Андрей Васильев - Особое мнение - 2020-03-17
А.Соломин
―
Здравствуйте! Меня зовут Алексей Соломин. И сегодня у нас в гостях Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор издательского дома «Коммерсантъ», продюсер проекта «Гражданин поэт» и «Господин хороший». Здравствуйте!
А.Васильев
―
Здравствуйте!
А.Соломин
―
Я напомню нашим зрителям, слушателям, что вы нас можете слышать не только в эфире радио «Эхо Москвы», но и смотреть на YouTube-канале «Эхо Москвы» и на канале «Эхо Москвы» в Яндекс.Эфире. В YouTube, кстати, можете задавать свои вопросы в чате.Андрей, Владимир Путин 2020 года вас сильно удивляет?
А.Васильев
―
Нет.
А.Соломин
―
Почему? Люди же в шоке, мягко говоря.
А.Васильев
―
Понимаете, какое дело, я, кстати, людей понимаю, что они в шоке. Потому что люди по-любе смотрят телевизор. Все равно образ какой-то сложился. Поскольку я, действительно, человек из медиапространства, был во всяком случае. Я был дольше и гораздо дольше был к ленте прямо носом…
А.Соломин
―
Привязан.
А.Васильев
―
Ну, конечно. И в программе «Время», когда я возглавлял и в «Коммерсанте» сколько лет, когда ты просто смотришь на ленту. И единственное меня удивляло, когда они стали строить эти нескладные схемы с Госсоветом, Советом безопасности, какие-то строить фигуры вычурные. Это было очень нескладно, очень неловко. И я не очень понимал, зачем они им нужны. Хотя я понимал, что все, что делается, делается для того, чтобы Путин уже остался по гроб жизни, скажем, президентом нашим или отцом народов, не знаю…
А.Соломин
―
Главой государства скажем.
А.Васильев
―
Ну, не важно. Главой государства, да. Хотя, строго говоря, он, собственно говоря, всегда был склонен последние уже годы к упрощениям. Ну, например, почему Медведеву хотя бы просто номинально переизбраться на второй срок, попытаться переизбраться? Он бы все равно выиграл. Конечно, выиграл. Медведев был очень дискредитирован как президент.
А.Соломин
―
На тот момент нет.
А.Васильев
―
Был, был, уверяя.
А.Соломин
―
Дискредитация Медведева — это все-таки более поздний срок.
А.Васильев
―
Нет, уверяю вас. Когда он был президентом, все его называли «жалкий».
А.Соломин
―
Это было после. Слово «жалкий» как раз появилось после рокировки.
А.Васильев
―
Уверяю вас, его уже называли жалким. Не важно. Короче, даже Ющенко на Украине, у которого был вообще минусовой рейтинг, он же все равно зарегистрировался как кандидат. Потому что иначе ты признаешь, что ты 4 годы был никуда не годящимся президентом.Так Медведева заставили это сделать. Почему — потому что если бы он даже номинально вышел как кандидат, то пришлось бы проводить какую-то избирательную кампанию, какие-то дебаты. А чего делать центральным каналам? У нас же как — кто не за Путина, тот враг России, правильно? Но действующего президента нельзя называть врагом России. И чего делать бедненьким 1-му каналу, 2-му каналу? И он их пожалел — Путин — и сказал: «Да не надо. Медведев сейчас сам меня выдвинет и всё в порядке». То есть он был склонен спрямлять эти вещи. Проще надо быть. У нас есть там дубинки, у нас есть «двушечки», там водомет…
А.Васильев: У нас же как — кто не за Путина, тот враг России
А.Соломин
―
Извините, я вступлюсь за Дмитрия Анатольевича. Если бы он вышел на президентские выборы, то телевидение не поступилось бы тем, что он президент России, не президент — мочили бы президента. Потому что есть Владимир Владимирович Путин, лидер нации. И телевидение российское работает на Владимира Владимировича Путина, а не на действующего президента России.
А.Васильев
―
Это если то, что происходит сейчас на телевидении… может быть, вы и правы, может быть, я устарел и мыслю… как какие-то, я не знаю, законы, хотя бы элементарные законы НРЗБ. Федеральный канал не может называть действующего президента пока идет предвыборная кампания, врагом России. Ну, не знаю, у меня, может, не хватает воображения, черт его знает.
А.Соломин
―
То есть вы считаете, что это все-таки пиетет к должности, а не к личности.
А.Васильев
―
Ну, должность, ну как? Алле, это президент! Который присягу принимал… Нельзя называть его обсосом, гнидой. Вообще, там Навального можно легко, а президент как бы, не знаю… Он в Кремле все-таки сидит. Не знаю…
А.Соломин
―
Просто, на мой взгляд, это было исключительно вопросом выживания. Да, Дмитрий Медведев согласился на это, потому что в противном случае его бы просто уничтожили, растоптали, а так он худо-бедно какие-то дивиденды получил. И еще получил, кстати говоря, неопределенное обещание вернуться.
