Андрей Константинов - Особое мнение - 2019-02-27
27.02.2019
Д. Гаврилов
―
11 часов и 8 минут в Петербурге. Здравствуйте! Меня зовут Дмитрий Гаврилов и сегодня «Особое мнение» журналиста Андрея Константинова. Андрей, добрый день!
А. Константинов
―
Доброе утро!
Д. Гаврилов
―
Вспомнили вы песню «На подводной лодочке с атомным моторчиком», которую исполнил концертный хор Санкт-Петербурга в Исаакиевском соборе.
А. Константинов
―
У нас другая была любимая. На мотив «Голубого вагона».
Д. Гаврилов
―
А что это за песня?
А. Константинов
―
«Скатертью, скатертью хлорциан стелется и забирается под противогаз. Каждому, каждому в лучшее верится, падает, падает ядерный фугас». И там, как раз, тоже было и про «Небо над Нью-Йорком раскололось вдруг, от гула самолетов все дрожит. Статуя Свободы 200 лет стояла тут, а теперь кусок дерьма лежит». Это такие были пародии. Понимаете, в советское время очень смешные. Их очень любили петь хором.
Д. Гаврилов
―
А сегодня это смешно, на ваш взгляд? Можно над этим смеяться? Когда нам радиоактивный пепел показывают по телевизору.
А. Константинов
―
Понимаете, это же не смех над жертвами американских бомбардировок Хиросимы Нагасаки. Человечество смеясь, расстается со своим прошлым. Человечество смеясь, предотвращает ужасное будущее. Я вообще считаю, что, по-хорошему, смеяться нужно и должно. Совершенно в разных местах.
Д. Гаврилов
―
Ну, вопрос в уместности, наверное, этой шутки. А когда конфронтация идет, шутить на такие темы неприемлемо, наверное.
А. Константинов
―
Я не очень уверен в том, что храм – это лучшее место для исполнения разного рода частушек, пародийных песен, а также для стриптиза, а также для игры в карты.
Д. Гаврилов
―
А если это не храм, если это музей пока еще?
А. Константинов
―
Слушайте, группа «Война» в музее устроили оргию с трахычем. И, вот эти все, которые потом двушечку эти девицы получили…
Д. Гаврилов
―
Там все-таки не храм, там музей.
А. Константинов
―
В музее это было. Вы про музей сказали, я и говорю, что в музее эти люди делали.
Д. Гаврилов
―
А, ну да. В Зоологическом музее. Нагая акция.
А. Константинов
―
В Зоологическом музее. Такая акция очень занятная и очень многие люди, прогрессивные типа Марата Гельмана видели в этом акционизм. Разновидность нового искусства. Я лично видел в этом скотство и считал, что это не очень хорошо. Просто потому что молодая беременная женщина, когда она прилюдно трахается, какая уж тут, извините, акция искусства? Это что-то такое нехорошее. Но, вы понимаете, дело в том, что, сколько людей – столько разных мнений. Потому что, со мной кто-то сразу не согласится и скажет, что я ретроград и ничего не понимаю. А они, наоборот, очень храбрые и смелые, и перешагивающие через стыд. И что они на манер художника Павленского, который что-то поджигает и что-то прибивает, торят дорогу новому искусству, которое рождается в муках, в непонимании и все такое прочее. Поэтому, я вам скажу так: что лично мне кажется, что все-таки храмы они устроены для какой-то такой, торжественной и не веселой обстановке. То есть, с моей точки зрения, хохот и храм – они не очень монтируются. Потому что храм – это то место, где человек обращается к Богу либо к самому себе. Критически, заглядывая вглубь себя. А критически – это значит, что без особой веселости. Что здесь веселого, если это критический взгляд.
А. КОНСТАНТИНОВ: Я считаю, что Исаакиевский собор, он принадлежит всем.
Д. Гаврилов
―
Хорошо. Вы считаете, что это акция была, этот концерт? Или нелепая случайность?
