Дмитрий Орешкин - Особое мнение - 2020-01-21
21.01.2020
М. Наки
―
Здравствуйте. У нас сегодня в гостях независимый политолог Дмитрий Орешкин. Здравствуйте.
Д. Орешкин
―
Добрый день. Здравствуйте.
М. Наки
―
Идет трансляция на Ютуб-канале «Эхо Москвы», Подключайтесь. Там тоже можно задавать вопросы, ставить лайки и выражать свою позицию. Хотелось бы вас спросить, последняя неделя, наверное, все очень взбудоражены. И мы ждем с минуты на минуту, может быть с часу на час состав нового правительства. Но у многих есть вопрос о том, насколько это новое правительство в соотношении с новыми какими-то поправками, которые предлагаются в Конституции, будет по полномочиям схоже с тем правительством, которое было раньше. Оно становится сильнее, слабее. Что с ним происходит?
Д. Орешкин
―
Я внимательно изучил 23 странички этих поправок, которые уже замечательные 75 человек, включая спортсменов, артистов, хирургов выдвинули на рассмотрение ГД. И немедленно забыл все, что касается полномочий президента и премьера. Мне показалось, что чуть-чуть увеличиваются полномочия премьера, чуть-чуть снижаются полномочия президента. Чтобы он чуть-чуть меньше вмешивался в дела правительства. Но это все настолько не существенно, то же самое, что различия между, по представлению парламента или по согласованию парламента. Или по утверждению парламента. Называются эти министры. Мне кажется это совершенно вторично, потому что все равно правительство будет зависеть от установок, которые дает президент. В данном случае Владимир Владимирович Путин. Пока он еще у нас президент. И никакой суперсамодеятельности там не будет, просто потому что господин Мишустин даже в отличие от Дмитрия Анатольевича Медведева, вообще никакой не политик. У него нет никакой ни группы поддержки, ни собственных средств влияния на аудиторию. Все-таки у Медведева как связи с «Газпромом», у него есть какие-то источники финансов, у него есть, между прочим, и косвенное влияние или возможность такого влияния на «Эхо Москвы». Через «Газпром-медиа» и так далее.
М. Наки
―
Надеюсь, что нет.
Д. Орешкин
―
Я тоже надеюсь, что нет. Но формально. А у этого вообще ничего нет. Он голенький, маленький, чисто технический премьер. Примерно такой же, каким был Фрадков или Зубков. В фирменном стиле кадровой политики Владимира Владимировича Путина достали в нужный момент из шляпы нового кролика. И посадили. То есть надо будет - его подвинут, и никаких ресурсов сопротивления у него нет. Да, собственно, и у Медведева не было. Не надо будет – он будет выполнять те самые функции, которые на него возложены. Я так понимаю, что не касательно поправок в Конституцию, он будет заниматься, во-первых, организацией контроля за населением. Потому что…
М. Наки
―
Он – это?
Д. Орешкин
―
Я имею в виду Мишустина. Потому что государству денег не хватает. Ему всегда не хватает, из нефти, газа уже больше не выжмешь. А выжать можно их населения. Поэтому налоговика и поставили. А экономический рост он будет вынужден, я так думаю обеспечивать с помощью подпечатывания рублей. Обычная ситуация - побольше денег, побольше, скажем так, суммы, которые соответствуют валовому продукту. И в рублях объем производства растет, на 2, а может быть на 3%. При этом вовсе даже необязательно увеличивать в физическом размере. Как в советские времена было. Поскольку был запрещен обмен на твердую валюту, соответственно курса обменного у рубля не было, но можно было проследить, что происходит с рублем по такому эквиваленту как водка. В мои молодые годы бутылка стоила 2.87, через 10 лет она стоила – 5, а через 15 лет она стоила 10. То есть практически за 15 лет рубль стал стоить относительно водки в три раза меньше. Это значит, что при том же производстве водочной промышленности, в три раза увеличилась ее рублевая отчетная форма.
М. Наки
―
Будем мерить в водке.
Д. Орешкин
―
Нет, мы можем мерить в долларах. Сейчас ситуация не такая, как советская. Экономика гораздо гибче, она далеко не так безнадежно может погрузиться в кризис, как в советские времена. Так что коллапса никакого не будет, кризиса не будет. Но просто рубль будет понемножку дешеветь. Я так понимаю, в течение года-двух. Тоже не критически. Не до 100, как там некоторые говорят. Где-то под 80 может быть, 75 подползет. Это касается таких реальных с моей точки зрения ожиданий.
М. Наки
―
А в соотношении правительства и президента. Вот у него новые полномочия вроде как появятся убирать премьера без разгона всего правительства. Это усиление президента или ослабление?
