Виктор Шендерович - Особое мнение - 2019-06-06
06.06.2019
А. Плющев
―
Писатель Виктор Шендерович, как это часто бывает по четвергам в 17 часов сегодня в программе «Особое мнение». Добрый вечер.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
А. Плющев
―
Давайте начнем с вашей публикации. Я от последнего, от кого ожидал публикацию про форум, про Санкт-Петербургский экономический – это от Виктора Шендеровича. То есть я мог допустить, что кто угодно или вы про что угодно напишите, но только не вы и про форум. Казалось бы, где вы и где питерский экономический.
В.Шендерович: Где суда нет, где ничего нет, кроме парада и мордобоя, не надо там устраивать экономический форум
В. Шендерович
―
Нет, я же не про экономику писал. Не про Хайека, Фридмана, не про микроэкономику или макроэкономику. Я писал про здравый смысл и про очередные невыученные уроки истории. Потому что приезжать, я отчасти процитирую так сказать, перескажу свой сегодняшний пост в фейсбуке. Приезжать в страну с несменяемой и малолегитимной властью с темой открытости, доверия, глобализации, разговаривать про эти высокие материи, про ценные бумаги и либерализацию экономики, в городе, где только что была публикация. Пытают, запытывают током, плоскогубцами, чем угодно. Пытают людей. И в дежурном режиме. Это не какой-то эксцесс Гуантанамо, понимаете ли. Это такая дежурная работа. Каждый день. Вот мы с вами сейчас разговариваем, где-то в России и в Санкт-Петербурге не сомневаюсь, пытают человека. Каким бы то ни было образом. Пытают. Пробиться адвокату нельзя. Чаще всего это остается неизвестным. Раз в сто, не знаю сколько, можно посчитать статистику, когда это становится известным. Как на одного «жемчужного прапорщика» того же питерского приходится 10 тысяч просто уголовщины полицейской. 10 тысяч случаев. Не надо приезжать, как я писал, не надо устраивать Олимпиады и праздники спорта в стране, которая устраивает войну. И аннексию и войны развязывает. Не надо такого пиара доставлять такой стране. Не надо говорить об экономике, не надо пить шампанское и слушать классическую музыку на Дворцовой площади. И встречать белые ночи в стране, где убивают людей. И где администрация крышует убийц, где в парламенте сидят несколько человек в международном уголовном розыске. Несколько убийц. И еще несколько еще не разысканных. Где суда нет. Где прессы нет. Где ничего нет кроме парада и мордобоя, по Саше Черному. Не надо там устраивать экономический форум. Вот и всё. Простая мысль. Так же как не надо устраивать было Олимпиады.
А. Плющев
―
Вы же к условному Западу, условным западным бизнесменам обращаетесь.
В. Шендерович
―
Я назвал: монолог в пустоту. Потому что я понимаю, что это я пишу куда-то в пространство.
А. Плющев
―
Я о том, что как я читал, что там все меньше западных бизнесменов приезжает и все большую роль играют китайцы. А для них мне кажется та реальность, которую вы нарисовали…
В. Шендерович
―
Разумеется. Но хорошо бы, чтобы никого не было кроме китайцев. Потом хорошо бы, я мечтаю - чтобы и китайцам стало стыдно. Но это, не приведи Господи. Исходя из китайских норм прав человека. Но это уже черная шутка.
А. Плющев
―
Да вы жестите, Виктор Анатольевич. Но с другой стороны чего ждать от бизнеса, от людей, которые делают бизнес. Тем более в России. Они и в Китае также делают. И в Саудовской Аравии.
В. Шендерович
―
Я процитировал для тех, кто постарше и учил это поневоле, Маркса, который цитировал Спенсера. Что нет таких преступлений, на которые капитал не пойдет за 300% годовых. А тут бывает и побольше. Если вкороткую своровать – конечно, выгодно. Вот Калви приехал. Тоже думал по быстрому хапнуть. Хапнули его.
А. Плющев
―
Ну как по быстрому. Он многие годы…
В. Шендерович
―
Правильно. Совершенно верно. Дай ему бог здоровья.
