Особое мнение СПб - Дмитрий Губин - Особое мнение - 2020-01-27
Т. Троянская
―
Добрый день, в студии Татьяна Троянская, и - я знаю, слушатели ждали этого очень долго, они хотели вас не только слышать, но и видеть - Дмитрий Губин.
Д. Губин
―
Смех и радость мы приносим людям. Добрый день.
Т. Троянская
―
Да, всё верно. И для того, чтобы убедиться, что он у нас в студии, реальный Губин…
Д. Губин
―
Я должен уколоть себя вязальной спицей, навевая невольные реминисценции с Барковым.
Т. Троянская
―
Всё гораздо проще. Просто включаете трансляцию, заходите на Youtube, набираете «Эхо Москвы в Петербурге». Лучше подпишитесь, чтобы вам приходила напоминалка о том, что мы в эфире. Здесь, кстати, нас можно слышать не только во время эфира, но и в промежутках, пока в Москве будут новости.
Д. Губин
―
Главные сплетни и тайны.
Т. Троянская
―
Сплетни или нет, но я только что узнала, что Дмитрий Губин стал оперным обозревателем.
Д. Губин
―
Ну, это сильно. Просто одно уважаемое бизнес-агенство попросило меня прокомментировать два скандала, один с Айвазовым, но он немножечко натянутый, а другой – с Гергиевым, он не натянутый, реальный. Оба произошли в Европе. Я крайне сочувствую Айвазову, потому что, будучи тенором, существовать в статусе мужа Нетребко – это нужно иметь железные нервы.
Т. Троянская
―
А вот здесь разные мнения, кстати. Кто-то считает, что он «муж Нетребко», а кто-то считает, что он очень талантливый.
Д. Губин
―
Хорошо, что есть разные точки зрения, можно всегда утешиться чем-то.
Т. Троянская
―
А вы какой придерживаетесь?
Д. Губин
―
Да я предпочту без комментариев, потому что личное всегда затушёвывает основное. Он – заметная фигура в оперном мире. По происхождению – азербайджанец. Его обвинили в том, что он отказался выступить в Дрездене с армянской певицей. Он это гневно опроверг, Дрезден это опроверг тоже. Другие агенства стали подтверждать, все бросились копать. Выяснилось, что действительно как-то так происходит, что когда армяне принимают участие, то на его номере с Нетребко вдруг неармянский дирижёр в этот момент.Но меня это не очень интересует, потому что вот в чём дело: если ты выходишь на европейскую сцену, ты можешь быть любых взглядов – ортодоксальных, политических, религиозных, сексуальных, каких угодно. Но имей в виду: тебе придётся иметь дело с евреями, с армянами, с гомосексуалами, с русскими, с украинцами и так далее… Либо ты перестаёшь быть оперным человеком, либо… Ты можешь оказаться на европейской сцене ситуации, когда в оперной труппе – я знаю такие оперные театры в Германии – будет ноль этнических немцев. Будут швейцарцы, голландцы, южноафриканцы, южнокорейцы, будут украинцы и русские, будут молдаване, и все они там будут вместе. Либо ты не принимаешь в этом участие, либо воспринимаешь это, как часть своей профессии.
Это не Россия, где чёрный человек в театре возможен только, как приглашённый на роль Отелло, и то… А там это норма абсолютная. Поэтому этот скандал мы убираем. А вот с Валерием Гергиевым другая история совершенно.
Т. Троянская
―
И там тоже такая история, что… Опаздывать в зарубежных театрах нельзя. А все, кто был в Мариинском театре в тот момент, когда Валерий Гергиев дирижировал знают, что полчаса…
Д. Губин
―
Вот перед вами жертва Гергиева.
Т. Троянская
―
Мы все жертвы Гергиева в каком-то смысле. Опоздание на полчаса – это стандартно.
Д. Губин
―
Мне повезло больше, он опоздал, по-моему, на 25 минут, на штраусовской «Электре». Которую он закончил на 15 минут раньше. Это была халтура, халтурное дирижирование, я был потрясён. Потому что опера Штрауса – это опера «ар-нуво», там важны детали. Вот представьте: вы плывёте на яхте, и серебристые рыбки…
Т. Троянская
―
Так, не углубляемся в творчество, в данном случае вы не оперный обозреватель.
Д. Губин
―
Как это так? Штраус – наше всё!
Т. Троянская
―
Давайте про опоздание Валерия Гергиева. За рубежом опаздывать нельзя.
