Евгения Альбац - Особое мнение - 2019-04-09
О.Журавлева
―
Добрый вечер! Меня зовут Ольга Журавлева. У нас в гостях — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Здравствуйте, Евгения Марковна!
Е.Альбац
―
Добрый день!
О.Журавлева
―
Путин поручил провести генетическую паспортизацию россиян для сохранения генофонда. Вы помните, он давно уже говорил, что у нас воруют генетический материал и надо с этим что-то делать. Подписан специальный указ об основах государственной политики в области обеспечения химической и биологической безопасности. Евгения Марковна, что делать?
Е.Альбац
―
Развести руками и сказать, что, может быть, пора уже на пенсию? Я имею в виду Путина.
О.Журавлева
―
С целью биологической безопасности просто.
Е.Альбац
―
С целью безопасности для граждан России.
О.Журавлева
―
По-моему, это все в той же логике, что и попытка защитить интернет. Это всё туда.
Е.Альбац: У России от всего спасает коррупция
Е.Альбац
―
Нет, это разные все-таки вещи. Спасение генофонда — это даже я не могу понять, о чем он. И это что, нас всех будут клонировать?
О.Журавлева
―
Создание генетической базы данных населения до 2025 года запланировано. Будете кровь сдавать и прочее в базу?
Е.Альбац
―
Я не понимаю, что это такое. Если это база данных как, например, доноров костного мозга для больных раком крови, это, безусловно, имеет смысл делать. Завещать свои органы для пересадки после смерти — да, безусловно. Хотя это нарушение законов, например, иудаизма, я считаю, что это надо делать, потому что это спасение другой жизни. Только я пока не понимаю, о чем это.
О.Журавлева
―
Надеемся, что в ближайшее время станет немножко яснее. Или ничего не получится и всё сойдет как-то на нет само собою?
Е.Альбац
―
Ну да, у России от всего спасает коррупция. Если не найдут, кто на этом заработает, то, может быть, и забудут.
О.Журавлева
―
А если найдут, то как раз эти деньги все прекрасно перейдут в оффшоры и всё на этом закончится. Такой вариант тоже возможен.
Е.Альбац
―
Да, вполне.
О.Журавлева
―
Кстати, где будут брать деньги на очередной Европейский суд в пользу Навального? Он что-то уже начинает хорошо зарабатывать на этом.
Е.Альбац
―
Не говорите. Но хотя, знаете, никому не пожелаешь год просидеть в маленькой квартирке в Марьино под постоянным 24/7 контролем со стороны квартирки напротив, так что, я думаю, никому не пожелаешь. Но просто, во-первых, очень важная история. Это впервые Европейский суд признал, что домашний арест, о котором у нас всегда говорят как о каком-то спасении, что это тоже незаконно, что нельзя по политическим мотивам сажать под домашний арест.Второе: признана эта статья 18-я, согласно которой нельзя человека арестовывать за его политические взгляды, это его политический прессинг. И эта статья, насколько я понимаю, впервые применена к России. Это, безусловно, победа команды юристов Алексея Навального, прежде всего, Ольги Михайловой. Я их поздравляю, что это, действительно, победа. Российская сторона уже заявила, что она ничего не признает.
Дмитрий Песков заявил, что для Кремля это было полной неожиданностью. Но надо привыкать, пора привыкать, что вот так направо и налево нарушать права человека — уже привыкли, что это можно делать совершенно беззастенчиво — вот время от времени придется за это заплатить. В этом случае, по-моему, это 20 тысяч евро. Так что это очень важная победа.
Е.Альбац: Нельзя по политическим мотивам сажать под домашний арест
Кстати, обратите внимание, всё это происходило… Навальный подал эту жалобу, если мне память не изменяет, в 2014 году, то есть коммуницирована она была в 2014 году. Вот как важно доводить историю до конца, не отпускать ее. Он и его юристы десять раз, поскольку все время какие-то дела, могли сказать: «Да плевать, зачем мы будем…», но, тем не менее, довели до конца и сделали очень важную вещь для граждан Российской Федерации. Я надеюсь, что когда закончится история Кирилла Серебренникова, то и Кирилл Серебренников и Софья Апфельбаум, Алексей Малобродский и Итин, — что они тоже коммуницируют жалобу в Европейский суд по правам человека.