А. Плющев
―
…врос корнями можно сказать.
В. Шендерович
―
Вот видите, так хорошо врос, в СИЗО хорошо врос, в домашний арест. Укоренится сейчас, глядишь. Не хочется ему этого желать. Никому этого не хочется желать. Но еще раз, срубить бабла здесь можно, казна большая. Если ты готов делиться, откатывать, принимать эти правила игры, то если тебе повезет, ты хорошо срубишь бабла. И если в тебе по Бабелю не квартирует совесть, то все в порядке. Может быть. Если на тебя не выпадет этот перст, это зеро в виде судьбы Калви. И то можно потом видимо, договориться. И договорятся, наверное. Человеку зла желать не хочется. Но собственному народу и собственной стране – еще больше не хочется желать зла. Если бы все, я неслучайно поминаю Чемберлена и Даладье в этой статье. Если все внятно назвали зло злом, если бы все не разговаривали с дьяволом и не полагали бы, что можно договориться с дьяволом и обхитрить дьявола. И с помощью дьявола обхитрить другого, а потом как-нибудь договориться и с самим дьяволом. То не было бы Второй мировой войны. Не было бы. 50 миллионов человек. И вот этого ужаса всего не было бы. «Я привез вам мир», - говорил Чемберлен. Все были чрезвычайно умными, тонко считали, на 15 ходов вперед. Только им потом шахматную доску на голову надели. Потому что с бандитом нельзя договариваться. Это азбука. С бандитом нельзя договариваться. Потому что любые твои нарушения, договоренности он будет использовать и кричать во весь голос об этом и ты будешь весь в дерьме. А он сам нарушит договоренности в любую секунду, когда они перестанут удовлетворять его тактическим интересам. Нельзя договариваться с бандитами. Это азбука. И мне казалось, что после уж 20-го века эта азбука должна быть вдолблена в западные мозги. Но главный урок истории, говорил Бернард Шоу, заключается в том, что никто не извлекает уроков из уроков истории. Эти ребята, там разные есть ребята, кому-то вообще по барабану. Кто-то хапнет и пойдет переваривать. Кто-то в политическом отделе думает, что сможет переиграть. Что сможет договориться, переиграть, обыграть. Не сможет. Никому никогда не удавалось переиграть бандита. Усмирить бандита можно только одним способом – крепко его побив. Эрнест Хемингуэй. Знал, о чем говорил. Во время испанской командировки своей. Нельзя договориться с бандитом. Сегодня побить нельзя. Ядерное оружие. Но заблокировать по периметру – можно. Внятно дать понять, что никаких разговоров с тобой не будет, пока ты бандит и пока ты крышуешь убийц и пока ты развязываешь войны – можно. Если бы была на это политическая воля – по-другому растопыривали бы пальцы эти ребята. Меньше бы растопыривали пальцы. В Китае, если ты помнишь, они пошли с самого начала. В 14-м году, сразу как бы угрозив Европе, что вы нам даром не нужны, мы пойдем блокироваться с Китаем. Китаю не надо с нами блокироваться. Китай ждет, пока мы сдохнем сами, и просто зайдет пешком. Ему даже завоевывать нас не надо. У них армия в момент мобилизации, ты проверял, да, ты же это и был, в пять раз превышает население РФ. Им не надо ничего, они никуда не торопятся. Блокироваться с нами против Запада они не будут. У них интересы на Западе. Инвестиции. Они-то как раз поднимаются сейчас, пока мы ложимся. Вот мы оказались ни пава, ни ворона. Со своим патриотизмом, который никому, это для внутреннего пользования весь этот «пар пердячий». Я уже цитировал театральный термин. Пердячий пар. Это не темперамент, это раздутые ноздри, выпученные глаза и брызжущая слюна. Это не темперамент. Темперамент – это то, что демонстрирует Китай. Вдлинную. Темперамент – это то, что демонстрирует иногда Америка. А у нас – пердячий пар. Мы далеко на нем не уедем. Поэтому топливо плохое. Испортить воздух себе и окружающим – способны. Но это единственное, на что мы способны сейчас. Экономический форум очередной дает возможность этим ребятам растопырить пальцы, продемонстрировать, что они в игре. Для народа, для публики. Ведь по Первому, Второму каналу не скажут, что сократилось представительство. Там не расскажут о проблемах. Там покажут – Россия опять в центре мира. Все флаги в гости будут нам. В славном городе Санкт-Петербурге. Культура, экономика, мы на подъеме. Какие санкции, видите, вот такие, такие, бизнесмены, большой интерес. Это поможет задурить головы вассалам в очередной раз. Наполнить их вместо размышлений гордостью. И они незащищенными встретят момент, когда все рухнет. Ментально незащищенными.
