Лев Щеглов - Особое мнение - 2019-06-05
А. Петровская
―
Добрый день. 11 часов 7 минут на часах в студии «Эха». У микрофона Александра Петровская. Напротив меня – Лев Щеглов, доктор медицинских наук, профессор и общественный деятель. Лев Моисеевич, здравствуйте.
Л. Щеглов
―
Здравствуйте.
А. Петровская
―
Я напомню наши средства связи: СМС-портал, наше средство связи, +79312915800. Буквально с минуты на минуту появится видео-трансляция в Youtube. Давайте начнем с вчерашних сообщений. Сообщения вчерашние, а ситуация вполне неприятная - в отношении конкурса, который проводит правозащитное общество «Мемориал». И проводит с 1999 года, только вдуматься – 10 лет! И вот в этом году возникла неприятная ситуация, как заявляют в «Мемориале». Давят на учеников школ, которые участвовали в конкурсе «Человек в истории России. ХХ век», и на учителей в какой-то мере тоже. Местные чиновники, сотрудники ФСБ в этих беседах участвуют, иногда на эти беседы приглашают непосредственно школьников - сообщают в правозащитной организации.Вся эта история с «Мемориалом», возможно, как-то связанная с тем, что в апреле 2019 года на «России-24» вышел критический сюжет. И вообще, про «Мемориал» мы в последнее время слышим в связи с различными подобного рода скандалами и так далее. Чем правозащитная организация, которая занимается историей, неугодна?
Л. Щеглов
―
Я бы сказал, что эта история не просто неприятна – она несколько ужасающа. Потому что получается так, на мой взгляд: придуманы несправедливые, неадекватные правила игры. Я предполагаю вот это обозначение как «иностранного агента». Они несправедливы, потому как в любом сознании, и в индивидуальном, и в общественном, с нашим славным советским прошлым, иностранный агент и умного, и у глупого человека вызывает ассоциации крадущегося вдоль забора англо-японо-китайско-американского шпиона, который выведывает план завода по производству портянок. Хорошо, созданы эти правила игры. Но от этого «Мемориал» ведь не стал преступной организацией?
А. Петровская
―
Или запрещенной.
Л. Щеглов
―
Это же не запрещенная у нас организация, типа ИГИЛ*, запрещенная в РФ организация. Это некая организация, которая обременена целым рядом обстоятельств и как бы клеймом. Как же может Федеральная Служба Безопасности в каких-то регионах – это же служба безопасности! - как она может в принципе нарушать совершенно законное участие «Мемориала» в каких-то действиях? Это страшная история, на мой взгляд. Тогда как несколько лет назад, в конкурсе замечательных ребят, историческом конкурсе, жюри которого возглавляла (или участвовала) мощный писатель, которой гордиться надо - Людмила Улицкая, она была облита зеленкой вот этими патриотами НОД, особой реакции не последовало. А теперь уже те службы, которые должны были бы подобных деятелей стреножить…
А. Петровская
―
Обеспечивать безопасность.
Л. Щеглов
―
Да! Они впрямую давят учителей и ребят, что «вы не смеете сотрудничать» с этой организацией. Ребята, если эта организация для ФСБ преступна, то почему вы ее не разогнали, не посадили всех в тюрьму? Так уж, по нелепой логике.
А. Петровская
―
Можно я уточню - а в чем преступность?
Л. Щеглов
―
Это понять разумному человеку вообще невозможно. Но ФСБ-шники душат детей и учителей: «Вы сотрудничаете с врагами!», - почему эти враги не уничтожены на корню? Бред, нелепость! И самое неприятное, что это касается детей. Потому что дети заняты интеллектуальным трудом, «Мемориал» - это, прежде всего, история, и история чаще, насколько я понимаю, бесспорная, потому что она чаще авторитетными, правда, большинство из них зарубежные организации, но история есть история! Мы же не можем все-таки сказать, что Октябрьская революция произошла не в 1917, а в 1950 году.
А. Петровская
―
Лев Моисеевич, это факты, но ведь консенсуса нет все-таки! То, что показывают опросы, например, в отношении к Сталину.