О.Журавлева
―
Раз уж вы сами сказали о Серебренникове. Я как раз подумала, что у него подписка о невыезде — это как раз такая явственная разница, потому что он, находясь под домашним арестом, был лишен в первую очередь работать: домонитровать фильм, доставить спектакль и массу всего. Тут, наконец, стало очевидно, что домашний арест — это далеко не курорт.Скажите, а вы разделяете этот оптимизм по поводу послабления, которое вышло по делу «Седьмой студии»?
Е.Альбац
―
В каком смысле? С одной стороны, конечно, замечательно, что и Софья Апфельбаум и Кирилл Серебренников и другие смогут теперь выйти на работу. Ведь мы об этом не задумываемся, а тут я недавно узнавала, сколько стоит в месяц адвокат даже не самый дорогой — это примерно 200 тысяч рублей в месяц. Вы представляете, что эти люди попали на очень серьезные деньги.
О.Журавлева
―
Зарабатывать они при этом не могли.
Е.Альбац
―
А зарабатывать они при этом не могут. У них семьи, у них старики, которых надо обеспечивать. У Серебренникова шли какие-то спектакли, он получал премии. А той же Софье Апфельбаум как? Она была чиновником в Министерстве культуры.
О.Журавлева
―
Нет, она уже была директором театра.
Е.Альбац
―
Или директором театра.
О.Журавлева
―
Она возвращается в театр. Сказали, что она вернется.
Е.Альбац
―
Да. Но это не великие тоже деньги. Поэтому и с этой точки зрения этим людям надо как-то существовать. Поразительно, что буквально 2 апреля суд, районный суд продлил им срок ареста. И мы же видим по кадрам фотосъемки: они вообще не ожидали, что вдруг домашний арест на подписку о невыезде. Для них тоже: что это такое произошло?Понимаете, хочется думать, как кто-то написал или говорил, что, может быть, все-таки решили, что им дадут условно и за отбытием уже всё это и закончится. Ну, знаете, я последнее время в связи с работой, которую я пишу, я очень много читала воспоминаний по сталинским репрессиям. И в частности, вышла такая потрясающая книга: воспоминания Агнессы… Она была женой замнаркома НКВД, зама Ежова Сергея Миронова. И само по себе это безумно интересно читать, в каком роскошестве жили эти люди в то время, когда в стране голодали, причем в тех местах, где они служили — в Казахстане, на Украине , в Монголии — люди умирали от голода. Они ехали в пульмановском вагоне, а там значит, лежали трупы умерших от голода людей.
Но интересно другое в связи с вашим вопросом. Сталин очень любил играть со своими чекистами, и поэтому очень часто он их повышал, а потом, буквально через несколько дней арестовывал. Миронова вдруг повысили, даже пригласили на празднование Нового года в Кремль, он сидел недалеко от Сталина. А через 6 дней его арестовали, потом, естественно, расстреляли. И тоже там было… Фриновский был такой первый зам у Ежова, кровавый человек. Тоже его сделали наркомом Военно-морского флота — что-то такое, и через…
Понимаете, когда у вас не работают никакие институты — нет института суда, нет института правосудия — никакие нормы, — а нормы — это значит, что если у вас нет достаточно оснований держать людей, лишать их свободы, то не надо это делать, это то, что мы называем нормами, — когда это у вас ничего не работает, всё зависит от того, с какой ноги встал человек, который сегодня выступает на арктическом форуме, вы не можете ничего предсказывать. Сегодня кто-то до него добежал — и почему-то он решил с барского плеча: А, да ладно, чего с них? — и их отпустили под домашний арест. А завтра он встанет с другой ноги или еще что-нибудь, или кто-нибудь другой добежит до другого уха и будет еще что-то. Поэтому, к сожалению, предсказывать ничего нельзя.
