Владимир Рыжков - Особое мнение - 2020-03-18
А.Нарышкин
―
Всем здравствуйте. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» программа «Особое мнение», меня зовут Алексей Нарышкин. И у нас сегодня в гостях Владимир Рыжков, политик.
В.Рыжков
―
Мы тут обсуждаем впечатления от вчерашних московских магазинов, делимся.
А.Нарышкин
―
На самом деле мы об этом еще поговорим, о магазинах, о панике, но я вас про Путина хочу спросить. Конечно, много вопросов вокруг него. Но Путин в Крыму сейчас, общается с общественностью, - извините, что это как-то странно звучит. Свыклись ли вы лично с тем, что Крым уже российский?
В.Рыжков
―
Я свыкся с этим как с фактом, но я по-прежнему считаю, что это было незаконное приобретение и эта проблема будет стоять перед нами 10, 20, 30, 50 лет назад.
А.Нарышкин
―
Я тут слышу противоречие – вы свыклись, так в чем проблема?
В.Рыжков
―
Мы, например, свыклись, что у кого-то из нас есть хроническое заболевание. Мы понимаем, что оно есть и его надо либо контролировать, либо вылечить.
А.Нарышкин
―
Крым – это хроническое заболевание?
В.Рыжков
―
У меня хронический бронхит. Я свыкся, но не примирился. Так и здесь: я свыкся с те, что он у меня есть, но его желательно вылечить. Так и здесь – мы принимаем крымскую принадлежность России как факт, мы уважаем Уголовный кодекс, - как Остап Бендер.
А.Нарышкин
―
Еще бы вы не принимали – у нас есть положение определенное.
В.Рыжков
―
Да, теперь это все карается по закону вплоть до лишения свободы. Но, тем не менее, чисто с точки зрения юридической и теоретической, надо признать, что Крым не урегулирован в рамках ООН, не урегулирован в наших международных обязательствах, не урегулирован в наших двусторонних отношениях с Украиной. И считать, что «ну, случилось и случилось, забыли, выбросили это из головы» - можно, но это нереально. Поэтому это серьёзный международный конфликт, серьезная международно-правовая проблема. Которая будет висеть над нами всегда, пока она не будет тем, или иным образом разрешена.Например, как была разрешена проблема Саара между ФРГ и Францией, когда они по обоюдному согласию провели референдум, две трети саарцев проголосовали, что они хотят быть землей Германии, Франция это приняла и Саар стал землей Западной Германии.
Так или иначе, это придется решать не Путину, конечно, - он сказал, что для него этот вопрос закрыт, и не нынешней правящей элите, для которой этот вопрос закрыт, но каким-то будущим политикам придется, так или иначе, что-то с этим делать.
А.Нарышкин
―
Но он и для россиян, мне кажется, закрыт.
В.Рыжков
―
Да, по опросам похоже, так, - закрыт.
А.Нарышкин
―
А хорошее решение Крымской проблемы, если, например, она для вас существует, оно в чем заключается?
В.Рыжков
―
Есть же предложения, и они были с разных сторон, что нужно с согласия международных организаций, Совбеза ООН, Киева, вести переговоры, создать международную конференцию о будущем Крыма.
А.Нарышкин
―
Долго, это бюрократия.
В.Рыжков
―
А по-другому не бывает. Это слишком сложный и тяжелый вопрос. С выходом, может быть, через 10, 20, 30 лет на верифицируемый, всеми признанный референдум, который окончательно определит судьбу Крыма, и он может определить судьбу Крыма так, как он решен сейчас. Но разница будет в том, что сейчас это решено вне рамок международного права и наших отношений с Украиной, а он должен быть решен в рамках международного права и наших отношений с Украиной. Вот в этом разница.
А.Нарышкин
―
Вы представляете себе, что Крым будет когда-то отчужден в результате этих переговоров, или будет найдена некая формула того, что Крым остается все-таки в составе России, но может быть, какие-то компенсации?
В.Рыжков
―
Абстрактно говоря, вечных государств не существует. Когда-то была Римская империя, а теперь ее нет, когда-то была Австро-Венгерская империя, а теперь ее нет. Когда-то была, кстати. Российская империя, а теперь ее нет, когда-то был СССР, а теперь его нет.
А.Нарышкин
―
Вы сейчас предсказываете распад России?
В.Рыжков
―
Вы мне задаете вопрос – могу ли я представить. Как историк я представить могу все, что угодно. И дело может не ограничиться Крымом.
А.Нарышкин
―
Ой, это страшно. Я вам опять напомню про Уголовный кодекс.
В.Рыжков
―
Уголовный кодекс карает за призывы. А вы меня спрашиваете о представлении.
А.Нарышкин
―
Следственный комитет потом разберется.
В.Рыжков
―
О представлении о будущем. Да, и эксперты МВД разберутся.
А.Нарышкин
―
Лингвисты ФСБ.
В.Рыжков
―
Представления о будущем могут быть самые разные. Но если глядеть на вести реалистически, то в ближайшие годы, конечно, ничего такого не произойдет.