А. Константинов
―
Я думаю, что это скорее было озорство. Понимаете, люди, вообще творческие к озорству склонны, а также они склонны всегда «трогать границы». Смотреть и немножко перешагивать за дозволенное. Проверять, тестировать таким образом.
Д. Гаврилов
―
Это как-то повлияет на судьбу Исаакиевского собора, учитывая весь тот бэкграунд, который последние два года накапливался, в связи с тем, что собираются передать РПЦ.
А. Константинов
―
Я надеюсь, что столь ничтожные поводы не должны повлиять на ход титанической битвы. Потому что, если такое влияет… Слушайте, ну это просто балалаечники. А балалаечники что-то такое сделали, и поднялся вселенский хай. Это, знаете, что мне напоминает? Пореченков однажды на Донбассе куда-то пострелял из пулемета. И поднялся вселенский хай. И он стал немедленно террористом, еще чем-то. Послушайте, он просто клоун и балалаечник. Когда всерьез начинают реагировать на выходки клоунов, то существует опасность стать клоунами самим, людям, которые реагируют. Не нужно с такой звериной серьезностью. Ну, спели, ну подорвали, ну можно сказать, что, слушайте, клоуны. Вы голову включайте и руководители этих клоунских коллективов, думайте где, когда и что. Ну, не знаю. Валенком по жопе дать и сказать. Ну не более того.
Д. Гаврилов
―
Хорошо. А если про Исаакиевский собор. То, что сейчас можно сказать? Полтавченко сказал, что вопрос решен. Но вопрос до сих пор не решен. Беглов эту тему не поднимает. То есть все это уже закрыли.
А. Константинов
―
Нет, я не думаю, что ее закрыли. Я думаю, что тема осталась в подвешенном состоянии. Я думаю, что есть такое поле размышления, как убедить горожан не реагировать остро к тому, что храм передадут непосредственно православной церкви. Я лично, мое мнение: я православный человек, не очень религиозный, но тем не менее. По большим праздникам я в церковь захожу. Но я считаю, что Исаакиевский собор, он принадлежит всем. Он принадлежит всем и всем конфессиям. Он принадлежит иудеям, принадлежит мусульманам. Городским, я имею в виду. Кто живет, кто ленинградцы, кто питерские. А как только вы передаете это в православную церковь, как бы, получается, что те же иудеи, те же мусульмане и те же буддисты, а также атеисты – они, как бы, чужими становятся. Это уже не их какая-то территория, куда они могли бы зайти как хозяева. А теперь только как гости. И именно это вызывает раздражение у светского Петербурга. Больше ничего.
Д. Гаврилов
―
А может быть здесь такой контракт: вот мы вам оставляем этот храм, а вы нам строите, например, в парке «Малиновка» здоровенный храм. Там же планировалось какой-то невероятной высоты построить сооружение.
А. Константинов
―
Вот это я не знаю. Я знаю, что любые переговоры, если они конструктивны, они предполагают какой-то компромисс. То есть, мы учитываем ваши пожелания, вы учитываете наши пожелания. Только я не знаю, кто какие переговоры ведет. Мне кажется, что сейчас никто никаких переговоров на это счет не ведет, что до момента выборов, по крайне мере губернатора…
А. КОНСТАНТИНОВ: Путин сказал, что Беглов – это очень достойный. Он фактически дал понять, что это его спецпроект .
Д. Гаврилов
―
Бессмысленно поднимать этот вопрос.
А. Константинов
―
Невыгодно поднимать этот вопрос. Я думаю, что да. Я думаю, что все поняли, что это такая болевая точка. Ну, зачем же нажимать на болевую точку? Не нужно. На нее можно нажать потом, если будет соответственные результаты выборов.
Д. Гаврилов
―
Хорошо. Это «Особое мнение» журналиста Андрея Константинова. А если выборы. Беглов все-таки идет, не идет? За рамками нашего эфира вы сказали, что уже в отношение Беглова приняты определенные решения президентом.
