Виктор Шендерович - Особое мнение - 2019-02-28
28.02.2019
М. Майерс
―
Здравствуйте. Добрый вечер. И сегодня в «Особом мнении» писатель Виктор Шендерович.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
М. Майерс
―
Можно вас сразу, даже не знаю, повеселю, по крайней мере, процитирую Виктора Момотова, который руководитель совета судей. И предложил он ввести ответственность за скандализацию правосудия. Под этим термином подразумевается манипулирование общественным мнением для давления на суд или умаление авторитета судебной власти. Как будем бороться со скандализацией правосудия? Как это сделать на ваш взгляд.
В. Шендерович
―
То есть человек озабочен репутацией судейского корпуса. А Данилкин у нас на свободе.
М. Майерс
―
Соответственно.
В. Шендерович
―
Пока Данилкин на свободе, судья Данилкин, который был публично изнасилован на Старой площади и вынес второй приговор, напомню, Ходорковскому. Пока вся эта история и все это вышло наружу, как вы помните. И все это было известно досконально. Пока судья Данилкин на свободе и в почете, ни о какой репутации судейского корпуса, пока на свободе, кто сажали «болотников», выносили все эти приговоры, пока эти десятки судей на своем рабочем месте, пока самые показательно худшие из них не посажены, пока не посажены те, кто рулили правосудием из администрации, не отстранены от власти хотя бы публично с позором. То до тех пор ни о какой положительной репутации судейского корпуса говорить не приходится. Это знаете, все попытка опрыскать сортир Шанелью номер 5. Надо спускать воду, понимаете. А поверх всего этого очка армейского прыскать Шанелью можно довольно долго. Только еще противнее будет. Потому что запах честного дерьма немножко приятнее, чем запах дерьма, смешанного с Шанелью. Должен вам сказать. Надо эти вещи как-то разводить. Дальше понятно, дальше например, я, который будет говорить про судью Данилкина, окажусь уголовником.
М. Майерс
―
Ну как минимум пойдете по…
В. Шендерович
―
По административке. Меня можно оштрафовать за то, что я говорю, что эти все люди уголовники. Меня можно будет оштрафовать. Все понятно. О чем тут, собственно говоря, полемизировать. Все довольно понятно. И если бы этого судьи не было, его стоило бы придумать. Для того чтобы просто продемонстрировать, до какого полу дошла эта гиря. Вот и всё.
М. Майерс
―
Но надо как-то следить за словами, придется. Или что с этим делать.
В. Шендерович
―
Послушайте, если следить за словами, как хотят они, то лучше сразу уехать куда-нибудь.
М. Майерс
―
Остаться-то можно.
В. Шендерович
―
Вот я сейчас слежу за словами, и говорю, что они все уголовники. Уголовники, которые пытаются людей, пытающихся назвать их уголовниками, предотвратить новую уголовщину, людей, которые пытаются предотвратить новую уголовщину и требуют привлечь уголовников к ответственности, они называют экстремистами. Они их будут преследовать. Уже преследуют. Как мы помним. И уже реальные сроки люди из одиночных пикетов, Ильдар Дадин, пытки и так далее. Уже люди, которые «болотники» вынуждены спасаться бегством. И мы знаем несколько имен, просто люди бежали. Им помогли бежать отсюда. Бежали не те, кто захватывали власть, ломали руки, устраивали полицейщину. Выносили неправосудные приговоры. Организовывали здесь всю Среднюю Азию. А бежать должны те, кто пострадали от них. Они продолжают наращивать это давление. Что касается предложения следить за словами, ну да, надо следить за словами. Очень хорошо, я буду это делать и дальше.
М. Майерс
―
Скажите, пожалуйста, а следили ли вы за встречей Трампа с Ким Чен Ыном.
В.Шендерович: Мы настолько сместились за эти годы в сторону Пхеньяна, что нас никто уже отдельно и не воспринимает
В. Шендерович
―
Меня не было во Вьетнаме или где это было. Меня там не было.
М. Майерс
―
Но вы, наверное, за ней следили.
В. Шендерович
―
Нет, я не то чтобы следил. Я так же как и вы прочитал о результатах этой встречи. Понятно, что идет большая торговля, понятно, что на кону для того и для другого понятно, что было ожидание сенсации. Больших сенсаций не состоялось. Но что можно констатировать. Что серьезный партнер для переговоров, вот это противостояние - это растяжка. Она выглядит именно так. Пхеньян-Америка. С участием Китая. Который влияет. Нас там нету в этой композиции. Мы давно уже, раньше мы занимали такую позицию переговорщика. Как бы давая понять Западу, что вам западло садиться с людоедами за один стол, а нам не западло. Давайте мы будем переговорщиками. Очень важное такое место занимаем позиционное. Сейчас мы настолько сместились за эти годы в сторону Пхеньяна, что нас никто уже отдельно и не воспринимает.