А.Нарышкин
―
Объясните мне, как в принципе, теоретически, могут отколоться жители России, которые сейчас находятся в Крыму с российскими паспортами, если они 22 числа, а может быть, чуть позже, - это предусмотрел сегодня Путин, - будут голосовать за поправки в российскую Конституцию? Это же странно. Большая часть этих людей, которые жили в украинском Крыму, они думали о России, потом в России оказались. Сейчас они проголосуют еще за Конституцию. А потом начнется обсуждение их судьбы, куда их, налево или направо?
В.Рыжков
―
Дело в том, что внутри страны правовой проблемы более или менее нет. То есть, ведь Крым и Севастополь были введены в Конституцию сразу, в 2014 году. Но есть же внутреннее право, а есть международное право. Если внутри как-то это урегулировали, хотя те же специалисты-Конституционалисты, та же Елена Лукьянова, написали, что при присоединении была допущена масса нарушений нашей собственной Конституции.
А.Нарышкин
―
А вы сказали про международное право – это то, которое у нас можно игнорировать? Еще и в Конституции это сейчас будет зафиксировано.
В.Рыжков
―
Его можно игнорировать, но оно не будет нас игнорировать.
А.Нарышкин
―
А что вы России угрожаете, Владимир?
В.Рыжков
―
В интернете предлагают в шутку запретить коронавирус, принять федеральный закон о запрете коронавируса на территории РФ. Можно принять такой закон, но я не уверен, что коронавирус послушается. Так и здесь – можно игнорировать международное право, но международное право нас игнорировать не будет.Есть целая система санкций, система наказаний, система приведения к послушанию государств, которые нарушают международное право. В частности, мы знаем это под словом «санкции» - есть такое слово.
А.Нарышкин
―
Санкции у нас шесть лет, по-моему, уже.
В.Рыжков
―
Путин сказал, правда, что нам плевать на них, но не все экономисты разделяют такое мнение и не все граждане.
А.Нарышкин
―
Но по факту 6 лет мы с санкциями, как только Крым у нас присоединился.
В.Рыжков
―
И ничего хорошего.
А.Нарышкин
―
Живём же дальше.
В.Рыжков
―
Живем, но живём хуже. У нас после Крыма реальные доходы упали на 15%, в этом году они снова упадут. В России практически нет иностранных инвестиций - их очень мало.
А.Нарышкин
―
А импортозамещение?
В.Рыжков
―
Импортозамещение идет очень слабо, не достигает тех целей, которые были заявлены. Поэтому мы страдаем от санкций.
А.Нарышкин
―
А Путин говорит про пшеницу – все нормально, стали первым экспортером.
В.Рыжков
―
Сельское хозяйство – это 2-3% ВВП России. Это важная отрасль, но не следует преувеличивать ее вклад в нашу экономику. Поэтому, возвращаясь к вашему вопросу, я отвечу так – вы спросили, как можно представить, если крымчане проголосуют за новый вариант Конституции, то о каких будущих проблемах может идти речь.Да, они проголосуют, и будут жить в нашем правовом пространстве. Но это не снимет многочисленных проблем, связанных с международным правом. Они останутся при любом исходе голосования по Конституции. Поэтому России может жить игнорируя международное право, это может продолжаться десятилетиями, но это как такой яд, 4который ежедневно маленькими дозами капает в кровь, в организм . мешает ему развиваться. Вот эта заноза, кровоточащая рана, - как угодно ее назовите, - она будет оставаться с нами до тех пор, пока крымский вопрос не будет урегулирован в соответствии с международным правом с согласия всех основных заинтересованных сторон, которые я назвал.
А.Нарышкин
―
Я у вас какие-то садистские нотки слышу в том, что вы говорите. Потому что выходит, чтобы эта заноза и дальше входила в плоть.
В.Рыжков
―
Все врачи в глазах пациентов всегда выглядят немножко садистами, как когда вы приходите к стоматологу, а он говорит, что вам надо вырвать зуб.
А.Нарышкин
―
Разные бывают.
В.Рыжков
―
Когда вам дают даже антибиотики – я недавно имел такое удовольствие, до коронавируса. Доктор мне говорит: знаешь. У тебя понос будет. Скорее всего, после этого лечения.
А.Нарышкин
―
Интересная подробность.
В.Рыжков
―
Любое лечение сопряжено с определёнными неудобствами – ну, что делать?
А.Нарышкин
―
Но лечить надо?
В.Рыжков
―
Лечить надо. И потом, если мы хотим когда-то вернуться к добрым отношениям с Украиной, а мы сами этого хотим, мы не можем эту проблему игнорировать.
А.Нарышкин
―
Соглашусь. 22 числа, что делать напомните, какая правильная стратегия? Где вы будете?
В.Рыжков
―
Мы с Борисом Немцовым и Михаилом Касьяновым когда-то агитировали за бойкот, - не помню, когда это было, было у нас такое движение «нах-нах» - мы агитировали за бойкот. Ничего не вышло. То есть, бойкот оказался незаметным статистически. Сколько не пришло из-за нашего бойкота, непонятно.