А. Константинов
―
Ну, во-первых, любой, более менее внимательный человек заметил бы, что, по-моему, накануне послания президента Федеральному собранию Беглов был введен в Совет Безопасности.
Д. Гаврилов
―
Да. Было такое.
А. Константинов
―
Слушайте, какой вам еще сигнал нужен? Туда не каждого губернатора вводят. Он, вообще, такой маленький Совет Безопасности. Это такой аналог политбюро, если хотите, который в советское время был. И это не сигнал. Это толстый сигналище по поводу того, что мы так относимся к этому человеку. Мы ему доверяем настолько, насколько вы даже представить себе не можете. Но, действительно, вечером того дня, когда президент оглашал послание свое Федеральному собранию, была встреча закрытая с главными редакторами крупнейших СМИ и владельцами. Встреча была формата 20-25 человек, что-то такое было.
Д. Гаврилов
―
Крупные федеральные СМИ.
А. Константинов
―
Крупные федеральные СМИ. Интересные фигуры всякие и так далее. И ее не транслировали. То есть, дали несколько таких вот утечек.
Д. Гаврилов
―
Ну да, паркетная съемка была и все.
А. Константинов
―
И все. Показали во всех новостях, но не более того. Но, поскольку там присутствовал Шкулев Виктор Михайлович, который…
Д. Гаврилов
―
Владелец «Фонтанки». Совладелец.
А. Константинов
―
Совладелец и компаньон наш. Естественно, мы сразу созвонились. Он рядышком, тем более, сидел с Владимиром Владимировичем Путиным. Ошую, то есть ближе к сердцу, все как положено. И он сказал, рассказывал, о чем шла речь. И в том числе сказал, что был поднят кем-то, не стал уточнять кем, вопрос о Беглове. Потому что до Москвы с запозданием доносились какие-то наши зимние новости про снег, про метель, про пургу, про мороз.
Д. Гаврилов
―
Когда у нас растаяло, в Москве думали, что у нас еще сугробы.
А. Константинов
―
В Москве огласили, что тут Петербург погибает под снежной лавиной. И вот, кто-то задал вопрос по поводу Беглова, на что Путин сказал, что Беглов – это очень достойный и самый достойный. Он фактически дал понять, что это, действительно, его спецпроект и что никаких в этом смысле намерений как-то что-то изменить нет. И что Беглов – человек с огромным потенциалом, который просто полностью еще не раскрылся. Что он очень цепкий. Что он если за что-то берется, то доводит до конца. И просто как гвозди заколачивал Владимир Владимирович. И все сидели в ошеломленном молчании. И там только ртом хватали воздух словно рыбы, выброшенные штормом на берег.
Д. Гаврилов
―
Хотелось бы понять, что это за дела, которыми он может заниматься, которые у него успешны получаются. В чем проявляется его целеустремленность? Пока в борьбе со снегом – 1:0 все-таки в пользу снега.
А. Константинов
―
Снег, он и есть снег. Снег – такая штука сложная. Но, наверное, в Кремле считают, что снег растает. И вместе со снегом уйдут и всякие разные обиды.
Д. Гаврилов
―
Но останется разрушенным коммунальное хозяйство города, которое не может справиться со снегопадами.
А. Константинов
―
Все-таки, справедливости ради, нужно сказать, что если коммунальное хозяйство не в лучшей форме, то Беглов, при всей его лютости не может полностью за это отвечать, поскольку он, в общем, не так долго банкует. Это первое. Потом я, в общем, не согласен с тем, что коммунальное хозяйство разрушено полностью и так далее.
Д. Гаврилов
―
Но половина техники нет. Говорили, что у нас две тысячи должно быть, а у нас всего лишь тысяча.
А. Константинов
―
Послушайте, если семь лет ничего не происходит. Если семь лет нет какой-то лютой снежной зимы, то неизбежно. Техника, которая просто простаивает.
