Виктор Шендерович - Особое мнение - 2019-07-11
11.07.2019
А. Плющев
―
В «Особом мнении» у нас сегодня журналист и писатель Виктор Шендерович. Добрый вечер.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
Вы к нам вернулись, я так понимаю, с Украины в том числе.
В. Шендерович
―
В том числе – да.
А. Плющев
―
Мы о ней поговорим, даже не о ней, а всегда мы говорим о нас на самом деле. Будет она для нас как бы информационным поводом. Сейчас давайте начнем прямо с Москвы. Как Москва-то похорошела.
В. Шендерович
―
Просто с каждым днем.
А. Плющев
―
У нас на носу выборы депутатов Мосгордумы.
В. Шендерович
―
И в этом процессе она хорошеет просто не по дням, а по часам.
А. Плющев
―
И каждый час что-нибудь новое.
В. Шендерович
―
Да. Просто то отметелят кого-нибудь среди бела дня, дерьмом обольют. Свинтят.
А. Плющев
―
В основном это в Санкт-Петербурге.
В. Шендерович
―
Нет, у судов хорошеет. Особенно у Мосгорсуда хорошеет. Вообще она хорошеет во многих местах.
А. Плющев
―
Вы Верховный, наверное, имеете в виду. И про это еще поговорим. Давайте сначала про Мосгордуму. Ну потому что, есть две точки зрения. Одна такая – что независимым депутатам не дает власть, независимым не тем, которые странно независимые, а независимым – которые собирали подписи и принесли какие-то мятые под дождем листы. И там теперь смотрят их под лупой. Не то чтобы не дают, но, в общем, есть подозрения…
В. Шендерович
―
В общем, не дают.
А. Плющев
―
Это одна точка зрения.
В. Шендерович
―
Если по-русски. Есть другая? Удивил.
А. Плющев
―
Да, активно тоже в определенных кругах. Что ваша либеральная кодла, она ленивая. Она все, что умеет, – только визжать. Орать. Они не собирали подписи, принесли какие-то мятые листочки.
В. Шендерович
―
Понятно.
А. Плющев
―
И теперь визжат.
В. Шендерович
―
Вторая версия вбрасывается теми, кто пытается нам глаз очевидностью первой. Кто ленивый, а кто не ленивый – выясняется в конкурентной борьбе. Вот когда какая-нибудь безымянная коза из «Единой России» попытается собрать несколько тысяч подписей у людей. Вот просто. Уговорить за себя…
А. Плющев
―
А там из «Единой России» вроде нет никого.
В. Шендерович
―
Нет, я в принципе говорю. Вот тогда мы выясним степень лени, качество работы и так далее. Я знаю, я избиратель Яшина, например, я вижу, как он работает и как он занимается этим круглосуточно. Я вижу это. Но это досужие разговоры, ребята. И цель как раз второй версии повторяю – просто обсуждать другое, вот как после катастрофы СУ они специально вбрасывали, муссировали тему пассажиров, которые брали свои…
А. Плющев
―
После катастрофы МН17 вы имеете в виду. СУ – как раз там не было.
В. Шендерович
―
Сухого.
А. Плющев
―
После Сухого Суперджета. Потому что технология везде одна и та же.
В.Шендерович: Они боятся. После дальневосточной истории они поняли, что они выборы не выигрывают
В. Шендерович
―
Прошу прощения. Ну может я неточно высказался. После той памятной катастрофы, когда немедленно все СМИ навалились на пассажиров, которые, видите ли, долго брали, чтобы увести разговор от очевидных катастрофических для власти и для владельцев авиакомпаний тем. Для очевидных коррупционных, где от коррупционности до разгильдяйства огромный спектр. Увести. Тут тоже это попытка, мы должны понимать, откуда взялась вторая версия. Она не сама по себе. Она рукотворная. А давай зафиксируем просто очевидные вещи. Первое. Никаких равных нет выборов. Во-первых, сам по себе этот фильтр он абсолютно противоправен. Но что показывают эти выборы. Еще никогда мы не видели такого очевидного признания власти в бессилии. Они понимают, что они не выбирают даже эти выборы. Даже неравные выборы, даже с контролем подсчетов. Они боятся, уж, казалось бы, у них все в руках. Они боятся. После дальневосточной истории они поняли, что они выборы не выигрывают. Они своих кандидатов пропихивают. Они отдирают лейбл «Единой России». Они понимают, что с лейблом «Единой России» человек вообще ничего не набирает. Они все это прекрасно понимают. И они боятся. Галямину, Яшина, Соболь. Они боятся тех людей, которые берут заведомо в неравных условиях. Потому что ни Яшин, ни Соболь не будут случайно ни на телевидении и так далее. У них совсем другие возможности. Совсем другое финансирование. Если они на секундочку используют финансирование левое и будут пойманы – их немедленно снимут. Их снимут, даже если они не нарушают закон. Они под лупой. В абсолютно неравных условиях. И все равно их боятся. Власть – это не столько даже сила оппозиции я бы сказал, сколько абсолютная импотенция власти. Они ничего не могут. Кроме того, что просто вообще не пустить на стадион. Сам по себе забег, они стартуют на пять метров позади других. Тех, кто должны собирать подписи, да еще с грузками на ногах. Да еще по плохой дорожке. Они бегут в заведомо невыгодных условиях. Но и в этих условиях власть понимает, что она не выиграет. Не выиграет кандидат от «Единой России» у Яшина. Не выиграет. И они это понимают. Поэтому они, совсем танки грязи не боятся. То, что сейчас происходит на тему Мосгордумы, это все - это сплошное нарушение закона. Сплошное нарушение закона. Со стороны власти. Мы должны просто зафиксировать это. До какой степени они не могут ничего, кроме лжи и насилия. Их последняя ставка – ОМОН. У них, собственно ничего не осталось. Нацгвардия, ОМОН. Это все. Еще СМИ.
