Особое мнение СПб - Сергей Цыпляев - Особое мнение - 2019-10-09
09.10.2019
А. Петровская
―
Добрый день, у микрофона Александра Петровская, 11 часов и 7 минут на часах в студии «Эха». Я представляю гостя: сегодня особое мнение высказывает политик Сергей Цыпляев. Сергей Алексеевич, здравствуйте!С. Цыпляев
―
Здравствуйте, Александра. Добрый день уважаемые слушатели!А. Петровская
―
Я напомню наши средства связи: SMS портал + 7 931 291 58 00. Также у нас работает YouTube трансляция на канале «Эхо Москвы СПб»: там можно нас видеть, слышать, задавать вопросы и комментировать. Я думаю, что начнем с того, что сегодня Борису Немцову 60.С. Цыпляев
―
Да, к сожалению, мы вынуждены отмечать юбилей, когда Бориса с нами нет. И это – большая потеря. Потому что, на самом деле, активные, сильные, смелые люди лидерского свойства – их не так много. Это, наверное, может быть, процентов 5-7 в любом в обществе. И это – определённая ценность. И это надо знать и понимать. Я за Борисом Немцовым как бы с самого начала следил, в определенном смысле, с интересом и с некоторым соревновательным элементом. Потому что мы оба – физики, мы оба защитили кандидатские диссертации в этой сфере, оба стали депутатами: он российским, я союзным, вот. Оба стали полномочным представителем президента: я в Санкт-Петербурге, он в Нижегородской области. То есть шли, вообще, параллельными курсами.
С. Цыпляев
―
Ну дальше он, как говориться, обогнал меня в этом процессе: он стал губернатором – там такая возможность была. У нас такой возможности в Петербурге не было. Вот, и поэтому мы были знакомы лично и поэтому как бы вот его судьба – она, что называется, вызвала у меня колоссальное расстройство: как вот потери человека, как бы близкого по духу, из одной диаспоры. Тем более, что буквально за какое-то время я потом, уже когда почистил телефон, нажимаешь, смотришь эсэмэску: там буквально несколько дней за того, значит, «Сергей Алексеевич, это Борис Немцов. Не могли бы вы со мной связаться по телефону?» Мы тогда с ним успели поговорить.
С. Цыпляев
―
А в день, когда он погиб, позвонил Володя Рыжков, и говорит: «Так и так, Бориса убили». Поэтому эта информация была сразу, шоковая, еще до появления в средствах массовой информации. И, надо сказать, что я потом задавал вопрос людям, кто с ним был знаком. Ну вот он был настолько бесшабашным, смелым и где-то может быть даже на грани фола. Как он вообще ощущал опасности или что-то ещё, было сказано… Ну, в общем, он считал, что всё-таки он уже находится в такой лиге: бывший заместитель председателя правительства, там, заместитель председателя Государственной Думы, что уже, наверное, он играет достаточно свободно. Сюда не дотягивается рука криминала. Оказалось, что он не прав. Что уже и все эти вещи, и любые титулы и звания, и предыдущая биография ничего не означают. И, конечно, он, безусловно, не думал, что такой вариант может быть.А. Петровская
―
Сегодня остаётся память, эта память увековечена в отдельных городах, столицах. Но, как я понимаю, что… Пока «за пределами».С. Цыпляев
―
Это сложный, действительно, момент, который, конечно же, вызывает и сложные чувства, в том числе и у властей. При любом раскладе, там, виноваты – не виноваты, всё равно: как вы допустили что такое происходит? Это означает, что все разговоры о том, что мы там справились с криминалом, мы там справились с тем-то, не очень соответствует действительности. Единственное, что… Совсем недавно был в Москве и пошёл пешком. И пошел через мост – там идёт колоссальный ремонт: всё закатывают в асфальт. Думаю: «Что, всё убрали?» Нет, в небольшом месте стоит по-прежнему такой мемориал, стоит дежурный. Написано, что уже прошло 1100 с чем-то дней с этого момента. То есть люди помнят, люди знают, люди поддерживают эту память. И, я думаю, что это правильно. Потому что, в конце концов, чтобы там ни было, но эти люди избирали Бориса на разные должности и, фактически, он погиб в каком-то смысле сражаясь за нас. И это мы не должны забывать.А. Петровская
―
Да, я думаю, что очень важно, что это память – она остаётся. Ну если увековечивание пока происходит так… В любом случае, в головах тех, кто сегодня помнит Бориса Немцова…С. Цыпляев
―
