Виктор Шендерович - Особое мнение - 2019-12-19
19.12.2019
Е. Бунтман
―
Добрый вечер. В студии Евгений Бунтман. И сегодня со своим особым мнением у нас Виктор Шендерович, писатель. Виктор Анатольевич, здравствуйте.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
Е. Бунтман
―
С Ленина начнем. Самая актуальная проблема российской действительности.
В. Шендерович
―
Я что-то пропустил?
Е. Бунтман
―
Не будут выносить из Мавзолея Ленина. Путин говорит, что он против.
В. Шендерович
―
Так это не новость. Новость была бы, если бы вынесли.
Е. Бунтман
―
Ленин развалил страну, ну, грубо говоря, и больший революционер, чем государственный деятель.
В. Шендерович
―
Опять беда – комментировать то, что сказал Путин. Надо сменить день прихода. Четверги очень неудачные дни. Нужно все время Путина комментировать. Он по четвергам высказывается. Послушай, нет сил. Как на духу. Нет сил это комментировать. И уж тем более мне совершенно неинтересно его мнение о Ленине. Вот совсем. Что важно, как мне кажется. И я думаю, что для россиян не главная сегодня проблема, что Путин думает про Ленина. Главная проблема для россиян она отчасти сконцентрировалась в дне его пресс-конференции как всегда. День его пресс-конференции всегда фокусировано напоминает нам, в какой стране мы живем. Гораздо важнее того, что он там балаболил – эти пикеты, люди, которые хотят прорваться. Матери больных детей. Матери посаженных детей из «Нового величия». 20 пикетов, кажется, было, 15-20 пикетов я читал. Люди хотят прорваться. Потому что там как сформулировала одна журналистка: за 30 секунд решаются вопросы. Порешать вопросы. Это место, где решаются вопросы. Если удастся какими-то путями прорваться к этому солнцеликому и он обратит на тебя твое сияющее внимание и чего-то черкнет в блокнотике и даст поручение, то твоя проблема решится. 2019 год, прости, Господи. Феодализм такой, где еще не начиналось вообще ничего. Надо прорваться к ручке, поцеловать ручку. И он решит проблему. Какой-то сенат, какой-то конгресс, какие-то суды, какие-то общественные организации. Партии, какие-то общественные механизмы.
Е. Бунтман
―
Ходоки, Ленин.
В. Шендерович
―
Только тот все-таки угомонился, а этот 20 лет. Ленину и не снилось. 20 лет у власти.
Е. Бунтман
―
Знаете, что важно про Ленина. Понятно, что Ленина в очередной раз достали, убрали обратно, потом забыли еще на год. Путин фактически прославляет унитарное государство, мы не можем не сопоставлять его слова с тем, как президент Путин управляет страной. Он говорит, что вот была российская империя, унитарное государство, потом Ленин развалил это унитарное государство и сделал конфедерацию и так далее. То есть можно ли сделать вывод, что он как-то экстраполирует это в свою сторону.
В. Шендерович
―
Конечно. Все, что он делает, зачем эта вся пресс-конференция. Это же не пресс-конференция. Это договорной матч. Это он себе накачивает пиар. Пресс-конференция - это когда задают острые вопросы. А человек ерзает и отвечает.
Е. Бунтман
―
Это понятно. Как трактовать то, что говорил про унитарное государство.
В. Шендерович
―
Это легитимизация абсолютной власти. Это легитимизация личной абсолютной власти. Речь идет о том, что это правильно. Правильно. Вот и всё. Я не внедрялся в то, что он говорил. Еще раз. Эти звуки доносятся до нас очень глухо, потому что они откуда-то сверху, а мы под его задницей сидим. Лежим ничком. Он на нас сидит. Мы обоняем его задницу 20 лет. Какие там звуки доносятся сверху над задницей, голова есть, которая что-то говорит. Это совершенно неважно, потому что нам не до этого.
Е. Бунтман
―
Это определяет нашу жизнь.
