Дмитрий Муратов - Особое мнение - 2019-05-10
И.Воробьева
―
Здравствуйте! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением — Дмитрий Муратов, издатель и председатель редакционного совета «Новой газеты». Дмитрий, здравствуйте!
Д.Муратов
―
Здравствуйте. С праздником всех!
И.Воробьева
―
Да, спасибо большое. С праздником! Про праздник мы поговорим обязательно, про праздник Дня Победы, безусловно. И вопросов от слушателей по этому поводу тоже очень много. Но все-таки хотелось бы, конечно, начать с гибели нашего коллеги. Сергея Доренко.Много очень разных слов о нем говорят люди, которые знали его много лет. Но хочется спросить у Дмитрия Муратова. Вот Сергей Доренко — это журналист, на которого должны молодые журналисты смотреть и подражать или скорее нет?
Д.Муратов
―
Я знал немного Сергея Леонидовича Доренко, был у него в эфирах.
И.Воробьева
―
На «Говорит Москва», когда он уже был главным редактором?
Д.Муратов
―
Да, да. И на «Русской службе новостей». Если не ошибаюсь, так называлось предыдущее место работы.
И.Воробьева
―
И мое тоже, да.
Д.Муратов
―
И он неоднократно врывался в мою бурную телефонную жизнь, говоря: «Это из эфира звонит Сергей Доренко. Ты хочешь вооружать редакцию. Правильно делаешь. Я готов в этом…».
И.Воробьева
―
То есть в прямой эфир просто выводил?
Д.Муратов
―
Да, просто звонком в прямом эфире. Он так, очень по-пиратски. Я слышал вчера ваш разговор, твой разговор с Алешей Венедиктовым, где они называли друг друга пиратами.Я не очень понимаю, почему Сергея Леонидовича Доренко называют журналистом. Он ведущий, он шоумен, он политический страстный абсолютно трибун и лоббист. Вот насчет журналиста — я здесь не очень уверен. Мне кажется, внутри Сергея Леонидовича живет мотоцикл, вот внутри. И вот, Ира, когда он говорил, рыкая, вот это «Здравствуй, великий город…».
И.Воробьева
―
«…Великий город. Здравствуйте все! Это радио «Эхо Москвы»…
Д.Муратов
―
Это прогревался двигатель. И вот этот мотоцикл там жил внутри Сергея Леонидовича Доренко. И я не знаю, кто из них управлял: Сергей Леонидович мотоциклом или этот мотоцикл катил невесть куда, по каким только дебрям, по каким только цирковым трассам безумным не катил этот бешеный мотоцикл Сергея Леонидовича. Ну, прикиньте, друзья, пожалуйста, вот он работает на ОРТ на Березовского, — а вот он ведет митинг Зюганова. Я не очень представляю себе даже размах этих качелей. Эти качели все время перекручивались через себя.
И.Воробьева
―
«Солнышко» делал.
Д.Муратов
―
Абсолютно все время… Там не было… У качелей обычно стоит такая штанга, что в нее они уперлись, а у Доренко крутились абсолютно во все стороны. Вот этот его безумный мотоцикл, который заводил его харизму, и это такой харизма-Дэвидсон вот этот его такой мотоцикл — это главное было содержание го жизни, это он сам. Это, конечно же, он сам. Я не буду говорить о ставшем хрестоматийным репортаже о «Курске». Я не буду говорить об операции в прямом эфире ноги Примакова. Потому что, конечно, это очень сильно повлияло на мозги, и это предопределило нашу сегодняшнюю жизнь.
И.Воробьева
―
Сергей Доренко — это человек, который предопределил в некотором роде нашу сегодняшнюю жизнь.
