Максим Шевченко - Особое мнение - 2019-05-30
М.Майерс
―
Это программа «Особое мнение». У микрофона — Маша Майерс. Наш гость — журналист Максим Шевченко. Здравствуйте!
М.Шевченко
―
Здравствуйте!
М.Майерс
―
Вы были две недели назад, общались с моим коллегой Курниковым и говорили о том, что в какое-то самое ближайшее время Путин начнет поднимать свой рейтинг. Было такое?
М.Шевченко
―
Ну, он не может начать подниматься, потому что это выдумка абсолютная.
М.Майерс
―
Что?
М.Шевченко
―
И не он. А там есть целая толпа, понимаете, челяди, которая тратит всю свою жизнь и 25 часов в сутки думает о том, как бы поднять рейтинг своего ясновеликого падишаха, своего работодателя и так далее.
М.Майерс
―
А сам Путин об этом не думает?
М.Шевченко
―
Путин об этом вообще не думает. У Путина проблемы сейчас гораздо более серьезные, чем какими-то рейтингами заниматься. Понимаете, власть Путина от рейтинга никак не зависит. Даже, допустим, популярность Путина завтра скатится к нулю, это не приведет ни к отставке Путина, ни к импичменту Путину, ни к утрате им контроля над ситуацией. Потому что его власть никак не зависит от народа. Выборы, в которых он стал президентом, были сфальсифицированы в большинстве регионов — это очевидно совершенно. И он не опирается на реальные электоральные цифры.Поэтому его власть держится на так называемой вертикали. А вертикаль власти, она же не электоральная, не замеряются рейтинги отношения доверия к Путину чиновнику. Как их замерять? Ни один чиновник не ответит на вопрос «Вы верите в то, что ваше первое лицо вызывает у вас чувство глубокого доверия?» Вот как вам кажется, ответит чиновник на это вопрос?
М.Майерс
―
Затрудняюсь ответить.
М.Шевченко
―
Вот видите, затрудняетесь. Он поправит портрет и будет на него преданно смотреть. Можно замерять пристальность взгляда на портрет президента.
М.Шевченко: У Путина проблемы сейчас гораздо более серьезные, чем какими-то рейтингами заниматься
М.Майерс
―
Просто мы имеем два скандала… ну как два скандала — два опроса, и в некотором смысле эти цифры противоречат друг другу, хотя Валерий Федоров, глава ВЦИОМ утверждает, что никакого противоречия нет. По рейтингу доверия мы видим 30 с небольшим, а по вопросу о том, насколько справляется или не справляется со своими обязанностями мы видим — 60. И появились тут же крик, что рейтинг Путин достиг исторического минимума.
М.Шевченко
―
Маша, дело в том, что это вообще совершенно разные вопросы, о разном. Доверие — это как бы внутреннее ощущение. Вот такой Путин — ах, мы ему доверяем. А справляется… Вот как народ считает? Условно говоря, войны нет? Нету. Крым не отдают? Не отдают. Чего-то там стреляет, летает, порхает, каких-то чиновников сажают. Справляется с обязанностями. Какие у Путина обязанности?
М.Майерс
―
То есть вы думаете, что в голове обычного избирателя…
М.Шевченко
―
В голове обычного избирателя: единственная обязанность Путина — это быть начальником. Всё, других обязанностей у него нет. Путин начальник? Начальник. Вот и всё. Поэтому справляется.
М.Майерс
―
То есть вы думаете, что ему настолько наплевать на собственный рейтинг?
М.Шевченко
―
Конечно, абсолютно. Все эти замеры рейтингов, все эти бесконечные политологические семинары, все эти Minchin Consulting и так далее, все эти «Давыдов.Индексы» и всё это бесконечное — это всё для обслуги, которая на этом зарабатывает. Вы поймите, что эта имитация политической жизни, она никак не нужна для того, чтобы саму власть поддерживать. Она нужна для того, чтобы тысячи людей обеспечивали себе жизнь. Они выдумывают это виртуальное кипение, якобы выборные ситуации якобы политической жизни и просто зарабатывают на этом деньги. Это их бизнес.
М.Майерс
―
Это я прекрасно понимаю. Я не верю в то, что реальная власть живет отдельной от этого жизнью, то есть что эта система управляется.
М.Шевченко
―
Абсолютно отдельной жизнью. Вот вы читали дневники царя последнего Николая II.
