Евгения Альбац - Особое мнение - 2019-02-26
М.Курников
―
Здравствуйте! У микрофона — Максим Курников. У нас в студии — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Я начну с того, что написали люди после вчерашнего вашего эфира. Все спрашивают про эту ситуацию с Baring Vostok. Почему, если было понятно, что последствия решения будут именно такими, что все будут обсуждать инвестиционную привлекательность, самая высшая власть в России дает на это добро?
Е.Альбац
―
Я думаю… это моя гипотеза, мы же только не знаем, что там произошло, и как мы понимаем из встречи Путина с главными редакторами — сегодня об этом несколько СМИ снова писали, — когда Илья Булавинов, главный редактор «Ведомостей», который задал вопрос президенту о ситуации с арестом Майкла Калви и Baring Vostok, Путин его спросил: «Вы дело видели?» Булавин говорит: «Видел то, что в открытом доступе». На что Путин, если верить тому, что пишут, ответил: «Нет, вы дело не видели. ФСБ считает, что это не только внутрикорпоративный спор».И сразу стало совершенно понятно, что уже фигурирует и фамилия Ивана Ткачева. Это начальник службы «К» — службы экономической безопасности, экономической контрразведки. Это тот самый Ткачев, который, будучи начальником управления собственной безопасности ФСБ арестовывал практически всех губернаторов. Он же был инициатором задержания Александра Шестуна, главы Серпуховского района. А мы знаем, что Шестун выкладывал записи, из которых следовало, что, собственно, именно Ткачев тех губернаторов, которые сами не хотели уходить, отправлял за решетку и так далее. И он говорил Шестуну: «Ты учти, что если сам не уйдешь, то закатаем тебя в асфальт».
Короче понятно. Это дело ФСБ. Это не просто дело, связанное с какой-то экономической ситуацией. Это то, чем всегда занималось КГБ, а именно практика взятия заложников. И я думаю, что в данном случае Майкл Калви оказался за решеткой ровно потому, что российская власть решила, что сейчас будут очередные санкции, о которых уже американцы говорили, связанные со столкновением в Керченском проливе. Плюс сидит Мария Бутина. И очевидно, что этот американец с четырьмя паспортами — Уайли, — который задержан.
М.Курников
―
За шпионаж.
Е.Альбац
―
За шпионаж. С ним непонятно какая история. И, вероятно, решили, что нужен еще объект торговли. Это моя гипотеза, я об этом писала в колонке на The New Times.
М.Курников
―
При этом вы же писали, что Калви — человек, который всегда публично высказывался в пользу Путина, за что, критиковался, в том числе, в США. В этом смысле выглядит не вполне логичным нарушение правил игры негласных.
Е.Альбац
―
Ну, какие же правила игры? Он американец. Он уже по определению вне всяких правил игры.
М.Курников
―
Неважно, что он говорит.
Е.Альбац
―
Если вы смотрели в воскресенье Дмитрия Киселева, который демонстрировал, какие удары могут быть нанесены по целям в США, при этом оказалось, что электронная разведка России работает из рук вон плохо и не сумело сообщить главному пропагандисту, что те цели, которые он называл, давно закрыты. Последние были закрыты в 2001 году, по-моему. Но мы же отлично понимаем: значит, бабла не дали.
Е.Альбац: Ткачев,будучи начальником управления собственной безопасности ФСБ арестовывал практически всех губернаторов
Так вот в этой ситуации при чем тут бизнес, при чем тут инвестиции, при чем тут Baring Vostok? При чем тут то, что эта компания с 94-го года работает на российском рынке, инвестировала и является соавтором, сосоздателем и «Яндекса» и «Авито» и банка «Тинькофф», и целого ряда других бизнесов; никак не связана ни с газом, ни с нефтью. Это всё теперь никому не интересно. И он и другой его партнер француз, они теперь, так сказать, объекты для торговли с Западом.