В.Шендерович: Немыслимо представить себе 20 лет назад, чтобы не пригласили Россию на такую дату
А. Плющев
―
Когда же все рухнет-то?
В. Шендерович
―
Когда-то рухнет. Какая разница, Саша. Я не тороплю этот момент. Просто есть статистика. Такого рода системы рушатся. То, что не развивается – дряхлеет и рушится. Это же не требует, надеюсь, доказательств. Никакого четвертого варианта нет.
А. Плющев
―
Понятно, когда в пределе у тебя бесконечность, безусловно, наверное, все рушится.
В. Шендерович
―
Нет. Секундочку. Речь не о том обрушении, что землю затянет в черную дыру.
А. Плющев
―
Северная Корея все никак не разрушится.
В. Шендерович
―
Так в том и дело, это пример исторических сроков. Да, в морозилке все может лежать как военные запасы. В морозилке все может лежать веками. Но там морозилка. Но можно жить в морозилке. Как показывает практика – да. И даже там есть какие-то градации. Даже там, в Северной Корее можно жить лучше или хуже. Но расскажите об этом в Силиконовой долине. Расскажите об этом позади Европы. Об этих возможностях. А так, конечно, и оно будет в замороженном состоянии храниться. Пока что-нибудь ни случится.
А. Плющев
―
Раз вы упомянули Вторую мировую войну и ее уроки, сейчас празднуется высадка в Нормандии. Очередной юбилей. И Путина туда не пригласили. Сегодня он отвечал на вопрос об этом. И сказал, что мы сами не везде далеко ездим. Ну не пригласили и не пригласили.
В. Шендерович
―
Не больно-то хотелось.
А. Плющев
―
Типа. Мне очень понравилось: может быть, они хотели пошушукаться.
В. Шендерович
―
Не больно-то хотелось. Ну попробовал изобразить хорошую мину при плохой игре. Нам не рады. Это коротко. Про форум, вообще глобально нам не рады. Если можно нас не пригласить – уже не приглашают. Немыслимо представить себе 20 лет назад, чтобы не пригласили Россию на такую дату. Немыслимая вещь совсем. А потом еще госпожа Захарова чего-то через губу бросила, дескать, могли бы и не высаживаться там. Не больно большое значение имела эта высадка. Что-то такое она сказала. Справились бы.
А. Плющев
―
Не преувеличивать значение. Потому что победа во Второй мировой войне и Великой Отечественной была уже предопределена.
В. Шендерович
―
Да. Конечно. А про северный конвой, а про тушенку, а про гимнастерки. А про все это. А была ли она в Нормандии. Наверное, была. Но не знаю, была ли она на том воинском кладбище, на котором был я в Нормандии. До горизонта военное кладбище. Погибших при той высадке. Отдавших жизнь за то, чтобы эта… существительное пропущу, из МИДа сейчас через губу говорила: да ну, не такое уж большое значение. От 18-летних до 50-летних. До горизонта военное кладбище в Нормандии. Английское, австралийское, американское. До горизонта. В полном скорбном порядке. Я бы спросил, как язык не отсох. Но запоздал вопрос, потому что язык у нее должен был отсохнуть гораздо раньше. С тем, что она говорит. Стыдоба. Стыдоба то, что это говорит не бабка темная из магазина, из-под магазина, а это говорит официальный представитель России. Это наша стыдоба. Наша. Стыдоба. То, что такие люди представляют нас с тобой, Саша, и всех радиослушателей. Пока мы не осознаем это как свой стыд, ничего не изменится. Нам не стыдно чаще всего, нам забавно. Как будто бы это какой-то такой аттракцион снаружи от нас.