А.Васильев
―
Ну, О’кей, да. Как его подкупали, пугали, я, действительно, не знаю, говорить не могу. Но это же позорище, что президент, который имеет право сказать, что «я, наверное, неплохо президентствовал, я имею право еще раз попробовать, у меня есть такая возможность. А он сразу: «Не-не-не! — он сказал — Взрослые тут стоят…». Я же помню, у нас номер был в «Гражданине поэта как раз разговор Гамлета с тенью отца Гамлета. И когда он объявил на съезде «Единой России»: «Вот у нас есть достойный человек». Они с Путиным обнялись, все дела. Это, по-моему, позорище для страны. Как это — президент признал, что «не, ребята, я никуда не годился и всё». Ну, вот так.А когда президент принимает поправку Терешковой об обнулении сроков — это не позорит? Это, вообще, в какой категории находится?
А.Васильев
―
А вот мне кажется, что Владимир Владимирович Путин выше этого, вот прямо выше.
А.Соломин
―
Выше Терешковой.
А.Васильев
―
Про Терешкову у меня есть, кстати… Ну, давайте попозже. Кто сказал, Володин, — что если вы оскорбляете Терешкову, вы оскорбляете Россию?
А.Соломин
―
Это она сама сказала, что те, кто против, те не любят Россию.
А.Васильев
―
Нет, когда кто-то стал против Терешковой, то, по-моему, Володин сказал, что кто обижает Терешкову, тот обижает Россию. Было такое прямо вот недавно. Но не важно.Так вот, вот он выше. Потому что нельзя же обвинять какого-нибудь… группу Who Пита Таунсенд, который ломает гитары. Он ломает гитары, да. Оззи Осборн, он там водой в зрителей плещет из ведер, и не всегда водой, кстати — иногда и нечистотами. Было такое. То есть как бы человек живет по законам своего искусства. И Путин живет уже по законам своего искусства. Он в гробу вообще все видал, по-моему.
А.Соломин
―
Вы хотите сказать, что он панк.
А.Васильев
―
Ну. в своем роде. Настоящий панк политический. И даже, наверное, если внешне Трамп все-таки покруче…
А.Васильев: Путин живет уже по законам своего искусства
А.Соломин
―
Почему?
А.Васильев
―
Ну, внешне. У него этот зачес, все дела…
А.Соломин
―
В смысле он выглядит круче.
А.Васильев
―
Выглядит, да. А вот внутри Владимир Владимирович, конечно, гораздо больше панк.
А.Соломин
―
Настоящий Егор Летов.
А.Васильев
―
Ну да.
А.Соломин
―
А почему это нормально для нас.
А.Васильев
―
Это не значит, что для нас нормально. Это для меня нормально. Потому что я уже настолько не питаю никаких иллюзий про эту страну. И я это неоднократно говорил и у вас в эфире. И потом, я все-таки стараюсь очень дистанцироваться в своей приватной жизни. Когда я в своей Юрмале живу, я вообще не смотрю новости в интернете. Я начинаю их смотреть, когда я приезжаю готовить наши концерт антисоветские. А так-то я вообще… Я говорю, мне врачи запрещают это смотреть. Но, тем не менее, столько был в СМИ, в новостной своей упряжке, что я к этому отношусь просто профессионально.
А.Соломин
―
И неужели не болит ничего? Вот когда Владимир Путин затеял историю с изменением Конституции, вы о чем подумали? Что ждет страну в будущем ближайшем?
А.Васильев
―
Мне больше всего понравилось, он сказал, что «если только разрешит Конституционный суд».
А.Соломин
―
Да, а что?
А.Васильев
―
Это помните: «Только не бросай меня в терновый куст»? Вот это: А вдруг не разрешит? Мама дорогая, что ж мы будем делать? Мне это, правда, смешно. А, кстати, я вот вспомню, когда Конституционный суд разрешил, собственно, оккупировать Крым. А в свое время Лена Лукьянова, к которой как бы не относиться, она профессиональный конституционный правовед, она написала статью в «Новую газету», в которой она, в общем, доказала, что Конституционный суд, вообще-то, не при чем. Это нарушается Конституция другой страны. И он не может ни разрешить, ни запретить это делать.
А.Васильев:Внутри Владимир Владимирович, конечно, гораздо больше панк
А вывод у нее был такой, что для Конституционного суда политические резоны важнее, чем Конституция — это ее вывод. И ей отвечает начальник Конституционного суда. Зорьки, по-моему, да?