В. Шендерович
―
Нет, определяет нашу жизнь размеры и запах этой задницы. Определяет нашу жизнь полное бесправие, полицейское государство, абсолютно неограниченная власть силовиков. Ограниченная только их взаимоотношениями, их дарвинизмом внутри Старой площади, внутри Кремля. Только их внутренним дарвинизмом ограниченная. Вот. Абсолютное отсутствие судов, отсутствие парламента. Отсутствие возможностей выразить свое мнение на улице. Выходы. Политзаключенные. Общее бесправие. И Шиес как символ отсутствия нации. Потому что люди Шиеса в одиночку посреди этого праздничного балагана, который новогодний московского, не московского, в одиночку борются за жизнь. А нации нет. Нации, которая в аналогичном случае встает и просто встает на дыбы, потому что людей прилюдно долго убивают мучительно. Речь идет не о дотировании, не об Олимпиадах и бриллиантах. Речь идет о праве дышать воздухом. Чтобы не было онкологии детской в пятикратном размере. Вот и всё. Страна как ни в чем ни бывало живет. Страна наслаждается и анализирует, что Путин сказал, блин, в очередной раз. Что он еще сказал. Я пару выдержек, фейсбук есть…
Е. Бунтман
―
Про Конституцию же важно. Когда Конституцию меняют. Говорит, что можно отменить эти два срока подряд.
В.Шендерович: Определяет нашу жизнь полное бесправие, полицейское государство, абсолютно неограниченная власть силовиков
В. Шендерович
―
Ну послушай меня, разумеется. Он будет легитимизировать …
Е. Бунтман
―
Значит не пойдет.
В. Шендерович
―
…этот беспредел.
Е. Бунтман
―
Что не пойдет в 24-м году.
В. Шендерович
―
Это значит, что каким-то другим образом. Еще раз, он от власти не уйдет. Ему поздно уходить от власти. Давай не будем повторять, потому что я, по крайней мере, десятки раз здесь говорил. Он не уйдет от власти. Каким именно образом он не уйдет от власти – мы посмотрим ближе к делу.
Е. Бунтман
―
Все равно это надо зафиксировать.
В. Шендерович
―
Он от власти не уйдет. Это ясно. Дальше. Они нам постоянно вбрасывают, чтобы мы вместо того, чтобы заниматься политзаключенными, Шиесом, возвращением минимальных санитарных норм общественных в нашу жизнь, чтобы мы занимались анализом его слов, угадывали, что за этим стоит.
Е. Бунтман
―
Говорили про Ленина и Сталина.
В. Шендерович
―
Да. Поговорили про Ленина, про Сталина, про Конституцию. Про федерализм, про то, про се. Обсудили десятки вопросов. И так далее. Они нам дают, о чем поболтать. Они нам конфетку дают, петушка этого на палочке. Чтобы мы лизали, скосив глаза к носу, этот петушок. Это самая мягкая метафора из всех, которые пришли мне в голову. Заметь. Так вот…
Е. Бунтман
―
Я заметил, спасибо.
В. Шендерович
―
Так вот, будем это называть петушком на палочке. Так вот, обсуждать все это невозможно. Пара раз, когда ему задавались острые вопросы, он в очередной раз продемонстрировал свою способность…
Е. Бунтман
―
Острые – это какие?
В. Шендерович
―
По русской пословице. Ну, про убийство в Германии. А кто был прав, вы солгали, когда говорили, что мы просили экстрадиции. И да, и нет. Он сказал: и да, и нет. И никто ему не скажет, что вы солгали. В 1991 году после пяти лет Горбачева встала молодая Таня Малкина и спросила их: «Вы понимаете, что вы совершили государственный переворот». И мы увидели в прямом эфире, как у них трясутся руки. И стучат зубы. Через пять лет после появления Горбачева, после 70 лет советской власти стало возможным, чтобы девочка журналистка встала и задала этот вопрос. После 20 лет Путина нет ни одного человека, который скажет ему: простите, вы про девочку и гвардейца, может, ли нацгвардеец бить женщину. После ответа Путина, никто не спросит его: Владимир Владимирович, вы лжете или вы до такой степени неадекватны и не в курсе. В обоих случаях надо отстранять от власти. В одном случае еще и судить. Никто этого не скажет. Вот проблема.РЕКЛАМА
Е. Бунтман
―
Продолжаем говорить, несмотря на все протесты Шендеровича. Будем говорить про то, что сказал и чего не сказал Путин. Есть конкретные вполне вещи. Которые могут иметь результат после пресс-конференции. Во-первых, дело Голунова. Когда неожиданно для всех, для всей общественности и в том числе для адвокатов Голунова выяснилось, что завели уголовные дела против полицейских, которые ему подбрасывали наркотики предположительно.