А. Плющев
―
Мы ее не выбирали. Мы не выбирали это правительство, не выбирали, в общем, по большому счету и президента.
В. Шендерович
―
Никого не выбирали. Мы здесь во внутренней эмиграции с тобой. И миллионы людей в этой внутренней эмиграции. Но, тем не менее, они говорят от нашего имени. И у нас нет возможности возразить. Она говорит от имени России. А не я, и не ты. Она. Я выражаю свое особое мнение. Как ты заметил. А она говорит от имени России. И отношение к России как к неблагодарной скотине после ее слов усиливается. Отношение к России как к какой-то маргинальной части света, где живут люди без совести – усиливается. Как стране третьего мира, ну на отшибе мало ли кто чего говорит. Ну, вот в Ираке при Хусейне лежали портреты Буша, о них вытирали ноги. Такая страна, такой уровень развития. Да. Вот они танцуют, жгут американские флаги по всему миру. Ну как к этому может относиться Америка. Ну да, что поделать. У них нет Силиконовой долины, у них нет этого, того, пятого, десятого, они голые босые ходят, у них такое развлечение - жечь американские флаги.
А. Плющев
―
Я буквально вчера видел фургончик, на котором написано: Обама – чмо. Я попытался вспомнить, кто это.
В. Шендерович
―
Давно не мыл фургончик.
А. Плющев
―
Нет, это прямо…
В. Шендерович
―
Свеженькое?
А. Плющев
―
Наклейка. Не то что не мыл, он сам ее наклеил.
В. Шендерович
―
Человек не уследил за сменой пейзажа. Может, он еще не закусывал с тех пор.
А. Плющев
―
Трампа так не называют, кстати.
В. Шендерович
―
Трампа по-другому называют. Это все неважно. Это танцы на обочине. Ребята, я в прошлом эфире говорил: мы сидим на обочине на корточках. Цигарка во рту и мы обсуждаем проезжающие мимо машины. Если получится плевать, доплюнуть – то доплюнуть можно. И он поехал с нашим плевком на борту. Ему, конечно, дико обидно. Но только он поехал до ближайшей автомойки, вот и всё. А мы остались здесь на корточках. Мы на исторических корточках у исторической обочины сейчас благодаря Путину. Это рукотворная беда. Это мы сами согласились на то, что эти люди нас представляют. Только не спрашивай меня, что делать. Я не знаю, что делать. Я знаю, что делать мне. Приходить сюда и разговаривать. Писать тесты. А что делать нам – не знаю. Потому что эволюционные все развилки мы проскочили, а впереди развилка не эволюционная. Впереди – либо деградация, повторяю, либо какой-нибудь Шас, который дойдет уже до ишиаса.
А. Плющев
―
Шиес вы имеете в виду.
В. Шендерович
―
Да. Что просто рванет. Когда людям дышать нечем. Когда люди выходят не за честные выборы и не за достоинство, а люди выходят за то, чтобы их дети не умирали от онкологии в 4 раза больше, чем по соседству. Вот за это люди выходят. И тут уже не жди либеральных реформ особенно. А связь между либеральной реформой, честными выборами, свободой прессы, независимым парламентом, независимым судом – эту связь между этим и качеством жизни и жизнью твоего ребенка надо объяснять. На Западе ее объясняли с Жан-Жака Русо. И раньше с Монтескье. Объясняли, как связан контроль за властью с качеством жизни. Этому были посвящены 800 лет с хартии вольности. 800 лет объясняют людям. И достигли в этом объяснении больших успехов. И люди, в общем, понимают. И когда что-то такое происходит в Праге, совсем недалеко от нас, то выходит миллионная демонстрация. Сразу. За свободу прессы или против коррупции во власти. Сразу миллион. То есть вся Прага. В Праге – два. Один в лавке остался, другой вышел. Все вышли. Вся Прага вышла на улицу. Почему? Они понимают эту связь. Как европейская старая страна. Они понимают связь между честными выборами, между свободной прессой и качеством собственной жизни. Их уже финтифлюшками не отвлечь. Чемпионатом мира по какому-нибудь виду спорта их не отвлечь от этого.
