться пандемия в России.
А. Константинов
―
Да. Какие-то ужасы-ужасы, народные бунты, «вставала кровавая заря» – это всё скорее для будущих сценаристов, которые будут писать разные страшные сериалы, книги ужасов, что-то такое.
А. Веснин
―
Вы сами что будете делать? Кстати, сейчас пришла новость, срочное уведомление: 163 новых случаев коронавируса в России за сутки, передаёт «Интерфакс». Буквально только что пришла эта информация, ещё без каких-либо подробностей. Как, беспокоит?
А. Константинов
―
Мы с вами обсуждали: всех беспокоит, и меня беспокоит. Но вы имейте в виду ещё, что у нас в последнее время усилились действия по вытаскиванию наших застрявших за рубежом не очень сознательных сограждан, которые непонятно чем думали две недели назад, когда уже понятно было, что не очень хорошо дела обстоят, но они всё-таки поехал в отпуска в разные страны. И вот сейчас их «вынимают» оттуда, и, естественно, они с собой всякую бяку-раскоряку притаскивают. Что же их, из-за этого бросать, оставлять там? Нельзя так поступать, надо вытаскивать и лечить.
А. Веснин
―
Новость ещё раз повторю: 163 новых случая заражения коронавирусом в России за сутки, всего уже 658 человек – все агентства написали, у меня обновляется информация, что называется, в режиме реального времени. Я хотел у вас спросить: условного 22 апреля, перенесут – не перенесут это голосование, вы сами что будете делать? Пойдёте?
А. Константинов
―
Это некорректный вопрос, Арсений. Что отвечает обычно ваш главный редактор Венедиктов, когда ему подобные вопросы задают? Он говорит: «Я не буду отвечать ни «да», ни «нет», потому что я – главный редактор, моя позиция будет оказывать влияние на позицию моих подчинённых». К тому же я – человек, который имеет некую известность, и любой ответ будет некой агитацией в одну или другую степень. Кроме того, как мне кажется, любое голосование, любые выборы, когда ты идёшь и опускаешь или не опускаешь какой-то бюллетень, или съедаешь его, или пишешь на нём что-то – это вещь очень интимная, понимаете. Зачем же интимную, личную историю разворачивать перед всеми? Мы же не на шоу «Док-ток» у госпожи Собчак на «Первом канале», мы же с вами в приличном эфире сидим разговариваем.
А. Веснин
―
Давайте я это перефразирую в два вопроса. Первый: вы бы хотели, чтобы Путин имел возможность ещё быть президентом много лет?
А. Константинов
―
Я уверен, что он им будет, в силу того, что я не очень вижу какую-то альтернативу.
А. Веснин
―
Вы же понимаете, что альтернативе и не давали вырастать в последнее время.
А. Константинов
―
А это неважно. Есть люди, которые говорят, допустим: «Мне надоела моя квартира, я иду на улицу, а потом найду какую-нибудь новую». Я считаю, что это неправильно. Это то же самое, как «я увольняюсь с работы, мне так надоел начальник, что я потом найду». Я считаю, что ни в коем случае нельзя уходить в никуда. Потому что это безответственно, неправильно и вообще-то не соответствует моему характеру.И следующий момент: вопрос не в том, насколько мне лично нравится или не нравится руководитель государства. Вопрос в том, что Путин – сильный президент. А мне, как историку, хорошо известно: как правило, если не всегда, сильного лидера, сильного руководителя сменяет слабый. И этот слабый просто фактом своей слабости обрекает страну на очень сильные переживания, потрясения и испытания. Это объективно, это не к вопросу Путина, Медведева, ещё чего-то. Это всегда. Был сильный – значит, последующий на его фоне будет слабый. А как только слабый, начинаются всякие нехорошие брожения в элитах, соседи норовят откусить кусок, потому что страна ослабла и так далее, и тому подобное. Мировая история об этом говорит.
Дальше, что называется, выбирайте: кому охота жить в эпоху перемен, в эпоху интересных и очень опасных приключений, когда сильно штормит, зато есть азарт, есть настоящее переживание. Но ты не знаешь, чем это кончится, это не компьютерная игра. Может кончиться победой и восторженной тихой гаванью, а может и нет. Либо ты при более стабильном и менее интересном: там, где стабильность, авантюризма мало. Кому что интересно. Молодёжи интересно всегда, чтобы была авантюрность какая-то, был захватывающий ветер перемен. Чтобы на горизонте показались корсарские суда, атаку которых нужно принять и победить. Людям постарше приключения с пиратами менее интересны.
А. Веснин
―
Про молодёжь – наверное, всё-таки, это не только какое-то литературное авантюрное желание. Это всё-таки ещё и желание того, чтобы можно было находить хорошую нормальную работу, реализовываться и так далее, с чем определённые проблемы есть, и это правда.
А. Константинов
―
Конечно.
А. Веснин: Я
―
человек, не чужой истории, я тоже заканчивал исторический факультет. Надо сказать, что людям, которые заканчивали исторические факультеты, довольно сложно реализоваться сейчас в нашей стране – работая по специальности, денег не заработаешь. Да и не нужен ты особо никому, если ты не являешься каким-то очень выдающимся человеком.
А. Константинов
―
Коммерческие археологи очень неплохо зарабатывают.
А. Веснин
―
Это правда, но как человек, занимающийся археологией напрямую, могу сказать, что коммерческой археологией заниматься вот прям совсем не интересно, если говорить, например, даже про те же раскопки внутри Петербурга. Про это долго можно говорить. У нас остаётся две минуты, я хотел у вас спросить: как вы думаете, оппозиции что нужно делать перед вот этим вот голосованием? Навальный говорит: «Надо вообще забыть и не обращать на него внимания», многие другие оппозиционные политики говорят о том, что нужно прийти и проголосовать против. Как вам кажется, какая стратегия для оппозиции эффективнее?
А. Константинов
―
Знаете, оппозиции нужно найти возможность как-то не «кто в лес, кто по дрова». Самая главная проблема оппозиции – это её раздробленность и недостаточная привлекательность физическая, если хотите. Надо вырабатывать свой почерк, свой рисунок, иначе всё будет сводиться к товарищу Навальному и его занимательным роликам. Но эта песенка уже немножко отыграна, она актуальность свою, я думаю, пару лет назад ещё стала потихоньку утрачивать. Как всё: была песенка популярной, но она не может быть популярной вечно.
А. Веснин
―
Андрей, всё-таки, как вы думаете: объединиться вокруг голосования «против» или игнорировать? Или неважно вообще?
А. Константинов
―
Нет, каждый лично должен принимать своё решение здесь. Только лично. По-другому никак.
А. Веснин
―
Спасибо. Это был журналист Андрей Константинов по Skype у нас в эфире. Счастливо.