М.Курников
―
То есть это гораздо более масштабное политическое решение, это не спор каких-то хозяйствующих субъектов, где у кого-то где-то оказались родственники, друзья или что-то в этом духе.
Е.Альбац
―
Путин ровно об этом и сказал нам на встрече с главными редакторами. Это не я говорю, это он уже сказал, что там это отнюдь не только корпоративный спор, как об этом все пишут и как об этом утверждает сторона Калви, а это мошенничество, попытка увести 2,5 миллиарда. Его тащат, а это ФСБ, не МВД, замечу, то есть не полиция,а ФСБ, государственная безопасность.
М.Курников
―
Я еще раз напомню, что наши слушатели могут присылать СМС: +7 985 970 45 45. Вы уже упомянули это видео, где Киселев показывает, как наши ракеты якобы могут ударить по, как он сказал, «центрам принятия решений». Такие вещи, на ваш взгляд, согласовываются, прежде чем показываются?
Е.Альбац
―
Безусловно.
М.Курников
―
Песков отрицает, что с ними это согласовывается.
Е.Альбац
―
Безусловно, согласовывается. Но это же не тайна, что, по-моему, каждый четверг в Кремле у зама главы администрации Алексея Громова, которые курирует электронные СМИ, собираются главные редактора или ведущие программ федеральных пропагандистских каналов, где обговариваются темы НРЗБ и так далее. Безусловно. Тут нет вопросов.
М.Курников
―
Для кого это показывается — для внутреннего потребления или с расчетом на внешнего потребителя?
Е.Альбац: Кто-то должен быть виноват. Барак Обама сколько не президент? Теперь нужно, чтобы опять кто-то был виноват
Е.Альбац
―
Это, безусловно, конечно, с расчетом на внешнего потребления, но и для внутреннего тоже. Потому что когда вы с одной стороны говорите, что бедных стало больше, чем год назад, что Путин говорил в ходе своего послания, то вам нужно людям дать какое-то объяснение, то вам нужно людям дать какое-то объяснение, почему же им стало жить-то плохо, хуже, чем они жили год назад. Вы говорите: «Вот. Это же вопрос безопасности. Надо же, чтобы было, чем вдарить по стране, которая от нас находится почти в 11 часах лета». Кто-то же должен быть виноватым. Барак Обама сколько уже не президент? Теперь нужно, чтобы опять кто-то был виноват. Поэтому это для внутреннего потребления.А для внешнего — это конечно же, вариант Хрущева, который стучал ботинком по трибуне ООН, это попытка напугать американцев, которые при этом — я вот только что вернулась из Вашингтона — совершенно не пугаются. То есть, конечно, это неприятно, они понимают, что надо опять возвращаться к эпохе больших расходов на оборону и на всё то, что разрушает, а не созидает. Но, тем не менее, они довольно трезво оценивают возможности российского военно-промышленного комплекса и не делают тех ошибок, которые они делали во времена советской власти, когда «потемкинские деревни» они принимали за реальное положение дел.
М.Курников
―
То есть этот месседж они видят, но не очень на него реагируют?
Е.Альбац
―
Понимаете, там вообще на нас перестали реагировать. Россия в США, во всяком случае, на Восточном побережье, интерес ней исключительно как объекту внутренней политики. Вот всё, что связано со спецрасследованием прокурора Мюллера по возможному вмешательству России в президентские выборы 2016 года — вот это занимает политический класс. Во всем остальном мы их вообще больше не интересуем. Он на нас поставили крест. Мы лузеры, у которых был шанс войти в цивилизованную семью народов, но мы почему-то снова выбрали жить за забором.
М.Курников
―
Вы сказали о том, что обсуждают как раз в американском политическом классе. Что прогнозируют? Какими будут выводы расследования?
Е.Альбац
―
Мы сейчас должны уйти на новости и рекламу. Я поскольку хорошо в курсе..
