Михаил Фишман - Особое мнение - 2019-09-03
03.09.2019
О. Журавлева
―
Добрый вечер. У нас в гостях сегодня журналист Михаил Фишман. Здравствуйте.
М. Фишман
―
Здравствуйте.
О. Журавлева
―
У нас сегодня судный день, как было написано в некоторых Telegram-каналах. У нас много интересных историй произошло с судами. Что для вас было неожиданностью?
М. Фишман
―
Вообще все было неожиданностью. Это действительно большой день, день больших событий сегодня. Сегодня – день, когда по факту того, что мы знаем по состоянию на пять часов дня вторника де-факто развалилось дело о массовых беспорядках. Которое с 31-30 июля Следственный комитет усердно пытался построить. И больше его не существует. Оно еще доразваливается и видимо продолжит доразваливаться какое-то дело, но хорошие новости заключаются в том, что четверо фигурантов, которые обвинялись именно в массовых беспорядках, выходят на свободу.
О. Журавлева
―
Я так понимаю, что переводятся с уголовного на административное.
М. Фишман
―
У них дальше могут вменяться как всем тем, что за нарушение общественного порядка в ходе, это отдельная история, это просто принципиальное… Что такое административное дело? По нашим-то временам. Ерунда.
О. Журавлева
―
Нам напоминают, что Любовь Соболь вновь оштрафована на 300 тысяч рублей.
М. Фишман
―
Это есть административный…
М.Фишман: Даже уже СК не согласен с мэром нашего дорогого города. В этом смысле вопросы к мэру появляются
О. Журавлева
―
Это к тем штрафам, которые у нее уже есть.
М. Фишман
―
Не первый ее штраф. Не первый 300-тысячный. Но это другое дело, она не фигурант дела о массовых беспорядках. И один из ее волонтеров, если я правильно понимаю - Алексей Меняйло, вот его судьба пока подвешена, потому что он не оказался ни в том, ни в другом списке. Ни в списке тех, кто выходит на свободу, ни в списке тех, кого переквалифицировали и действительно сажают уже по 318-й статье по насилию в отношении представителей власти. Это, конечно, большие события. То есть то, что собственно, теперь у меня вопросы к мэру Москвы Сергею Собянину. Что же он имел в виду, когда на следующий день после 27 июля выступил по телевидению и сказал, что может квалифицировать происходящее только как массовые беспорядки. И благодарил полицию за грамотно проделанную работу. Это какие же такие массовые беспорядки. Вот даже уже Следственный комитет не согласен с мэром нашего дорогого города. В этом смысле вопросы к мэру появляются. Пусть он объяснит теперь, что же он имел в виду. Это довольно логичный вопрос, который возникает в такой ситуации. Но если мы отвлечемся от фигуры мэра, с которого, я просто напомню, что с этого началось. Потому что мэр Москвы выступил в этом интервью, где он немножко смотрел не в камеру.
О. Журавлева
―
А в текст.
М. Фишман
―
Сказал, что вопрос: как вы квалифицируете – сказал, что только могу квалифицировать только как массовые беспорядки. И появилось тут же уголовное дело.
О. Журавлева
―
Вы за этим следите пристально, вы журналист, вы берете интервью. Вы делаете большие эфиры. Вы прекрасно понимаете, что те люди, которые писали текст Собянину тогда, сейчас имеют не столько влияния, сколько какие-то другие…
М. Фишман
―
Это мы можем обсуждать сколько угодно. Это же вопрос о том, насколько самостоятелен тогда нас мэр нашего большого дорогого города.
О. Журавлева
―
А у вас есть такие вопросы пока.
М. Фишман
―
Безусловно. Масса вопросов, которые никак не получается задать нашему мэру, потому что он очень редко, я не помню ни одной его пресс-конференции или разговора с журналистами. Ничего не приходит в голову, кроме этих пресс-релизов, зачитываемых на камеру. Так что вопросов количество только увеличивается. Но давайте вернемся к тому, что произошло сегодня. Это конечно хорошо, несмотря на те очень серьезные приговоры, которые мы уже сегодня видим, которые, безусловно, неадекватны глубоко тому, что произошло. Два года Даниле Беглецу, в Интернете можно посмотреть, за что. Потому что это все есть на видео. Человек, который случайно там оказался. Даже если он выйдет из тюрьмы раньше, все равно абсолютно неправосудное, человеку просто сломали на наших глазах жизнь. Ни за что.