М. Майерс
―
Что даже Пхеньян мечтает договариваться напрямую.
В. Шендерович
―
Конечно, мы изгои.
М. Майерс
―
А почему. То есть в какой-то момент на ваш взгляд был допущен вот этот, где мы потеряли это ощущение того, что мы контролируем ситуацию.
В. Шендерович
―
В какой момент именно на этом фронте произошел перелом, я не знаю. Это надо у политологов спросить, у специалистов просто по региону, у дипломатов, которые могут назвать какую-то дату, неизвестную нам. Знаете, как японская палка – капает, капает, в какой-то момент она переворачивается. В какой момент эта палка перевернулась – не знаю. Глобально, конечно, 14-й год. Ребята, мы стремительно вышли, хлопнув дверью и продолжаем хлопать дверью и улюлюкать. И радостно улюлюкать. Ожидать, что к нам будут относиться как к партнерам, не приходится. Мы можем заставить себя побаиваться – да, это мы можем. Наш военный ресурс позволяет сделать так, что нас будут учитывать, побаиваясь. Но никаким партнером полноценным равным мы, конечно, не будем. Пока здесь эти бандерлоги правят, разумеется, ничего подобного не будет.
М. Майерс
―
Ну а скажите, например, сегодняшнее разоблачение Трампа из уст его бывшего адвоката, я говорю о Коэне, там в каких только смертных грехах Трампа ни обвинял. Складывается такое ощущение, что Трампу все с гуся вода.
В. Шендерович
―
Трампу не будет с гуся вода, я думаю. Трампу не может быть с гуся вода. Потому что кроме Трампа в Америке есть собственно Америка. Это у нас кроме Путина ничего нет. Путин – исторический процесс. Просто историческим процессом накроет все ржавым тазом вместе с Путиным, после Путина – не знаю.
М. Майерс
―
И что будет?
В. Шендерович
―
Тогда только будет что-то другое. Но никаких…
М. Майерс
―
Например.
В. Шендерович
―
Никаких как говорит умная Екатерина Шульман, никаких акторов здесь больше нет. Вот есть Путин и еще раз Путин. И другой Путин. И всякий, кто хочет тут действовать, надевает маску Путина. И только от имени Путина тут можно что-нибудь делать. Вопреки Путину можно только, чтобы тебя застрелили публично или сослали или выгнали. Или маргинализировали. Поэтому в Америке в отличие от нас есть другие акторы. Там есть Трамп, но там есть и конгресс, и сенат, и телевидение разномастное. И общественное мнение. И там есть выборы, и ничего Трамп с выборами не сделают. Дальше очень любопытный вопрос: будет ли второй срок. Потому что он набирает очки активно на внешнеполитической арене. И он действительно парадоксальным образом выполняет свои предвыборные обещания. Многим казалось, что это такая традиционная вещь, мало ли что наговоришь в предвыборную кампанию. А он такой, видимо, настоящий городской сумасшедший. В хорошем смысле и в плохом тоже. Но он как бы всерьез занят тем, чтобы делать то, о чем говорил. Что касается дела Трампа, то это совсем другой вопрос. Нам-то чего об этом говорить. Это очень любопытный и драматический момент новейшей американской истории.
М. Майерс
―
А что именно?
В. Шендерович
―
Война фактическая, политическая война, которая происходит в Америке. Политическая война, безусловно. Но устройство демократического общества таково, что воюет элита. То есть не гражданская война буквально, не население друг друга вырезает и никто не стреляет по оппозиции как у Мадуро. Никто просто не убивает, не похищает, не уничтожает. Война идет настоящая. Но политическая. Так же как во Франции. Политическая, да, она может выхлестнуться на улицы, но потом она опять входит в политическое русло. И, в конечном счете, все решается на выборах. На выборах. К которым действующие силы подготавливают свои ресурсы пиаровские, СМИ. Общественность и так далее. На выборах решается. Поэтому никакого изменения Конституции в Америке по случаю Трампа не будет. И никакого объединения с Мексикой не будет или с Канадой.
М. Майерс
―
А стена будет?
В. Шендерович
―
А это чего мы будем это обсуждать…М. Майерс
―
Интересно.
В.Шендерович: Трампу не может быть с гуся вода. Потому что кроме Трампа в Америке есть собственно Америка
В. Шендерович
―
Мне тоже интересно, но еще более интересно американцам. Но штука в том, что они в этом имеют возможность участвовать в отличие от нас, которые утром проснутся и прочтут в газете, что очередная война какая-то.