А.Соломин
―
Да, Валерий Зорькин.
А.Васильев
―
Валерий Зорькин отвечает через «Известия», не через «Новую газету». Отвечает он так: «Как вам не стыдно, Лена! Ведь иногда же бывают политические резоны важнее, чем Конституция». Я говорю: «Лена, бинго! Ты добилась».
А.Соломин
―
Кстати, вот интересно вы об этом вспомнили. А в нынешнем ответе Конституционного суда — он же разрешил на 59 страница Владимиру Путину избираться…
А.Васильев
―
Как же они это всё…
А.Соломин
―
А как раз там указано, что Конституционный суд мог, в принципе, и не влезать сюда, потому что Конституционный суд не должен принимать изменения в Конституцию, вообще в этом участвовать, но раз уж к нам обратились, мы скажем.
А.Васильев
―
Это же лажа на самом деле, потому что Конституция суд как институция был в 96-м году уже и он запретил Ельцину обнулять первый срок.
А.Соломин
―
Вот сейчас мы с этого места продолжим. А я напомню, что в студии радио «Эхо Москвы» и YouTube-канала «Эха Москвы», Яндекс.Эфире — Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор издательского дома «Коммерсантъ», продюсер проекта «Гражданин поэт». Никуда не уходите.
А.Соломин
―
Мы продолжаем. Меня зовут Алексей Соломин. В студии у нас Андрей Васильев. Вот Ельцину запретили в 98-м году прямым текстом.
А.Васильев: Конституция суд как институция был в 96-м году уже и он запретил Ельцину обнулять первый срок
А.Васильев
―
Да, то есть есть прецедент. Хотя оснований обнулить было больше, потому что Ельцин был президент РСФСР в составе другой страны и при другой Конституции, советской. Поменяли Конституцию, страна уже стала Россией. И Ельцин, казалось бы… Он говорит: «Да я же в другой страны был президент, аллё?» — ну. в Африке, условно говоря. Но Конституционный суд сказал — нет, нельзя. И это прецедент. А почему сейчас можно. То есть ничего не изменилось. Тот же суд. Но другие люди. Но если один раз суд запретил одному президенту, у которого было гораздо больше оснований обнулять, то почему сейчас-то разрешил?
А.Соломин
―
Смотрите, с одной стороны, вы говорите, что Владимир Путин стал настоящим панком. Но в 2008 году — нашли его цитату — он говорил, что в случае точечных изменений в Конституцию, Конституция не будет иметь обратной силы. То есть о на не распространяется на то, что было до. По большому счету Владимир Путин не изменил здесь своей позиции, он не вынул из табакерки ее.
А.Васильев
―
Сколько раз он говорил, что никогда в жизни. Аллё!..
А.Соломин
―
Это он обещал, когда он говорил, что ему не нужна власть…
А.Васильев
―
Господину, ну я тут насмотрелся. Прямо его цитаты: «Нет, никакого третьего срока. Я против… Я не буду». Недавно, неделю назад…
А.Соломин
―
А вы не допускаете, что ситуация может измениться?
А.Васильев
―
А что там изменилось?
А.Соломин
―
Внешнеполитические угрозы, — сказал Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента.
А.Васильев
―
НРЗБ. Кстати, давайте пожалеем. Он хороший парень на самом деле, давно его знаю. Ну, а чего ему говорить-то, аллё?
А.Соломин
―
А эта Конституция, она же не только обнуляет сроки Путина. Там есть какие-то вещи, которые вас резанули? Вот из вашего спокойного такого пребывания в неге…
А.Васильев
―
Вы знаете, всё остальное мелочи, естественно.
А.Соломин
―
Мелочи? А упоминание бога, «государствообразующий русский народ».
А.Васильев
―
Ой, такая, по-моему, мелочь по сравнению с этим. Это такие отвлекающие манеры. Ну, честно, всё это было затеяно ради того, чтобы обнулить. Хотя тоже — аллё! — 20 лет ты управляешь — что значит, обнулить? Ну, 20 лет не считается? Нет, я считаю, что он только вред принес России, да, но это мое частное мнение, скажем так. Но он тоже признал НРЗБ чурики сгорели — на небо улетели. Это говорит взрослый дядька, дед, который в политике, в КГБ, там чего-то нашпионил, я не знаю, что он там наделал, в хоккей играет, в конце концов, по 8 шайб забивает, — и он всерьез говорит, что «ребята, 20 лет, которые я провел, не считается»? Аллё!
А.Соломин
―
Сегодня читал статью с заголовком: «Почему Владимиру Путину всё можно?». В «Новостях» колонка. И тут на самом деле можно поразмышлять на эту тему. Вот вы говорите, что Владимир Путин — панк. По сути, значит, ему всё можно. Он сам устанавливает правила игры.
