Николай Сванидзе - Особое мнение - 2019-09-27
27.09.2019
И. Воробьева
―
Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением журналист Николай Сванидзе. Здравствуйте, Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте, Ира.
И. Воробьева
―
Про Киргизию давайте поговорим.
Н. Сванидзе
―
А чего бы нам, двум благородным донам не поговорить.
И. Воробьева
―
Абсолютно. Согласна. Тут благородный дон в эфире федерального телеканала тоже решил поговорить про Киргизию. И вызвал международный скандал. Андрей Малахов в своей программе обсуждал страшное ДТП, в котором погиб россиянин Александр Маругов. Там одним из участников аварии стал киргизский гражданин. И Андрей Малахов сказал, что возможно этот киргизский гражданин мог специально устроить ДТП в обмен на денежное вознаграждение. Поскольку у него на родине низкий уровень зарплат. И это вызвало очень острую реакцию, в том числе и киргизский МИД, например, вызвал советника-посланника посольства РФ и так далее. Но вот правда же обидно сказал Малахов?
Н. Сванидзе
―
Вы знаете, он, конечно, сказал обидно. Не следовало так говорить. Но он, конечно, не имел в виду ничего национального.
И. Воробьева
―
Да?
Н. Сванидзе
―
Абсолютно. Во-первых, я знаю все-таки Андрея Малахова, это не его. А, во-вторых, уж в чем-чем, в национализме этническом, каком угодно его нельзя обвинить. Он нормальный человек. И потом я в этом, честно говоря, высказывании тоже не вижу признаков какого-то национального оскорбления. Скорее они обиделись на то, что у них уровень жизни низкий. Но в этом ничего национального нет. Про нас тоже говорят, что у нас низкий уровень жизни. В этом я не вижу русофобии.
И. Воробьева
―
Интересно. Хорошо, по национальному признаку возможно не могли обидеться. Но все равно же обидно.
Н. Сванидзе
―
Что у тебя низкий уровень жизни? – обидно, да.
И. Воробьева
―
Что по федеральному каналу могут такое сказать, что мол, человек мог специально это устроить, потому что на родине плохо.
Н. Сванидзе
―
Ну как предположение может журналист себе позволить такое журналистское высказывание. Я повторяю еще раз, не самое удачное. Но не вижу оснований спускать на Андрея Малахова здесь всех собак.
И. Воробьева
―
Вам не приходит в голову, что Киргизия может быть что-то хочет такое получить из этой ситуации. Потому что они там начали уже упоминать про союзнические отношения стратегического характера и так далее.
Н.Сванидзе: Слово «дружба», предложение дружить принадлежит Сталину, а не Гитлеру. Хвастаться нечем
Н. Сванидзе
―
На мой взгляд, горячатся.
И. Воробьева
―
Киргизы горячатся.
Н. Сванидзе
―
Не киргизы, а киргизское руководство, которое занимается этим всем. Я не хочу расширять в данном случае это до всего киргизского народа. Потому что когда говорят: киргизы, все киргизы горячатся. Я думаю, что все киргизы не горячатся.
И. Воробьева
―
Киргизия горячится.
Н. Сванидзе
―
Киргизия как государство, да, скажем так.
И. Воробьева
―
То есть надо им перестать этим заниматься.
Н. Сванидзе
―
Я не даю советов киргизскому государству. Так же как киргизскому народу. На мой взгляд, горячатся.
И. Воробьева
―
Хорошо. Андрею Малахову мы передаем привет из нашего эфира и надеемся, что все закончится более-менее мирно…
Н. Сванидзе
―
Несомненно.
И. Воробьева
―
И никаких последствий не будет. Но раз мы про международные, про международку начали говорить, давайте сразу про МИД поговорим. Поскольку это тоже вызвало большой скандал. Но источником скандала стал сам МИД, который написал в социальных сетях у себя на официальных страницах, никакого фейка, никто вроде не взламывал и они вроде потом тоже не говорили, что кто-то взламывал. Про пакт Молотова-Риббентропа написали, что благодаря этому договору о ненападении война началась на стратегически более выгодных для Советского Союза рубежах. Население этих территорий подверглось нацистскому на два года позже и были сохранены сотни тысяч жителей.