А. Плющев
―
Вчера Яшин устраивал акцию такую, встречу с избирателями у избиркома. И ОМОН не пришел, не стал разгонять. Яшина даже в избирком пустили.
В. Шендерович
―
Замечательно. Просто признано не целесообразным. Они ждут, как было с историей, ты помнишь, с Голуновым. Они смотрят, потом сводят счеты. Помнишь, вдруг перестали винтить при Голунове. Потом начали сводить счеты, когда волна спала. Они целесообразные по-своему. На уровне тактическом они это умеют делать. Они выждут, чтобы нанести удар. Они снимут его каким-то образом с выборов, скорее всего.
А. Плющев
―
То есть вы хотите сказать, что может быть даже его и зарегистрируют, но потом снимут?
В. Шендерович
―
Я не знаю.
А. Плющев
―
Извините, может быть, я копаюсь в мелочах.
В. Шендерович
―
Нет. Это мелочи, я не знаю ничего про это. Я не знаю ничего, что не знаешь ты. У меня нет никакой специальной информации.
А. Плющев
―
У меня тоже
В. Шендерович
―
Я только вижу общий пейзаж. И общий пейзаж выборный, по крайней мере, с этой катастрофой их дальневосточной, это дальневосточная катастрофа, видимо, их убедила, они про себя-то знают, сколько бы они пальцы ни растопыривали и ноздри не раздували. Но они-то знают, что у них никакой поддержки нет. И они боятся даже, в общем, слабой и разрозненной вполне разнообразной оппозиции. Мосгордума – это все-таки тот уровень, на который в прошлый раз они позволили зайти оппозиции.
А. Плющев
―
Позволили? А кто из оппозиции в Мосгордуме? В смысле баллотироваться.
В.Шендерович: Они не могут ничего, кроме лжи и насилия. Их последняя ставка – ОМОН
В. Шендерович
―
Сейчас мне кажется, что они дополнительно как-то деградировали в смысле собственных опасений.
А. Плющев
―
Потому что в Мосгордуме нет никакого из оппозиции вообще в принципе. Если не считать оппозицией КПРФ, конечно.
В. Шендерович
―
Нет, конечно. Избави боже. Что применительно к КПРФ особенно обаятельно звучит. Избави боже. Мне кажется, что очередное сползание есть. В чем есть очевидный общий знаменатель тем последних недель. «Новое величие», дело «Нового величия», выборы в Мосгордуму. Общий знаменатель такой: демонстративное беззаконие. Которое упирается просто в физическую невозможность с ними ничего сделать. Ну потому что нет ни суда, ОМОН и полиция…
А. Плющев
―
Делают так, потому что так могут.
В. Шендерович
―
Они делают так, просто потому что за ними сила. Вот и все. Хунта. Я уже говорил, есть нацгвардия, ОМОН. А это все, улица пока контролируется. А все остальное их просто не интересует. Они перестали делать вид, что действуют по закону. И то, что происходит в «Новом величии» на наших глазах последние сутки…
А. Плющев
―
Перейдем еще к «Новому величию». Но вот смотрите, Голунов, вы сами вспомнили. И вы были одним из тех, кого свинтили, кстати.
В. Шендерович
―
Да, но пока нас везли…
А. Плющев
―
Ненадолго.
В. Шендерович
―
Да.
А. Плющев
―
Я о чем говорю. Но в том числе возможно и ваш выход туда сыграл очень большую роль. Безусловно. И ваш, и многих других людей. Посмотрели люди и пошли тоже в одиночный пикет, вообще возмущение и так далее. Сейчас кандидаты в Мосгордуму устраивают пикеты, пикетирование Мосгоризбиркома. Вот сегодня. Вы туда пойдете?