А. КОНСТАНТИНОВ: На фоне неудачной зимы входить в официальную предвыборную кампанию неправильно было бы.
Д. Гаврилов
―
Но говорят, что в Москве сдают технику.
А. Константинов
―
Разные бывают ситуации. Я просто хочу сказать, что тут можно сравнить с футбольным клубом. Если футболисты не играют семь лет, а потом на восьмой год им вдруг говорят, что теперь вы выйдете на поле и играйте по-настоящему, скорее всего они покажут не очень хорошую игру. Ну просто в силу того, что они забыли как это все на самом деле надо делать. Я очень хорошо помню две снежные зимы Валентины Ивановны Матвиенко, которые стоили ей губернаторского кресла. Она была руководителем городским очень опытным и при этом, я вам скажу так: первая снежная зима была катастрофой. Она закончилась, все перекрестились и думали, что следующая зима будет очень хорошей. А она была еще страшнее. И снег обеспечил ей отставку. И сделать она мало, что могла. Я это очень хорошо помню, потому что у нас с ней однажды был такой разговор. Мы же на Зодчего-Росси сидим. И я говорю ей: «Знаете, Валентина Ивановна, хотя бы Зодчего-Росси надо очистить, потому что это туристическая улица. Она самая короткая. Она в центре. Она самая красивая. Но там сейчас как будто война». И она лично при мне приказы какие-то отдавала по телефону и, в общем, это мало чему помогло. У нас такой еще город непростой, в этом смысле. В плане логистики. Здесь сложно, на самом деле, что-то такое делать. Знаете, как в футболе все разбираются. Надо крошкой гранитной посыпать. У нас нельзя крошкой гранитной посыпать, ни в коем случае.
Д. Гаврилов
―
Потому что забьется канализация.
А. Константинов
―
Да. Если посыпать гранитной крошкой, вот тогда катастрофа и наступит. У нас не Хельсинки.
Д. Гаврилов
―
С другой стороны, я не очень понимаю. Беглов – хозяйственник. А где он проявил себя как хозяйственник?
А. Константинов
―
Не знаю, может он секретный хозяйственник. Это не ко мне вопрос.
Д. Гаврилов
―
Хорошо. С этим понятно. Все-таки не ясно одно. Почему Беглов задерживает свое заявление, что он будет баллотироваться? Почему Путин выражает поддержку на каком-то закрытом совещании среди главных редакторов? Это о чем свидетельствует? О том, что возможно еще окончательного решения нет?
А. Константинов
―
Нет. Мне кажется, что официальное объявление, ну просто выжидается более благоприятный момент. Потому что на фоне все-таки вот этой, действительно, неприятной и неудачной зимы, как-то отрицать очевидное, наверное, не стоит. На этом фоне, входить в официальную предвыборную кампанию, это просто тактически неправильно было бы. Что касается Путина, мне кажется, еще раз говорю. Мне кажется, что все-таки в открытую, с учетом введения в Совет Безопасности и так далее – все сигналы ниспосланы обществу. А что-то другое делать? Ну, в обнимку ходить с ним и вместе под камеры выпивать коньяк – ну, это просто не в характере Путина.
А. КОНСТАНТИНОВ: Девица Собчак может создать какую-то тусовку интересную, скандальную, громкую.
Д. Гаврилов
―
Хорошо. Я напоминаю, что можно задавать вопросы. У нас есть три сервиса и один номер. SMS, Telegram, WhatsApp +79312915800.
А. Константинов
―
Я прошу прощения, Дима. Знаете, чтобы закрыть эту тему. Меня гораздо более волнует и меня расстраивает то, что возможные конкуренты Беглова, интересные, они ведут себя крайне…
Д. Гаврилов
―
Точно также как Беглов.
А. Константинов
―
Крайне осторожно. Никаких, собственно, таких подтвержденных заявлений, кроме заявления Максима Шевченко, моего приятеля, нет.
Д. Гаврилов
―
Ну, как? Вишневский сказал, Красимир Врански.
