Особое мнение СПб - Сергей Цыпляев - Особое мнение - 2019-11-08
В. Дымарский
―
Добрый день, это программа «Особое мнение». Сегодня её веду я, Виталий Дымарский. И представлю нашего гостя, хорошо вам известного Сергея Цыпляева, Декан юридического факультета Северо-Западного Института Управления РАНХиГС. Это российская академия народного хозяйства и государственной… По-моему, быстрее сказать полностью, чем произнести сокращение.
C. Цыпляев
―
Титулы приходят и уходят, а люди остаются.
В. Дымарский
―
Шутки в сторону, для ваших СМС +7-931-291-58-00. У нас работает Ютуб, там можно с нами переписываться. Короче говоря, всё готово.
C. Цыпляев
―
Поехали.ВД. Поехали, Сергей Алексеевич. С чего начнём? Я бы с чего начала. У нас такая неделя, если кто следил за активностью и Эха Москвы, и Эха Петербурга, и форума Мы, где вы у нас – главный человек. Мы на это неделе всё пытались выяснить, что такое либерализм. Приезжали из Москвы Рыжков, Гонтмахер и немецкий коллега… Не знаю, что смогли выяснить, но мне кажется, что разговор в любом случае полезен. Я бы неожиданно скачок сделал чуть-чуть в сторону, или не чуть-чуть в сторону. Вы сами мне скажете. От одного и того же корня происходят либерализм и либертарианская партия. Что такое, в вашем понимании, это новое для нас явление, либертарианская партия, во главе Светов. Сейчас идут аресты и обыски. Что это такое? Как вы понимаете эту партию? Это тоже проявление отечественного либерализма?
C. Цыпляев
―
Прежде всего здесь проблемы с терминологией, связана она вот с чем… Сама по себе идея либерализма проста: свобода человека – важнейший элемент, права и свободы гражданина – это основы основ, и они принадлежат человеку от рождения. Как было сказано довольно давно, люди для защиты своих прав, для обеспечения своих прав, учреждают правительство, которое черпает свои полномочия из согласия управляемых. Основные идеи: идея свобод и прав человека, идея демократии, всё вот здесь зашито. Дальше начинается вот какая сложность.Права можно разделить на две части, есть личные права, например, защита от произвола, право, как говорится, личной свободы, что не позволяет за вас принять любое решение, как было в Греции, и приговорить Сократа к вышиванию яда, к смертной казни. И есть права гражданские. Это означает, что вы имеете право участвовать в формировании власти, принятии решений. Эти права немножко отличаются. Фактически, если начать считать эти права, как говорится, есть-нету, плюс-минус. У вас возникают 4 комбинации. Когда нет ни гражданских, ни личных прав – это авторитаризм, в худшем варианте – тоталитаризм. Когда у вас есть личные, но нет гражданских – это либеральный авторитаризм. Это когда у вас либеральная власть жесткой рукой проводит, обеспечивает вам свободу.
Есть совершенно неожиданное для нас сочетание, когда есть гражданские права, демократия, а личных прав нет. Нам кажется, что демократия, ну вот и всё отлично. Но мы же знаем, что такое власть коллектива: «не выпендривайся, и будь как все», «всем пить до дна, а кто не выпил, тот родину продаст».
В. Дымарский
―
Выбирают не самого эффективного, а самого удобного…
C. Цыпляев
―
Не просто удобного, принимает решение коллектив. Вот Греция, они могли принять любое решение. Или Съезд народных депутатов СССР имеет право принять к рассмотрению и решить любой вопрос. Вот коллективный диктатор. Это называется демократическая диктатура. А есть вариант, когда есть и личная свобода, и демократическая – это вот либеральная демократия, на самом деле то, что представлено во всех почти странах, которые оказались экономически успешны. Всё было бы замечательно, если бы не Американцы.Американцы в своё время ввели терминологию. Консерваторы и либералы, при этом консерваторы у них – люди, которые обеспечивают экономические свободы и личные, в том числе. Но при этом ограничивают свободы с помощью других институтов: церкви, традиции. И либералы, то что сейчас называют демократы. Они говорят про полные личные свободны, но при этом в экономических вопросах они авторитаристы, социалисты и прочее.