Д. Орешкин
―
Формально говоря, это усиление президента. И он также может, скажем, менять министров. Что раньше, по-моему, не было. Но мне кажется, это все блекнет всерьез перед появлением новой структуры, которая выше и президента, и парламента, и премьера. Эта структура называется Госсовет. Вот это мне кажется самый главный момент, на который надо было бы обратить внимание при оценке этих поправок. Ну, пожалуй, в дополнение к тому, что иностранные нормы и юридические правила теперь нам не указ. У нас если они совпадают с интересами Конституции – мы их принимаем. А если не совпадают и интересами Конституции или интересами президента, то тесно связано, - то мы их не принимаем. Это, в общем, такая облегченная лайт-форма «железного занавеса», как в Советском Союзе. Свой отдельный мир, мало ли там что Европейский суд по правам человека решает, он нам не указ.
Д.Орешкин: Госсовет человеку, который жил в советские времена, больше всего напоминает Центральный комитет Компартии
М. Наки
―
Госсовет – все чаще и чаще я слышу это слово, и все меньше и меньше становится понятно, что это вообще за структура.
Д. Орешкин
―
А вот это важно. Поэтому я позвольте, вам прочитаю дословно, как это звучит. Поправка к статье 81, пункт «ж» прим. Или «ж.1».
М. Наки
―
Глубоко спрятана.
Д. Орешкин
―
То есть, есть просто «ж», а есть «ж.1». «Президент (подразумевается действующий президент) формирует Государственный совет РФ в целях обеспечения согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти. Определение основных направлений внутренней и внешней политики РФ. И приоритетных направлений социально-экономического развития государства». Вот эти пять строк очень многое объясняют.
М. Наки
―
Объясните их нам, пожалуйста. Потому что их них ничего непонятно.
Д. Орешкин
―
Почему, все понятно. Кто у нас отвечает за координирование органов государственной власти сейчас? - президент. А будет этим заниматься Государственный совет РФ. Ибо сказано: в целях обеспечения согласованного функционирования и взаимодействия органов государственной власти. В скобочках – всех органов государственной власти. То есть Государственный совет координирует, направляет, вдохновляет эти самые органы государственной власти. Каковые органы? - скажем, парламент, правительство, министерства, суды и прочие органы. Все это координирует и направляет Государственный совет.
М. Наки
―
Суперструктура.
Д. Орешкин
―
Сейчас это все в полномочиях президента. То есть получается, что у президента некоторые полномочия отбираются и передаются в этот самый Госсовет.
М. Наки
―
А президент же назначает этот Госсовет.
Д. Орешкин
―
Президент.
М. Наки
―
Получается он главнее.
Д. Орешкин
―
Конечно. Но вопрос еще в том, что последняя строка этой поправки, которую я не прочитал, звучит так. «Статус Государственного совета РФ определяется федеральным законом». Федерального закона мы пока не имеем, поэтому мы не знаем на самом деле, как он сформируется. И может ли президент вмешиваться в деятельность Государственного совета. У нас нет в руках этого документа, который бы описывал статус Государственного совета. Он будет формироваться федеральным законом, который бог знает, когда будет принят. После этих конституционных поправок или до. Я думаю, что после. Это было бы разумно. Сначала принять поправки, а потом уже втихую совершенно написать этот закон, в соответствии с которым и глава Государственного совета и сам Государственный совет формируются так, как это надо каким-то конкретным людям. В данном случае Владимиру Владимировичу Путину. Я дальше позволю себе прокомментировать. Государственный совет определяет основные направления и внутренней, и внешней политики. То есть и экономику он определяет, и социальные приоритеты, и даже внешнюю политику. И определяет приоритетные направления социально-экономического развития. То есть практически все эти функции, которые раньше расходились между премьером и президентом, президент отвечал за взаимодействие органов государственной власти. Определение основных направлений внутренней и внешней политики. А приоритеты социально-экономического развития определял премьер и правительство. Теперь это все отходит в сферу деятельности Государственного совета.
М. Наки
―
То, что вы читаете и комментируете, попробуйте описать это. Ну, вот на примере, как это может выглядеть. Что это за Госсовет?
Д. Орешкин
―
Вы знаете, эту задачу очень успешно решил глава комитета ГД по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников. Он говорил, что мы договорились, что это будет орган, который формируется президентом. Это они договорились. В поправке это написано было, соответственно эта поправка принимается. Фактически этот орган сейчас существует, но просто вносим его в Конституцию. И, конечно, это будет конституционный орган, объясняет нам Павел Крашенинников. А то мы не догадались бы. И он будет рассматривать вопросы внутренней и внешней политики и так далее. Тоже очень понятно. То есть он буквально цитирует поправку. Чем занимается Госсовет сейчас, объясняет нам Павел Крашенинников. Нынешний Госсовет, цитата: «Рассматривает конкретные проблемы по конкретным областям». Вам понятно?