М. Майерс
―
За индопакистанским развитием событий вы следите?
В. Шендерович
―
Только единственное, что могу сказать, следите, вы ко мне обращаетесь как аналитику.
М. Майерс
―
Конечно.
В. Шендерович
―
Нет, я не аналитик. Я читатель.
М. Майерс
―
Вы очевидец.
В. Шендерович
―
Я потребитель такой же, как и вы и в меньшей степени. Потому что вы по работе узнаете это, а я потом у вас на сайте читаю.
М. Майерс
―
Вы мыслитель.
В. Шендерович
―
Да, хорошо, договорились.
М. Майерс
―
И трактатор.
В. Шендерович
―
Так вот и называйте впоследствии. Тем не менее, «индопакистанский инцидент» - это словосочетание у людей постарше вызывает строчку из Высоцкого. Со времен песни Высоцкого про то, как он играл с Фишером, 70-е годы, мы этого словосочетания не слышали. Это что-то забытое. Забытое, 45-летней давности и так далее. Ничего хорошего в этом нет. Можно только констатировать, что Россия там входила в какую-то организацию, которая типа как называлась, Сотрудничество Шанхайское – что-то такое. Ось какая-то. Это всё. И чего, и где там мы? Нас кто-нибудь спросил, у нас там есть какой-нибудь вес. Это я же говорю о том, что должно быть интересно, как мне кажется нам. В частности, все наши растопыренные пальцы, все наше улюлюканье, вся наша демонстрация того, что мы главные в мире, это все для Первого, Второго канала. Для тех, кто кушает с ладошки в Останкино. Для всех остальных понятно: мы маргинальные, нас никто не спросил. Ни Индия, ни Пакистан, никому дела до нас нет. До Китая есть. До Америки есть. До нас – нет. Нас нет. А в телевизор если посмотреть, то такое ощущение, что просто весь мир, затаив дыхание, ждет и все зависит от России. И все завидуют и боятся. Тут я в Интернете, очередные деньги они попилили, устроили какой-то конкурс карикатур. Большой. Пророссийских. Дали какое-то миллионов рублей. Там такие карикатуры, такой накачанный Путин…
М. Майерс
―
Это вы, наверное, у нас с Майклом Наки в «Развороте» слышали.
В. Шендерович
―
Да. Или читал.
М. Майерс
―
Там Росмолодежь…
В. Шендерович
―
Да, накачанный Путин.
М. Майерс
―
Организации, которые получают…
В. Шендерович
―
И вот эти пиндосы несчастные и Гейропа. Ну нам до них…
М. Майерс
―
Но внутренний потребитель это всегда и внешний всегда разные целевые аудитории.
В. Шендерович
―
Так вот этот накачанный Путин, от которого зависит весь мир, он ведь существует только в расслабленном воображении зрителей Останкино. В реальности, просто обращаем внимание, ключевые точки сегодня переговоры Трампа с Северной Кореей, индопакистанский инцидент происходит, никто нас вообще ни о чем не спрашивает. Мы сами вышли, они пожали плечами, сказали: ну как хотите. Ну как хотите. Была бы честь предложена, как говорилось раньше. Вышли, так вышли. Они теперь запирают дверь со своей стороны. Учитывая наше поведение. И будут дальше увеличиваться санкции и персональные и вот сейчас по Немцову к 4-летию убийства. Будут санкции против тех, кто, собственно говоря, организовывал убийство Немцова. И покрывал его. А это значит, это может дойти очень высоко. До самого верха и так далее. Они предпринимают свои санитарные меры против нас. Вот наше место в сегодняшнем мире. Надо это понимать. Хотя бы тем, кто отполз из последних сил от телевизора, и уже способен хоть что-то вдохнуть какого-то воздуха снаружи. Надо понимать, где мы находимся. В какой точке. Что касается самих этих вопросов, ну да, это ничего хорошего нет. Мир разбалансирован, в общем, это совершенно очевидно. И мы поучаствовали в этой разбалансировке. Россия поучаствовала в разбалансированности мира. И собственно вся роль внешнеполитической России это роль деструктивная. Мы расшатываем Запад, мы пытаемся поддерживать всех, кто может расшатать. Мы поддерживаем любую Ле Пен, любых националистов где угодно. В любое место, куда можно всунуть рычаг и нажать, чтобы разломать. На это деньги есть, кстати говоря. Мы пытаемся сделать. Вот наша деструктивная роль. Мы потихоньку какой-то совокупный Запад он разный в отличие от нас, он это все понял. Начинает предпринимать какие-то санитарные дополнительные меры. Все это длинная история. В смысле для нашей жизни, для истории это довольно короткий период, конечно будет.