М.Майерс
―
Ну, слушайте, царь хороший, бояре плохие — это известно.
М.Шевченко
―
Вот смотрите, у него идет война, какая-то революция, а он что там? Стрелял ворон, еще чего-то… гулял с наследником. И так далее. Вот так это всё происходит. Это давно уже параллельная жизнь. Эти люди живут совершенно иной жизнью. Вот они создали систему контроля за массовым сознанием. И всё. Они туда скидывают из бюджета достаточно большие деньги. Есть контракт. И их просто не интересует, что там происходит, потому что это имитация, это не реальная страна и не реальное общество и не реальная политика.
М.Майерс
―
А цель достигнута по контролю за массовым сознанием? То есть сверху, может быть, кажется, что да. А вам как кажется?
М.Шевченко
―
Его не надо контролировать.
М.Майерс
―
Надо или не надо — другой вопрос.
М.Шевченко
―
Массовое сознание в России раздавлено. Оно не нуждается в контроле. В нем уничтожено на массовом уровне политическая и идеологическая составляющее. Есть огромное недовольство у людей жизнью. Но так оно недовольство было весь XVIII, XVII век. Русский народ был тотально недоволен Романовской династией. Вот с как с разинских повстанцев под Арзамасом содрали кожу и посадили их на кол и сожгли соловецких монахов никонианские попы при содействии стрельцов, — вот с тех пор русский народ был недоволен жизнью. Ну и что?
М.Майерс
―
Ну, и что?
М.Шевченко
―
Ничего. Вот Пугачевское восстание было, Булавинское восстание. А потом просто тихо ворчали.
М.Майерс
―
Вы проводите параллель. С исторической точки, если параллели эти проводить более конкретно, мы где сейчас?
М.Шевченко
―
Сейчас время Николая I.
М.Майерс
―
То есть декабристов расстреляли уже, правильно? Повесили.
М.Шевченко
―
Повесили. Ну, у нас не вешают, у нас убивают.
М.Майерс
―
У нас есть крымская война.
М.Шевченко
―
Вот я считаю, что в Африке убитые журналисты — Джемаль, Радченко и Расторгуев — это, собственно, декабристы. Это убийство. Это сознательное убийство, которое организовали люди, причастные к власти российской, которая покрывает это убийство. И это, конечно, символические жертвы, три символических тела, которые так же, как пять повешенных стали… вот как их Пушкин нарисовал на полях своего черновика, так же вот эти три наших товарища, лежащих, пытанных перед смертью в Африке, — вот они так же являются символом этой власти и ее отношения к тем, кто хочет хотя бы обсуждать иные пути. Поэтому они и сами не оставляют нам выбора.А то что народ безмолвствует, великий и спящий — да, они сделали всё, чтобы погрузить огромные массы людей в такой сон наяву, в котором эти массы пребывали весь XIX век.
М.Майерс
―
И сейчас то же самое?
М.Шевченко
―
То же самое. Но и тогда массы ждали — это ощущались Аксаковым, Хомяковым, Герценом, это ощущались славянофилами и западниками; они всё пытались прикоснуться к этому великому спящему… Герцен там к старообрядцам пытался, этот пытался к этим соприкоснуться…Достоевский к старцам каким-то бегал…
М.Майерс
―
Это я всё понимаю. То, что бегал Достоевский и как интеллигенция пошла в народ — это я плюс-минус в курсе, в XIX веке. Сейчас что происходит?
М.Шевченко: В голове обычного избирателя: единственная обязанность Путина — это быть начальником
М.Шевченко
―
Сейчас просто предощущение катастрофы, предощущение кризиса наверху, кризиса власти. Особенность периферийной империи, какой является Российская Федерация, в том, что она всегда зависит от международной, от внешней конъюнктуры. Так же, как судьбы Романовского дома или судьбы Российской империи зависели от отношения между Англией, Францией, Германией и Австро-Венгрией, и, собственно, конфликт между ними привел к уничтожению Романовской империи. Потому что вся ее экономика, вся ее финансовая жизнь периферийной империи, находящейся на периферии по отношению к центру мировой финансовой системы, политических решений, она зависит от того, где какой там Даладье встретиться или не договориться с Вильгельмом Гогенцоллерном, например.
М.Майерс
―
А какая сейчас наиболее критическая точка на внешней…?