Да, я думаю, что, самое главное, как всегда, мое убеждение – это не металл, не мрамор… Потом будут ходить люди, спрашивать: «А кто этот дядя вот на этом каменном постаменте?» А это то, что остается в памяти людей. И если эта память передаётся, если это становится таким элементом нашей политической культуры и политической истории, то это, наверное, самое важное.А. Петровская
―
Давайте в Петербург переедем, в сегодняшний день. На заседании сегодня в городском парламенте утвердили нового главу комиссии по образованию, культуре и науке. До этого возглавлял, помните, Максим Резник. Потом Максим Львович написал заявление, сказал, что всё, он уходит с поста этой комиссии, с должности председателя, потому как у них недопонимание возникло между спикером законодательного собрания Вячеславом Серафимовичем Макаровым на прошлом заседании. И тогда Вячеслав Серафимович сказал, что вот Максим Львович ездит в Москву, с Навальным на митинги ходит, как же так, он же всё-таки председатель комиссии по образованию и культуре. Вот Максим Львович покинул эту должность, занял её теперь депутат от «Единой России» Юрий Авдеев.С. Цыпляев
―
Я могу сказать, что на меня производит, всё в целом это, странное впечатление, поскольку оно не укладывается в мою картину мира. Всё-таки я преподаю конституционное право и сам был депутатом, и я воспринимаю депутатское сообщество совсем по-другому. Понимаете, вот та картина мира, которая рисуется у нас: что есть некоторая фабрика, там есть некоторый директор, который отвечает за всеми командует, там есть начальники цехов и от них зависит как цех работает… Давайте начнем с того, что всё, что там делается… Это – коллегиальные органы и никакой личной власти ни у одного человека там нет. Максимум – это организаторы дискуссии. Поэтому для меня даже удивительна реакция может быть НРЗБРЧ председателя комитета: «Ах, сказал председатель». Ну и что, что он сказал? А кто он такой? Он – один из депутатов, первый среди равных и не более того. Мы в нашей голове постоянно строим себе картину, что это – директор парламента. «А вот он заявил то-то, а вот он думает об этом».
С. Цыпляев
―
Если мы посмотрим на парламенты Европы, то мы увидим, что спикера вообще никто не знает. Кто такой спикер английского парламента? Он сидит там на мешке с шерстью, кричит «порядок» страшным голосом, предоставляет слово, и в этом вся его роль. Главную роль играют руководители фракций, потому что именно они представляют позицию партии, как они будут голосовать и так далее, и тому подобное. Ну и что, что сказал председатель? Ну а какое это имеет значение?С. Цыпляев
―
Точно также я не придаю большого значения смене председателя комитета. Комитет – это коллегиальная структура и, поскольку в парламенте абсолютное большинство сегодня у «Единой России», то это означает, что все решения определяет эта партия и эта фракция. Да, вы можете заявлять, высказывать свою позицию, но это не зависит от того, занимаете вы пост председателя комитета… Ну, значит, вы ведёте заседания, ну определенную минимальную, вот такую вот маленькую, там, дополнительную власть в процессе дискуссии вы имеете. Но, как только встаёт принятие решения, поднимаются руки. И здесь всё определяет, в значительной степени, либо личности депутатов, если они таковыми являются, либо просто их просто партийный значок.А. Петровская
―
Ну, хорошо, с другой стороны, Сергей Алексеевич. Если так говорить: да, большинство, понятно. В этом смысле, даже если структура линейная, размер фракции во многом определяет итог и в комиссиях, и в самом законодательном органе. Тогда можно говорить, что и та победа, о которой говорят оппозиционеры: на муниципальных выборах минувших – тоже не победа. Большинство всё равно остаётся за «Единой Россией» в целом по городу, если не брать отдельные муниципалитеты.С. Цыпляев
―
Есть разные слова. Надо правильно употреблять: есть понятие «победа» и есть понятие «успех». Мы говорим, что, например, мы успешно выступили на таком-то там чемпионате: обычно нас вообще там не видно было, а здесь мы в тройку призёров вошли. Но мы не победили, мы вошли в тройку призеров. Так и здесь: в большинстве муниципалитетов оппозиция, конечно, проиграла. Есть несколько муниципалитетов, буквально там пяток муниципалитетов из 110, где большинство получила оппозиция где-то это большинство выиграло «Яблоко», где-то выиграла «Справедливая Россия», один муниципалитет выиграла «Партия Роста». Вот там они одержали победу. А всё остальное – это, в определенном смысле, успех и поэтому об этом можно говорить.