Д. Губин
―
Это считается очень неприличным. Я точно знаю, что в немецких оперных театрах, если спектакль начинается с опозданием больше, чем на 3 минуты – пишут объяснительные записки, почему это произошло. Это ЧП не только по той причине, что большие оперные сцены… Гергиеву дали публично пощёчину, когда он опоздал 19 января на «Лоэнгрина», которым он дирижировал, это был четвёртый, последний спектакль в серии. На предыдущий он опоздал на 15 минут, а здесь, видимо, стало ясно, что он опаздывает навсегда. Вышел интендант (им положено в таких случаях выходить) и сказал, что поскольку начала спектакля ждёт 2200 человек в зале и 400 человек – театральная труппа, рабочие за сценой и так далее, «мы не можем испытывать их терпение, у нас замена, Гергиева не будет». Насколько я знаю, публика встретила это аплодисментами, потому что Гергиев – не царь и бог, как в России.
Т. Троянская
―
Никому не хотелось ждать.
Д. Губин
―
У него были большие проблемы в Байройте, он опоздал на репетицию, что вообще верх непристойности. Её проводил другой человек. И в итоге Гергиеву «букали» на Байройтском фестивале. Я думаю, что он был искренне потрясён, как если бы любимый йоркширский терьер вдруг получил газетой по морде. Я не хочу сравнивать, Гергиев в любом случае скорее бульдог, чем йорк, но вот получить от публики удар газетой, не больно, но обидно – он получил. Второй раз он получил в Вене. Я прогнозирую, что очень многие интенданты, зная, что произошло в Вене, зная, что произошло в Байройте, сейчас советуются с юристами, потому что подписанные контракты есть подписанные контракты. Думаю, юристы Венской оперы сейчас внимательно смотрят, можно ли выставить материальные претензии Валерию Гергиеву. Очень многие остерегутся с ним подписывать контракты.Но интересна даже не эта, оперная, сторона. В конце концов, скандал – это часть оперной жизни. Известно, что когда Кауфман бисировал в партии Каварадосси в «Тоске» года три назад на венской сцене - а бисировать невозможно, в наше время после исполнения арий не вызывают певцов на бис, это осталось в первой половине ХХ века. Он спел так, что публика бисировала, он спел на бис, а исполнительница обиделась, что его заставляют бисировать, и не вышла на сцену. И вот он выходит один, а Тоски – нет. И он пропел по-итальянски: «Нам нужно сопрано». Это другая история. Гергиев привык, Гергиев – это такой Путин в театре.
Т. Троянская
―
Он, кстати, раньше Путина опаздывал. Поэтому, скорее, Путин с него берёт пример.
Д. Губин
―
Знаете, ваше рискованное, глубоко политически некорректное заявление, тянущее, думаю, по нашим временам на штраф в полмиллиона…
Т. Троянская
―
Это моё оценочное суждение.
Д. Губин
―
Вот и будете в «Бутырке» вашим оценочным суждением делиться. Я категорически его не разделяю. Путин всегда был первый. До него вообще не было России, если верить словам Володина. Так вот, Гергиев, как и Путин, привык к тому, что нет оппозиции, нет человека, который скажет: «Валерий Абисалович, со Штраусом – это была халтура. Это был позор, а не дирижирование. А то, что вы творите в театре – это невозможно, вы превратили это в аланский колхоз какой-то, прошу прощения. Вы наставили всюду свою родню, вы действительно превратили театр, который претендовал войти…»
Т. Троянская
―
Вот вы сейчас тоже осторожнее.
Д. Губин
―
Это моё личное оценочное суждение. С моей точки зрения, Мариинский театр… Было время, в 90-х годах, когда Кировская опера, сугубо внутренняя, местечковая, с чудовищно плохими исполнителями, стала менять бренд. Произошёл ребрендинг, и это было очень удачно, все ждали, что Мариинка станет одной из лучших оперных сцен мира, и основания к этому были. Он, к сожалению, превратил театр в колхоз-миллионер, с таким же бюджетом. Где, как мы знаем по советским временам, директор уже не появляется. Он вешает себе цацки на грудь, обменивается опытом в заграницах, он посадил сестру на хозяйство, чтоб следила, он посадил племянника в оркестровую яму, чтобы махал палочкой. Результат чудовищный.Когда нужно этот результат смикшировать, директор колхоза выбивает валюту на покупку партии племенного скота, то есть выписывает хорошего постановщика из-за границы. Именно это, к величайшему, чудовищному сожалению, произошло в Мариинском театре. Никто не скажет, что Мариинский театр в плохой форме – а он в плохой форме. Он уступает Большому театру, он уровня провинциального немецкого театра категории «Б». Точка.
Т. Троянская
―
Но сегодня наша задача не разбираться в…
Д. Губин
―
Но Гергиев забыл, что весь мир – не Россия.