А. Плющев
―
Получается у нас, выборы нечестные. Не свободные. Но, тем не менее, мы их обсуждаем.
В. Шендерович
―
Да.
В.Шендерович: Отношение к России как к неблагодарной скотине после ее слов усиливается
А. Плющев
―
Мы всерьез о них говорим.
В. Шендерович
―
Да.
А. Плющев
―
Соболь, Федермессер. Кстати, я заметил, вы еще ни разу в этой программе не говорили об этом.
В. Шендерович
―
Что-то я писал и говорил в других местах. Но придется повториться.
А. Плющев
―
Если выборов нет, чего мы обсуждаем.
В. Шендерович
―
Коллизия не новая. Нет, тут не про выборы. Победит-то не Соболь и не Федермессер. Победит какая-то тетка от Собянина. Не правда ли? Мы же прекрасно знаем, кто победит. Тема-то вброшена ими. Чтобы стравить нас. И они сидят и думают, ловко, здорово мы их сделали. Как они собачатся между собой. Грызутся. Сторонники Соболь и Федермессер. Двух заложников. Двух прекрасных людей. Каждый из которых пытался и будет пытаться делать свое честное правильное нужное дело. Потому что нужно бороться с системой и нужно менять систему. И нужно обезболивать людей, которые находятся в том состоянии, когда им все равно, какая система.
А. Плющев
―
Обезболивать людей и делать свое дело, это здорово. Но можно ли вступать при этом в ОНФ.
В. Шендерович
―
Это выбор, Саша.
А. Плющев
―
Вы говорите, секундочку, про западных бизнесменов. Помните? Что приезжают к тем, кто пытает…
В. Шендерович
―
Зачем они приезжают.
А. Плющев
―
Это было логично.
В. Шендерович
―
Дальше начинается такое слово, которое все время цитирую в этой коллизии - целеполагание. Если я приезжаю за баблом Гитлеру или Мугабе…
А. Плющев
―
Каждый работает со своим.
В. Шендерович
―
Секундочку. Целеполагание. Если я понимаю, что тут у Мугабе или Чавеса можно срубить бабла под шумок, да еще и договориться. По-тихому здесь договориться и как-то правильные цифры выписать и так далее. И сверху еще что-нибудь получить. Какое-нибудь дополнительное. Это одно целеполагание. Если человек как Нюта Федермессер просыпается с другим целеполаганием много лет напролет. Обезболивание, чтобы люди уходили из этого мира как люди, а не как животные в крике и страдании. В животном мучительном страдании. Чтобы они уходили в окружении близких как люди с достоинством заканчивали свою жизнь. Это целеполагание. Это сверхценность для нее. Экзистенция. Слышал такое слово. Это то главное, ради чего она живет. Сказать Нюте Федермессер, давай не вступай в сделку, будь благородной, не вступай в ОНФ, - ну просто лишняя тысяча человек помрет не обезболенными. Потому что власть же мстительная. Немедленно, вот если сейчас представить себе, что Нюта выходит отовсюду, хлопает дверью, говорит: негодяи, что вы делаете, как вы смеете меня шантажировать жизнями, болью других людей, которым я пытаюсь помочь. Все тут же. Все программы будут свернуты. И ее не пустят на порог ни одной больницы. Сейчас все двери распахиваются. Она от Путина, она от ОНФ. Да, понимает ли она, что она…
А. Плющев
―
То есть по гуманитарным проблемам можно сотрудничать с дьяволом. Извините за возможно циничную постановку вопроса.
В. Шендерович
―
Послушай меня. Можно или нельзя – это разговор детсадовский. Этот выбор человек делает сам. Только он сам. Делает выбор и несет по поводу компромисса и меры компромисса и сам несет за него ответственность. И платит за него. Так, как платит Нюта Федермессер, которую поливают дерьмом месяцы напролет, люди, которые в подметки ей не годятся. Простите. При всем уважении как говорится. Или отсутствии оного. Весь Интернет заполнен пощечинами. Только ленивый не дал пощечину Нюте Федермессер. И хочется спросить, конечно, как Шуру Балаганова спрашивал Паниковский: «А ты кто такой?» Чем ты заплатил.