Л. Щеглов
―
Это уже комментарии и трактовка, но «Мемориал», прежде всего, устанавливает факты. Знаменитое дело Юрия Дмитриева: факт установлен могил? Установлен. Дальше начинаются уже комментарии «может быть, часть из них своровали хлеб, хулиганили» и еще что-то там. Это уже трактовки и комментарии. История, все-таки, прежде всего, на мой взгляд, состоит в установлении факта. Значит, получается так, что неким – надеюсь не всем, но достаточно мощным – представителям власти, объективная история не очень нравится. Не очень нравится! И эти устанавливающие ее объективность факты как бы чуть-чуть поперек их представления о прекрасном.Опять же, это всё – теория. Вы представьте себе, что мой ребенок, который занят, к счастью, не безобразиями какими-то, не дай бог еще наркотическими средствами – он занимается интеллектуальным трудом. Он что-то изучает, консультируется с учителями; они принимают участие в конкурсе, объективно получают 1-2-3 места, кто-то не очень получает. Как можно этому препятствовать?! Это же счастье родительское, если ребенок увлеченно занимается тем, что называется «наука»!
А. Петровская
―
Родительское-то может быть, но там же не родители, там сотрудники ФСБ и чиновники.
Л. Щеглов
―
Так вот я еще раз говорю: мы же все время кричим, что «дети это святое!» Но вот эти замечательные – и не случайно, мне кажется, региональные, потому что мы плохо себе представляем, насколько в регионах удельные князьки и насколько своеволие власти… Давайте себе представим будущее этих детей. Одни озлобленные, потому что обмануты в самых лучших чувствах, им серьезные дяди их самой мощной силовой структуры, спецслужбы, заявляют, что они занимаются чуть ли не близкой к антигосударственной деятельности. Значит, одни дети будут озлоблены, другие дети вырастут циниками – «действительно, надо плюнуть на это, лучше пойти где-нибудь что-нибудь подворовывать». Чудесно! Чудесно куётся наше будущее.
А. Петровская
―
Кроме того, что это может как-то повлиять на будущее детей, есть и второй вариант – что эти дети разочаруются и в представителях власти. Если они будут стоять на своем.
Л. Щеглов
―
Естественно. Я прекрасно понимаю, что среди почти всех структур есть люди получше и похуже. Но помните рубрику «Если бы директором был я». Вот если бы директором, каким-то начальником был я – на этих «ретивых» ФСБ-шников должен немедленно последовать грозный окрик из центра, а может быть даже показательно и погоны кому-то снять за такие вещи. Вот тогда я скажу: «Да, это перегибы на местах». А если не будет никакого окрика – значит, в Москве и Петербурге это считается уж совсем запредельным, а где-нибудь там, в Саратове, ща Уралом – ну а чего? Нормально.
А. Петровская
―
Не очень пока представляю вас, Лев Моисеевич, во главе ФСБ, поэтому не знаю, как там получится. Но, с другой стороны, когда общественное внимание приковано – а мы видим это по большому количеству событий…
Л. Щеглов
―
Единственное, что остается пока.
А. Петровская
―
… то ситуация как-то меняется.
Л. Щеглов
―
Надеюсь, да.
А. Петровская
―
Мы дойдем сегодня и до Екатеринбурга. Кстати, в вопросе с Екатеринбургом, оказывается, не совсем поставлена точка, судя по всему.
Л. Щеглов
―
Да. Это помежуточная. Но победа не может быть немедленной и явной сегодня, мне кажется. Обязательно еще будут какие-то штуки. Но все-таки, согласитесь, екатеринбургский народ посчитал это вызовом, бессмысленно ухудшающим свою жизнь и жизнь своих детей, и кое-чего добился. Без всяких особых политических лозунгов. Хотя, к сожалению – еще раз подчеркиваю: к сожалению - надо понимать, что только системный взгляд позволяет понять суть происходящего.Эта екатеринбургская история, мусорные свалки в Архангельске – проявления системного кризиса, а не просто, скажем, гонора какого-то миллиардера или безумия какого-то регионального начальника. Нет. К сожалению, это все сплетено в одну какую-то сеть. Почему и сопротивление этому мощное, потому что можно за одну ниточку потянуть – и начнет развязываться не только это звено сети, а и второе, и потом по инерции и 25е.