В. Шендерович
―
Нет, секундочку.
А. Плющев
―
Я не хочу сейчас…
В. Шендерович
―
Давай сейчас будем обсуждать мое личное дело.
А. Плющев
―
Нет, нет.
В. Шендерович
―
Я стою не во всех пикетах, в которых должен стоять.
А. Плющев
―
Не об этом.
В. Шендерович
―
А о чем?
А. Плющев
―
О том, что пойдут ли москвичи защищать…
В. Шендерович
―
Нет, не пойдут. Потому что мы в отличие от пражан и парижан не понимаем связи между свободой выбора и своей собственной жизнью. Москвичи в массе не ощущают это как пощечину себе. В случае с Голуновым слишком много, там все-таки журналистское сообщество встрепенулось.
А. Плющев
―
И это правда.
В. Шендерович
―
И первые, кто стояли – были журналисты. Каныгин, Азар, Наринская…
А. Плющев
―
Азар и сейчас стоит.
В. Шендерович
―
Да, я, Ивлева. Это были журналисты. Первые. Потом, когда мы вернулись из узилища этого несчастного, там уже стояла толпа до Садового кольца стоять в пикете. Сдетонировало. Почему тут детонирует, а там нет – отдельный разговор.
А. Плющев
―
И мы продолжим его.ПАУЗА
А. Плющев
―
Ну хорошо, я абстрагируюсь от всего личного дела. Но много людей понимают эту связь и они все равно не пойдут так, как за Голунова.
В. Шендерович
―
Саш. Вопрос в том, что ресурс ограничен. Я могу и каждый раз я понимаю, что я должен просто не уходить с улицы. Я должен стоять, я не вышел за татар крымских, я не вышел за Яшина. Я, как гражданин, должен просто не уходить с улицы. Я предлагаю все-таки от моего персонального дела уйти на более общий план. А именно: какой общий знаменатель. Демонстративное беззаконие. Вот в «Новом величии» на глазах у всех просто человек дал показания. О том, что его пытали. Добиваясь обвинительного… Он дал в суде показания.
А. Плющев
―
Вы про Ребровского говорите.
В. Шендерович
―
Да.
А. Плющев
―
Но там не столько пытали. Сколько предлагали сделку и обманули.
В. Шендерович
―
Да.
В.Шендерович: Каждая секунда этого правосудия - это уголовщина
А. Плющев
―
Пытали в деле «Сетей».
В. Шендерович
―
Соседнем. Виноват. Тем не менее, чудовищное вопиющее демонстративное беззаконие. Об этом стало известно. И? Ничего. Его просят дать другие показания. На него давят, чтобы он фактически отказался. Свидетеля, который пришел в этот день для дачи показаний объявили не явившимся в суд. Хотя его видели в суде. И есть свидетели. То есть каждая секунда этого правосудия - это уголовщина. Их надо сажать всех. По периметру, отстранять, желтый волчий билет и отстранять и судить. Их в чем общий знаменатель. В форме общественного диалога. Тут хорошая метафора сама по себе родилась в дни дела Голунова. Это кажется Варвара Горностаева писала или Аня Наринская. Которые выходили и стояли у суда голуновского в пикете. И было принято высочайше – не разгонять, не винтить, но с природой ничего не сделаешь. Менты подогнали свои грузовики, поставили их задом к тротуару, где стояли люди. И включили мотор. Чтобы дышать было нельзя.
А. Плющев
―
Я не знал даже об этом.
В. Шендерович
―
Это Варвара Горностаева писала. Вот эта метафора нашего общественного диалога. Мы требуем соблюдение закона, прав человека. Они пердят нам в лицо. В ответ. И так везде. В «Новом величии», в крымских татарах. Мы требуем закона - в ответ нам пердят. Разнообразным образом. Просто в лицо.
А. Плющев
―
В данном случае просто травят.