О.Журавлева
―
Это Евгения Альбац. Меня зовут Ольга Журавлева. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.РЕКЛАМА
О.Журавлева
―
И снова с вами Ольга Журавлева. И наш сегодняшний гость — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Евгения Марковна, как раз по поводу того, что вы говорили перед перерывом. Спрашивает вас Виктор. Вы вот читали в архиве расстрельное дело своего деда, да?
Е.Альбац
―
Да. Этой мой двоюродный дед.
О.Журавлева
―
«Вы можете ответить на вопрос, на который я не нахожу ответа, — пишет Виктор, — зачем энкавэдэшники убивали людей? Зачем фабриковали дела, расстреливали людей, при этом зная, что они ни в чем не виновны? Неужели за звездочку и кусок колбасы?»
Е.Альбац
―
Да, за звездочку и кусок колбасы. Понимаете, вот этот знаменитый ежовский приказ 0047, по-моему, где были определены квоты по 1-й категории — расстрелы, по 2-й категории — лагерный срок, там же, если вы посмотрите — я сама его много раз публиковала, есть фотоснимки в интернете — там же просто были планы сколько каждая область может расстрелять, сколько каждая область может посадить. А потом начиналось перевыполнение планов. И первые секретари, включая, кстати, Никиту Хрущева, писали и просили позволить им превысить лимит по первой категории, то есть убить больше людей.Понимаете, это была же совершенно живодерская власть, которая таким образом уничтожала всех даже потенциальных своих противников. 7 миллионов крестьян было уничтожено только потому, что Сталину надо было убить всех, кто владел частной собственностью на землю, умел работать, был состоятельным крестьянином. Убили же 7 миллионов или их ссылали в Казахстан, где они умирали от голода.
Е.Альбац: Всё зависит от того, с какой ноги встал человек, который сегодня выступает на арктическом форуме
Но что касается исполнителей, то для них еще это была возможность не оказаться самому… Если ты плохо работал, а плохо работал: ты не выбил признание, — то ты что, лоялен к врагам? Ты хочешь подмахнуть врагам? Ах, ты такой… И мгновенно люди… Вот опять же в этих воспоминаниях Агнессы поразительно: вот все чекисты, кого она упоминала, все без исключения, любая фамилия — внизу сносочка: Расстрелян, расстрелян… 38-й, 39-й, 40-й — расстрелян, расстрелян… Ведь мы даже себе не представляем этот молох, который уничтожал любого человека, который был другим, который выделялся, который был талантлив, который был способен или позволял себе открыть рот, что называется, вылезти из трамвая.
О.Журавлева
―
Но они-то хорошо работали. Почему же их-то расстреливали — вот непонятно.
Е.Альбац
―
Потому что они были другими, потому что они выделялись. Любые другие, любые талантливые, способные, они представляли угрозу режиму…
О.Журавлева
―
Сотрудники НКВД были вот этими талантами?
Е.Альбац
―
Послушайте, 20 тысяч сотрудников… Нет, сотрудники НКВД по-другому уничтожали…Они же совершенно обезумели от крови. Если вы читаете воспоминания 37-го года, да не только 37-го года — они, с одной стороны, жили в невероятной роскоши, действительно, в прямом смысле слова во дворцах, обитых бархатом с шикарной совершенно обслугой, со швейцарами, с горничыми, с фрейлинами… Понимаете, чернь, которая вдруг оказалась наверху. И при этом это была постоянная пьянка и постоянный загул, потому что они смертельно боялись. Они стучали друг на друга. И они смертельно боялись.Так вот люди, которые напитались кровью… А Сталин понимал, что поскольку они совершенно бесконтрольны, единственная возможность себя обезопасить, это срезать слоями. Вот арестовали наркома Ягоду — тут же срезали практически весь высший, а часто и средний слой чекистов, расстреляли. Поставили наркома Ежова. Ежов выполнил свою задачу по Большому террору, когда сотни и сотни тысяч человек были расстреляны — опять сняли всех высших чинов НКВД, всех следователей, которые вели дело Тухачевского, дело Блюхера… Вы знаете, что Блюхер умер, его запытали просто? Николая Ивановича Вавилова, великого генетика…
О.Журавлева
―
Голодом заморили.
