Наталья Зубаревич - Особое мнение - 2019-12-18
18.12.2019
А. Соломин
―
Добрый день. Меня зовут Алексей Соломин. Сегодня гость программы «Особое мнение» - Наталья Зубаревич, директор региональной программы независимого института социальной политики. Наталья Васильевна, я вас приветствую.
Н. Зубаревич
―
Здравствуйте.
А. Соломин
―
Сегодня произошел скандал с одной из московских больниц, 2-й филиал больницы номер 11. Наши слушатели знают из новостей, что там произошло. Как вы думаете, является ли это частью какого-то общего кризиса в здравоохранении Москвы. Есть ли там какой-либо кризис. И сейчас отдельно еще поговорим про оптимизацию.
Н. Зубаревич
―
Давайте сначала. Первое – то, что в здравоохранения кризис есть, признала вице-премьер Голикова. После нее мне очень легко говорить. То, что оптимизацию провели как коллективизацию с перегибами, у нас без перегибов-то не бывает. Доступность здравоохранения резко ухудшилась, но это по стране. Является ли проблема московского здравоохранения частью общестрановых. С точки зрения управления отраслью – безусловно, потому что отрасль людей не видит, не слышит, она живет своей жизнью. С точки зрения отношения к врачам - безусловно. Стоять, молчать, бояться. Безусловно, эта вертикаль уже работает жестко.
А. Соломин
―
Даже по отношению к врачам.
Н. Зубаревич
―
К рядовому, в бизнесе это называется линейный персонал. А в Москве заменить как легко. Тверские приедут. Калужские. Зарплаты вы сравните, какая разница. Люди вахтой ездят. «Скорая помощь», я уже рассказывала, несколько лет назад бригады «скорой помощи» были частично укомплектованы тверскими врачами. Сутки дежуришь - трое суток дома. В регулярном медучреждении так номер не проходит, но все равно в Москве гораздо легче найти замену, чем в том же Нижнем Тагиле. Там просто с врачами не такой широкий выбор. Третье, является ли это проблемой недофинансирования отрасли. Мы говорим все время, что у нас хорошо, если 3,5% процента ВВП идет на здрав и почти столько же шло на перевооружение армии – так, на минуточку. А вот тут у меня вопрос. Мы все знаем, что бюджет Москвы гигантский, просто гигантский.
А. Соломин
―
Сегодня Сергей Семенович докладывал.
Н. Зубаревич
―
Да, а я вот не поленилась и обсчитала три квартала, давайте смотреть. Мы знаем, что здравоохранение финансируется из двух источников: фонда обязательного медицинского страхования – это чуть больше половины всего финансирования. И второй - бюджеты субъектов федерации. Мы не смотрим на федеральные точки финансирования, это высокотехнологические медицинские центры и медицинские вузы.
А. Соломин
―
Закупка томографов.
Н. Зубаревич
―
Нет, центр сам. Онко, кардио, перинатальный уже передали регионам. Вот это все финансирование федералов. Поэтому львиная доля финансирования - это либо регион, либо фонд обязательного медицинского страхования. Но с одной стороны по Москве все шикарно. По январю-сентябрю 9 месяцев этого года расходы на здравоохранение с учетом территориальных фондов обязательного медицинского страхования, это важно, потому что это половина всего финансирования. Рос на 20%. По всей стране на 12 без Москвы, а Москва на 20. Но когда мы смотрим в долях от расходов бюджетов, вот за что отвечает бюджет Москвы. ФОМС - это отдельная история, как там деньги перераспределяются между субъектами. Ну отдельный разговор. Не очень добрый, не очень теплый. Посмотрите на весь здрав, бюджет Москвы тратит примерно 9% всех своих расходов. Это январь-сентябрь этого года после повышения. А на благоустройство тратит 15% всех своих расходов. Могу в рублях, в миллиардах рублей. На все здравоохранение бюджет Москвы потратил за 9 месяцев этого года 158 млрд., а на благоустройство он потратил 253. Может в этой консерватории как-то немножко пропорции поменять. Тогда может и врачам