Н. Сванидзе
―
Кошмар. Ну просто кошмар. Честно говоря, что произошло с МИДом и кто дал распоряжение с этим текстом выступить. Потому что я понимаю, еще кто-нибудь из силовиков сказал, сам Бог велел перепушить хвост, расправлять крылья. Грозно глядеть по сторонам. У МИДа задача несколько другие. Не ухудшать, скажем так, на ровном месте отношения с соседями. А сейчас соседям показан такой большой толстый и не очень чистый средний палец. Просто чтобы подразнить чисто. Ну, все это так наверняка и восприняли. Ну, хорошо. В следующий раз не нужно удивляться, что нашего президента не пригласят на какую-нибудь дату, связанную со Второй мировой войной. Сейчас все «ястребы» и не только «ястребы», кстати, во всех близлежащих странах, они просто скажут: а вы слышали, что МИД российский сказал? Есть вопросы? И вопросов нет. Потому что оправдывается то, что не подлежит оправданию уже давно, сто лет не подлежит оправданию. Ну сто лет – это образ. Но 80, скажем так, лет не подлежит оправданию. Вообще никакому. С моральной, нравственной точки зрения. Вообще даже выводим за скобки договор с Гитлером, включая секретные протоколы, на которые как просто подманил, как на червяка сладкого жирного подманил Сталина. Сталин заглотнул эту наживку и подписал с ним договор, после которого Гитлер начал Вторую мировую войну через неделю после подписания договора. А потом он с одной стороны зашел в Польшу, с другой стороны зашел в Польшу Сталин. Я не буду пересказывать все, связанное с пактом Молотова-Риббентропа. Со второй его частью, про которую тоже очень часто у нас забывают. А именно сегодня у нас 27-е, завтра – 28-го будет 80 лет ровно со дня подписания другой части пакта Молотова-Риббентропа. Тоже подписана теми же участниками. То есть, иначе говоря, пакта Гитлера-Сталина. Под названием: Договор о дружбе и границе. Это уже после того, как была поделена Польша между Гитлером и Сталиным. Раздербаненная. Они подписали договор о дружбе. Причем слово «дружба», я повторяю: «дружба» с Гитлером…
И. Воробьева
―
Так и написано.
Н. Сванидзе
―
Да, это название договора официальное. Слово «дружба», предложение дружить принадлежит Сталину, а не Гитлеру. Хвастаться нечем. Но даже если брать не морально-нравственную сторону, а чисто прагматическую, политико-военную, об этом, кстати, очень хорошо говорил у вас в эфире Константин Ремчуков. Очень хорошо и четко.
И. Воробьева
―
В понедельник, по-моему.
Н. Сванидзе
―
Ничего хорошего не принесло кроме плохого. Возникла общая граница, потому что если бы Польша продолжала быть буфером между Советским Союзом и Германией, - невозможно было бы это внезапное и какое там нападение. Как оно было охарактеризовано. Вероломное. Ничего вероломного было бы невозможно, потому что был бы буфер. А так была прямая граница, ее перешел Гитлер. И после этого еще Сталин несколько часов отказывался верить в то, что на нас напали и говорил, что нет, это гитлеровские генералы. Фюрер не знает. Жуков об этом пишет. Почитайте Жукова, дорогие коллеги из МИДа. Георгия Константиновича я имею в виду. Не политического обозревателя, а маршала победы. Но там есть еще один момент очень важный, о котором пишут в МИДе и который не соответствует действительности, к сожалению. Это иллюзия, что Сталин спас тем самым огромное количество евреев польских.
И. Воробьева
―
Спасены сотни тысяч жителей.
Н.Сванидзе: Все будут приникать ушком мохнатым к радиоприемникам или смотреть и слушать это дело в сети
Н. Сванидзе
―
А иллюзия состоит вот в чем. После подписания договора, после того как Польша была раздербанена между Сталиным и Гитлером, возникла в октябре 39-го года комиссия советско-германская по судьбам немцев, русских, поляков, литовцев, которые оказались в этой зоне. Обмен. Потому что часть Польши западная отошла Гитлеру, часть Польши восточная в виде Западной Украины и Западной Белоруссии отошла к Сталину. Стали обмениваться людьми. Но евреи этнические в эту группу не вошли, которые подлежали обмену. И евреи, а Гитлер тогда еще не дошел до идеи концлагерей и лагерей смерти для евреев. Он их еще пока не начал массово уничтожать. Он пока был готов их выгонять из Германии. И их гнали к российской границе, а в России их не встречали. То есть их гнали обратно, их не взяли тех евреев польских, которые оказались на территории, которая стала германской на той части бывшей Польши, их Советский Союз не принял. И они попали, стояли лагерем с декабря 39-го по март 40-го стояли табором на границе. С немецкой стороны. И потом они попали в немецкие концлагеря и в абсолютном своем большинстве были уничтожены. Но это еще не все. Та часть евреев, которая попала на нашу территорию, в составе Западной Украины и Западной Белоруссии, а потом и Литвы, они после 22-го июня 1941 года, когда Гитлер напал на Советский Союз, бросились в Советский Союз. К старой советской границе. На восток. И их на старой советской границе не пустили. Они остались на той территории, которую быстро захватил Гитлер. И они составили значительную часть знаменитого страшного чудовищного вильнюсского гетто. И тоже потом погибли все. К чертовой бабушке. Прошу прощения. Поэтому говорить, что Сталин кого-то спасал, евреев – это как бы сказать, иллюзорное представление и странно, что это представление свойственно нашему Министерству иностранных дел. Не каким-то случайным людям, которые об этом говорят, в том числе и журналисты некоторые. А это свойственно почему-то об этом пишут в МИДе, а это, на мой взгляд, не вполне солидно для такого уважаемого учреждения.