М. Майерс
―
Скажите, тогда такой вопрос. Вот эта повестка ядерная, то есть два дня назад все следили, на той неделе в воскресенье, начиная с послания федеральному собранию, когда Путин заговорил о том, что, в общем, мы будем не только отсель грозить мы будем своими ядерными ракетами, не только соответственно по объектам, но и по центрам принятия решений. И у Дмитрия Киселева в итоговой программе в воскресенье были поставлены точки на карте США. Правда, потом выяснилось, что из этих 5 точек 2 то ли не существуют…
В. Шендерович
―
Вот именно. Для кого это выяснилось? Это выяснилось для вас. А для публики Первого, Второго канала…
М. Майерс
―
А что, в Америке СМИ не иначе работают что ли. Внутренняя повестка - она всегда отличается от международной. Это разная целевая аудитория. Это нормально.
В.Шендерович: Накачанный Путин, от которого зависит весь мир, существует только в воображении зрителей Останкино
В. Шендерович
―
Только в СМИ, если бы такая лажа, на такой лаже попалась бы администрация, на лаже, когда указываются объекты вражеские, которых не существует в природе. То всю неделю, которая прошла с такой лажи, возили бы мордой по столу. Публично.
М. Майерс
―
Там еще смешнее есть. Там неправильно посчитали секунды. Вы знаете эту историю?
В. Шендерович
―
Слушайте, это все…
М. Майерс
―
Это же смешно.
В. Шендерович
―
Я не знал про эту историю, пропустил. Но о чем говорить, идет довольно общая деградация. Причем вполне рукотворная. Все, кто умели считать секунды, видимо, уехали или маргинализировались. Там остались те, кто смотрит в рот, кто не задает вопросов. У этих людей похуже с образованием, похуже с достоинством. Это связанные вещи. Человек с образованием, человек высокой квалификации, ему не нужно вылизывать начальство, он найдет себе, у него вместе с профессией появляется достоинство. Самосознание человека, залог величия его. Если нет самосознания, если человек ощущает себя бактерией, которой нужен только бульон какой-нибудь, чтобы ее пропитать, ну дальше доходит до людей, которые не посчитают секунды.
М. Майерс
―
Но люди, которые поют, я имею в виду людей, которые обладают…
В. Шендерович
―
Вот…
М. Майерс
―
…способностью участвовать…
В. Шендерович
―
Вы правильно
М. Майерс
―
…выступать в Исаакиевском соборе…
В. Шендерович
―
Вы правильно. Про концерт в Исаакиевском соборе. Вот это очень…
М. Майерс
―
Я хочу просто тему ядерную, атомную, ее надо как-то…
В. Шендерович
―
Смотрите…
М. Майерс
―
…получила развитие на этой неделе.
В. Шендерович
―
Она не ядерная тема. Это как раз тема внутренняя. К ядерной никакого отношения не имеет. Потому что это все коллективные галлюцинации. Никакой ядерной опасности от нас Америке нет. И этим людям, вот этих людей во фраках убогих, их надо вынуть из фраков и связать и посадить, вот спички в глаза вставить…
М. Майерс
―
Как в одном…
В. Шендерович
―
И чтобы они смотрели и показать им, что бывает при ядерном взрыве. Как погибают люди, как умирают люди от лучевой болезни. Что вообще бывает. Про что они шутят.
М. Майерс
―
Шутят не они, шутили, прости, Господи, в 1980-м году. Это же старая песня.
В. Шендерович
―
В 80-м году, вот этот случай достоин того, чтобы его разобрать чуть подробнее. В 80-м году это была ирония, противостоявшая нашей советской военщине. Нашим советским этим заморочкам имперским. Это была песня, знак минус перед скобками, ирония. Это знак минус перед скобками. Ирония выворачивает в обратную сторону смысл. И минус на минус получался плюс. Вот это торжественно ядерная угроза – перед ней иронический минус перед скобками. И в итоге это тогда было иронией. Действительно. И острие этой иронии ясно направлялось в сторону военщины нашей. Наших дурных вот этих, которые за три рубля готовы мир под откос пустить. Это была ирония, извините, наша. Сегодня эти люди во фраках потеряли знак минус. Я говорю свое особое мнение. А над чем они смеются? Острие сатиры, острие художественной сатиры, как говорил Зощенко, против чего направлено. Там есть острие художественной сатиры против Путина, который ядерную тему снова раскручивает. Нет. Это то самое острие сатиры, которое я наблюдал, когда у нас отняли «Куклы» в 2001 году, а «Куклы»-то никуда не исчезли, они остались на НТВ, потом у них деградировал рейтинг. Они пошли ходить по рукам и дошли они до рук Михаила Леонтьева. И «Куклы» существовали до третьего или четвертого года. С рейтингом меньше единицы они закончили свое убогое существование. Вы не помните, про кого смеялись те «Куклы»? Я помню. Буш, Новодворская, Немцов, Европа.