А. Петровская
―
На ваш взгляд, Лев Моисеевич – эта история уже не про защиту сквера? Она уже разрослась?
Л. Щеглов
―
Нет. Я глубоко убежден: защита сквера, протест против мусорной свалки, которой я обязан дышать, причем мусор будет из Москвы сюда привезен, чтобы там дышалось полегче – это повод. А внутреннее ощущение – я просто психологически это знаю - хотя сам человек может еще этого не ощущать, но уже у него смутные представления о том, что выстроенная система, в которой он живет – несправедлива. Только в одном месте это будет про свалку, в другом – про мусор, в третьем – про невозможность оплаты ЖКХ, которая становится чуть ли не вровень с твоей пенсией, и так далее. Поэтому конкретно это – про свалку. А по внутренним ощущениям обычного среднестатистического жителя это уже про то, что «я какое-то презренное ничтожество, я вообще ничего не могу. Захотят завтра – меня просто упакуют в спичечный коробок, и я буду вот в таком состоянии».
А. Петровская
―
Общее настроение вообще какое-то не очень понятное, если попытаться разобраться в различных опросах.
Л. Щеглов
―
Раздраженное.
А. Петровская
―
Да.
Л. Щеглов
―
Неосознанная раздраженность.
А. Петровская
―
Считают социологи, что готовность россиян участвовать в протестных акциях остается высокой, но при этом никто из экспертов не говорит, что это значит, что все завтра выйдут на улицу.
Л. Щеглов
―
Конечно, нет! Потому что, во-первых, все знают, чем заканчивается у нас выход на улицу без оружия, в мирных целях, который гарантируется основным законом страны – Конституцией. Все знают, чем это заканчивается, все знают про Росгвардию, про ОМОН и так далее. Но ведь с внутренним состоянием это никак не коррелирует. Я могу быть озлоблен, раздражен, напряжен – думаю, в связи с этим возрастает и криминогенная обстановка, которая сейчас хуже, чем 5-10 лет назад.У нас нарастает хамство на улицах по отношению друг к другу. Нарастает неприятие чиновниками народа, который они считают быдлом. И нарастает, иногда даже не очень адекватное, неприятие народом чиновников, любых. То есть сейчас это знаете, как, какой-нибудь замечательный пес уползает в свою нору с глухим рычанием. Он недоволен, ему не хорошо, ему не нравится. Но никаких действий пока не будет. Пока. А вот что будет послезавтра, я думаю никто точно себе не может отдать отчет.
А. Петровская
―
Некое ощущение раздраженности выражается еще и в попытке замерить рейтинги доверия.
Л. Щеглов
―
Конечно.
А. Петровская
―
Вот эта история с ВЦИОМом: посчитали – получилось не очень, пересчитали.
Л. Щеглов
―
Я изучал эту проблему. Самое смешное, что, по сути, там никакого подлога нет. Социология вещь очень хитрая. Статистика вещь очень хитрая и лукавая. Мастерство задавания вопроса зачастую определяет ответ. Представьте себе. Что у вас вдруг дома раздастся телефонный звонок и вам скажут: «Иван Иванович Сидоров, 1956 года рождения, отец трех детей, которые учатся в таких-то школах – как вы относитесь в рейтингу…?» Ответ же понятен примерно, да?
А. Петровская
―
Вы имеете в виду – из страха? Что позвонили, всё знают.
Л. Щеглов
―
Я имею в виду, что действительно, если ты формулируешь вопрос «доверяешь или нет». А «выбрал завтра бы или нет?», а «одобряешь действия или нет?» - это всё различные результаты. Меня поражает другое, я даже не могу себе отдать отчет: это какая-то удивительная глупость или презрение, что ли? Никто ничего не понимает. О чем речь - о контексте. Ну, кто мешал сделать это иначе нежели «рейтинг президента 30.5», его рупор Песков заявляет, что это очень странно – и завтра возникает 72!