удастся больше доплатить. Там же проблема оптимизации, как было сказано: поднять зарплату врачам. А как вы можете поднять. Либо тупо добавить денег из бюджета. Один путь. Либо, сократив знаменатель, количество врачей, а оставшимся добавить из того же фонда или чуть выросшего, чуть выросшего фонда оплаты труда, но и, навесив нагрузку на тех, кто остался с тех, кто ушел и ее выполнять не может. Поэтому вот надо бы сесть и поговорить. Могу сказать, что примерно по всей стране, это тоже где-то из бюджета идет 8% всех расходов. Здесь Москва не отличается от других регионов в долях. Но она очень сильно отличается в рублях. И вот тут не крик нужен, а по-хорошему команда департамента здравоохранения, другие люди из мэрии, начальники. Инициативная группа врачей, независимый медицинский профсоюз, который уже создался, потому что ситуация нетерпимая. Перегрузки в поликлиниках - 15 минут на прием, очереди на разные операции. Хотя в Москве лучше, должна сказать честно, но в Москве людей и запросы больше. Они хотят нормально работать, поэтому надо сесть и разговаривать вот этот большой и очень сильно гнойный пузырь надо вскрывать. Искать выходы на Минздрав, а вслед за ним, видимо, и департамент здравоохранения Москвы изберет другую тактику. У нас все хорошо. А становится еще лучше.
Н.Зубаревич: Посмотрите на весь здрав, бюджет Москвы тратит примерно 9% всех своих расходов
А. Соломин
―
Правильно ли я вас понял, в Москве вопрос оптимизации не столько с плохим положением дела в плане финансирования…
Н. Зубаревич
―
Деньги есть.
А. Соломин
―
А с эффективностью..
Н. Зубаревич
―
Это борьба за максимизацию эффективности. Менее важна доступность, перегрузки медперсонала. Важнее всего эффективность. Можно сказать вот так. Это очень технократический подход к отрасли. Да, она должна становиться более эффективной, но я не знала, что поднимете эту тему, я бы посмотрела количество коек, как измеряют их на 10 тысяч населения. Я вас уверяю, в Москве этот показатель обязан быть меньше, потому что здесь койки при плотном населении используются более эффективно, в любом случае, сельская районная больница, сельская участковая или районная больница, где они простаивают. И вообще количество коек, кто не знал за период реформирования здравоохранения – с начала нулевых до второй половины десятых уже сократилось более чем на 40%. Но рубка идет по полной.
А. Соломин
―
Один маленький вопрос по поводу здравоохранения. Правильно ли я понимаю, если в Москве это борьба за эффективность, я имею в виду оптимизация, то чем можно объяснить оптимизацию, которая проходит в регионах…
Н. Зубаревич
―
Отсутствием денег на повышение зарплаты работникам здравоохранения.
А. Соломин
―
К чему это приводит?
Н. Зубаревич
―
Уже привело к резкому снижению территориальной доступности медицинских услуг.
А. Соломин
―
То есть когда люди вынуждены ехать в райцентры.
Н. Зубаревич
―
Хорошо бы в райцентры. Во многих райцентрах районная больница сокращена до станции «скорой помощи». Тебя привезли, как-то малость обработали, а дальше более крупный город. То есть борьба за выполнение указов поднять зарплату и второе – жуткие дефициты бюджетов и соответственно сокращение, рубка сети, по-честному скажем. Привели к тому, к чему они привели. Потому что все слова о том, что медицина будет более доступной, во многом остались словами.
А. Соломин
―
Я напомню, что в предыдущем часе в нашем эфире был Алексей Хрипун, глава департамента здравоохранения Москвы. Как раз по ситуации со вторым филиалом больницы № 11. Если вы не смотрели, можете пересмотреть. Найти на сайте «Эхо Москвы» или в Ютубе. Мы сейчас развернемся к другой теме. Но она связана с тем, о чем я вас спросил. Получается, что такая политика, которую мы преследуем цель выполнить указ президента…
Н. Зубаревич
―
Любой ценой.