В.Рыжков: Можно игнорировать международное право, но международное право нас игнорировать не будет
Потом мы стали занимать другую позицию, мы стали активно агитировать за протестное голосование, мы посчитали, что протестное голосование, когда люди идут и голосуют против, эффективнее, чем бойкот. На данный момент я придерживаюсь такой позиции – я считаю, что если у нас в стране многие не хотят разгрома Конституции, не хотят антиконституционного переворота, который инициирован Путиным, то гораздо эффективнее организовать массовое протестное голосование. То есть, призывать граждан идти и голосовать, голосовать против Конституции.
А.Нарышкин
―
Сейчас мы сделаем паузу. У нас в гостях политик Владимир Рыжков. Скоро продолжим наш разговор.РЕКЛАМА
А.Нарышкин
―
Сегодня в эфире «Эха Москвы» программа «Особое мнение» и в гостях у нас политик Владимир Рыжков. Мы говорим о больной теме.
В.Рыжков
―
Да, я только что до перерыва призывал всех к массовому протестному голосованию против путинской версии Конституции.
А.Нарышкин
―
А я вам хочу Андрея Мовчана процитировать, который написал, мне кажется, очень важный и хороший текст, который вас немножко на этой позиции остудит. Можете поспорить с ним, а можете согласиться.Он пишет, что нынешней властной группе не требуется законодательство для сохранения власти и все изменения, доработки, дополнения нужны лишь для коммуникации с обществом – часто просто для того, чтобы занять общество дискуссией, обеспечить иллюзию движения куда-то в лучшее будущее.
В.Рыжков
―
А в чем противоречие с моей позицией? Я с ним полностью согласен.
А.Нарышкин
―
Согласны? Просто я услышал, что вы считаете, что можно прийти, проголосовать и что-то изменить.
В.Рыжков
―
Инкубационный период Конституции, как известно. Состоял из двух этапов, как у коронавируса. Первый - поправки Путина, которые касались в основном кому какую власть перераспределить – помните, прокуратуру – туда, местное самоуправление – сюда. И многие показались первоначальные поправки довольно бессмысленными.Второй этап инкубации путинской Конституции. Это когда туда начали пихать всякую идеологию – бога, запрет однополых браков, русский народ как государствообразующий, - и эту всю прочую идеологическую фигню.
А на третьем этапе - был еще третий этап инкубации этой болезни - выяснилось, что вся эта бодяга затеяна ради того, чтобы обнулить путинские сроки. То есть, вся эта затея с изменением Конституции, как выяснилось в конце, как в любом детективе в конце выясняется, кто убийца.
А.Нарышкин
―
Так вы же историк, вы должны были знать об этом в январе.
В.Рыжков
―
Нет, я не знал. Я говорил о том, что да, наверное, рассматривается транзит власти, вариант Госсовета, вариант Совета Безопасности. Я оказался неправ. И как выяснилось, вся эта затея была только для того, чтобы обнулить президентские сроки Путина и позволить ему править дальше.Но для того, чтобы решить эту нехитрую задачу – продлить ему власть - Конституцию очень сильно испортили. Она и так-то была не красавица, а сейчас это просто какой-то монстр – то, что сейчас выйдет на 22 апреля, это вообще реально какой-то монстр. Могу подробно рассказать, но реально почитайте – это монстр – то, что они туда там понавтыкали, это монстр.
И вопрос к любому ответственному гражданину: что мне с этим делать? Есть две крайние точки зрения, одна: мы не будем участвовать в этом антиконституционном фарсе, мы не пойдем, не будем в том участвовать. Вторая, которую я сейчас попытался аргументировать, это протестное голосование. Если 5, 7, 10 миллионов человек придут и проголосуют против, на мой взгляд, это будет иметь гораздо более весомый резонанс, чем если эти 5-10 миллионов не придут, придут лояльные, подконтрольные, пригнанные, плюс что-то нарисуют, и покажут, что пришло 60, а проголосовало 90.
Понимаете, действие лучше бездействия. Бойкот это бездействие. Протестное голосование это действие. И протестное голосование, которое было в Москве на муниципальных выборах, когда многие победили, тот же Илья Яшин, протестное голосование на губернаторских выборах в Приморском, Хабаровском крае, когда победили представители парламентской оппозиции, показывает, что протестное голосование может быть более эффективно.
Тем более сейчас, на фоне падения цен на нефть, на фоне девальвации рубля, обесценения зарплат, - сейчас у миллионов людей возникнут трудности с оплатой ипотеки, с возвратом банковских кредитов, потому что они сейчас не смогут работать из-за коронавируса, а нужно платить аренду квартиры, нужно сидеть с детьми, а никто больничный тебе не оплатит. А банк требует платить кредиты, - и так далее. Кошмар сейчас у миллионов людей.
И на этом фоне, думаю, что протестное голосование может быть гораздо более эффективным для того, чтобы не допустить принятия этой испорченной Конституции и продления власти Путина еще на 6-12-14 лет.