В. Шендерович
―
Поливают дерьмом метафорически, как меня в программе «Вести недели», или в буквальном смысле, как Любу Соболь. Винтят, штрафуют, запугивают. Угрожают. В прошлом – и убивали. И калечат. Когда надо – и убьют, и покалечат. Это вопрос ресурса. Это вопрос - какой ресурс будет признан так целесообразным. Надо – так и убьют. Как Литвиненко или Скрипаля. Вопрос в том, форма общественного диалога. Там Литвиненко сотрудничал, давал показания на связь тамбовской преступной группировки с высшей чекистской верхушкой. Вот с ним так. Но ресурс серьезный. Серьезно угрожал. Мы серьезно не угрожаем, нас просто подогнать и моторами в лицо. Или полить дерьмом. Если посерьезнее ресурс. И так далее. Мы видим, что ничего кроме этого, кроме лжи из СМИ, которые они по периметру контролируют и насилия разнообразного. Уличного, милицейского. Судебного. Насилия. Ничего кроме этого в лагере, лагерях, потому что наше заключение – это не лишение свободы, как известно, это не Норвегия, чтобы это было лишение свободы. Это разновидность пытки. Спросите у Дадина. Ничего кроме насилия и лжи они предложить не могут. Если эти два инструмента у них отобрать, - их просто нет. Они ничего другого не могут. Все горит, взрывается. Тонет. Выборы они проигрывают даже подложные. Даже с собственным подложным кандидатом, как на Дальнем Востоке без всякого Навального. Если бы в политическом поле при равных возможностях в СМИ, представляешь, появились бы все в диапазоне от Навального до Яшина и много кто, «Единая Россия» не то что не побеждает. Она, я думаю, последняя. Сегодня уже последняя. Потому что мы же видим, что они стесняются собственного логотипа. Они его наклеивают на гуманитарную помощь…
А. Плющев
―
Потом открещиваются. Говорят, что враги наклеили.
В. Шендерович
―
Провокация.
А. Плющев
―
Интервенты.
В. Шендерович
―
Конечно, враги интервенты. Но еще раз, они намозолили глаза так, что никаких выборов они уже не выиграют. Это надо, чтобы прошло сколько-то десятилетий, чтобы они их забыли. Чтобы еще раз этот Мишка появился. С триколором. И чтобы люди хотя бы нейтрально на него посмотрели. Это синоним воровства, лжи для всех. А для тех, кто в курсе, – еще и убийств. И дикого беззакония. Это что касается общего знаменателя. «Новое величие», выборы в думу. Я бы отдельно хотел про все-таки про бахчисарайскую четверку.
А. Плющев
―
Давайте поговорим. Только напомним нашим радиослушателям, что у Верховного суда сегодня были пикеты и там задержали более 50 человек крымских татар…
В. Шендерович
―
Давай все-таки будем говорить о поводе, по которому они собрались.
А. Плющев
―
Пикеты собрались по поводу того, что сегодня Верховный суд рассматривал апелляцию на приговоры крымским татарам, 4-м фигурантам дела запрещенной в России террористической организации «Хизб ут-Тахрир».
В. Шендерович
―
То есть здесь чуть подробнее. Здесь чуть на крупный план наведем. Оно того стоит. Там написано в приговоре было: подготовка к насильственному захвату власти. Это заведомая ложь. «Хизб ут-Тахрир» (деятельность организации запрещена на территории РФ. – ред.
) они за мировой халифат. Но этот их халифат должен наступить каким-то на земле однажды волшебным путем по воле Аллаха. Они против насилия. Они враги «Исламского государства» (деятельность организации запрещена на территории РФ. – ред.
). Они против насилия.
А. Плющев
―
Запрещенная в РФ террористическая организация «Хизб ут-Тахрир» она против террористической организации, запрещенной в РФ «Исламское государство».
В. Шендерович
―
Так вот они против насилия. Они за халифат. Это не самая приятная идеология, честно тебе скажу. Но они против насилия. Никакого насильственного захвата власти не было и не могло быть. В их случае это заведомая ложь. Приблизим еще раз к конкретному случаю. Они много лет существовали в Крыму в составе Украины. Эта организация. Никакого халифата на территории Украины по нашим наблюдениям за это время не наступило.
В.Шендерович: Признание, что ты состоишь в этой организации, означало, что ты преступник. Это чистая лафа для чекистов
А. Плющев
―
Были жестоко подавлены националистами украинскими.
В. Шендерович
―
Видимо. Никакой другой версии нет. Тем не менее, это интересная версия к рассмотрению, Саша. Тем не менее, просто зафиксируем. Что они много лет существовали, сколько существовала независимая Украина. В Крыму. И никакой угрозы халифата там не было. Никакого терроризма не было. Ни одного убийства, нападения, насилия, связанного с этим, – не было. Точка. 20 лет.
А. Плющев
―
Значит, наоборот спелись с националистами украинскими. Фашистами.
В. Шендерович
―
Видимо. Давай не отшучиваться здесь, а просто зафиксируем. Что это разрешенная организация, которая существовала в свободной стране, и за 20 лет ее существования не было ни одного случая не то что убийства – насилия, терроризма не было. Точка. Из-под них вынули эту страну, где они были, в общем, существовали законно. Они оказались по факту в тот момент, когда они оказались на территории РФ, после этого в кавычках референдума – в этот момент они стали преступниками. Потому что организация запрещена. Значит признание, что ты состоишь в этой организации, означало, что ты преступник. Это чистая лафа для чекистов. Потому что тут вообще не надо доказывать. Просто вот он и сверли дырочку под орден. Вот он террорист уже пойманный. По самому факту принадлежности к этой организации. Все дело, как и все прочие дела, все эти «Новые величия» и все остальное – все это высосано из пальца. Разумеется. Это, конечно, чуть менее безобидная вещь идеологически, чем полностью высосанное из пальца «Новое величие», тут есть идеология и идеология не самая симпатичная. Но братцы мои, мы в десны целуемся с талибами(деятельность организации запрещена на территории РФ. – ред.
