Андрей Кураев - Особое мнение - 2019-08-07
М.Майерс
―
Добрый вечер, это программа «Особое мнение», у микрофона Маша Майерс и сегодня у нас в гостях дьякон Андрей Кураев. Добрый вечер.
А.Кураев
―
Добрый вечер.
М.Майерс
―
Вы пишите в вашем телеграм-канале – Кардинал Иосиф Чень в Гонконге разместил на своей странице в «№Фейсбуке» картинку с Христом, принимающем молодых людей с атрибутикой протестующих. А у нас другая погода». Другая - это какая?
А.Кураев
―
Ну, у нас лидеры Церкви и ее спикеры стараются всячески дистанцироваться от тематики уличных протестов и всячески показать, что они вместе с Церковью. Конечно, пока из уст патриарха Кирилла, слава богу, мы не слышали никаких внятных комментариев по этому поводу, но есть три так называемых православных телеканала – «Царьград», «Спас», «Союз». И то, что там звучит, там вполне ясно.Например, достаточно известный протоиерей Андрей Ткачев на телеканале «Спас», когда был вопрос зрителя, что вот есть священники, которые вроде бы поддерживают митинги, протесты. Тогда про этих людей этот вот, ныне почти официальный спикер Московской патриархии сказал так: «это лес непуганых идиотов - то ли историю плохо читали, то ли не знают, кто разрушил Российскую империю, и какой кровью это отхаркнулось русскому народу. Борцуны за великое счастье это просто люди с бетоном в голове – я их терпеть не могу и совсем не уважаю. Какой бы властью они ни были облечены, в каком бы сане ни находились – это просто идиоты. Потому что они не видели всего этого. А я видел бесноватые толпы взвинченного народа, всплеск национализма и толику свободы, счастья и демократии. Слушайтесь, подотритесь этими бумажками с правами человека. Напишите себе на бумаге, потом подотритесь этим. Это будет правильный поступок». Это просто безумные люди, люди с гнильцой, вонючие люди, у них сердце воняет, воняет, как не закопанные экскременты, воняет сердце у этих людей. Это вонючие люди, терпеть их не могу». Ну и так далее.
А.Кураев: Слово «революция» понимается как синоним «большевистский террор». Это не совсем так
М.Майерс
―
Жестко.
А.Кураев
―
Да. Видите ли, это, конечно, совершенно расхожий прием пропаганды нынешней, прогосударственный. Слово «революция» понимается как синоним слова «большевистский террор». Это не совсем так. История мира знает немалое количество славных революций. И бескровных. Пример это и Киргизия, где несколько раз за последние 20 лет меняли власть, Грузия, «бархатная революция» в Чехии много-много где. Поэтому очень странно, конечно, когда, с одной стороны, видишь вооруженную до зубов Росгвардию, а с другой стороны безоружных людей с футболках. Но именно про последних говорят, что это кровопийцы, они вот-вот, только дорвутся до власти, и будет кровь.
М.Майерс
―
Вы сами ввели сейчас термин «революция» в нашу беседу. Но даже и о революции еще речи не идет. Поэтому контекст 17-го года наоборот, какой-то обостряющий.
А.Кураев
―
Ребенок беседует с разведенными родителями, и по ходу дела родитель сообщает печальную статистику сыну – ты знаешь, больше половины браков заканчиваются разводами. – А остальные чем? – Смертью. - Папа, тогда я никогда не женюсь.И вторая история, как студент свято исполнял заповедь, от сессии до сессии студенты живут весело, а сессия всего два раза в год. Но вот пришла кармической расплаты: завтра экзамен и все уже знают, что предыдущие группы сдали, что экзаменатор зверь, не признает даже учебников – то есть, только конспекты его лекции, никаких автоматов и послаблений. А у парня этих конспектов, ясно е дело, нет. Более того, - одолжить не у кого, потому что в ночь перед экзаменом они на вес золота. И тут он соображает: параллельная группа сдала вчера. Наверное, там тетрадка больше не нужна. А кого ты знаешь из параллельного потока? Ну, так-то не пересекались, но однажды со Светкой познакомился – надо пойти к ней. Узнает, в какой комнате в общаге Светка живет, идет к ней, и как умный мальчик, заранее готовит сценарий предстоящего разговора.