А.Нарышкин
―
Я запутался.
В.Рыжков
―
Бывает.
А.Нарышкин
―
Сейчас вы все расставите на свои места.
В.Рыжков
―
И со мной нередко бывает.
А.Нарышкин
―
Это да, это Россия нас к этому подводит. У оппозиции, мне кажется, в широком смысле за последние годы, если не брать парламентскую оппозицию, не так много успехов на самом деле. Откуда такой оптимизм, что вот сейчас наконец-то мы придем, даже не на выборы, а на непонятно, что, и там-то мы покажем. Просто нужно чуть-чуть подсобраться, взять волю в кулак.
В.Рыжков
―
Мы выбираем плохой и очень плохой вариант. С моей точки зрения бойкот очень плохой вариант. Потому что он вообще не будет виден. Он останется в соцсетях как вопли.
В.Рыжков: Конституция так-то была не красавица, а то что выйдет 22 апреля, это будет реально какой-то монстр
А.Нарышкин
―
Хорошо, с бойкотом понял. 20% - против поправок.
В.Рыжков
―
Бойкот – это вопли с дивана.
А.Нарышкин
―
20% против поправок. Путину приносят результат, и что он делает с этим?
В.Рыжков
―
Если 30% против поправок, то уже легитимность этих поправок будет под сомнением. Это покажет, что очень большая часть общества недовольна.
А.Нарышкин
―
Покажет – кому?
В.Рыжков
―
Тому же Путину.
А.Нарышкин
―
И что? Ну, Путин сидит 20 лет.
В.Рыжков
―
Одно дело рулить, имея 90%, какие возможны при бойкоте, а другое дело рулить, имея 60% и имея 20 или 30% против. Все-таки это разные вещи.
А.Нарышкин
―
Путин будет аккуратнее, осторожнее, меньше репрессивных законов?
В.Рыжков
―
Именно так.
А.Нарышкин
―
По-моему, вы переоцениваете потенциал.
В.Рыжков
―
Возможно, переоцениваю. Но программа называется «особое мнение», вот у меня особое мнение.
А.Нарышкин
―
Имеете право.
В.Рыжков
―
Да, имею право. Я без всяких эмоций – я очень уважаю людей, которые призывают к бойкоту - Евгений Ройзман, мой друг, сказал, что он не пойдет, сегодня, по-моему, Михаил Касьянов, к которому я отношусь с огромным уважением, сказал, что не пойдет, еще уважаемые люди так сказали. Я уважаю их позицию. Но я с ней не согласен. Я считаю, что гораздо более эффективным будет призыв к массовому протестному голосованию.Пойти, и сказать Путину «нет», пойти и сказать путинской Конституции «нет». На мой взгляд, это будет гораздо эффективнее.
А.Нарышкин
―
Еще процитирую Мовчана: «Неправда, что голосуя против, мы можем показать, что действия власти нелегитимны, она не имеет поддержки, это увидят люди и присоединятся. История учит, что свергнутые диктаторы непосредственно перед свержением набирали куда больше голосов, чем набирает в последнее время Путин, например. И партия власти в России, наоборот, властная группа пользующаяся публичной поддержкой сравнительно маржинального большинства граждан могут устойчиво управлять странами в течение десятилетий».
В.Рыжков
―
Ну, история учит и тому, и другому. История, например, учит, как опрокидывается «Единая Россия» в регионах – это было два года назад. Когда люди пришли на протестное голосование, например, в том же Приморском крае на второй тур, когда решался вопрос, будет ставленник Кремля или оппозиции. Пришло больше людей, явка была выше, чем в первом туре, и за счет повышения явки - в том же Хабаровске это произошло и в Хакасии – когда были опрокинуты кремлевские кандидаты.Поэтому историей можно манипулировать, можно выдёргивать различные примеры, но я знаю массу примеров, когда протестное голосование опрокидывало.
Есть даже такое понятие в политологии - Катя Шульман может подробнее об этом рассказать - «опрокидывающие выборы». Когда массовое протестное голосование, это называется опрокидывающие выборы. Когда вроде бы все идет хорошо, режим все контролирует, режим все фальсифицирует. А приходит масса народа и говорит «нет». Это и называется опрокидывающие выборы. Это и есть решающая форма протестного голосования. Поэтому я лично думаю, что надо идти и голосовать против.
А.Нарышкин
―
Вы живете надеждой на это опрокидывание?
В.Рыжков
―
У меня надежды на протестное голосование больше, чем на пассивный бойкот.
А.Нарышкин
―
Нет, круто, что у вас вообще еще есть надежды.
В.Рыжков
―
Ну, хорошо, нас 10 миллионов и мы, злые, сидим на диване – здорово, красавцы, и пишем в Фейсбуке. Ну и что? Это как помешает Путину делать то, что он делает? Может быть вы мне, тупому, объясните? Вот 30 миллионов не пришло, потому что никогда не ходит, а 10 миллионов злых не пришло, потому что они злые. Это как повлияет на судьбу Конституции, Путина, продление режима? Я ей-богу не понимаю.Я же говорил – мы пытались с Немцовым это делать Толка никакого. У нас была кампания «нах-нах».