М.Курников
―
Пока еще не новости, но только реклама. Мы сделаем перебивку и после перебивки вернемся
М.Курников
―
И мы продолжаем. Теперь мы возвращаемся к теме того, какими будут выводы расследования.
Е.Альбац
―
На самом деле все, что связано с расследованием спецпрокурора Мюллера — это всё покрыто большой вуалью секретности. По идее, то, что писали об э том еще на прошлой неделе, Мюллер должен быть на этой неделе передать свой доклад генеральному прокурору США, — как мы бы сказали, Attorney General, у нас это генеральный прокурор — Уильяму Барру, который, собственно, должен решить, будет обнародован этот доклад или не будет. О Барре известно, что он сторонник максимальной публичности общественно важной информации. И, собственно, ровно об этом на утверждении в конгрессе его демократы спрашивали, как он будет поступать в отношении доклада спецпрокурора Мюллера по возможному вмешательству России в президентские выборы. И он сказал, что он, конечно, сторонник того, что много официально информации будет опубликовано.
Но на самом деле мы на сегодняшний день совершенно не знаем, что, собственно, Мюллер передаст Барру, потому что не исключено, что он может передать короткий отчет о том, что сделано и список того, что было сделано дальше. При этом мы уже знаем, что есть подозрение… или предъявлено обвинение по 199 эпизодам, что в отношении 37 человек и 3 компаний выдвинуто обвинение со стороны спецпрокурора Мюллера. Из этих 34 человек 26 — это россияне, из них 12 — сотрудники военной разведки, скорей всего, ГРУ, и один — это Константин Климник. Это такая фигура, о которой у нас совершенно ничего практически неизвестно.
Между тем в Вашингтоне о нем говорят сейчас как об одном из ключевых возможных посредников между руководителем штаба Трампа в июле-августе 16-го года Полом Манафортом и Москвой. О нем известно, что он закончил Институт военных переводчиков. Как правило, это готовили кадры для ГРУ. Работал после конца Советского Союза в Республиканском институте. Когда Манафорт начал работать, прежде всего, на Януковича, он оказался в Киеве, стал один из ближайших сотрудников Пола Манафорта. Полу Манафорту грозит срок, по-моему, от 18 до 24 лет, что означает, что из тюрьмы ему не выйти. Ему предъявлен целый ряд обвинений, часть которых мы знаем, часть которых не знаем.
Е.Альбац: Есть подозрение, что Трамп пообещал Манафорту или передал через людей, что он его помилует
И в Вашингтоне ожидают, что по результатам доклада Мюллера будут предъявлен обвинения еще нескольким людям. При этом… вот есть такой знаменитый американский журналист, наверное, один из самых информированных людей Вашингтоне Питер Бейкер. Он старший корреспондент The New York Times в пуле Белого дома. А до этого он был в этом же пуле, только Washington Post . То есть он в этом пуле уже четверть века. И мы с ним очень долго разговаривали. И он говорит, что в Вашингтоне все течет, всё утекает, но из комиссии Мюллера ничего нету.
М.Курников
―
Парочку публикаций были, по крайней мере, выдавались а утечки. Это то, что Мюллер сам выдает. Например, известно, что несколько человек, которые работали в пригожинской «фабрике троллей» — 4 человека, по-моему, приезжали в США, организовывали там демонстрации, еще какую-то работу вели — трем из них предъявлены обвинения, а одному нет, хотя о нем говорят, как об одном из ключевых людей.Говорят о том, что переговоры людей Трампа с Москвой по поводу строительства Башни Трампа закончились ровно в тот момент, как была вскрыта почта штаба Демократической партии. И опять все ждут, что же у Мюллера на эту тему есть.
М.Курников
―
Можно ли сейчас предсказать политические, а, может быть, и юридические последствия обнародования этого доклада?
