Особое мнение СПб - Сергей Цыпляев - Особое мнение - 2019-06-25
А. Петровская
―
11 часов 6 минут в студии «Эха», у микрофона Александра Петровская. Это «Особое мнение» Сергея Цыпляева, декана юридического факультета Северо-Западного Института Управления РАНХиГС, члена Комитета гражданских инициатив. Сергей Алексеевич, здравствуйте.
С. Цыпляев
―
Здравствуйте, Александра, здравствуйте, уважаемые слушатели.
А. Петровская
―
Я напомню наши средства связи? СМС-портал +7 931 291 58 00, так же работает трансляция на канале «Эхо Москвы Спб» в Youtube, можно смотреть, задавать вопросы и комментировать. Давайте начнем с вчерашней новости, которая пришла из Ингушетии. Глава Ингушетии Юнус-бек Евкуров заявил о намерении досрочно уйти в отставку. Его полномочия должны были продлиться до 2023 года, если я не ошибаюсь.
С. Цыпляев
―
Да, он первый год только отработал.
А. Петровская
―
В сентябре 2018-го, по-моему, он был переизбран, причем на выборах, которые осуществляются непрямым путем, правильно?
С. Цыпляев
―
Я сейчас уже затрудняюсь сказать, как там происходили выборы, но вообще во многих республиках не происходят прямые выборы, у них есть такая возможность. Но это не является принципиальным, в этом моменте.
А. Петровская
―
Хорошо, оставим этот момент. Важно другое: человек, который довольно долго работал в регионе, практически 11 лет, с 2008 года, покидает свой пост. Покидает, в случае если президент примет эту отставку, пока новостей в этом отношении нет.
С. Цыпляев
―
Это довольно странная ситуация у нас, она не соответствует конституции. Поскольку мы мандат получили от кого? Либо от народа, либо от своего законодательного органа. И неважно, кто предлагал. Вы, вообще-то, не сотрудник Администрации президента, не подчиненный президента, а человек, который получил мандат, либо напрямую, либо нет, от народа. И тогда вы либо работаете, либо решайте уходить, подаете заявление об отставке – и на этом дело заканчивается. Подаете заявление об отставке в тот орган, который вас наделил полномочиями. Вот и всё.И вторая вещь, которая, конечно, удивляет, это формулировка. Такого я, честно говоря, еще не встречал. Он попенял народу! Что народ не таков, поэтому он вынужден уйти в отставку. Ведь причина была заявлена, что народ расколот. И это что? Либо ты расколол народ, либо народ как-то неправильно себя ведет? То есть, его не устраивает народ. Это уникальный вариант формулировки причины отставки. Больше никаких причин он не сформулировал. Не сказал, что «я считаю, что должен взять на себя ответственность за что-то, и я ухожу».
Обычно варианты бывают такие: либо у вас проблемы со здоровьем; либо у вас происходит какое-то настолько высокое назначение, что вы считаете его важным, и страна считает его более важным; либо вы уходите в отставку, потому что считаете, что не справились с ситуацией, которую вы создали или которая возникла. Товарищ Евкуров ведет себя довольно странно. Он до сих пор не понимает, что он человек, который служит народу. За 11 лет.
А. Петровская
―
Вам не показалось, что его отставка – это как раз попытка взять ответственность на себя, в том числе в территориальном вопросе, который возник, в вопросе переноса границы?
С. Цыпляев
―
Ну, так и скажите, что «я беру ответственность на себя, я считаю, что мы что-то сделали неправильно», либо что-то не смогли сделать. Но вы вспомните формулировку – он уходит, потому что «народ расколот». И это вообще удивительная формулировка. Народ вообще всегда бывает достаточно разнообразным. Тогда лучше было не садиться. Но это проблема, что он так и не стал публичным политиком, он как был человеком служащим – военнослужащим, потом госслужащим – так им и остался. Вот это типичный показатель того, что происходит.Ну а если посмотреть на время пребывания во власти, то, в общем, это, наверное, неплохо, что происходит смена. Потому что реально ситуация зашла в тупик, и те решения, которые он считал возможным принимать – оказалось, что большинство народа их не поддерживает. А что касается «сам – не сам», я не верю в это и считаю, что, как мы уже понимаем, у нас есть очень четкая тенденция – у нас губернаторы вдруг ни с того ни с сего прозревают, что им пора уйти в отставку тогда, когда поступает соответствующее указание из Администрации президента. Они не самостоятельные люди, абсолютно.