М. Майерс
―
Леонтьевских времен. Постшендеровичевские.
В. Шендерович
―
Конечно, бесстрашная сатира путинских времен против Немцова и Новодворской. Так вот эта бесстрашная сатира это позор гораздо больший, чем отсутствие сатиры. Это подхихикивание, поделдыкивание. Это не сатира. Не называйте этим высоким словом. Ирония, сатира. Это угодливый смех подчиненного в сторону начальства над предметами, которые разрешены к осмеянию начальством. Это очень важно понимать, это дозволенное подхихикивание. Это к смеху свободному, сильному смеху к иронии тонкой или любой другой не имеет никакого отношения. Это знаете, что? Это бобок. Это заголимся, это разрешено быть, разрешено быть голыми, разрешено растелешиваться. Разрешено. Более того, это приветствуется. Ни один из этих людей ничего для себя не боится в отличие от храмовых танцорок им не грозит никакая «двушечка», согласитесь. Хотя сделали они вещь гораздо более похабную. Если бы я был человеком религиозным, ну, я, наверное, ощущал бы это как личное оскорбление то, что они сделали. Вот еще важная вещь. Ведь эти люди во фраках это как бы художественная элита. Это как бы интеллигентные люди. Ведь этот человек, который все это придумал, эти люди, они ведь Баха от Глинки отличают. Они ведь знают слово «модуляция». Это ведь не Залдостанов и не та чувиха, которая говорила 10 лет назад, что мы стали «более лучше жить». Это же как бы интеллигенция. Вот в этом «как бы» и весь ужас того, что сделал Путин со страной. Путин, коллективный Путин, путинское 20-летие. Это деградация. Те, кому могло быть стыдно, уехали или маргинализировались. Или они как вот единицы, которым по пальцам: Сокуров, Улицкая - начинаем загибать и быстро останавливаемся. Из публичных людей, которые громко кричат. Юрский еще был. Стыдно, это стыдно. Это стыдно. Если говорить об иронии, о качестве уже текстов, братцы мои, слова меняют значение. Это азбука. Слова наполняются другим значением. В 70-х годах слово «негр» не имело отрицательной коннотации. «Будь я негром преклонных годов…» – у Маяковского. Там нет отрицательной коннотации. Мандела был негр у нас. Нормальное было слово. За эти 40 лет это слово наполнилось другим, расистским смыслом. Это стало неприлично. Если ты не понимаешь этого, находясь в публичном поле, тебе лучше не открывать рот на мой скромный вкус.
В.Шендерович: Вся роль внешнеполитической России - это роль деструктивная. Мы расшатываем Запад
М. Майерс
―
Это скромный вкус писателя, журналиста Виктора Шендеровича. Он сегодня в «Особом мнении».НОВОСТИ
М. Майерс
―
Писатель и журналист Виктор Шендерович. И хочу обратить ваше внимание на еще одну сегодняшнюю новость. Мосгорсуд оставил основателя «Baring Vostok» Майкла Калви под арестом. То есть домой его не отпустили. Считают, что он настолько влиятелен и опасен для общества, что должен сидеть в СИЗО.
В. Шендерович
―
Не то, что домой, даже в московскую.
М. Майерс
―
Никуда. Домой – в широком смысле. Я думаю, он столько лет живет в России…
В. Шендерович
―
Да, у него такие возможности влиять на правосудие из дома, конечно.
М. Майерс
―
Вы следите как-то за этим делом?
В. Шендерович
―
Нет, так же как и вы. Не более чем. Понимаете, есть всякие инсайдерские любопытные подробности, о них уже говорили. Что перешел дорогу другу сына Патрушева. И это, собственно, самое главное здесь, опять-таки, если говорить о нашем интересе здесь, российском. Вот есть интерес России, чтобы хоть какие-то инвестиции на фоне санкций сюда шли. И какие-то отчаянные головы сюда все-таки приезжают, не брезгливые люди, прямо сказать. Сейчас не хочется злорадствовать по поводу этого господина Калви. Что, он не знал, куда он едет?
М. Майерс
―
Он приехал довольно давно. Он много сделал.