А. Соломин
―
Но мы подрываем его в другой части. Потому что это прямое следствие, потому что из-за этого умирают люди. Потому что они не могут получить помощь…
Н. Зубаревич
―
Вы же правы. Но что важнее: указ, у нас были контрольные показатели по смертности. Можно, я скажу просто. Наша система управления работает по направлениям. Пуговицы на месте? Рукав пришит? А каким получился костюмчик. Райкин, версия 155. Ничего же не поменялось. Люди работают по своей конкретной проблематике. Это общее непонимание взаимосвязанности. Нет, понимают. Но отчитываешься ты по конкретной пуговице и конкретному рукаву.
А. Соломин
―
По конкретным показателям…
Н. Зубаревич
―
Остальное уже не суть важно. Как что будет с системой здравоохранения, это дело второе. Дело первое – отчитаться. Указы прессовались очень жестко. Министерства за них отвечали. Региональные департаменты отвечали. Вот и работали, как могли.
Н.Зубаревич: Менее важна доступность, перегрузки медперсонала. Важнее всего эффективность
А. Соломин
―
Уровень вообще демографический тоже выражается в цифрах и этих показателях. И они несут, что у нас рекордный год по убыли населения.
Н. Зубаревич
―
А то они не знали. Понимаете, в чем дело. Когда один человек очень долго наверху, и кто-то первый подбежал с каким-то безумием, и это безумие понравилось, дальше никто не скажет, что это неправильная штука. Что так не будет, потому что не будет никогда. А поскольку реально Владимир Владимирович считает себя очень успешным в демографической политике, к его высочайшему лицу никто вовремя не осмелился поднести то, что называется демографическая пирамида. И не показали, какое поколение сейчас входит в детородный возраст. И никакими материнскими капиталами Россию, в которой уже 75% почти городского населения рожать по 3-4 ребенка не заставишь. Никакими. Просто тупо до 25-го это минимум, скорее всего, почти до 30-го года будет снижаться рождаемость и увеличиваться смертность. Уже набила мозоли на языке. Помирает большое поколение послевоенных лет рождения. Послевоенный беби-бум, конец 40-х и 50-е. А рожает поколение внуков, родившихся в войну. То есть первая яма – война, вторая яма - дети тех, кто родился в войну. А в 90-х была яма внуков тех, кто родился в войну. И вот они сейчас рожают. А 90-е еще были непростые. Там рождаемость по экономическим основаниям немножко подусохла. Яма получилась вот такая.
А. Соломин
―
Так получается, что просто ждать нужно 25-го года и ничего не сделаешь.
Н. Зубаревич
―
Так надоело повторяться. Мы имеем последствия этой страшной войны уже четвертое поколение подряд. И чем виднее эти последствия, тем буйнее мы празднуем этот великий праздник победы, который аукается очень серьезными проблемами для страны. И понимать это надо, сделать с этим ничего нельзя. Потому что не заставишь образованную городскую женщину рожать столько, сколько надо стране пушечного мяса. Не заставишь. И опять повторю, когда материнский капитал ввели, мы же мониторили, смотрели, где быстрее росла рождаемость. Село, поселки городского типа, малые города периферии. И Северный Кавказ, где еще не разучились иметь больше детей. Да всё. Города рожали по другим основаниям. В городах интереснейшая штука происходит. У нас сейчас сокращаются вторые рождения, второй ребенок это быстро к бедности подползаешь. А число третьих рождений держится. Что это значит? Поменялась в голове система ценностей. Люди, для которых дети ценность, они предпочитают рожать по три, как бы страна поляризовалась. Кризис повлиял на сжатие рождаемости. У нас был в среднем на пике, округляя 1,8 ребенка на семью. 1,82-83 –все равно не 2. На мамочку одну. Это называется суммарный коэффициент рождаемости. Сейчас опять 1,7. Но начинали мы с 1,35. То есть в среднем один ребенок почти на семью. И вот сейчас страна разошлась. Понимая, что жизнь непростая, кто-то не спешит рожать второго, и число рождений уменьшилось. Но есть прослойка, там смешанное. Там две группы. Первая группа – Северный Кавказ, не весь, ну Чечня, как образец. Где по трое – нормально. А у нас появился такой обеспеченный слой людей, у которых по 3, по 4. Я знаю кучу бизнесменов, людей творческих профессий. Которые считают, что дети – это клёво. И это смена ценностей.