В. Шендерович
―
Когда?
Е. Бунтман
―
Вчера.
В. Шендерович
―
Вчера. А почему вчера?
Е. Бунтман
―
Я не знаю, просто чудо.
В. Шендерович
―
Да, просто чудо. Наверное, чудо.
Е. Бунтман
―
Или расследование, работает органы.
В. Шендерович
―
Кто поцеловал медведя. Что случилось. Что за чудо такое обыкновенное.
Е. Бунтман
―
Службы внутренней безопасности ли полноценное расследование…
В. Шендерович
―
…Обнаружили за день до пресс-конференции. Вот и всё, что ты хотел знать. Мы же не предполагаем…
Е. Бунтман
―
Слушайте. Результат есть. Людей накажут. Если Путин сказал…
В.Шендерович: Остатки нашей нации отличаются не крепкой памятью. Он сказал, мы все отрукоплескали
В. Шендерович
―
Кто?
Е. Бунтман
―
…на пресс-конференции, скорее всего их накажут.
В. Шендерович
―
Их уже наказывали. Их уже уволили, перевели на другое место.
Е. Бунтман
―
Уголовные дела.
В. Шендерович
―
Послушай. Остатки нашей нации отличаются не крепкой памятью. Он сказал, мы все отрукоплескали. Потом это тихо будет спущено не тормозах. Да, кого-то накажут. Потом тихонечко отмажут.
Е. Бунтман
―
Разнакажут обратно.
В. Шендерович
―
Конечно. Все это будет очень мягко, классово близких больно не наказывают. Но опять-таки, ты же сам снова вернулся к теме технологий. Разводка, пиар и разводка. Не работает механизм. Вот нет следствия, которое расследовало, пришло к выводам и дальше суд независимый и так далее. Нет, все только по поводу. Все только для пиара. Если ради путинского пиара и разводки в очередной раз не крепкого мозгами либерального края, чтобы все начали всхлипывать и говорить: ну вот видите, вот видите. Вот видите. Вот только для этого. Только для разводки и только для пиара. Само не работает. Нет суда, нет прокуратуры. Нет парламента. Нет ничего. Есть Владимир Владимирович, который рулит. Замечательный мой коллега Евгений Шостаков сформулировал, что самый лучший пряник – это не попавший кнут. Промахнувшийся кнут. Замечательно. То есть он мог вообще насмерть засечь, но вот не насмерть. Кому-то поблажку сделают. Где-то он высунется из больницы и махнет белым платочком. И мы снова запричитаем в восторге.
Е. Бунтман
―
Но мы хотели, чтобы негодяи были наказаны. Какими-нибудь…
В. Шендерович
―
Не какими-нибудь. Я бы хотел, чтобы главные негодяи были наказаны. И для этого нужно возвращение независимого правосудия, парламента, выборы. Тогда при соблюдении этих условий будут наказаны негодяи. А не найдены стрелочники для торжества, для укрепления власти главного негодяя. Почувствуйте разницу.
Е. Бунтман
―
Вторая вещь, которая произошла уже после пресс-конференции. «Дождь», по-моему, подошел с вопросом про Константина Котова. Путин пообещал изучить обстоятельства дела Котова. «Я посмотрю», - говорит. Впрочем, сказал, что во многих странах гораздо более жесткие меры предусмотрены за нарушения подобного рода.
В. Шендерович
―
Это мы слышали.
Е. Бунтман
―
Вроде обещал разобраться. Хотя бы теперь услышал, кто такой Константин Котов. Я не уверен, что он слышал до этого.
В. Шендерович
―
Слышал. Не будем валять дурака. Слышал. А если не слышал, то значит, он совсем из батискафа не вылез. Значит, он в батискафе живет без Интернета.