В. Дымарский
―
Социал-демократы.
C. Цыпляев
―
Да, в Америке социал-демократы называются либералами. И чтобы понять где те, которые и личные, и демократические свободы отстаивают, это назвали в США либертарианством. Фактически это то, что в Европе называют либералами. Эта проблема в терминологии связана с отстройкой от Американского понятия либералов. Поэтому появились люди, течение. Оно, конечно, возникает. Люди, которые говорят: «Мы хотим иметь весь объем свобод». Вокруг них появляются и партии. В этом смысли либеральной партией была и «Партия народной свободы», Борис Немцов, да? Мы можем вспоминать. Когда-то, в основном, по этому направлению двигалась всё, что касалось «Союза правых сил». На этом фланге всегда что-то возникало. Сейчас возникла партия, которая оказалась и популярна, которая взяла американское слово.
В. Дымарский
―
Там, мне кажется, немного другая история. Партия партией. Это какое-то движение, оно по возрастному своему составу не соответствует нашим представлениям о политических партиях. Это исключительно молодежь.
C. Цыпляев
―
Но почему…
В. Дымарский
―
Дмитрий Яковлевич Травин рассказывал, что он присутствовал в Москве на собрании. Он говорит, что там было 700 человек, самому старшему 35 лет.
C. Цыпляев
―
То, что большое количество молодых ребят собираются вокруг идей личной свободы – это вполне нормально и предсказуемо.
В. Дымарский
―
Они ищут политическое отражение себя.
C. Цыпляев
―
Конечно. Я могу предположить, что какая-то часть молодежи соберется вокруг левых лозунгов, вокруг лозунгов тоталитарных. Это вполне возможно. Мы понимаем, что в целом, в стране, мы подходим к некоторому историческому моменту, называется – смена поколений. Если мы посмотрим на Перестройку, как это всё развивалось. Уходила от власти поколение, рожденное в 20-е и 30-е годы. Мы помним трясущиеся руки генерального секретаря Черненко и «пятилетку похорон». Пришло новое поколение 40-х, 50-х годов.
В. Дымарский
―
То же руки тряслись, как у Янаева.
C. Цыпляев
―
Он всё -таки постарше, по-моему, был.
В. Дымарский
―
Но не важно, у него всё-таки от другого руки тряслись.
C. Цыпляев
―
Поколению 50-х было тогда по 30 лет с небольшим. Гайдар 1956 года, в 30 с небольшим закончил свою политическую, государственную карьеру. Вот это поколение приходит и говорит, что будет делать по-другому. Всё что делали отцы – это неправилно, сейчас будем делать иначе. Возникает определенное окно возможностей. Потом вдруг выясняется, что следующее поколение всё-таки глубоко себе под кожу смогло загнать представления старших, и они даже не совсем отдают себе отчет, насколько глубоко они сидят в традиции. Мы с изумлением видим, что почему-то опять пошла реставрация. И вроде прогнали тех, и сказали «заживем», а начинаем жить по тем же канонам, потому что привычки, традиции, понимание того, как устроено общество, власть, они меняются очень медленно. Поэтому сейчас важнейшая работа, о которой мы говорили, это посвящение, рассказ, объяснение. Многие говорят, слушайте, власть сложилась авторитарная, давайте мы рядом построим ещё одну боевую свинью из демократов, либералов и выстроимся ровно так же, объединимся, снимем ту власть, а потом что? А потом так и останемся в этом состоянии. Опять вождь, опять несменяемый руководитель.
В. Дымарский
―
Вот какой вопрос возникает, после 1990 года у нас всё партийное строительство идет сверху, я почему вспомнил либертарианцев, сейчас говорят о том, что к следующим выборам в 2021 году готовят либеральную партию. Вроде, на основе Гражданской платформы. Та, которую Прохоров в своё время создал. Значит, кто готовит. Не народ готовит.
C. Цыпляев
―
Создали под Прохорова.