А. Соломин
―
Но при этом у них есть возможность все-таки.
Н. Зубаревич
―
Да, конечно. Это не проблема для них – прокормить это количество детей. Это те люди, которые может чего-то потеряли в кризис, но не дошли до степеней, когда не на что купить одежду.
А. Соломин
―
Но есть еще и такая европейская тенденция. В странах, где хорошее экономическое положение, тоже начинают мало рожать. Потому что занимаются своими карьерами.
Н. Зубаревич
―
Не так все просто. Первое, в развитых странах очень четко заметно два тренда. Если страна ну вот типа Франции. Во-первых, приличная доля чайлдфри, женщин, которые не рожают, потому что не хотят. В некоторых странах до 10%. Кто-то болен, а кто-то просто чайлдфри, потому что не хотят. И в той же Франции массовая семья – 2, чаще 3 ребенка. Такая поляризация. В странах сжимающейся демографии – Болгария, Германия – чаще один, максимум два. И это связано с тем, что, во-первых, рожать начинают позже. Это во всем развитом мире. Так в Москве уже то же самое. Вот как бы нам ни говорили, что посконно патриархальные вообще такие все из себя. В Москве средний возраст рождения первого ребенка уже давно за 28 лет. В среднем по стране 24,5. В Москве ближе к 30 начинают рожать. Сначала карьера. Да, если хорошая медицина, вы можете рожать и до 40, второго, третьего. Потому что с каждым последующим годом женщины риски, отклонений и нарушений возрастают. Если хорошая медицина – вас продиагностируют. Но в Москве тоже этот сдвиг. В Питере медленнее, но есть. Еще медленнее в миллионниках. А вот остальная Россия как-то все еще…
Н.Зубаревич: Никакими материнскими капиталами Россию рожать по 3-4 ребенка не заставишь
А. Соломин
―
Вы сказали про Северный Кавказ, исключив, правда, Чечню.
Н. Зубаревич
―
Наоборот, классический вариант – Чечня, где трое детей это нормально.
А. Соломин
―
Да, вы сказали про Северный Кавказ, что дела уже не так хорошо. Исключив Чечню, где все еще в порядке.
Н. Зубаревич
―
2,6 ребенка на мать.
А. Соломин
―
А что происходит в других республиках?
Н. Зубаревич
―
Во-первых, быстрее меняется социум. Модернизируется. Во-вторых, урбанизация. В городах столько не рожают. Это не сельское население. И уже в целом по Дагестану меньше чем 1,9. То есть одна женщина не воспроизводит поколение, хотите воспроизвести – должно быть как минимум двое. Правильно? А в Чечне железно: 2,6, вперед и с песнями. Но она одна такая осталась. Уже и в Ингушетии чуть меньше двух.
А. Соломин
―
Что ее отличает? Финансовое положение?
Н. Зубаревич
―
Нет. Это жесткая патриархальность культуры, которая усугубляется типом правящего режима. Можно я так академически скажу.
А. Соломин
―
То есть больше авторитаризм…
Н. Зубаревич
―
Да, более зажатое положение женщин. Более как бы сохранившиеся роли семейные. Ну вот так.
А. Соломин
―
Как-то мы с вами разговаривали, напомните, может быть, я не прав, все-таки вы говорили, что материнский капитал и другие инициативы они эффективные.
Н. Зубаревич
―
Они подняли рождаемость отчасти.
А. Соломин
―
То есть для этой цели они эффективны.
Н. Зубаревич
―
Их вклад был, но не надо его преувеличивать. Да, 1,35 поднялись до 1,8, а потом люди поняли, для периферии, конечно, 450 тысяч или раньше поменьше было – это деньги. Для городов при том, сколько надо потратить на ребенка – это не очень серьезные деньги. Там ценностные изменения. Детей захотели. Периферии быстро поняли, что деньги быстро не получишь. И я по-моему, в этой аудитории говорила – куча схем обналички. Через строительство квази как бы жилья, но вы тогда почти отдадите стройкомпании, которая вам…
А. Соломин
―
Поможет это сделать.