О. Журавлева
―
Младшему ребенку три месяца.
М. Фишман
―
Да. Старшему – два года. Это, конечно, тоже беспредел. Еще один фигурант получил 3. Тоже серьезный очень срок. Пять лет соответственно…
О. Журавлева
―
За твит.
М. Фишман
―
Да. Даже не твит, это важно все-таки, существенная разница. Не твит, а ответ на твит. Потому что, если я правильно понимаю, не был самостоятельный твит. Потому что так формулируется статья – призывы к насилию. И так далее. Если вы отвечаете кому-то, то труднее рассматривать как сознательный призыв. И там, в принципе к этому приговору, конечно, это тоже безумие с моей точки зрения. И я уверен, что ни в какой правовой демократической стране такого рода ответ на твит не мог быть квалифицирован как тот самый «hate speech», который чреват реальными последствиями. То единственное основание, на котором цивилизованное общество считает возможным ограничивать свободу слова. Потому что речь идет о свободе слова. Что можно говорить и что нельзя говорить. Вот когда человек кричит «пожар» в кинозале и после этого возникают жертвы, тут его свобода должна быть ограничена. Когда он призывает к погромам и тут же совращается погром, и люди погибают – он соучастник этого преступления. У него нет такой свободы слова. Я говорю о принципах. Здесь мы не видим этого случая. То есть это произвол с моей точки зрения. И политические репрессии по-прежнему. Смысл которых понятен. Который заключается в том, что где было замечено хоть какое-то… Ну здесь - чтобы неповадно было просто. Нельзя трогать правоохранителей, полицейских и так далее. Я замечу, что там потом возник ответ, помните, телеканал НТВ опубликовал предостережение оппозиционерам по поводу их детей…
О. Журавлева
―
От сотрудников силовых ведомств.
М. Фишман
―
Что-то я не виду уголовного расследования по этому поводу. Вы видели такое? Мне пока не попадалось.
О. Журавлева
―
Но вы как журналист наверняка получаете…
М. Фишман
―
И это национальное телевидение распространяет.
О. Журавлева
―
…угрозы и обещания, что именно хотят сделать, регулярно.
М. Фишман
―
Мой портрет висел в Интернете с мишенью на лбу. Бывало и такое в моей биографии. Тоже не помню никаких уголовных дел по этому поводу. Но логика политическая понятна. Когда речь идет о тех, кто трогал реально руками как-то…
О. Журавлева
―
Дотрагивался до полицейских.
М. Фишман
―
Да. Они переквалифицированы в другую статью. А массовые беспорядки решено устранить как факт. Это, видимо, уже более-менее очевидно.
О. Журавлева
―
Чем вы это объясняете?
М.Фишман: Нет независимой судебной системы, которая ориентируется на общество, все измеряется вручную
М. Фишман
―
Во-первых, я объясняю это тем, что настолько очевидно, что не было никаких массовых беспорядков, а вместо них был полицейский произвол, что это все-таки настолько вопиюще уголовное дело, которое было возбуждено Следственным комитетом, что оно подрывает все основания, всякую нормальность. Это полное безумие.
О. Журавлева
―
Но вы только что говорили, что та же история с ретвитом или реплеем – тоже произвол. И ненормально…
М. Фишман
―
Да.
О. Журавлева
―
Где грань этого нездоровья – пытаюсь понять.
М. Фишман
―
Это хороший вопрос. Как мы видим, фактически эта грань устанавливается в кабинетах. Естественно. Потому что поскольку у вас нет независимой судебной системы, судов, демократической системы, которая ориентируется на общество, то дальше все это измеряется вручную. И здесь вручную все-таки понято, что никаких массовых беспорядков не было. Но что настолько очевидно, что бессмысленно даже нам устраивать дискуссию по этому поводу и кому-то что-то доказывать.
О. Журавлева
―
Не забывайте, что ваши реплики на sms в чате Ютуба и так далее все принимаются. +7-985-970-45-45 – если вы посылаете сообщения. Или пишите в чате Ютуба на канале «Эхо Москвы». Тут нам пишут уже в чате, что, похоже, что права человека есть только у полицейских. И вы сейчас на паузе сказали, что вы были свидетелем одного из нападений на полицейских.