Е.Альбац
―
Нет, у него была голодная дизентерия. Но его ставили на стойки, у него лопались вены на ногах. И его пытали так называемыми «пробочками», когда в пробки из шампанского вставляли иголочки. И Фатима Дадаева, учительница из Северной Осетии, которую сукин сын следователь Боярский подвесил на крюк в стене, и она умерла на этом крюку. 7 дней она висела, по-моему, или 5 дней… Они были совершенно обезумевшие от крови люди. И был же секретный приказ Сталина, который разрешал пытать людей.Потом расстреляли Ежова, расстреляли всех вокруг него, всех знаменитых следователей, которые вели громкие процессы, которые сажали сталинский комдивов и так далее. Пришел Берия. Потом, когда Берию перевели в правительство заниматься атомной бомбой, точно так же убирали… И это было постоянно. Отсюда как минимум 20 тысяч чекистов было расстреляно. Потому что Сталин считал, что это единственная форма контроля над ними.
Иначе одному человеку с любой секретной службой, у которой в руках, с одной стороны — право на насилие, на которое имеет право государство и инструменты контроля, наблюдения, подглядывания, подслушивания, снятия информации со всех гаджетов, с ними очень трудно иметь дело. Уж не говоря о том, что они контролируют жизнь вождя — от Сталина до Путин — 24/7. Вся еда, охрана, шоферы — они контролируют их жизнь постоянно. Поэтому в какой-то момент они становятся от них зависимыми. Мы же видим.
О.Журавлева
―
Вот, кстати, то, что мы видим сейчас, простите Евгения Марковна, как вам кажется, сейчас, эти силовики, они сейчас раздроблены — они под контролем.
Е.Альбац
―
Нет никаких силовиков, Оля. Это слово «силовики» — это совершенно неправильное. Потому что есть ФСБ или те, кого я называю чекистами, потому что ФСБ за исключением пока первого главка — Службы внешний разведки — все остальные-то управления вернулись, которые раньше были раскассированы при Борисе Ельцине, а их же всех вернули обратно под Лубянку. Поэтому это тот же самый КГБ только без разведки. Разведку рано или поздно тоже вернут, конечно же. Даже пограничников вернули.
О.Журавлева
―
И ФСО.
Е.Альбац: 20 тысяч чекистов было расстреляно. Сталин считал, что это единственная форма контроля над ними
Е.Альбац
―
Ну, и ФСО — то, что раньше было 9 управление КГБ.
О.Журавлева
―
А остальные?
Е.Альбац
―
Это реальная корпорация, которая находится у власти. Остальные находятся под жестким контролем чекистов. И так всегда было. Военных контролирует… в советское время это было 3-е главное управление КГБ СССР, военная контрразведка. Они же контролируют милицию, они же контролируют Генеральный штаб и так далее. Они находятся под очень жестким контролем.Сегодня очень смешно. Генпрокуратура опубликовала данные, отчиталась о том, что они сажают за коррупцию в так называемых правоохранительных органов. Ну, понятно, что «правоохранительные органы» надо брать, естественно, в кавычки. И вот вам к нашему разговору. Они говорят: в два раза выросло число коррумпированных сотрудников ФСБ — внимание! — с 17 до 39 человек. и мы понимаем, что прежде всего это ФСО после снятия генерала армии Мурова, там началась чистка…
О.Журавлева
―
Просто взяли всех.
Е.Альбац
―
Нет, не всех. Нет, что вы? Это большая служба. Началась чистка. На Кавказе арестовали начальника ФСО по Кавказу, который, собственно, Сочи строил. И много всяких было ФГУПов — мы про это много писали, — которые выполняли работу по строительству. Поскольку там все было секретно, поэтому только они и могли.Теперь внимание. Итак, ФСБ: с 17 — 39 человек. Выросло количество фигурантов уголовных дел коррупции среди сотрудников МВД — внимание! Теперь сравнивайте цифры — с 956 до 971 человек. И также среди сотрудников Следственного комитета: с 21 до 29. Итак: в МВД — 971, а в ФСБ — 39. Вот и всё.