С. Цыпляев
―
Но я ещё раз хочу вернуться к нашему восприятию коллегиальных органов. Мы постоянно… Вот и «Эхо Петербурга» к этому тоже прилагает большую руку, создавая культ личности председателя. Даже обсуждая его, не важно, в положительном смысле, либо в отрицательном. Я ещё раз говорю: председатель коллегиального органа – это не более чем организатор дискуссии. У него нет ничего, кроме одного голоса и не важно, кем он сам себя мнит. Важно то, как мы будем понимать это дело. А мы должны понимать это правильно и четко указывать тени своё место. Это – никакой не лидер нации, не лидер города и не лидер какого-то органа.А. Петровская
―
К культу личности и к победе «Партии роста» в одном из муниципалитетов: в 72 муниципалитете, где главой выбран Павел Швец. Там скандал разгорелся буквально сразу, наверное, слышали: с портретами, которые сняли, потом повесили.С. Цыпляев
―
Ну да, это, конечно, наверное, очень сильно вкладывается в ту мудрость, которую, по-моему, Конфуций высказал, что миром правят даже не идеи, а знаки и символы. По крайней мере, в восточной культуре правят знаки и символы. Вот это вот важный момент, что начинается вопрос: одни портреты снимаем, другие портреты вешаем. Я думаю, что в зале заседаний никаких портретов висеть не должно, потому что это – коллегиальный орган и здесь представители всегда будут работать разных партий. Повесьте герб города, повесьте герб своего муниципалитета и этим надо ограничиться. Потому что всё остальное – начинается уже элемент партийной принадлежности.
С. Цыпляев
―
А что там повесился в кабинете председатель – это его личный выбор. Он может это делать, может этого не делать. Это вопрос уже, в определенном смысле, политической культуры. Вешаем портреты, снимаем портреты – это определяется культурой. Мы знаем, что есть религии, в которых вообще изображения людей не приветствуются и мы там увидим только надписи, только лозунги. Это зависит от традиции, культуры, это – уже детали. Но, еще раз подчеркну: в зале заседаний не должно быть никаких портретов личностей, равно как и, например, никаких религиозных символов. Потому что у вас могут быть представители разных конфессий. Тоже самое, что взять, например, над председателем, там, не знаю, либо крест повесить, либо полумесяц. Я думаю, скандал был бы неописуемый. Вот также приблизительно история с портретами.А. Петровская
―
Ну я понимаю, что в портретах… Там ещё отдельная суть не только в том, что будут они висеть или нет. Но многим, по сути дела, действительно это не так важно. Другой разговор в том, что…С. Цыпляев
―
Ну это был символ смены власти, конечно. Миром правят символы, да.А. Петровская
―
И возвращение, в данном случае, назад, когда этой новой власти пришлось пойти назад: здесь вот именно символическая история.С. Цыпляев
―
Они всё-таки вернули не в зал заседаний, а в кабинет председателя. Он себе их обратно повесил. Ну, я думаю, что, конечно, это – некий знак, что в каких-то муниципалитетах произошла смена власти: то, что мы говорим «победа». Ну это – такая вещь, которая, наверное, будет характеризовать депутатов: опять же, насколько они самостоятельны и независимы, и воспринимают себя как реального личного представителя народа, который избрал, либо как члены большой команды. Вот здесь вот это индивидуальное групповое начало Вот и начинают бороться. Это интересно, но не принципиально.А. Петровская
―
С другой стороны, разве определяется независимость депутатов тем, согласился он с тем, что попросили его повесить портреты, или нет. Ну вот определяется независимость?С. Цыпляев
―
Иногда определяется, потому что, надо понимать, что значит «попросили»: как попросили, кто попросил, зачем попросил…А. Петровская
―
Ну чтобы не накалять, я понимаю, там такая была история.С. Цыпляев
―
Что значит накалять? Там вышла демонстрация? Там встали люди цепью на защиту? Да ничего этого нет, поэтому, на самом деле, эти накалы – это аппаратные сражения внутри разных ветвей власти. Причём, многие исходит из того, что «как бы нам чего не вышло» - чтобы сверху не упали громы и молнии. Поэтому, я считаю, что здесь они недостаточно вольны в своих поступках. Пускай разбираются, на нашей жизни это отражается мало. Единственное, что это некий для нас, опять же, маркер, насколько эти люди самостоятельны и независимо в принятии решений. Либо так: на нас крикнули, мы сразу испугались, завяли и всё переделали. Вот это важный элемент.А. Петровская