М. Фишман
―
Я сначала скажу для того, чтобы понять, что не было массовых беспорядков, достаточно почитать текст статьи Уголовного кодекса о массовых беспорядках и что является их квалифицирующими признаками. Что это такое. Если прочесть уголовную статью, потом посмотреть любое видео всего того, что происходило 27-го числа, то вы не сможете никак совместить в своем мозгу. Вот и все. Это совершенно очевидно. Другое дело, что конечно, как Владимир Путин скажет, так и будет. Более-менее понятно, что это в результате не могло не решаться на его уровне. Потому что это политический кризис национального масштаба. В это у нас превратились выборы в Мосгордуму в результате. И сегодня становится понятно, когда мы наблюдаем эти исчезновения 212-й статьи и перевода под домашний арест, что эти решения принимались тогда, когда с тех, кого сажают сегодня, снимали обвинения в 212-й, оставляли им 318-ю - покушение на, насилие в отношении полицейских. В этот момент Следственный комитет уже имел поручение расформировывать по факту 212-ю статью. Я просто прекрасно помню, когда это случилось. Это было, вот Кирилл Жуков, у которого лямочка, из Брюсова переулка, я так понимаю, что суд еще идет…
О. Журавлева
―
Если кто-то не в курсе: насилие над полицейским было таково, что была задета его маска на шлеме и в результате этого пристегнутый шлем лямочкой причинил невыносимые страдания.
М. Фишман
―
Я просто при этом присутствовал. Мы с Володей Роменским были как раз в Брюсовом переулке и вели репортаж для телеканала «Дождь». И он сделал что-то вроде саечки такой, только не за подбородок, а за маску. Забрало, шлем. И соответственно полицейский так откинул голову. Вот теперь ему очень больно оттого, что он откинул голову. Это все можно увидеть. Вот это то, что инкриминируется Кириллу Жукову. Сначала он был фигурантом и по 212-й и по 318-й, потом 212-ю убрали. Это произошло, если мне не изменяет память – 17-го августа. Или 16-го или 17-го. В этот момент в эти дни соответственно принималось политическое решение о том, что массовых беспорядков нет. Все-таки.
О. Журавлева
―
Это было после того, как Чемезов вдруг сказал, что людей бить нельзя.
М. Фишман
―
Это было до того. Чемезов, по-моему, сказал в понедельник, это было ли 19 или 20 число. В этот же день Владимир Путин был в Париже и встречался с Макроном, где речь зашла, где он впервые прокомментировал события в Москве. И он не произносил слов «массовые беспорядки». Потом в Хельсинки он был через день и тоже не произносил этих слов. То есть уже тогда мы обращали внимание, что относительно мягко Путин комментирует эту тему. Он не повторяет за Собяниным «массовые беспорядки». Он ничего такого не сказал. Он сказал, что все, кто нарушают закон, должны быть наказаны. У него была достаточно нейтральная… Еще он вспоминал про мертвые души, про зарегистрированного Митрохина. Приводил его в пример. Но про массовые беспорядки он ни слова не сказал. То есть он уже знал и понимал, и отдал соответственно распоряжение в результате, что массовых беспорядков все-таки, видимо, нет. И то, что Чемезов в этот момент появляется с публичными заявлениями, настолько неожиданными, очевидно теперь уже это не случайность. Думаю, что политически смысл происходящего заключался в том, что дело о массовых беспорядках и вообще все то насилие в Москве 27-го, 3-го числа, весь этот комендантский час, де-факто введенный, чрезвычайное положение в Москве, это все было отдано на откуп силовикам, ФСБ. Звучали фамилии и Николая Патрушева, секретаря Совбеза. И главы ФСБ Бортникова в этой связи. Хотя понятно, что там конкретные распоряжения не мог отдавать, например, Виктор Золотов, судя по всему. Потому что он руководит Росгвардией. И по факту получалось, что они просто управляют Москвой. И очевидно, что это видимо, не могло не устроить людей, которые входят в ближний круг Владимира Путина, одним из которых является Чемезов. Но не единственным. И эта реконструкция и спекуляция, я могу только рассуждать на эту тему. Но могу представить себе, что они пошли в Кремль и стали убеждать Путина в том, что происходит сильный довольно перекос. Перестарались - я думаю примерно такие могли говорить ему слова. И он вероятно внял. То есть если мы реконструируем ту логику, в которой развивались события.