А. Константинов
―
Ну, это все... Они все сказали, на самом деле к этому нужно… Это такие кандидаты, при всем уважении, они не основные, понимаете. Потому что всерьез считать, что у Вишневского есть какие-то шансы…
Д. Гаврилов
―
А у Шевченко шансы есть?
А. Константинов
―
Тоже. Всерьез считать, что у Максима, с которым мы много разговаривали, выпивали и все такое прочее. Я не считаю, что у него есть серьезные шансы.
Д. Гаврилов
―
А у кого есть шансы? Учитывая, что Кремль, как говорят люди, которые наблюдают околокремлевской стены, в самом Кремле, что эти выборы должны быть интересными. Вот вы, в частности, об этом говорите. То кто же может составить конкуренцию Беглову? Кроме Вишневского и Красимира Врански.
А. Константинов
―
Интересные, это еще не значит, что участвуют в этом люди, у которых есть серьезные шансы. Вот, допустим, девица Собчак, она может создать какую-то тусовку интересную, скандальную, громкую. Но шансов у нее, при этом, больше не станет.
Д. Гаврилов
―
Вы считаете, что она пойдет?
А. Константинов
―
Она бы хотела, я думаю.
Д. Гаврилов
―
Потому что медленно все это движется.
А. Константинов
―
Она бы хотела. И говорят, такие вот знающие люди, что определенные попытки получить благословение…
Д. Гаврилов
―
Главнокомандующего.
А. Константинов
―
Ну, конечно, она предпринимает. А главнокомандующий не сильно реагирует.
Д. Гаврилов
―
Раздумывает.
А. Константинов
―
Да, потому что был опыт участия ее в президентской кампании. Ну, какой-то оживляж она внесла. А говорить, что при этом, хоть у кого-то, во время президентской гонки, был какой-то шанс… Ну еще раз говорю, это мог сказать только человек сильно восторженный.
Д. Гаврилов
―
Окей. Давайте про митрополита Варсонофия, который недавно. Ну, как недавно, вчера лишился должности в Московской патриархии. Должности управделами. И тут появляются слухи о том, что Варсонофий-то покинет митрополичий пост и что им очень недовольны.
А. Константинов
―
Ну, во-первых, такие слухи… Фигура своеобразная, значит, непростая. И к тому же, все-таки, не будем забывать, что возрастная, понимаете. И принято говорить, особенно, вот в таких институциях как религиозные, что тут возраст не помеха. Почему не помеха?
Д. Гаврилов
―
А митрополиты разве не уходят с кончиной?
А. Константинов
―
А по-разному бывает. Вы знаете, я до недавнего времени считал, что Папа только с кончиной уходит Римский.
Д. Гаврилов
―
Ну, это исключение.
А. Константинов
―
А потом оказалось, что просто вот так: переоблачился и вот вам раз Папа, вот вам два Папа. Понимаете, мир не стоит на месте. Он вперед идет.
Д. Гаврилов
―
Кирилл должен быть в тренде тоже?
А. Константинов
―
Ну, в нашей православной церкви без, я бы так сказал, учета мнения Кирилла не происходит ничего. Он в этом смысле очень авторитарный владыка.
Д. Гаврилов
―
Но, в спину-то ему дышит Тихон.
А. Константинов
―
Дышать кто угодно может и как угодно. Это все несерьезно.
Д. Гаврилов
―
Ну, как несерьезно? Решение-то принимает все равно один человек за кремлевской стеной.
А. Константинов
―
То, что касается русской православной церкви – это не совсем так, как мире светском, понимаете. Поэтому, решение у нас принимают очень многие главнокомандующие. Но любое решение нужно должным образом упаковать. Вот решения, допустим, какие-то или мнения, связанные с РПЦ, они гораздо труднее упаковываются.