О.Журавлева
―
Растет количество коррупционеров в силовых структурах, — хочется сказать.
Е.Альбац
―
Нет, они борются, просто не могут остановиться.
О.Журавлева
―
Кстати, это то же самое, что во времена Сталина количество врагов народа — шпионов всевозможных, троцкистов — только росло.
Е.Альбац
―
Зиновьевцев, бухаринцев. Да, да.
О.Журавлева
―
То есть здесь всё логично. Получается, что и так называемые судебные органы, следствие, они тоже всё равно под ФСБ, с вашей точки зрения?
Е.Альбац
―
Во всяком случае, конечно, они контролируются. Что-то они делят, какую-то власть ФСБ делит с Кремлем, но, как правило, Кремль — там есть политические какие-то вопросы, выборы, например, если, наверное, позволяют Сергею Владиленовичу Кириенко самому в это играть. А когда касается серьезных вещей — Калви, олигархи, Серебренников…
О.Журавлева
―
Это приносит доход, как вам кажется?
Е.Альбац
―
Я думаю, что они, в общем, многие из них давно уже миллиардеры. Ведь платят не за то, что выпустили, платят, прежде всего, за то, чтобы вовремя предупредили, что собираются арестовать.
О.Журавлева
―
Кто-то заплатил маловато, судя по всему.
Е.Альбац
―
Иногда, видимо, это просто невозможно или это зависит от несколько людей, тем более, когда команда идет сверху. А по таким делам как Калви, конечно, команда прошла с самого верха.
О.Журавлева
―
Это Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Меня зовут Ольга Журавлева. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.НОВОСТИ
О.Журавлева
―
И снова с вами Ольга Журавлева. И наша сегодняшняя гостья — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. И мы так увлеклись силовиками, которых вы просите силовиками не называть… Единственная только добавка. Тут был трогательный сюжет про пенсионеров ОМОНа, которые жалуясь на то, что их выселяют, говорят: «Мы же вам Болотную разгоняли». То есть они, видимо, искренне верили — ну, эти, во всяком случае люди, — что они делают важное, нужное и государственное дело. А государство с ними вот так нехорошо обошлось.
Е.Альбац
―
Ну да.
О.Журавлева
―
Это какая-то новинка?
Е.Альбац
―
Все это глупость, конечно. Это отсутствия фидбека. Они просто не понимают, что ведь гражданская война — это когда одни люди военные выступают против других людей в военной форме. И когда люди в военной форме или просто в форме перестают защищать власть — тогда падают режимы. Поэтому, конечно, это какие-то очень глупые люди, которые это делают. Ну, бог с ними, мы не будем им помогать быть умнее.
О.Журавлева
―
Вот, кстати, о тех самых, кто кого-то должен разгонять. В Ингушетии уже, по-моему, полгода длится конфликт, который никак не может разрешить ни местная, ни федеральная власть, привести к какому-то результату. Как вам кажется, почему опасаются применять силу?
Е.Альбац
―
Ровно потому, что это Ингушетия, потому что это вайнахи, потому что они могут взяться за оружие, потому что там в каждом доме оружие. Потому что ингуши держали нейтралитет во время и первой и второй чеченской войны. Мы же всегда останавливались в Назрани, когда ездили на войну.
О.Журавлева
―
А как тогда с ними можно так поступать? Я имею в виду передел границ?
Е.Альбац
―
Потому что этого захотел Кадыров, а Кадырову ни в чем не отказывают.
О.Журавлева
―
Получается, совершенно безвыходная ситуация.
Е.Альбац
―
Замкнутый круг, да. Они рассчитывают, что вайнахи в вайнахов стрелять не будут, что ингуши в чеченцев, наваров стрелять не будут.
О.Журавлева
―
Ну, как бы хотелось бы, чтобы не было такой стрельбы. А вот то, что говорили еще в самом начале, что с других регионов привезти тот же ОМОН и нормально разогнать этот митинг и всё прекрасно закончится.