Д.Муратов
―
Конечно, да. И это ему далось тяжело. Поскольку он шоумен, его внешность не является неприкасаемой. Я могу сказать, что, конечно, изменения, которые с ним происходили, изменения от такого красавцев, одного из Битлз до такого вот человека, который обещает в Дудю в эфире похудеть, — это серьезное изменение. Это такой портрет Дориана или Доренко Грея. Когда все, что происходило с ним, отражалось на его портрете.И, мне кажется, он лицо много раз терял. Но самое интересное, что голос он при этом сохранил и буквально и в том, что это было его личное. Его реплики, например, о Чечне… Кстати, вспоминаю сейчас его эти ютьюбные его ролики, которые он один из первых начал делать. Это, действительно, было похоже на мотоцикл. Помнишь, там такое двигатель?..
И.Воробьева
―
Заставка, да.Д.Муратов: Он лицо много раз терял. Но самое интересное, что голос он при этом сохранил
Д.Муратов
―
Там начинали двигаться детали механизма, все приводные ремни начинают вращаться. Вот лицо терял, а голос сохранил. В этом уникален.
И.Воробьева
―
Спасибо большое. Про Сергея Доренко мы будем еще говорить в эфирах, безусловно
Д.Муратов
―
Ну, не мне судить, не мне
И.Воробьева
―
…Чтобы было какое-то суждение. Мне кажется, что человек-мотоцикл — это вообще про него вне зависимости от того, как он погиб. Правда, это был, действительно, абсолютно про Сергея Доренко.К другим темам. Я напомню нашим слушателям, что вы можете смотреть нас на канале «Эхо Москвы» в YouTube, писать вопросы, реплики. Да, конечно, мы будем говорить о вчерашнем праздновании Дня Победы. Я заметила, что стало меньше наклеек на машинах «Мы можем повторить», но при этом стало больше — и Николай Сванидзе сегодня тоже говорил об этом, — что стало больше историй детских учреждений, где в военной форме песни поют, маршируют, танки строят и так далее. И это история этого года. Мне кажется, раньше так не было, чтобы дети были все одеты во что-то подобное.
Д.Муратов
―
Ира, я на это смотрю с ощущением огромной жалости к родителям, которые не понимают, что делают и как коверкают детей. Вот я смотрю, вот фотография из Волгограда. Везут учеников младших или средних классов на военном «Виллисе», на лобовом стекле которого портрет Сталина.
И.Воробьева
―
Ой, и правда, да. Сейчас прямо в камеру можно показать.
Д.Муратов
―
Вот это переодевание в военную форму… Мы выпустили специальный номер. «Новая газета» выпустила прекрасный номер, посвященный Победе. Я потом пару слов про него скажу. Но там есть Елены Кузнецовой, детского психолога очень важные слова о том, что такое военная форма для ребенка. Вообще, превращение войны в маскарад, превращение войны в утренник, «гламуризация» войны с самого детства… Мы, кстати, видели на трибунах парада, сколько там было разных моделей, косметологов, девушек с поддутой внешностью — мне не очень мне понятно. Скоро у них будет какой-нибудь Open Space типа Пикника «Афиши», где в качестве специальных гостей будет пара Героев Советского Союза.
И.Воробьева
―
О, боже!
Д.Муратов
―
Вот эта гламуризация, к сожалению идет. Начинается она с детей. Что происходит с этим переодеванием, о чем предупреждает Кузнецова у нас в газете? Детей приучают к смерти. Их приучают не к жизни, а их приучают к смерти. Военная форма, это переодевание в защитную одежду облегчает возможность забрать жизнь и облегчает возможность ее отдать.Я могу прямо сказать, я этим занимался, и у меня был прекрасный профессор Софья Залмановна Агранович. Я прекрасно помню ее лекции по Проппу и Фрэзеру «Золотой ветви». Это обряд инициации, когда ребенка по достижению определенного возраста переодевали, страшно пытали, чтобы он привык к боли, и обряд инициации назывался временной смертью. Для того, чтобы потом человек привык к этому, привык к жестокости, привык к страданиям.