А.Васильев
―
Да. Он сам на своей сцене устанавливает свои правила.
А.Соломин
―
А вы не допускаете, что у Владимира Путина есть прямой мандат от народа? Извините, выну из штанов это слово.
А.Васильев
―
Конечно, да.
А.Васильев: Он всерьез говорит, что «ребята, 20 лет, которые я провел, не считается»? Аллё!
А.Соломин
―
А это не допускает как раз его вечное пребывание у власти?
А.Васильев
―
Видимо, вариантов-то нет. Кто это сказал, Черчилль? — «каждый народ достоин своего правительства». Вот российский народ, конечно, достоин абсолютно.
А.Соломин
―
Тогда и удивляться нечему и бороться с этим.
А.Васильев
―
Нет, я удивляюсь, скажем чисто художественной составляющей этого процесса. Это я снимаю шляпу. Вот Егор Летов прямо.
А.Соломин
―
Вы, кстати, говорите, что когда появились вот эти про Государственный совет истории…
А.Васильев
―
Не изящно совсем.
А.Соломин
―
Не изящно? Почему? Смотрите, сколько разных конструкций.
А.Васильев
―
Они очень неизящные. Вот как Форд говорил, что машина может быть любого цвета, главное, чтобы черная. Вот это изящная конструкция, понимаете, да? А тут они то ли Госсовет, то ли ослабление там Думы… кабинет министров подчиняется Думе… а этот сбоку…
А.Соломин
―
Чтобы побольше людей приняли.
А.Васильев
―
Не-не. И главное. что, по-моему, эта конструкция не давала международного иммунитета Путину. То есть Гаага все равно мерцала. Правда, ну, прямо не изящно. Ну есть какие-то формы — пирамида, я не знаю, золотое сечение — там всё, ничего не изменишь. А вот какая-то лужковская архитектура — это черт знает что.
А.Соломин
―
Вот скажите, Андрей Колесников хорошо понимает Владимира Путина? Андрей Колесников, ваш коллега по «Коммерсанту» я имею в виду.
А.Васильев
―
Подчиненный. Никогда он моим коллегой не был. А-а, когда я в «Пионер» писал, то подчиненным был я, это правда.
А.Соломин
―
Вот видите, вы в одинаковой ситуации. А Андрей Колесников хорошо понимает Путина?
А.Васильев
―
Слушайте, я с Андреем Колесниковым… я, как вы знаете, в «Коммерсанте» уже 10 лет не работаю или там 9… В тот момент он хорошо понимал, правда.
А.Соломин
―
Допускаете, что сейчас он считывает его лучше, чем многие?
А.Васильев
―
Знаете, я, честно говоря, не читаю Колесникова уже давно, поэтому мне очень трудно. Если бы я прочет его 5 заметок каких-то, но я, наверное, вам чего-нибудь ответил. А я, правда, не читаю. Но они, конечно, одного поля ягода, безусловно.
А.Соломин
―
В смысле? Что это значит.
А.Васильев
―
Ну, они как-то близки, наверное, духовно. Сморят, может, под разным углом на какие-то вещи, но видят одного цвета те же самые…
А.Соломин
―
Вот смотрите, в Фейсбуке — вы не фейсбучный человек я вам расскажу поэтому — Андрей Колесников дал понять, что удивился этой истории с обнулением сроков. И с начала он предположил, что Владимир Путин откажется от поправки Терешковой. Когда это не произошло, он написал следующий текст, который, мне кажется, достаточно вразумительный — о том, что это может объясняться тем, что Владимир Путин не хочет быть «хромой уткой» и хочет досидеть до конца срока какое-то время — это я уже добираю — без того, что при нем будут делить его…
А.Васильев
―
Ой, ну это всё… еще НРЗБ поцеловал в попу Владимира Путина вот и всё.
А.Соломин
―
А почему не думаете, что это так? Если бы Владимир Путин отказался сейчас от этой поправки, он бы точно сказал, это была бы прямо точка: «Я ухожу».
А.Васильев
―
Ну?
А.Соломин
―
И это развязывает руки решительно всем, кто борется за постпутинскую, постпанковскую эпоху.
А.Васильев
―
Так он и сказал: «Я не ухожу».
А.Соломин
―
Он сказал: «Я ничего не обещаю».
А.Васильев
―
Да ладно. Он на каком-то там Урале или где-то там он: «Сами понимаете, такое время. Я же должен…». Он проникновенно с какими-то опять рабочими там говорил. Я видел по телевизору. «Конечно, я… Я власти-то не хочу. А кому?» Да нет, он опять сделал очень хорошую, кстати, изящную легенду, что до последнего момента да, интрига, что он не хочет быть «хромой уткой». Не мешало ему быть «хромой уткой», когда Медведева выбрали. Ничего?