Вот я к ней постучу, она спросит, кто там, я скажу, что я Ваня, из параллельного потока. Она спросит: что ты хочешь? - ну, неудобно будет сразу попросить тетрадку, я скажу: знаешь, дай мне утюг, - а потом разговоримся, и я попрошу. Но если я попрошу утюг, она меня спросит, зачем утюг? Скажу, что брюки погладить. А вдруг спросит, какие брюки, раз ты все время в джинсах ходишь? Скажу: в театр собрался. А если она спросит, какой театр? Скажу - на «Таганку» А вдруг она попросит взять с собой? - неудобно будет отказать. А если брать в театр, значит, деньги платить, потом весь вечер с ней, после театра так просто домой не пойдёшь, надо в кафешку, мороженое, шампанское. Потом еще раз свиданка, потом танцы-обжиманцы, потом она забеременеет, придется жениться. Пеленки, ночные крики, диплом полетел к черту.
А.Кураев: Меня пугают мифы, которые говорят о крови, а на самом деле сами кровью и ненавистью сочатся
С этими мыслями доходит до двери, стучится в заветную дверь, Света открывает: «Ваня, добрый день, чего ты хочешь?» - «А иди ты на фиг со своим утюгом».
Вот такая возгонка происходит и в пропаганде: ага, раз эти люди просят разрешить им участвовать в выборах, то значит, это жуткие революционеры, которые, конечно же, устроят свою ЧК и русский народ в результате всех перестреляют. И духовенство, и храмы взорвут.
То есть, я вижу эту логическую связь. То есть, они – Ткачев уверен, что это все потомки жидов-революционеров, поэтому если жидов снова подпустить к власти, то они устроят нам то же самое, что тогда, в годы террора ЧК. До того, как тов. Сталин нас от этого дела спас в 37-38 годах. Назначил Берию вместо жидомасона Ежова. Очевидно такая логика.
Там есть свой миф и своя логика, это правда. Вот сцепления с реальностью немножко меньше, но неважно - свои внутренние шестеренки там как-то крутятся. И вот в этом смысле, к сожалению, получается такая штука: официально государственные спикеры это озвучить не могут, но в то же время получается, так или иначе, экивоки на то, что именно эту модель мира, - знаете, есть такая модель мира. В которой все очень логично, а она выглядит именно так.
И поэтому тоже меня пугают эти вот мифы, которые говорят о крови, а на самом деле сами кровью и ненавистью вполне сочатся.
М.Майерс
―
Когда говорят про Путина, что царь хороший, бояре плохие, Путин живет в отдельном мифологическом государстве, потому что у него слишком долгий путь. Но Церковь и представители Церкви, даже самые высокопоставленные это те люди, которые от обычного человека в одном шаге находятся, или должны находиться. Почему такая мифологизация? Это какая-то умышленная пропаганда?
А.Кураев
―
Да, совершенно верно.
М.Майерс
―
То есть, кто-то сидит, придумывает эту концепцию?
А.Кураев
―
Совершенно верно. Более того, в конце 90-х годов это мифотворчество было даже не очень тайным. Тогда это называлось «проект Россия», по-моему, пять томов было написано, - может быть не все из них опубликованы. Какие-то такие, довольно молодые, консервативные аспирантки, которые имели связь с Сурковым, Чесноковым и так далее в администрации президента, вот они туда, соответственно, это заносили. И там совершенно открыто все это писалось, что нам важен миф, и правда это будет или неправда, неважно, потому что нужна идеология, неважно, что написано в Конституции – идеология нужна. Ее надо вдалбливать в головы. А мера ее достоверности неважна.