Е.Альбац: Это слово «силовики» — это совершенно неправильное. Потому что есть ФСБ
Е.Альбац
―
Нет, это невозможно в этом регионе. Но самое главное, вы же заметьте, что перерывали интернет в Ингушетии, стриминг перекрывали. У меня, кстати, вчера подробно об этом говорил Андрей Солдатов. Власть, конечно, опасается этого вирусного эффекта, что люди в других регионах увидят, что можно сопротивляться, что можно протестовать. Ровно поэтому в воскресенье в 8 городах, а не только в одном Архангельске, как у нас сообщают, прошли многочисленные митинги против превращения Севера, как они говорят, в колонию Москвы — против мусорных свалок, которые собираются построить и туда вывозить и уже вывозят на самом деле мусор из Москвы.Так вот в Архангельске около 5 тысяч человек вышло на улице, в Сыктывкаре 2 тысячи человек вышло на улицу, в Каргаполье и в других городах Архангельской области, где собираются разместить по разным данным от 450 — 600 мусорных свалок.
О.Журавлева
―
Свалок, не заводов?
Е.Альбац
―
Нет-нет-нет. А людям всё время врут. И мы сейчас видим, как у людей, притом, что это очень бедные…. Коми-то побогаче, потому что там нефть, там «Лукойл» и так далее, а Архангельская область бедная. И люди совершенно уже никому не верят. Им бесконечно врут.И вот мы как раз опубликовали очередной материал. Мы об этом всё время пишем. И в распоряжении нашего корреспондента Елены Соловьевой попали документы. И вот, например, полигон Шиес, который находится в 95 километрах от Сыктывкара на территории Архангельской области. Людям говорили, что полигон будет 300 гектар, увидели документы, а там — 3 тысячи гектар. Людям говорили, что туда привезут 500 тысяч тонн мусора, а увидели документы: привезут 2 миллиона 300 тысяч тонн мусора. И бесконечно это вранье.
В Архангельской области люди живут с земли. Это очень бедная область, и там люди в буквальном смысле слова живут с земли. Вот один знакомый мне бизнесмен из Каргополя, который тоже протестует против свалки, он даже написал песню, он играл ее на одном из митингов, в которой говорилось: «Оставьте в покое наши болота». Архангельская область — это почти территория Франции, но при этом там живет всего 1 миллион 300 тысяч человек. И людям в Кремле кажется, что плевать — ну, что такое миллион 300 тысяч человек? Это меньше, чем один район в Москве. Поэтому чего на них смотреть. Беднота и беднота.
Но для людей, которые живут в Архангельской области, для них это не только лес, которых они рубят, строят и так далее, но это и грибы, которые они заготавливают.
О.Журавлева
―
Ягода на болотах.
Е.Альбац
―
Ягода на болотах. Это рыба, которую ловят и с которой живут. Это дичь, которая в лесах и которую они заготавливают, в том числе, на зиму. И так далее. То есть они полностью живут с земли, потому что зарплата — 8–9 тысяч рублей. Жить на это категорически невозможно.А все эти болота, из них вытекают всякие маленькие речушки, которые втекают озера, в которых тот же хариус, который живет только в чистой воде. И поэтому люди, конечно, совершенно справедливо опасаются, что вот этот самый мусор, который закладывают сейчас в пластик и который собираются, на самом деле, сбрасывать в эти болота… Во-первых, это становится взрывоопасным. Это как торфяники будет гореть, и тоже власти уже несколько раз об этом предупреждали. Но это будет просто отравлять природу и землю, с которой они живут.
Мы же видим, насколько категорически ничего не понимает губернатор Орлов, который сказал… гениальная совершенно цитата архангельского губернатора Орлова, который отказался… К нему пришли люди поговорить — профсоюзы, — а он им сказал, что он не хочет с ними разговаривать, и вообще они ушлёпки. Ну, как можно иметь дело с властью, когда так называемый избранный губернатор — мы понимаем, как — называет людей ушлепками? Как он сказал, «которых звать никак и кто они такие?» Вот это поразительная совершенно неспособность… Вот что значит, неизбранный губернатор, который не чувствует свою ответственность перед людьми. Вот он и может их поэтому называть ушлепками, потому что не они его избрали, а кремлевские политтехнологи и соответствующим образом сформированные избирательные комиссии. Вот же к чему приводит такая власть.