А.Соломин
―
Потому что они сразу объявили, что Владимир Путин станет премьером, если его изберут.
А.Васильев
―
Это не президент. И вы бы посмотрели, кстати сказать, когда Медведев инаугурацию совершал и перед ним маршировали солдаты Урфина Джюса деревянные — вы посмотрите, кстати, не поленитесь (я всем нашим слушателям и зрителям), найдите эту вещь, — Путин стоял с такой физиономией, как будто у него отняли плюшевого мишку или жвачку отняли изо рта. Посмотрите, это дико смешно. Ничего, пережил он этот страшный момент.
А.Соломин
―
Давайте немножко пофантазируем. Владимир Путин все равно когда-то из власти уйдет. Но не факт, что эпоха путинизма на этом закончится — то, что сейчас уже вводится в понятие…
А.Васильев
―
Хочу сказать, что нет, эпоха путинизма, она закончится вместе с тем, как он уйдет. Может быть, какие-то страшные вещи, вся его свора эта, она начнет грызться друг с другом, пострадает, конечно, простой народ. Всё что угодно может быть. Но путинизм так же, как сталинизм растворился мгновенно, как только помер Сталин. И, кстати, все эти социалистические бредни… Ну, там еще Черненко года, Андропов год, а потом всё посыпалось, вся эта конструкция. Кстати говоря, потому что она изящной была только при Сталине. Потому что Сталин НРЗБ тоже панк. Он сказал: «Ничего не получается строить какую-то индустриализацию. Людям же надо платить за танки, за металл. А где это всё взять? Так всё, вернемся в рабовладельческий строй. Всё будет нормально».И пока был рабовладельческий строй, десятки миллионов людей на халяву золотишко копали, уран, строили какие-то Магнитки — всё, индустриализация. Но другое дело, что ни у кого не было денег, чтобы валенки были какие-нибудь или колготки, но это другое дело. А пушки — там всё в порядке — танки… Рабский труд, всё эффективно. Просто повернул историю вспять человек. Изящно? Изящно.
А.Васильев: Эпоха путинизма, она закончится вместе с тем, как он уйдет
А когда начались эти паллиативы уже — Хрущев, с одной стороны, развенчал Сталина, с другой стороны, партию-то он не может развенчать. Потом началась клоунада с Брежневым… И всё посыпалось. Ну, тут еще нефть рухнула, цены и так далее.
То есть путинизм может быть только при Путине. Сталинизм только при Сталине.
А.Соломин
―
Эпоха Владимира Путина закончится?
А.Васильев
―
Эпоха только вместе с ним. Другое дело, что я не доживу, когда закончится. А вы, наверное… Желаю дожить.
А.Соломин
―
Вы мне говорили, что у вас на эту тему был даже какой-то…
А.Васильев
―
Да, это интересная вещь — рояль в кустах. Вот что будет, когда закончится Путин? У нас, действительно, был номер такой еще у «Гражданина поэта», посвященный смерти Каддафи был такой номер. Называется «Обкаркались». Я, конечно, не Миша Ефремов, но прочитаю по-быстрому. Это ворон прилетает к гражданину поэту, который в виде Эдгара Аллана По и говорит ему:«Липкий страх ежеминутен отравил его года.
Он за башнею Кутафьей, насмотревшись фотографий,
бредит участью кадафьей — истребленьем без суда.
Я ответил: «Никогда!».
— То есть как?! — прокаркал ворон, увлекаясь разговором.
— Был тиран, а нынче — вон он, от величья ни следа,
Непреклонный и отважный, он погиб в трубе дренажной,
Сдав дворец многоэтажный и родные города.
И у вашего вельможи может выйти точно то же,
Как ни лезет вон из кожи вся охранная орда.
Я воскликнул: «Никогда!»
Я сказал: «Владельца Баффи трудно сравнивать с Каддафи
В плане лиц и биографий, в плане пользы и вреда.
Да, Каддафи был злодеем, но привержен был идеям,
Ну а то, что мы имеем, разве помнит вкус стыда?
Разве есть у их бригады хоть какие-либо взгляды,
Кроме мысли, что айпады лучше гейтсова винда?
Ворон каркнул: «Никогда!»
Я сказал: «Ты знаешь, ворон, что назвать Каддафи вором
Могут все, и даже хором, — тырил щедро, это да.
Но зарплата у ливийца не могла остановиться,
То есть он умел делиться, как сказал бы Джигурда!
В самомнении обидном, свой народ считая быдлом,
Он кормил его повидлом. Ну, а эти господа?
Ворон каркнул: «Никогда!»