).
А. Плющев
―
Запрещенной в России террористической организацией.
В. Шендерович
―
С движением ХАМАС. В десны.
А. Плющев
―
Разрешенной в России террористической организацией.
В. Шендерович
―
Разрешенная в России террористическая организация. Кровь за которой тянется, шлейф, 20-летие, 40-летие, полвека крови. Большой массовой, серийные убийцы. Мы с ними взасос целуемся. Дружим и переговариваемся. Параллельно какие-то опера сверлят себе дырочки в погонах гимнастерок под ордена. За раскрытие этой сети. Это все фейк. Это все абсолютно вписывается в картину сегодняшней РФ. Где все фейк. Где промышленность – фейк, где только наводнение, пожар и катастрофы - все реальность. А Конституция – фейк. Закон - фейк. Нет этого ничего. Мы просто в лапах у этих ребят. Они захватили власть и рулят. И пилят бюджеты. Силовики пилят бюджеты понятным образом. Они, во-первых, то есть, есть, скажем, профильный бизнес, а есть побольше. Профильный бизнес – это мы видим на Бахчисарае. Это просто сооружаются уголовные дела и показывается объем работы. Это профильный бизнес. Но он в данном случае, конечно, не главный. Потому что лямы всех полковников ФСБ, лямы, ярды – это все. Это все из казны, они просто силовики крышуют всю казну. Которая есть. Вся казна сегодня в руках тех или других силовиков. И главные войны, которые сегодня идут, об этом было с именами на крупном плане у Латыниной недавно здесь. Все войны – это войны между силовиками, они дербанят казну. Это очень серьезные деньги. И они воюют друг с другом. С нами воевать уже не надо. Мы лежим вниз лицом. И просто уничтожены. Или выгнаны вон из страны. С нами чего воевать. Чего со мной воевать или с тобой. Они воюют друг с другом. У которых в руках ФСБ, МВД, Следственный комитет. Прокуратура. Доступ к уху государеву. Доступ к ресурсам силовыми ресурсам. Силовой ресурс равен бизнес-ресурсу. Политическое совмещается с этим. Конечно, Петрова дербанить сам бог велел. Кто же за него вступится. За какого-нибудь своего пойдут вступаться, пойдут шептать что-нибудь государю. За Петрова никто не будет шептать государю. Его можно дербанить смело. Вот и всё. Это собственно, началось еще на деле Ходорковского, когда был политический интерес положить вниз лицом Ходорковского. Но под шумок набежало шакалов. Миллиарды. Вдруг появилась «Роснефть», вдруг в один день разбогател Сечин. Переводчик с португальского или кто он там есть. Вдруг он оказался крупнейшим специалистом в нефтяной промышленности нашей. И так далее. Это все совмещается. Но со времен Ходорковского мы прошли огромный путь. Если ты помнишь первое дело Ходорковского. Они пытались для публики изобразить закон. Привлекали артистов. Калягин говорил, что он одобряет. Они хотели создать иллюзию борьбы с коррупцией, с хищениями за неуплату налогов.
А. Плющев
―
С олигархами.
В. Шендерович
―
С олигархами. Перед законом все равны. Только что-то ничего не случилось ни с Дерипаской, ни с Абрамовичем. Ни с кем. Только почему-то с тем единственным, кто встал в полный рост и выступил в полный рост как оппозиционер. Но это дела давно минувших дней. Я сейчас про другое. Я про то, что тогда они пытались делать вид. Сегодня уже нет. Прошедший этап. Поезд ушел. Они даже не пытаются делать вид. Эта вся история с «Новым величием». Они просто даже не пытаются делать вид.
А. Плющев
―
Виктор Шендерович, писатель и журналист в программе «Особое мнение». Мы продолжим в следующей части программы.НОВОСТИ
А. Плющев
―
Вы случайно не на юго-востоке Москвы живете?
В. Шендерович
―
Нет, мой интерес к Коломенскому носит общегуманитарный характер. Я живу в Сокольниках.
А. Плющев
―
Просто все больше и больше говорят про юго-восточную хорду. Меня удивило, что это так долго не становилось какой-то общеизвестной темой. Казалось бы, могильник радиоактивный, через который может пройти дорога. Все должны сплачиваться, побежать протестовать.