Е.Альбац
―
Всё зависит от того… Мы пока плохо понимаем именно потому, что команда Мюллера работает очень за закрытыми дверями, потому что понятно, что Трамп и его люди хотели бы заранее знать, к чему готовиться. Есть ведь одна история, которая может быть вообще ключевой.А именно. Как вы знаете, в США президент выбирается не прямым голосованием, а так называемой коллегией выборщиков. И Клинтон набрала на 3 миллиона голосов больше, чем Трамп, но, тем не менее, именно Трамп стал президентом. И ключевое значение имело голосование в штатах на Среднем Западе. Это Мичиган, где Трамп выиграл коллегию выборщиков с перевесом в 10 тысяч голосов и Висконсин, где Трамп, по-моему, на 30 тысяч голосов обошел Клинтон. Причем штат Мичиган, он с 88-го года голосует исключительно за демократов.
И вот появились сейчас данные — и об этом была большая публикация в журнале The New Yorker — о том, что есть подозрения, что российская военная разведка или просто разведка работала прицельно по графствам в штате Мичиган и в штате Висконсин. И одно из подозрений связано с тем, что как раз этого Константина Климника в Москву передавались данные, в том числе, закрытые данные по опросам, которые проходили в Мичигане и Висконсине.
И люди, с которыми я говорила сейчас в Нью-Йорке и Вашингтоне, в том числе, это люди, которые и в университетах занимаются избирательные делами, и политтехнологи говорят о том, что если русские могли прицельно работать по определенным графствам и на определенные группы населения, то когда у вас выбор зависит от очень небольшой группы людей — 10 тысяч — это очень мало, это ничто, — то таким образом можно повлиять на исход. Вот много подозрений связано с тем, что Мюллер может предоставить какие-то серьезные доказательства, что именно то, что называется collusion происходило в определенных графствах штата Мичиган и штата Висконсин, возможно, еще Пенсильвания, третий штат, после чего, победа Трампа стала безусловной по коллегии выборщиков.
Теперь что за этим может последовать? Опять у нас мало информации для того, чтобы предполагать. Первое: что будет с Полом Манафортом? Полу Манафорту предъявлены очень серьезные обвинения по уходу от налогов, по тому, сему, пятому-десятому. Но понятно же, что… это, знаете, как Аль Капоне сажали за уход налогов, а не за то, что он был главой чикагской мафии.
Так вот, насколько я понимаю, Мюллер и его люди рассчитывали, что Манафорт начнет сотрудничать со следствием так, как это делает, например, Пападопулос, который уже сидит, и от него пойдет какая-то информация. Но есть подозрение, что Трамп пообещал Манафорту или передал через людей, что он его помилует. Вы знаете, так же, как у нас, это прерогатива президента, и президент может такое сделать. И это один из вариантов.
Дальше. Может ли Трамп помиловать всех, кто будут обвинены? Вряд ли. Но весь вопрос в том, насколько комиссии Мюллера все-таки удастся показать, что победа Трампа была обеспечена иностранным вмешательством. В этом смысле, если будут предъявлены серьезные доказательства, то легитимность президента Трампа ставится под сомнение.
Это очень серьезно. В этом случае, безусловно, нижняя палата конгресса, палата представителей начнет процедуру импичмента. Но импичмент не пройдет, скорей всего, потому что сенат контролируют республиканцы, а нужно для того, чтобы сенат тоже поддержал импичмент, нужно чтобы 43 республиканца проголосовали за импичмент.
М.Курников
―
А внутри Республиканской партии…
Е.Альбац
―
Есть, есть сторонники импичмента, но, конечно же, не 43 человека. Это невозможно. Я много раз спрашивала, задавал вопрос: насколько возможно, что Трамп сам уйдет в отставку? Так, как если вы помните, было с Ричардом Никсоном, например, когда стало понятно, что импичмент неизбежен, Никсон просто ушел в отставку. Лишь один человек из мной опрошенных, а я опросила, наверное, человек 20 людей; это, конечно, никакая не репрезентативная выборка, ничего, но…
М.Курников
―
Это люди, которые владеют информацией.