М.Шевченко
―
Ну, это конфликт между демократами и республиканцами. Это очевидно, что есть две критические точки. Во-первых, поляризация мира между Китаем и США. Очевидно, что это стратегический конфликт, который растягивает Россию как такую шкуру осла. Знаете, как бы на солнце ее растягивает от Тихого океана до Балтики. И попытки нанизать на инфраструктурные какие-то там… железные дороги, газопроводы не получаются. Потому что не хватает постоянно дыхания денежного, финансового дыхания.Поэтому они принимают решение просто как бы заботиться о себе и под политическую трескотню просто выводят отсюда деньги. Потому что их на самом деле не интересует судьба нации. Их интересует просто судьба разных групп в правящем слое.
М.Майерс
―
Российскую политическую верхушку вы имеете в виду?
М.Шевченко
―
Конечно. Нет, наверное, у Путина есть идеи новой Византийского империи, у его окружения тоже.
М.Майерс
―
Я прошу прощения. Мы прервемся и вернемся через две минутыРЕКЛАМА
М.Майерс
―
Мы возвращаемся. Это «Особое мнение». Журналист Максим Шевченко у нас сегодня в гостях. Вот Илья спрашивает — раз уж мы заговорили о США и Китае — каковы причины войны между этими странами и кто в итоге одержит победу, на ваш взгляд?
М.Шевченко
―
Это не торговая война. Это неверное понимание. Это раздел мира. Это реально раздел мира. Эти две могущественные, могучие державы, каждая из которых держит какую-то линию власти современно мира, скажем… Вот власть, она состоит из нескольких вещей: из, условно говоря, веса, численности; из идеологии, которая объединяет людей, которые признают эту власть властью; из силового ресурса, из экономического ресурса, например; в какой-то мере из территории тоже, которую власть эта контролирует.Вот очевидно, что прямая конфронтация между Китаем и теми, кто является союзникам Китая и США и теми, кто является союзниками США, может привести к концу человечества. Мы вернулись в 50-е, 60-е, 70-е годы, когда реальная война такого уровня может привести просто к массовому истреблению всего живого на планете. Потому что это державы или блоки, обладающие огромными запасами энергии — человеческой энергии, энергии технологической, энергии интеллектуальной если угодно.
Они хотят избежать прямого столкновения. Значит, как и в глобальную «холодную войну», которая была не войной, а конкуренцией между советским блоком и западным блоком, в чем-то взаимовыгодной, в чем-то, как говорится, на мозоль кто-то кому-то наступал, как было с Вьетнамом или с Афганистаном, например, симметрично. Но в целом это были даже элементы развития такого диалектического.
Сейчас вот мир перешел к такому глобальному биполярному конкурентному пространству. И, конечно, конфликты, условно говоря, на этом пространстве между Пекином и Вашингтоном будут, конечно, разворачиваться достаточно серьезные.
М.Майерс
―
Географически вы имеете в виду это пространство?
М.Шевченко
―
В том числе, географически. А я считаю, что Украина — это одно из проявлений этого конфликта. Недаром же связывают 14-й год, начало с получением Януковичем китайского кредита на то, что в Балаклаве (в Крыму современном российском, тогда украинском) должен быть закончится один из вариантов «шелкового пути». Балаклава, паром, потом до Констанци, до Румынии туда. И, как говорится, прямая дорога с Дальнего востока фактически из Японии и Китая до Евросоюза. Это, собственно говоря, современные скоростные дороги, по которым поезда идут со скоростью 200–250 километров в час. Это не современный Транссиб.Или, например, сирийская война. Это тоже война на коммуникациях. То, что происходит с Кавказом, то, что происходит с Грузией — это тоже всё конфликты на коммуникациях. Даже то, что сейчас происходит между Азербайджаном и Грузией из-за монастыря Давида Гареджи — это древнейшее, потрясающее совершенно собрание горных монастырей на большой территорией, которая разделена между Азербайджаном и Грузией. Вдруг Азербайджан на уровне министров стал предъявлять претензии к Грузии, что это там древняя албанская церковь, она азербайджанская. Понятно, что это не могло быть без санкции Ильхама Алиева.
