Особое мнение СПб - Лев Лурье - Особое мнение - 2019-02-14
14.02.2019
А. Веснин
―
11 часов и 6 минут в Петербурге. Всем добрый день! Меня зовут Арсений Веснин. Это программа «Особое мнение». И сегодня герой этой программы – историк Лев Лурье. Лев Яковлевич, здравствуйте!
Л. Лурье
―
Добрый день!
А. Веснин
―
Координаты связи с нами: SMS +79312915800. По этому же номеру, кстати, можно писать и в WhatsApp и в Telegram. Ну и на YouTube канале как всегда идет видео-трансляция «Эхо Москвы СПб». Подключайтесь, можно за тем, что происходит в студии подглядывать. Лев Яковлевич, давайте начнем с вопросов все-таки еще пока не петербургских, а глобальных, такого, планетарного масштаба. Мощную статью выпустил господин Сурков про то, что Путин великий, путинизм – это навсегда и вообще о том, что наша страна, конечно, обречена быть великой. Иначе быть не может. А страны Запада только на нас смотрят и думают, как бы сделать так, как в России, а не у них в лживой, лицемерной демократической системе. Прочитали статью?
Л. Лурье
―
Да, прочитал. Это не статья, это стихотворение в прозе. Напоминающее, действительно, какие-то, я бы сказал даже, Гоголевские тексты.
А. Веснин
―
Почему?
Л. Лурье
―
Птица-тройка. Это такое метафорическое сочинение, скорее стихотворение, чем проза. Где упоминаются какие-то разные важные конструкты типа, вот этого вот глубинного народа или такого здания государства Российского в стиле НРЗБ, где, так сказать, все трубы наружу, мы не скрываем свою жестокость, коррупцию, лицемерие, иногда, коварство. Но мы и не прячем это. Мы говорим: да, мы коварные, мы лицемерные. А тот мир, он говорит: ой, мы хорошие, мы симпатичные. На самом деле, мы понимаем, что он еще гораздо более коварен, более лицемерен. Это такая безжалостная история борьбы зла со злом. Но одно зло – это то, которое попадет в рай, выражением Владимира Владимировича Путина, а другое, которое не попадет в рай.
А. Веснин
―
Вообще, смысл этой статьи?
Л. Лурье
―
Мне кажется, что отчасти эта статья выражает, что называется, коллективное бессознательное, не знаю уж, глубинного ли народа, но глубинной бюрократии. Эта мысль, которая всегда присутствовала в русской и советской коммунистической публицистике, которая заключается в том, что, ну да, мы врем, мы погрязли в пороке, у нас неравенство, воруем, ничего не получается – но у них все гораздо хуже.
А. Веснин
―
Вообще, насколько наша бюрократия… Ну, с народом может более менее понятно, что народу какая-то идея, ну хотя бы просто огромных размеров страны, безусловного величия, она нужна. Но вот бюрократия, насколько нужна там какая-то идея? Или все все-таки может проще?
Л. Лурье
―
Для того, чтобы человек понимал для чего он живет и почему он незаконченный мерзавец, особенно если он – законченный мерзавец, ему надо понять что он некоторым другим образом выделенный. Да, я – законченный мерзавец, но я не такой законченный мерзавец, потому что Иван 3 был тяжелым царем, Петр Великий, да и про Ленина нельзя сказать, что он очень был хорош, да при Путине не так все хорошо бывает. Но я часть этого механизма, вот так выглядит сколопендра, я – сколопендра.
А. Веснин
―
Вот, много проводили ассоциаций с Третьим Рейхом и с историей о том, что вот, примерно такой же риторикой занимались в нацистской Германии. Вот вы, как историк, согласны с этим?
Л. Лурье
―
Ну, отчасти, идея глубокого лицемерия Запада и Востока, объединенных тем, что здесь и там, и в Москве и на Уолл-стрит правит жидомасонская мафия, она присутствует. То есть существует некий относительно светлый мир, большое количество темного мира. Другое дело, что это гораздо более экспрессионистская картина. Советская картина или Северо-Корейская картина. Она предполагает утро нашей родины, поля необъятные, энтузиазм на лицах металлургов, стариков, которых ласкают дети и которым вделалась дорога. А Россия Суркова, она же не очень хорошая. Она мрачноватая. Она несовершенная, она грубая, ей правят силовики. «Но и такой, моя Россия, ты всех краев дороже мне». Некрасовская-Блоковская нотка у него.
А. Веснин
―
Все-таки, если проводить ассоциации с Третьи Рейхом? Получается или нет?
Л. Лурье
―
Нет, не очень получается.
А. Веснин
―
А вообще с чем-нибудь, получается, проводить какие-нибудь ассоциации?