Н. Зубаревич
―
Конечно.
А. Соломин
―
Мы сейчас сделаем перерыв для новостей и рекламы. Присылайте вопросы в чат Ютуба, короткие вопросы с короткими ответами попробуем сейчас задать.НОВОСТИ
А. Соломин
―
Сегодня гость программы «Особое мнение» Наталья Зубаревич, директор региональной программы независимого института социальной политики. Вы выступали в Совете Федерации, не только говорили о демографических проблемах, но и как серьезную проблему заявили неравенство регионов. Как один из факторов, который мешает стране развиваться.
Н. Зубаревич
―
Нет, я сказала, что экономическое неравенство это объективная реальность. А социальным неравенством надо политически управлять, не допуская больших разрывов. Экономическое неравенство формируется не политикой партии и правительства, оно формируется наличием или отсутствием конкурентных преимуществ. Территории вообще никогда равными не бывают. И у нас два конкурентных преимущества в стране. К сожалению, всего два. Суперагломерация Москва с областью, на втором порядке Питер с частью Ленобласти. И суперресурсы нефти и газа. Вот где это сосредоточено – там и развитие. А я также уважаемому Совету Федерации говорила о том, что не будет развития других городов миллионников до тех пор, пока они закованы в панцирь муниципалитетов без доходов. У них все доходы ушли наверх почти что. На региональный уровень. И без полномочий. Так города не развиваются. Не бывает, что вы спеленаты в саван, от вас требуют, чтобы вы бегом бежали. Не получается.
Н.Зубаревич: Не будет развития городов миллионников, пока они закованы в панцирь муниципалитетов
А. Соломин
―
Что нужно сделать?
Н. Зубаревич
―
Децентрализация на уровне регионы, муниципалитеты. Тут ежу все понятно. Надо не 15% НДФЛ оставлять крупнейшим региональным центрам и всем городским округам. А у них 30% вообще было. У них отняли дополнительно. Вот в регионах сложно, потому что ну что заработает Тыва. Ну ничего не заработает. Там одна серая экономика. И бюджет. Туда перераспределять придется долго. А внутри региона картинка гораздо более интересная. Там же просто волевым решением отняли деньги крупнейших городов, тупо отняли. Перевели на региональный уровень. И перераспределяют так, как считает нужным команда губернатора. Ну, захотят они с городом работать – будут. Не захотят – ну не сложились отношения с мэром. Не будут. Вот этого не должно быть никогда. Потому что там не рентная экономика, у нас рентная экономика.
А. Соломин
―
Что отличает экономики.
Н. Зубаревич
―
То, что у всех городов точек роста есть собственные доходы. У них их просто отобрали. А у Тывы никто ничего не отбирал. У нефтегазовых округов правильно отобрали ренту, но на жизнь им как-то более-менее хватает. У Москвы ее столичную ренту, потому что она из-за вертикали существует, отобрать не могут. Москва жирует. Тут надо разбираться, как делать. Но тут, можно так сказать, в отношениях центр-регион нет простого решения. Потому что вы не можете отдать те налоги, которые вы отобрали на федеральный уровень, потому что эти налоги в первую очередь, если вы их отдадите, пойдут Москве и округам Тюменской области. Они и так богатые.
А. Соломин
―
Люди уезжают туда работать.
Н. Зубаревич
―
Из-за того, что нефтяная рента это НДПИ – налог на добычу полезных ископаемых. изымается, прежде всего, из Ханты-Мансийского АО, из Ямала. А что мы будем децентрализовывать. Я знаю, налог на прибыль отдайте. 3% идет в федеральный бюджет. Не отдают, потому что понимают, что больше всего налога на прибыль сидит в Москве. Отдадите весь налог, 17 в регионах процентов и 3% дается на федералов. Почему забрали еще? Чтобы у Москвы отобрать. У нее дикие деньги.
А. Соломин
―
Так разве не об этом все время говорят, что у Москвы надо что-то прибрать.
Н. Зубаревич
―
Ой, это отдельный разговор. Потому что нельзя по закону по нашему бюджетному кодексу применять отдельные меры к отдельному субъекту. У всех регионов отобрали один процентный пункт налога на прибыль, наказав Свердловскую, Самарскую, Кемеровскую, Пермский край. Только для того чтобы тянуть этот процент от Москвы, где этот процент вот столько денег стоит.