Вот это переодевание особенно массовое, да еще когда эти закупки идут по каким-то госконтрактам, а не когда родители просто тебе сказали: «Вот фуражку носи» — мы тоже носили планшетки, да фуражки, я помню, — но вот это уже сознательное приучение к смерти. Неслучайно президент когда-то сказал: «Умрем же под Москвой». Ну, может быть, стоит уже не только умирать под Москвой, но и жить? Это серьезный вопрос.
Я был знаком с Виктором Петровичем Астафьевым. В этом номере газеты Леша Тарасов цитирует его письма. Я помню, как он рассказывал. Им дали гимнастерки, пацанам только-только, 41-й год, призвали. И все гимнастерки были со швами. Они только потом поняли. Потому что их снимали с мертвых.
И.Воробьева
―
Разрезали.
Д.Муратов
―
Потому что необходимо было разрезать. Ты, как человек, который работает в спасательной отряде, отлично знаешь, каким образом приходится… И вот они изучали, где у кого какие швы на этих гимнастерках. Это одежда смерти. И, мне кажется, что надо приучать их жить и работать на пользу любимой страны, Родины, а не готовить их к смерти. Не надо этого делать.Я, кстати, заметил, хорошая была речь у Путина. Он справедливо сказал, что наш народ знает, что такое война, в каждую страну она принесла горе. Но в конце думал, скажет он фразу, которую говорили все советские вожди. Фраза звучит — ты же знаешь ее, она мантра, молитва — «и мирное небо над головой». Вот про мирное небо над головой ничего сказано не было. Потому что ну, мирное небо… а нам нужно испытывать кое-какие летающие с разным количеством Махов…
И.Воробьева
―
Совсем не мирные.Д.Муратов: Надо приучать детей жить на пользу любимой Родины, а не готовить их к смерти
Д.Муратов
―
Да.
И.Воробьева
―
Нам нужно на пару минут прерваться. Напомню, что это программа «Особое мнение». Сегодня у нас — Дмитрий Муратов.
И.Воробьева
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение». Дмитрий Муратов, Ирина Воробьева. Про детей поговорили. Я хочу про взрослых спросить. Люди, которые одеваются во всю эту военную форму, которые раскрашиваются с ног до головы — что это?
Д.Муратов
―
Это самозванцы. Посмотрите на количество этих медалей, этих орденов. У нас там ходят генералы трижды Герои Советского Союза. Их два таких, всем известны их фамилии. Это не тот человек, который в этом ходит. Их никто не гоняет. Они надевают на себя гигантское количество скупленных или где-то изготовленных орденов. Они такие же фальшивые, как эти казаки, которые нацепляют на себя бирюльки, и вот этих бирюльках они выдают себя за участников войны. Это позорище. Они вот этим бряцаньем, этим камланьем, этим колядованием «Дайте мне еще одну медаль» культ Победы превращают в культ войны.
И.Воробьева
―
А есть большая разница между этим…
Д.Муратов
―
Вот Рубцов Александр, прекрасный философ эту разницу очень точно проводит. Культ Победы — это память, это понимание, это глубокая правда. Ира, когда последний раз мы с тобой слышали «Народ хочет знать правду»?
И.Воробьева
―
В этой студии мы часто слышим.
Д.Муратов
―
В этой студии — да. Услышь хотя бы с одной трибуны. Процитируй мне хотя бы одного государственного деятеля, который придерживается точки зрения, что народ должен знать правду. Этой точки зрения больше нет. Правда — всё, что нам на пользу. И превращение памяти в подготовку к войне — это вещь недопустимая. Мне почему-то иногда кажется — я сейчас даже сейчас не про Сергея Кужугетовича Шойгу говорю, Ира, — но иногда у меня такое впечатление, что идет предвыборная кампания генералитета в преддверии новых президентских выборах 24-го года.Посмотри, у нас юнармейцы, гимнастерки, парады, патриотический парк Алабино, участие в рок-фестивалях, взятие Рейхстага. Купили выпущенный после войны Т-34 для того, чтобы снимать их как танки Великой Отечественной войны. Эшелон. А эшелон? У нас эшелон с трофеями, не очень сильно объясненными, пошел по всем городам и весям. Там кормили кашей, стояли все эти пулеметы.