М.Майерс
―
С тех пор много воды утекло. Не научились работать более тонко?
А.Кураев
―
Почему не научились? Пожалуйста, - есть фабрика фейков, есть прекрасные умения создавать экспертов в западном мире и продвигать нужные публикации, на которые будут потом ссылаться. Сейчас очень легко это делается, потому что есть куча блогов, как бы аффилированных под общим брендом, десятки людей, а иногда и сотни, которые в этом пространстве что-то свое выкладывают. И особой цензуры и проверки со стороны нет. Зато потом очень легко сказать: видите, это «Эхо Москвы» сказало, - хотя оно это не говорило, а сказал один из блогеров.
М.Майерс
―
Кстати, по поводу блогеров. На нашем сайте опубликован блог «Серпом.по»: «Интернет забит видео, как полицейские и гвардейцы жестоко избивают людей 3 августа, молотят дубинами беспомощных лежащих». Но РПЦ не увидела в этом унижение человека, образа божьего, не выступила с осуждением государственного садизма, не отлучила от Церкви избивавших и их руководителей». Попрошу вас после перерыва это прокомментировать.РЕКЛАМА
М.Майерс
―
Дьякон Андрей Кураев сегодня в «Особом мнении», что можно ответить на такой блог?
А.Кураев
―
Удивительно то, что это многоглавая гидра такой патриархийной официальной и около-официальной пропаганды, - она не использует даже тот пас, который она получила. А именно, вот тот "непоступок" отца Иоанна Гуайта из храма Космы и Дамиана. "Непоступок" я уже объяснял – потому что тут не было возможности открыть дверь или закрыть, и так далее, - он человек европейской культуры, для него это совершенно естественно.
А.Кураев: Пожалуйста, - есть фабрика фейков, есть прекрасные умения создавать экспертов в западном мире
М.Майерс
―
Он итальянец?
А.Кураев
―
Да, он итальянец. А еще в Древнем Риме было прописано право убежища у алтаря для любого, даже преступника. Вот он это сделал. И, казалось бы, если люди хоть чуть-чуть думают всерьез о благе Церкви, о ее позиционировании в общественном сознании, - ну, вы хотя бы пригласите этого священника, который без вашего ведома это совершил, - но сделать вид, что он ваш. Пригласите его в какие-то ваши эфиры, расскажите о нем, познакомьте - по-глупому это интереснейший человек. Возьмите у него интервью, опубликуйте. Этого не было.Напротив, скорее Легойда начал в каком-то смысле даже чуть ли не извиняться, - там были странные фразы: «Да любой бы на его месте сделал так же» - не любой, через дорогу храм в Брюсовом переулке – он был закрыт. А это то место, куда с Тверской оттесняли митингующих или гуляющих – скажем так. Там в храм никто никого не пустил. Так что совсем не любой так бы сделал.
Это очень странно, То есть, тут легким путем можно было сказать те слова, которые патриарх Кирилл говорил даже в 2012 году, что чада Церкви и там, и там, - что называется, по обе стороны оцепления. Но это было еще до его встречи с Путиным, из которой мы узнали, что он наш великий гребец на галере, который самый лучший, который спас Россию, и так далее. А это было через месяц.
А тогда это была Рождественская беседа с Киселевым патриарха Кирилла, в январе 2013 года, тогда это звучало еще достаточно продумано, - так скажем, взвешенно. Но сейчас этого уже нет однозначно совершенно.
М.Майерс
―
А как-то наказать иеромонаха Иоанна может Церковь?
А.Кураев
―
В принципе, может. Но это хлопотно. А зачем, смысл какой? Вины его действительно нет. С точки зрения аппаратной умнее замолчать.
М.Майерс
―
С точки зрения канона он правильно поступил?
А.Кураев
―
Я же говорю – даже в Римском праве есть право убежища у алтаря.