А. Плющев
―
Давайте прервемся. У нас еще будет время, чтобы с Виктором Шендеровичем все расставить по своим местам.НОВОСТИ
А. Плющев
―
Мы продолжаем. Начали с выборов, начали заканчивать с выборов. Перешли к возможности сотрудничества с властью. С дьяволом и так далее.
В. Шендерович
―
Что одно и то же.
А. Плющев
―
И закончили на той точке, кто критикуют те…
В. Шендерович
―
Критикуют разные. Дело не в том, что мы не имеем права кого бы то ни было критиковать, кто угодно может критиковать кого угодно. Дальше вопрос системы координат. В критике. Я делюсь своей. Целеполагание. Ради чего идти на компромисс. Ради чего. В том числе рисковать репутацией. Целеполагание Нюты Федермессер кажется мне исчерпывающим. Абсолютно ясным. Она сама сформулировала, что она за тех, кому все равно, какая власть. Для тех, кто умирает. Для их близких, которые хотели бы, чтобы не было ежедневной ежесекундной нестерпимой боли. Люди кончают с собой. В массовом порядке. С этими диагнозами необезболенными. Если Нюта Федермессер, войдя куда угодно, к Путину в кабинет, в ОНФ, в «Единую Россию», в депутаты, если она добьется того, что десятки тысяч людей в разных больницах по всей стране смогли получать эту помощь, а это помощь. Срочную медицинскую помощь. То честь ей и хвала. А те, кто в связи с этим захотят вытереть об нее ноги, - ну вытирайте. Вытирайте до тех пор, пока вам не понадобится однажды…
А. Плющев
―
Хочу логическую цепочку продолжить - значит, для того чтобы помочь Нюте, мы ей сочувствуем и понимаем, что она делает хорошее дело, и она идет верным путем…
В. Шендерович
―
Нет, а вот тут стоп.
А. Плющев
―
Мы должны, не должны, а правильно было бы за нее проголосовать.
В.Шендерович: Победит-то не Соболь и не Федермессер. Победит какая-то тетка от Собянина
В. Шендерович
―
Нет, неправильно за нее проголосовать. Она не имеет права отказаться от этого предложения. Я имею право проголосовать за кого угодно, во-первых, но могу и за Соболь. Если бы я голосовал, я бы, наверное, проголосовал за Соболь. Потому что проценты, набранные Соболь, это очень важный градусник замера и все такое. Но только хлестать по щекам Нюту Федермессер необязательно. При этом. Надо понимать, что она прекрасный человек с прекрасными целями. А мы большевики все. У нас большевизм пророс просто до центра земли. Ты за Соболь или Федермессер – звучит вопрос. Идиотский вопрос. Сама постановка вопроса, а его внедрила именно бесстыжая власть, бесстыжая власть сделала так, чтобы мы грызлись именно из-за этого. Повторяю, ни Федермессер, скорее всего и ни Соболь, скорее всего, станут депутатом от этого округа. Там есть тихая лошадка, вообще мы ее имени не знаем и не узнаем. Пока она не станет депутатом от этого округа.
А. Плющев
―
Да и тогда возможно не узнаем.