А. Петровская
―
Сергей Алексеевич, но все-таки регион-то непростой, что вообще это означает….?
С. Цыпляев
―
А где у нас простые регионы? У нас нет простых регионов. Хотя, конечно, эти республики довольно трудны, там, кроме всего прочего, есть очень много всевозможных застарелых конфликтов, непропорционально много. Они очень тяжелы экономически, это правда. Поскольку большинство кавказских республик у нас дотационные, их бюджет в громадной степени формируется за счет федеральных денег. Масштаб формирования: Чечня, Ингушетия, Дагестан – это лидеры, там 75-80% процентов бюджета формируется за счет денег федеральных, то есть они вообще не в состоянии себя финансово обеспечить. И плюс накладываются эти очень давние всевозможные национальные конфликты, которые есть у Ингушетии и Северной Осетии, Пригородный район, и вот теперь еще возникла пограничная проблема с Чечней. В общем, регион, конечно, непростой.
А. Петровская
―
А что касается, как вы сказали «сам – не сам» - если говорить о том, насколько контролирует Кремль ситуацию в регионах, в том числе в Ингушетии?
С. Цыпляев
―
Абсолютно! Если у вас 85% денег. То есть кран финансовый, важнейший находится на федеральном уровне. И мы видим, и такая сейчас идея вертикали, ручного управления – губернаторы считаются людьми, не получившими власть от народа, а людьми, получившими власть из центра. Им там предлагают KPI, так называемый, коэффициент оценки их деятельности, хотя их деятельность оценивают только лишь избиратели, только на выборах, поскольку они служат людям, а не центральной власти.
А. Петровская
―
Но с другой стороны, не очень любят в Кремле, как мы знаем, что-то менять. Если принято решение – то принято. И в этом смысле, если отставка будет принята, то это…
С. Цыпляев
―
Я почти уверен, что отставка будет принята. Это, конечно, уникальная была бы ситуация. Всё, конечно, может быть, но обычно таких вариантов, чтобы отставку не принимали – так не делается. У человека и так-то сильно подорван авторитет, а еще в этой ситуации… Авторитета не остается совсем.
А. Петровская
―
Давайте пойдем дальше, от Ингушетии к международной повестке. Попытаемся быстро пробежаться и вернуться обратно в Россию.
С. Цыпляев
―
Да, у нас повестка гигантская международная.
А. Петровская
―
В отношении США и Китая: там планируется встреча в рамках G-20 в Осаке в ближайшее время президента Дональда Трампа с главной КНР. Как-то это может разрешить ситуацию? Потому что она только усугубляется, в том числе этот конфликт с Huawei, который, правда, мы поддерживаем теперь, со своей стороны.
С. Цыпляев
―
Думаю, что, наверное, решение какое-то будет найдено. По одной простой причине – мы недооцениваем важность выборности власти. Мы считаем, что любой президент может делать все, что угодно, перенося модель нашей жизни на их жизнь. А у Трампа выборы, и у него выборы в 2020 году, и сейчас он позиционирует себя как «исключительно успешный президент в части экономики». На самом деле, мы себе не очень представляем, но это правда – беспрецедентно длинный цикл роста, больше 10 лет. Америка растет 3% темпом сейчас, он показывает, что самая минимальная безработица, растет рынок, всё растет! Полтора года.Все аналитики говорят, что очень велики опасности, что эта тенденция переломится, если эта война с Китаем экономическая окажется достаточно тяжелой для экономики. Они скованны одной цепью и нуждаются друг в друге гораздо больше, чем нам кажется. Китай поставляет в Америку товаров на сумму порядка 600 миллиардов долларов. У нас вообще весь товарооборот 100 миллиардов с Китаем, а у Соединенных Штатов – около триллиона долларов.