―
Про знаки и символы, но в другом смысле. Знаковым для Петербурга является Университет: Здание 12 коллегий. И, в очередной раз, снова возобновились дискуссия о переезде университета в единый кампус в Пушкинский район. Вы как к этой идее относитесь?С. Цыпляев
―
Я могу, не знаю, тоже потребовать: вот кто-то предлагал назвать себя «жертвой перестройки» - ввести такой термин… Вот, жертва переезда. Я же заканчивал Физический факультет: учился там, правда, с третьего курса (я переходил из политехнического) по 6. И, фактически, 4 года ездил заниматься в Петродворец. У меня это брало два часа в один конец: автобус, метро, электричка и потом пешая дорога от станции «Университет» до здания, и обратно. Я посчитал: я где-то в электричке провёл почти год своей жизни по времени.А. Петровская
―
Но с пользой, хочется верить.С. Цыпляев
―
По-разному. Иногда – просто борьба со сном, иногда, когда обратно мы, конечно, группой садились и получали удовольствие в дискуссиях. Иногда мы, наверное, производили страшное впечатление на окружающих. Потому что, поскольку это была группа по теоретической физике, то это – фанатики. Я всегда относил к фанатикам этого дела. То есть мы сидели и вели жуткие дискуссии по формулам, так далее, писали на бумаге, спорили. И это всё происходило в электричке: едущие граждане воспринимаешь нас как какая-ту группу сумасшедших. Едут: они там все время формулы на бумагах пишут, о какой-то квантовой теории рассказывают, общей теории относительности и так далее. Это всё было, но это не есть хороший способ жизни. Тем более, что всё-таки это крайне тяжело: когда утренний подъём, вынимание себя из ниоткуда. Приезжаешь на лекцию – страшно хочется спать.
С. Цыпляев
―
Самое главное, теперь вернемся к самой идее. У нас самые прекрасные идеи Кембриджа и Оксфорда превращаются в совершенно фантастические вещи. Построили там факультеты, построили общежитие. Казалось бы: ну вот, те кто ездил – получат общежития. Ничего подобного – общежитий не хватает в университете в целом, их стали давать иногородними. И поэтому утренняя картина такая: иногородний других факультетов из Петродворца едут учиться в Санкт-Петербург, а питерцы едут в Петродворец учиться на физфак. Два потока в электричках. Плюс, у железной дороги, у нас как бы сплошные потери времени и сил.
С. Цыпляев
―
И вот что важно, я бы сказал: хорошо, давайте проанализируем, почему остановился Петергоф? Почему мы не сделали? Мы хотим опять начать новую историю, не обсудив проблему. Бросаем мы этот кампус? Почему начинаем новый? Каждый раз мы начинаем: опять не получилось, бросили, давайте начнём сначала. Вот тоже самое мы делаем в государственном устройстве, тоже самое начинаем делать здесь. При этом там же очень много вопросов, на которые так просто нет ответов. Ну сегодня любой университет – это центр общей жизни культурной. Вы там проводите конференции, семинары, какие-то вещи. Вы уверены, что люди с города после этого поедут в Шушары? Дальше: вы рассчитываете, что у вас здесь – корпуса, вот здесь – студенты. Любой ВУЗ, университет – это люди, в первую очередь. Корпуса тоже должны быть и хорошие. Надо сказать, конечно, что это – большая наша проблема. Я буквально сторону пару слов скажу: я поездил по академиям образования госслужбы Китая, мой общий вывод такой, что мы тут учимся в сараях, по большому счёту. Если мы даже посмотрим на Китай.
С. Цыпляев
―
Так вот, проблема, конечно, в том, что… Например, магистры сейчас: они, в основном, стараются днём работать, вечером учиться. У вас магистратура опустеет: вы не сможете вывести магистров всех в Шушары, либо они что, будут с работы мчаться на занятия? Это невозможно. Дальше – преподаватели. Преподаватели… Вы там думаете их в общежития селить? У преподавателей семьи, у преподавателей 2 часть, которая на работе, у преподавателей дети, которые должны где отучиться – то же самое. То есть это – не такая простая линейная задача. Взять что-то и вот оттянуть на расстояние. Либо там должна быть очень хорошая транспортная доступность, либо там исторический вырастает некий комплекс, который решает все остальные задачи одновременно. Но у нас, показывает практика, уровень жизни, обеспеченности, всё остальное просто экспоненциально падает при удалении от Москвы, от Петербурга.