М.Майерс
―
Юрий, наш слушатель. Спрашивает: «Что может сделать РПЦ, чтобы минимизировать уличные протесты?»
А.Кураев
―
Практически ничего. Потому что у РПЦ нет доступа к той аудитории, которая идет на эти протесты.
М.Майерс
―
Почему?
А.Кураев
―
Ну, она сама себя от этой аудитории замуровала.
М.Майерс
―
Каким образом?
А.Кураев
―
Много чего сделано, и много скандалов, связанных с патриархом, с его стилем общения с людьми, и прочее. То есть, то, что молодежь не видит - а это, прежде всего, молодые люди, москвичи, образованные, - в этой аудитории у патриархии нет авторитета. Даже среди них есть церковные люди – они есть, - но это не те люди, которые настолько считают себя дебильными младенцами, что они не могут свою политическую позицию согласовать без консультацией с патриархией. Если они ходят в храм, то совсем не за этим. С этими вопросами они к Церкви не обращаются.
А.Кураев: У РПЦ нет доступа к той аудитории, которая идет на эти протесты
На самом деле надо быть не очень умным человеком, чтобы обращаться к патриархии с вопросом о выборах, об электоральном поведении или о политике. Если хочешь получить толкование Евангелия – это одно, разобраться в отношениях с тещей – это да. А при чем тут политика?
М.Майерс
―
Ну, разбираться с тещей, наверное, не очень актуально – я имею в виду возрастной ценз.
А.Кураев
―
Ну как это – неактуально? Только что был скандал, когда чуть годовалого младенца не отняли.
М.Майерс
―
С точки зрения аудитории я пытаюсь понять, зачем им Церковь. Я для себя не нахожу ответа на этот вопрос. А есть понимание у Церкви, как работать с этой аудиторией? У вас?
А.Кураев
―
Концепция есть, но это какие-то такие бумажки, честно скажу, что и у меня тоже особой концепции нет. По той причине, что, в конце концов, получается, что практически все то, что сегодня рекомендуется, - а когда иное рекомендовалось, - в качестве методики подхода к молодежи, это все-таки небольшое шулерство.
М.Майерс
―
Почему?
А.Кураев
―
Ну, давайте мы вам дадим возможность что-то делать - что на самом деле никак не связано с нашей повесткой - военные игры, кружок «Умелые руки», футбол, хоккей, единоборство. Патриарх - почетный председатель какой-то детской лиги по хоккею с мячом. Почему? Потому что там есть слово «русские», поэтому патриарх приходит на Красную площадь и детишек приветствует.В этом нет ничего плохого. Но понимаете, в этом все равно есть… даже я когда-то пробовал с напоминанием о рок-культуре выйти к ребятам, с ними об этом говорить. Но неважно. Все равно в этом есть определенная проблема. То есть, мы даем детям некую площадку, говорим: приходите, занимайтесь, чем хотите под нашей крышей.
Вот у меня на приходе, в приходском доме тоже есть кружок самбо для подростков - приходите.
М.Майерс
―
Приходят?
А.Кураев
―
Кто-то да, приходит. Я, правда, не уверен, что они потом в храм ходят. То есть, идея такая, чисто психологическая: авось по ассоциации эти ребята вспомнят, что что-то интересное у них было где-то на церковном дворе и поэтому, в принципе, может быть, давайте будем считать, что это тоже часть моего мира.Но это, конечно, совершенно не то, что делали Апостолы и то, что делал Христос. В этом смысле это действительно радикальный путь обмерщвления самой церкви – неизбежный, по-своему. Потому что миссионерство это всегда некая профанация, зерно, брошенное в землю – то есть, в грязь. Оно, зерно веры уже не в золотом ларце уже хранится, оно бросается. Это тоже профанация. То есть, без профанации уже нельзя. А дальше уже некое дело вкуса. И это главная проблема. Вкус это шутка такая, которая, как и культура какого-то действия, она нарабатывается столетиями и поколениями.