А.Нарышкин
―
Я помню.
В.Рыжков
―
Вот это и был бойкот. Мы тогда так же, как я сейчас с пеной у рта доказываю, что нужно идти…
А.Нарышкин
―
По-моему, это было в 2011 году.
В.Рыжков
―
Я уже сейчас не помню, хотя у меня наклейка на работе висит. Был «нах-нах», и мыс Борисом с пеной у рта доказывали, что бойкот это круто. Ничего это не круто.
А.Нарышкин
―
А улица?
В.Рыжков
―
А мы выходим на улицу.
А.Нарышкин
―
Кто «мы», сколько вас выходит?
В.Рыжков
―
Немного, да. К сожалению. Поэтому, знаете, чем еще хорошо протестное голосование - оно ведь не опасно для людей. Вот улица – опасна, а протестное голосование - нет. То есть, это легальный способ сделать то же самое, что и на улице. И в этом смысле гораздо больше людей, не опасаясь за последствия, могут прийти и проголосовать «против», сказать: мне не нравится, что у меня денег нет, не нравится, что доходы шесть лет подряд падают. Не нравится, что у меня из-за девальвации рубля опять обесценилась реальная покупательная способность моей зарплаты или пенсии. Не нравится, что так плохо все у нас идет.
В.Рыжков: Действие лучше бездействия. Бойкот это бездействие. Протестное голосование это действие
То есть протестное голосование потенциально это гораздо более массовая кампания, чем бойкот.
А.Нарышкин
―
Давайте про деньги поговорим. Как раз падающий рубль - сегодня на бирже доллар стоил уже 80 рублей вечером.
В.Рыжков
―
Да, на закрытии был уже 80.
А.Нарышкин
―
Кого надо винить? Люди, которые не следят за всякими этими новостями с бирж, могут сказать, что это Путин во всем виноват и Сечин.
В.Рыжков
―
Во-первых, нужно винить Путина, - вы будете смеяться.
А.Нарышкин
―
Он у вас всегда во всем виноват.
В.Рыжков
―
Вообще если на его месте бы другой человек, я бы назвал другую фамилию. Но, к сожалению, или для многих к счастью, он 20 лет является президентом Российской Федерации.
А.Нарышкин
―
Он только поэтому уже виноват? Как в басне: «Я виноват уж в том, что хочется мне кушать».
В.Рыжков
―
И как-то так вышло, что именно в период его правления наша экономика стала еще больше зависеть от сырья и от его экспорта. То есть, мы еще глубже сели на нефтяную иглу. Кого еще в этом винить? Сороса? Ходорковского? Кого мне еще винить в том, что наша экономика за эти 20 лет структурно стала еще слабее? Кого мне еще винить в том, что когда падает цена на нефть, немедленно валится рубль – я кого должен в этом обвинять? Назовите мне ещё другого адресата?
А.Нарышкин
―
Не знаю.
В.Рыжков
―
Я тоже не знаю.
А.Нарышкин
―
Вы политик.
В.Рыжков
―
Так как я не знаю, я и называю того, кого считаю ответственным за это. То есть, стратегически 20 лет последних, когда Путин возглавляет страну, экономика не совершила модернизацию, не совершила рывок. У нас не возникла новая промышленность, новая индустрия.
А.Нарышкин
―
Путин это понимает и говорит периодически, что нужен рывок.
В.Рыжков
―
Да, я согласен - он в этом плане молодец.
А.Нарышкин
―
Что он все понимает?
В.Рыжков
―
Что он уже 20 лет ставит правильные вопросы. Он вчера спросил: а что это у нас бензин такой дорогой? Я полностью согласен, мне нравится его манера, он жестко ставит вопросы уже 20 лет, очень правильно их ставит и на понятном для людей языке. Он говорит: а что это у нас нефть подешевела в два раза, а бензин дорожает? Он молодец.
А.Нарышкин
―
Критиковать каждый горазд.
Врыжков
―
Я восхищаюсь.
А.Нарышкин
―
А Рыжков что бы предложил Путину сделать за 20 лет?
В.Рыжков
―
Я бы предложил ему модернизировать экономику.
А.Нарышкин
―
Это абстрактно. Легко говорить, что Путин за 20 лет со своей командой не слез с газовой иглы.
В.Рыжков
―
Я бы предложил ему не делать госкорпораций, не делать монополизацию экономики.
А.Нарышкин
―
А это неэффективно?
В.Рыжков
―
Это абсолютно неэффективно. Я бы предложил дерегулирование, о котором он говорит 20 лет, а на самом деле регулирования становится все больше. Я бы предложил не совершать внешнеполитических авантюр, чреватых санкциями.
А.Нарышкин
―
А какими соображениями Путин руководствуется, когда все это делает? Все, против чего вы выступаете?