О. Журавлева
―
Все, что касается насилия над полицейскими, каким бы забавным оно ни выглядело, когда смотришь видео, это все будет серьезно и шансов на более мягкие приговоры уже, наверное, не будет.
М. Фишман
―
Мы в прямом эфире же, и может быть, уже этот приговор есть. Мы не знаем. Это же сегодня все происходит. Прямо сейчас. Но если даже те, кто признал свою вину получают реальные сроки, то что мы можем ждать. Хотя, безусловно, хочется надеяться на лучшее.
О. Журавлева
―
С Егором Жуковым, у которого там уже и дипломные работы пытались изъять или курсовые. Как вам кажется, каковы перспективы.
М. Фишман
―
Пока я ехал на эфир, я узнал из телефона, что Егор Жуков теперь обвиняется в призывах к экстремизму. Это другая статья. Это еще один признак того, что массовые беспорядки развалились. Кроме того, как мы уже знаем, Егора Жукова просто с кем-то перепутали и его нет на тех видео, на которых они изначально имели его в виду. Но отстать от него они уже не могут. И теперь они ему «шьют» буквально политическое дело. То есть за политический комментарий, это как меня наказать за то, что я говорю в эфире.
О. Журавлева
―
А вам, кстати, не страшно? У вас тоже маленькие дети, между прочим.
М. Фишман
―
Да. Да. Есть и такой момент. Но это буквально то же самое. То есть человек выступает в Ютубе, говорит про существующий строй. Ему это вменяется как уголовное преступление и теперь такая статья. Это, конечно, полный беспредел. Это нарушение свободы слова и ее совершенно базовых конституционных принципов. Понятно, что, видимо, Егор Жуков превращается в такую символическую фигуру, в том числе и с точки зрения силовиков. И они таким образом говорят: нет, его мы вам так просто не отдадим. Ну, значит дальше вопрос политической борьбы, общественной борьбы, наше общее дело. Не допустить того, чтобы это уголовное дело превратилось в реальность. Слава богу, что он переходит под домашний арест. Это тоже пока мы не можем утверждать наверняка. Потому что только то, чего просит следствие. Я напомню, что не всегда суд у нас идет, в этом смысле соглашается со следствием. С прокурором что они не соглашаются мы уже давно привыкли. Но они даже не соглашаются иногда и со следствием. Такое бывало. В частности в деле «Седьмой студии» такой был случай с Малобродским. Если помните. Поэтому пока зажмем кулачки и ждем все-таки хотя бы домашнего ареста. А дальше будем бороться…О. Журавлева
―
Уже несколько лет живем с мыслью, что домашний арест это совсем неплохо, это почти свобода.
М. Фишман
―
Просто давайте признаемся себе и друг другу, что так не может быть, что когда у вас одно дело, одна уголовная статья развалилась, вы начинаете против студента ВШЭ искать другую статью, по которой хоть как-то можете что-то ему вменить. Так нельзя. Это простые мне кажется, совершенно вещи.
М.Фишман: Это политический кризис национального масштаба. В это у нас превратились выборы в Мосгордуму
О. Журавлева
―
А история с задержанием Азара - это, что можно? С начала до конца какой-то бред. Тем более что суд вообще ему перенесли на середину сентября. Зачем его поволокли среди ночи, зачем оставили ребенка.
М. Фишман
―
Все-таки давайте разделим. Потому что одно дело, когда людям меняются уголовные статьи, которые чреваты годами лишения свободы в колонии. Другое дело административные дела, когда максимум, что ты можешь – 30 суток. То есть, ничего хорошего в этом нет, это все произвол и политические репрессии. Но просто все-таки это разного уровня.
О. Журавлева
―
Тем более непонятно, откуда такая невероятная спешка и я бы сказала, просто жестокость по отношению к человеку, который один с ребенком дома.
М. Фишман
―
Все хорошо, что хорошо кончается в том смысле, что Азар вчера вышел на свободу.
О. Журавлева
―
Да, и мама приехала, и с ребенком все было в порядке.