А. Петровская
―
По-моему, даже вечером уже.
Л. Щеглов
―
Переформулированный вопрос – и никакого подлога нет! Я, кстати, в эти цифры верю. Потому что это разные производились НРЗБ. Ну, ребята, зачем вы так подставляетесь?
А. Петровская
―
Да, топорно.
Л. Щеглов
―
Почему это не сделать было, когда чуть-чуть погаснет новость? Вот мы переформулировали, провели новое исследование. И не было бы проблемы, потому как обычный человек не будет погружаться в социологические тонкости. И обычный человек – никакой не оппозиционный, а обычный – воспринимает это так: рейтинг упал, Песков крикнул – рейтинг НРЗБ. Возникает ощущение лживости там, где, по сути, на мой взгляд, ее нет. По социологии там всё справедливо. А контекстом и всем сценарием простому человеку показывают какой-то бред. Это к вопросу – понимается там это? Если не понимается – это очень глупо. Если понимается, но презирается – значит, вообще мы в разных галактиках существуем. Нелепо.
А. Петровская
―
Для кого вообще эти рейтинги? Для кого они являются источником информации? Интересно ли это гражданам?
Л. Щеглов
―
Прежде всего, для главного начальника.
А. Петровская
―
А как же он доверять-то может? Если вы сами говорите – там по-разному сформулировали и результаты получились совершенно разные.
Л. Щеглов
―
Профессиональная деформация. У меня был приятель, покойный, к сожалению, член-корреспондент Академии Наук, директор крупного астрономического института. Один раз мы вместе отдыхали, и он, утром, читая книжку, так через плечо бросил моей маленькой внучке: «Ну-ка, кофе!» Я говорю: «Ты что, вообще?!» Он говорит: «Ой, ради бога извини. Просто я задумался, читал, а на работе же у меня две помощницы…» Это ужасно. Интеллигентнейший, умнейший человек. Когда, почему?Это опять к вопросу о том, когда власть почти бескрайняя и длится почти 20 лет, поверьте – любой человек начинает избирательно доверять тем, кот близко. Мы же помним, кого из гонцов казнили, еще в древности? Того, кто приносил плохую новость. Лакейская психология, особенно во власти авторитарной, устроена так, чтобы всегда нравиться начальнику. А тот хочет нравиться своему начальнику – и так до самого первого лица. Поэтому ничего здесь особо удивительного нет. И если бы первое лицо носило другую фамилию, но было бы у власти 19-20 лет – было бы почти то же самое. Это закон.
А. Петровская
―
Немного выглядит это, как вредительство. Получается, если во ВЦИОМе отдают себе отчет в том, что все-таки какие-то есть там моменты, которые нужно измерять…
Л. Щеглов
―
Александра, а откуда возникла поговорка, что-то типа «Боже, избавь меня от друзей, а с врагами я как-то сам справлюсь»? Вот такие так называемые «друзья» в выстроенной вертикали власти, где для почти – я, конечно, не могу говорить вообще, но в большинстве случаев – для чиновника, и человека находящегося во власти, самым главным является мнение его начальства. Народ – это нечто мифическое, типа погоды. Народ, погода, земля вращается – абстрактные понятия.
А. Петровская
―
Давайте еще про рейтинг поговорим, правда, теперь уже не на федеральном уровне, а на нашем местном, петербургском. Рейтинг Александра Беглова, который уже заявил о том, что он пойдет на выборы. Кстати, тоже довольно мистическая история с этим рейтингом. Их всё меряют, меряют, а результаты как-то не очень понятны и однозначны. Найти в интернете каких-то достоверных цифр не так и просто, если честно.Последнее, что ВЦИОМ нам сказал, даже, по-моему, какое-то коллективное было исследование, и «Ведомости» об этом писали на прошлой неделе: порядка 50% у Александра Беглова сейчас есть. Но на этом фоне очень высокий анти-рейтинг, он чуть ли не лидер среди тех, кому предстоит избираться - больше 20%. Вот этим цифрам доверяете?