А учитывая, что именно традиции и предания миссионерства в православии никогда не было, поэтому мы первые, кто пробует это делать. И конечно, даем постоянно петуха. Поэтому тут главное не влюбиться в свои собственные неуклюжие попытки казаться прекрасными.
М.Майерс
―
То есть, для того, чтобы получить ответ в Церкви, надо сначала задать вопрос? Я пытаюсь с точки рения 25-летнего молодого человека задать вопрос, который он может задать Церкви сегодня. И неважно, к официальному патриарху в часах, или к доброму дедушке-священнику из сельской деревни. У меня не получается сформулировать вопрос.
А.Кураев
―
Да нет, на самом деле вопросов множество. Главный вопрос, вопрос жизни и смерти: а на фига все это? Почему бы мне не сделать золотой укол? Вот та пошлятина, которую я вижу вокруг себя, это все? Или все-таки это не более, чем проделки матрицы и что-то есть еще? Вопросы есть.И они, эти вопросы, когда появлялись, и у золотой молодежи, - некий Гаутама Будда относился к очень даже «золотой молодежи», но он поставил правильные вопросы. И свою матрицу, в общем-то, порвал в клочья.
М.Майерс
―
И куда идти за ответом?
А.Кураев
―
Можете начать с Достоевского.
М.Майерс
―
Совершенно не факт, что Достоевский приведет меня в Церковь. Может быть, совсем наоборот.
А.Кураев
―
Совершенно верно. Это писатель не для всех, и у каждого свой путь. Это, конечно, так. Это я просто к тому, что нельзя говорить за всю молодежь, что это никому не интересно и никому не нужно.
М.Майерс
―
Я этого не говорила. Я просто пытаюсь понять, какой существует формат для возможного диалога или обращения.
А.Кураев
―
Формат антиправославный только существует.
М.Майерс
―
Может, скорее, антицерковный?
А.Кураев
―
Ну, антицерковный. В том смысле, что надо избавиться от интонации назидания и проповеди сверху вниз. Вот это то, что точно не сработает. Формат беседы - как митрополит Антоний Суровский, который садился на грязный бордюр лондонских тротуаров и беседовал с тамошними хипарями в конце 60-х годов – этот формат да. А вот сгонять студентов на лекции преосвященного лектора, чтобы он их назидал, - это нет.
М.Майерс
―
Хочу к еще одной теме обратиться. Мы следили за историей во Владимире, где житель Нижнего Новгорода Виталий Груданов подал иск в суд с требованием сделать вход в один из объектов Владимиро-Суздальского заповедника бесплатным. Там суть заключается в том, что в Успенском соборе этого заповедника находится важная для нижегородцев святыня – мощи князя Юрия Всеволодовича. Но за вход в музей посетители должны платить деньги. Он попытался оспорить право верующего человека молиться и прикладываться к мощам. Но суд он проиграл. Как бы вы эту историю прокомментировали?
А.Кураев
―
Речь идет о государственном музее в данном случае?
М.Майерс
―
Да.
А.Кураев
―
Такая практика есть во многих странах Западной Европы – что во вне богослужебное время, - не только государственные музеи, но и сама епархия тоже может брать деньги на содержание храма. Ну, обычно за подъем на колокольню напротив спуска в крипту подземную какую-то – за это иногда берутся отдельные деньги.При этом, если я в рясе – меня пропускали обычно бесплатно. Если удается доказать, что у меня паломнический интерес. Поэтому и в данном случае я думаю, что можно без всякого суда просто договориться и создать систему паролей. Произнеси молитву этому самому князю Юрию, и проходи бесплатно. Но это должна быть договорённость епархии и музея.
М.Майерс
―
Сложилось ощущение, что это очередной виток противостояния между музеем и Церковью, который не всегда удается разрешить мирным путем. Мы знаем историю про Музей Андрея Рублева.