В. Шендерович
―
Секундочку. Отлично. Но он не знал, где он. Он думал, что он в Дании? Он на что рассчитывал, что беспредел будет касаться других, а его не коснется. Ну, он ошибся в расчетах. Но, тем не менее, если смотреть со стороны российской, а не со стороны господина Калви и его семьи, хоть какие-то инвестиции, Россия страшно заинтересована в этих инвестициях. В том, чтобы этот ручеек ширился. Чтобы показать: посмотрите, с нами можно работать. Вот человек приехал, зарабатывает и всем хорошо. Но интересы РФ входят в антагонистическое противоречие с интересами друга сына Патрушева. И всё. И выясняется, что интересы РФ идут лесом мгновенно. И ничего сделать нельзя. Почему нельзя? – потому что президент ясно дал понять, что друг сына Патрушева, попросту говоря, свои семья – гораздо важнее, чем какие-то интересы, прости, Господи, какой-то РФ.
М. Майерс
―
Это обесценивает во многом. Ведь Путин много лет и Медведев во времена своего президентства говорили об улучшении инвестиционного климата, для этого был придуман Петербургский экономический форум.
В. Шендерович
―
Маша, они говорили о правах человека. О заботе о людях, мало ли чего они говорили.
М. Майерс
―
Просто Калви слишком показательная фигура для этого.
В. Шендерович
―
Еще раз. Это значит только, что система идет, пошла вразнос до такой степени…
М. Майерс
―
Что Путин это не контролирует.
В. Шендерович
―
Что для него потерять силовую поддержку, для него потерять это крыло силовое. А он на что опирается. Он же на нас не опирается. Избирателей-то у него нет. У него есть холопы, которые его кинут, как только при первой возможности. Холопы. И никаких, если что с ним случится, никаких 50-тысячных демонстраций в его поддержку, защиту или его память, прости Господи, не будет.
М. Майерс
―
Правда?
В. Шендерович
―
Да конечно. Да что вы. Попрячутся. Я еще раз, кто-нибудь за советскую власть выступал 22 августа 1991 года? Вы не помните? Нерушимый блок коммунистов и беспартийных. Сто миллионов. Помнишь. Чего-то никого не было, Путина не было. Все попрятались. Так и попрячутся в следующий раз. Так вот он опирается на какую-то группу силовиков. Потерять поддержку условного Патрушева и того, что стоит за Патрушевым, я не знаю тамошних раскладов, для него гораздо большая угроза, чем обрушение инвестиционного климата в РФ. Потому что обрушение инвестиционного климата ударит по населению, а это ударит по нему. По его шансам дальше укрепиться у власти. Вот и всё. Поэтому приоритеты совершенно понятны. Тут ничего удивительного. А вот к вопросу о том, что он говорит. В день, когда не отпустили этого Калви. Он говорит о необходимости для МВД уважать, стоять на защите интересов бизнеса. Он сегодня это сказал.
М. Майерс
―
Хорошие условия для бизнеса в России он назвал ответом на внешние ограничения.
В. Шендерович
―
Да.
М. Майерс
―
«Вы видите, в каких условиях мы живем…», - позвольте я процитирую. Это же честь – процитировать Путина.
В. Шендерович
―
Огромная.
М. Майерс
―
«Вы видите, в каких условиях мы живем и развиваемся, ответ на все внешние ограничения может быть только один эффективный – создать максимально благоприятные условия для развития экономики внутри страны».
В.Шендерович: Это все коллективные галлюцинации. Никакой ядерной опасности от нас Америке нет
В. Шендерович
―
После этого он должен выйти и сделать себе сеппуку. Немедленно. Выйти вскрыть себе живот и умереть с честью. Всё. Потому что он сделал так, чтобы инвестиционного климата не было, чтобы капитал отсюда бежал. Недавно было у Алексашенко, по-моему, сколько там сотен миллиардов бежало за последние годы долларов. Сотен миллиардов долларов.
М. Майерс
―
Отток капитала известная проблема.
В. Шендерович
―
Но какой. Но с какой скоростью. Нарастающей скоростью. Неважно, что он говорит, и, возвращаясь к его посланию, только больные на головы, по-моему, или профессионалы, то есть либо его слушать надо быть либо профессионалом, политологом по работе. Ну, по работе можно и сантехником копаться в этом всем. Это по работе. Но чтобы слушать его по доброй воле – а что же за мазохизм такой. Какая разница, что он говорит. Он уже 20 лет как делает. Делает. И вот есть след. Я еще раз говорю, когда есть длинная биография, надо смотреть не по словам, а по следу. Если мы будем смотреть по словам за Гитлером, это будет сплошная великая Германия и защита немцев.