Но странно — что? Азербайджанцы никогда с грузинами не были конфликтны. Поэтому азербайджанцы не могут быть конфликты по отношению с Грузией. Стало быть, это конфликт между элитами. Стало быть, Ильхам имеет какую-то претензию к Иванишвили, допустим, за какие-нибудь невыплаты по газу или сговор по газовым или еще каким-нибудь сделкам коммуникационным, которые пытается Иванишвили в свое манере такой, торговой за спиной Азербайджана, за спиной Ильхама Алиева сделать — например. И вот такие конфликты будут везде развиваться.
М.Майерс
―
Подождите, а при чем здесь Китай?
М.Шевченко
―
Потому что главная коммуникация… есть точки роста, есть точки потребления. Точкой потребления является Западная Европа, западноевропейская цивилизация условно, точкой потребления является США. Точкой потребления является Китай. Точки потребления или такие зоны потребления одновременно и зоны производства. Между ними находятся зоны либо транзита, либо добычи.
М.Майерс
―
Ну так прекрасная картина экономическая, когда всем хорошо.
М.Шевченко
―
Ничего в этом нет прекрасного, потому что мировая конкуренция — это никакое не сотрудничество. Мировая конкуренция — это совершенно волчья игра, где слабого загрызают. И никакой там нету взаимопомощи. Если бы мировая политика была такой гуманистической, то Африка бы процветала. Африка находится под боком у богатейшей Европы. Мы видим в Африке нищету, войну, голод. Хотя рядом — жирная Европа, которой, правда, тоже сейчас несладко приходится. Но она такая жирная и такая довольная именно за счет того, что рядом есть огромный черный континент, с которого они уже боле ста лет высасывают жизненные силы.
М.Майерс
―
Но в этой схеме, которую вы описали, там нет места, условно говоря, ядерной бомбе.
М.Шевченко
―
Ядерная бомба — это возможность.
М.Майерс
―
Прекрасная экономическая схема, которая работает.
М.Шевченко
―
Ядерное оружие между большими державами неприменима.
М.Майерс
―
Здесь производство, здесь рабочая сила, здесь деньги, здесь потребительский рынок. Зачем война в этом контексте?
М.Шевченко: Массовое сознание в России раздавлено. В нем уничтожено политическая и идеологическая составляющее
М.Шевченко
―
Война — это решение вопросов, это решение конкурентных вопросов. Допустим, взрывы на Шри-Ланке. Казалось бы, бессмысленные рождественские взрывы. Мы это обсуждали. Но это важнейшая китайская коммуникация. Потому что это через Малаккский пролив, из Бирмы по любому Цейлон, который был главной базой Британского флота в Индийском океане. По любому является важнейшей коммуникационной точкой. Поэтому взрывы на Шри-Ланке, тем более, в христианских церквях какой-то микроскопической исламистской группы в стране, где кровавыми террористами были буддисты, которые резали и христиан и мусульман — это сигнал. Это сигнал, что на коммуникациях между Китаем и Европой…
М.Майерс
―
А в чьих интересах?
М.Шевченко
―
Глобальная конкуренция, глобальная война. Война уже идет. Мировая война уже идет. И в этой войне у российской элиты возникает паника, потому что российская элита, она как бы не имеет национального сознания. Она, несмотря на те возможности, которые был у Путина, у его окружения конца 90-х, когда они имели огромный рейтинг доверия со стороны общества, у них были возможности содействовать формированию нации и были попытки… Сурков там писал статьи достаточно интересные о «суверенной демократии» — то, над чем сейчас принято издеваться, но что было единственной интеллектуальной попыткой объяснить, что происходит, понимаете?
М.Майерс
―
Почему она провалилась?
М.Шевченко
―
Потому что правящая элита в этом не заинтересована. Она не заинтересована в том, чтобы эта масса быдла, как они считают, внизу имело какое-то сознание, какую-то там демократию — суверенную, не суверенную — они заинтересованы в том, чтобы сохранять свою власть. После этого они берут чемодан денег, платят политтехнологам и говорят — вот как у Пелевина абсолютно: «Объясни мне, — вот им всем ты должен объяснить, — почему моя власть должна оставаться властью. Почему она сакральна, почему она несменяема, почему она важна, и почему я вот такой нужен». Поэтому мы видим, на каких-нибудь каналах поносят Украины, оскорбляют украинцев, украинофобия. Платошкин к этому подключился зачем-то, к сожалению — к оскорблению украинского народа. Не понимаю просто этого.Ну, мне понятно всё. Потому что, во-первых, они боятся всего того, что происходит на Украине, просто боятся. Потому что там худо-бедно, со скрипом, но там есть какая-то воля народа, выражена. Мы же не говорим, что это нарисовали в администрации Порошенко 73% Зеленскому, правда? Я думаю, как раз Порошенко еще нарисовали. А им-то от этого страшно, потому что там возникает альтернативная Россия.