А.Кураев
―
Уверен, что в данном случае этот человек действовал с ведома местного митрополита, совсем не уверен.
М.Майерс
―
То есть, скорее, это история про попытку сэкономить 500 рублей за билет?
А.Кураев
―
Я не знаю, какие у него были мотивы, поэтому не буду догадываться.
М.Майерс
―
Напомню, что у нас в гостях дьякон Андрей Кураев. Скоро мы вернёмся в студию.НОВОСТИ
М.Майерс
―
Продолжаем программу. Хочу еще раз обратиться к вашему телеграм-каналу. Вы цитируете патриарха: «Я считаю национальной задачей преодоление такого понятия как бедность. В богатой стране бедности быть не может, а Россия очень богатая страна». Об этом сказал патриарх Кирилл на одной из встреч. И сегодня как раз Росстат опубликовал статистику: четверть детей в России оказались за чертой бедности. Как они попадают в ловушку нищеты и чем это опасно для общества – об этом сегодня говорят и пишут многие.И мой вопрос – как вы думаете, обращение патриарха к этой теме означает, что РПЦ может сегодня сыграть какую-то решающую роль в этом вопросе, потому что помимо того, что это проблема экономическая, но и моральная, идеологическая.
А.Кураев: Если хочешь получить толкование Евангелия – это одно, разобраться в отношениях с тещей – это да
А.Кураев
―
Нет. Конечно. Патриарх говорит о таких вещах для того, чтобы поставить «галочку», отметиться - дескать, на эту тему я однажды высказался.
М.Майерс
―
Это примерно как о хоккее с мячом, надо поставить «галочку» здесь и здесь?
А.Кураев
―
Примерно. Поймите, когда человек действительно чего-то хочет добиться, он с этой мыслью ложится спасть и с этой мыслью просыпается. Любую возможность повлиять на ситуацию он использует - если эта ситуация для него важна. Я убежден, что патриарх наверняка с президентом и его окружением умеет настойчиво говорить на те сюжеты, которые ему важны, неважно, поздравление это с днем рождения или с Пасхой, - это проговорили, а теперь о главном. Неважно, начать с этого или закончить, важно, что запоминается последняя фраза, и она должна быть об этом.И я убежден, что ни разу патриарх, уходя от Путина, в дверях не останавливался и не говорил: Владимир Владимирович, все-таки у нас неприличный разрыв между богатыми и бедными.
М.Майерс
―
А то Владимир Владимирович этого не знает, наверное, для него это стало новой мыслью и откровением.
А.Кураев
―
Если бы патриарх хоть как-то давил, значит, эта тема должна была бы быть его лейтмотивом, красной нитью в его публичных выступлениях и в России, и за рубежом. Она должна была бы быть поддержана, опять же, и в его диалоге со всеми из высшей элиты страны, и прочее.Если его воспринимать как московского посланника большого босса, чуть ли не третьего, говоря по официальному протоколу в стране после президента и премьера, то, наверное, посещая регионы, он местных губернаторов должен был бы допрашивать, а что у вас с этим, и предлагать, требовать, что изменилось за те пять лет, что я у вас не был, что мне Путину сказать?
Но он же не об этом говорит. Совсем не об этом. Я опускаю такие мелочи, как его собственный имидж – я даже не говорю об образе жизни. Но он даже не прячет это. Как говорится в одной песенке «весь покрытый золотом, абсолютно весь, патриарх Московский в России есть». И поэтому из его уст, когда он говорит о бедности, нестяжательности и аскетизме - как-то вот…
М.Майерс
―
Это звучит как издевательство?
А.Кураев
―
Интернет воспринимает это именно так.
М.Майерс
―
А это понимают в РПЦ?
А.Кураев
―
Ну, кто-то понимает, кто-то не соглашается/, считает, что так и надо. Но действительно это позорно – в стране, которая претендует на то, чтобы быть чуть ли не моральным лидером всего мира, самый аморальный социально-экономический расклад. То есть, разрыв между теми, кто обладает 90% денег всех, экономики России, и вообще 5-10% самых богатых и остальными бедными – это разрыв для развивающихся стран
М.Майерс
―
Но это к Церкви вопрос?