И у меня полное ощущение — я не перехожу точно на личности, потому что я не знаю, — но если ты мне не скажешь, что в этом нет примет избирательной кампании, то я удивлюсь, потому что я их просто вижу.
У нас церковь потеряла доверие. Доверие к президенту, знаем, что оно находится на высоком уровне, но исторически низком. А доверие к армии абсолютно самое высокое. Это свой телеканал, свои газеты, свои журналы, огромное количество фильмов выпускаемых при этом.
И.Воробьева
―
Да, фильмов много сейчас стало.
Д.Муратов
―
Это уже такой, в общем, не только генеральный, но и предвыборный штаб. И я уверен, что это не Шойгу, поскольку он верный человек. Но то, что вот эта вот военизация идет на пользу — да, я прямо вижу это.
И.Воробьева
―
Я напомню, что это программа «Особое мнение». Сегодня у нас — Дмитрий Муратов, издатель и председатель редакционного совета «Новой газеты». И мы еще вернемся к этому номеру. Кстати, он называется «Никогда больше».Хочется успеть поговорить про другие темы. История с Телеграм-каналом Mash, в котором вчера прошли обыски. И сегодня стало известно, что заведено уголовное дело об использовании поддельного документа. И вот же вопрос: Журналисты-расследователи — можно использовать любые, так сказать, инструменты за правду и общественно важную всякую информацию или нет?
Д.Муратов
―
У меня есть определенная точка зрения на этот счет. Совсем недавно страна переживала за здоровье, слава богу, благополучно в очередной раз, воскресшего Дмитрия Львовича Быкова. Когда он находился в Уфе в больнице скорой помощи, канал Mash звонил студентам, которые однокурсники сына Димы Быкова Андрея, находили его телефоны, представлялись сотрудниками Министерства здравоохранения, просили телефон его мамы. Его мама в это время находилась в реанимационной палате. Звонили ей и спрашивали: «Скажите, пожалуйста, надо ли чем то помочь. Вам уже уточнили диагноз? Мы вам будем чем-нибудь помогать». И она рассказывает этот диагноз, который еще через минуту появляется в Телеграм-канале Mash. И это сообщение с Телеграм-канала Mash сразу перепечатывается и попадается на глаза маме Димы Быкова.Это школа Арама Ашотовича Габрелянова. Началась она не сегодня и будет она продолжаться потом. И когда ты за этим наблюдаешь со стороны, то, казалось лихая работа. А когда ты понимаешь, как шакалы питаются всем и наживаются и свои лайки негодяйские свои производят на горе…
Я напомню тебе одну историю. Сейчас по дороге сюда разговаривал со Светой Бодровой, женой Сергея Бодрова, мамой его детей. В 2002-м, когда Сережа исчез в Кармадонском ущелье, сразу после этого домой к маме Светы, которая сидела с маленьким, только что родившемся ребенком, с Сашей Бодровой, под видом то ли медицинских работников, то ли еще кого-то ворвались фотографы Арама Габрелянова из газеты «Жизнь», сказали, что им разрешила Света Бодрова сфотографировать детей и всю эту обстановку. И всё это они сфотографировали и всё это они выложили в газете «Жизнь», потому что эта смерть прибавляла им читателей. И я не могу им сочувствовать. Я против ареста журналистов…
И.Воробьева
―
Я не про сочувствие.
Д.Муратов
―
Я против этих тюрем, в которых можно выбить любые показания в нынешних условиях. Но так нельзя. Так нельзя, вообще нельзя.
И.Воробьева
―
Всё, что ты сейчас рассказываешь, всё понятно. Нельзя так поступать с людьми. Я согласна. Тут даже не может быть… Я могу рассказать еще несколько своих историй примерно про это же, но не буду просто. Но вопрос в моем случае другой. Хорошо, возьмем даже не «Суперджет», возьмем какое-нибудь расследование о коррупции. Возьмем такие расследования, когда, действительно, какое-то общественно-важное дело, которое, действительно, очень нужно. Вот где грань, за которую нельзя переходить, грань этики?