Л. Щеглов
―
Вполне возможно. Но я также доверяют, что пройдет две недели - и будут совсем другие цифры. Потом пройдет месяц – будут другие цифры. На стороне Беглова, как на стороне любого ставленника Кремля – мы же понимаем, что все-таки он к нам высшей властью прислан, да? – весь мощнейший фантастический административный, материальный, какой угодно ресурс. Безусловно. А против него – то, что он сам, в общем-то, подарил: все эти нелепые вещи, совершенно дикие. Конечно, у народа – да мы с вами тот же народ – довольно короткая память, но вот этот снег, который не умеет власть убрать, в городе, где он идет с момента его образования этого города, и потом выходящий временно исполняющий губернатор с лопатой в лакированных ботинках – ну, это же… Если он слушает советов каких-то – то как будто его подставляют.
А. Петровская
―
Вот это туда же история, про вредительство!
Л. Щеглов
―
Заявления какие-то совершенно дикие, зачем-то с Максимом Резником прямо борьба насмерть, просто за то, что тот откровенно сказал, что он будет голосовать против. Вот это всё – дикий минус. Что будет – не знаю. Потому что, еще раз хочу сказать - ресурс колоссальный. Некий привычный - даже не кредит доверия, а некоторая неразвитость, непросвещенность… Ведь как рассуждает обычный человек…
А. Петровская
―
Лев Моисеевич, прервемся на минуту и продолжим после московских новостей.НОВОСТИ
ЗАСТАВКА
А. Петровская: 11
―
34. Мы продолжаем «Особое мнение» Льва Щеглова, доктора медицинских наук, профессора и общественного деятеля. Лев Моисеевич, остановились мы на том, что будет в отношении выборов и перспектив избрания Александра Беглова.
Л. Щеглов
―
Да. И до нашего перерыва я пытался сказать следующее: очень у многих обычных людей, не сильно интересующихся политикой, за это нельзя их осуждать, есть такое представление, что там, на самом верху – там же люди всё знают. Ну как, если прислали оттуда – наверное, это хорошо. Чуть более продвинутый человек даже скажет следующее: если у него хорошие там отношения, так он больше вырвет денег для Петербурга! У многих же впечатление о том, что у кого из губернаторов лучше отношения с правительством, там можно больше получить финансирование.Но на самом деле это очень неприятная история, потому что размышляющие петербуржцы не принимают эту фигуру, это факт. И потом, ведь мы прекрасно понимаем, какие это будут выборы. Вы представьте себе: вот я вас приглашаю на товарищеский, не знаю, волейбольный матч. И всех. Только говорю: «Значит, вот этого не пускать, этого не пускать, этот будет играть со связанными руками, а этого пустите тоже, который вообще в инвалидной коляске». Вот и все выборы.
Почему мы все прекрасно понимаем, что люди активно заметные на питерском фоне – скажем, Оксана Дмитриева, Борис Вишневский, Ковалёв, который в истории защиты петербуржской архитектуры известен исторически; тот же Максим Резник – скорее всего, ни один из них, даже если бы очень захотел, не пройдёт вот этот самый муниципальный фильтр. Значит, будет просто-напросто один человек, которого все должны выбрать. А рядом с ним те, которых мы знаем, как они все называются, так сказать, для антуража. Даже фамилии их не так уж важны.
А. Петровская
―
Они периодически появляются, некоторые из них появляются. Ведь у них есть опыт.
Л. Щеглов
―
Да. Единственная сила, которая чуть более заметна – это, конечно, левые: коммунисты и вокруг них. Но это вообще грандиозный вопрос, я вам скажу.
А. Петровская
―
Для Петербурга.
Л. Щеглов
―
Да, грандиозный, потому что я не знаю… Беглов, который, конечно, для тех, кто считает себя петербуржскими людьми – это как-то… Смешно это. Но когда рядом с ним поставят человека, говорящего, что он одобряет действия Сталина и вообще, будущее мира и России именно в том, что она стряхнула со своих ног, то есть, коммунизме – я, честно говоря, не знаю, как бы я голосовал, если бы была такая поставлена необходимость: «или – или». И вот это большая проблема.