Е.Альбац: У нас нет конкурентных выборов — ни настоящих, ни конкурентных выборов у нас нет. Это всё абсолютно имитация
Е.Альбац
―
Да. Или во всяком случае, знают всю эту политическую историю. Лишь один человек сказал, что это вполне реально, что Трампу всё надоело, что он совершенно не ожидал, что президентство связано с таким количеством работы, и что он может подать в отставку. Все остальные полагают, что нет. И тогда вопрос в том, что будет на президентских выборах 2020 года.
М.Курников
―
Эта история больше нас не касается?
Е.Альбац
―
Нас касается.
М.Курников
―
Это внутриамериканский кризис будет после этого или нет, это на нас отразиться?
Е.Альбац
―
Если будут предъявлены какие-то доказательства по связям этого Константина Климника с Москвой и по передачам данных, второй кейс — это Весельницкая, ее встречи с сыном Трампа, и дальше мы не знаем что, — ну, конечно, за этим последуют еще санкции.
М.Курников
―
Мы сейчас прервемся. После этого вернемся в студию, продолжим говорить с Евгенией Альбац.НОВОСТИ
М.Курников
―
Продолжаем программу «Особое мнение». Я напомню, у нас в студии — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. И я предлагаю вернуться к тем темам, которые были на прошлой неделе. Прошла акция памяти Бориса Немцова. И обсуждение началось по поводу международного резонанса и давления по расследованию убийства Немцова.Насколько здесь резонанс этот и давление скорее подтолкнет Российское государство или наоборот, убедит Российское государство как раз не делать расследования настоящего?
Е.Альбац
―
Вы знаете, я не сомневаюсь, что когда падет режим Путина и Россия переживет еще одну демократическую революцию, мирную демократическую смену власти, то тогда, наконец, откроются архивы, и мы, конечно, узнаем, кто дал добро на убийство Бориса Немцова. При этом все равно очень важно, что ОБСЕ предоставляет специального докладчика по делу Бориса Немцова, что этот вопрос будет рассматриваться в других европейских институтах. Там выступали Владимир Кара-Мурза, Вадим Прохоров — это, кстати, адвокат The New Times. Так что они делают очень важную работу, чтобы эта тема в Европе постоянно была на слуху. Это очень важно.Но, конечно же, никакие иностранцы не могут узнать то. что скрыто в архивах Лубянки.
М.Курников
―
Сегодня это давление не имеет значения?
Е.Альбац
―
Оно все равно имеет значение, потому что важно, чтобы эта тема была все время на слуху. Другой вопрос, что я ни одной секунды не сомневаюсь, что информация будет известна только тогда, когда нынешний режим уйдет от власти.
М.Курников
―
Не буду вас просить делать прогноз о сроках. Перейду к следующей теме. «Фонд борьбы с коррупцией» снова под атакой. МВД объявило предыдущего руководителя «Фонда борьбы с коррупцией» господина Рубанова в розыск за то, что они не удаляют этот фильм «Он вам не Димон». Алексей Навальный утверждает, что это его личный канал, и поэтому он не выполняет, как выполнять решение суда. На ваш взгляд, насколько правильно или неправильно сейчас стоять на своем? Уже посмотрели десятки миллионов людей этот фильм. Функция, в общем-то, выполнена. Стоит ли здесь пойти на встречу и обезопасить своих сотрудников, себя и так далее?