Я сказал: «Представь, о птаха, что народ, не зная страха,
Поднимается из праха, набухая, как елда,
Низвергается дубиной на режим, вчера любимый,
Всею дикостью глубинной — джип, «калаш» и борода, —
И свергает президента, сбросив маску импотента,
За какой-то ун моменто, как сказал бы Фарада!»
Ворон каркнул: «Никогда!»
— Вот теперь, — сказал я, — птица, понимаешь, чем гордится
Наша жирная столица обезжиренной Руси?
Верь: за наш утихший ропот, за ползучий полушепот
И за весь российский опыт вертикали и оси
Штаты, Чайна и Европа скоро скажут нам мерси!»
Ворон каркнул: «Отсоси».
А.Соломин
―
Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор издательского дома «Коммерсантъ». Меня зовут Алексей Соломин. Мы сделаем короткий перерыв и вернемся в студию.НОВОСТИ
А.Соломин
―
Продолжаем программу, меня зовут Алексей Соломин. И сегодня у нас в гостях — Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор издательского дома «Коммерсантъ», продюсер проекта «Гражданин поэт». Приветствую вас еще раз, Андрей!
А.Васильев
―
Всех приветствую.
А.Соломин
―
Вы сейчас в очень тяжелое время приехали в Москву У нас эпидемия коронавируса. У нас различные меры вводятся. У нас была угроза введения даже чрезвычайной ситуации.
А.Васильев
―
Да введут еще.
А.Соломин
―
Сейчас пока мэрия Москвы говорит, что плана того нет. Хотя многие говорят, что это федеральное решение, вовсе не московское. Вам страшно?
А.Васильев
―
Нет. Мне дико… как-то геморрой, короче.
А.Соломин
―
В связи с чем? У вас концерты?
А.Васильев
―
Во-первых, да, я, собственно, чего сюда приехал-то? Готовить наши концерты. Потому что у нас всегда концерты обновляются очень сильно в связи с новостями. Новостей, как вы сами понимаете, будь здоров. То есть мы даже программу придумали, во всяком случае, для России. Для Украины у нас была программа, которая называлась «Гляди, какие клоуны», — вот как называлась. А для нас мы выбирали: либо за «За легальную Конституцию», либо «Поправки к проституции». Вот как девиз концерта. А тут вдруг выяснилось… Ну, уже Украина точно мимо денег, потому что переносится, наверное, на осень. А здесь, наверное, скоро отменится. Они в мае должны были быть.И понятно, что сейчас делать какие-то номера бессмысленно, потому что сгорят они, протухнут, ну как новости. И я собирался уезжать и всё, привет! Я за «железным занавесом теперь сижу…
А.Соломин
―
Знакомые нотки какие-то, нет?
А.Васильев
―
Понимаете, я, конечно, прожил очень много за «железным занавесом», потому что я поехал в первый раз за границу от горкома комсомола меня премировали. Там какой-то поезд дружбы в Чехословакию был в 84-м году. То есть мне было 27 лет, когда я в первый раз попал. А тогда я не чувствовал от этого лишенным тогда. Заграница была как Луна для простых людей.
А.Соломин
―
В смысле, что вы не знали.
А.Васильев
―
Ну, конечно. А кто меня пустит. Меня премировал горком комсомола — я офигел вообще. А так сидишь, ну и сидишь. А так-то я привык, я езжу по всему миру. И, конечно, так стремновато, тем более, что мне тут делать-то нечего, в общем. И еще я плюс не пью. Нормально, в Москве я уже с прошлого понедельника.
А.Соломин
―
Закрепостились как-то?
А.Васильев
―
А я во время поста не пью уже много лет — лет 15 или 16.
А.Соломин
―
А говорят, что водка, во всяком случае…
А.Васильев
―
Ну, а что делать? Тут никуда не денешься. У меня уже традиция такая. Но курю я зато много.
А.Соломин
―
Скажите, это ведь не только Россия принимает очень жесткие меры — весь мир.
А.Васильев
―
Да, да. Вот я и говорю, Россия бы выпустила. А куда бы я поехал?
А.Соломин
―
Они оправданные?
А.Васильев
―
Не мне судить. Мне кажется, что перебор, честно говоря. Опять же не специалист. У пандемии должны быть какие-то количественные показатели. Мы знаем из средних веков: чума там выкосила 20 миллионов…
А.Соломин
―
Ну, по критериям ВОЗ принимает решение.
А.Васильев
―
Да, если есть количественный показатель, то, наверное, нынешний этот насморк или кашель, он не дотягивает процентов на 90 до количественного показателя пандемии. Мне кажется. И я слышал, что это довольно слабый вирус. Мне, короче, не страшно, может быть, потому, что я давно живу.
А.Соломин
―
Но многим людям страшно. И проявления этого несть на магазинных полках и не только в России — а во Франци…
А.Васильев
―
В Англии, да. Так вот это, я считаю, гораздо страшнее.