М. Наки
―
Нет.
Д. Орешкин
―
А мне понятно.
М. Наки
―
Объясните.
Д.Орешкин: Как формируется коллектив аятолл – мы не очень понимаем. Это специфика идеократических режимов
Д. Орешкин
―
И дальше. Они считают конкретные деньги и дают конкретные поручения. Все это…
М. Наки
―
Какая-то масонская ложа, если честно.
Д. Орешкин
―
Нет, ну давайте мы сейчас с функциями разберемся. Грубо говоря, три главные функции. Первая – обеспечение согласованного функционирования взаимодействия органов госвласти.
М. Наки
―
Говорить всем, что делать.
Д. Орешкин
―
Не всем, а органам. Не нам, а ключевым органам нашего отечества.
М. Наки
―
А органы уже нам.
Д. Орешкин
―
Сейчас по Конституции 1993 года это полномочия президента. Статья, кажется, 80. Вторая цель – определение основных направлений внутренней и внешней политики. Сейчас эти функции тоже закреплены за президентом. Та же статья 80, пункт 3, кажется. Опять у президента эти функции отбираются и передаются в Госсовет. И третья задача или функция – это определение приоритетных направлений социально-экономического развития. До сего момента это была сфера деятельности правительства. Например, правительство определяет, что у нас является приоритетом, например, социальная политика, пенсионеры, образование, здравоохранение. Или поддержание органов охраны правопорядка. Это сфера была правительства, а сейчас это сфера деятельности Госсовета. Если говорить простым языком, то мне лично Госсовет как человеку, который жил в советские времена, больше всего напоминает Центральный комитет Компартии. Никто не знает, как он формируется, никто не знает, какое он имеет отношение к государству. Хотя в сталинской Конституции вообще не было никаких упоминаний о Центральном комитете. И вообще о партии. И как бы товарищ Сталин вообще был…
М. Наки
―
Ничем.
Д. Орешкин
―
Он был всего-навсего генеральным секретарем партии как бы одной из. У нас была одна партия, ею руководил товарищ Сталин. А там было правительство, Верховный совет и всякие прочие очень важные структуры. Как формировался ЦК. Это, прежде всего, секретари обкомов, то есть региональные начальники. Плюс ключевые персоны из правительства, министр обороны, министр иностранных дел, товарищ Громыко или товарищ Малиновский министр обороны. Они все были членами ЦК. Плюс главы обеих палат парламента Верховного совета. Плюс какие-то женщины доярки и космонавты. Физкультурники и так далее. Человек 150. Которые на самом деле и определяют ключевые направления, которые координируют, которые выбирают приоритеты и так далее. И в сталинской Конституции…
М. Наки
―
Доярки с космонавтами.
Д. Орешкин
―
Доярки они выступают и говорят, что мы все силы приложим для того, чтобы выполнить. На самом деле все это решал, конечно, такой орган как Политбюро ЦК или президиум ЦК. В котором было порядка 10 человек. На пальцах. Сейчас мне кажется, Госсовет это примерно то же самое. Потому что вроде как непонятно, каким образом он формируется.
М. Наки
―
Президент формирует.
Д. Орешкин
―
Да. Но как он и на каких основаниях. Непонятно, кто будет главой. То есть понятно, кто будет – Владимир Владимирович Путин, скорее всего.
М. Наки
―
То есть он пойдет в Госсовет.
Д. Орешкин
―
Я думаю, что в этой ситуации конституционных прав появляется новый орган конституционный, который выше всех остальных органов. И догадайтесь с трех раз, кто им будет руководить. Которому подчиняется и президент, и премьер, парламент и все остальные органы государственной власти.
М. Наки
―
Но если президент по новым поправкам определяет этот орган, его состав Госсовета, получается, президент выше Госсовета.
Д. Орешкин
―
Этот вопрос в том - когда. Вот сейчас у нас президент – Владимир Владимирович Путин.
М. Наки
―
Уже достаточно давно.
Д. Орешкин
―
Он формирует этот самый Госсовет. Де-факто он его и сейчас формирует. А вот когда будет принят федеральный закон о формировании Госсовета, вот тут мы узнаем на самом деле, кто его формирует. И этот закон будет, скорее всего, принят после того, как мы под бурные аплодисменты на всенародном голосовании примем поправки.