М. Фишман
―
И мама приехала, и с ребенком все было в порядке. Что касается детей, можно заметить, у нас же было несколько эпизодов, где были попытки отобрать детей. Что в принципе в соседней Белоруссии такое нормальное дело. То есть там политических активистов, диссидентов и оппозиционеров просто реально лишают родительских прав. Это такой способ давления на оппозицию, уже опробованный у соседей. Фашистский. Он там работает. И очевидно, что здесь тоже пошли по этому пути. Но в рамках общего смягчения отказались. Так вот у нас не только, оказывается, пытаются детей отнять у родителей. У нас еще родителей отнимают от детей. Буквально просто вчера дома у Ильи Азара. То есть это в обе стороны можно делать. Можно и ребенка отобрать, а можно отца вытащить из дома. Оказывается и так тоже. Ну что тут можно сказать. Мне кажется, что те, кто это делал, конечно, совершили большую ошибку. Потому что они забыли про дело Голунова и что мы, мы – я имею в виду себя в том числе, мы - журналисты, своих так просто не сдаем.
О. Журавлева
―
Это журналист Михаил Фишман со своим особым мнением. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
И снова с вами Ольга Журавлева и наш сегодняшний гость – журналист Михаил Фишман. Мы все говорим о судах, арестах и организаторах то ли беспорядков, то ли несанкционированных акций. Но начиналось-то все с выборов. Выборы в Мосгордуму, которые обрели такой невероятный масштаб. Они все ближе. Просто уже скоро. Идет бой между сторонниками такого голосования, другого голосования. Никакого голосования. Порвать бюллетень, засунуть его куда-нибудь в карман. И все прочее. «Умное голосование» - как вам. На чьей вы стороне?
М. Фишман
―
Мне уже приходилось об этом говорить. В целом это вопрос: что делать на выборах, на которых нет выбора. Все решают эту задачу. И если грубо и все разложить по кучкам, то будет три варианта: не ходить на выборы, бойкот, портить бюллетень и «умное голосование». То есть голосовать за кого-то, дальше – давайте решать, каким образом и за кого. Из этих трех методов только третий последний один раз сработал. Это было в 2011 году на выборах в ГД. Назывался он: голосуй за любую партию, кроме «Единой России». И его предложил Алексей Навальный. И он выиграл эту дискуссию, которую он вел тогда с тем же Борисом Немцовым. Который говорил, что давайте портить бюллетень и что это такое, массовую демонстрацию… И с Гарри Каспаровым, который говорил, что бойкот. Проблема бойкота в том, что он звучит красиво, а по смыслу того, что происходит никак не отличается от общественной апатии. Ты просто остаешься дома и сидишь на диване. Поэтому только себе можешь говорить, что это бойкот. А для всех остальных, в первую очередь для властей ты просто остался дома. А это ровно то, на чем и покоится политическая система. В этом смысле призыв к активным действиям, к сожалению, порча бюллетеней, не к сожалению, а просто такой факт никогда электорально себя никак не подтвердил. То есть это не работающая электорально вещь, инструмент. Остается «умное голосование». Поэтому принципиально как способ проведения голосования против на выборах, где нет выбора, я, безусловно, это поддерживаю. Это работает. Дальше вопрос технический. Потому что одно дело за любую партию, кроме жуликов, извините, то есть «Единой России». А другое дело - уважаемой, глубокоуважаемой партии «Единая Россия», которая почему-то так мало выставила кандидатов на этих выборах, почему они стесняются. Непонятно. И другое дело, когда у вас одномандатники и когда в фамилиях ты не можешь разобраться, и вот тут Алексей Навальный говорит вместе со своими соратниками, что мы придумали для вас способ. И дальше вопросы, вот сегодня опубликован этот список по Москве.