В. Дымарский
―
Аппарат готовит новую партию. Разное говорят, но партия поднимающаяся явно. Я не знаю, она зарегистрирована как партия?
C. Цыпляев
―
Не слышал, чтобы они были зарегистрированы.
В. Дымарский
―
Ну сейчас регистрация – не сложный вопрос, могли и зарегистрироваться
C. Цыпляев
―
Ну да, Навальный приблизительно раз 10 делал
В. Дымарский
―
Навальный – другое дело. Если они уже зарегестрировались, то зарегестрировались.
C. Цыпляев
―
Я думаю, либертарианцам будет не легче. У нас традиционно в картине любой власти что появляется – полное подчинение и согласие граждан, аплодисменты. И никаких неконтролируемых инициатив.
В. Дымарский
―
Появление, допустим, указаниями сверху, некой либеральной партии на выборах 2021 года. Вряд ли это будет просто участие в выборах, кажется, их хотят в каком-то объеме допустить в думу. Это ничего не меняет, как я понимаю. Как вам кажется?
C. Цыпляев
―
Я не думаю, что Государственная дума в нашем сознании занимает такое большое место и определяет много. То есть, органы власти живут сами по себе, этим интересуется Москва, Петербург. А жизнь, она идет другими каналами. Что хочется отметить. Несколько тезисов. Тезис первый: была сделана большая ошибка, я на этом настаиваю, в том числе поддержанная демократическими партиями, о том, что партии создаются с помощью пропорциональной системы голосования по спискам. Именно пропорциональная система привела к тому, что вообще партию создавать не надо.Вам нужно иметь харизматичного лидера, пример – Жириновский, хороший мешок денег, доступ к центральному телевидению. А на местах нужна только массовка руками помахать. В сажаете в список неизвестных людей, спонсоров, авторитетных людей. У нас в Петербурге, по-моему, уже пол списка посадили этой партии. И дальше один или два человека на центральном телевидении обеспечивают прохождение это списка в парламент. Такая же история в Италии. Беппе Грилло клоун по профессии, создал партию в интернете. Один человек втащил треть политической партии.
Удивительное в том, что для создания партии нужна мажоритарная системы. Как только у вас округа, не хочу обсуждать, кому это выгодно, мы говорим про общество, так нужно искать людей, которые могут сыграть в округе, по всей стране. Это нужно создавать систему, а это означает, что нужно договариваться с сильными людьми. А это уже партия. Партию делает мажоритарная система, а пропорциональная систем (в нынешних условия) партию убивает. Мы сделали пропорционалку, все партии живут в Москве. Дума наполняется москвичами. Это к тезису, что пропорциональная система даёт лучшее представительство. Ровно наоборот. Вторая проблема завязана на том, что партии тяжело делать сверху.
В. Дымарский
―
Тяжело-не тяжело, но делают, слушайте.
C. Цыпляев
―
Ну делают…
В. Дымарский
―
Уже сколько? 25 лет уже делают.
C. Цыпляев
―
Я помню эту историю. Сергей Михайлович Шахрай решил создать Партию российского единства и согласия. Правильная идея, партия федералов и партия, условно говоря, конфедеративная. И они должны между собой обеспечивать баланс центра и регионов. И он начал собирать губернаторов, обсуждать создания партии регионов, по существу. И я как бы участвовал среди отцов-основателей, не мог быть членом партии, как уполномоченный представитель президента, а участвовать в создании мог. Вот сидим. Он спрашивает губернаторов, что нам нужно сделать. И один из губернаторов говорит: «Нужно сделать как в КПСС, было очень хорошо, ротация». Второй говорит: «Надо сделать как в КПСС, очень хорошо было, своих не бросали». И так каждый говорил что-то сделать так, как в КПСС. Потом я спрашиваю: «Сергей Михайлович, можно я скажу? Коллеги, в КПСС была отличная партия, она умел всё, кроме одного…» Все смотрят, что же не умела КПСС. Я говорю: «Выборы выигрывать». Эти все верхушечные партии честные и конкурентные выборы выграть не могут. Для них нужно тогда эту всё машину разводить, которую мы видели на последних. выборах многих лет.А самое главное, ну решили вы тактическую задачу, провели нужных кандидатов. Но вы же теряете в стратегии. В чем она заключается? Смысл выборов – люди выбирают тех, кого наделяют доверием. Эта легитимность базируется на доверии граждан. Если выборы не производят доверие, то постепенно основы власти истончаются, а потом власть с грохотом ругает. Если посмотреть на всю историю России, у нас, конечно, никаких серьезных революций, которые шли бы снизу длинными дорогами, борьбой, ничего не получалось. Практически, каждый раз власть доходила до состояния, когда она просто падала с диким грохотом, разваливаясь.