М. Майерс
―
Слушайте. Мы ловим между строк. Вы что, не смотрели послание федеральному собранию.
В. Шендерович
―
Не смотрел, конечно. Что, я с ума сошел. Зачем?
М. Майерс
―
Не интересно?
В. Шендерович
―
Не интересно совершенно. Я посмотрел фотографию этих вот уже лиц, впадающих в анабиоз, уже они даже…
М. Майерс
―
Им было скучновато.
В. Шендерович
―
Они уже даже не могут не спать эти люди. Готовящиеся к прыжку без раскачки, вот я сейчас как представлю себе, что они все… Нет, чего тут говорить. Это паноптикум. Речь же не о них. Еще раз, речь о нас. О том, что никаких возможностей легитимных влиять нет или почти нет. Ну, вот осталось, несколько приличных человек войдет в общественный совет и что-то попытаются сделать.
М. Майерс
―
Кто например?
В. Шендерович
―
Ну та же Шульман. Несколько приличных человек войдет и что-то попытается, там на квадратном сантиметре им удастся озонировать среди этого сортира. На квадратном сантиметре где-то будет что-то, восстановится какое-то приличие. Дай им бог. Замечательно. Но это не замена капремонту системы. Это не замена требованию ухода от власти корпорации просто бандитской, которая эту власть захватила. Это не замена. Еще раз говорю, я говорил часто и еще раз скажу: это совершенно не вместо одно другого. То есть не то, что я говорю, не надо Шульман туда ходить. И не надо Сванидзе, не надо никому туда ходить. Нет, надо. И Нюта Федермессер, проклиная все и в нервном стрессе входит в это, вынуждена входить в эти…
М. Майерс
―
Правильно же делает.
В. Шендерович
―
Правильно, потому что у нее выбор-то какой. Вот люди. Они умрут не обезболенные. Или они умрут обезболенными. Вот и всё. И перед ней стоят эти люди. Перед глазами и она делает свой выбор. Поэтому я еще раз говорю, винить заложников в недостаточно мужественном поведении и в том, что они не поднимают восстания, это другое призвание. Вот есть люди. Они в широком смысле правозащитники. От Пономарева Льва Александровича проездом через Федермессер, Катя Шульман. Они все правозащитники. Они пытаются улучшить то, что здесь при этой системе. Но это не вместо ясного понимания, что система требует скорейшего демонтажа и возвращения просто к нормам. Гигиеническим нормам. А не озонированию. Поэтому то, что он говорит, мы в очередной раз увидели, что это похоже на троллинг. Когда в тот же день, когда не выпускают из-под ареста знакового инвестора, он говорит о защите бизнеса. Если я был человеком с фантазией и человеком с конспирологическим мышлением, сюжетным, я бы сказал, что это троллинг. Что это просто «гы-гы». Зашибись, мы тебя посадим и в этот же день скажем о хороших условиях для бизнеса. А потом прыснем в кулак и скажем: «Ничего я поддел его, да». Вот такое «гы-гы», бандитское «гы-гы» мы слышим. Это очень интонационно напоминает песенку в Исаакиевском соборе. Это «гы-гы». Это Никита Пряхин, это как пожелаем, так и сделаем. И нам за это ничего не будет.
М. Майерс
―
В этом «гы-гы», если это «гы-гы», там обычно столько контекстов, что даже теми, о которых вы рассуждаете, там все не ограничивается.
В. Шендерович
―
Конечно, надо собирать консилиум, в том числе психиатров и подробно…
М. Майерс
―
Надо начать с писателей, сатириков, юмористов.
В. Шендерович
―
Нет, если мы говорим о качестве шуток, то мне кажется для этого даже не надо быть профессионалом, чтобы понимать, что воняет, пованивает от этой шутки про негров. Которых мы будем бомбить. Пованивает. Для этого не надо быть профессионалом.
М. Майерс
―
Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков назвал русофобскими потугами намерение американских законодателей обнародовать данные о доходах Владимира Путина. Это РИА-Новости сегодняшние. Дальше я цитирую Пескова, я начала с Путина, теперь Пескова. Тут можно. «В последнее время законодатели США предпочитают очень много заниматься проблематикой РФ, главой государства и других официальных высокопоставленных лиц. Честно говоря, то ли своих забот у них мало? Тем не менее, видимо, они в этом видят свою работу».