Е. Бунтман
―
Мне, честно говоря, все равно, по какой процедуре освободят Константина Котова.
В. Шендерович
―
Еще раз, мне тоже хочется, чтобы был освобожден Котов. И даже больше, чем тебе, потому что я чувствую некоторую дополнительную ответственность, я вместе с ним стоял в этих пикетах. И я его знаю. Я очень этого хотел бы. И если это будет в результате того, что царь махнет из больницы белым платочком, - это лучше, чем если Котов просидит 4 года в лагере. Разумеется. То есть, есть две темы. Первая – лучше так, чем никак. Лучше так, чем чтобы Котов гнил в лагере. Разумеется, лучше. Вторая тема уже не про Котова и не про его близких. А про страну. Это в очередной раз берут заложников и потом заставляют нас выразить благодарность за то, что они с нами обращаются не так жестко, как могли бы.
Е. Бунтман
―
В очередной раз, это как Голунова.
В. Шендерович
―
Да, то есть в принципе он мог бы казнить Котова, ну просто расстрелять. Ну просто его бы сейчас запытали насмерть, сказали бы, что так и было. Дал бы команду с ним пожестче. Как недавно отдали команду про какого-то заключенного. Пожестче там с ним. Он умер под пытками. И ничего. Потому что нет никакого надзора, нет закона. Ну Котов – громкое дело. Это как до этого был Сенцов. А до этого был еще кто-то. Ходорковский. Он имеет возможность, плясуньи храмовые прекрасные, он имеет возможность сначала довести дело до жесткача и беспредела, а потом освободить. Выйти весь в белом. И мы вместо того, чтобы как в нормальном всяком обществе потребовать его, стребовать его к ответу за злоупотребления властью, чтобы он отвечал. Мы целуем руки на лету за то, что не прибил насмерть, как мог бы.
Е. Бунтман
―
А почему целуем руки на лету. Речь идет, ну хорошо, одного отбили. Задали вопрос – одного отбили.
В. Шендерович
―
Еще раз.
Е. Бунтман
―
Вышли на митинг с Голуновым – другого отбили.
В. Шендерович
―
Мы никого не отбили. Мы сможем отбить, когда нас выйдет миллион.
В.Шендерович: Берут заложников и заставляют выразить благодарность, что обращаются не так жестко, как могли
Е. Бунтман
―
…Тимченко…
В. Шендерович
―
Да, все, что это хотел сказать, я давно сказал. Про Тимченко, про Колпакова и так далее. Не эта тема, другая тема. Отбили - мы сможем сказать, это мы отбили 6-ю статью Конституции Советского Союза. Когда вышло 600 тысяч за отмену 6-й статьи или после Вильнюса. Вот Вильнюс мы отбили. Потому что они поняли, что ущерб им будет несопоставимый. Это когда выходит 600 тысяч и готовы выйти каждый день. Или полмиллиона. Это да. Это называется - отбили. А когда аппаратными, пиаровскими, какими-то мы абсолютно развязываем ему руки, даем ему возможность быть и злодеем, и благодетелем. Мы укрепляем, по Высоцкому: тем, что я ее углубил, я у задних надежду… Колея. Прокапывается колея, из которой не выбраться по Высоцкому. И каждый, кто делает хорошие дела по этим законам. Да, он спасает, Нюта Федермессер дает людям умереть без боли, кто-то спасает заключенных, кто-то еще. Все правильно. Но мы углубляем эту колею. Потому что нельзя спасти ребенка по закону. Деньги на больного ребенка надо добыть, поцеловав ручку у Путина. Другого способа финансирования нет. У нас антисоциальное государство. Где любое социальное действие надо пробивать через одно место. И это место – Кремль.
Е. Бунтман
―
Как с лекарствами. Сегодня про лекарства чуть ли RT спрашивали.
В. Шендерович
―
Да. Да. Совершенно верно. И теперь, когда это приобрело некоторую, уже начали выучивать название этой болезни, я еще не выучил.
Е. Бунтман
―
Муковисцидоз.
В. Шендерович
―
Вот когда уже почти что все выучили название этой болезни, тогда можно выйти во всем белом и сказать: как, дети больные? Что же вы раньше не сказали. А как-то будут наказаны врачи, по милости которых умирают эти дети. И умирали. Чиновники.