В.Шендерович: За 20 лет деградация приняла вполне уже такой биологический характер
В. Шендерович
―
Саша, мозги уже в таком замечательном компостированном состоянии, что глаза на резкость мы наводим очень долго. Потом еще долго тупо смотрим. Большая беда нужна, как сказано у старого Жванецкого. Большая беда нужна. Вот только когда: о! – ну тогда. Пока гром не грянет – нет. Долго-долго существует эта тема. Говорят: ребята, юго-восточная хорда проходит через радиоактивный могильник. Будет большая беда. Причем это же плановая вещь, не то что марсиане прилетели. Спланированная катастрофа вот сейчас. Ну так как-то неинтересно. Есть интереснее темы. И вот сейчас сегодня сообщение. Замерили. По данным «Коммерсанта» - в 50 раз на отдельных участках превышен уровень радиации. В 50. Не на 50%, а в 50 раз.
А. Плющев
―
Гринпис дает в 12.
В. Шендерович
―
Это в районе. А тут 50 на отдельных участках. Это полная катастрофа. Но я, поскольку не эколог, давай опять поговорим, попытаемся общий знаменатель. Как это бы работало в нормальном государстве. Как только первый сигнал поступил бы о том, что населению города, сотням тысяч людей, миллиону угрожает радиационная опасность, радиационная катастрофа. Когда бы первый сигнал об этом поступил – это стало бы главной темой СМИ. Эксперты независимые. Политики тут же. Потому что начали бы спрашивать с власти. Власть, немедленно либо отреклась и чего-то переделала, либо бы опровергла. Должна была опровергнуть. Просто не может быть, чтобы об этом никто не спросил. А власть даже не подумала опровергать. Когда будет нужно – вас позовут. А пока сидите тихо. Такого просто быть не может. С них бы не слезли. Свободные СМИ, б) партии немедленно подключились бы. Как только есть электорат большой, немножко появляется оппозиция. И говорит: так, ребята, давайте мы это возглавим. А этих погоним. А мы сделаем лучше. Мы защитим ваши права. Об этом круглые сутки говорят СМИ. А еще есть такая штука как независимый суд. Они нанимают адвоката, и дальше начинается такое раздевание до такого гола всех, кто это придумал. И такие сроки для тех, если обнаруживаются основания для сроков. Но уж отставки и штрафы – к гадалке не ходи. Так оно работает там, где есть СМИ, выборы, суд. Я аккуратно перечислил веточки власти. Три веточки власти, которые у нас обрублены. До бревна уже даже. Не ствол, а бревно. Отесанное стоит. Вертикально. И этот солнцеликий, значит, наш сказочный наверху. Всё. Не работает ничего. Само не работает. И должно случиться что-то, чтобы помирать начали. Или когда уже пахнет, как Шиесе. Чтобы уже так. Или Волоколамск. Чтобы вышли люди на улицы. И опять-таки без каких бы то ни было политических последствий. Люди выходят на квадратном сантиметре за свой квадратный сантиметр. Никакого вращения эволюционного колеса не происходит. Шестеренки прокручиваются в воздухе. Они не цепляют одна другую. Демократия – это система шестереночных передач. Это разделение властей. Это то, как это работает. И на разных примерах в разных программах много лет здесь в этой студии я пока просто разбираю, как бы это было в нормальной стране, где есть СМИ, выборы и суд. Вот так бы оно и было. И люди были бы здоровее, живее и дольше бы жили. И так далее. Я уж не говорю о войнах и всем остальном. Но вот это конкретный пример. Степень деградации причем уже простите меня, биологической деградации. Потому что по фигу мороз. Только крепчаем. Что должно случиться, чтобы жители Коломенского, сколько там в районе, 100 тысяч, 200-300-400 в непосредственной близости с детьми, под непосредственной опасностью. Это не какая-то там…
А. Плющев
―
Но они, кстати, выходят. Надо признать.
В. Шендерович
―
Сколько их?
А. Плющев
―
Не очень много.
В. Шендерович
―
Много ли там, а у нас оппозиция же есть вроде. Ничего не слышал, ЛДПР, КПРФ. Ой, «Справедливая Россия» есть у нас.
А. Плющев
―
Неправда ваша, Виктор Анатольевич. Я не знаю насчет выходят, не выходят «Справедливая Россия» или ЛДПР, кстати их депутаты ходили и инспектировали вместе с активистами. Не хочу представить их борцами. Вовсе нет.
В.Шендерович: Это позор, за который грузины должны краснеть. Наше оккупантское дело - молчать в тряпочку
В. Шендерович
―
Я про другое.
А. Плющев
―
Я чисто за справедливость.