Д. Гаврилов
―
Ну, давайте про упаковку чуть позже.НОВОСТИ
Д. Гаврилов
―
Про упаковку. Решение о том, что Варсонофий покидает пост
А. Константинов
―
В случае со структурами, такими как РПЦ, даже если там очень серьезно учитывают мнение Кремля, это никоем образом не может использовать в упаковке. В силу того, что надо соблюдать приличие. Все-таки у нас не Англия времен сумасшедшего Генриха, чтобы король руководил церковью. У нас другая история.
Д. Гаврилов
―
Как-то вот эти служебные перипетии, они могут повлиять на решение как раз об Исаакии? Или это не зависит от митрополита Петербурга, это все между Кириллом и руководством города? Так хорошо все организовать, что горожане даже будут согласны.
А. КОНСТАНТИНОВ: Не пускают, замечательно. Дают вам замечательный информационный повод.
А. Константинов
―
Еще раз говорю, что это проблема, которая на сегодняшний день не имеет решения, поскольку она отложена. Я думаю, что она отложена как минимум до осени. А до осени, знаете, очень много чего может еще измениться и в настроениях, и в общественных запросах. И судя по всему, год-то веселый будет. Дожить, что называется, нужно и понять.
Д. Гаврилов
―
В перерыве, когда шли новости, к нам зашел главный редактор Эха Москвы в Петербурге Виталий Дымарский и просил спросить вас про ситуацию в Законодательном собрании города, про противостояние журналиста и спикера. Сергея Кагермазова, нашего коллегу, не пускают в ЗАКС, в связи с тем, что там не хватает свободных мест. Но стоит напомнить, что Кагермазов проводил расследование в отношении Макарова. И между ними вот такая вот личная, можно сказать, неприязнь. Неприязнь больше со стороны Макарова, чем со стороны Сергея. Но, тем не менее, вот такой кейс противостояния СМИ и органа власти.
А. Константинов
―
Мне кажется, что вы немножко чуть более драматично и серьезно относитесь к этому, они что-то такое отмачивают. То они какие-то новые правила для аккредитации пытаются запустить. Мы с этим сталкивались достаточно много раз.
Д. Гаврилов
―
Кстати, практически не писали о Сергее Кагермазове. Вот мы на вас обижены, между прочим, на «Фонтанку».
А. Константинов
―
На обиженных воду возят. Значит, поймите вы простую вещь. Ну а вы не пишите, когда нас на какие-то заседания правительства не пускают.
Д. Гаврилов
―
На какие не пускают вас заседания правительства?
А. Константинов
―
Ну, была у нас ситуация, не так давно. Мы не хотим к этому привлекать такое внимание, как, допустим, вы. У нас вообще много раз это было.
Д. Гаврилов
―
Ну, подождите. Когда журналист лишается возможности пообщаться с источниками. Журналист – это, все-таки, посредник, люди должны в городе знать, вообще, что происходит. А как они узнают, если наших корреспондентов никуда не пускают?
А. Константинов
―
Дима, не пускают, замечательно. Дают вам замечательный информационный повод. «Всё шло прекрасно, но какая ж это пьеса? Конфликта нет - и нету к пьесе интереса. И чтоб сюжет поинтересней развивался, С Тибальтом Ромка в переулке повстречался» Основа любой драматургии – это конфликт. Вам Макаров, лично вам, не нам, а вам подарил этот конфликт. И дал возможность строить эту драматургию. Вам нужно кланяться и благодарить, и хлопать в ладоши. Сам Макаров, он такой вот обидчивый, понимаете. Он периодически на кого-нибудь обижается. Он в этом смысле очень любит обижаться на прессу. Он считает, что где-то все время зреет заговор. Что кто-то его заказывает и так далее. Мы с этим сталкивались и не один раз. Когда, значит, через посредников. Вот он убежден совершенно – про нас речь шла, - что вам, «Фонтанке», заказали Макарова, деньги заплатили, чтобы вы там его мочили. И он очень к этому негативно относится. Но можно и с юмором к этому относиться.