И. Воробьева
―
Честно говоря, вообще непонятно, зачем МИД вдруг внезапно…
Н. Сванидзе
―
Я не знаю, кто за язык тянул. Просто говорить то, что нельзя говорить, оправдывать то, что нельзя оправдывать и еще гордиться этим. Я еще понимаю, можно было прятать глазки и как-то делать при советской власти. Начиная со Сталина, кстати, и при Брежневе.
И. Воробьева
―
Первая фраза: СССР никогда не был союзником гитлеровской Германии.
Н. Сванидзе
―
Ну как, договор о дружбе – это что? Конечно, был. Де-юре и фактически, к сожалению, де-факто. Да, Советский Союз не развязывал войну, ее развязал Гитлер. Но союзниками в соответствии с двумя пактами Молотова-Риббентропа от 23 августа и от 28 сентября – ну, дорогие друзья, давайте называть правдой. И я не понимаю, как можно этим гордиться. Это позорная страница нашей истории. И самая большая гордость состоит в том, чтобы сказать правду про эту позорную страницу.
И. Воробьева
―
Будем говорить правду и дальше. Сейчас прервемся буквально ненадолго.РЕКЛАМА
И. Воробьева
―
Продолжается программа «Особое мнение». Вы можете смотреть нас в Ютубе на канале «Эхо Москвы», писать нам сообщения на +7-985-970-45-45. Наш обычный номер телефона. Тут комиссия ГД взялась за СМИ. Внезапно.
Н. Сванидзе
―
Кто бы мог подумать.
И. Воробьева
―
Действительно. Теперь некая комиссия ГД, которая рассматривает и оценивает вмешательство разных СМИ, в основном, с иностранной регистрацией в выборы в Москве. И так далее. Они проверят статьи русской службы Би-би-си, Медузы, МБХ-медиа и так далее. «Deutsche Welle» уже попали по полной программе. Они там выдвинули в адрес них уже обвинения, что они призывали выходить на улицу. Участие в несанкционированных митингах. Нарушив таким образом сразу несколько законов. И так далее. Что происходит в ГД, Николай Карлович, как вы думаете?
Н. Сванидзе
―
Я не готов оценить ситуацию в ГД. Но комиссия она работает в соответствии, наверное, с причиной своего возникновения. Она, собственно и была создана для того, чтобы сужать круг наших с вами информационных источников. Я бы так сказал. Вот она этим и занимается в меру своих возможностей. Чего удивляться-то.
И. Воробьева
―
Ну просто это же такая показательная история. Разве нет?
Н. Сванидзе
―
Она очень совковая - я бы так сказал. Очень в этом смысле знакомая, родная для тех людей, которые не сегодня утром родились. А я как раз родился не сегодня утром. Поэтому все это знакомо до боли все эти, теперь будут запрещать «Голос Америки» из Вашингтона, Би-би-си, ну все будут приникать ушком мохнатым к радиоприемникам или, проще говоря, смотреть и слушать это дело в сети. Потому что сеть пока что еще не запретили. Хотя хотят и это сделать.
И. Воробьева
―
Ключевое - пока что.
Н. Сванидзе
―
Хотят сузить мировую сеть до границ РФ для нас. Пытаются это сделать. Ну, я понимаю психологию этих людей. Люди, как и я того поколения, которые, в общем, не понимают, что такое Интернет. Я тоже не понимаю, что такое Интернет. Другое дело, что я его не боюсь. А кто-то так же понимает как я, но при этом еще и боится. А бояться его не надо. Это все равно что бояться молотка. Им можно гвоздь забить, а можно череп разбить. Давайте отменим молоток.