Нам на всяких собраниях говорят: «Вот мы сейчас Северный путь сделаем, и Китай может везти свои товары не туда, а вот сюда». Только вопрос – а куда он повезет, кто эти товары купит? Для Китая жизненно важен рынок Соединенных Штатов, а для Соединенных Штатов тоже, конечно, жизненно важен рынок китайский. Мне доводилось попадать на многие международные конференции, и даже со стороны китайских представителей формулируется позиция, что принципиальным вопросом мирового устройства, мира и порядка являются отношения Соединенных Штатов и Китая.
И эта связка, они считают, является определяющей для всего того, что будет происходить в мире. В этом раскладе китайцы не видят нас, они считают, что два великих гиганта, две великих силы, которые должны поддерживать хорошие отношения и договариваться. Трамп – это такой неуправляемый реактивный политический игрок, который считает, что на интуиции может всё делать, и второе - он любит переносить на внешнюю политику примитивные бизнес-подходы. Вначале, выражаясь бизнес-языком, «наезжаем», выкатываем совершенно невероятные требования…
А. Петровская
―
Вначале усугубляем ситуацию, да?
С. Цыпляев
―
… а потом начинаем торговаться, искать вариант, на котором мы договоримся. Он пытался это сделать с Кореей, но ничего не получилось. Сейчас – с Китаем. Думаю, что на какой-то вариант договоренностей они выйдут, потому что обе стороны заинтересованы. Конечно, осадок останется, какие-то вещи будут сворачиваться. Мы как раз находились в переговорах с представителями китайской стороны, они хотят готовить юристов для работы на российском рынке, и чтобы мы этим занимались, подготовкой китайских юристов. И закрывать эту тему в Соединенных Штатах. Например, такие вот подвижки тоже присутствуют, они долгосрочны.
А. Петровская
―
То есть, для нас это, в общем, в плюс?
С. Цыпляев
―
Мы можем извлечь из этого плюс, потому что это дает нам возможности, но очень часто мы плюсы умудряемся обратить в минусы. Это большое искусство.
А. Петровская
―
Вы сказали о том, что Трамп позиционирует себя, как очень успешный президент в сфере экономики. Как раз в международных отношениях этот его принцип «вначале усугубляем до максимума, а потом потихоньку выводим ситуацию в ноль», не всегда удается.
С. Цыпляев
―
Я бы сказал, что почти всегда не удается. В целом, внешняя политика расценивается сегодня в Соединенных Штатах, как неудачная. На этой части он очков себе не набрал, пытаясь стать миротворцем здесь, миротворцем там. Пока весомых достигнутых результатов нет. И еще одна важная вещь – мы должны понимать, что все рассматривается через призму будущих выборов – вообще американский избиратель традиционно очень мало обращал внимания на внешнюю политику.Это в последнее время обострилась ситуация. А раньше картина всегда выглядела так: полный двухпартийный консенсус по внешней политике, и вся повестка избирательная идет по внутренней политике и по экономической ситуации. Американец прагматичен, он заглядывает в кошелек и в холодильник, и реагирует на это. Его геостратегическими сказками и прекрасными картинами великой всепобеждающей Америки увлечь довольно трудно.
А. Петровская
―
Но, тем не менее, сейчас определенные угрозы действительно стоят, и не только перед Америкой. История с Ираном и тем, что Иран сказал о том, что ядерную программу свою, вместо того, чтобы сворачивать, будет, наоборот, разворачивать. Насколько вообще это реальная угроза, и реальна ли ядерная программа Ирана?
С. Цыпляев
―
Ядерная программа Ирана вполне реальна. У нас такой взгляд, что вот «там где-то на Востоке сидят люди, которые ничего не могут, ничего не в состоянии». Мы тут высокоинтеллектуальные, а они там нет. Иран – это держава исторически с большими традициями, в том числе и с интеллектуальными. Я всем рассказываю, кто в состоянии слушать, что первая женщина, получившая медаль Филдса по математике – а это аналог Нобелевской премии – да, она свою работу и докторскую диссертацию писала уже в Гарварде, но все исходное образование, школа и университет, проходила в Тегеране. И оттуда выходит женщины, которые становятся ведущими математиками мира. То есть, страна обладает достаточным потенциалом и школой, чтобы воспитывать математиков, физиков, техников, поэтому они в состоянии сделать и поддерживать ядерную бомбу.Проблема заключается в том для мира, что это теократическое государство, во главе которого стоит Совет Аятолл, и очень часто, как мы понимаем, религия не подразумевает никаких компромиссов. Она очень жестка, и религиозные войны – это самые страшные войны, которые мы видим в истории человечества. Постоянно вспыхивали на этой почве – длительные и уничтожающие. Поэтому, конечно большие опасения у мира, и у Европы, в том числе и у Соединенных Штатов. Да и у нас, потому что мы всегда были, по крайней мере, на словах, сторонниками недопущения распространения оружия массового уничтожения и ядерного, но это позволяет нам находиться, в том числе, в элитарном эксклюзивном клубе.