М.Майерс
―
А вам нет? Вы же в Телеграм-канале приветствуете. Это для вас такой глоток свободы — об это пишите — приход Зеленского. Вы пишите, что вы завидуете этой атмосфере свободы политической, человеческой, которая сейчас царит на Украине.
М.Шевченко
―
Нет, я так не идеализирую ничего. Потому что там при порошенковском режиме просто страшно всё забито, запугано. И при всех минусах путинизма здесь, здесь все-таки хоть какая-то разноголосица. «Эхо Москвы» невозможно было в Киеве последние 5 лет.
М.Майерс
―
Там и «Дождь» запретили, насколько я понимаю.
М.Шевченко: С 14
―
го года там вообще не было никакой свободы слова. А уничтожение в Одессе, абсолютно омерзительное, нацистское истребление, сожжение людей, оно просто не обсуждалось. Или обсуждалось как некий патриотический акт.
М.Майерс
―
И вот эта власть допускает такие свободные, абсолютно демократические выборы, в результате которых к власти приходит Зеленский.
М.Шевченко
―
Просто Порошенко на самом деле утратил контроль над ситуацией. И поэтому появился момент демократии, реального голосования народа. Он стал перед дилеммой: либо фашистская диктатура, на которую он неспособен в украинской ситуации был, либо демократические выборы. Получили демократические выборы.Дальше… Украина — это свободное пространство. Вот я точно знаю, что Зеленский, он, может быть, не технологичен, не так, не сяк, зависит от кого-то, от Коломойского, но я точно знаю, что он несет в себе заряд свободы, образ свободы.
М.Майерс
―
А это не очень такая, популистская история, на ваш взгляд?
М.Шевченко
―
Ну, и что? А что плохого в популизме?
М.Майерс
―
Ничего.
М.Шевченко
―
Я тоже считаю, что в популизме ничего плохого нету.
М.Майерс
―
Просто это не имеет отношения к росту уровня реальных доходов и так далее. В Украине огромное количество проблем, кроме популизма…
М.Шевченко
―
В политике главное — это смысл. Люди не готовы идти сражаться и строить будущее ради реальных доходов. Это какой-то «хрущевизм». Вот Хрущев погубил советскую идею, когда на XXII съезде стал гундосить про колбасу и про квартиру, которая у каждого будет. Сразу у всех в головах появилась мысль: Мы там гибли в ГУЛАГе, Магнитка, война… — ради колбасы и полуторки, что ли, в этой пятиэтажке? Всё. Это были похороны советского коммунизма. Именно Хрущев. Поэтому не ради доходов реальных люди готовы идти…
М.Майерс
―
Ну, это идеологическое составляющая.
М.Шевченко
―
Человек духовное существо. Ради свободы люди готовы идти на смерть и строить будущее. Ради величия, пусть даже выдуманного нации, готовы. Ради религиозной идеи — готовы. А ради миски чечевичной похлебки люди не готовы воевать. Только наемники.
М.Майерс
―
А свобода в этом контексте измеряемая величина?
М.Шевченко
―
Свобода измеряема ощущением. Вы не можете измерить свободу. Человек либо ощущает себя свободным, либо ощущает себя несвободным.
М.Майерс
―
Максим Шевченко. Мы сделаем перерыв и вернемся.НОВОСТИ
М.Майерс
―
Это программа «Особое мнение». В студии — Маша Майерс. И в гостях — журналист Максим Шевченко. Я обещала читать сообщения, вопросы, которые задают наши слушатели.
М.Шевченко
―
Давайте.
М.Майерс
―
«Максим, откажитесь, — уж начало такое, пугающее (я боюсь, что ответ — нет), — от своего утверждения, что в Екатеринбурге акция по протесту в сквере была кем-то спланирована?»
М.Шевченко
―
Она могла быть спланирована, могла быть стихийна. Одно другого не исключает.