Н.Сванидзе: Все это вместе сливается и напоминает уже волну гражданского протеста
И. Воробьева
―
Да. Просто когда вдруг в нарушении избирательного законодательства начинают обвинять СМИ, то есть понятно, когда например, в день тишины в новостях призывают голосовать за кого-то из кандидатов. Ну, это конечно, не очень хорошо. Но в остальном это же какая-то попытка обвинить зеркало в том, что оно как-то неправильно отражает тебя.
Н. Сванидзе
―
И потом неадекватная реакция. Ну «Deutsche Welle», не знаю, призывали они там кого-то куда-то выходить или нет, но, дорогие друзья, смешно. Какой процент тех людей, студентов и не только студентов, которые выходят на согласованные и несогласованные какие-то акции на улицу, делают это под воздействием «Deutsche Welle».
И. Воробьева
―
Это невозможно посчитать, Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Разумеется.
И. Воробьева
―
А вдруг…
Н. Сванидзе
―
А если суммировать это с Би-би-си и «Голосом Америки», и «Медузу» сюда еще присовокупить что называется. То мало-то не покажется. У нас много врагов. Но они не поставят нас на колени.
И. Воробьева
―
Окружают.
Н. Сванидзе
―
Пользуясь своим количеством, окружают. Но мы все равно сильнее. Потому что у нас есть комиссия ГД.
И. Воробьева
―
Николай Карлович, вселяете надежду сейчас.
Н. Сванидзе
―
Вот, я сюда специально и прихожу, чтобы вселять в вас оптимизм.
И. Воробьева
―
Конечно, как без комиссии ГД жить было…
Н. Сванидзе
―
Трудно было жить без комиссии ГД. И поэтому она родилась.
И. Воробьева
―
Поэтому она родилась. Хорошо.
Н. Сванидзе
―
По всему поэтому, помните: родился обыкновенный мальчик Ленин. В городе Симбирске. Вот по всему поэтому родилась комиссия ГД.
И. Воробьева
―
Есть еще одна комиссия ГД, точнее на самом деле есть депутат ГД, которого зовут Сергей Шаргунов. И он недавно предложил смягчить так называемую «дадинскую» статью за неоднократное нарушение правил проведения митингов. За которым потом следует уголовное наказание в виде лишения свободы. Вот сейчас вынесли еще один приговор по этой статье. 400 часов обязательных работ. Так вот, фактически он же предлагает закрепить ту норму, которую Конституционный суд уже проговаривал, что уголовное наказание, например, за участие в массовом мероприятии возможно только, если повлекло за собой причинение или реальную угрозу причинения вреда здоровья граждан. Имуществу и так далее. При этом, как отмечают эксперты, суд спокойно совершенно просто берет и вписывает везде, что даже одиночный пикет, например, как у Котова представлял реальную угрозу…
Н. Сванидзе
―
Игнорируя тем самым указания Конституционного суда. Что характерно. Просто игнорируя полностью. Это удивительно просто.
И. Воробьева
―
Что значит удивительно. Вот теперь депутат ГД, я знаю, что СПЧ возмущалось по этому поводу.
Н. Сванидзе
―
Возмущалось.
И. Воробьева
―
Теперь депутат ГД. Но все же вроде на поверхности лежит.
Н. Сванидзе
―
Так кажется. Все на самом деле глубже, видимо, чем на поверхности.
И. Воробьева
―
Хорошо. Есть ли шанс у Шаргунова как-то пробить эту…
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что Шаргунов здесь, правильной дорогой идете, товарищ Шаргунов. Конечно, он абсолютно прав. Действительно. Но я не думаю, что у одного Шаргунова есть шанс пробить. Но у всех вместе может быть и есть. Как показывает практика, когда начинается, скажем, возмущение на цеховом уровне, вот все эти московские протесты, началось с журналистов. По делу Голунова. Потом актеры, театральные деятели. Книжные деятели. Учителя, священники, историки.
И. Воробьева
―
Врачи.
Н. Сванидзе
―
И смотрите, как…
И. Воробьева
―
Айтишники.
Н. Сванидзе
―
И это уже напоминает такую волну гражданского протеста. Все это вместе сливается и напоминает уже волну гражданского протеста. И на это идет уже адекватная реакция. Только что выпустили Миняйло. Не далее как вчера. Это добрая примета. На самом деле. Потому что просто так на ровном месте его бы фига с два выпустили. Схавали уже, уже ноги только торчали из пасти. А тут его выпустили.
И. Воробьева
―
И дело закрыли.
Н. Сванидзе
―
Вчистую выпустили. Оправдали, что у нас… Не оправдали, его не судили. Но закрыли дело. У нас крайне редко бывает. Чтобы человека уже начали заглатывать, а потом выплюнули.