Е. Бунтман
―
Почему врачи?
В. Шендерович
―
Не врачи, чиновники. Руководители врачебные. Чиновники руководители Минздрава и так далее. Кто-то будет наказан?
Е. Бунтман
―
Или фармацевты, которые дженерики лоббируют.
В. Шендерович
―
Да. Или эти. Или думские, которые это лоббировали. И так далее. Нет. Наказан никто не будет. Кроме классово чуждых и так далее. Еще раз, мы укрепляем, углубляем эту колею. Ничего нельзя, страна в азиатской фазе управления. Все можно сделать только через поцелуй руки высочайшей. И с одной стороны дьявольская развилка, о которой мы говорили в случае Федермессер, Хаматовой. И сотен, сотен других менее заметных замечательных людей.
Е. Бунтман
―
Нерешаемая.
В. Шендерович
―
Нерешаемая, потому что предъявлять претензии Нюте, что она хочет спасти людей или обезболить людей, которых она может…
Е. Бунтман
―
Это, по меньшей мере, странно.
В. Шендерович
―
Странно. Но почему надо противопоставлять, я уже писал об этом, они стравливают условную Нюту Федермессер с условной Любовью Соболь.
Е. Бунтман
―
Которая здесь пострадавшая. И та, и другая.
В. Шендерович
―
И та, и другая. Они их стравливают между собой. Вместо того чтобы мы обратили внимание на саму эту ситуацию, созданную ими. Подлую ситуацию. В которой они выступают высочайшими арбитрами. Заставляя нас грызть друг друга. Нас – потому что никаких противоречий, собственно говоря, тут нет. Нужно и то, и другое. Нужно и обезболивать людей, и лечить их. И менять политическую систему. Но общество, которое согласилось на такой способ решения, и всего одним глазком глянул и потом прочитал в фейсбуке, вот эти, где они только набирают эту генетическую ошибку. Вот эти молодые люди, которые влюбленными глазами сидят и смотрят, откуда, в каких заповедниках, откуда это берется.
Е. Бунтман
―
Может, они испуганно смотрят.
В. Шендерович
―
Ну это да, стокгольмский синдром отчасти. Но там есть и прямо такие влюбленные. Это уже что-то сделали. На прошлых фюреров тоже смотрели вполне влюблено.
В.Шендерович: Деньги на больного ребенка надо добыть, поцеловав ручку у Путина. Другого способа нет
Е. Бунтман
―
Если с должной торжественностью обставлять мероприятие то или иное, то появляется некоторое ощущение сакральности.
В. Шендерович
―
Слеза в голосе. Я писал уже о журналисте Романе Олейнике, которого, не лишив аккредитации, просто не пустили на пресс-конференцию.
Е. Бунтман
―
Потому что он «Свидетель Иеговы»*.
В. Шендерович
―
И хотел спросить, видимо, они угадали, что он хотел бы спросить, почему его товарищи по вере сидят в тюрьме.
Е. Бунтман
―
Так Путин же отвечал на это и говорил, что я не понимаю, почему они сидят по какому-то выдуманному поводу.
В. Шендерович
―
Да, действительно. А он кто? А Владимир Владимирович - он кто? Если он президент, то видимо, он должен уволить министра юстиции и прокурора, при которых они сидят. И тогда я поверю ему. Опа, он действительно решает эту проблему.
Е. Бунтман
―
Но как раз после этих слов начали активно сажать на самом деле верующих «Свидетелей Иеговы».
В. Шендерович
―
Именно.
Е. Бунтман
―
Мы вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
Е. Бунтман
―
Давайте поговорим про идеологию. Какой она должна быть. Путин сегодня рассказал, как он считает, какой должна быть идеология.
В. Шендерович
―
Расскажи.
Е. Бунтман
―
В современном демократическом обществе это патриотизм…
В. Шендерович
―
А!
Е. Бунтман
―
Но идеологизированный.
В. Шендерович
―
Идеологизированный патриотизм.
Е. Бунтман
―
Да.
В. Шендерович
―
То есть просто любить родину. Просто самому любить родину.