И, тут, опять же, очень сложный вопрос: была достигнута хоть какая-то договоренность. Да, она была не идеальная, но, по крайней мере, все это задерживала во времени. Трамп сказал: «Нет, эта договоренность плохая, давайте сейчас достигнем гораздо лучшей». Я не исключаю, что в результате вообще не будет никакой. И вот эти трения, и возможности войны – довольно велики. Хотя Трамп, даже при всей его экстравагантности и том последнем приказе «нанести удар»…
А. Петровская
―
Который отыграли.
С. Цыпляев
―
…который в последний момент отыграли, потому что целый ряд людей пытался до него донести очень простую позицию. Утверждается, что именно один из ведущих журналистов заявил ему просто и прямо на личной встрече: «Вы с этим делом выборы не выиграете. Народ войны не хочет. Там начнутся трупы», - и так далее и тому подобное». И этот аргумент сегодня для Трампа является почти главным. Он, как утверждается, вначале отменил, но потом, чтобы не показывать слабость, сказал: «Нет, нет, нет! Мы не отменили, мы приостановили решение об ударе». Но в целом все находится в состоянии взведенного курка и мы должны внимательно за этим смотреть, поскольку это очень опасная штука. И еще я бы хотел, чтобы у нас не возникало желания быть женихом на всех свадьбах и покойником на всех похоронах – чтобы не влезть в каком-нибудь интересном качестве в этот конфликт.
А. Петровская
―
Ну а вообще Россия может играть там какую-то роль, или, если США входят в конфронтацию с Ираном, там, скорее Европейский Союз какую-то роль играет?
С. Цыпляев
―
Европейский Союз, кроме роли «Ребята, давайте жить дружно!» Кота Леопольда, там играть не в состоянии. Они будут, конечно, вести разговоры с Соединенными Штатами, и так далее. У нас есть стратегия нейтралитета, и вообще это стратегия, которая в большинстве случаев для России становится единственно возможной – постоянно находиться в состоянии нейтралитета. Либо более самоубийственная стратегия - пытаться играть на стороне Ирана.
А. Петровская
―
Давайте пойдем дальше. Еще по международной повестке: в ПАСЕ некое движение, после стольких лет без движения.
С. Цыпляев
―
Кстати, по Ирану еще одна позиция важная, которую мы постоянно забываем, мы же всё на карте только работаем, геостратегически. Иран – это главная ведущая сила шиитского направления ислама, которых 10% в мире, еще он представлен очень сильно в Азербайджане и в Сирии, как раз управляющие группы. 90% в мире – это сунниты. И всегда, занимаясь принятием стратегических решений, надо это понимать. У нас руководство вначале путало, суннитов и шиитов наоборот называя; потом изумлялось, что такие вещи есть, потому что этому их никто не учил, при принятии решений. И надо понимать, что Иран является мусульманским меньшинством, находящимся в конфликте с большинством мусульманского мира. И это надо понимать. Он подрывает те устои, которые есть у суннитов и они борются за лидерство.
А. Петровская
―
От Ирана давайте к ПАСЕ. Там у нас движение некое наметилось, за долгое время. Делегация РФ подает заявку на подтверждение своих полномочий в Парламентской ассамблее. Пригласили официально к участию, сказали, что вроде никаких не может быть санкций для членов ПАСЕ, в общем, как-то движение наметилось. Украина вроде как протестует. Наверное, это положительно, и для России, и для Европы?