А.Кураев
―
К Церкви в том числе. Потому что если патриарх высказывается, надо понимать, куда он это говорит. Получается так, что чуть ли не бедные виноваты – вас в нашей прекрасной стране быть не должно, откуда вы все взялись?Мы знаем, что во времена Диккенса в Англии был уголовный срок за попрошайничество. То есть, нищие были виноваты в том, что они такие. И, кстати, это и религиозно оправдывалось в рамках некоторых радикальных протестантских богословских моделей: если ты беден, значит, у тебя с богом нелады, и поэтому исправь свою жизнь и все у тебя будет в шоколаде.
У нас такого, к счастью, нет. Но я вновь скажу, что раз Церковь не считает это проблемой, то извините, такая Церковь становится проблемой для общества.
М.Майерс
―
А можно задать такой дилетантский вопрос – у нас только патриарх так хорошо живет, или вообще можно сказать, что современный служитель РПЦ это хорошо обеспеченные люди?
А.Кураев
―
Нет. Во все времена в Церкви было ровно такое же классовое расслоение – и в предреволюционные годы и в средневековой Московии, и сейчас. То есть, есть некая элитная группа духовенства, для которой все хорошо, все в шоколаде. Но при этом, знаете, когда я - или когда я бывал у них в жилищах, в резиденциях, или в рабочих кабинетах, или когда сейчас, бывает, видишь по телевизору какого-нибудь владыку у себя в кабинете, который дает интервью.
А.Кураев: Главное не влюбиться в свои собственные неуклюжие попытки казаться прекрасными
Знаете, меня удивляет. В конце концов, отсутствие вкуса. Они не умеют деньги тратить. То есть, знаете, какая-то дешевая мебель – действительно дешевая. Плохой подбор материалов. Машины дорогие – вот в машинах они все разбираются. Вот насчёт люксового авто – это да.
М.Майерс
―
Не так сложно.
А.Кураев
―
Да. А чуть подальше – как-то нет. Причем, к их услугам не то, что деньги. А у них есть у каждого какие-то подручные монастыри, где есть свои мастерские, - то есть, можно было бы что-то такое ручное заказать, что действительно дорого, но в данном случае для них это было бы почти бесплатно. Но даже этого нет.
М.Майерс
―
Я правильно понимаю, что это обычная в мирском понимании жизнь в достатке - дорогой автомобиль, хорошая квартира, загородный дом, дорогая одежда, обузь.
А.Кураев
―
Для епископата – да. Конечно, это класс премиум-потребления.
М.Майерс
―
А жалованье среднего священника, не относящегося к элите РПЦ, это достойный уровень зарплаты?
А.Кураев
―
Обычно уровень не зарплат, а просто доходов священника это средний уровень того региона, где он живет. При этом надо понимать, что под словом «регион» я имею в виду не субъект российской Федерации, а некий микросоциум. То есть, есть храм где-нибудь на Рублевке, - соответственно, можно ожидать, что у местного священника доходы будут – ну, конечно, ниже, чем у его прихожан, но, тем не менее, они будут поддерживать определенный уровень его собственных доходов.
М.Майерс
―
А как они формируются? Я, если честно, не знаю, как эта экономика устроена.
А.Кураев
―
Очень просто. Ты общаешься с человеком, он позвал тебя в свой дом освящать свой дом, автомобиль. И при этом сколько-то он тебе дал. Где у него порог?
М.Майерс
―
То есть, это частные услуги?