И. Воробьева
―
Голунов, Миняйло или может быть пара человек.
Н. Сванидзе
―
Устинов. Тоже. Я считаю, что это замечательно. Я сегодня просто ехал вместе в поезде, случайно встретил Константина Аркадьевича Райкина. И с ним обсудили. Я его поблагодарил и поздравил с той позицией мужественной, которую он занял и такой последовательной, которую он занял по Устинову. Вроде бы говорит, спасли. Да. И я считаю, что это в значительной степени плод такой консолидированной гражданской позиции. Вроде бы на уровне цехов, профессиональных сообществ, но когда это все вместе - это производит впечатление.
И. Воробьева
―
А вас не пугает, что стало получаться. Ведь раньше никакие открытые письма, вот эти цеховые солидарности, они не работали. Если уж человека взяли – то он точно сядет. А тут внезапно один за другим начало получаться. Что-то здесь не так, вам не кажется?
Н. Сванидзе
―
Страшно немножко, да.
И. Воробьева
―
Немножко – это, мягко говоря.
Н. Сванидзе
―
Мне тоже немножко страшновато.
И. Воробьева
―
А почему, Николай Карлович?
Н. Сванидзе
―
А потому что непривычно. Пугает. Потому что мы привыкли, что они работают в одну сторону. Что они не умеют включать заднюю скорость. А тут немножко дали задний ход. И от этого действительно, я согласен, немножко чуть-чуть как-то стремновато, посасывает под ложечкой.
И. Воробьева
―
Просто может быть хуже будет.
Н. Сванидзе
―
Может быть, будет хуже. Никто не давал гарантии, что всегда будет лучше.
Н.Сванидзе: Выборы прошли. Сейчас нет драйва у людей, чтобы выходить на улицу и что-то там власти доказывать
И. Воробьева
―
Подготовка к чему-то худшему.
Н. Сванидзе
―
Посмотрим. В данный момент я не думаю, что это подготовка к чему-то на самом деле. Я не думаю, что в этом есть какая-то глубокая, я вообще не верю в глубинные стратегии такого рода. Так же как я не верю в какие-то заговоры, я думаю, что это очень все тактично, не стратегично в смысле, а тактично. И это все не в долгую. Вот сейчас решили сделать так. А завтра, может быть, волна утихнет и снова я думаю, что те ребята, которые сглатывали, которые хотели проглотить и Голунова, Устинова, Миняйло – они снова откроют ротик свой. С острыми и очень не маленькими зубками. И снова начнут проглатывать. И разжевывать. Они ребята очень терпеливые. И они свое дело туго знают.
И. Воробьева
―
А как вы думаете, общество быстро учится? Потому что до этого общество учили, что на самом деле ничего оно сделать не может. А сейчас нас учат, что может.
Н. Сванидзе
―
Во-первых, нас никто ничему не учит. Мы учимся сами. Это как история, которая, как известно ничему не учит. Она только наказывает за невыученные уроки. Точно так же и нынешняя ситуация, она ничему не учит. Но за невыученные уроки, конечно, наказывает. А невыученный урок состоит в том, что если сидеть и тихо прядать ушами, и смотреть на кончики своих ботинок, то, в общем, ничего хорошего не выйдет.
И. Воробьева
―
Как говорит Алексей Навальный: в стол.
Н. Сванидзе
―
Да, в стол.
И. Воробьева
―
Вы смотрите в стол.
Н. Сванидзе
―
Ничего хорошего не выйдет. А если ты в рамках закона, в рамках Конституции РФ, без всяких признаков насилия, радикализма, экстремизма, полностью просто реализуете свои гражданские права, тогда на это получается иногда правильная реакция.
И. Воробьева
―
Тут есть дополнение от слушательницы из Санкт-Петербурга, что к «Deutsche Welle» привязались из-за мультфильмов про Путина. Считает Елена. У них есть какая-то программа, идентичная «Куклам». Там высмеивают.
Н. Сванидзе
―
Поверить в это можно. Ну а что, а «Куклы» из-за чего пострадали в свое время. Почему бы мультикам из-за этого не стать поводом. Я вспоминаю историю, еще не ушедшую в область приданий. А свежую историю с шаманом знаменитым.
И. Воробьева
―
Да.
Н. Сванидзе
―
Любимым шаманом, любимым народом шаманом. Которого свинтили тоже. Почему его свинтили. Спрашивается. Сказать вам, на мой взгляд, вот клянусь вам. Я могу ошибаться. Его свинтили – потому что поверили. В его шаманскую силу. Вот поверили. Он шел там что-то делать с нашим президентом – поверили, что сделает. Вот поверили. Клянусь.