С. Цыпляев
―
Я бы сказал: «Ну давайте посмотрим, в чём дело». Вот Петродворец: почему бросаем этот комплекс? В чём была идея? Почему не сделали? Второй момент: тут идеи возникают… То университет забирает Академию тыла и транспорта: стоит громадный комплекс на Васильевском в полузаброшенном состоянии. Теперь говорим: «Нет, это всё не надо». Зачем тогда брали, принимали решение? Вот этот хаотический стиль принятия решений: то будем говорит, что в Горскую поедем, давайте там будем строить… Вот это, конечно, немножечко… Ну, как сказать – то, что удивляет. То, что уже удручает, потому что вот этот хаотический стиль принятия решений – он характерен для всех уровней и для всех наших структур. Вот прекрасная идея, зажглись – давайте сядем, посчитаем, обсудим последствия, сколько это требует. Кто-то может предложить альтернативные варианты. Конечно, разные ВУЗы, я думаю, что даже, наверное, Академия госслужбы, «Российская Академия Народного Хозяйства и Госслужбы» могут быть косвенно заинтересованы в том, чтобы университет куда-нибудь уехал потому.А. Петровская
―
Но в интересах ли университета это?С. Цыпляев
―
Потому что в результате нам будет проще, с точки зрения конкуренции за лучших студентов – это раз. А второе: освободиться достаточное количество зданий, на которые уже начинают развивать рот конкуренты. Например, «Высшая школа экономики», насколько я слышал, уже сказала, что мы готовы всё это занять и ещё посмотрим, кто здесь будет классическим университетом. Я могу сказать, что Физфак… Я понимаю, что на фанатиках держаться можно. Но некоторое время и не во всех группах. Понятно, что те, кто идут на теоретическую физику – это люди, которые фанатично любят свое дело.С. Цыпляев
―
А дальше была следующая вещь, которую я знаю об этом: что в Петродворце брали всех студентов питерских потому, что общежитий нет и реально стали брать уже там людей, которые сдали, ну дай Бог, на тройки. Пошёл резкое падение уровня набора. Выиграл Политех, выиграл ИТМО. Я имею пример собственного сына, который поступал на прикладную математику: он написал олимпиады, и сдал в 3 ВУЗа, и поступил в 3 ВУЗа. В ИТМО, в Политех и в Университет на прикладную математику. Везде хорошо написал.А. Петровская
―
На ПМПУ.С. Цыпляев
―
Да, на ПМПУ: прикладная математика процесса управления. Везде написал олимпиады так, что можно было поступать. Но, когда мы ездили на матмех писать олимпиаду: кругом белая пустыня, полупустые здания, жуткий холод в зданиях. И он походил, посмотрел, написал олимпиаду и сказал: «Папа, я сюда ездить не буду». И он поступил, закончил Политехнический институт. Физмех: физико-механический факультет, прикладную математику. Но в Университет он не поехал.А. Петровская
―
Хочется сказать: «Прислушайтесь» в Университете.С. Цыпляев
―
То есть вот эта проблема, проблема, что, на самом деле, здесь… Я не хочу сказать, что решение однозначно не может быть принято: что давайте оставим всё, как есть. Так, как есть оставить нельзя, потому что, ну давайте всё-таки следующую вещь сделаем: надо серьезно обсуждать. Потому что на одной чаше есть плюсы, на другой чаше есть минусы. И это должен быть результат и серьезного обсуждения, и довольно широкого. Не только в Университете, но и общественного, потому что университет – это не собственность преподавателей и студентов. Главный руководитель комитета сегодняшнего дня, нынешнего дня, правильно говорить – это, вообще, национальное достояние? И они так себя называют. Ну НРЗБРЧ думать, что с этим делать.А. Петровская
―
Я думаю, что в этих вопросах конкуренции, которыми вы только что пугали администрацию СПБПУ…С. Цыпляев
―
Я не пугаю, это – реальность. Физфак сильно упал по этой части, мне жалко Физфак. Они бояться. Потому что всё-таки, мне кажется, университет довольно уверен в своих силах долгое время был. Ну в силу, в общем, объективных причин. Я боюсь что сейчас эти рейтинги последние, которые показывают падение СПБПУ – ну никто там в администрации даже особо не замечает.С. Цыпляев
―
Ну пока ещё некоторые инерция, конечно, есть. И все мы понимаем, что выборе ВУЗа громадную роль играют родители. И родители те, кто заканчивали университет, конечно, в каком-то смысле горды, всегда хотят, чтобы это продолжалось. У меня я, жена, мать – это всё санкт-петербургский Университет. Это, как бы, ВУЗ особый. Ну отец – Полите. Поэтому Политехническая линия У нас тоже хорошо представлена. Но реалии уже дают о себе знать. Вот юридический факультет, который я возглавляю: наш факультет, Северо-западный институт управления, уже несколько лет самый большой в городе. И мы же набираем, по крайней мере на платное отделение, больше, чем университеты Высшей Школы Экономики вместе взятые. Да, они, конечно, пока имеют заоблачные цены, но, я думаю, что через какое-то время мы и по этому параметру их обойдём. Ну процесс того, что утраты лидирующих, абсолютно лидирующих мест по многим факультетам, он уже прослеживается.А. Петровская