Т. Троянская
―
Вот! А в России ему что-то за это будет?
Д. Губин
―
Нет конечно. В России вообще у всех пожизненные контракты. В России можно петь как угодно, в России можно Штодой быть в Мариинском театре.
Т. Троянская
―
Подождите, ну а будут его ждать? Или, может быть, европейский опыт чему-то научит?
Д. Губин
―
Я прогнозирую… Для меня всегда было большим удивлением, почему Гергиева так активно приглашают.
Т. Троянская
―
Он хороший дирижёр! Согласитесь, он прекрасно дирижирует Вагнером, Малером. Он хороший дирижёр – вот так вот, отстраняясь…
Д. Губин
―
Ну да… Я слышал многократно, что «Траурный марш» из «Кольца Нибелунгов» лучше него никто на свете не дирижировал. Это говорили люди, чьё мнение я глубоко уважаю, у которых музыкальная культура гораздо выше качеством, чем моя. Но те ужасные темпы, которые он творит, заглушение певцов… Это прозвище «пожар в шашлычной», которое он полностью оправдывает, к сожалению - в тех местах, когда никакого пожара, как в «Электре», категорически быть не должно, все детали в нём сгорают.
Т. Троянская
―
А мне нравится быстрый «Щелкунчик».
Д. Губин
―
Я вчера тоже на «Севильском» предпочёл бы совершенно другую услышать увертюру, которая должна играться, как просекко бьёт из бутылки. А был сыгран выдохшийся ситро «Буратино», к величайшему сожалению. Не в этом дело. Дело в том, что Гергиева любят. Это факт, который я не могу отрицать. Его приглашают всюду. У него есть личный самолёт, как мне говорили, или он фрахтует – он может успевать. Но! Он, первое: хватается абсолютно за всё. Второе: он халтурит. Третье: он допускает совершенно непристойные вещи вроде опозданий. Опоздать на репетицию, опоздать на начало своего собственного спектакля и делать совершенно безобразные вещи…Я ради него покупал билеты на «Семёна Котко», прокофьевскую оперу, чтобы послушать, с одной стороны: «Где эта сволочь Троцкий?! Не спит товарищ Ленин». А с другой стороны, послушать, как Гергиев дирижирует, потому что Прокофьев – его любимчик. И когда никакого Гергиева нет за пультом, и когда вместо него появляется совершенно другой дирижёр, а в программке об этом нет ни слова, не появляется никто от театра, который говорит: «Извините, пожалуйста, но у нас замена», - это оскорбление и того дирижёра. Это причина, по которой я не называю фамилию дирижёра, который заменял Гергиева. Это значит, театр ему дал по морде и сказал: «Ты вообще никто! Вышел быстро, продирижировал! Ты без имени, и, в общем, без судьбы!» Что правда - для всех дирижёров, кроме Гергиева, которые, становятся за пультом в Мариинском театре.
Это свинство, это безобразие, это неподмытая задница. И Гергиев привык, что с неподмытой - прошу прощения, это моя личная оценочная метафора – в России существовать можно. И ему это спускали, и никто это ему не говорил никогда. А там он получил, потому что это непристойность. И повторяю, прогнозирую – над контрактами, которые будут заключаться в будущем, интенданты будут сто раз думать.
Т. Троянская
―
С другой стороны, мне кажется, и от публики тоже зависит. Если «забукала» бы наша публика, то, может быть, Валерий Абисалович подумал бы, опаздывать в следующий раз или нет.
Д. Губин
―
Татьяна, а когда вы вообще слышали в российском театре, чтобы наша публика «букала»? Даже в случае, когда был провал?
Т. Троянская
―
Я не бывала на таких представлениях, честно скажу.
Д. Губин
―
Я бывал. И публика даже на Жолдаке с худшим Онегиным всех времен…
Т. Троянская
―
Потрясающий «Евгений Онегин» Андрея Жолдака! Потрясающий! Потрясающая опера!
Д. Губин
―
Худший «Евгений Онегин» всех времён и народов. Когда бегают карлы и мудозвонов из себя изображают?
Т. Троянская
―
Это ваше оценочное суждение, и - моё оценочное суждение.
Д. Губин
―
Провинциальный павлин, который ничего не понимает ни в музыке, ни в театре. По крайней мере, в опере он точно ничего не понимает.
Т. Троянская
―
Я не большой специалист в опере, признаюсь. Но спектакль был хорошим. Идём дальше, не будем спорить. Давайте про людей, которые живут в другой реальности. Вы слышали про историю с губернатором Чувашии, который заставил прыгать за ключиками? Даже свои, «единороссы», в частности, Андрей Турчак, осудили…
Д. Губин
―
Ну и дураки. Он сделал, в короткой и выразительной форме, то же самое, что делает Путин со всеми остальными. И все прыгают, все депутаты. «Опа! Нужно подпрыгнуть».