А.Соломин
―
Паника?
А.Васильев
―
Конечно. Паника. А это, кстати, эпидемия будь здоров! Она еще более заразна…
А.Соломин
―
Эпидемия страха.
А.Васильев
―
Конечно. Это правда, очень серьезная тема.
А.Соломин
―
А есть у этой истории бенефициары? Именно у эпидемии страха. Это, кстати, вопрос от нашего слушателя.
А.Васильев
―
Это уже конспирология, честно говоря. В принципе, народы, они склонны, в общем… Но вы не сомневаетесь, что кто-то так наживется на этом деле? Ну, например, упали сейчас акции или облигации очень серьезных компаний, как весь рынок упал. И, кстати, у человека есть лишний кэш — он сейчас покупает на низах. Как это прекрасно делал, наверное, Игорь Иванович Сечин, когда он наезжал на МТС, и МТС падала со страшной силой. Он покупал, наверное, акции МТС, потом отъезжал от МТС — МТС вырастало — он покупал акции. То есть кто-то на этом сделает огромные деньги, это точно.
А.Васильев: Любая эпидемия страха у нас дает возможность властям закрутить гайки
А.Соломин
―
Я даже не о деньгах скорее, а о контроле. Потому что любая эпидемия страха у нас дает возможность властям закрутить гайки. Мы не первый раз это видим. Ладе проще давайте. Крутить гайки — это все-таки образ. А вот то, что после этого всего безобразия с обнулением сроков, с непонятным голосованием (получается, менять Конституцию только референдумом можно, всё остальное нарушение закона) не будет же никаких протестов, никаких Болотных, потому что больше 50 не собираться, а к тому моменту, когда будет голосование, тогда, наверное, больше 5 не собираться. Это вполне может быть. Не надо говорить про закрученные гайки. Действительно, Путину опять повезло. Я не говорю, что это он придумал, конечно, не он. Но как повезло человеку. И никаких тебе Болотных, шествий с белыми ленточками.
А.Соломин
―
Я все-таки одну неточность заметил. Все-таки, те статьи конституции, которые меняются, они меняются конституционным большинством в парламенте. И голосование — это исключительно инициатива Путина, который хочет, чтобы эти изменения вступили в силу после одобрения.
А.Васильев
―
Вот тут вам нужно, конечно, поговорить, действительно, с какой-нибудь Леной Лукьяновой, потому что у меня представление, что это изменение… И, кстати, в лексике всяких телеведущих, например — там всё, новая Конституция, та устарела, она 20 лет, сколько можно… То есть, мне кажется, если меняется вообще статус президента — это таки изменение Конституции.
А.Соломин
―
А нужно изменять старую Конституцию 93-го года? Потому что есть мнение, что не надо за нее держаться.
А.Васильев
―
Видите ли, какое дело. Это для меня вообще поразительная вещь, потому что когда делали Конституцию, ее же делали адские демократы: Шахрай, Бурбулис, Собчак… И у них был такой карт-бланш в тот момент. Народ, даже простых людей так затрахала вся эта… Потом уже ностальгия началась — вот колбаса по 2.20, вся фигня. И телевидение, например, и вся пресса была бы на стороне этих демократов, потому что на самом деле люди дико страдали, которые работали на телеке, в газетах.Я сам работал при советской власти. Я первую заметку написал в 77-м году, а штатно работал с 82-го в газете «Московский комсомолец». И, конечно, все бы поддержали. Люди смотрели телик и аплодировали. Они могли сделать любую Конституцию. А сделали Конституцию под «царя». Вот зачем?
А.Соломин
―
Но это вам не мешало работать в «Коммерсанте» все эти годы и достигать…
А.Васильев
―
Мне ничего не мешало работать в «Коммерсанте». Когда я понял, что мне вот-вот помешают, я и свалил. А так не мешало. Я не говорю, что мне было так легко. Я не говорю, что я не получал там по шее. То я получал по шее от Бориса Абрамовича, потом от Алексея Алексеевича Громова или Алишера Бурхановича Усманова. Но это работа, ничего страшного. Это техническое… Но, в принципе, мне ничего не мешало работать.
А.Соломин
―
Еще об одном фигуранте всего этого процесса хотел спросить. Владислав Сурков, который покинул должность помощника президента. Он занимался вопросами Украины. И дал первое интервью. И первым же из таких около чиновников или чиновников в отставке сказал про одну линию и про закрепление формата «гиперпрезидентской» республики. Вот он сейчас… Он что за человек?