―
Нам пишут: «Ломоносов ещё дальше ходил за учением». Сейчас реклама, новости и вернёмся.С. Цыпляев
―
Слушайте, Ломоносов ходил один раз, а не каждый день.Новости
А. Петровская: 11
―
35, мы продолжаем. У микрофона Александра Петровская, напротив меня – политик Сергей Цыпляев. Еще одна новость: Союз журналистов Петербурга и Ленинградской области потребовал прекращения уголовного дела в отношении псковской журналистки… Сказала «новость», потом задумалась: на самом деле, конечно, это – не новость. Это – ещё один Союз журналистов, ещё одна организация, которая присоединилась к борьбе за прекращение уголовного дела в отношении Светланы Прокопьевой, которую обвиняют в оправдании терроризма.С. Цыпляев
―
То, что сейчас происходит в этой сфере, конечно, вызывает большую об обеспокоенность и печаль, причём с двух сторон. С одной стороны, жуткая болезнь, когда нас органы правоохранительная возбуждают уголовные дела по любым чихам, связанным с заявлениями, высказываниями. Что, вообще-то говоря, по той же американской Конституции вообще не может быть каким-то предметом преследования. Конгресс по первой поправке не имеет права издавать ни одного закона, ограничивающего свободу слова. И только если там нет призыва нет призывов к каким-нибудь к убийствам, вот этих высказываний ненависти, вы можете говорить всё, что угодно. И вторая проблема, что, как реакция общественная, она тоже идёт в совершенно неверном направлении.С. Цыпляев
―
Смотрите, что сейчас мы воспроизводим, мы воспроизводим, что становится нормой общественной давление на систему судебной власти. Мы говорим, что, значит, надо отбивать, надо настаивать и судебная власть обязана к этому прислушиваться.А. Петровская
―
Но есть кейсы просто конкретные.С. Цыпляев
―
Вот это всё в сумме превращает судебную власть в проходной двор. Потому что уже пошли идеи: «Давайте мы выбирать будем судей», что является совершеннейшей архаикой. Как я помню, что в революцию первая идея была – выборности командиров. После этого армия закончилась. Правосудие – ветвь власти, которая принципиально отличается от исполнительной и законодательной. Те ветви власти должны полностью зависеть от мнений, настроений и желания граждан, и они служит гражданам. А судья должен служить праву. Если у вас совершенно отвратительный субъект и всё общество знает, что он, конечно же, должен быть наказан и он нам всем не нравится, но судья понимает, что доказательств собранно мало, он должен его оправдать. Независимо от того, что думают граждане. И, наоборот: очень приятный человек, всем нравится, ну как же можно его наказывать. Но судья по закону должен будет принять решение, опять игнорируя мнение граждан…А. Петровская
―
Нет, это понятно.С. Цыпляев
―
Нет, не понятно. Сейчас начинается, опять же, ожесточенная, сильнейшая дискуссия. Предмет что мы что-то сделали криво одно – давайте мы сейчас будем делать криво второе, криво третье. Здесь встает вопрос о том, какие законы вы принимали. Это вопросы первую голову. Начинается к тому, какой мы выбираем парламент, который выдает всевозможные законы. И второе: какую исполнительную власть формирует президент и парламент вместе, и назначают, например, прокурора, назначают руководителей всех следственных структур, которые начинают создавать вот эти вот дела. Поэтому это вопрос к тем органам власти, которые мы выбираем. Судьи обязаны служить праву, обязаны служить закону.А. Петровская
―
Сергей Алексеевич, ну это понятно. В деле Голунова…С. Цыпляев
―
Это не понятно.А. Петровская
―
Ну, хорошо: есть закон о наркотических средствах, который запрещает распространять наркотические средства. Хороший закон? Хороший.С. Цыпляев
―
Я ещё раз говорю, что есть одна проблема, которая есть. Но мы сейчас пытаемся начать… И она является главной, конечно: то, что у нас и исполнительные власти и законодательные создали такую систему, в которой, как грубо говоря, правосудие отстаивать очень тяжело.А. Петровская
―
Так это чья вина?С. Цыпляев
―
Но мы предполагаем… Общества, в целом, конечно. Потому что мы предполагаем качестве лекарства от головной боли гильотину, которая создаст ещё одну кривую систему. Сейчас нам кажется, что мы решим эту проблему, но мы создадим новые проблемы, которые окажутся ещё больше. Ну примеров масса: когда, например, нам кажется, что будет проблемой… Вот сейчас опять вернёмся к правоохранительной, что у нас будет законодательство разваливаться на региональное. Что мы делаем в Конституции? И это, я считаю, одна из таких серьезных ошибок. У нас же вся судебная система федеральная. У нас все суды, за исключением мировых судей – уставные я не беру, они все федеральные. Вот районный суд Петербурга - это федеральный суд. Он финансируются из федерального центра, и все судьи назначаются президентом. И вдруг выясняется, что президент назначает практически всех судьей страны. И выясняется, что это – монополия, как любая монополия – она неправильно.