Т. Троянская
―
То есть, он просто визуализировал то, что все делают.
Д. Губин
―
Знаете, с этой сменой кабинета я вот не пойму – а почему не сделали премьер-министром Бельчикова.
Т. Троянская
―
Это кто?
Д. Губин
―
А этот – кто?
Т. Троянская
―
Теперь уже знаем, кто.
Д. Губин
―
Как его там… Мишустин? А это – кто?
Т. Троянская
―
А вам есть разница?
Д. Губин
―
Я любил Фрадкова, честно. У меня была нежная мужская, на грани сексуальных пристрастий, любовь к Фрадкову.
Т. Троянская
―
Кстати, чем-то похож Мишустин на Фрадкова.
Д. Губин
―
А они все должны быть маленькие ростом. Не выше 162-х. Фрадков сделал совершенно гейскую вещь, геи должны у него поучиться. У Фрадкова обычная вещь – мешки под глазами. Не скажу, что катастрофа, но заметно. Он уходит в отпуск, и делает блефаропластику. Вау! Не каждый гей решится, между прочим, на блефаропластику. Фрадков это делает. Но самое главное, когда его спрашивают: «Господин премьер-министр, куда у вас исчезли мешки под глазами?», он говорит: «Я в отпуске огурчики прикладывал». Какие огурчики, куда Фрадков себе прикладывал, я не знаю. Классный чувак! Вот если бы он ещё мог какие-нибудь приталенные батники полупрозрачные носить, рваные джинсы…
Т. Троянская
―
Ну он имеет право.
Д. Губин
―
Он молодец! Фрадков запомнился.
Т. Троянская
―
Подождите, Мишустин только начал. Может быть, вы ночами будете думать о Мишустине.
Д. Губин
―
Вы считаете – от блефаропластики к фаллопластике дело перейдёт? Ну тогда вообще слов нет, тогда я готов уважать Мишустина.
Т. Троянская
―
Дмитрий, вы об этом не узнаете… возможно. Но кто знает?
Д. Губин
―
Как знать, вдруг и нам улыбнётся удача? Или Мишустину. Как-то вы, Татьяна, смутились. «Увидеть девушку смущённой - о, как румянец ей к лицу!»
Т. Троянская
―
Дмитрий, у меня просто очень хорошо развито воображение, я же кино сразу представляю.
Д. Губин
―
Не сомневаюсь. Можно я капюшон накину? «Кружева на головку надень». Татьяна, при слове «головка» не надо смеяться.
Т. Троянская
―
Знаете, я не хотела, но давайте тогда про «Outside» Кирилла Серебреникова поговорим, авиньонский спектакль, который он выпустил. Там тоже есть члены, которые красятся, по-моему, в зелёный цвет. Этот спектакль покажут в Латвии и Германии.
Д. Губин
―
Нужно будет съездить, если в Германии-то, и в Латвии.
Т. Троянская
―
Да, Абрамович посмотрел уже. Но, говорят, в России мы этого не увидим.
Д. Губин
―
А в России деревенская культура. И актёры деревенские. Вспомните историю, как в «Мастере и Маргарите» отказывались сниматься актёры, потому что там дьявольщина и так далее, а они-де православные. Если православный – читай Иоанна Кронштадтского, который сказал, что все актёры – это бесовщина, гореть им в аду. И занимайся своим православием, кто бы слово сказал! Вещь хорошая, нужная, в хозяйстве пригодится. Если же говорить о том, куда пришёл театр сегодня, то театр пришёл к пониманию – и любой западный актёр это знает – что половые органы это такая же часть тела, как нос, уши, глаза, брови; и если ты актёр, то ты должен уметь их использовать. Вот и всё. Никакого табу здесь нет.
Т. Троянская
―
Согласитесь, не часто люди используют половые органы в театре. Не часто.
Д. Губин
―
Татьяна, как вам сказать… Есть люди, которые используют половые органы чаще, чем, может быть, вы предполагаете, имея даже пылкое девичье воображение.
Т. Троянская
―
На сцене!
Д. Губин
―
А чем сцена отличается?
Т. Троянская
―
Тем, что это достояние общественности, а среди общественности могут быть представители разных конфессий, которых это может оскорбить.
Д. Губин
―
Если ты представитель разной конфессии, и той конфессии, которую это оскорбляет – тебя вообще должен оскорблять театр, как таковой. Не ходи в театр.
Т. Троянская
―
«Театр бывает разный», - ответят вам представители разных конфессий.