В.Рыжков
―
Он руководствуется тем, что он верит в то, что делает правильно. Но результаты показывают, что когда саудиты из-за конфликта с Россией обрушивают цены на нефть, рушится наш рубль – слабая валюта.
А.Нарышкин
―
Весь мир трясет.
В.Рыжков
―
Ну да, доллар растет, а рубль падает. А так - да, весь мир трясёт. Доллар почему-то всегда растет. А рубль почему-то всегда падает. Я ещё помню, когда доллар стоил 6 рублей за доллар.
А.Нарышкин
―
Я тоже помню, я тогда в школу ходил.
В.Рыжков
―
Да, а сейчас 80. Поэтому вопросы к кому? К руководству страны. А кто у нас отвечает за все? Поэтому я отвечаю на ваш вопрос, что происходит с рублем. С рублем происходит слабая российская экономика, глубочайшая зависимость российской экономики от нефти и немодернизированность нашей экономики за последние 20 лет.
А.Нарышкин
―
Перерыв мы сейчас сделаем. Спасибо, Владимир Рыжков – мы скоро вернемся.НОВОСТИ
А.Нарышкин
―
Продолжаем эфир. Наш гость - политолог Владимир Рыжков. Мы перейдем к коронавирусу, но сначала я хочу вас спросить про «средний класс» - вы знаете, что сегодня Путин про это говорил.
В.Рыжков
―
Да, это умора.
А.Нарышкин
―
Отчего умора?
В.Рыжков
―
Ну, это вообще умора.
А.Нарышкин
―
Он же объяснил - смотря как считать. Не надо себя сравнивать с французами.
В.Рыжков
―
Мне кажется, он не разобрался.
А.Нарышкин
―
А вы?
В.Рыжков: Уже сейчас надо принимать решение о переносе с 22 апреля на более позднюю дату
В.Рыжков
―
А я разобрался.
А.Нарышкин
―
Поделитесь.
В.Рыжков
―
В отличие от него, у меня было время почитать оценки специалистов, которым я доверяю. И все очень просто: средний класс это не только соотношение минимального размера труда, МРОТ и среднего дохода. Он взял только один показатель, и сказал: у нас МРОТ 11 тысяч, а если в полтора раза, то это получается 17 тысяч. И выходит, что у нас 16 тысяч имеет 70% населения - вот у нас 70% среднего класса.Он взял только один показатель. А если посмотреть Всемирный банк и МВФ, которые считают средний класс, там помимо этого смотрят уровень потребления, что потребляют, доступность того, что потребляют, в том числе, качество питания, бытовой техники, товаров длительного потребления.
А.Нарышкин
―
Путин чуть упростил все эти сложности.
В.Рыжков
―
Он настолько упростил, что из цветного телевизора сделал черно-белый, да еще с рябью. Конечно, это телевизор, но это уже совсем не тот телевизор. Есть определение среднего класса – он выкинул из этого определения 90% параметров, оставил 10%, из 10 параметров оставил один - соотношение МРОТ и дохода. Но тогда я скажу: Владимир Владимирович, сделайте МРОТ в 5 тысяч, тогда у вас 100% населения России превратится в средний класс.Это как Хрущёв, который обещал к 80-мугоду коммунизм, но не смог построить да и умер в 74-м, а вы можете завтра сделать все российское население средним классом. Для этого нужна элементарная операция: сократите МРОТ с 11 тысяч до 5, и у вас тогда по формальному соотношению вся Россия, включая бомжей на Казанском вокзале, попадут в категорию среднего класса.
Ржут сегодня все экономисты, все специалисты в социальной сфере, все катаются по полу. А на самом деле, если говорить по международным оценкам, то у нас средний класс, по разным методикам, от 4 до 7%. То есть, в 10 раз меньше, чем сказал Путин. А большинству населения, по опросам, хватает только на еду и одежду.
А.Нарышкин
―
Был такой опрос, да. У Путина это заявление про средний класс это какая-то халатность небрежность, или он на самом деле сознательно манипулировал?
В.Рыжков
―
Думаю, что он реально не понимает.
А.Нарышкин
―
Но он уже 20 лет – как не понимает?
В.Рыжков
―
А вот отрыв. Потому что, по всей видимости, кладут только хорошую информацию, кладут только комфортную информацию, кладут только информацию, которая не вызовет раздражения. Никто не хочет быть гонцом с плохой вестью.И в итоге - вот это интервью, которое он дает ТАСС Ванденко, оно программно-итоговое. Оно должно показать главные вехи: Крым, экономика, социалка. И, видимо, он эту цифру - 70% - выбрал как базовую, чтобы показать: видите, как при мне все стало? Нищета и развал в 90-е, а при мне 70% средний класс.
Конечно, это ужасная подстава – кто ему эту цифру дал, что это? Вообще черт знает что, на самом деле. По-моему, тут даже самый пропутинский обыватель и то почешет в затылке, - чего-то как-то маханул наш Владимир Владимирович – какие 70%?