М. Наки
―
Подождите. А как это возможно изменить, если в Конституции будет прописано, что президент формирует Госсовет.
Д. Орешкин
―
Президент формирует Госсовет в соответствии с федеральным законом. И если в этом федеральном законе…
М. Наки
―
То есть он утверждает, не утверждает. То есть какие финты могут быть.
Д. Орешкин
―
Зачем мы с вами будем гадать.
М. Наки
―
Что нам остается
Д. Орешкин
―
Что нам остается - это правда. Надо посмотреть, что будет написано в этом самом федеральном законе.
М. Наки
―
Но вы можете представить его как-то? Как бы вы посоветовали Путину…
Д. Орешкин
―
Не стал бы я ничего советовать. Потому что я не хочу, чтобы страной руководил орган, который избирается непонятным образом и формирование которого мы как бы должны поддержать, не имея перед собой пока еще вот этого самого федерального закона, который прописывает механизм формирования. Так что я так понимаю картинку, что сейчас Госсовет формируется Путиным. А после принятия этого закона мы не знаем, как он будет формироваться. Точно так же как мы с вами не знаем, как формируется, например, такой человек как аятолла. Это очень похоже на иранскую модель. Потому что есть верховный лидер, отец нации. Аятолла в Иране. И есть свободно избираемый на всенародном голосовании президент. Реализует те указания, те приоритеты, те основные направления внешней и внутренней политики, которые дают аятоллы и их самый главный аятолла. Как формируется коллектив аятолл – мы не очень хорошо понимаем. Это специфика таких идеократических режимов. Как формируются, например, органы власти в ливийской Джамахирии. Был такой Каддафи, если помните и некоторые европейские мыслители ему говорили, что неплохо бы уйти в отставку. Он в ответ, глядя им в лицо честными глазами, говорил, что как я могу уйти в отставку, если я никто. У меня нет никакого статуса. Я просто лидер ливийской революции. Вождь. И меня можно убить, а сместить меня нельзя. Потому что весь народ в едином порыве меня считает лидером…
М. Наки
―
Так и произошло.
Д. Орешкин
―
Что произошло? Убили или весь народ его…
М. Наки
―
Не сместили и убили.
Д. Орешкин
―
Такие люди не смещаются. Так же как аятолла не смещается. Поэтому у меня такое ощущение, что все эти поправки нас стремительным домкратом увлекают в ряды восточных деспотий. Где народ, конечно, что-то избирает и где-то голосует, но ключевые персональные назначения решаются в каком-то закрытом синклите или симпозиуме между людьми, которым ведома истина. Вот нам с вами истина не ведома, а им ведома. И они знают, какие выбирать приоритеты, какие назначать направления внешней и внутренней политики и так далее. А вы можете не беспокоиться. Хотя ваш вопрос остается подвешенным. Функции президента в назначении этого Госсовета. У меня такое ощущение, что Госсовет будет повыше, чем президент и премьер и все остальные, вместе взятые. Вся власть - совету.
М. Наки
―
А вдруг это у вас просто историческая травма.
Д. Орешкин
―
Может быть, я не исключаю. Вы же меня персонально спрашиваете.
М. Наки
―
Как политолога.
Д. Орешкин
―
Я за отчизну не отвечаю. Я думаю, что вот опыт нашей жизни в нашей любимой стране показывает, что власти нравятся именно такие варианты. Когда вроде как у вас есть права, но пользоваться вы ими не очень можете. Точнее можете, конечно, ну как в Конституции Советского Союза все было прописано.
Д.Орешкин: Мне больше всего нравится в этом смысле сталинская Конституция 36-го года, которую Бухарин писал
М. Наки
―
Выборы были всеобщие.
Д. Орешкин
―
Мне больше всего нравится в этом смысле сталинская Конституция 36-го года, которую Бухарин писал. Там есть любимая мною статья 112. Она очень короткая. И очень точная: судьи независимые подчиняются только закону. Абсолютно правильная фраза, если иметь в виду, что закон – это воля товарища Сталина. Вот и так оно все и работало. Конституция - вот она, пожалуйста. Между прочим, самая демократичная Конституция среди многих других и неоднократно товарищ Сталин всяким критиканам западным указывал. У кого еще есть такая Конституция. Там у народа есть права, народ владеет типографиями, народ может избираться.
М. Наки
―
Всем владеет.
Д. Орешкин
―
Конечно. Чего вам не нравится-то.
М. Наки
―
А вы сказали, что нас туда поправки увлекают в разряд восточных деспотий. Они нас туда увлекают или они закрепляют существующее положение?