М.Майерс
―
А люди в этом смысле манипулируемы, или это как раз предвестники той масштабной катастрофы, о которой вы сказали в первой половине программы?
М.Шевченко
―
Нет, это не предвестники катастрофы — то, что было в Екатеринбурге. Но это, безусловно, предвестники того, что консервативная составляющая власти, которая опирается на союз крупного капитала, который выставляет консервативные ценности, в том числе, политически прикрываясь Московской патриархией, — что она просто достала значительную часть общества. Можно сколько угодно их называть бесами, бесноватыми, как Соловьев, который вообще не православный христианин, оскорблять их и всё такое прочее, говорить, как патриарх сказал в Страсбурге, намекать, что люди, которые против строительства храма Екатерины в Екатеринбурге, что они слуги сатаны…
М.Майерс
―
А почему такой мощный религиозный подтекст, что за маркер такой?
М.Шевченко
―
А главное — они считают всех дураками — попы. Вот я недавно дискутировал с отцом Дмитрием Смирновым, который вдруг стал в эфире «Комсомольской правды» славить императрицу Екатерину. Вот, мол, матушка Екатерина…
М.Майерс
―
Вторую Екатерину.
М.Шевченко
―
Да. Я говорю, вы что, церковь прославляет архиепископа Арсения Мацеевича, которого Екатерина загнобила за то, что он выступил против секуляризации монастырских земель, и одновременно эта же Екатерина является такой же покровительницей и такой хорошей, что он святая Екатерина… В общем, они просто считают всех дураками, не знающими русскую историю. Это, мне кажется, тяжелое заблуждение, опасное.Я недавно перечитал такое исследование о взаимоотношениях православия и государства в эпоху Николая I, когда православная церковь достигла максимального симбиоза с российской властью. А митрополит Филарет (Дроздов) Московский назвал императора что-то вроде «божественный свет…»
М.Майерс
―
Это вот опять параллель, я правильно понимаю? Вы опять апеллируете к эпохе Николая I.
М.Шевченко: Я считаю, что в Африке убитые журналисты — Джемаль, Радченко и Расторгуев — это, собственно, декабристы
М.Шевченко
―
Это абсолютная параллель. Это сопровождалось гонениями на старообрядцев, гонениями на униатов. Это всё привело к польскому восстанию, это всё привело к тому, что огромные массы народа полностью от отчуждались от господствующей Синодальной никонианской церкви; к тому, что были уничтожены, закрыты многие старинные храмы, старинные фрески были сбиты просто и замазаны этими чудовищными ангелочками пузатыми. Были разрушены старинные храмы, на их месте построены уродливые храмы с колоннами помещичьими в стиле такого классицизма непонятного какого-то…
М.Майерс
―
Там вот та клерикализация, которая в Екатеринбурге достигал некоего апогея…
М.Шевченко
―
Она встретилась с сопротивлением людей, когда люди говорят, что «мы уже изменились, мы не являемся вашей паствой, в том смысле, что мы не готовы как овцы всё безропотно от вас принимать; мы хотим, чтобы с нами согласовывали, где будет строиться храм, как будет строиться храм, будет ли вообще строиться храм».
М.Майерс
―
Но это победа в таком, скажем народном…?
М.Шевченко
―
Я не противник строительства храмов.
М.Майерс
―
Это я понимаю.
М.Шевченко
―
Я скорее сторонник строительства школ и детских садов и больниц. Вот вместо трех храмов в день, я бы хотел, чтобы в России строилось три школы в день. Но, как говорится, школа — это дело опасное. В школах люди начнут читать. Глядишь, Герцена прочитают, Маяковского.
М.Майерс
―
Может быть там это связано с особенными какими-то людьми, которые живут на Урале?..
М.Шевченко
―
Я не исключаю. Я напомню, что уральские рабочие добровольно лили пушки Пугачеву. Урал — это старинное страообрядческое место, которое ненавидело никонианскую церковь всеми фибрами своей души. И Урал был промышленным тылом пугачевско-башкирского восстания против вот этой Германско-романовской оккупационной империи, которую так прославляет современная патриархия Московская.Поэтому и приговор царской семье — есть одна из версий, вот они всё пытаются на масонов каких-то повесить, — есть версия, что приговор этого Уральского совета, который жестокий и с которым, конечно, абсолютно нельзя по-человечески примириться, — это были старые счеты, которые потомки пугачевских повстанцев, которых вешали… А что вы смеетесь? Вы думаете, люди что-то забыли?