В. Шендерович
―
Никому дела не будет. Еще раз. Выборов нет. Выход Соболь очень важен как просто эпизод, как точка концентрации сил. Как перекличка. Вот мы есть, мы за. Точно так же как перекличка, было голосование за Навального. В 13-м году. В значительной степени перекличка. Правда, чуть было ни сорвал им всю малину. Потому что 27%, а в реальности 30. Это важная перекличка. И здесь каждый решает для себя, голосует ли он за Федермессер или за Соболь. Или за Митрохина. На здоровье. Каждый решает тут. Только в связи с тем, что ты голосуешь за одного, необязательно поливать грязью другого. Если это приличный человек. Не надо поливать его грязью. Мы разучились разговаривать. Это очень серьезная драма последнего десятилетия. Они нас втянули в свой стиль. Этот стиль ток-шоу, где если не дать в рыло эксперту, если не выгнать из студии, не оскорбить, не оплевать, то эфирное время зря потрачено. Такое ощущение, я уже говорил, как будто через экран слюной они до нас контактным способом. Воздушно-капельным способом. Они до нас доплевались. И мы тоже заразились этим бешенством. И тоже начали плевать. Как они там не разговаривают, но там и не надо, это пропагандистские программы. Там никому и не надо разговаривать. Мы тоже начали плевать.
А. Плющев
―
Я думаю, что ваша аудитория в фейсбуке процентов на 90, если не на 95 пересекаются с аудиторией условно Аркадия Бабченко. Который делает именно то, что вы сейчас говорите.
В. Шендерович
―
Который делает что? Который пишет, что все это Мордор, что все это царство зла. И чем быстрее нас всех уничтожат, тем лучше для человечества. Чем больше погибнет, тем лучше для…
А. Плющев
―
Я конкретно…
В. Шендерович
―
Потому что все мальчики, которые здесь растут это будущие солдаты. Нет, секундочку. Я внимательно слежу за тем, что пишет Аркадий. Он очень талантливый человек.
А. Плющев
―
Безусловно.
В. Шендерович
―
И человек честный. С его биографией. Я ему верю. Я верю в его субъективную честность.
А. Плющев
―
Я имею в виду на деление. Либо ты по эту сторону, либо по эту. Ты либо свой, либо чужой.
В. Шендерович
―
Так вот, я как раз не считаю себя, я, по крайней мере, сам не считаю себя чужим. Ни с теми, кто за Федермессер, ни с теми, кто за Любу Соболь. Я предлагаю смотреть в объеме на ситуацию. Я предлагаю вообще запретить аппликацию. Вот это наклеечки черно-белые. Все сложнее. Надо видеть, пытаться видеть суть дела. Суть происходящего. В этой коллизии суть происходящего в том, что власть стравила, вполне сознательно тематика подложных нечестных неравных выборов подменена в нашем секторе грызней по поводу Соболь-Федермессер. А про другое. Нет темы, что в принципе эти выборы подложные. В принципе неравные условия. Для кандидатов.
А. Плющев
―
Ничего себе подложные. Если два кандидата целых из приличных людей между собой конкурируют.
В. Шендерович
―
Это рукотворная история. О чем я уже говорил. Подменена повестка. Это они, кстати, умеют делать блестяще. Они каким-то вещам научились. Вот подмена повестки это их фирменный стиль. Ты про Фому, они про Ерему. И это они умеют делать и в данном случае в этой точке они, безусловно, победили. Они внедрили свою повестку.
А. Плющев
―
Хотел в конце программы успеть про двух, безусловно, талантливых людей поговорить. Гениев, можно сказать, нашего времени и прошлого. Сначала про Элтона Джона, которого здесь в России кастрировали. Что думаете по этому поводу?
В. Шендерович
―
Это же не про Элтона Джона, это про кастратов. Это про тех, кто кастрирует. А чего тут думать. Ну а единственные новости: парад и мордобой. Я уже говорил. Они только и могут: «Не все стриги, что растет», - сказано у Козьмы Пруткова. Они стригут все, что растет. С перепугу. Чего бы нового мы увидели в этом кино. Скажите, пожалуйста. Когда отменена статья за гомосексуализм, у нас уже, десятилетия уже прошли. Чего мы нового увидим.
В.Шендерович: Сказать Нюте Федермессер, не вступай в сделку, - просто лишняя тысяча человек помрет не обезболенными
А. Плющев
―
У нас введена новая за пропаганду.