С. Цыпляев
―
И она приводит к тому, что независимым судьям быть тяжело. И нормально было бы так, что все федеральные суды формируются на федеральном уровне, а региональные суды наши, включая Городской суд Санкт-Петербурга строятся нашими органами власти города. Тогда возникает возможность у судей быть более независимыми: то, что у них не один работодатель. А сегодня работодатель один и это проблема. Вот это гораздо более существенный фактор, над которым надо думать.
С. Цыпляев
―
И вторая вещь, которая крайне тяжелая: я понимаю, что, наверное, многие со мной не согласятся, либо будут недовольны, но, понимаете, какая вещь. Для того, чтобы суд работал нормально, нужны самостоятельные, независимые, уверенные в себе, готовые отстаивать свою позицию люди. И вот город, вот юридическое сообщество: все друзья, уже переженили детей кончали один факультет, всегда общаются. И приходит прокурор к судье и говорит: «Слушай, ну мы же знаем, что вот этот гад, что это – организованные преступники, но их надо посадить. Но у нас тут немножечко дырочки в доказательствах. Ну вот ты войди в дело, прими такое-то решение». И вот судья должен сказать: «Я не буду принимать такого решения». И встать поперёк мнения вот этого вот местного сообщества и настаивать на своей позиции, служа только праву и закону. Я думаю, что вот этот человеческий материал у нас в жутком дефиците. И поэтому создать независимый суд довольно трудно.
С. Цыпляев
―
И ещё хочу подчеркнуть: независимый суд, под которым все будут подписываться – он должен быть независим не только от других органов власти в решении, но и от избирателей. Он должен быть действительно независим. И поэтому сейчас мы из одной зависимости хотим суд перевести в другую зависимость, при этом правосудие не возникнет. Но я всё равно считаю, что на все эти дела вот, которые мы обсуждаем, конечно, они должны быть закрыты. Это правильно . Но вот, что делать дальше с судебной системой – это, опять же, предмет разговора как, перевоз университета в Шушары.А. Петровская
―
То, что вы говорите на счет судебной системы – настолько с вами хочется согласиться, под кадым словом подписаться.С. Цыпляев
―
У людей нет понимания особый природы судебной системой. Они считают: что что депутаты, что судьи.А. Петровская
―
Но это система, о которой вы говорите: 100% вас поддерживаю даже, трудно вам возразить здесь. Но это идеальная система. Если система не идеальна, а, как мы видим, есть некие ошибки и так далее. Мы видим, что она не идеальна: как в этих условиях существовать?С. Цыпляев
―
Я могу сказать, что, конечно, то что, они сейчас делают: выступают, требуют и так далее – это нормально. Но, при этом мы должны понимать правильным образом целевую задачу. И когда вот из этой системы начинают возникать идеи «давайте мы сейчас займемся выборами судей» - а это уже очень многие люди, считающие себя демократами, предлагают эти варианты, здесь мы должны говорить точно. Это – дорога в никуда. Это дорога в другую зависимость судей, популистская зависимость судей ничем не лучше. Да, отстаивать, да, выступать, но понимать, какова должна быть правильная судебная система, как мы должны её строить. Вот, собственно, об этом я и хотел сказать.А. Петровская
―
Ещё о правильной системе электоральной давайте тоже поговорим: было заседание комиссии при ЦИКе, куда…С. Цыпляев
―
Научно-экспертного совета, я там ответственный секретарь волею судеб.А. Петровская
―
Которая не могла никак в августе собраться, сетовала Элла Александровна.С. Цыпляев
―