С. Цыпляев
―
Надо начать с общей ситуации. Если вы считаете, что страна является членом Совета Европы, если вы не прекращаете ее членство и подразумеваете, что она платит деньги – я абстрагируюсь от того, что это за страна – тогда, наверное, она должна участвовать в принятии решений. Это двойственная ситуация: с одной стороны, вы страну не хотите исключать, не готовы, по многим причинам. При этом вы хотите ограничить ее в праве принятия решений, и тд, и тп. Вы попадаете в противоречие. Здесь Совет Европы и Парламентская ассамблея загнали себя в тяжелое положение. Либо один вариант действий, либо другой. А сейчас получается, что - да, они вроде как бы согласились с тем, что это…
А. Петровская
―
Россия, получается, все-таки продавила свою историю.
С. Цыпляев
―
Я думаю, что обсуждение привело к тому, что это решение вообще плохо укладывается в идею правового статуса, правового государства, правовой конструкции. Если мы устанавливаем правила игры, то тогда эти правила должны соблюдаться независимо ни от чего. Например, та же картина, когда у нас в Парламенте. Да и в других странах, сидят просто непримиримые оппоненты, которые просто друг на друга смотреть не могут. Но при этом большинство не имеют права, на основании тех или иных действий или чего-то еще, просто лишать полномочий – поскольку, как говорится, «не вы их давали». И там уже совершенно другие вещи наступают. Здесь то же самое: либо это член Совета Европы, со всеми вытекающими возможностями, либо тогда расставайтесь.Мы, конечно, не заинтересованы, как граждане, в том, чтобы мы выпадали из Совета Европы, потому что это немножко наши власти дисциплинирует, с той точки зрения, что права человека надо соблюдать, это «правильный клуб». И второе: это позволяет нам находиться под юрисдикцией Европейского суда по правам человека, и там мы являемся главными поставщиками жалоб. И еще в целом ряде структур, в которых мы участвуем. Конечно, возникает проблемная ситуация, что формально это выглядит, как победа России, и поражение Украины, и дальше возникает естественная реакция Украины – что они тогда там не будут появляться. Теперь у Парламентской ассамблеи будет другая боль. Ну, так надо думать, когда принимаете решения, просчитывать далеко идущие последствия, и не принимать решения на эмоциональной волне.
А. Петровская
―
У нас с вами остается 4 минуты до московских новостей, давайте про Грузию поговорим. После этого скандала и неких выступлений в Грузии сразу стало и авиасообщение опасным, и настроения русофобскими, и вино как-то оказалось хуже и хуже.
С. Цыпляев
―
Резко испортилось. Прокисло. «Ну и гадость эта ваша заливная рыба!»
А. Петровская
―
Как-то примерно так.
С. Цыпляев
―
Это, опять же, ситуация…не предвыборная, но рейтинговая. Поскольку власть пытается вновь продемонстрировать свою силу, поиграть мускулами и обеспечить большую консолидацию граждан за счет внешнего конфликта. Надо сказать, что это достаточно удивительная вещь, когда в стране происходит выступления оппозиции, и мы реагируем на выступления оппозиции - когда правящая партия против этого подхода, официальные власти ОМОН выводят на улицу, разгоняют эту демонстрацию, а мы говорим: «Не-не-не!»
А. Петровская
―
А вино всё равно киснет.
С. Цыпляев
―
«Вон там такое! Тогда мы будем так реагировать». Ссылаются, что «вот было заявление президента Грузии, что Россия – враг, пятая колонна», и тд и тп. Тогда давайте себе представим: если каждый раз, когда мы будем говорить о том, что вот это враги, это пятая колонна, это всё устроили американцы и Запад проклятый – а мы его не только что словесно обвиняем, но и даже картинки показываем, как ракеты летят и бомбят Америку. Америка давно должна закрыть любые контакты с нами тогда, и всё у нас должно быть прокисшим – и нефть, и газ, и все остальное.Так не делается, это явно чрезмерная реакция. Да, никто не может поддерживать определенный характер действий оппозиции, который там происходит; да, для этого существует МИД, существуют заявления. Если мы серьезная, уважающая себя крупная страна, как мы позиционируем, ведущая сила мира – ну не можем мы реагировать на каждое высказывание, как красна девица тут же заливаться краской, впадать в истерику.