Д. Гаврилов
―
Но причем здесь личные эмоции. Почему личные эмоции должны влиять на решения об аккредитации? Я не очень понимаю. Журналиста лишают работы. Воспрепятствуют его журналистской деятельности.
А. Константинов
―
Послушайте, если вы считаете, что журналиста, что имеет место воспрепятствованию деятельности журналиста, то надо идти в прокуратуру. Писать заявление, потому что это нарушение уголовного кодекса.
Д. Гаврилов
―
Конечно. Сергей Кагермазов не может задать напрямую вопрос спикеру парламента.
А. Константинов
―
Значит, вы должны взять нормальных юристов и идти в прокуратуру, писать заявление.
Д. Гаврилов
―
Ну, вот, сейчас прокуратура разобралась и отослала в Следственный комитет. Следственный комитет будет разбираться.
А. Константинов
―
Совершенно верно. Должен разбираться.
Д. Гаврилов
―
Виталий Наумович к нам заходит. Виталий Наумович, ну вы заходите.
В. Дымарский
―
Мы пошли в прокуратуру.
Д. Гаврилов
―
Мы пошли в прокуратуры, мы сейчас говорим, что материалы в Следственном комитете находятся уже.
А. Константинов
―
Пошли в прокуратуру – это чудесно. И должны быть это сделать. Я просто к тому, что мы живем в России, нужно же с юмором относиться к разным закидонам. Они делают нашу скучную серую петербургскую жизнь более веселой.
В. Дымарский
―
Давайте с юмором, вообще, относится к российским законам, и тогда никто их не будет соблюдать просто.
А. Константинов
―
Ну, никто не отменял этот афоризм, относительно того, что жестокость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения. Поэтому, я считаю, что вы правильно делаете то, что этот вопрос поднимаете. Я видел вчера по НТВ сюжет о том, что приезжал Венедиктов сюда в Санкт-Петербург. Была пресс-конференция в Союзе журналистов. Ну, совершенно нормальные и правильные шаги.
В. Дымарский
―
И как сейчас есть современное слово «хайп». Мы это делаем вовсе не для хайпа, мы считаем, что это защита профессия. Вообще-то мы, как бы, ждем от коллег тоже солидарности, поскольку это не конфликт Эха Москвы с Макаровым тем более. Мне кажется, это конфликт, просто, сегодняшней России. Конечно, можно с юмором относиться к законам. Мне кажется, что все-таки надо на серьезную основу ставить взаимоотношения журналистики и власти. Вот мы исходим из этого и пытаемся через конкретный случай это доказать, и проявить.
Д. Гаврилов
―
Это было «Особое мнение» Виталия Дымарского. Главный редактор нарушил правила программы.
А. Константинов
―
И вы сделали интереснее нашу программу.
В. Дымарский
―
Я хотел сказать, просто, по поводу, я хотел проинформировать, что в прокуратору мы как раз подали. И прокуратура дала ход этому и передала в Следственный комитет.
А. Константинов
―
Замечательно.
В. Дымарский
―
И я буду говорить об этом в 11:50.
Д. Гаврилов
―
Через несколько минут Виталий Дымарский на ту же самую тему для тех, кто не понял.
А. Константинов
―
Я просто хочу сказать, что у нас с вами немножко разная стилистика. Так и должно быть. Разные средства массовой информации, разная манера. Мы, допустим, когда сталкиваемся с какими-то такими вещами, мы предпочитаем обходные какие-то маневры, действовать коварством и хитростью.
Д. Гаврилов
―
Ну, знаете, Андрей, это же может закончиться тем, что нас не пустили в ЗАКС, вас не пускают в Смольный, потом вас куда-то еще не пустят, мы не сможем вообще ничего делать. Ну и что? Давайте не выходить на улицу. Потому что все равно все есть в интернете.