Ну Элла Александровна, конечно, она работает по своему графику большинство людей как-то… Особенно те, которые относятся к преподавательской сфере, они в августе в отпуске. И их вопрос не собрать, поэтому… Сейчас собрались: был разговор шестичасовой и, надо сказать, что, в общем то, был разговор по всем тем понятным вопросам, которым мы слышали в эту избирательную компанию. Очень неприятно было слышать: постоянно, каждый шаг, вступление такое, разговор… Но в Петербурге это – вообще… Ну это просто невозможно. Ну Петербург себя показал. Действительно, по-моему, с того количество жалоб, которые поступили за этот день голосования на Петербург приходится 70%. Вот такая картина.С. Цыпляев
―
Если говорить системно: несколько слов, опять же, с чем я выступал и к чему в общем-то пришли в итоге. Первое: наверное, опять же вопрос о том, как работает правоохранительная система. Мы, опять, психологически воспринимаем, что выборы – это дело исключительно избиркомов. И вот они должны этим заниматься. А давайте там построим вертикаль, вплоть до этого избирательного спецназа дойдем и пускай они этим занимаются. Это не так, это - конституционное право, статья 32: «право избирать и быть избранным», и государство всей своей мощью обязано обеспечить исполнение прав. И если у нас не исполняются эти вещи, за это отвечать должна и прокуратура, и полиция. Там должен сидеть дежурный прокурор… Прокуратура, как надзирающая инстанция, несёт ответственность за всё то, что произошло. И все структуры правоохранительные, которые работают. Они считают что, это их не касается. Это просто так мы привыкли.С. Цыпляев
―
Вторая вещь уже по институтам, как организовано. Вот мы сейчас все бросились заниматься организацией электронного голосования – самая трудная часть. Но, с точки зрения регистрации всего остального процесса – жуткая архаика. Скажите пожалуйста, почему печатать объявления в какой-то газетке о выборах, газетку прячут в библиотеке и никто не знает что объявлены выборы. Потом стоять с пакетиком документов, чтобы сдать в эту избирательную комиссию, чтобы зарегистрировали. Вам фальсифицируют пакет документов, вас не принимают – закрытая дверь, там стоит толпа фейковых очередей. Слушайте, решается де всё просто: заведите один сайт, где фиксируется объявления выборов в ЦИКе. И как только появляется информация, мы знаем, объявили выборы. Второе: заведите электронную регистрацию. Вы регистрируйтесь просто регистрируете себя на сайте, вывешиваете там все свои копии документов, избирком начинает работать, а вы отправляете документы либо по почте, либо через многофункциональный центр, либо лично.А. Петровская
―
Ну, подождите, всегда же можно что-либо придумать. Там может быть сбой какой-нибудь произойти.С. Цыпляев
―
Слушайте, сбой уже сложнее. Когда у вас каждая муниципальная комиссия на этих уровнях начинает работать, а, поскольку она имеет абсолютное монопольное право принятия решений, вы должны создавать разные каналы. Принцип один: вы никогда не должны ориентироваться на идеальных людей. Мы должны делать некоторый вариант, когда разные нехорошие люди не дают друг другу возможность что-то украсть.
С. Цыпляев
―
Ещё один принципиальный момент, который пока, конечно, воспринимается довольно тяжело: что формирование избирательных комиссий. Если сейчас не вдаваться в детали, то у нас избирательная комиссия формируется одной партией в силу характера процедуры формирования. Она и обслуживает интересы только одной партии. Принцип должен быть понятен: в избирательную комиссию должен входить один человек от одной партии – вот и всё. В итоге, конечно, главный фокус обсуждения был там таким: будем делать две рабочие группы.
С. Цыпляев
―
Муниципальный фильтр, который просто убил все выборы: и там позиция от того, что надо вообще убирать до позиции «Единой России». Там выступал товарищ, что вот будем делать компромисс, будем циферки менять. И вторая, конечно, вещь, которая обсуждается – это безумный механизм сбора подписей в промышленных масштабах, который не имеет никакого смысла. Будем делать группы будем пытаться как-то сдвигать эти вещи.А. Петровская
―
Спасибо, Сергей Цыпляев был сегодня у нас в гостях.