А.Васильев
―
Я не читал этого интервью. У меня был такой даже такой даже период, что мы оба работали заместителями генерального директора ОРТ. То есть меня отлучили от программы «Время», но увольнять было как-то нельзя по пиару. И меня повысили, я был зам генерального директора. Но мне ничего нельзя было, вообще ничего. У меня стояли телефоны НРЗБ. Но мне говорили: «Ничего не трогай. Свет даже не включай. Вот там охрана у тебя стоит, пусть она включает». А он пересиживал за «Альфа-Банк» по пути в Кремль. Тоже ему делать ничего не давали. Потому что был гендиректор Шабдрасулов, которому никакой Сурков был, в общем. не нужен.И мы очень так тесно общались. Были такие несчастны люди. Вот начальство — фуфло, не дают нам ничего делать, вот мы такие крутые… Он очень креативный человек.. Ему очень нравятся эти политические всякие игры, не говоря, что решает свои вопросы, какое-то дело делает, там всё понятно. Но, в принципе, ему нравится. Я считаю, что он к политике относится так же, как к своему роману «Околонуля».
А.Соломин
―
То есть как это?
А.Васильев
―
Ну, прикольно.
А.Соломин
―
Как это?
А.Васильев
―
Зачем он его написал? Что он книжкой денег хотел заработать? Он хотел показать всяким Пелевиным, что он тоже не лыком шит. И у него, в общем, получилось.
А.Соломин
―
А здесь он что кому хотел показать?
А.Васильев
―
А может, и сам себе. Вообще, он такой человек. Он же, кстати сказать, был чуть ли не родоначальник такой рекламы, когда банк «Менатеп», он рекламу делал… Тогда не в ЮКОСЕ — «Менатеп» называлось. Он любит такие вещи.
А.Соломин
―
НРЗБ.
А.Васильев
―
Ну, может быть, он такой очень профессиональный дилетант. Как бы так. Все мы, в общем, дилетанты.
А.Соломин
―
А все эти конструкции, которые мы сегодня обсуждали, это похоже на его почерк?
А.Васильев
―
Он был изящней, наверное, что-нибудь придумал. Но, мне кажется, что Путину это изящество уже не надо. Ему это не интересно. Он знает, что всё проще можно сделать — топором. Чего там выпиливать лобзиком?
А.Соломин
―
А вот смотрите, до того, как Владимир Путин обнулил свои сроки, во всяком случае, согласился, мы уже готовились жить в новой реальности. Появлялись новые герои политические, начали формироваться новые партии. Иосиф Пригожин. Сергей Шнуров вошел в «Партию Роста» и вроде собирался участвовать в выборах в Государственную думу.
А.Васильев
―
Это вы. Я ничего не формировал, честно. У вас хлеб такой. Вам надо привлекать зрителей, слушателей. Вы придумываете какие-то такие конструкции. Я в это не верю вообще ни грамма.
А.Соломин
―
А Сергей Шнуров, вы его воспринимаете как политика?
А.Васильев
―
Я, конечно, не воспринимаю как политика, да и никто его не воспринимает как политика. И если его взяли в эту лузерскую партию… как она называется? «Правда-матка» или как…
А.Соломин
―
«Правое дело».
А.Васильев
―
Нет, по-моему, не так. титовская партия.
А.Соломин
―
Титовская партия.
А.Васильев
―
«Правда-матка». А чего они так не назовут, кстати? Клевое название. Ну ладно.
А.Соломин
―
Я сейчас сам понял, что я что-то напутал. «Партия Роста», конечно. Извините, пожалуйста.
А.Васильев
―
А чего Роста не взяли в эту партию Юрия? У него сын есть Андрей. Ну не важно. В общем, они взяли, потому что популярная личность. Прохоров брал, например, Аллу Пугачеву и Макаревича в свою партию.
А.Соломин
―
А вам не предлагали ни в какую партию?
А.Васильев
―
Мне предложили в штаб Прохорова.
А.Соломин
―
В то время еще, в 13-м году.
А.Васильев
―
Да, когда партия была.
А.Соломин
―
И вы отказались?
А.Васильев
―
Я отказался, почему…
А.Соломин
―
Денег бы заработали.
А.Васильев
―
Нет, я неплохо зарабатывал, потому что у нас в разгаре был «Гражданин поэт». А Прохоров еще спонсировал. Я ему сказал: «Миша, ну правда, если я в твоем штабе, а ты спонсируешь «Гражданин поэт», то грош цена и «Гражданину поэту» и твоему штабу». Он не обиделся даже, всё нормально.
А.Соломин
―
Андрей Васильев, многолетний шеф-редактор издательского дома «Коммерсантъ», продюсер проекта «Гражданин поэт». Меня зовут Алексей Соломин. Еще раз прошу прощения у «Партии Роста» за то, что перепутал их названием. Спасибо вам большое!
А.Васильев
―
Спасибо!