О. Журавлева
―
33 коммуниста, 8 «справедливороссов», 4 «яблочника»…
М.Фишман: Отстать от него(Е.Жукова) они уже не могут. И теперь ему «шьют» буквально политическое дело
М. Фишман
―
Надо смотреть на этот список, как он работает. Но принципиально надо понимать, мне кажется это важный момент, что оно не просто работает «умное голосование», оно уже сработало. И здесь важнейшим показателем является даже не снятие Колмогорова на выборах в 45-м округе Москвы, где за него призвал голосовать Яшин и он тут же снялся. Потом объяснил, почему. И оставил Валерию Касамару почти в гордом одиночестве. В этом округе. А снятие Бортко в Санкт-Петербурге. Еще 2-3 месяца назад, как я понимаю, ситуация у Беглова была хорошая в том смысле, что он должен был победить по расчетам в первом туре. Очевидно, что ситуация изменилась, иначе бы Бортко не снялся. Это означает, что настолько всерьез замаячил второй тур на выборах губернатора Санкт-Петербурга, что пришлось Бортко взять под козырек и сказать, что он не будет в этих выборах участвовать. Это и есть «умное голосование». «Умное голосование» вообще надо понимать, оно существует не само по себе. Не просто Навальный придумал и сказал: давайте вот за этих. Ситуация была и не такой в 11-м году. Навальный тогда не то что построил эту систему и победил как бы «Единую Россию». То есть когда она не смогла собрать большинство голосов, занять половину мест в ГД плюс один и из-за этого появились эти масштабные фальсификации, когда председатели избиркомов с мешками голосов убегали через окна в этих территориальных избирательных комиссиях. Он угадал направление мысли. Тренд. Он угадал тогда, что люди хотят делать. Люди хотят выйти и сказать «нет» каким-то образом. На избирательном участке в том числе. Он угадал это настроение и попал в него. И одно срезонировало с другим. Есть независимые подсчеты, что один дополнительный процент получила тогда «Справедливая Россия». Ну может быть. Здесь похожая ситуация. Она похожа не только в Москве, тот кризис с тем произволом в отношении избирателей, кандидатов, активистов, который произошел в Москве, когда всех независимых кандидатов вычеркнули из списков кандидатов. С чего же все началось. С этого. Когда они собрали подписи. Он срезонировал по всей России. Это уже становится очевидным. Он точно срезонировал в Питере. Это из-за того, что произошло в Москве. Там начались проблемы у действующего и.о. и его избрание. Очевидно, что точно также резонирует и по всем остальным. Сколько у нас, 16 губернаторов всего выбирают, по-моему, 8-го числа. И в этом смысле «умное голосование» - это тот инструмент, который Навальный просто предлагает и говорит, он пытается это оформить в некую внятную политически, технически исполнимую историю.
О. Журавлева
―
Тогда следующий вопрос. Умно ли голосовать именно за тех, кого предлагает Навальный или каждый должен выбрать свой вариант «умного голосования».
М. Фишман
―
Рационально, это вопрос открытый. Что говорит Навальный? Он говорит, что если мы все вместе проголосуем за этого конкретного кандидата, то у него появляются серьезные шансы выбить конкурента. Если вы будете голосовать каждый за своего, пусть против, то вы никогда его не победите. Вам надо объединиться избирателям. Вот что он предлагает. Поэтому он говорит, вот я посчитал, мы посчитали, вот у этого шансы лучше. Вот то, что он говорит. Дальше может вступать в противоречие… Я так понимаю, что в Москве более-менее сплошные коммунисты.
О. Журавлева
―
33.
М. Фишман
―
В Москве вообще голосуют неохотно. Вопрос: сработает ли это. В моем округе, например, сняли кандидата, за которого я собирал подписи сам. И не просто оставлял свою, но еще помогал их собрать вместе с активистом штаба, которого потом арестовали и сегодня, слава богу, Валерий Костенок должен выйти на свободу. Потому что 212-й статьи нет. В этом смысле я очень рад, потому что мы вместе этим занимались. Я уже теперь чувствую себя частью этой истории. Отчасти. Если угодно. Но вот его сняли с выборов. У меня в округе есть кандидат от «Справедливой России». Который достаточно последовательно, по крайней мере, на протяжении этой истории он выступал на Трубной в защиту независимых кандидатов. Вчера я его встретил у ОВД Красносельского…
О. Журавлева
―
Куда привезли Азара.
М. Фишман
―
Куда привезли Азара. Он публиковал ролики. В общем, достаточно последовательно выступал. И я, конечно, рассчитывал, что в этом смысле мы совпадем с Навальным.
О. Журавлева
―
То есть вы выбрали себе более-менее адекватного…
М. Фишман
―
За кого мне кажется, я готов отдать свой голос, потому что я понимаю, за что я в этом смысле отдаю голос. Однако Навальный предлагает в результате, как я понял сегодня, голосовать за другую фигуру. За коммуниста. И дальше у меня дилемма. Что мне делать.