В. Дымарский
―
Большевики долго шли…
C. Цыпляев
―
Ну всё равно развалились, то же самое. От комиссаров в пыльных шлемах, которые были готовы гибнуть и убивать, дошли до генсеков с трясущимися руками. Вот и всё. Это выражение замкнутой структуры, не участвующей в бегах конкуренции. Это то, что происходит. А потом власть с диким грохотом падает, и начинается ужас, аварийно-спасательная операция.
В. Дымарский
―
Понимаете в чем дело. Теоретически всё выглядит так, как вы говорите…
C. Цыпляев
―
так оно практически происходило, да.
В. Дымарский
―
Но практически люди у власти, которые сидят, говорят, ну да было, но нам-то удается, смотрите. У нас сколько уже Владимир Владимирович, 19 лет? И ничего.
C. Цыпляев
―
А большевики 70, ну хорошо. А финал-то получается опять такой, что всё сыпется с грохотом. Потому что строят структуру нежизнеспособную в нынешних внешних условиях. Хотите-не хотите мир и экономика глобальные. Более того, мы не технологический лидер мира, мы нуждаемся каждый раз в технологических заимствованиях, для того, чтобы развиваться, и это расстояние не перепрыгнуть. Тогда вы должны понимать, что мир идет в связке куда-то, а вы хотите в одиночку пилить по самому обрывистому склону. И каждый раз с него срываетесь, а потом говорите, чё…
В. Дымарский
―
Потом обратно залазим…
C. Цыпляев
―
Обратно не залезть. Вдруг выясняется, что мир уходит так далеко. Расстояние всё больше и больше. Если мы посмотрим технологические отрывы, я не знаю, начала 20 века. Россия имела колоссальные темпы роста, привыкающие американские. Все считали, что всё, Россия решила проблемы через реформы Александра II.
В. Дымарский
―
Слушайте, вы системщик. Вы верите не в людей, а в системы.
C. Цыпляев
―
Систем без людей тоже не существует.
В. Дымарский
―
Не скажите, тем не менее. Вот построили такую структуру. Кто построил. Путин или Ельцин? Я что хочу сказать…
C. Цыпляев
―
Я скажу не Путин и не Ельцин.
В. Дымарский
―
Смотрите, это единая система, я имею в виду 1990-е годы и Путинские годы. Это единая система с заменой нескольких элементов, там, зажим демократии, свободы слова и так далее. А завтра придет другой правитель, и та же система останется, но! Он здесь отвинтит винтик, здесь чуть-чуть откроет дверцу, там форточку приоткроет. И вроде опять станет ничего.