Д.Муратов
―
Ты должен представляется тем, что ты журналист. Я знаю, у нас сотрудники отдела расследований ходили на важные концерты к одному музыканту, когда мы занимались делом о «панамских оффшорах». Они пришли в гримерку с цветами, но тут же представились, кто они. Ты обязан, если ты журналист, говорить, что ты журналист. Это первое.Вторая вещь вот какая: не надо придумывать, что можно только обманом на чужом горе проникнуть куда, как бы пытаясь помочь, как в случае с Быковым: «Ой, скажите нам диагноз, мы сейчас вам какую-нибудь помощь окажем». Это невозможно всё. Это находится за рамками этики. Я буду гореть в своих сковородках в аду. За мной много чего, каких грехов. Но вот такие вещи допускать нельзя.
Более того, нельзя говорить, что это единственный способ добыть информацию. Это тоже не так. Есть инсайдеры. У тебя есть источники. У тебя есть люди, с которыми ты давно знаком, которые тебя не подводят, а ты им гарантируешь, что ты никогда их не выдашь, даже если будет решение суда, которое обязывает раскрыть тебя источник информации. Мы за 26 лет ни разу не раскрыли ни одного источника информации при тех десятках важнейших расследований, которые мы делали. Потому что мы их охраняем, поэтому они у нас есть, эти источники информации.
И.Воробьева
―
Я понимаю, что мы топчемся на одном месте. Я понимаю, о чем ты говоришь. Но согласись, что такие Телеграм-каналы как Mash, Baza и многие другие, у них очень много разной информации, которая, действительно, важна. Я не про здоровье Быкова сейчас, я даже не про смерть Доренко сейчас говорю. Я именно каких-то таких историй…Д.Муратов: Это самозванцы. Посмотрите на количество этих медалей, этих орденов
Д.Муратов
―
Во-первых, я не знаю, про какую информацию — «много важной информации» — ты говоришь. И это справедливо заметил в своем расследовании, которое сделал «Проект» Ромы Баданина: это берутся утренние газеты, которые еще не попали в киоски, и из них выкачивается основная информация: «Ведомости», «Коммерсантъ», «Новая газета» и РБК. И из них вытаскивается информация, которая вбрасывается, как только-только известно какому-нибудь Незыгарю или какому-нибудь «Футляру без виолончели» или как там он называется. Какая там важная информация? Скажи мне, какую ты там видела важную информацию?
И.Воробьева
―
Очень много оперативной информации, когда происходят какие-то преступления…
Д.Муратов
―
Ира, но она же не верифицированная эта информация.
И.Воробьева
―
Не верифицированная, я согласна.
Д.Муратов
―
Анонимные люди в анонимном канале. Как можно этому доверять?
И.Воробьева
―
Но это же наши с тобой проблемы. Нет, это не я. Это наша с тобой проблема, что люди доверяют анонимному Телеграм-каналу, чем абсолютно открытым, известным СМИ и людям с именами.
Д.Муратов
―
Ну, и что делать? Это не значит, что мы должны действовать точно так же. Это невозможно. Я придумал кару для Mash после ситуации с Быковым. Они, когда попадут в ад — я буду на одних сковородках, они — на других, — то они будут писать новости друг о друге.
И.Воробьева
―
Ох!..
Д.Муратов
―
Да. Ад так ад.
И.Воробьева
―
Это очень жестоко.
Д.Муратов
―
Согласен.
И.Воробьева
―
Ты жестокий. Я серьезно абсолютно говорю сейчас. Я напомню нашим слушателям, что это программа «Особое мнение».
Д.Муратов
―
Но сажать их не надо. Вот только сажать не надо.
И.Воробьева
―
Как наказывать людей, которые в больнице лезут к близким, ломятся к ним в дом и так далее, и нужно ли их наказывать вообще? Или ждать, когда на соседней сковородке окажутся?