А. Петровская
―
Отменять сообщение…
С. Цыпляев
―
Требовать наказать эту маленькую, но гордую страну. Мне кажется, что это перебор. И это опять же попытка использовать это во внутриполитических целях. Хочу заметить, буквально очень коротко, попутно, что МИДу надо думать «чо делаем». Я всегда говорю, что МИДу надо не только уметь танцевать «Калинку» и обличительные речи произносить, но и правильно формировать делегацию. Делегация едет в Грузию, отношения сложные. Цель наша все-таки – нормальные отношения с Грузией. Вы зачем посылаете туда человека, который однозначно высказывался по Абхазии и по Южной Осетии? Мы же понимаем, что это больная тема.Я уже не говорю, что вообще ситуация фантасмагоричная – депутат от КПРФ возглавляет делегацию на Ассамблею православия. Евангелие коммунистов, манифест Коммунистической партии открываем, Маркса и Энгельса, там написано: «Религия – опиум для народа». То есть, вы либо православный, либо коммунист. Что-то одно надо снять, что-то надеть, потому что невозможно быть в двух качествах. И вот этот вариант, конечно, во всех смыслах фантастический. Ну вы сформируйте делегацию, которая будет работать нормально. Конечно, там был хворост, постоянно готовый взорваться, но с зажигалкой-то лезть и смотреть уровень бензина в бензобаке – не совсем правильно. Мы его посмотрели. Убедились.
А. Петровская
―
Сейчас прервемся на московские новости, и продолжим через несколько минут.НОВОСТИ
А. Петровская
―
Продолжаем «Особое мнение» Сергея Цыпляева. Мы с вами поговорили о международной повестке, переходим к России и к Петербургу. И начнём всё-таки с федеральных новостей. Прямая линия в очередной раз с Владимиром Путиным состоялась. Правда, оказалась самой непопулярной с 2011 года – подсчитали рейтинги, поняли: как-то не очень заинтересовало в этом году россиян общение с президентом.
С. Цыпляев
―
Я бы даже не стал вдаваться в детали: какие вопросы отвечены, что сказали, как среагировали. Дело гораздо глубже. Вообще сам этот формат Прямой линии становится разрушительным для федеральной власти, для президента лично. И это должен и он понять, и те пиарщики, которые всё это продолжают. Что демонстрирует эта линия? Первое: что в стране вообще не работают никакие органы власти. Они хотят найти какой-то конкретный случай, чтобы можно было мгновенно помочь. А это означает, что это всё вопросы местной власти и в лучшем случае региональной власти. И вдруг высвечивается, что без президента не работает ни создание водопровода, ни доставание того, ни сего…
А. Петровская
―
В детский садик не записаться!
С. Цыпляев
―
В детский садик не записать. И возникает гигантский вопрос. Вообще-то говоря, если вы руководитель государства, то главнейшей вашей задачей является создание работоспособной системы управления. Её подкручивать, смазывать, совершенствовать, но она должна работать даже тогда, когда вы уехали на какой-то саммит. Эта Прямая линия демонстрирует, что не работает ничего. Больше 80 губернаторов, законодательных собраний… посчитаем, какое количество, 35 или 40 тысяч муниципалитетов, а это значит – главы администрации муниципалитета, соответствующие депутаты. Ау? Где эта вся система? Её просто нет. Это первое.Вторая проблема, о которой тоже нужно отдавать себе отчёт: это здорово на первом-втором году президентства. В самом начале президентства, когда всем интересно: «А кто это такой? А что он думает по этому поводу? А какая у него точка зрения на это?» Пытаясь спрогнозировать вообще, что дальше будет. И это создаёт очень большой объём надежд. А вся политика – это баланс надежд и разочарований. Вот в этом смысл обычно смены власти, когда всё начинает бегать, колоситься, крутиться, потому что сейчас всё будет по-другому. Когда идёт 19-й год, то уже в подобную форму входить невозможно. Уже интерес к тому, что он думает, давно достаточно мал.
И ещё одна очень важная вещь с этим связана. Периодически организаторы вот этого мероприятия ставят президента в экспертную позицию. «А как вы это оцениваете? А какое ваше отношение к Зеленскому?» и так далее. Президент – не эксперт. Он не должен нам объяснять, что происходит. Опять же, перефразируя Марксово выражение: он говорил, что раньше философы считали, что надо объяснить мир, а их задача – переделать мир. Так вот, у президента точно нет задачи объяснять мир. Он должен его переделывать.