Д. Орешкин
―
Я думаю, что мы с вами находимся не в фиксированном положении, а на лыжне, которая идет под горочку. Мы едем по этой лыжне, и в конце лыжни совершенно отчетливо просвечивает эта джамахирия или дзюдохерия, как некоторые любят выражаться. Где можем кого-то избрать президентом, но если мы выберем его неправильно, то нас поправят. А если даже не поправят, то этого человека поставят в такую позицию, что он будет вынужден подчиняться основным направлениям внутренней и внешней политики, разработанным Госсоветом.
М. Наки
―
Поставят весь этот Госсовет. Почему этот Госсовет такой тайный…
Д. Орешкин
―
А тем он и хорош. Он не то чтобы тайный.
М. Наки
―
Про него ничего непонятно, кроме того, что он все может.
Д. Орешкин
―
Так тем и хорош. Потому что статус его не прописан. Ни в Конституции, ни в каких других законах. Президент его взял и учредил. И он был, был, он уже 10 лет…
М. Наки
―
И сейчас он появится в Конституции.
Д. Орешкин
―
Да, сейчас он появится в Конституции. Станет элементом государственных органов. Я думаю, самым главным. Судя по прописанным полномочиям. Ну и я могу себе предположить, кто им будет командовать. И соответственно, поскольку мы не знаем, как этот совет формируется, перед кем он отчитывается, то сильно подозреваю, что он так и останется органом вне критики и точно так же как, скажем, Муаммар Каддафи или аятоллы в Иране. Кто посмеет критиковать лидеров исламской республики Иран.
М. Наки
―
А нет ли тут небольшого противоречия. Вы говорите, что нужно подождать закон, который будет рассказывать нам о том, как формируется Госсовет. А при этом вы говорите, что чем меньше законов условно или норма будет касаться Госсовета, то есть чем меньше он будет в реальном правовом поле, тем собственно, выгоднее.
Д. Орешкин
―
Нет, я говорил про сейчас. Вот сейчас он вне какого-либо правового поля. Ну как он учрежден президентом. Примерно так же как СПЧ. Но у него нет позиции выше, ниже, наравне со всякими другими органами государственной власти. Так же как у СПЧ. Или какого-нибудь совета ветеранов. К примеру. А вот теперь эти функции пропишут и мы видим, какие эти функции будут.
М. Наки
―
Все.
Д. Орешкин
―
Практически все. Да. И соответственно понимаем, что этот орган как раз в глазах общественности ничем не замазан. Ни за что не отвечает. Ни за правительство…
М. Наки
―
Практически невидим.
Д. Орешкин
―
Сатурн почти не виден, как раз это любимая для Владимира Владимировича ситуация. Когда есть структура, которая никому неизвестна, которой мы придаем мощные функции, и она вдруг становится главной. В принципе это можно было бы сделать с СПЧ. Если бы Владимир Владимирович этого захотел. Через Конституцию пропустить. И какое было бы счастье для господина Фадеева.
М. Наки
―
Мы сейчас сделаем небольшой перерыв. Идет трансляция на Ютуб-канале «Эхо Москвы». Через несколько минут вернемся.НОВОСТИ
М. Наки
―
Мы продолжаем. Подключайтесь к трансляции на Ютуб-канале «Эхо Москвы». Ставьте там лайки. Мы с вами в перерыве говорили про образ мышления президента в том числе. И вы сказали, что он видит страну глазами советского человека. Даже советского чекиста. Почему сейчас спустя 20 лет потребовалось этими глазами советского чекиста воспроизводить орган всепоглощающий и всеконтролящий. Ведь все было хорошо с точки зрения управления выстраивания вертикали.
Д. Орешкин
―
Да не все хорошо. Если бы все было хорошо, так и менять ничего не надо было. Рейтинги пошли вниз. Выборы парламента бог знает какой результат дадут. Я напомню, что в 16-м году выбирали парламент. Если считать от списочного состава, не от тех, кто пришел на участки, там 40%, например, пришли на участки, они проголосовали. А от списочного состава избирателей. То партию «Единая Россия» в Санкт-Петербурге поддержали только 13% от списка. То есть невысокая явка – и там невысокая поддержка «Единой России». В Москве - 13,3%. В Новосибирской области – 13,3%. Зато в республиках Северного Кавказа – 89-90. То есть все там избиратели пришли и все проголосовали как надо. Это значит, что в свободной зоне, где фальсификат избирательных процессов затруднен, ну просто потому что наблюдатели, пресса, суды – трудно. В отличие от Чечни или Дагестана. Получается, что «Единая Россия» идет вниз. И я думаю, что у Владимира Владимировича Путина на столе лежат данные о том, что и его рейтинг идет вниз.
М. Наки
―
Но на выборах его рекорды.