Д.Муратов
―
Я скажу сейчас в эфире то, что я хотел бы сказать. Потому что то, что я скажу, тоже будет считаться составом уголовного преступления.
И.Воробьева
―
Интерпретирую так, что Дмитрий Муратов ответил на мой вопрос. Я поняла Дмитрия Муратова. Ну, а мы уходим сейчас на перерыв. В программе «Особое мнение». Я напомню, что вы можете присылать свои вопросы, реплики, если вы смотрите нас в YouTube-канале «Эхо Москвы» или присылать нам на +7 985 970 45 45.
И. Воробьева
―
Продолжается программа «Особое мнение». Дмитрий Муратов, Ирина Воробьёва. И к другим темам. Конечно, хочется поговорить про трагедию, которая произошла в Шереметьево, где в результате удара о полосу загорелся самолет «Сухой Суперджет». Погиб 41 человек. И вот тут не очень понятно, как расследовать произошедшее - с точки зрения журналистов, безусловно. Откуда брать данные, кому верить, кому не верить, какие самые главные вопросы?
Д. Муратов
―
Мне кажется, что то, что мы сейчас можем говорить до окончательного решения госкомиссии и следствия, которое занимается непосредственно катастрофой - мы можем говорить о первоначальной этической оценке того, что случилось. У меня было такое ощущение... Вот помнишь, недавно украли нефть и вместо неё закачали соляную кислоту, и разъело все трубы. Вот точно так же поступила широкая общественность после того, как случилась трагедия «Суперджета». Вот эта кислота понеслась по трубам, разъедая абсолютно всё вокруг. Но наткнулась она на двух людей.Я не знаю, принято это на «Эхе Москвы» или нет, но я хочу сказать, что абсолютно блистательную колонку написал Антон Орех, в которой всё расставил по местам. Первое: это трагедия. Второе: ребята, ждём. Третье: прекратите травить людей. Чего вы накинулись на какие-то чемоданы? Там же всё вываливается. Я помню, однажды я тоже неудачно - как сейчас говорят, «за речкой» - приземлялся в вертолёте. Ну так всё себе в рюкзак складывал и сидел с ним. Ну что - люди так, наверное, устроены. Я не знаю точно. Это первое. Вторым таким человеком оказался Алексей Пивоваров. Я ему просто через тебя передаю привет. Он сразу сказал, что он летчик-любитель, подчеркнул это. Но он детально разобрал, что можно было понять из этого видео. И на этом закончилось очень много различных конспирологических и злобных, мерзких домыслов.
Ещё прилично себя повел ещё один человек, мне показалось. Вот Серёжа Смирнов из глубоко чтимой мною «Медиазоны» сначала написал про чемоданы, про Мордор, всё это. А потом сказал: я был неправ. Чтобы в Фейсбуке кто-то извинился, да еще медийная персона?! Ребята, перед этими чуваками просто снимаю шляпу! Они молодцы. Они просто молодцы.
Теперь о политической подоплеке. Мы отлично знаем, что проект, на разработку которого было потрачено 42 миллиарда - это, как понимаешь, ещё при том курсе доллара, когда он был в районе 25-27.
Д.Муратов: Я буду гореть в своих сковородках в аду. За мной много каких грехов. Но такие вещи допускать нельзя
И. Воробьева
―
Это очень давно было.
Д. Муратов
―
Ну конечно! Естественно, тогда это и началось. Там чуть ли не в 2008 году первый раз выкатили лайнер в Комсомольске-на-Амуре. Туда приехали одетые в стюардесс модельные агентства. В лайнере ещё ничего не было, но фотография, картинка была очень красивой. Мне особенно понравились девушки. И с тех пор вот эта история с «Суперджетом» развивалась. И она бы неплохо пошла, как говорят мне специалисты. Но наступил политический кризис, связанный с санкциями против России после Крыма, войны на Донбассе и «Боинга». Нечем стало ремонтировать, негде стало обследовать, негде стало проводить мониторинг состояния, потому что перестали это делать.