О. Журавлева
―
Но есть еще более страшная дилемма. Валерия Касамара не просто выступала за задержанных. Она подписывалась за своего студента. Она вчера снимала видео в доме у Азара, пользуясь неприкосновенностью кандидатов в депутаты. И ее в какой список вносить? А она же есть самый главный противник, она вроде ставленник «Единой России». Куда деваться-то.
М.Фишман: Проблема бойкота в том, что он звучит красиво, а по смыслу никак не отличается от общественной апатии
М. Фишман
―
С точки зрения Алексея Навального здесь нет никакой проблемы. С точки зрения Ильи Яшина, снятого с выборов – тоже нет. Конечно, Валерия Касамара в списке мэрии. Она представитель мэрии на этих выборах. И поэтому…
О. Журавлева
―
Что бы она ни делала, уже ничего не поможет в этом смысле.
М. Фишман
―
Кому?
О. Журавлева
―
Ей.
М. Фишман
―
Почему же, может и поможет. Я не знаю. Но это другой вопрос. Я не знаю, кто там выиграет. Но у нее шансы резко выросли на победу, все ее конкуренты последовательно исчезают из бюллетеней. Так трудно действительно… Просто в бюллетене не может быть один человек. Я так понимаю, одна фамилия не может быть. Поэтому кто-то там все-таки останется. Но в этом смысле называть это выборами в 45-м округе мне кажется невозможно. И вопрос к Валерии Касамаре единственный и основной: как она вообще в этих выборах участвует, если она претендует на то, что она придерживается тех же представлений о мире, которых придерживаемся мы, то очень странно, что она вообще в этих выборах участвует. Я только приветствую ее участие… Чем больше людей приезжало вчера помогать Илье Азару, тем лучше. Тут сомнений нет. Оснований для того, чтобы поддерживать Валерию Касамару в 45-м округе - ну пусть каждый решает сам для себя. Больше выборами я не уверен, что они от этого стали.
О. Журавлева
―
В общем, осталось пять дней и вы даже до сих пор не определились даже в своем округе, что делать.
М. Фишман
―
Наоборот, сегодня спутали все карты. До этого у меня все было хорошо в голове. Я примерно понимал, что я буду делать. Теперь мне надо думать, потому что с одной стороны…
О. Журавлева
―
Знаете, думать это совсем неплохо.
М. Фишман
―
Да. Я и до этого думал. Но теперь у меня есть новые вводные, как говорится. Мне нужно понять. С одной стороны я хочу проголосовать против, я за активную в этом смысле позицию. С другой стороны у меня нет уверенности, то есть мне надо взвешивать дальше в своей голове, насколько я готов пойти за этой рекомендацией. Мне придется об этом поразмышлять. Я пока не готов, у меня еще нет ответа.
О. Журавлева
―
У нас осталась буквально минута. Я хотела вас спросить в связи с 15-летием уже Беслана, появилось сразу несколько очень мощных, как мне кажется фильмов. И скажите, сегодня, сейчас вы узнали что-то новое о том, что произошло 15 лет назад?
М. Фишман
―
Есть какие-то детали, которых я на самом деле не знал. Я посмотрел фильм Дудя, фильм «Новой газеты», я не посмотрел фильм Ксении Собчак, не успел. Да, есть какие-то новые детали, про которые я не слышал. В целом, конечно, все известно на самом деле. Все, кто хотел следить за этим, все всё знали. То, что эти фильмы выходят сегодня – это мне кажется замечательно. Очень важно.
М.Фишман: Вопрос к Валерии Касамаре единственный и основной: как она вообще в этих выборах участвует
О. Журавлева
―
Они не выходят по центральным каналам.
М. Фишман
―
Они не выходят по центральным каналам. Они не могут выйти по центральным каналам. Это совершенно понятно. И это мы кстати видели в том числе по «умному голосованию» и дискуссии вокруг «умного голосования». Это в сегодняшних есть цифрах Левада-центра. О том, откуда люди узнают новости и уже совершенно ясно, что вот сегодня это становится понятно, что телевидение не является теперь уже главным источником информации. В этом смысле Дудь делает огромное дело, и это замечательно…
О. Журавлева
―
И к счастью, не он один. Это журналист Михаил Фишман. Меня зовут Ольга Журавлева. Всем спасибо, всего доброго.