Он должен выходить и говорить: «Вот проблема. Мы понимаем, что она важная. Вот набор мер, которые позволят её решить. Вот то, что необходимо сделать, вот средства, люди, возможности. И я считаю, что это надо делать, и хочу убедить вас в это во всё включиться». По крайней мере, уже на этом этапе только такие варианты возможны. Поэтому в целом, конечно, это штука довольно неработающая. Она работает против сегодняшней власти.
И вторая вещь, которая очень важна. Во-первых, какие, опять же, культурные традиции мы поддерживаем. Я читал подобную вещь, что в мире работает… И сделано это было довольно давно, это Саудовская Аравия – основатель династии создал практически «Прямую линию», так называемый меджлис, куда приходят отобранные верноподданные, им решают задачи, требуют, чтобы министры пошли всё это сделали. Они кланяются, благодарят, что Аллах послал им такого мудрого правителя, а основатель династии – это вот буквально… это начало прошлого века – говорил: «Мой меджлис всегда будет открыт для моего народа. Я хотел бы чувствовать особое единение». Страна, которая вышла из племенного состава, пользуется такими методами. Но мы-то уже находимся на несколько другом уровне и хотим строить республику. И тогда задаётся вопрос: так надо же решать вопросы там, где мы живём? Начало самоорганизации, вот зачем мы создали всю эту схему.
И вообще, меняется запрос. Я надеюсь, я хотел бы верить в те данные, которые даёт сегодня Михаил Дмитриев, они проводят фокус-группы. Они утверждают, что у граждан начинает развиваться, во-первых, запрос на справедливость, причём именно не распределительную, а чтобы ко всем было одинаковое отношение, чтобы закон работал. А второе – убеждение, что только сами мы можем решать свои проблемы. И если я могу поставить что-то в заслугу действующей власти за прошедшие годы, то это то, что они, похоже, смогли убедить наш народ, что от власти ждать ничего не надо. Она ничего вам не даст.
Вот если похожие, неявные последствия – это разрушение патерналистских надежд. А линия работает на это снова. И есть 2,5 миллиона звонков, причём такие, что «президент, у нас вот тут чего-то не получается, помоги», – это удручающий симптом, который говорит, что нам как нации надо от этого сильно излечиваться, что мы здесь и сейчас должны учиться организовывать жизнь сами, и никакой барин в наш посёлок не приедет и жизнь нам не наладит. Вот это – та тенденция, которая развивается, и она тоже будет бороться с идеями этой «Прямой линии». Поэтому я считаю, что надо даже из прагматических соображений всему политическому руководству и блоку администрации как-то серьёзнейшим образом деформировать, потому что, ещё раз говорю, саморазрушительный эксперимент.
А. Петровская
―
Но Песков рассказал же, я сегодня читала на Znak.com со ссылкой, по-моему, на Интерфакс, что приезжали ещё в 2008 году делегация из Европы, которые хотели перенять опыт, а потом послушали и сказали: «Это, похоже, нам не подходит». Но Песков сказал, что это просто у нас уникальный опыт, потому что…
С. Цыпляев
―
Нет, у нас опыт не уникальный, я только что рассказывал – он был раньше гораздо в Саудовской Аравии. Можно поехать, посмотреть, он по-прежнему работает. Это реально монархический опыт. Поэтому поездите по монархиям, особенно архаичным, и вы всё это найдёте в полный рост.
А. Петровская
―
По Петербургу, кстати, до Прямой линии был объявлен обзор вопросов, которые к президенту есть, а в итоге на Прямой линии показалось, что у Петербурга особых проблем и нет. В общем-то, всё решили. Врио губернатора.
С. Цыпляев
―
Я бы хотел, конечно, чтобы это было так, чтобы это было замечательно. Но ещё одна проблема, которую пока фиксирует Прямая линия - что начальство… Как многие считают: «Хорошо, что оно боится вышестоящего начальства». Но мы же пониманием опять, что вышестоящее начальство не в состоянии постоянно в режиме реального времени контролировать всё, что происходит по стране, хлестать в хвост и в гриву. Тогда нужно сажать второго действующего губернатора, губернатора-контролёра, а над ним – ещё одного. И, как показывает практика, это ничего не работает.Потому что реально власть должна постоянно думать об избирателе. Именно поэтому везде поставлены под контроль избирателя, потому что избиратель-то быстро чувствует, что происходит. И его прекрасными отчётами наверх, как всё замечательно в вверенном хозяйстве, не обманешь, он здесь живёт. И поэтому на выборах принимает решение: поддержать действующую власть, действующую партию или поменять. И это – реальное опасение, обратная связь заставляет собираться и работать, и вспоминать не только в моменты Прямой линии.