И. Воробьева
―
Да, самолёт НРЗБ страны.
Д. Муратов
―
Конечно! Расчёт был на то, что у нас эти самолеты будут покупать Мексика, Бразилия... Не помню сейчас, простите, все страны. Не Бразилия, нет. Мексика... Армения, кстати, купила. Я не помню сейчас, кто ещё, извините. Но для этого готовилась целая инфраструктура. А потом раз! - и сделки одна за другой стали закрываться. Остался «Аэрофлот», фактически, как главный эксплуататор, один на один с машинами, у которых, прямо скажем, не отработана ремонтная история. Но они мужественно их эксплуатировали. Я много раз летал на «Суперджетах». Вот вчера не получилось. Вот мой билет. Я чуть было не опоздал к себе на эфир.
И. Воробьева
―
Что, отменили?
Д. Муратов
―
«Суперджет», отменили, да. Я должен был вчера вечером прилететь из Таллинна. Я был в командировке. Вот, пожалуйста - вот мой билетик.
И. Воробьева
―
И как дальше было?
Д. Муратов
―
Сегодня утром прилетел «Боинг». Соединили два рейса. Говорят, что уже свыше десятка «Суперджетов» не вылетели. И я так понимаю, что «Аэрофлот» и сами экипажи, которые принимают машину, начали смотреть на неё через огромную лупу. Я готов перетерпеть вот эти неудобства. Я видел пост Тани Фельгенгауэр «Что же вы раньше не предупредили?». Согласен. Тем не менее, пускай лучше они всё это сделают...
И. Воробьева
―
Лучше так?
Д. Муратов
―
Конечно, лучше так! Теперь то, что касается сразу же возникшей истории с экипажем. Я с твоей точкой зрения, которую мы обсуждали до эфира, не согласен. И до конца расследования не Евдокимова, не Кузнецова, командира и его заместителя винить не буду. Я не верю, что какая-то форточка привела к дополнительной тяге огня.
И. Воробьева
―
Стоп, подожди! Давай сейчас не будем у слушателей, у зрителей формировать мнение, будто я сделала все свои выводы и точно обвиняю экипаж.
Д. Муратов
―
Прости. Ты не все выводы сделала?
И. Воробьева
―
Нет, конечно. У меня ещё очень много вопросов. Но я и не специалист, не пилот. Просто, с моей точки зрения, сейчас у меня больше всего вопросов к экипажу. Вот, собственно, и всё.
Д. Муратов
―
У меня больше вопросов к комплексу причин, которые, в связи с политической ситуацией и со всем, привели к тому, что у этой машины создалась странная репутация и, вполне вероятно, она чем-то поддерживается. Могу тебе сказать, что когда вдруг выскакивают кислородные маски, это не оказывает положительного влияния на пассажиров. Летели мы, по-моему, из Сочи, когда у нас какая-то панель обшивки отваливалась в этом «Суперджете». Хотя в нём вполне себе удобно летать, если сидишь не на 3 креслах, а на 2. То есть, как в салон входишь, то с правой стороны.Я разговаривал с летчиками, разговаривал с экспертами. Они говорят, что машина же достаточно тяжёлая штука. Она улетела, когда она весила свыше 45 тонн - 45.500, по-моему. А приземляться она должна, когда 41 тонна. И по уверению экипажа (и это же видится из переговоров с землёй), они перешли не на ручное управление, а на прямое управление. Как говорит мне старый друг нашей газеты Андрей Литвинов, командир воздушного судна, летчик 1 класса, отличник «Аэрофлота»... Там же находится - как он называется - не джойстик, а сайдстик. Это похоже на микрофон, который стоит рядом с тобой. Сайдстик - это джойстик.