А. Соломин
―
Так почему они не получили больше от перераспределения.
Н. Зубаревич
―
Все получили. Перераспределение идет слабым и в этом году и прошлом добавили всем. Потому что надо было уже выполнять указы, и электоральный цикл был. Перераспределение есть. Я говорила в Совете Федерации, что до тех пор, пока у вас такое перераспределение, развития не будет. Потому что ручками, ручками, без правил. Как договорятся. Вот в чем беда.
А. Соломин
―
Кто громче попросит.
Н. Зубаревич
―
Это за кого или кто. Это отдельная история. А кто-то и не просит, ему это так дают. Когда чуть меньше дали - он не просит, а кричит и требует. Чечня называется. У всех по-разному. Рентная экономика она не так страшная, да, вы собрали деньги на центральный уровень. Хорошо. Весь вопрос: как, по каким принципам вы потом это распределяете. Если это ручное перераспределение через лоббизм, будь что будет. Зачем развиваться, сходи в нужный кабинет, попроси. Договорись. А вот внутри региона, там картинка гораздо проще. Да, периферию надо поддерживать. Каким макаром? Отобрали все у сильных городов, лишили их денег и полномочий. И всем рулит губернатор. Так ваш регион тоже не будет развиваться, если не будет развиваться его главная точка роста. Центральный город или крупный промышленный город. Но вы же их раздели. Просто раздели. Москву не раздели. Ханты-Мансийск и Ямало-Немецкий округ. Поотбирали, но не раздели. Денег хватает на развитие. У городов же внутри регионов крупных их тупо нет. Ну не бывает, что это за система, представьте себе Москву, у которой уровень дотационности 60%. У всех городских округов, а это региональные столицы, крупные промышленные города, средний уровень дотационности 60%. Они главные налогоплательщики. У них отобрали подчистую. Потому что все полномочия, здравоохранение почти все, образование кроме коммуналки, вся соцзащита – все централизовано на региональный уровень. Так удобнее ведомствам. И вот помните, вы говорите, как же выполнять указы, а люди не доезжают. А вот так. То, что удобно ведомственной системе управления, то и сделали. А то, что города не развиваются, в данном случае, слава богу, не люди помирают, а города не развиваются. Побочное явление. Ну бывает.
Н.Зубаревич: Уголь как ресурс, его цена очень волатильна. Вверх-вниз
А. Соломин
―
Еще один вопрос о Москве. Вы говорили, что нельзя раскулачивать…
Н. Зубаревич
―
Нельзя принимать индивидуальные решения по одному городу в нарушение бюджетного кодекса. Я понимаю, что Россия это страна, где законы формальные и не соблюдаются. Но нельзя это еще и усугублять. Ты богатый, сволочь? Ну давай.
А. Соломин
―
Поделись.
Н. Зубаревич
―
Они делятся. Они заключают соглашения с отдельными субъектами. Тому 3 млрд., этому 4. Этих соглашений не так мало. Они делятся, можно я скажу: они делятся по понятиям. Либо попросили сверху, как правило, либо кто-то там свой родной. Они делятся по понятиям. А это должно быть как-то по-другому. Это тоже нет простого решения. Вот нет. Надо садиться и думать, как это можно оформлять. Но не тупо отнимать, давай, сволочь, сто миллиардов, у тебя слишком много денег. Тогда сволочь бизнесмен и вот сволочей в стране наберется столько, что плакать мы будем по поводу будущего РФ. Нельзя это делать.
А. Соломин
―
Но пока это не произошло, пока ничего не происходит, растет социальное напряжение и по отношению к Москве…
Н. Зубаревич
―
Москву очень не любят, правда, это так. И едут в нее.
А. Соломин
―
Не все могут.
Н. Зубаревич
―
Это правда.
А. Соломин
―
В Кемеровской области произошла забастовка горняков. В 90-е это было обычное явление. Неужели долги по зарплате, что стало поводом для этой забастовки это теперь уже явление нашего времени.