Е. Бунтман
―
Это разумно?
В. Шендерович
―
Да, разумно. Только причем тут вообще государство. Любить родину – нормально. Человек любит родное. Родной язык, родные пейзажи. Ему уютно среди родных обычаев. Это нормально. Это называется любовь к родине. Это не идеология. Это чувства. Чувства. А идеология, может быть, например, идеология тоталитаризма.
Е. Бунтман
―
Но он не в современном демократическом обществе.
В. Шендерович
―
Тогда идеология либерализма, где делается опора на права человека. Это не имеет никакого отношения к чувствам. Потому что и в гитлеровской Германии, и в либеральнейшей Дании люди любят свою родину, свой язык. Свое место, где они родились. Свои березки и свои речки. Это чувства. Это вообще не про то. А идеология – это вещь вполне внятная. Это правила, по которым строится государство. И Дания со Швецией строятся на одних правилах, а мы с Сенегалом – на других правилах.
Е. Бунтман
―
А Сенегал чего вы обижаете.
В. Шендерович
―
Почему? Чего там обижать. Там особый путь. Там войны на окраинах, там в 2000 году пришел новый президент, в 2008 он сменился на премьер-министра. А потом снова стал прошлый президент. У них борьба с внешним влиянием…
Е. Бунтман
―
Я просто не так внимательно слежу.
В. Шендерович
―
Нет, особый сенегальский путь. Полюбите нас черненькими. А мы такой Сенегал, только побелее немножко. Вот и всё. Это устройство политическое. Вот это очень важная вещь. И надо признать, что вне зависимости от того, что сегодня говорил наш с позволения сказать президент, устройство у нас авторитарное. Жестко авторитарное сегодня. Устройство этой страны. Идеология практически у нас есть, устройство авторитарной страны. Страна живет по этим правилам.
В.Шендерович: На прошлых фюреров тоже смотрели вполне влюблено
Е. Бунтман
―
Не гибридное.
В. Шендерович
―
Никакое не гибридное. Авторитарное. Не тоталитарное. Мы с тобой сидим и щебечем чего-то вместо того, чтобы из огнеметов нас расстрелять как в Северной Корее. При авторитарном. А тут можно пощебетать. Но устройство жестко авторитарное: политзаключенные, все приметы авторитарного общества налицо. Антисоциальное устройство, политические заключенные. Роль крупного капитала доминирующая и церкви. Огромный разрыв между богатыми и бедными. Отсутствие возможности демократических прав и свобод. Полная подчиненность вертикали и так далее. Все приметы авторитарного общества. И мы сегодня живем в этом. А что он там говорит и как он подмену делает про любовь к родине. Это не идеология, нет. Это чувства. Любовь – это чувство такое.
Е. Бунтман
―
Про патриотизм в спортивном аспекте. Путин сегодня говорил, что нельзя выступать под нейтральным флагом, только под национальным. Вообще нас несправедливо наказали. Если российские спортсмены вообще не будут участвовать в ближайших двух Олимпиадах – это катастрофа?
В. Шендерович
―
Для кого? Для них – да.
Е. Бунтман
―
Для страны.
В. Шендерович
―
Для страны – нет. У страны Шиес – какая к чертовой матери Олимпиада. У нас дети мрут. Жень, у нас мрут дети оттого, что государство их само травит, а лекарств ввезти не велит. У нас мрут дети. У нас африканская продолжительность жизни. Азиатские нормы. Какая Олимпиада к черту. Для спортсменов, разумеется. Человек всю жизнь тренировался для того, чтобы - вот для этого пика. Чтобы приехать…
Е. Бунтман
―
Для вас большая потеря будет, если не будет ни зимней, ни летней Олимпиады у российских спортсменов.
В. Шендерович
―
Нет, мне это не так важно. Я болею, болельщик, разумеется, и даже за наших болею, потому что любовь.
Е. Бунтман
―
Даже.