И они просто своей силой управляли самолётом. Вполне вероятно, они приняли решение садиться, не вырабатывая горючего, именно потому, что они боялись, что не справятся. Ручное управление - это когда ты просто помогаешь автоматике. А прямое управление - когда ты всё берёшь на себя и своей силой, своей подготовкой всё это дело делаешь. Я абсолютно не готов пока ни в чём винить экипаж. Потому что знаешь, Ира, как получается? Вот есть у нас Крым, есть санкции, прекращается производство определённой номенклатурной линейки для «Су» и различных ремонтных услуг для него. А в конце всего этого большого политического облака оказывается проводник. Понимаете? Оказывается Максим Миронов - Миронов, по-моему, фамилия?
Д.Муратов: Детей приучают не к жизни, а их приучают к смерти
И. Воробьева
―
По-моему, Моисеев.
Д. Муратов
―
Да, Максим Моисеев. Я хочу и Ксении Фогель, которые там было бортпроводницей, и Татьяне Касаткиной просто сказать спасибо. А господина Савельева я бы искренне попросил... Знаешь, я посмотрел имена, которые даются «Суперджету». «Боингам» и «Аэробусам» даются имена военачальников, деятелей науки и культуры. А вот линейка «Суперджетов», «Сухих», которые у «Аэрофлота» - это в основном имена лётчиков. Водопьянов, Сапелкин, Езерский, Пётр Нестеров. Там знаменитые летчики. Там один из лётчиков, который привёз Акт о капитуляции в Москву. Про Петра Нестерова или Водопьянова что говорить - это, в общем, люди, создавшие...
И. Воробьева
―
«Суперджетам» дают такие имена.
Д. Муратов
―
Да. Это имена «Суперджетов» - всё, что я перечисляю. Ступишин, Бугаев - это всё имена, которые дают «Суперджетам». Я к Виталию Савельеву сейчас обращаюсь через «Эхо Москвы». Я думаю, что одному из самолётов надо присвоить - и не бояться, что об этом будут помнить - имя Максима Моисеева, 21-летнего парня, который прямо перед полётом послал признание в любви своей девушке Ксюше. Вот это тоже надо помнить, прежде чем начинать всех судить.
И. Воробьева
―
Когда у нас будут предварительные результаты расследования (они рано или поздно всё равно будут - либо от Следственного комитета, либо от Международной авиационной комиссии), есть ли у нас шанс узнать правду, как всё было? С учётом того, что экипаж жив, все данные есть.
Д. Муратов
―
Ира, у меня нет никаких сомнений. Точно узнаем. Во-первых, мы умеем работать, наши коллеги умеют работать. Никогда в современной стране, при современной истории ты никакую тайну, связанную с публичной гибелью людей, с самолётом... То есть ты и ЧВК не можешь сохранить в условиях огромной секретности - всё равно через какое-то время всё оказывается известным. И здесь, конечно, узнаем. У меня нет ни малейшего сомнения.
И. Воробьева
―
Ещё минута до конца. Почему нам так важно назвать виноватого в любой трагедии?
Д. Муратов
―
Вот, абсолютно точно! А надо же начинать понимать, начинать разбираться. Извини, знаю, что это минута. Но, ты позвонишь, я скажу всё-таки две коротких вещи, связанных вообще с 9 мая.
И. Воробьева
―
Да, конечно.
Д. Муратов
―
Я очень хочу, чтобы мы 9 мая смотрели два великих фильма - «Белорусский вокзал» Андрея Сергеевича Смирнова и «Проверка на дорогах» Германа. И тогда мы будем понимать, как на войне было солдатам, а не начальникам. В «Белорусском вокзале» генерал Пухов произносит тост на поминках комбата Матвеева. Он говорит: «Я с ним воевал. Я был южнее, форсировал Шпрее в районе Штехеля. Вот это одна война. А есть другая война - война ротного, война пехоты». Виктор Астафьев - пехотинец войны. Я закончу то, что я хотел, его фразой. Он сказал: «Вы обязаны предотвратить войну. Со всем остальным вы, может, и справитесь».
И. Воробьева
―
Спасибо большое! Это было особое мнение Дмитрия Муратова. Читайте выпуск «Новой газеты», который называется «Никогда больше». И до встречи в эфире!