Д. Орешкин
―
На выборах все было сделано грамотно. Господин Кириенко все очень правильно сделал. За счет опять же не слишком высокой явки, высокой, но не слишком и за счет мобилизации этих самых бюджетников. Так управляемого электората так называемого. Плюс, конечно, очень существенный вклад – порядка 10-12 миллионов со стороны электоральных султанатов. Если бы была менее организованная со стороны кремлевской администрации и более свободная процедура голосования, и если бы можно было зарегистрировать каких-то альтернативных лидеров, которые могли бы оттянуть на себя часть голосов – то, наверное, результат был бы не такой выдающийся. Во всяком случае, раз то, что сейчас делается начальниками по перемене Конституции делается, - значит, они считают, что появляются риски.
М. Наки
―
То есть они боятся. То есть основа всего этого – страх.
Д. Орешкин
―
Боятся, они, скажем так вежливо: они опасаются. Причем они, конечно, не за себя опасаются. Они за родину опасаются, как вы понимаете.
М. Наки
―
За страну. Куда деваться.
Д.Орешкин: Понятно, что ничего не получилось с идеей создания нового государства с Белоруссией
Д. Орешкин
―
Потому что придут какие-то непонятные люди, начнут какие-то нововведения. Вы что, хотите, чтобы было как в лихих 90-х? Вы хотите, как на Украине, чтобы майдан.
М. Наки
―
Или как в Париже.
Д. Орешкин
―
Да. И если раньше люди хором говорили: нет, не хотим. То сейчас появляются отдельные как бы назвать, отщепенцы – вот я вспомнил это советское слово, которые говорят: да, хотим как на Украине.
М. Наки
―
Вы отщепенец?
Д. Орешкин
―
Я всегда был, да… Нет, не всегда. Но я и сейчас не совсем отщепенец. Я на самом деле хочу, чтобы страна была большой, могучей, влиятельной. Но я просто провожу грань между страной и номенклатурой, которая как бы имеет честь выступать от имени этой страны. Номенклатура - это особ-статья, а страна Россия – это особ-статья. И я так понимаю, что между ними брешь все шире и глубже. Номенклатура этого не хочет видеть и не хочет этого допустить. Она нам объясняет, что нам надо сплотиться вокруг нее сердечной, потому что иначе нас сомнут, уничтожат, поглотят, разнесут по кочкам. Многие верят. Но я это помню слишком хорошо по советским временам. Когда нам то же самое рассказывали.
М. Наки
―
Позвольте вернуться ненадолго к Госсовету. Потому что для меня это все еще самое загадочное. И если верить вам - самая угрожающая форма из того, что нас ждет. Орган с полномочиями примерно всего - звучит весьма угрожающе.
Д. Орешкин
―
Но это для вас. А для них, наверное, успокаивающе, вдохновляющее…
М. Наки
―
Но их сегодня с нами в студии нет. Вопрос следующий. Я заочно хочу подискутировать, даже может быть оппонировать вам…
Д. Орешкин
―
Да на здоровье.
М. Наки
―
Естественно, не своими словами. Зачем увеличивать полномочия президента, если план только в том, чтобы этот президент выбрал себя в Госсовет и оттуда уже правил.
Д. Орешкин
―
Вы имеете в виду нового президента.
М. Наки
―
Почему, действующего тоже. По новым поправкам в Конституцию, возможность снимать судей Конституционного суда, возможность то, что с правительством мы говорили. Зачем накачивать президента полномочиями, если это будет дутая фигура при Госсовете.
Д. Орешкин
―
Я думаю, что опять же надо в динамике на вопрос смотреть. Поправки, наверное, дай бог здоровья, пройдут к весне.
М. Наки
―
Этого года.
Д. Орешкин
―
И у действующего президента, которого зовут Владимир Владимирович Путин будет довольно много полномочий для того, чтобы развернуть все эти поправки, конкретизировать, в том числе сформировать этот федеральный закон о формировании Госсовета так, как это ему будет нужно. Поэтому они так спешат. Это надо сделать до выборов 21-го года, потому что черт его знает. Да, все вроде под контролем. Но если народонаселение вдруг взбрыкнет, а у него появляются такие отдельные желания кое-где взбрыкнуть. На Дальнем Востоке, вы помните, как было с выборами.
М. Наки
―
В Москве можно взбрыкать…
Д. Орешкин
―
В Москве выходят люди на улицы, да, кстати, московскую думу немножко поменяли. Правда? Нельзя сказать, что она стала оппозиционной. Но она стала другой. Так это с точки зрения политического менеджмента риск. Поэтому надо все сделать до того, как этот риск может реализоваться. Сейчас все под контролем. Дума абсолютно управляемая. Совет Федерации – абсолютно управляемый. Правительство поменяли. Да оно и было тоже абсолютно управляемое. И будет, так что надо делать быстро. Из-за этого такая скачка.