В. Шендерович
―
Даже, потому что, несмотря на то, что они взасос целуются в десна с Путиным и олицетворяют и как только они победят, к ним Путин в раздевалку подкачать себе рейтинга старческого. От этих молодых ребят. Я все это понимаю и все равно за них болею. Как выше было сказано: любовь. К родному пепелищу. Вот к этому родному пепелищу. Поэтому я за них болею. Но знаешь, я когда-то писал в книге. После проигрыша в Солт-Лейк-Сити что ли, хоккеиста Жамнова после проигрыша в полуфинале американцам спросили: «Это национальная трагедия?» Он сказал: «Да, это национальная трагедия».
Е. Бунтман
―
Тут не будет национальной трагедии.
В. Шендерович
―
Но Жамнов сказал, что это национальная трагедия. Я ему написал даже письмо: «Дорогой Алексей, пока вы играли за ваш «Capitals» с вашими друзьями миллионерами, у нас тут было две чеченских войны с общим счетом погибших 100 тысяч. И то, что вы своими палками этих резиновых кружочков накидали меньше, чем ваши товарищи миллионеры вам, это не трагедия. Это ваша местная частная корпоративная неприятность. Трагедия – то, что гибнут люди». Пока мы еще не окончательно сошли с ума, надо все-таки ватерпас какой-то в голове…
Е. Бунтман
―
Про чеченскую войну кстати. Спросили сегодня про Кадырова Героя России. Уместно ли это. Путин говорит, что достоин этого звания. Кадыров достоин?
В. Шендерович
―
Чего ты от меня хочешь? Чтобы я про Кадырова еще рассказывал. Один убийца похвалил другого убийцу. Ты от меня чего хочешь? Чтобы я как это комментировал?
Е. Бунтман
―
Вопрос, в том числе Сокуров, когда говорил на заседании СПЧ, речь шла о том, что это люди, которые воевали против России и получили потом Героя России. Я лично в этом не вижу никакого нонсенса. Мало ли, потом они перешли на сторону России. Бывает во время войн.
В.Шендерович: Полюбите нас черненькими. А мы такой Сенегал, только побелее немножко
В. Шендерович
―
Послушай. Не о том речь.
Е. Бунтман
―
Чем потом занимался Кадыров, это другая история.
В. Шендерович
―
Речь идет о том, что он серийный убийца. Он серийный убийца.
Е. Бунтман
―
Как вы считаете.
В. Шендерович
―
По моему собственному особому мнению, вполне подтвержденному, абсолютно гласная и публичная информация и его собственными более того заверениями. Он убийца. Вот и всё. После этого входить в какие-то подробности его внутренней жизни и его эволюции мне кажется не сильно важным. Еще раз, давайте говорить то, что важно для нас. Для россиян. Для нас, для россиян как мне кажется важно то, что люди, такие люди как Кадыров с этой пещерной этикой, с этим, назовем это мягко – бэкграундом уголовным. Что они элита России. Признанная элита России. И что сегодня в элите России в самой что ни на есть элите несколько убийц в парламенте, Совете Федерации, администрации президента. Несколько убийц и людей, организаторов заказных убийств. Это просто медицинский факт. Эти люди - элита. Губернаторы, депутаты, сенаторы, я не говорю обо всем остальном. О том, что я удивлюсь, если там есть какие-то люди без криминального, без состава преступления. Я сейчас говорю о прямых убийствах и заказных убийствах. Пока эти люди – элита, мы будем жить вот так, как мы живем. В этом позоре, под этой авторитарной задницей. В этой бандитской «малине». Еще раз возвращусь. Карфаген, конечно, должен быть разрушен, и я еще раз повторю: неважно, что он сегодня говорил. Мы 20 лет живем под этим. Уже есть практика. Когда есть практика – не так важны слова. Слова интересны, вот новый появился политик, нам интересно, что от него ждать. Что он нам обещает. Может, мы за него проголосуем. И мы его слушаем.
Е. Бунтман
―
Слова нам важны для того, чтобы попытаться хотя бы постичь логику определенную.
В. Шендерович
―
Ты за 20 лет не постиг этой логики? Женя.