Д. Губин
―
Слушайте, свингеры занимаются своим нехитрым ремеслом тоже публично, большими компаниями. Если тебе это претит – не ходи на swinger-party. Если тебе претит буккакэ, которое тоже, между прочим, групповое зрелище и действие – не занимайся гэнг-бэнгом в буккакэ. Если тебе претит Мишель Уэльбек, который довольно подробно описывает этот процесс в своём предыдущем романе и в своём последнем романе – я имею в виду, разумеется, «Серотонин» - не читай Мишеля Уэльбека. Всё очень просто. В XXI веке цивилизация I и II порядка пришла к очень простой идее: все люди разные, и то, что нравится одному, может не нравиться другому. Если ты любишь свинину – не делай обрезание и не ходи в синагогу.
Т. Троянская
―
Я с вами согласна, Дмитрий. Но мы имеем то, что мы имеем. Вот вы согласны с тем, что в нашей стране этот спектакль не будет показан?
Д. Губин
―
То, что он не будет показан – это разумеется. Но то, что это правильно – я с этим категорически не согласен. Голое тело – это безумно красиво.
Т. Троянская
―
А самому Кириллу Серебренникову не аукнется за то, что он там, во Франции…?
Д. Губин
―
Вы знаете, я думаю, что после того, что Кирилл Серебренников пережил – я имею в виду этот чудовищный кафкианский судебный процесс…
Т. Троянская
―
Я бы сказала, ещё переживает.
Д. Губин
―
… думаю, ему уже ничего не страшно. Как себя вёл Кирилл Серебренников во время всей этой истории? Должен повиниться: я был о Кирилле (будучи с ним знакомым, гордясь этим знакомством и бесконечно уважая) худшей точки зрения. Потому что Кирилл не дал даже малейшей вибрации.
Т. Троянская
―
Буддист. Настоящий.
Д. Губин
―
Maybe. Я не знаю, насколько это повлияло. Я думаю, что он - Серебренников, в первую очередь. Вот он не отклонился. У него оказалось пространство для компромисса, который я склонен был предположить, потому что вся эта история с постановкой пьесы «Около нуля», которую написал теперь уже бывший Сурков…
Т. Троянская
―
Ушедшая звезда политической сцены.
Д. Губин
―
Эта звезда ещё прожжёт на политической скатерти не одну дырочку. По крайней мере то, что он спалил (это моё частное оценочное суждение), но предъявить-то можно преступление против человечества. И военные преступления, боюсь, многие склонны были бы предъявить. Повторюсь: это моя личная оценочная точка зрения тех разговоров, которые идут, и с которыми, конечно, категорически не согласен.Так вот, это заставляло предположить, что Серебренников может пойти на некий компромисс. Никто бы в него камень не кинул. Я бы первый не кинул. Но выяснилось, что он куда большая скала, он способен идти на какие-то компромиссы в эстетике… Или, скажем так: то, что я принимал у Серебренникова за компромисс, оказалось у Серебренникова экспериментом. Вот в чём дело. Я был дурак.
Т. Троянская
―
Ну не знаю, ответ на этот вопрос у каждого может быть свой.
Д. Губин
―
Не спорю абсолютно. Но вёл он себя просто как скала. Во время сталинских процессов ни один Бухарин даже близко себя так не вёл. Он не вибрировал вообще.
Т. Троянская
―
Ну, я думаю всё-таки это не был сталинский процесс, давайте не будем сравнивать. Это несопоставимые вещи.
Д. Губин
―
Нет, я думаю, по ощущениям близко. Бухарчик тоже не верил, что его расстреляют. Бухарчик тоже верил, что партия его спасёт. Я внимательно читал дневники его жены, я внимательно читал протоколы. Думаю, что Бухарин переживал чудовищное время, но и Кирилл – 100 процентов – его переживал. Он себя вёл без страха и упрёка. Поэтому мне очень жалко, что Россия стала такой провинциальной второсортной страной, к величайшему сожалению. Я знаю, что слово «второсортный» оскорбляет, простите меня за это. Но, к сожалению, иногда нужно говорить то, что ты думаешь.Потому что мы зашли в глухое болото – не в такое, как Мариинский театр, иногда они там чего-то вздрагивают, старые постановки неплохие остались, но, в принципе, это, конечно, катастрофа мировой провинциальности, мирового отшиба, включения в Третий мир. Вспомните, когда-то мы были в G8, и восьмую G пририсовали специально для России. Не специально для Путина, а специально для России, потому что Россия подавала большие надежды. Увы, это очень печально. И то, что происходит с театром, это подтверждение тому. То, что натворил Мединский с театром и как он там наураганил – это тоже подтверждение. Я всё жду, когда полностью взломанная переписка Мединского будет опубликована.