В. Шендерович
―
Мы же про механизмы говорим. Не про то, что этот плохой, этот хороший. Механизмы. Есть депутатский запрос. Прокурору в Генпрокуратуру. По моему поводу депутаты несколько раз обращались к генпрокурору в разные времена. Видимо, представляю большую опасность, чем радиоактивные захоронения. Не ленились писать депутатские запросы с просьбой проверить в программе бла-бла-бла такой-то от такого-то числа, что он сказал. Братцы, депутатский запрос есть? Обращение в суд есть? Там должны быть, я описывал, как это может работать. Проблема в том, что уже атрофированы мышцы. Проблема в том, что за 20 лет деградация приняла действительно, я думаю вполне уже такой биологический характер. Мы расслаблены. Есть такая болезнь. Наверное, медицински она по-другому называется. Но в старой русской литературе: расслабленный. Мышцы не держат. Мышц нет. Общественные мышцы растренированы. Расслаблены. Эти мышцы надо тренировать. И, кстати говоря, возвращаясь и сделав большой круг к первой теме. К выборам в Мосгордуму. Об этом писал замечательно Гозман. Не грех повторить. Тут нет авторства. Это совершенно очевидная вещь. Понятная логика. Ведь они, вот эти самые «Единая Россия», вот эти силовики - они ведут к революции. Именно они. Не Соболь, не Яшин, которые согласились участвовать в заведомо неравных выборах. Да им надо в ножки пасть. За то, что они легитимизируют эту подлую систему. За то, что не на улицы зовут, а на выборы.
А. Плющев
―
То есть они неправильно делают?
В. Шендерович
―
Власть?
А. Плющев
―
Нет, Соболь. Со всеми остальными.
В. Шендерович
―
Нет. Это две стратегии. Ты опять пытаешься на какую-то боковую дорожку. Не надо, Саш. Говорим о важных вещах. Важная вещь заключается в том, что это тренировка хорошая для публики, для избирателей. Для оппозиции. В рамках закона. Они-то в рамках закона. Это власть нарушает закон. А они в рамках закона. Это тренировка очень хорошая, правильная. В легитимном поле тренировка. Не камнями в окно, не линчевать. Ну, ребят, почитайте, что было в 17-м году. В прошлый раз, когда не соглашались на реформы. В прошлый раз, когда решали, что обойдутся казаками и полицией. И казаки с нагаечками против студентов как-нибудь справятся. Почитайте, чем закончилось. Что было дальше с этими полицейскими, с этими казаками. Поинтересуйтесь, как это было на прошлом витке.
А. Плющев
―
Очевидно есть представление, что те люди, которые могут выйти и не просто пройти с транспарантом, они не выйдут. И они не пойдут.
В. Шендерович
―
Есть законы. Есть Ломоносов и Лавуазье. И в истории эти законы действуют точно также. Они просто не так очевидны. Просто дольше проходит между тем, что чиркнешь и взорвется. Просто тут сразу взорвется. А тут через какое-то время. Ребята, дочиркаемся, точно также ведь работают эти законы. Если власть не меняется, если общество не эволюционирует, если не развиваются стандарты, тогда энергия сопротивления, ее можно долго подавлять, но однажды в какой-то момент так встают эти синусоиды, что власть оказывается в нижней точке по своим возможностям. А раздражение оказывается в высокой точке. И тогда достаточно, чтобы какая-то Мария-Антуанетта сказала какую-нибудь глупость про пирожные. Или даже неважно. Или даже она этого не говорила. А кто-то сказал, что она сказала. Как выясняется. Или в Тунисе достаточно, чтобы дали пощечину, жена какого-то бонза дала пощечину торговцу. Он себя сжег. Еще неделю бы назад просто сжег и все. А тут бац – и революция. В какой момент это происходит. Почему терпели, терпели, а вот тут полыхнуло. Потом можно уже подгонять под ответ. Говорить, что иначе и быть не могло. Поднимется мститель суровый - написано было когда-то. Поднялся. Лучше стало? Ау. Лучше стало? Или надо было все-таки по кадетскому пути идти. И все-таки реформы. И все-таки земство. Все-таки власть народу. Реальная. Земство. Самоуправление. Может, это был правильный путь. Может, не надо было нагайками студентов, которые предлагали право, реформы, права человека. Европейские стандарты.
А. Плющев
―
Насколько я понимаю, сейчас можно скорее говорить о, может быть, возвращении крепостного права.
В. Шендерович
―
Говорить можно сколько угодно. Только те, которые говорят, почему-то представляют себя барами. Им не приходит в голову, что их будут пороть на конюшне. Это Герман старший когда-то мне говорил про Зюганова, который хочет Сталина… Он мне говорил, что Зюганов-то просто представляет себя на мавзолее в пыжиковой шапке, а на помойке в ГУЛАГе, собирающим объедки он себя не представляет. А я говорил, что представлю его и там, и там. Вот в чем дело. Мы все хотим Сталина для соседа. Ну не все, ну те, которые хотят. Не для себя. Те люди, которые хотят Сталина, они хотят не того, чтобы их расстреляли без суда и следствия.
А. Плющев
―
Ну а их-то за что.