И. Воробьева
―
Хорошо. Тогда у меня будет после перерыва в связи с той версией еще один вопрос.НОВОСТИ
И. Воробьева
―
Продолжается программа «Особое мнение». Можете нас смотреть в Ютубе или слушать по радио.
Н. Сванидзе
―
Но лучше смотреть, конечно.
И. Воробьева
―
Конечно. Здесь шикарный Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Меня лучше слушать. Но Ирину лучше смотреть.
И. Воробьева
―
Так и распределили обязанности. Хочу спросить про предстоящий в это воскресенье санкционированный митинг. И вопрос у меня такой. Как вы думаете, от количества пришедших туда действительно что-то зависит? Или нет?
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что сейчас в настоящий момент – нет. Сейчас такая легкая пауза, которую взяла власть. Грамотно взяла. Сейчас поэтому некоторое время после освобождения Миняйло, после того как все-таки рассосалось дело Устинова. Выборы прошли. Сейчас нет такого драйва у людей, чтобы выходить на улицу и что-то там власти доказывать, хотя там поводы еще есть. Еще многие люди сидят под статьями и уже сидят. Но я не думаю, что сейчас особенно согласованный митинг, что количество будет играть какое-то более-менее принципиальное значение. Я думаю, что нет.
И. Воробьева
―
Хорошо. Про Кадырова поговорим?
Н. Сванидзе
―
Давайте.
И. Воробьева
―
Тут глава Чечни Рамзан Кадыров распорядился найти тех, кто по его словам радовался чужому горю после пожаров в торговом развлекательном центре, который у них был. Больше я ничего не буду читать из этой новости. Есть пожар, страшный. Любой пожар в здании это страшно, особенно памятуя жуткий пожар в «Зимней вишне». Есть какие-то не очень умные люди, которые чему-то там порадовались…
Н. Сванидзе
―
И есть Рамзан Ахматович Кадыров.
И. Воробьева
―
Серьезно, просто такая показательная тоже история.
Н. Сванидзе
―
Собственно, вы уже все сказали. Даже не знаю, что мне комментировать.
И. Воробьева
―
Действительно. Я еще отмечу, что пострадавших в пожаре не было. Чтобы на всякий случай вы понимали. Что не было ни погибших, ни пострадавших. Наказывать неумных людей это же странно.
Н. Сванидзе
―
Ну почему странно. Поумнеют. Тут логика такая. Наказывать неумных – поумнеют. Бей белых, пока ни покраснеют; бей красных, пока ни побелеют. Бей глупых, пока ни поумнеют.
Н.Сванидзе: Все, кто провинился по мнению Рамзана Ахматовича Кадырова – должны перед ним извиняться
И. Воробьева
―
Но они же не поумнеют.
Н. Сванидзе
―
Если хорошенько наказать, что может быть поумнеют.
И. Воробьева
―
Все должны извиняться перед Рамзаном Кадыровым?
Н. Сванидзе
―
Все, кто провинился по мнению Рамзана Ахматовича Кадырова – должны перед ним извиняться. Он в этом смысле человек очень последовательный. И поскольку на своей территории он всевластен, всевластен, я повторяю, то он и принуждает к извинениям. И все извиняются. И от этого становится еще более всевластен. Потому что все же видят и там, и вокруг, что действительно провинился – извинись. А не извинишься, так значит, еще раз провинился. Тогда ты извини, дорогой. Поэтому все же это видят. Это видят и в Кремле. И считают это признаком эффективности. Что в какой-то степени в этой системе координат, да, так оно и есть.
И. Воробьева
―
Но система координат, как вы думаете, многие хотят ее перенять, чтобы не только в Чечне было вот так. А везде было вот так.
Н. Сванидзе
―
Попытались в какой-то мере. На этих московских выступлениях, когда стали народ винтить, крутить и сажать. Это в какой-то мере было такой пример Чечни. Может быть, не отдавали себе отчета в этом, что мы хотим, чтобы было как у Рамзана Ахматовича. Но делали как у Рамзана Ахматовича реально. Другой вопрос, что не получилось. Пока не получилось, во всяком случае. Пока сбой в системе. Но идеи такие есть, конечно. Многим представляется, что если вы такие умные, почему строем не ходите. Вот если у него строем ходят, значит умные. Значит это нужно перенимать. Брать за образец.
И. Воробьева
―
Мне тут напоминают, перед перерывом я обещала задать еще один вопрос про шамана. Я действительно забыла. Мы закончили на том…
Н. Сванидзе
―
Который шел изгонять Путина и его самого изгнали.