Е.Альбац
―
Я думаю, то этот вопрос надо, конечно, задавать Навальному. Он лучше понимает свои риски, но, мне кажется, что упертость Навального, она очень важна. Потому что под разговоры о рациональности, под разговоры о том, что надо все-таки идти на компромисс, надо делать то, надо делать то… мы проиграли протесты Болотной 2011, 2012 года, идя как раз на разного рода компромиссы. А это был шанс у демократической оппозиции.Мне кажется, что эта практика все время отступать и идти на исполнение неправосудных решений… Навальный сам хороший юрист, и он говорит, что это личные каналы, и он имеет право не удалять этот фильм «Он вам не Димон», он, наверное, знает, что он говорит, в данном случае я ему совершенно доверяю. И он не будет подставлять своих людей, значит, он уверен в своей правоте.
Мне кажется, что это правильно, потому что мы уже доотступались дальше некуда. Мы отдали всё, что только было возможно. Мы отдали свою сободу, мы отдали право на свободу собраний, право на выборы. У нас нет ни выборов нормальных парламента, ни выборов нормальных президента. Мы допустили, что выходцы из самого репрессивного института советской власти — КГБ взяли власть в стране по полной программе. Это произошло, конечно же, не сейчас, это произошло буквально сразу, начиная с 2000 года начался этот процесс. И всем казалось: «Ну, ничего страшного, нет-нет, вы знаете, в авторитарной модернизации, Евгения Марковна, есть свои плюсы». Поэтому нельзя бесконечно отступать.
М.Курников
―
Вы сказали о выборах, которые не являются институтом, которым должны быть, тем не менее, судя по всему, они являются до сих пор стрессовой ситуации для власти. Мы смотрим на то, что происходит в Санкт-Петербурге, мы смотрим на то, что происходит при подготовке избирательной компании в Москве. На ваш взгляд, насколько это будут настоящие, конкурентные выборы?
Е.Альбац: С наличием муниципального фильтра никакие честные выборы даже в Московскую городскую думу невозможны
Е.Альбац
―
Нет, у нас нет никаких конкурентных выборов — ни настоящих, ни конкурентных выборов у нас нет. Это всё абсолютно имитация. И в Санкт-Петербурге, мы знаем, господин Беглов — правильно я помню фамилию, — который идет. Он не идет. Он уже назначен в Санкт-Петербург. Простите, он уже введен в Совет безопасности Российской Федерации, и он не становится членами Российского «политбюро», а он уже туда введен. Это значит, что он в сознании Путина и его коллег по Совету безопасности он уже губернатор Санкт-Петербурга.
М.Курников
―
Но в Приморье тоже были такие же планы.
Е.Альбац
―
Ну, какие? Ну, я вас умоляю, забудьте об этом. Нет, там не было такого. Там не было, чтобы Кожемяко был уже членом Совета безопасности. А здесь это сделано заранее. Поэтому о чем, какие выборы? Понятно же, что с наличием муниципального фильтра никакие честные выборы даже в Московскую городскую думу совершенно невозможны. Неслучайно даже Элла Памфилова говорила о том, что необходимо отменить или максимально снизить этот муниципальный фильтр. И, тем не менее, оставляют там эти 5%. А его вообще, в принципе, не должно быть. Это что такое за муниципальный фильтр? Это что, вообще, за безобразие? Вы чего? Какие-то непонятные люди должны решить, пропустить этого кандидата или не допустить. Люди должны решать.
М.Курников
―
Власть говорит, что это для укрепления статуса муниципальной власти, муниципальных депутатов.
Е.Альбац
―
Это называется коррупция выборов, и поэтому никаких выборов, конечно же, нет.
М.Курников
―
Я так понимаю, по Мосгордуме примерно такая же ситуация, на ваш взгляд. Тем не менее, исполнилось 3 года с тех пор, как Элла Памфилова возглавила Избирательную комиссию. На ваш взгляд, у него получилось хотя бы немного улучшить имидж избирательной комиссии, вернуть доверие к выборам или эта миссия провалена?