В. Шендерович
―
Конечно. Те, кто сегодня ведут прямо к революции, – это власть. Это силовики. Вот эти судьи, которые выносят вот эти приговоры. Вот эти полицейские наглые, которые крутят и ставят, травят нас своими моторами. И улыбаются. Вот эти все люди, они просто темные. Они не знают, что карта как-то ляжет, то их просто будут линчевать. Они еще не в курсе. Они просто не в курсе. Они темные. И никто им не объяснит, что они за чужого дядю вписываются, а рискуют своими шкурами. Потому что те дяди немедленно обнаружатся на Сардинии и в Лондоне, в Цюрихе.
А. Плющев
―
То есть вы хотите, как на Украине. Я правильно понял.
В. Шендерович
―
Я хотел бы лучше, чем на Украине. Но пока что мы очень далеко от Украины. И от Грузии. Есть у нас минутка на Грузию, мы проскочили эту тему.
А. Плющев
―
Да. Проскочим и Украину, и Грузию. Давайте про Грузию.
В. Шендерович
―
Одна минута есть.
А. Плющев
―
Три.
В. Шендерович
―
Прекрасно. Успеем добежать до канадской границы. Так вот, по поводу наших…
А. Плющев
―
До канадской границы никак из Киселевска не добегут.
В. Шендерович
―
Так вот, по поводу наших возмущений. Этими оскорблениями. Ребята, не наше оккупантское дело. Это очень невысокий уровень журналистики. Это позор, за который грузины должны краснеть. Наше оккупантское дело - молчать в тряпочку. Мы отъели у них 20% территории. Мы оккупанты. Наше дело извиниться и молчать в тряпочку. А по поводу мата, мы будем сильно возражать, сильно стыдить человека, который в 42-м году с территории Ростовской области какой-нибудь покроет матом Адольфа Гитлера. Мы ему скажем? ой, как-то не интеллигентно. Что же ты матом-то. Ребята, он оккупант. Пошел он – тут я делаю паузу. И запикиваем. Вот пошел на все буквы.
А. Плющев
―
Там батюшка, матушка.
В. Шендерович
―
Батюшка, матушка. Во все моржовые генитальные места. Пошел он. Он оккупант. Нам надо про это молчать в тряпочку. Это наше, как мне кажется. Я никакого стыда тут и никакого оскорбления, меня никто не оскорбил. Если бы я был грузином, мне было неловко. Я бы сказал: ребята, мы не все хамы. У нас есть журналистика другая. Мне было бы неловко, если бы я был грузин. Но я не грузин. А я российский гражданин. И ничего кроме стыда за свою страну я не испытываю. И считаю, что нам надо вести себя скромнее.
А. Плющев
―
Путин великодушно поступил.
В. Шендерович
―
Да плевать на Путина. Послушай.
А. Плющев
―
Всех простил.
В. Шендерович
―
Плевать на Путина. Они ему поставили шар в лузу. Они ему дали возможность на фоне этого хамства поиграть в великодушие и в благородство. Послушай меня. Будет ассиметричный ответ, как нам и обещали. Безусловно, будет. Не об этом речь. Речь напоследок. Сорванном телемосте. Хотели добра. Ну, какой-то корреспондент…
А. Плющев
―
Украина уже.
В. Шендерович
―
Фелькишер Беобахтер какой-то корреспондент в 43-м году скажет: ребята, русские, давайте поговорим о дружбе. Жители Берлина и жители Москвы или Ленинграда. Давайте поговорим о дружбе. Мы все простые, у всех дети, давайте поговорим. Мы ради любви. Что мы ему ответим? Братец, давайте мы вас всех уничтожим по возможности побольше. Давайте вы уйдете все вон из нашей страны, давайте мы вас всех судим тех, кто… Давайте мы поймаем всех, кто разжигал эту войну. Давайте мы их повесим или осудим. А потом через какое-то время, когда до вас дойдет, что вы преступники, когда вы извинитесь 15 раз, и до вас действительно дойдет и до ваших детей. Тогда через какое-то время мы с вами будем разговаривать как с равными. И немецкий язык перестанет быть позором. И будет нестыдно быть немцем. Так бы, наверное, ответили корреспонденту Фелькишер Беобахтер в 43-м году на предложение поговорить о дружбе и любви. Я думаю, мы были бы правы.
А. Плющев
―
Мне кажется это хороший разговор в том плане, что можно ли проводить параллели, нельзя ли проводить. Можно его продолжить как-нибудь. Я надеюсь, что Виктор Шендерович не откажется от этого продолжения.
В. Шендерович
―
С удовольствием.
А. Плющев
―
Запись этого разговора вы можете посмотреть на канале «Эхо Москвы» в Ютубе. Там же прокомментировать и поставить лайки. Меня зовут Александр Плющев. До свидания.
В. Шендерович
―
Счастливо.