И. Воробьева
―
В которого поверили по вашей версии.
Н. Сванидзе
―
Поверили, что изгонит. И вот это мое журналистское такое мнение. Частное. А то бы его не тронули. Ну, чего трогать-то. Он бы еще два года шел. Со своей тележкой, своей юртой. Шел бы и шел. О нем бы уже рассказывали сказки, легенды. Тосты.
И. Воробьева
―
Анекдоты.
Н. Сванидзе
―
А тут его схомутали. Я думаю, что поверили, что он изгонит.
И. Воробьева
―
Если они поверили, что он может изгнать, значит, они поверили в то, что президент может оказаться злым духом.
Н. Сванидзе
―
Нет, просто поверили, что изгонит. Они верят в чудеса. Это люди, которые верят в чудеса. Романтики. С большой дороги. Помните знаменитую песню.
И. Воробьева
―
Это многое объясняет.
Н. Сванидзе
―
Работники ножа и топора. Романтики с большой дороги.
И. Воробьева
―
Хорошо. Это правда многое объясняет. Надежда спрашивает про дело Голунова, что эти вот полицейские, которые как она их называет: компания распространителей-подбрасывателей. Уже требуют восстановления в правоохранительных органах. То есть им ничего так и не сделали фактически.
Н. Сванидзе
―
Абсолютно ничего не сделано. Вот что удивительное дело. Вроде бы мужика подставили, подкинули. Хотели посадить. И уже почти посадили. Вмешалась прогрессивная общественность. В лице журналистского цеха сначала. А потом не только. А им хоть бы что, хоть бы хны.
И. Воробьева
―
И вот что с этим делать?
Н. Сванидзе
―
Я прошу прощения, а что делать с теми, кто ударил девушку в живот кулаком? Вы знаете фамилию этого человека? Я не знаю. Если узнаете, скажите мне. Мне интересно. Имя, звание.
И. Воробьева
―
А ребенка кто оставил.
Н. Сванидзе
―
А с теми, кто оставил ребенка Ильи Азара. Оставил одну девочку.
И. Воробьева
―
Двухлетнюю.
Н. Сванидзе
―
Менее двух лет. По-моему, год и 8 месяцев было, если не ошибаюсь. Оставил одну в квартире. Это уголовка просто чистая. Чистая уголовка. Тюрьма плачет. Оставить одного маленького ребенка. Есть уголовная статья соответствующая. Как раз на эту тему. Мы знаем их? Нет, не знаем. Я боюсь, что и не узнаем. Они кому-то звонили, кто-то им дал приказ это сделать. Мы знаем того, кто им дал приказ? Не знаем. А мы знаем, кто велел наброситься на Устинова на ровном месте? Все видели видео. Мы говорили: ой, спасли Устинова. Как хорошо. Действительно хорошо, что спасли. А от кого спасли? А им что? Почему они на него набросились? Вот эти несколько здоровых мужиков, один из которых вывихнул плечо. Уже частушки про это поют. Милый вывихнул плечо…
И. Воробьева
―
Эти частушки очень смешные.
Н.Сванидзе: Если судьи затаят недоброе, росгвардейцы затаят недоброе, потому что их сдают этим либералам
Н. Сванидзе
―
Да. Они на него набросились. Кто их навел на него и почему они на него набросились, стали его дубасить палками. За что? Человек стоял, примус починял. Никого не трогал. Звонил по телефону, с кем-то разговаривал. Ну и что-то было? Нет. И не будет я думаю.
И. Воробьева
―
А почему не будет?
Н. Сванидзе
―
Потому что, я прошу прощения, все эти люди, которые набрасываются и которые отдают приказы, они все часть той силы, которая составляет основу власти. Нынешняя власть она в наибольшей степени опирается на силовиков. И поэтому она их не может сдавать. Достаточно сдать нескольких сержантов, а судья, мы забыли судья Криворучко. Вот вам еще один персонаж любимый, который в свое время известно как себя вел…
И. Воробьева
―
В деле Устинова.
Н. Сванидзе
―
Нет, он еще себя вел в деле покойного Магнитского. И просто издевался над ним. Теперь он себя соответствующим образом вел в деле Устинова. И ему что?
И. Воробьева
―
Как что, повышение я думаю.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что ничего. Потому что как же можно сдать судью Криворучко. Судьи будут вправе поднять шум. Так, ребята, извините, вы нам даете указания. Мы людям даем сроки на ровном месте. И вы нас сдаете после этого. Да шли бы вы лесом. А судья это вам не журналисты даже. И тем более не актеры. И не историки, не к ночи помянуты.