А.Нарышкин
―
А может, посмотрит по сторонам и поймет, что он средний класс и это его немножко приободрит.
В.Рыжков
―
Ну да, который гречку снес в «Ашане».
А.Нарышкин
―
С голосованием из-за 22 числа, что надо делать с коронавирусом?
В.Рыжков
―
По-моему, вчера Путин подписал указ о 22 числе.
А.Нарышкин
―
А сегодня же сказал, что можно перенести.
В.Рыжков
―
Он еще вчера об этом сказал, что мы будем смотреть на ситуацию. На сегодняшний день, по-моему, только одна официальная структура внесла предложение о переносе - Общественная палата города Москвы, точнее, это комиссия, в которой главный Венедиктов, а я в ней состою, Комиссия по гражданскому обществу и общественному контролю.Мы два дня назад провели голосование в онлайне, как это сейчас модно, и мы обратились к руководству страны, к президенту о том, что надо переносить. Потому что все прогнозы ВОЗ, надо ориентироваться, прежде всего, на всемирную организацию здравоохранения, потому что она аккумулирует все научные сведения, всю статистику. Скорее всего, эпидемия будет на пике в конце апреля, в мае, и поэтому недопустимо проводить массовые мероприятия в составе 60-70 миллионов человек, как это запланировано.
95% избирательных участков запланированы в школах, и это просто будет катастрофа, если это будет проводиться на пике эпидемии. Поэтому мы приняли официальное обращение – мы проголосовали и уже направили руководству страны и в ЦИК, направили официальное обращение о переносе даты. Обсуждается 12 июня, обсуждается сентябрь, единый день голосования – это надо обсуждать.
Но сейчас, на фоне того, что отменен Чемпионат Европы по футболу, обсуждается вопрос отмены или переноса Олимпиады в Японии, закрыты все музеи, театры, и так далее – ну, это просто немыслимо, ставить под угрозу жизнь и здоровье людей.
А.Нарышкин
―
Метро тогда тоже надо закрыть в Москве?
В.Рыжков
―
Киев закрыл.
А.Нарышкин
―
Киев закрыл.
В.Рыжков
―
Думаю, что это остается в меню. Думаю, что Собянин – что он там возглавил? Государственную комиссию?
А.Нарышкин
―
Там их много.
В.Рыжков
―
Что-то такое. Но главное, что там мэр Москвы. Думаю, что они рассматривают все варианты, и поэтому мы официально обратились и мы настаиваем на нашей позиции – мы считаем, что уже сейчас надо принимать решение о переносе с 22 апреля на более позднюю дату. Здоровье и жизни людей важнее, чем чья-то власть, чья-то личная судьба и тем более, эта порченная Конституция, которую нам подсовывают.
А.Нарышкин
―
Вы украинский опыт вспомнили - там они военный призыв, по-моему, отменили.
В.Рыжков
―
Вот это важно. Еще одна массовая кампания, которая начнется у нас по закону с 1 апреля – это призыв в Российскую армию. Знаете, Алексей, сколько призывается весной в среднем и сколько призывается осенью?
А.Нарышкин
―
Нет.
В.Рыжков
―
Около 135 тысяч человек во всех субъектах федерации. То есть, это массовая кампания, это военкоматы, это скопление людей. Более того, на призыв отвлекаются врачи, которые могут сейчас понадобиться, и скорее всего, понадобятся совершенно для другого. Молодые люди, и так далее. То есть, это тоже нужно переноситьИ я вот сейчас обращаюсь и к руководству страны и к Министерству обороны – мне кажется, не надо затягивать, - у нас осталось две недели до 1 апреля. Лучше сейчас принять решение о переносе весеннего призыва. Правда, возникает еще один вопрос, который мне до конца не совсем понятен, как человеку, служившему в Советской Армии срочную, - если этот контингент, 135 тысяч, весной не придет в войска, а старый контингент должен уходить – кто займет места призывников?
В.Рыжков: Если мы заботимся о жизни людей, то такую массовую кампанию, как призыв в армию, тоже нужно переносить
А.Нарышкин
―
Хороший вопрос.
В.Рыжков
―
Хороший вопрос. И на него тоже нужно дать ответ. И если сейчас принимать решение о переносе, либо об отмене – ну, видимо о переносе весеннего призыва, то нужно ответить, что либо те, кто отслужил, уходят и армия переходит на какой-то компактный режим без них, либо они будут дослуживать до осени – те, кто сейчас служат – дослуживать до осени. Но это все нужно принимать срочно. Потому что, как сказал президент, высший приоритет это жизнь и здоровье людей.Если мы заботимся о жизни и здоровье людей, то такую массовую кампанию, как призыв в армию, тоже нужно переносить. Как и голосование 22 апреля тоже обязательно – это наше убеждение - обязательно нужно переносить.
А.Нарышкин
―
Верите в цифры по заболеванию, которые нам озвучивают сейчас?
В.Рыжков
―
Нет, не верю.
А.Нарышкин
―
Почему? Потому что за 20 лет у вас накопилось общее недоверие?