А. Петровская
―
Вы пойдёте на выборы?
Л. Щеглов
―
Если будет хоть какой-то шанс на то, что это будет моё реальное участие – да, конечно, пойду. Если будут кроме одной фигуры ещё какие-то совершенно «ну не всё ли равно, как их фамилии» – то, конечно, не пойду.
А. Петровская
―
Михаил Амосов, возможно, будет участвовать – по крайней мере, он уже документы отдал в Горизбирком, остался только фильтр.
Л. Щеглов
―
Если он будет участвовать, при всём том, что я не думаю, что… Я искренне его уважаю, но я думаю, что губернатор мог бы быть и другим. Но если Амосов будет участвовать, я пойду обязательно.
А. Петровская
―
Хорошо. Возможно, что ещё что-то интересное на этих выборах произойдёт.
Л. Щеглов
―
Да, это может быть.
А. Петровская
―
В отношении Беглова ещё хотела один вам вопрос задать. Мы с вами просто про вредительство сегодня много говорили, и вот это самовыдвижение человека партийного – он идёт самовыдвиженцем, отдельно от партии, сказал, что это важно, потому как все программы хороши, их надо учитывать, но не хочется держаться какой-то одной программы. Не является ли это дискредитацией партии, в какой-то мере?
Л. Щеглов
―
Да безусловно. Я думаю, что во власти есть осознание того, что народ не приемлет эту так называемую партию. Почему я говорю «так называемую»? Потому что я всё-таки считаю, что у партии должна быть идеология. Например, я отнюдь, мягко говоря, не являюсь сторонником коммунистов, но я понимаю эту идеологию. Я могу понять, хотя я считаю это отвратительным, но я могу понять идеологию националистов. Я могу понять идеологию демократов.Какая идеология у партии «Единая Россия», кроме того, что надо поддерживать любую власть? Ну, какая идеология ещё? И мне кажется, что у власти есть понимание того, что эта партия себя полностью дискредитировала как сборище карьеристов, угодников и не более того, и, конечно, пытается дистанцироваться. Это совершенно простенько и понятно.
А вообще насчёт Беглова я сейчас вспомнил. Чтобы наши слушатели понимали, что ни в коей мере у меня нет «оттого что раз он прислан из Кремля, значит, он изначально не годится». Вот здесь же, я сейчас вспомнил, в этой студии, когда только-только было назначение временно исполняющим обязанности, мы с Троянской Татьяной сидели, и я говорю: «Первое движение Беглова меня обрадовало! На ровном месте, непонятно почему, он в три секунды отстоял Союз художников».
И я подумал и говорю: «Может быть, это некий знак, что он хотел бы показать, что он готов руководить именно Петербургом, а не любым другим городом, и он некий посылает сигнал?». Это хорошее дело, он взял инициативу на себя, поехал в Москву, договаривался, кажется, с министром и отстоял это». Поэтому как раз был сигнал таков, что я готов был бы. Только, к сожалению, последующих куча действий, показала то, что мои надежды были эфемерны.
А. Петровская
―
Лев Моисеевич, но с другой стороны, ведь были и другие сигналы положительные. Давайте вспомним: поддержка журнала «Звезда», который практически закрылся, Беглов сказал, что «Мы поддержим».
Л. Щеглов
―
Согласен.
А. Петровская
―
Судебный квартал, на котором тоже настаивали все. Мы можем попытаться…
Л. Щеглов
―
Судебный квартал уже случился тогда, когда, мне кажется, там, наверху, как мы любим пальцем в потолок показывать, поняли, что его дела не очень хороши. И надо было ему добавить уже. Уже другое. В принципе он мог бы, или его команда, которая формирует его поведение, выглядеть совсем не так, как сейчас. Мог бы. Но не случилось. Теперь в отношении самовыдвиженца: ну как это? Слушайте, мне кажется, даже дворник не интересующийся понимает, что Беглов – ставленник власти.Власть у нас опирается целиком, несмотря на дистанцирование, на партию «Единая Россия». И, чуть-чуть припадая на другую ножку храмоватую, опирается на такие партии, как ЛДПР, «Справедливая Россия» прежде всего. Каждый, даже который не может это сформулировать, это чувствует. Поэтому от «Единой России» ли Беглов, «типа» самовыдвиженец – это, мне кажется, для чуть-чуть разбирающегося человека ну никак не влияет.