И мы видим, что и в Сыктывкаре, там же очень тяжелая ситуация. Там же посадили всё руководство области. У нас как-то был материал из Сыктывкара, когда посадили губернатора Гайзера и всех вокруг — 37-й года по пятницам — там что-то около 30 человек посадили.
Е.Альбац: Это реальная корпорация, которая находится у власти
О.Журавлева
―
Крупная преступная группировка, сообщество.
Е.Альбац
―
И один из хозяев Коми Зарубин находится в бегах. Если вы поговорите с людьми оттуда, они вам скажут, что там всем сейчас распоряжается ФСБ. «Лукойл» ни во что не влезает, а всем распоряжается местное ФСБ. И при этом, несмотря на это, 2 тысячи человек выходит. Мы писали, что в Шиесе уже ставили железные ежи на пути грузовиков. Уже была стрельба, уже были раненные. Люди будут там сопротивляться. У них выхода нет никакого.
О.Журавлева
―
Евгения Марковна, объясните, пожалуйста, ну не все же руководители — хоть ФСБ, хоть гражданские — клинические идиоты. Они же понимают, что существуют в мире технологии, что на мусоре люди зарабатывают, что в Швеции, по-моему, уже мусора не хватает, потому что они его перерабатывают как угодно, во что угодно — от энергии до тканей…
Е.Альбац
―
Вот Шестун предлагал купить — помните, был такой глава Серпуховского района, который сейчас сидит — Александр Шестун, вот он предлагал, и у него уже была с кем-то договоренности о том, чтобы купить мусоросжигающие заводы. Ну, что он поговорил — и сидит теперь в тюрьме. У него отобрали…
О.Журавлева
―
Да даже мусоросжигающие — это уже вчерашний день. Есть и другие технологии.
Е.Альбац
―
Да, конечно. Существует секретный договор между губернатором Архангельской области и мэром Москвы Собяниным, как говорят, что это бизнес зама Собянина Бирюкова и стоящих за ним чекистов. И почему-то это оказалось очень выгодно. А Орлову очевидно совершенно плевать. В Архангельской области говорят, что в качестве платы за такую уступчивость по отношению к московским властям его переведут каким-нибудь министром в центр. И ему ни за что отвечать не надо.
Е.Альбац: По таким делам как Калви, конечно, команда прошла с самого верха.
О.Журавлева
―
Это следствие того, что Подмосковье протестовало?
Е.Альбац
―
Да, конечно. Но при этом вы же видите, там же тоже… В Архангельской области арестовали 6 человек. Еще вечером в воскресенье они поставили палатки, они собирались проводить бессрочный митинг. Людей арестовали. Насколько задержанных в Сыктывкаре. Я думаю, что российская власть просто не понимает, что когда людям уже совершенно нечего терять… Это не у бизнесменов, у которых пара вилл в Подмосковье и еще несколько в других точках мира. И им есть что терять. А этим людям уже нечего терять. У них отнимают саму основу их жизни. «Перестаньте трогать наши болота». Они не понимают, что с этими людьми нельзя так поступать. Я не говорю там — безнравственно… Все эти слова совершенно бесполезно говорить. Просто они не понимают, что это взорвется. И сейчас это взрывается в Коми и в Архангельской области, но это пойдет и дальше, потому что когда у тебя пятый года падают доходы населения, то люди, действительно, уже ничего не ждут. Посмотрите опросы социологов. Люди не ждут ничего впереди.
О.Журавлева
―
А за это, как нас правильно поправляют слушатели, их называют шелупонью.
Е.Альбац
―
Это люди, которые не побоялись выйти на площадь. Это значит, что они себя уважают.
О.Журавлева
―
У них есть чувство собственного достоинства.
Е.Альбац
―
Потому что свободы ровно столько, сколько вы способны сами отстоять.
О.Журавлева
―
Это Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Меня зовут Ольга Журавлева. Всем спасибо, всего доброго!