М.Майерс
―
Далековато.
М.Шевченко
―
Далековато?
М.Майерс
―
Конечно.
М.Шевченко
―
Ничего не далековато. 120 лет — это совсем не далековато.
М.Майерс
―
Ну, прапра…
М.Шевченко
―
Есть версия, когда королю Людовику XVI отрубали голову — Корнелия описывает, — то в толпе стоял старик, который сказал: «Это тебе за Жака де Мале, Валуа». Понимаете? Капетинги. Не надо. Ничего не забывают. Тем более, что русские старообрядцы — это доказанное исследование — имели конкретное и прямое отношение, особенно беспоповцы к формированию, скажем так, ряда субкультурных процессов от криминального воровского до революционно-мистического такого сектантство. Это и Эткинд доказал в своем «Хлысте», это и Пыжиков в своих работах показал тоже. Поэтому не надо, как говорится… Ничего народ никогда не забывает.
М.Майерс
―
Слушайте, но если исключить клерикальный контекст, я о чем хотела спросить — просто на этой неделе разворачивалась такая потенциально протестная тема с Лосиным островом. Я не знаю, следили ли вы за ней или нет. Там дело в том, что интересно было бы понять, может московский «бунт» (московское недовольство какое-то или противостояние, потому что это недовольство есть, безусловно) повторить екатеринбургский сценарий. Там речь шла, я напомню, что из Лосиного острова в подмосковной его части надо забрать 140 гектаров для того, чтобы построить дорогу и торговый центр. Вот может эта история укладываться в контекст того, что вот это недовольство начинает прорастать каким-то образом.
М.Шевченко
―
Это повторяется история с Чириковой, короче. Это как в 10-м году эта история с Химкинским лесом раскрутилась, так же они хотят с Лосиным островом…
М.Майерс
―
Но история с Чириковой, она стала маргинальной. Чего она раскрутилась? Она как раскрутилась, так и закрутилась.
М.Шевченко
―
Это правильный экологический протест. Люди не понимают, почему Москву лишает «зеленых легких». Вокруг европейских городов леса как бы увеличивают свою площадь, а вокруг Москвы леса вырубаются.
М.Майерс
―
Но там есть какая-то потенциальная бунтарская история, общественно значимая, я имею в виду?
М.Шевченко
―
Если власть будет так же тупо идти напролом, как в Екатеринбурге она шла, доведя до конфликта, то бунтарская история, слава богу, есть. Я верю в тупость власти, в ее слоноподобность, в нахрапистость крупного капитала. Я считаю, что крупный капитал не сворачивает подобно обезумевшему слонопотаму с прямого пути. Он все равно придет к конфликту, который приведет его на край гибели.
М.Майерс
―
А Архангельск, архангельские протесты?
М.Шевченко
―
Шиес? Где губернатор шелупонью назвал протестующих. Я думаю, что это очень интересная потенциальная протестная точка такая. Но также в Архангельске я вижу эту борьбу группировок. Если на самом деле Московское правительство выделяет такие огромные деньги для вывоза в Поморье…
М.Майерс
―
Что, вам жалко, что ли? Одно поле возьмите, да закопайте.
М.Шевченко
―
…московского мусора вместо того, чтобы на эти деньги построить современные заводы… Ведь почему они полигоны предпочитают? Ну, чтобы сверхдоходы сохранять. Потому что завод — это медленно окупаемое дело. Это крайне полезное дело, как там в Берлине или Вене ставят заводы, но у них окупаемость, условно, десятилетия, не сразу. А тут же вся эта элита, она нацелена на быстрое бабло, которые в карманы упадет. И всё вот это бла-бла-бла — православие, консерватизм, народность, демократия и либерализм — это же всё антураж. Вот как Ксения Собчак. Смотрите, какую карьеру сделала. А кто финансировал ее кампанию? Палихата, который разоряет «Совхоз имени Ленина». У меня вопрос госпоже Собчак: Ксения, а вы тоже участвуете в разорении «Совхоза имени Ленина»? Когда вы полемизировали с Грудиниым во время президентских дебатов, вы уже знали, что ваш спонсор — это могильщик успешного народного, социального предприятия?
М.Майерс
―
Почему её должно это волновать?