А. Петровская
―
Что там чувствуют петербуржские избиратели? Представители штаба Алексея Навального в Петербурге сняли видео, как бюджетники заполняют подписные листы за выдвижение врио губернатора Александра Беглова. Александр Беглов сказал, что всё проверим и вообще, провокация. Какие настроения, как вам кажется, сейчас преобладают?
С. Цыпляев
―
Что самая удивительная вещь, у нас возникает какое-то совершенно новое слово с новым значением: «провокация». Что-то плохое и неправильное, и больше ничего. Провокация означает, что что-то сделают для того, чтобы вызвать у вас определённые обратные действия. Задаётся вопрос: что провоцировало это? Вот вы задайте. Вот это провокация.
А. Петровская
―
Видимо, очернить пытались.
С. Цыпляев
―
Очернение и провокация – это разные вещи. Провокация – это вынудить вас на какие-то действия. Поэтому употребление этого слова по каждому поводу у нас… Грузия – провокация. Кого провоцировали? На отмену рейсов, на что? Тогда вы поддались на провокацию. Слово-то: «Не поддаваться на провокацию», ещё в сталинских телеграммах 1941 года. Поэтому вот это слово мне вообще не понятно, просто плохой термин, что это что-то плохое.А второй момент: выборы-то уже почти закончились. Уже наступило лето, сейчас мы все разъедемся и 8 числа все придём на голосование. И мы увидим отфильтрованный набор кандидатов – он уже, похоже, тоже определился. И, в общем, интриги, я думаю, никакой не будет. И это, опять же могу сказать, довольно сложно называть выборами. Здесь конкурентные выборы отсутствуют.
В чём ключевая проблема, что мы можем сделать за это время? Мы должны всё-таки стараться всеми силами отлаживать эту процедуру и бороться за то, чтобы эта процедура постепенно, шаг за шагом улучшалась. Даже если она пока работает плохо, потому что всё равно выборы нам потребуются. Поэтому сейчас обсуждается вариант, например, создания определённого движения за честные выборы, который бы занимался мониторингом всего, что происходит – даже не с точки зрения каких-то судебных дел, а для просвещения и понимания: «Вот каковы бывают механизмы фальсификации».
Второе: чтобы вести разговоры о том, что надо поменять в законодательстве. Ну, невозможно проводить выборы губернатора в условиях муниципального фильтра. Все понимают, что муниципальный фильтр решает, кто выйдет на стартовую позицию. Решается уже на этом уровне и результат выборов, практически он гарантирован с помощью работы этого фильтра. По имеющейся инсайдерской информации, проводились, помните, разные опросы всё время с разным списком кандидатов, шла настройка муниципального фильтра – кого можно взять в этот пункт.
А. Петровская
―
Настроили, похоже.
С. Цыпляев
―
И там было якобы утверждение, что если кандидат демонстрировал исходный рейтинг выше 10%, то он уже выкидывался автоматически. Поэтому вот этими вещами придётся нам заниматься. Ещё одна вещь, которую я тоже хотел бы, чтобы вы поддержали: есть проект «Открытое мнение», openopinion.ru сайт, и на «Планета.ру» расположен. Идёт сбор денег, чтобы открытым способом разные компании с понятной методикой провели опросы в городе и сказали ответ чётко: какие же у нас рейтинги, какие политики какой популярностью пользуются, чтобы мы про себя хоть чуть больше понимали. Что здесь происходит, кто нам нужен и чего мы хотим.
А. Петровская
―
Спасибо большое. Это было «Особое мнение» Сергея Цыпляева, декана юридического факультета Северо-Западного Института Управления РАНХиГС, член Комитета гражданских инициатив. Спасибо.
С. Цыпляев
―
Всего хорошего.