Е. Бунтман
―
Иногда – нет. Я ее и не постигаю совсем. Вот как с мусорными протестами. С них начали и ими закончим. Достаточно очевидная вещь, попилить можно, я не раз говорил в эфире, и на экологичном производстве на мусороперерабатывающих заводах. Попилить можно на всем, чем угодно. Мы прекрасно знаем. На красавцах стадионах. На олимпийских объектах. Ради бога. Это вызывает больший гнев, чем что-либо в последнее время. Чем не регистрация кандидатов, чем отделение земель и так далее. Но почему это не погасить.
В. Шендерович
―
Кому?
Е. Бунтман
―
Властям.
В. Шендерович
―
Каким властям?! Где ты видишь власти?!
Е. Бунтман
―
Я вижу Собянина, который отшучивается про мусор…
В. Шендерович
―
Секундочку.
Е. Бунтман
―
Я вижу Путина, которому не интересна вообще эта тема.
В. Шендерович
―
Секундочку. Есть какое-то количество интересантов, бенефициаров этого распила. Конкретных бенефициаров. Которые не хотят препятствовать перемене схемы. В отличие от нас с тобой они имеют доступ к ушам, главным ушам. Как они там делятся, какие они доводы – мы не знаем.
Е. Бунтман
―
Для этого надо постичь логику.
В. Шендерович
―
Логика ясна.
Е. Бунтман
―
Попилить.
В. Шендерович
―
Попилить и держать всех вниз лицом. Идти навстречу протесту, ты же знаешь…
Е. Бунтман
―
Можно себя выставить же хорошим на этом фоне.
В. Шендерович
―
Погоди, еще выставят, может быть.
Е. Бунтман
―
Заставить Дерипаску подписать, как было тогда…
В. Шендерович
―
Смотри. Если они поймут… Нет, там какое-то устройство темное авторитарное, это уже к политологам, это не ко мне. Которые знают, кто к кому ходит…
Е. Бунтман
―
Все мы немножко политологи.
В. Шендерович
―
Нет. Не надо меня туда. Есть люди, которые знают, кто к кому ходит, как устроено. Как располагаются двери в администрации президента. Люди, которые там бывали, оттуда вышли и туда еще вернутся. Вот у них спрашивай. Они тоже на «Эхо» ходят. У них спрашивай: как так получилось. А мы можем только констатировать то, что есть. Мы знаем, что, во-первых, дербанить. Первый признак. Второе – класть лицом вниз тех, кто мешает дербанить. Как Путин реагирует на любой протест – мы знаем. Собственно, отмашка на беспредел летний силовики получили, когда убедили Путина, что это против него. Так действительно, Господи, боже мой, причем тут он. Он мог выйти во всем белом, ему это подсказывали. Владимир Владимирович, ну выйдете, махните белым платочком. Что вам стоит. Нет. Это очень понятная логика.
Е. Бунтман
―
А с Голуновым махнули белым платочком.
В. Шендерович
―
Секундочку. Голунов - совсем другое дело. Голунов - не Котов. Голунов – там не было протеста. Там не было политических требований.
Е. Бунтман
―
Там был частный случай беспредела.
В. Шендерович
―
Да, частный случай, ниже Путина. Если Голунов про Путина расследовал с Кадыровым, то Голунова бы закатали под асфальт. И те, кто закатали, получили бы звезд Героя России. Не путай. Это был частный случай ниже, который дорого стоит Путину. И Путин был разозлен, что в день международного форума говорят не о нем, а о каком-то Голунове. Что всем по фиг, что он там говорит в Санкт-Петербурге на экономическом форуме.
Е. Бунтман
―
Как его фамилия - сегодня он говорил.
В. Шендерович
―
Он все время забывает. И Шевчука он не знает. И Голунова не помнит. Вообще на него, когда надо – нападает склероз. Ребята, еще раз, о главном. Сегодняшняя история, шоу сегодняшнее еще раз напомнило в каком закупоренном безнадежном социальном и политическом устройстве мы находимся. Надо поймать боярскую ручку царскую и поцеловать ее и может быть тогда вылечат, отпустят невиновного, может быть что-то случится. Мы сами позволили сесть нам на лицо этой большой авторитарной заднице. Теперь нюхаем.
Е. Бунтман
―
Преисполненный оптимизма Виктор Шендерович был сегодня со своим особым мнением. Мы прощаемся с вами. Спасибо.* - запрещенная в РФ организация