C. Цыпляев
―
Марксист бы просто сказал, что это страшный идеализм и преувеличение роли личности. Была бы речь о балансе роли личности и масс. Мы понимаем следующую вещь. Отсюда кажется, что в Кремле всё решают. Вот, что хотят, тот и делают. Но когда вы туда попадаете, вы понимаете, что почти ничего не можете сделать. Вы принимаете решения, объявляете антиалкогольные кампании, требуете уничтожить бедность, догнать Португалию. А внизу ничего не происходит! Вы издаете указы, чувствуете, что рычаги у вас есть, но почему-то они гибки и мягкие. А страна как громадный танкер шла в каком-то направлении, так она и идет. А то что происходит, это даже не Ельцин или Путин, может быть детали: прижались к правому борту, либо левому, может быть, лицо происходящего. А запрос на реставрацию он возник довольно быстро. Мы помним либералов, которые требовали Пиночета, разговоры о том, что же такое, пора наводить порядок. Вот он и наводится так, как мы его понимаем. Опять же, в 25-й раз процитирую Максимилиана Волошина: «Не в первый раз, мечтая о свободе, мы строим новую тюрьму». Потому что, если строить по наитию, мы получаем то, что было раньше. В этом смысле есть вторая колоссальная линия, которая говорит, что всё должно быть построено вертикально, в иерархии, начальник-приказ-подчиненный. Эта система, она военная, она нам привычна и понятно.Для созидания, для творчества, для развития экономики она не пригодна, там должны работать горизонтали. В этом смысл частной собственности, не в том, что деньги себе в карманы кладут, это Маркс концентрировался на потреблении, а вопрос производства. С той точки зрения, кто лучше производит. Главная идея частной собственности заключается в одном: децентрализация принятия решений. Как только сделали СССР, собрали решения в единый центр – не работает. То же самое сейчас в политике. Если мы посмотри, основная идея в мире – децентрализация политических решений. Поэтому местное самоуправление, отделенное от государства, со своими полномочиями, налогами, органами власти. Федерация ведь придумана, два государственных этажа. Причем у каждого свои полномочия, свои законы, они не пересекаются в норме. С этой же целью, власти дробят на ветви, на законодательную, судебную и исполнительную. В этом смысл происходящего. Если против этого упираться, держа в голове модель «вождь и племя», которую мы воспроизводим везде: в культуре, в любом нашем учреждении. Фактически, мы воспроизводим всё ту систему, которая складывается. Если кто-то попытается пойти поперек, завтра сядет. Имитация демократических процессов начнется, но суть глубинная меняется медленная. Это громадная просветительская работа. Чем мы, собственно, пытаемся заниматься.
В. Дымарский
―
Но это надолго.
C. Цыпляев
―
Это надолго, да. Я всегда привожу цитату, которую нашел у Фейхтвангера, из талмуда, что нам дано трудиться, но не дано завершать труды наши. Очень неприятная мудрость.
В. Дымарский
―
МЫ не завершаем труды наши, просто прерываемся на выпуск новостей. И продолжим наши труды после выпуска.Заставка
В. Дымарский
―
Добрый день, мы продолжаем обсуждения. Мы – это наш сегодняшний гость Сергей Цыпляев. Можно я… Он декан юридического факультета…
C. Цыпляев
―
Можно!
В. Дымарский
―
Очень хорошего университета.
C. Цыпляев
―
Мы стараемся сделать его лучше.В. Дымарский
―
Мы стараемся сделать его еще лучше. И я, Виталий Дымарский. Сергей Цыпляев декан юридического факультета, поэтому у меня к вам вопрос. Что у нас с законностью. Здесь, мне кажется, есть две проблемы. С одной стороны – это исполнение законов, нам надо быть законопослушными, это понятно. А с другой стороны такой вопрос, может быть он теоретический, но не менее важный, насколько наши законы, во-первых, соответствуют ступени развития общества, да? И насколько они отражают сегодняшнее состояние мира? Они отстают от движения, и при том, что они отстают, их всё равно не выполняют. Получается полная бессмысленность. Я к чему, один конкретный вопрос, чтобы вы прокомментировали высказывание вчерашнее или позавчерашнее Кадырова. Видели? ЧТо надо убивать.
C. Цыпляев
―
Сейчас уже открещиваются. Но давайте начнем с законодательства. У нас очень большой обьем юристов, политиков и граждан разделяют одну, я бы сказал, идеалистическую иллюзию, что мы можем здесь сделать всё что угодно, главное написать правильные законы. Вот есть tabula rasa, чистая доска, как нарисуем, так и будет. Я всегда говорю, а почему бы нам не сделать коробочный вариант законодательства в мире: конституция и весь набор законов. Привозишь эту коробочку, проводишь через совет племени, и всё – страна расцвела. Но выясняется, что законы можно написать идеальные, но жизнь-то, она идет по-другому. Вообще законодательство – это выявление из вашей жизни наиболее устойчивых традиций, комбинаций, процессов. И потом оформление этого в виде письменного права. Да, право должно быть чуть-чуть на вырост, чтобы оно вас двигало в нужном направлении, не держало.