М. Наки
―
Правильно ли я понял ваш, точнее Владимира Путина в вашем представлении план. Он наделяет себя сейчас сверхполномочиями, которых раньше ее было…
Д.Орешкин: Власть хотела бы, чтобы все народонаселение сплотилось вокруг власти. Другое дело, что это не получается
Д. Орешкин
―
Но ему и сейчас хватает на самом деле. Еще и чуть-чуть прибавят.
М. Наки
―
Перестраивает систему под Госсовет окончательно. И затем уходит в Госсовет.
Д. Орешкин
―
Мне кажется так. Во всяком случае, эта картинка мне кажется наиболее вероятной. Вы тут с негодованием сказали, что наиболее вероятно, какая-то формулировка прошла. В каких терминах мы можем говорить про будущее. Только в терминах «highly likely». Кажется наиболее вероятным. Кажется наиболее возможным. Но это не значит, что именно так состоится. Я же могу и ошибиться. Я не раз ошибался. Так что я ни в коей мере не претендую на истину в последней инстанции. Но вот когда я читал эти поправки, мне казалось, что этот загадочный орган, закрытый орган, непонятный орган – он и есть та самая опора, на которую Владимир Владимирович Путин хочет привнести свою власть в следующем сроке. Чтобы не быть президентом, чтобы не быть премьером. Понятно, что ничего не получилось с идеей создания нового государства с Белоруссией.
М. Наки
―
А уже понятно?
Д. Орешкин
―
Уже понятно. Буквально вчера прошли по новостным лентам сообщения, что господин Лукашенко закупил в Норвегии 80 тысяч тонн нефти.
М. Наки
―
Может, торгуется.
Д. Орешкин
―
Это ерунда, конечно, примерно 2% от общего потребления. Но это символический такой акт. Что вы меня керосином не пробьете.
М. Наки
―
Может цену набивает.
Д. Орешкин
―
Может. Уйдем в землянки, но не сдадимся. То есть при этом он поменял всех своих силовиков. Памятуя опыт Украины, где в нужный момент силовики в частности в Крыму не хотели ничего делать, потому что они смотрели одним глазом туда, на Киев. А другим глазом на Москву и на Лубянку. Батька Лукашенко этого допустить не захотел. Поэтому он поменял силовиков, поставил новых, которых зависят только от него. К которым, наверное, еще не протоптана дорожка. Мне кажется, что белорусский вариант уже отпал. Кроме того, Путин психологически никогда не делает того, чего от него ждут. Вот так много жевали эту тему нового государства последние лет 5, наверное, и я в том числе. И вы, наверное. Что это стало уже пошлым, это уже не интересно. Это предсказуемо. А фирменный стиль Путина – он непредсказуем.
М. Наки
―
Но также никто не ожидает, что он отдаст власть в каком-либо виде.
Д. Орешкин
―
Да. Но вопрос в том, как это оформить. Как так неожиданно и с подходцем. Не просто так тупо сказать: все, ребята, отстаньте, я теперь буду начальником и идите со своими выборами и так далее, лесом. Нет, он не хочет так сильно. Он хочет с уважением к народу это пропустить.
М. Наки
―
Хорошо. А в Госсовете там же не один Путин будет, наверное. Как минимум сейчас там будет Медведев.
Д. Орешкин
―
Сейчас там 75 человек, по-моему.
М. Наки
―
Что это за люди, кто его окружает или кем он будет себя окружать?
Д. Орешкин
―
Я думаю, что там не 75, там должно быть 85. По числу регионов. Потому что губернаторы всех…
М. Наки
―
Большой тайный орган, не прописанный нигде.
Д. Орешкин
―
Да. Но ведь плюс к органу всегда есть еще руководящий орган этим органом. Как в ЦК КПСС было политбюро или был президиум. Вот все это и будет прописано в том законе, который, по-видимому, сформируется после того, как мы проглотим эти самые замечательные поправки.
М. Наки
―
Кто там будет? Силовики или наоборот…
Д. Орешкин
―
Наверняка там будут ключевые фигуры из силовых министерств. Там будет наверняка министр иностранных дел. Ну как было в ЦК КПСС. Вы к счастью этого всего не захватили. А вот это такой специфический орган, который как бы не имеет прямого отношения к избираемым демократическим хотя бы в кавычках органам, которые представляют народ Советского Союза. А формируются они партией. Но, правда, в брежневской Конституции была фраза о руководящей и направляющей роли Коммунистической партии. Но там ничего не говорилось про ЦК и так далее. Эту функцию руководящей и направляющей роли выполнял Центральный комитет партии. Ну вот, а сейчас нам говорят, что основные направления внешней и внутренней политики, приоритеты - все это будет определять Госсовет. Еще раз хочу сказать эту замечательную фразу: вся власть – совету.