Т. Троянская
―
А вы в курсе какой-то переписки?
Д. Губин
―
Да! Это переписка Мединского с церковными иерархами. Я могу судить только по пересказу, и поэтому предпочитаю не судить. Но первые комментарии тех, кто это полностью читал, таковы, что Мединский сливал в РПЦ… Вообще министр, который пишет в РПЦ, в стране, где государство отделено от церкви – это, вообще, что такое? Кстати, не за это ли он полетел, что действовал в обход высочайшего соизволения? Но якобы Мединский собирался поставить под полный контроль Минкульта не только кинопроизводство (что он сделал, натворив многие ужасные вещи), но и книгоиздательство.
Т. Троянская
―
Вот сейчас мы прервёмся, и останемся на Youtube во время московских новостей.НОВОСТИ
ЗАСТАВКА
Т. Троянская
―
Мы продолжаем наш эфир с Дмитрием Губиным. Всё, что вы хотите знать о Мединском – посмотрите на Youtube. А про Ольгу Любимову вы можете что-то сказать, или будем ждать, пока она что-то…?
Д. Губин
―
В смысле?
Т. Троянская
―
Просто когда сказали о назначении нового министра культуры Ольги Любимовой, в Facebook появилось очень много всякого-разного: что она писала 12 лет назад…
Д. Губин
―
А, да-да-да. Там же Навальный откликнулся, ей припомнили православное прошлое. Понимаете, какая штука: мне кажется, все, кто обсуждает новые назначения по принципу «что это за человек», совершают глубокую ошибку. Дело в том, что послевоенная американская социология – я не ухожу в сторону, я прямо отвечаю на вопрос – занялась вопросом «в чём причина зла». Был послевоенный шок: как стал возможным Гитлер, как стал возможным холокост, как стали возможными Франко, Салазар, Муссолини, вообще всё это безумие, которое вылилось в конечном итоге во Вторую мировую и дикую совершенно резню. Сталин как стал возможным.И была такая концепция «врождённого зла»: то есть, человек является плохим. Мы можем посмотреть, как этот мальчик или эта девочка ведёт себя в школе, какова его биография, и понять, врождённое это зло, или его так воспитали. Он отрывал лапки или крылышки бабочкам, или там, кошек мучал – вот, он такой. Но победила совершенно другая концепция доказанная, которая показывает, что зло – это всего лишь поведение человека в условиях тех или иных силовых линий.
Я очень рекомендую тем, кого всерьёз волнует судьба Ольги Любимовой и прогноз, чем она будет заниматься, прочитать две книжки. Одна называется «Эффект Люцифера», её написал Филип Зимбардо, тот парень, который замутил знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент, где очень приличные люди – студенты, аспиранты и так далее – превратились в просто мерзавцев и негодяев, потому что им выпал жребий стать тюремщиками. Они с первого дня стали превращаться в мерзавцев и садистов, а к концу недели Зимбардо был вынужден прервать.
Т. Троянская
―
В общем, все, кто работают в Минкульте, инфицированы.
Д. Губин
―
Боюсь, что все, кто живут в России, инфицированы. Потому что силовые линии государства, которое было заложено, согласно Акунину - седьмой том «Истории Российского государства» только что вышел и описывает времена Александра Благословенного и Николая Незабвенного – соответственно, Александра I и Николая I. Концепция Акунина сводится к тому, что мы живём в государстве ордынского типа, которое было заложено…
Т. Троянская
―
Тогда так нам и надо, если вы говорите, что мы все инфицированы.
Д. Губин
―
Нет, нам так не надо, зачем же? От этого государства ордынского типа в XXI веке страдают…
Т. Троянская
―
А кто здесь здоровый?
Д. Губин
―
А что, Путин счастлив? Посмотрите на этого несчастного старого человека! Он же несчастлив. У него никого нет. Он даже привести в своё Ново-Огарёво никого не может.
Т. Троянская
―
Вы сейчас напоминаете Никиту Кукушкина из выступления-поздравления…
Д. Губин
―
Никита – дивный совершенно актёр! Господи, Никита Кукушкин – тот, в кого нужно влюбляться раз и навсегда, безраздельно, вне зависимости от пола и возраста. Он гений абсолютный. Маленький лысый Азазелло, который способен сыграть даже огурец, причём солёный.
Т. Троянская
―
Я думаю, наша публика скоро узнает об этом, поскольку два спектакля «Гоголь-центра» в феврале будут сыграны в Большом драматическом театре.