М.Шевченко
―
Конечно, деньги же не пахнут. Деньги у кого угодно можно брать.
М.Майерс
―
У нее есть спонсор и она… Она же честно в дебатах с Грудининым выступала.
М.Шевченко
―
Я бы не сказал, что эти дебаты были честными, поверьте. Они были предельно бесчестные со стороны власти.
М.Майерс
―
А вы относите Ксению Собчак к стороне власти?
М.Шевченко
―
Конечно, Ксения Собчак — сторона власти, разумеется.
М.Майерс
―
Еще вопрос: «Максим, почти половине российских семей денег хватает только на еду и одежду. Доходы населения падают 5-й год подряд. И это в стране с богатейшими природными ресурсами, грамотным образованным населением. Какова основная причина ситуации?»
М.Шевченко
―
Жадность, наглость, нахрапистость правящей элиты. Правящая элита относится к России, как к оккупированной территории, с которой надо вытягивать ресурсы и выводить их в центр мировой… где можно купить на них что-нибудь интересненькое от бриллиантов до автомобилей, не знаю, дома… чего они там покупают бесконечно? Тысячеметровые дома себе построить…
М.Майерс
―
И всё так примитивно?..
М.Шевченко
―
Конечно. Это все абсолютно примитивно. И самое главное, что у них кончаются сценарии и стратегии объяснения для народа, почему так всё происходит. У них остался только один последний сценарий, что они являются богоданными господами, которые ниспосланы сюда божественной благодатью. И главное еще — патриарх им это подтвердит со всеми его епископами и далеко не всеми православными священниками, но некоторыми.
М.Майерс
―
А как вы оцениваете историю с этим баннером в Татарстане. Сегодня, как вы, наверное, слышали в новостях, суд отменил штраф за вывешенный в Набережных Челнах баннер, на котором было написано «Путин — вор». Песков на вопрос нашего корреспондента заявил «Эху Москвы», что это предельно оскорбительное высказывание. При этом суд в Татарстане — там очень смешно — постановил, что этот «баннер не обладает закрепленными в правилах благоустройства признаками средства наружной информации и не может считаться таковым». Сначала было 3,5 тысячи рублей штрафа, потом 2 тысячи рублей штраф. Сейчас штраф вообще отменен. С чего вдруг такая лояльность на фоне закон о неуважении?
М.Шевченко
―
С того, что Путин, запретив изучение татарского языка, унизил татар и татарский народ настолько, что как бы это на самом деле проявление внутреннего недовольства, которое существует среди многих народов России. Недавно прошел 2-й съезд Демократического конгресса народов России, на котором достаточно четко и ясно, на современно социологическом и политическом языке это недовольство было сформулировано. Люди считают, представители разных народов — тюркских, угро-финских народов, кавказских народов, русского народа, в конце концов — считают, что эта власть хочет превратить народы России, то есть совокупность людей, общества людей, обладающих правосознанием, исторической памятью, имеющих интеллигенцию и так далее просто в каких-то клоунов. Люди не хотят становиться клоунами. Они ощущают, что это их земля, что это их история, что это их жизнь.Я думаю, что это реакция просто. Да, это конкретная реакция на ту политику национальную, которую политика в 18-м году власть зачем-то — совершенно для меня это было необъяснимо, я там присутствовал, когда он это сказал на этом собрании — зачем-то власть начала этой языковой эксперимент.
М.Майерс
―
А напомните, что сказал.
М.Шевченко
―
Это, по-моему, в Йошкар-Оле. Была сказана мысль о том, что страшная угроза русскому языку существует и надо убрать из сетки изучение национальных языков, как это было всегда, и, собственно говоря, это гармония такая была, и перейти к обязательному изучению русского, а национальный — типа на факультативной основе. После этого были прокурорские проверки в Татарстане… начались, которые, поверьте, очень всполошили общество Татарстана.
М.Шевченко: Порошенко утратил контроль над ситуацией, поэтому появился момент демократии, реального голосования народа
М.Майерс
―
Дорогие друзья, слушайте «Эхо Москвы». У нас есть замечательная программа «Говорим по-татарски». Мы там всё вам расскажем.
М.Шевченко
―
Да, абсолютно. Алла берса. Якши НРЗБ.
М.Майерс
―
Спасибо большое. Максим Шевченко был сегодня в программе «Особое мнение».