М. Наки
―
На Ютуб-канале «Эхо Москвы», где идет трансляция, пользователь пишет: «Власть делает все возможное, чтобы народонаселение разделилось». Можете согласиться?
Д. Орешкин
―
Да нет, наоборот, власть хотела бы, чтобы все народонаселение сплотилось вокруг власти. Естественно. Другое дело, что это не получается. Потому что на определенном уровне развития общества им невозможно манипулировать так, как например, иранским обществом. Там все почти, не все, это было бы ошибкой, но абсолютное большинство мусульман. Причем мусульман шиитов. И поэтому логично, что идеологическая ткань, она делегирует основные полномочия лидерам шиитского духовенства. Хотя там есть и христиане, и иудеи и еще кто-то есть. Даже, по-моему, буддисты.
М. Наки
―
То есть там на религиозной основе.
Д. Орешкин
―
Это называется теократия, когда религиозное государство. А то, что у нас пытались построить в Советском Союзе, называлось идеократия.
М. Наки
―
Там тоже была идея. Только другая.
Д. Орешкин
―
Другая.
М. Наки
―
А какая есть у современной России?
Д. Орешкин
―
Нет. В этом-то и проблема. И поэтому не будет сплачиваться народ, он слишком разный. Есть люди победнее и побогаче. Пообразованнее и попроще. Горожане и селяне. Есть люди, которые ездят за рубеж, есть люди, которые не ездят за рубеж. И есть люди верующие и есть не верующие. В конце концов, среди верующих есть верующие в Магомеда, в Аллаха, Иисуса и так далее. Как Владимир Семенович Высоцкий в свое время сочинял. Так что мы разные. И этой идеологической, идеократической сплоченности, которую создал Иосиф Виссарионович и его соратники – уже не будет. А они власти хотели бы и когда говорят про национальную идею, ведь ее Ельцин искал. И Путин ее искал. И так и не нашли. Я думаю, потому что Россия достаточно взрослая большая умная страна. Чтобы ее можно было запихнуть в одну идею. Тем не менее, не получается, но они стараются. Вот эта идея особого мира русского, эта идея того, что мы независимы от международных договоренностей – это все в этом же самом русле. Но мне кажется, что русло тут тупиковое. Или точнее оно кончается в песках. Как это принято в Азии. Там реки часто иссякают, потому что попадают на горячую равнину, где вода испаряется. Вот эта идея с национальной идеей, она устарела лет на сто.
М. Наки
―
Скажите, пожалуйста, когда есть вертикаль власти или конкретный человек, вы его называли - Владимир Путин, который хочет сосредоточить еще больше в своих руках власть. Через Госсовет. При этом всех вокруг себя сплотить. И есть народ, который не может воспринять большую идею или не хочет, и как бы не готов на это идти. Что происходит?
Д. Орешкин
―
Происходит разрыв между приоритетами, которые выбирает начальство и приоритетами, которые интересуют народ. Как этот разрыв был во времена распада Советского Союза. Наверху люди всерьез, при этом сами они уже не слишком верили в то, что говорили, что строят коммунистическое общество, что мы опережаем весь мир.
М. Наки
―
Что достраивают коммунистическое общество. Что вот-вот.
Д. Орешкин
―
Ладно, может быть и такая формула. Что Запад переживает общий кризис капитализма. Это нам все 150 раз повторялось. А в народе это уже преломлялось в виде анекдотов про Брежнева, про пышные похороны и так далее. Вот мне кажется, мы сейчас примерно в такую же ситуацию входим. Когда есть власть, которая с умным лицом нам рассказывает, что надо сплотиться, дать отпор, на переправе лошадей не меняют и все остальные вещи. И на кого-то это работает. Но есть целый ряд товарищей и их число измеряется десятками миллионов. 20-30 миллионов я полагаю, которые на это смотрят с прищуром. И я думаю, число таких товарищей будет расти. При этом кто-то слева будет смотреть на эту власть с прищуром, кто-то справа. Кто-то с позиции атеистов, а кто-то наоборот верующего человека. Но, так или иначе, получается, что рассказывают нам что-то не то.
М. Наки
―
Спасибо большое. Независимый политолог Дмитрий Орешкин был в программе «Особое мнение». Эфир провел Майкл Наки. Всего доброго.