Н. Зубаревич
―
Вообще это очень странно. Это значит какая-то небольшая сильно убыточная компания…
А. Соломин
―
Она банкрот уже.
Н. Зубаревич
―
Все, ну так это отрыжка. Там были две проблемные истории. Уголь как ресурс, его цена очень волатильна. Вверх-вниз. В 13-м было первое падение. Куча шахт наделала долгов, потому что продавали, что называется, себе в убыток. Вот сейчас началось в этом году, потом выровнялась ситуация и в 18-м году в Кемеровскую область и в бюджет деньги пошли, и куда хотите. Все было нормально. Сейчас опять пошла вниз цена. Вот они то, что говорили, это история еще 13-14-го годов. Когда наделали долгов, расплатиться не могли. Но это, во-первых, должна быть работа прокуратуры…
А. Соломин
―
У нас уголовка за это.
Н. Зубаревич
―
Правильно. Да. Разбирайтесь. Арестовывайте активы владельцев. Они отвечают за эту историю. Видимо, там ни шатко, ни валко разбирались с этим делом, что народ пошел, но ничего не остается, как бастовать. Они уже фактически не работают, если банкрот.
А. Соломин
―
Но вот эта зависимость от предприятий такие градообразующие, где-то они основные.
Н. Зубаревич
―
Такого нет. В Кемеровской области очень разное состояние разных городов. Кто-то получше - Прокопьевск. Кто-то похуже. По-моему, Киселевск. Если ошиблась, кемеровчане, приношу извинения. Была у вас год назад, подзабыла. И это связано с типом активов. Кто владелец. Это сложный конгломерат. Здесь недалеко должна сидеть администрация региона. Должна вещи отслеживать. И второе, тут силовики и должны работать. Комиссия по трудовым правам, прокуратура – ребята, ваш выход.
А. Соломин
―
Какие тут вы подведете основные проблемные самые участки. Вы много ездите по стране. Сейчас были в регионах.
Н. Зубаревич
―
Да, я в Костроме была. Дико интересно. Прошла 7 предприятий организаций. Впервые в жизни видела вот таких осетров. У меня рук не хватает. Из которых нежным поглаживанием брюшка выдавливают в нужное время икру. Как это: зоологический интерес. Колоссально интересно. Потому что не просто, у всех проблемы. Но люди пашут, они живые. И у меня такой заряд оптимизма, причем разговаривали откровенно. Я выцарапывала просто информацию. Проблема со сбытом, с поставщиками. Что с рабочей силой, как вообще вы на рынке. Какая конкуренция. У всех непросто. Но вот самое главное в России, я вот сейчас вам скажу потом циферку. А сейчас скажу главное. Черт побери, в этой стране все держится на людях. Всё. Вот сильные лидеры, собственники или топ-менеджеры и вот несмотря ни на что, сжав зубы, они крутятся. Причем за исключением Костромской ГРЭС все остальное средний бизнес. Или средний и малый. Второе. Чтобы выжить, надо вступать в коалицию с московским собственником. Он вытаскивает твой товар. Ту же икру в Duty Free вы не продадите из Костромы никогда.
Н.Зубаревич: Около металлургической и машиностроительной отрасли проблем до шута. И все равно они пытаются
А. Соломин
―
Рынок все равно Москва.
Н. Зубаревич
―
Да. Нет, там собственник сидит, который продвигает эту продукцию. И налаживает сбыт, контакты, связи. Цепочки начинают образовываться. Около металлургической и машиностроительной отрасли проблем до шута. И все равно они пытаются, они держатся, они конкурируют. Я посмотрела как ювелирка, которая сидела там намертво в тени. Выходит на свет. Поэтому пункт первый. Доходы начали расти. 0,9% в реальном выражении. Если кто-то счастлив, это январь-сентябрь, поздравляю. Второе. Цифры смешные. Инвестиции начали расти – 0,7%. Реально более-менее. Промышленность. И на 7 с лишним процентов выросло жилищное строительство. Так что ипотека у вас будет.
А. Соломин
―
Наталья Зубаревич в эфире радио «Эхо Москвы». Спасибо, что были с нами.