Д. Губин
―
Это круто, нужно бежать, конечно. Так вот, эти силовые линии, заложенные государством ордынского типа, окончательно сложившиеся между царствами Ивана III и Ивана IV, продолжают – как мы видим, не всегда в ослабленном виде – действовать и сегодня. Ужас в том, что от них все несчастливы.
Т. Троянская
―
В общем, ничего вы не ждёте.
Д. Губин
―
Я понимаю, что пока эти линии сохраняются, да придёт мать Тереза, да придёт дева Мария – и они будут творить примерно то же самое, что творил Мединский. Это Швыдкой - такой, знаете ли, хитрый лис державинского уровня, вот он как-то сопротивлялся, хотя творил вещи чудовищные при строительстве Мариинки.
Т. Троянская
―
Это было в другое время.
Д. Губин
―
Да, потому что силовые линии были другие. Но они согнули всех. Власть кольца превращает Горлума в ничтожное совершенно существо, вплоть до портретного сходства я уже даже боюсь указывать с кем.
Т. Троянская
―
Давайте про металлические линии нашего петербургского метро поговорим. Я не знаю, знаете вы или нет: у нас скандал с «Метростроем», Смольный борется с «Метростроем».
Д. Губин
―
Мы строили, строили, и, наконец, построили?
Т. Троянская
―
Да. Дело в том, что некоторое время назад главу «Метростроя» Александрова, в общем, заключили в СИЗО. И новость заключается в том, что перевели его из СИЗО под домашний арест.
Д. Губин
―
И слава богу, он же никого не убил.
Т. Троянская
―
Что стало причиной, пока не комментируется, но Вадим Александров на вопросы газеты «Коммерсантъ» о судьбе его компании однозначно не ответил. Единственное, приведу его цитату, «скажут продать – продам».
Д. Губин
―
Ну, ордынское государство. Скажут продать – продашь.
Т. Троянская
―
И тут, естественно, возникли всякие предположения, что, может быть, это стало условием: «Мы тебя выпустим, а ты нам продашь акции». Возможно такое?
Д. Губин
―
Не знаю деталей. Это, знаете, к Константинову, в агентство АЖУР, «Фонтанка.ру». Вот там сидят бывшие менты, бывшие следаки. Или на «Росбалт» – у них там инсайд с ФСБ. Вот эти ребята хорошо знают, вот два агентства, которые имеют хороший инсайд. Одни – среди ментов, а другие – среди фсбшников. Это к ним. Я этого инсайда на данный момент не имею, комментировать не могу. Просто другая штука с питерским метро, почему её никто не замечает? Чудовищное метро в Петербурге. В Москве поезда ходят каждые полторы минуты…
Т. Троянская
―
Почему не замечают? Замечают.
Д. Губин
―
Но почему об этом никто не вопит?
Т. Троянская
―
О метро часто очень говорят. И про то, что оно протекает, наш Фрунзенский радиус…
Д. Губин
―
Как можно было открыть 2 новых станции метро, у которых немедленно закрывают вестибюли почти на весь рабочий день, потому что якобы ими никто не пользуется? Как можно было построить метро в Шушарах в 3 или 5 км даже от ближайшего жилья? Это, блин, вообще, что такое? Вы говорите, что Россия – не государство Третьего мира. Я бы сказал, что Папуа-Новая Гвинея дико обидится, даже там, по-моему, уже такого нет. Что это вообще, блин, такое? Метро у Мариинского театра должно было открыться чуть ли не 10 лет назад. Где оно?
Т. Троянская
―
Вы реально верите, что оно будет?
Д. Губин
―
Я вообще уже ни во что не верю. Почему поезда в Москве, я повторяю, ходят с интервалом в полторы минуты, а в Питере за 3 минуты накапливается огромная толпа? Почему толпы на вход?
Т. Троянская
―
Потому что там у них Собянин, а у нас Беглов. Потому что у них бюджет один, а у нас другой.
Д. Губин
―
Да не в этом дело!
Т. Троянская
―
То есть, Собянин хороший? Провинциален только Петербург, вы считаете?
Д. Губин
―
Дело в том, что при Путине централизация России достигла такого состояния, когда действительно существует только Москва, и она будет расширяться, как Мехико-сити в Мексике. Это будет 20 миллионов, 25 миллионов, 50 – и вся остальная говяная Россия. Которая, кстати, знает, что она говяная, хоть и дико обижается на это слово, и в которой не будет ничего. Сегодня даже Петербург стал куда большей провинцией и деревней, чем это было при советской власти, потому что при советской власти здесь был хороший театр. Сейчас театра такого уровня нет. При советской власти зарплаты преподов…
Т. Троянская
―
Давайте не будем поднимать… Вы не так часто бываете в петербургских театрах, чтобы об этом говорить.