И. Воробьева
―
Вы думаете, что судьи составят очень большую силу?
Н. Сванидзе
―
Они, может быть, не будут шумно бунтовать, но они затаят недоброе. Понимаете. И всё. И поминай как звали. Если судьи затаят недоброе, росгвардейцы затаят недоброе, потому что их сдают этим либералам очкастым. На съедение. Ну кто же тогда останется. Сами либералы-то не останутся. На них фиг обопрешься. Поэтому конечно сдавать никто не будет.
И. Воробьева
―
Но с другой стороны надо признать, что, честно говоря, как-то все подуспокоились. В смысле того, что я не вижу каких-то больших массовых очень громких требований наказывать этих людей. Или хотя бы дать нам их имена. Не сразу, после того как, а потом.
Н. Сванидзе
―
Возникнет. Эта идея возникнет. Несомненно. И надо, чтобы она возникла. Будут названы их имена или не будут, но требовать их имена нужно. Потому что те, кто не виноват, должны быть оправданы и отпущены, те, кто виноват – должны быть осуждены. Вот и всё.
И. Воробьева
―
Вообще довольно просто звучит.
Н. Сванидзе
―
Очень просто.
И. Воробьева
―
Как в правовом государстве.
Н. Сванидзе
―
Да. Как это ни смешно звучит, как в правовом государстве.
И. Воробьева
―
Не работает.
Н. Сванидзе
―
Но стремиться-то надо.
И. Воробьева
―
Но вот даже мужчине, которому ногу сломали…
Н. Сванидзе
―
Вот, ногу сломали обратно же. Известно, кто ногу сломал? Зачем ногу сломал? Человек бежал мимо, бежал просто. Ему сломали ногу.
И. Воробьева
―
А ты чего убегал.
Н. Сванидзе
―
Сломали ногу. Пусть скажет спасибо, что только ногу. Только одну.
И. Воробьева
―
Действительно. Но его еще и признали виновным по административной статье.
Н. Сванидзе
―
Если ногу сломали, значит, он виноват. Не просто же ему ногу сломали.
И. Воробьева
―
Мало того, что ногу сломали, еще и виноват.
Н. Сванидзе
―
За это заплатил штраф. За то, что ему сломали ногу – он заплатил штраф. И ушел благодарный, что только ногу и только штраф.
И. Воробьева
―
Если что, слово «благодарный» - это была табличка: сарказм. Я попрошу этого человека не обижаться. Мы сейчас не серьезно, а то вдруг обидится. Не обижайтесь, человек со сломанной ногой. Я не помню, как зовут, извините, пожалуйста. У нас еще полторы минуты. Раз мы говорили сегодня о том, что Интернет тоже могут в пределах границ РФ оставить, вот сегодня пришла новость о том, что на сетях всех крупнейших операторов связи на Урале, то есть начали с Урала, начали устанавливать оборудование, которое позволяет блокировать ресурсы из реестра запрещенных сайтов Роскомнадзора. То есть раз, раз и Урал у нас будет зачищен.
Н. Сванидзе
―
Ну я не думаю, что Урал так просто зачистить. Я думаю, что найдутся… Нет у вас, как там говорилось: нет у вас приемчиков…
И. Воробьева
―
С другого региона надо начинать, Николай Карлович?
Н. Сванидзе
―
Тут с какого ни начни. Я думаю, что борьба с мировым злом в виде Интернета она обречена на неудачу. Зло победит.
И. Воробьева
―
В смысле…
Н. Сванидзе
―
В смысле Интернет.
И. Воробьева
―
Интернет, конечно, всегда побеждает. Это понятно. Но вам не кажется, что кроме всего прочего, кроме бессмысленности, это еще бессмысленная трата наших с вами денег. Это же на бюджетные деньги происходит наверняка.
Н. Сванидзе
―
Это трата денег наших, это трата нервов нашего начальства.
И. Воробьева
―
Роскомнадзора заодно.
Н. Сванидзе
―
Которое очень нервничает по поводу Интернета. Всерьез считая, что это корень зла и это вызывает у меня лично сочувствие. Потому что я люблю начальство.
И. Воробьева
―
Вы любите начальство? И хотите, чтобы оно не нервничало.
Н. Сванидзе
―
Не хочу, чтобы оно нервничало.
И. Воробьева
―
Нервное начальство это вообще не очень.
Н. Сванидзе
―
Ни к чему.
И. Воробьева
―
Хорошо. В общем, не нервничайте, пожалуйста. Это была программа «Особое мнение» с Николаем Сванидзе.