В. Шендерович
―
Маша, зачем мы тратим драгоценное эфирное время на этого балабола, прости, пожалуйста. Он соврал в очередной раз. Потому что ровно сейчас забот мало. Ровно сейчас в Америке идут слушания, прямо касающиеся судьбы Трампа. Их президента. У Америки хватает сил для того, чтобы вести фактически и уголовные дела, и готовить импичмент. Держать в узде своего президента, и он как ему не поздоровится, если то, что говорит его бывший партнер окажется правдой. Бывший адвокат. У них хватает на это сил. Но называть русофобией, это русофилия, это в наших интересах. Это нужно не Госдепу. Это было бы хорошо по Первому, Второму каналу. Хорошо бы эти расследования.
В.Шендерович: Президент ясно дал понять, что друг сына Патрушева – гораздо важнее, чем интересы какой-то РФ
М. Майерс
―
А что там интересного такого мы можем узнать, что о доходах, которые может рассекретить…
В. Шендерович
―
Масштабы воровства. Конечно. Масштабы воровства, масштабы хищений, масштабы коррупции. И размеры этой коррупции. Например, то, что давно известно, прямая связь тамбовской преступной группировки с назначенцами Путина. Бастрыкиным, Чайкой. Вот это всё. Прямая связь Путина с этим самым Барсуковым-Кумариным. Прямая связь с уголовщиной. Прямая. Не идеологическая, а прямая. Вот с отпечатками пальцев что называется. От денег. Так вот это по большому счету самое важное. Если бы это было известно зрителям программы «Время» и Первого канала, это бы сильно изменило судьбу Путина. Безусловно.
М. Майерс
―
Думаете.
В. Шендерович
―
Безусловно. Потому что зомбирование проходит. Борьба телевизора с реальностью когда-нибудь заканчивается в пользу реальности. Мы в советское время жили, помним тот телевизор. Кириллова, Шебеко. Мы все это помним. Не помогло. Однажды это рушится. И рушится в том числе, я все время цитирую, Окуджава: «Вселенский опыт говорит, что погибают царства не оттого, что тяжек быт или страшны мытарства. А погибают оттого (и тем больней, чем дольше), что люди царства своего не уважают больше». 1977 год, посвящение Слуцкому. Так вот когда люди не уважают свое царство, в 1977 году написано, 15 лет прошло, не прошло 15-ти лет – нет этого царства. Это медленно происходит, но происходит. В тот момент, когда люди перестали уважать, а перестали они уважать, когда идеология сменилась воровством.
А. Майерс
―
А в какой момент это произошло?
В. Шендерович
―
Очень давно.
А. Майерс
―
Ну в какой.
В. Шендерович
―
Скажем, с расстрелом Третьего Интернационала в конце 30-х.
А. Майерс
―
Нет, я путинскую эпоху имею в виду.
В. Шендерович
―
Путинскую? У кого когда. Я как бы глядел в эти бесстыжие глаза один раз, так мне хватило. А кому-то нужно два десятилетия, чтобы… А кто-то до сих пор говорит: нет, ну ранний Путин это было хорошо. А вот поздний Путин - не очень хорошо.
А. Майерс
―
Может это все-таки с экономикой в большей степени связано, чем…
В. Шендерович
―
Для народа это будет с экономикой. Потому что через голову как мы видели – не доходит. Дойдет через другие места. Через другие части тела. Это понятно. Конечно, с экономикой. Но экономика связана с этикой. Она не прямо связана, но она связана. Там, где воруют, через какое-то время и экономика становится хуже. И там, где есть отрицательный отбор, там те, кто могли бы поднять экономику – уже уехали или сели или маргинализированы. В диапазоне Ходорковский, Гуриев, Ясин. Они либо маргиналы, либо в бегах. Либо маргинализированы. Те, кто могли бы – уехали, воровство – нарастает. Денег становится меньше. Экономика становится хуже. Это связанные вещи. Но почему я вспомнил советское время. Когда была идеология, тогда можно говорить «затянуть пояса» ради преступной великой ошибочной, но идеи коммунизма. Но когда это закончилось, когда вместо комиссаров в пыльных шлемов и вместо Павла Когана и Третьего Интернационала, идей мировой революции, мы доживаем до Черненко, Андропова и Медунова. То дальше уже призывать людей затянуть пояса не на чем. Распад. Глухое недовольство. Сначала глухое, потом не глухое. Это совершенно очевидный тренд. Поэтому чем быстрее население и публика Первого, Второго канала узнает о размерах хищений, тем лучше для России. Поэтому Госдеп и политику Госдепа следует признать глубоко русофильской.
А. Майерс
―
Спасибо большое. Это «Особое мнение». Журналист, писатель Виктор Шендерович был в этой студии. Меня зовут Маша Майерс.