Д. Губин
―
Слава богу, я избавился от хождения по петербургским театрам. Но поскольку я мазохист, я в Мариинский хожу.
Т. Троянская
―
Хорошо, театры исключаем.
Д. Губин
―
…Потому что зарплата была – по крайней мере, у вузовских преподавателей и научных работников – ровно такая же в провинции советской, как она была и в Москве. Один к одному, это уж я точно знаю, потому что папа у меня был кандидатом наук, он получал в городе Иваново 360 рублей на доцентской ставке в Ивановском химико-технологическом институте. Но его коллеги точно на таких же должностях в городе Ленинграде получали ровно столько же. То есть, тогда в Ленинграде можно было жить. Сегодня здесь зарплата в 2 раза ниже, чем в Москве, цены – примерно, как в Москве…
Т. Троянская
―
Почему так происходит? Путину всё равно на свою родину?
Д. Губин
―
Да Путин и есть сам себе родина. Володин же это объяснил, я с Володиным совершенно согласен.
Т. Троянская
―
Володин, знаете, много чего объясняет.
Д. Губин
―
Путин и есть Россия. Насколько я понимаю, Владимир Владимирович свято уверил, что он – Россия, он – светлый рыцарь всего человечества, который борется с бесконечным мировым мраком враждебного окружения. Он заботится о себе.
Т. Троянская
―
Может, он просто не знает, что происходит? Может, он не знает, что мало денег в Петербурге?
Д. Губин
―
Да причём здесь это? Петербург окончательно превратился в ближнюю дачу Иосифа Виссарионовича, Петербург – это Кунцево при Сталине.
Т. Троянская
―
Кто его превратил в эту дачу?
Д. Губин
―
Ну я же не могу наговаривать на штраф в полмиллиона. Вот кто превратил ситуацию, что ты не можешь сказать, находясь в эфире «Эха Петербурга», то, что ты думаешь, что не призывает к насильственным действиям, что не содержит нецензурной лексики, и при этом ты реально можешь схлопотать за это срок – вот тот же, видимо, придумал и всё это. Повторяю: виноват даже не столько Горлум, сколько кольцо.При этой сверхцентрализации, когда один человек действительно владеет всей страной, и один человек может сделать всё, что угодно. Он может, нарушая все мыслимые статьи уголовного кодекса и немыслимые тоже, освободить израильскую гражданку, которая с лекарством, содержащим запрещённые в России вещества, была задержана. Он может сначала ввести единолично законы, которые выход на мирный митинг, что вообще является неотъемлемым правом человека… Мне вот как-то раз задали вопрос. Я рассказывал, что изначальным, природным, неотъемлемым правом человека является мирный протест, выход на мирную демонстрацию. Мне сказали: «Если это в России сегодня де-факто запрещено, является ли в таком случае Владимир Путин преступником с точки зрения международного трибунала?» Повторяю: это не я задал вопрос, это мне задали этот вопрос.
Т. Троянская
―
Дмитрий, кто тот Фродо?
Д. Губин
―
У нас, к сожалению, не «Властелином колец» описывается ситуация. У нас стихотворением Чуковского «Тараканище» описывается ситуация. Например, вся фракция «Единая Россия» – это типичное «Звери задрожали, в обморок упали. А слониха, вся дрожа, так и села на ежа» – в роли ежа у них там, по-моему, Жириновский давно уже достаточно. Вот поэтому мы ждём «маленький комарик, а в руке у него блестит фонарик». Но, по-моему, мы ошибаемся. В данном случае, Чуковский тоже. Я вот сейчас пишу цикл статей, который будет называться «Новый класс». Смена власти будет очень жёсткая, эстетически вообще повестка дня изменится с точностью до наоборот. Но существует новый класс – тот, который сегодня стоит при власти. Вот они будут себя обезопашивать от токсичности России, которая уже целиком заслуга Владимира Владимировича.
Т. Троянская
―
Давайте про тараканов. В романе Достоевского «Бесы», знаете, есть Игнат Лебядкин такой…
Д. Губин
―
К дусту в руки призываете?
Т. Троянская
―
Нет! Так вот, капитан Лебядкин сказал: «Я бы, может, хотел называться именем Эрнест, а вынужден быть Игнатом». И помните, он стихотворение читал? Там последние строки: «Но таракан не ропщет».
Д. Губин
―
Таракан всюду выживает, а Эрнест значит всего лишь навсего «серьёзный».
Т. Троянская
―
Это был Дмитрий Губин, журналист.
Д. Губин
―
Удачи вам, дорогие. Берегите себя, бога ради.