А.Кураев
―
Да, частные услуги. И у разных людей разный порог финансовой чувствительности. Что они могут в качестве жертвы, с некоторым понуждением себя, потому что-от от себя отдать – пожертвовать, если несерьёзный мотив. А может, напротив - что он может так просто, не глядя, дать «на чай». И где-то это 10 рублей, а где-то это пять тысяч. И человек будет считать ниже своего достоинства дать швейцару меньше 5 тысяч, или попу - для него это одинаковый обслуживающий персонал.Но мне рассказывали случаи про, если не ошибаюсь, Новороссийского епископа, что когда он приезжает в какой-то приход, где еще не был, он приезжает заранее и просит шофера повозить по окрестностям – окрестным кварталам, улицам. И исходя из того, какого качества и цены он видит дома вокруг, он устанавливает размеры епархиального налога с этого священника.
М.Майерс
―
Какой расчетливый. А контекст «стыдно» существует в этом потреблении, связанно с тем, что можно показывать – на какой машине приезжает, как себя вести.
А.Кураев
―
У семинаристов существует. А потом, по мере их врастания в систему, эти чувства атрофируются.
М.Майерс
―
То есть, нет какого-то осуждения общественного? Сегодня это не разменная монета, это неактуально? Вот мы видим новости, что кто-то вдруг обращает внимание на священника, у которого обувь от «Луи Виттон», дорогущие ремни – и все это обсуждают.
А.Кураев
―
Именно в том случае это делали напрасно. Потому что тот священник поступил неумно – что пришел в магазин, примерил обувь и сфоткал себя. Но это как бы не его. То есть, он дурак, что эту фотографию сделал, - просто потому, что ему нравятся эти вещи. Но это не означало, что он их приобретал. То есть, в принципе этот священник совсем не богатый человек, этот священник из Твери. Но есть те, у которых это все серьезно.
М.Майерс
―
Хочу вернуться к новости о том, что четверть детей страны оказались за чертой бедности. На самом деле там страшные цифры, потому что это по Росстату 26%, и потому что этот показатель среди детей вдове больше, чем среди взрослых. Потому что речь идет о социально неблагополучных, о многодетных семьях, которые проваливаются за этот порог.И еще одна новость: для россиян, не желающих заводить детей, придумали новый налог, – налог на бездетность. И что меня поразило – среди инициаторов этого возрождения налога на бездетность увидела такую организацию, как «Союз православных граждан». Насколько эти вещи между собой связаны? Бедность, недостаточные высокие доходы в многодетных семьях и таким образом предложение делиться тем, у кого нет детей.
А.Кураев
―
Честно говоря, я вполне сторонник такого рода восстановления этого советского закона.
М.Майерс
―
Почему?
А.Кураев
―
А почему бы и нет? Это в порядке человеческой гражданской солидарности.
М.Майерс
―
Потому что у нас богатое государство. Потому что у нас в золоте патриарх – по многим причинам, при чем тут бездетные граждане?
А.Кураев
―
Нет, вопрос здесь контроля над расходами. То есть, хорошо, скажем, 1% от суммы налога будут брать за бездетность. Ладно, мы это переживем. Но если бы это собиралось бы в какой-то отдельный фонд, чьи расходы были бы совершенно прозрачны, чтобы потом не обнаружили, что опять это на какую-то «вундервафлю» ушло, на какую-то летающую ядерную торпеду, или еще что-то, или на какую-то очередную Олимпиаду, не говоря уже о яхтах и собачках Сечина или еще кого-нибудь.Если это будет отдельный канал сбора денег, фандрайзинга, и опять же, если будут достойные люди и будет возможность контролировать расходы этих сумм, то я совсем не против. То есть, в данном случае получилось бы, что государство взяло бы на себя функцию аппарата какого-нибудь волонтерского фонда.
М.Майерс
―
Но тогда это уже больше про благотворительность и волонтерство. В гораздо большей степени, чем про налогообложение, потому что налогообложение у нас абсолютно непрозрачное и контролировать его практически невозможно. Спасибо вам большое. Дьякон Андрей Кураев был в программе «Особое мнение». Меня зовут Маша Майерс. Хорошего дня.