В. Дымарский
―
Но оно всегда отстает, тем не менее.
C. Цыпляев
―
По-разному бывает, конституция написана на вырост, нам её ещё осваивать и осваивать. Это то, о чем я говорил. Она построена на горизонталях, а мы всё время вертикали строим. «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал», вот мы так же. Мы не любим горизонтали, на вертикали подавай. Вот, это проблема. Но она может сильно отрываться от реальности. Если вы напишите идеальную конституцию, она будет стоять в шкафу. Будем доставать её один раз в год, на неё молиться. А жить будем по понятиям. Что очень часто и происходит. Поэтому, я не разделяю такой легистской иллюзии – «что нарисуем, то и будет». Да, все перестраиваются, начинают произносить другие слова, но жизнь, ещё раз подчеркну, меняется медленно.
В. Дымарский
―
Но у нас хорошие или нормальные законы не выполняются, существует некая субъективная воля, которая стоит выше закона. А мракобесные законы – вот здесь исполнение стопроцентное.
C. Цыпляев
―
А не субъективная воля, которая выше закона. Я еще раз подчеркну, что традиция и привычки массы сильнее субъективной воли и закона. Вот пример чужой ошибки, но мы тоже помним, как это у нас происходило. Американца, это же пуритане приехали, самые фундаменталисты-христиане, которые хотят жить только по закону божьему на земле. Никаких индульгенций, ничего не может быть. Всё соблюдать и жутко наказывать за любое отступление от 10 заповедей. Понятное дело, что пьянство – это вообще неприемлемая штука. Что делают американцы? Принимают поправку к конституции – сухой закон. Идеальная вещь. Но что происходит? Не получается. Большинство как хотело пить, так и пьет. Что они получили? Они получили итальянскую мафию. После этого они поняли, что нужно что-то сделать. Отменили поправку, это единственный случай за 250 лет. И потом долго и мучительно боролись с последствиями итальянской мафии, так и не доборолись. Они с алкоголя перешли на наркотики, ну и дальше пошло поехало.
В. Дымарский
―
Мы изучили опыт Америки, поняли все отрицательные черты. И пошли своим путём – водим в отрезвители.
C. Цыпляев
―
Одну историю расскажу, потому что общие идеи уходят, а байки в памяти остаются. Мой приятель сидел, он работал в фонде Горбачева. Они там что-то обсуждали. Стали обсуждать Егора Кузьмича Лигачева. Горбачев так мечтательно посмотрел в даль и сказал: «Да, Егор Кузьмич хороший человек, две вещи мне посоветовал. Первое – антиалкогольную компанию. И второе – Бориса Николаевича из Сибири пригласить». Это по поводу роли субъективного фактора. Вот на уровне флуктуаций – да, бывает в переломные моменты. Тогда субъективный фактор решающий, когда кто-то встаёт на бруствер, смело ведёт кого-то в атаку, ведёт полк. Это только в точках, где есть варианты влияния. А когда у вас вот движение общества в целом, вы хоть застрелитесь, но просто так, одним мгновением, законом, решить вопрос пьянства не получится. Ну попробуйте, примите закон и добейтесь. Ничего не получится. Это громадная комплексная программа, это надо обучать, надо что-то делать.
В. Дымарский
―
Я так понимаю, что у нас законы по другом принимают. Сейчас у нас начинают принимать законы для выдающейся цели. Объединим это всё – суверенизации интернета. Поставить под контроль интернет. Понятно, что сделать это невозможно, но закон принимают зачем? Чтобы через страх, чтобы просто напугать людей.