Е.Альбац
―
Послушайте, у нее и не могло получиться. Как могло получиться, когда — еще раз — власть в стране принадлежит корпорации, их называют силовики — ну, какие они силовики? — это корпорация КГБ. Это люди, идеология которых не допускает никаких выборов и никакой демократии. Поэтому смешно даже предполагать, что Элла Памфилова могла что-то сделать. Элла Александровна отлично понимала, что она ставит на кон свою репутацию.
М.Курников
―
Зачем-то согласилась.
Е.Альбац
―
Она выбрала кабинет и отдала репутацию вот этот тот change, который она сделала. И, собственно, весь выбор произошел непосредственно в тот момент президентской кампании, когда Навальный не был зарегистрирован в качестве кандидата в президенты Российской Федерации, единственный из кандидатов, который провел кампанию по всей России.
М.Курников
―
Она несколько раз подчеркивала, что она не могла это сделать по закону по-другому. Ей, может быть, самой не нравится этот закон, но она вынуждена его исполнять.
Е.Альбац
―
Это тоже не так. Потому что ЕСПЧ рассматривал дело Навального и признал, что Навальному было отказано в правосудии, что дело это абсолютно политическое. Российская Федерация в своей Конституции признает приоритет международных институтов над национальными. Таким образом, ЕСПЧ признал это абсолютно неправосудным приговором. За этим должно было последовать решение Верховного суда Российской Федерации, который должен был отменить этот приговор. Ровно потому, что в России не существует института суда, и это они тоже разрушили, Навального и не зарегистрировали в качестве кандидата.
М.Курников
―
Формально, так как она не Верховный суд, она ссылается на закон.
Е.Альбац
―
Никакого формального нету. Это не формально, это издевательство. Это так же формально тоже в гитлеровской Германии были Нюрнбергские законы, и формально по закону в гитлеровской Германии евреям надо было носить желтые звезды и у них отбирали банки, бизнесы и прочее. Но никому же не приходит в голову, что это было по закону сделано, и 6 миллионов людей сожгли в газовых камерах и расстреляли во рвах потому, что таковы были законы нацистской Германии.
М.Курников
―
Но вы помните, как потом к судьям отнеслись те же оккупационные власти.
Е.Альбац
―
Что вы имеете в виду?
М.Курников
―
Многих судей потом отпустили, которые исполняли эти самые законы.
Е.Альбац
―
Мы сейчас говорим с вами не о судьях, а о законах. Это нельзя, это полная подмена понятия. Неправосудные законы — это не законы. И разговоры о том, что это все-таки законы, их надо исполнять — не надо. Потому что самое главное, что ЕСПЧ четко абсолютно это артикулировал — что в отношении Навального нормального суда не было, вообще суда не было.Поэтому да, Элла Памфилова — от нее требовалось совершить гражданский поступок. Ее что, за это отправили бы в тюрьму? Нет, скорей всего, она перестала бы быть главной Избирательной комиссии после президентских выборов. Да, неприятно, но, тем не менее, она сохранила бы репутацию. Она выбрала другое. Это ее выбор.
Е.Альбац: ЕСПЧ четко абсолютно артикулировал — в отношении Навального нормального суда не было, вообще суда не было
М.Курников
―
Когда мы говорим об этой тактике, к которой призывает Алексей Навальный «Любой второй» — насколько, на ваш взгляд…
Е.Альбац
―
Я не знаю, что такое «любой второй».
М.Курников
―
За любого второго мы будем призывать голосовать. Насколько, на ваш взгляд, она может сработать в Санкт-Петербурге?
Е.Альбац
―
Не знаю. Я много пыталась разобраться с этим его «Умным голосованием», и, честно говоря, я не очень понимаю, как это будет работать. Мне кажется, что это немножко такая, умозрительная конструкция. Я боюсь, что она очень трудна будет для восприятия избирателей. Но еще раз: Навальный предпринимает попытку хоть как-то влиять на существующую политическую историю, при том он отлично понимает, что смена режима в России в результате выборов уже произойти не может.
М.Курников
―
Это была Евгения Альбац. До свидания!