В.Рыжков
―
Нет. Почему сметают полки? Не только потому, что генетическая память. Не только потому, что Чернобыль, не только потому, что власть всегда обманывала - как Хрущев с коммунизмом, и так далее.Дело в том, что нет ответа на очень простые, ключевые вопросы. Например: сколько у России тест-систем? Вот такой примитивный вопрос – сколько людей тестируется? То есть, для того, чтобы понять, сколько инфицировано и сколько болеет. Первый вопрос - а есть ли система тестирования? Вот у меня ответа нет. Я узнал, что вроде бы провели 100 тысяч тестирований. Но это капля в море. На 140 миллионов 100 тысяч тестов это ни о чем.
Вот Зеленский сейчас договорился с китайцами, что китайцы в ближайшие дни поставят миллион тест-систем на Украину – миллион. И то это мало. Дональд Трамп выделил 50 миллиардов долларов чисто на медицинские нужды – я не говорю о том, что он еще триллион долларов выделил на поддержку семей и на поддержку экономики. Но только 50 миллиардов он выделил на чисто медицинские вещи, включая экспресс-тесты-системы.
А.Нарышкин
―
Ну зачем мы с американцами меряемся? Владимир, вы же серьезный человек.
В.Рыжков
―
Вы меня спрашиваете. Верю ли я статистике. Как вы думаете, можно ли доверять статистике, если мы не понимаем, сколько у нас тест-систем, сколько людей и как тестируются? Мы этого не знаем.Это фундаментальный вопрос, а если мы не знаем ответа, как проходит тестирование, в каких объемах, где и с кем. Мы не знаем ответа на главный вопрос, можно ли доверять официальной статистике. Мы видим то, что выявляется.
А.Нарышкин
―
Это мы с вами не знаем или они наверху тоже не знают?
В.Рыжков
―
А я этого не знаю, и никто не объясняет. Вторая причина недоверия того, что эти фундаментальные вопросы: сколько у нас тест-систем, как устроена система тестирования, какова статистика, сколько у нас - ну, Голикова сейчас назвала, сколько у нас коек с искусственной вентиляцией легких, - какова их готовность, сколько у нас врачей подготовлены, сколько подготовлено замен этим врачам, в случае чего, если они тоже заболеют – это была проблема Китая, например.Когда они столкнулись с этим, у них первый эшелон врачей заболел. И вдруг оказалось, что главные. Кого нужно защищать, это врачей. Потому что если выбывают из строя врачи, то некому заботиться о пациентах.
Поэтому очень много фундаментальных вопросов и у нас нет на них ответов. У нас нет ответа на вопрос о тест-системах, нет ответа на вопрос про марлевые повязки, у нас нет полного ответа на вопрос о готовности системы здравоохранения к принятию больных, мы не понимаем, какова емкость и готовность, не понимаем, какое количество врачей подготовлены и сколько смен врачей готовы на случай, если первая смена заболеет.
У меня простой вопрос – мы самые большие друзья Китая, так?
А.Нарышкин
―
Ну, наверное.
В.Рыжков
―
А почему не мы получаем миллион тест-систем, а Украина? Если мы самые большие друзья Китая, почему не к нам летят борты с китайскими врачами-специалистами, а в Италию*
А.Нарышкин
―
Может быть, время не пришло еще?
В.Рыжков
―
А может быть и время не пришло, но пусть нам скажут: Мы с китайцами договорились, что получим 100 миллиардов 500 марлевых повязок и тест-систем, но время еще не пришло. А когда придет, все прилетит и приедете.
А.Нарышкин
―
Подождите. Голикова говорит, что 700 тысяч систем отправлены в регионы.
В.Рыжков
―
Хорошо, 700 тысяч – вот я впервые услышал эту цифру. Когда она это сказала? Сегодня?
А.Нарышкин
―
Да, сказала на совещании. Или вчера.
В.Рыжков
―
Ну вот. То есть, чтобы возникло доверие, у людей должна быть вся картина, хотя бы основные элементы картины: сколько врачей, сколько коек, сколько выделено денег, кто и где сколько производит марлевых повязок, почему их нельзя купить, когда их можно будет купить, сколько экспресс-систем, за какое время делается тест, как устроена система, кого нужно тестировать, а кого нет.Вот на сегодняшний день я только 10 вопросов назвал, и ни на один из них нет ответа. Как вы думаете. Если я, простой обыватель с некоторым политическим опытом и депутатским, и государственным – если я, простой обыватель с государственным опытом не имею ответы на эти вопросы, как вы думаете. Могу ли я доверять статистике? Ну конечно, нет.
При этом я верю в то, что наши руководители, люди, компетентны и делают все возможное. Я в это хочу верить и верю. Но, на мой взгляд, нужно больше информации, чем больше информации и прозрачности, тем меньше будет паники и тем больше крупы и гречки в магазинах.
А.Нарышкин
―
Спасибо большое. Это был Владимир Рыжков в нашем эфире - счастливо.
В.Рыжков
―
Спасибо вам за ваши вопросы.