А. Петровская
―
Но почему-то решили, наверное, всё-таки, какие-то очки…
Л. Щеглов
―
Потому что уж слишком, понимаете.
А. Петровская
―
Хорошо. Давайте от выборов, об этом мы ещё наговоримся до 8 сентября, к другим новостям. В «Яндексе» ответили на требования ФСБ предоставить ключи шифрования. Я напомню, что РБК сообщал в понедельник со ссылкой на собственные источники, что «Яндекс» уже несколько месяцев не выдаёт по требованию ФСБ эти самые ключи.Ответили в «Яндексе», что всё-таки надо баланс какой-то соблюдать между безопасностью и приватностью данных. И одно дело – какие-то, это уже технические термины, ключи декодирования, а другое – это расшифровка всего трафика. История закончится, как вам кажется, как с Telegram, или всё-таки «Яндекс» – это не Telegram, поэтому там решат, договорятся, найдут консенсус?
Л. Щеглов
―
Я думаю, либо откажут, либо всё-таки такую безапелляционность требований сгладят. Это вообще-то старая история, и в данном случае я бы сказал так: любая спецслужба – в США, в Китае, я не знаю, на острове Маврикий, где угодно – хотела бы контролировать всё. Проще же работать! Наверное, вам, как журналистам, здорово было бы, если бы аудитория «Эха Москвы» была бы 100 миллионов человек. Только как этого добиться?Поэтому я прекрасно понимаю, что зачастую спецслужба хочет контролировать всё. На всякий случай. Потому что всё остальное гораздо труднее, но, честно говоря, эффективнее. Внедрять в подозрительную среду агентов, получать прицельную информацию. Смотрите, я жил в то время, когда ещё писали письма. Согласитесь, что теоретически можно было предполагать, что тоже какие-то террористы путём посылания писем договариваются, где бы учинить какую гадость, какой теракт. Но ведь даже тогда не стоял вопрос, что давайте такой закон, что каждое письмо будет вскрываться сотрудником спецслужбы и прочитываться. Хотя, возможно…
А. Петровская
―
Глобальный мир – глобальная угроза.
Л. Щеглов
―
Глобальная угроза! Так сегодня любые спецслужбы как снабжены? Да, мы живём в XXI веке, но ведь это ж тоже невозможно. С одной стороны, я понимаю, если бы как-то было так: скажем, в подозрительных случаях просьбы допуска, они должны быть обоснованы, они должны получить санкцию суда. У нас же, как известно, суд независимый.
А. Петровская
―
Конечно, конечно.
Л. Щеглов
―
Естественно. Вот, хотя бы какие-то шаги. А, извините меня, «я просто хочу и всё»? Вы понимаете, сколько за этим может стоять? От экономических до преступно криминальных вещей. Поэтому, с одной стороны, я их требования понимаю. С другой стороны, мне кажется, есть более эффективные способы.
А. Петровская
―
У нас 40 секунд остаётся до конца программы, про эффективные способы. Про Рогозина расскажите.
Л. Щеглов
―
О, я сегодня ехал, я просто был в восторге. Рогозин, оказывается, предложил – если это не фейк, но это было в новостях – предложил программу под названием «Государево око», где он со своими спутниками космическими даст возможность президенту онлайн следить, что происходит в регионах. Это всё было бы очень мило, но только не с этой фамилией, у которой всё падает, всё не взлетает – и он предлагает президенту свою мощную организационную способность устроить для слежки в регионах! Потому что, видимо, губернаторам нельзя верить. Это прекрасная новость.
А. Петровская
―
На этом мы сегодня закончим. Спасибо большое. Лев Щеглов был у нас в «Особом мнении».
Л. Щеглов
―
Удачи.
*Игил
―
запрещённая в России террористическая организация