В. Шендерович
―
За пропаганду. Все это свидетельство наших комплексов. Элтона Джона не убудет. И никого не убудет. И «Рокетмена» не убудет этого фильма. А то, что я уже говорю, где-то на отшибе в третьем мире есть страна, где по-прежнему вырезают какие-то постельные сцены – это потеха всему миру, пальцем будут показывать на эту страну третьего мира, где, на корточках сидя, чего-то строгают из фильма. Это наше посмешище. И это наш позор. Я не большой любитель ни Элтона Джона, ни этого жанра, дело не в этом. Но это глупость, прежде всего. А вот про второго великого.
А. Плющев
―
У нас Виктор Шендерович целую лекцию читал утром про Пушкина. И сегодня вновь день рождения, круглая дата. Даже Маргарита Симоньян поздравляет всех с днем рождения Пушкина. Его стихотворением. Как мы можем не вспомнить.
В. Шендерович
―
Да. Как мы можем не вспомнить. Я прочту, я не готовился, но в компьютере у Саши волшебный Интернет. Я прочту коротенькое эссе из альбома, который называется «22-й троллейбус и другие этюды», где и я признался в любви людям, без которых меня бы не было. И, конечно, среди них Пушкин. Коротенькое эссе. «В первые дни января какого-то далекого года мы я и моя собачка не спеша выгуливали друг друга по парку Сокольники. Навстречу по аллее шла женщина. Она улыбнулась мне и вместо «здравствуйте» сказала: «Мороз и солнце — день чудесный!» И я рассмеялся, потому что за час до этого, раздернув шторы, сам себе сказал эти же слова. Мы говорим на языке, созданном им. В нас живут его строки и мысли, но даже те, кто не добрался до мыслей, знают про «мороз и солнце». Его жизнь — наша вселенная. Его смерть - драматический факт личной биографии для всякого русского человека. Собственно, так бы я и определял степень «русскости». Вот как раз тунгус ты или калмык - это совершенно неважно. Но если в тебе совсем не болит пушкинская гибель - нерусь ты бессмысленная, вот ты кто. Братья и сестры. Да вот же она и есть — национальная идея, которую днем с огнем ищет третье поколение русской номенклатуры. Уже четверть века, с тех пор как после тяжелой и продолжительной болезни загнулось светлое коммунистическое будущее, тычемся вслепую… Эх, Аким-простота, как сказано уже у Гоголя, — искал рукавицы, а они за поясом. Конечно же: Пушкин! Наш общий знаменатель, наша настоящая «скрепа», единственное имя, на котором сойдутся самые заклятые враги. Блаженна страна, которую будет вдохновлять не тоска по убийцам и не желание накостылять окружающим, а наш Александр Сергеевич, его веселое имя и литература, которой он дал дыхание. О, какая это будет страна! «Мороз и солнце» - прочитает по экзаменационной карточке нестрогий чиновник Федеральной миграционной службы. И если проверяемый ответит без запинки «день чудесный», ему сей же час дадут вид на жительство. Человек, знающий имена сестер Лариных, получит гражданство. А такому, который помнит, как звали сестер Прозоровых и сколько на самом деле было братьев Карамазовых, - разрешат избираться в органы власти. Только так. А остальных - депортировать. И будет нам счастье».
В.Шендерович: Целеполагание Нюты Федермессер кажется мне исчерпывающим. Абсолютно ясным
А. Плющев
―
Кстати, интересно, знают ли нынешние кандидаты, в том числе о которых мы говорили и про сестер Прозоровых и про братьев Карамазовых. Вот этот ценз Шендеровича…
В. Шендерович
―
Это мысль не моя, по большому счету это мысль Бродского, который говорил, что кандидатов в президенты надо экзаменовать по Достоевскому и Диккенсу. Он предлагал два имени: Достоевский и Диккенс. Справедливо полагая, что если человек прочитал внимательно Достоевского и Диккенса, то, видимо, детоубийства будет меньше. Видимо, вероятность детоубийства, человекоубийства у человека, прочитавшего Диккенса и Достоевского, будет поменьше. То же с Александром Сергеевичем Пушкиным. Полагаю я.
А. Плющев
―
Банально, но: жаль, только жить в эту пору прекрасную… Виктор Шендерович в программе «Особое мнение». Меня зовут Александр Плющев. Спасибо и до свидания.
В. Шендерович
―
Счастливо.