А. Константинов
―
Великая битва Рагнарек, в которой погибнут все герои. Слушайте, можно и так. Можно думать о грядущем апокалипсисе. Я еще раз хочу сказать, что мы сталкивались с такими проблемами очень много раз. Мы сталкивались с проблемами, когда с нами не хотели работать. Когда в правоохранительных каких-то органах говорят, что всех, кроме вас. А мы пытались налаживать, тем не менее, какие-то возможности, пути и так далее. Вы абсолютно имеете право на тот клинч, в который вы сейчас вошли. Это ваша манера, вы выбрали такую тактику. Я просто говорю, что у нас другая.
Д. Гаврилов
―
Вообще, мне кажется, что это особенность России. Что с журналистами не хотят общаться, просто кладут трубки, не отвечают. Например, у нас была ситуация с Андреем Кибитовым, когда мы звонили сотню раз и пресс-секретарь губернатора не отвечал на наши звонки абсолютно. То есть просто подтираются журналистами.
А. Константинов
―
Нет. Мне кажется, что это иногда еще вопрос того, ну как вы… Ну, вас в дверь, а вы в окно. И все-таки вы должны победить. Может быть, это не всегда вопрос грамотно выбранной тактики. Потому что я могу сказать, что у нас гигантский опыт негативных каких-то взаимоотношений с органами власти, но у нас гигантский опыт преодоления этого, нахождения каких-то возможностей налаживать конструктивный диалог. При том, что иногда это касалось таких структур, которые не любят договариваться. Ну, не любят договариваться. Надо иметь что предложить. У нас, допустим, была одна интересная история. Давно уже, правда, была. У нас не очень складывались когда-то отношения, допустим, с одним правоохранительным органом. И мы нашли возможность, к нам попали фотографии, компрометирующего характера в отношении достаточно высокопоставленного представителя этого самого органа. Мы отправили эти фотографии, сказали, что мы собираемся это публиковать. Не хотите ли каких-то комментариев? Они сами, так сказать, инициировали переговорный процесс и предложили нам: а давайте так, что вы, конечно, опубликуете, мы поняли, что вы это опубликуете. Ну, а нельзя ли опубликовать это не сегодня, а допустим, через два дня? Мы прекрасно понимали, что речь идет о том, что они за два дня уволят этого человека и это уже будет бывший сотрудник. Мы говорим, что хорошо, но только давайте начнем по-человечески разговаривать. Нам не нужны какие-либо особые условия или еще чего-то, но прекратите делать вид, что нас не существует. Мы вам пойдем навстречу в этой истории, а сундучить в одну харю – это нехорошо. Давайте и вы тогда к нам тоже как-то будете. И, знаете, оно наладилось как-то потихонечку. Это не значит, что мы потом не ссорились. Много было разных моментов. А тут, конкретно, я не думаю, что это государственная политика у вас выразилась таким образом. Я думаю, что это личный взбрык господина Макарова. Он эмоциональный человек, военный пенсионер, чего вы хотите?
Д. Гаврилов
―
Остается меньше минуты. Многие вопросы, которые хотелось обсудить мы сегодня так и не обсудили. Но, у нас такая интересная беседа получилась. И, все-таки. Уж на посошок. Про Сергея Шнурова, который вошел в общественный совет при комитете по культуре Государственной Думы. Это такой ход для того, чтобы Виталия Милонова выгнать из Государственной Думы, с которым у него конфликт?
А. Константинов
―
Ну, я не знаю, совет да любовь хочется пожелать. Я не считаю, что наша культура сильно обогатиться Шнуром, я не его поклонник. Но у него поклонников много и люди его любят, поэтому сказать, что ни при каких обстоятельствах Шнур не должен быть – наверное, это тоже неправильно. Он же много перепробовал разного. Он и телеведущим был, и тем, и сем, и пятым, и десятым. Теперь, вот, будет в общественном совете. Ну что такого?
Д. Гаврилов
―
Это «Особое мнение» журналиста Андрея Константинова. Меня зовут Дмитрий Гаврилов. Андрей, спасибо!
А. Константинов
―
До свидания!