C. Цыпляев
―
Любые действия носят характеры сигналов. И когда мы пониманием, что нам показывают, если пойдете туда, будет больно, то громадное количество людей предпочтет туда не ходить, даже если уже током не бьют, туда уже крысы и обезьяны не идут, они знают, что могут ударить током. Так воспитывают. С другой стороны мы видим, что в обществе тоже есть разные мнения, желания, там, «а ну-ка решите нам эту проблему», как например с мигрантами в Европе и мире. «А ну-ка прекратите к нам сюда мигрантов привозить!» Ну идёт великое перемешивание народов, ну никто не в состоянии остановить запостившиеся громадные процессы. Власть должна обозначить внимание, показать , что она идет навстречу мнению большинства, и начинаются имитационные вещи. Это во многих местах происходит. Более того, есть серьезные исследования, где напрямую рекомендуют американскому президенту: ничего не сможете сделать, но нужно сделать вот такие символические шаги. Похоже именно так и делал Трамп, предлагая стену. Чисто символический шаг.Сейчас безусловно есть желание… Мы живем в фазе реставрации, начнем с этого. Мы хотим во всём моделировать Советский Союз. Только одна проблема была в Советском Союзе, что он не мог выжить в нынешних условиях. Сегодня весь мир стоит на свободном обмене информации, на том, что вы выходите в интернет и решаете вопросы. Управляются турбины, самолеты всё, что хотите, через свободный обмен информацией.
Вспомним Советский Союз, главный принцип функционирования общества – это тотальный контроль над информацией. Даже строчку не опубликовать без решения Главлита. Использование множительная техники – отягощающие обстоятельства, сроки сразу возрастают. Невозможность доступа к ксероксу. Какие персональные компьютеры? Система нежизнеспособна!
Сейчас опять есть попытки людей, которые хотят вернуть старые добрые времена, поставить информационные потоки под контроль, что никогда не удавалось. Самое главное, что на это тратятся колоссальные средства, в то время, как говорится, «они» изучают наши штабные карты и говорят: «Мы меняем ландшафты, причем в ручную». Только получается, что Американцы меняют ландшафты. Пока мы боремся с интернетом, в этот момент разворачиваются два проекта. Первый – OneWeb, а второй делает Илон Маск. Задача простая. Мы сейчас можем повесить спутник стационарный, но он очень далеко, сигнал слабый, усиливать надо. А они говорят, давайте запустим сотни спутников на небольшой высоте так, что вся система будет непрерывно вращаться над Землей, но так, что в любой момент времени в вашем поле зрения будет находиться хоть один спутник. И тогда сигнала достаточно, чтобы ваш компьютер выходил напрямую на спутник. Интернет раздается просто во всем масштабе мира без каких-либо ограничений. Помните, как глушилки ставили, ставили, ставили. И что это дало? Ничего не дало. Так и здесь. Попытки ограничить информационную свободу, они, конечно, обречены. Денег будет угроблено много, кто-то, конечно, на этом много заработает, как это водится. Но ничего не получится. У китайцев не получается.
В. Дымарский
―
У китайце не получается. Это миф, что у них всё под контролем.
C. Цыпляев
―
У нас же тоже был миф про морально-политическое единство советского народа.
В. Дымарский
―
Люди, которые жили или приезжали в Китай. Они могли выйти в любой интернет.
C. Цыпляев
―
Рассказы о дружбе народов привели к тому, что эти народы разбежались при первой возможности. Я бывал в Китае, в академиях управления. Мы там встречались с профессурой. И, надо сказать, что они говорят те же самые слова, и про права человека, и про демократию. Только эти слова не называют, они вынуждены говорить на эзоповым языком.Я помню, когда был Верховный совет СССР, у нас же нельзя было произнести слово приватизация. Уже в Горбачевское время это всё равно считалось буржуазной штучкой. Тогда надо было говорить слово, которое очень тяжело было произнести со сцены. Это называлось – разгосударствление. Вот и всё. Возникает словечко, в сути то же самое. В Китае такая картина, они тоже движутся в сторону либерализации. Это либерализацию запустил Дэн Сяопин. Благодаря ему, удержав политическую систему, запустив либерализацию экономики, они и достигли этих бешеных темпов роста, которых мы, к сожалению, достичь не смогли.
В. Дымарский
―
В Советском Союзе повышение цен называлась оптимизация цен. Ну что, спасибо, Сергей Алексеевич. До новых встреч.
C. Цыпляев
―
До новых встреч.