Л. Лурье
―
Ну да. Это, конечно, так сказать, зады русского национализма. То есть это отчасти Данилевский, это отчасти Федор Михайлович Достоевский, обогащенный Львом Николаевичем Гумилевым, любимым философом Владимира Владимировича Путина, близким к социализму Ильиным. Это вот такое более менее общее место, когда нужно объяснить, почему… Особенно, белым это было трудно делать. Почему вот вы такие хорошие, а у вас такое безобразие и вас выгнали. Нужно придумать какую-то такую теорию, которая плохое делало бы хорошим. Понимаете, идеология Третьего Рейха была идеологии построенной, в значительной степени, как революционно-романтическая. Молодой Гитлер такой же революционер как Андрей Желябов или кто-то еще. Неважно, что они провозглашали. То есть, видите, у них Крым закончился бы присоединением Украины, условно говоря. У нас Крым закончился присоединением Крыма и получением враждебной Украины. Мы проглотили Судеты, но, значит, с Чехословакией не получилось. Я не сравниваю, правда, не сравниваю характер национал-социализма и путинизма, они совершенно разные и разная степень кровожадности, и разная степень тотальности. И разная степень вовлеченности этого самого глубинного народа. Есть параллели. Вот я сейчас читаю книжку такого замечательного немецко-английского публициста Хафтора, который перевел наш земляк – Никита Алексеев. Два томика. Это такой, значит, интеллигентный немец, довольно консервативных убеждений, замечательно образованный. Который как-то физически почувствовал опасность гитлеризма и, хотя ему ничего не угрожало, в 38-ом году свалил и стал наряду с Оруэллом, важнейшим НРЗБ фашизма внутри Британии во время войны. То есть он действовал на британском вещании и на Германию. Там замечательно описывается вот это общество непрерывного праздника, которое было построено Гитлером. И которая была построена Сталиным.
А. Веснин
―
Это, кстати, чем-то похоже на нас.
Л. Лурье
―
Это чем-то, похоже, но понимаете, этой культуры праздника, которая искренне поддерживается массами, которые рвутся праздновать – у нас я не наблюдаю.
А. Веснин
―
Но, как же? Но освобождение Ленинграда, 9 мая?
Л. Лурье
―
Само описание этого глубинного народа, у Суркова. Там же есть тревога по поводу этого народа. Там то и есть эта идея, что он молчит, молчит, а потом как возьмет виллы… И там про это сказано, что пока что, все хорошо. Что он такой глубинный, тихий. Мы вообще про него ничего не знаем, это такое «море молчало». Я забыл, как называется… Симон его зовут, а фамилию я забыл… Кордонский. Такой социолог, очень интересный, вышедший из Новосибирска, который работал вместе с Глебом Павловским и, значит, с Вячеславов Сурковым в золотое время путинской администрации, в самом начале. И это, вообще говоря, его идея. А это не идея, а исследование народа, который… Мне кажется, что это очень разумная идея. Народа, который приучен с властью играть в пятнашки. Его главная задача – спрятаться. И вот этот глубинный народ – это народ, который спрятался от власти. Который хочет иметь с ней как можно меньше общего, не возражает, потому что это бессмысленно. А строит какие-то свои внутренние социальные сети, ходы, выходы для выживания. Вот такая хитрая система. Вот, собственно, Сурковский оптимизм строится на том, что он не является субъектом, этот глубинный народ. Он не участвует в управлении. Он как бы передоверяет вот этим силовикам право управлять.
А. Веснин
―
В принципе, это вообще система представителей демократии. Что они дают свои права. Вот, мы выбираем кого-то, а вы нас будете представлять.
Л. Лурье
―
Относительно демократии, глубинный народ, то есть избиратели, неким образом реагируют на действия власти. А здесь описывается некая страна, в которой верх никак не зависит от низа. До поры до времени.
А. Веснин
―
Вы согласны с этими тезисами?
Л. Лурье
―
Нет, не согласен.
А. Веснин
―
А как вы считаете на самом деле?
Л. Лурье
―
Я считаю, что на самом деле, даже авторитарное общество или там, не будем вдаваться в споры: гибридная, авторитарная, реагирует на запросы масс. Условно, если бы у массы не было бы запросов присоединения Крыма – присоединение не прошло бы без сучка и задоринки. Если бы у народа было настоящее желание взять Киев, то вполне возможно Владимир Владимирович повел свои легионы на Киев.
А. Веснин
―
Серьезно?
Л. Лурье
―
Серьезно, да. Власть, вы это знаете по дикому интересу к опросам общественного мнения, которые проводятся секретно конторами. Власть не хочет входить в клинч с народом. Она хочет все-таки улавливать тот ветер, который идет. Она боится, что это все неожиданно рассыпается.
А. Веснин
―
Ну, вот, все эти опросы, которые публиковали в начале, особенного этого года, которые говорят о каком-то мощнейшем падении рейтинга Путина и «Единой России», доверия к власти…
Л. Лурье
―
Падение рейтинга – это же совершенно не значит, что люди немедленно начнут само сжигаться. Падение рейтинга означает изменение жизненных планов, еще меньшее доверие к власти, рост теневых сделок, выстраивание параллельного государства, рост благотворительности, между прочим, потому что никто не верит, что ваши налоги будут потрачены правильным образом. Значит, еще пара таких гололедов и хочешь-не хочешь, а люди будут объединяться и чистить.
А. Веснин
―
Ну, уже многие люди выходили сами, чистили, начали разные знаменитости, к ним подключились и другие горожане.
Л. Лурье
―
То есть, падение рейтинга означает недоверие к сигналу. Условно говоря, падения рейтинга – это не Майдан, а процент слушателей Владимира Соловьева и Дмитрия Киселева.
А. Веснин
―
Этот процент что, уменьшается?
Л. Лурье
―
Да. При росте недоверия.
А. Веснин
―
Ну, хорошо. Но это же какие-то первые этапы…
Л. Лурье
―
Дальше должны появляться, при росте недоверия, какие-то лжепророки. Вот я хорошо помню Советский Союз последних лет, при росте недоверия. Отовсюду летали НЛО, значит, все лечились какими-то таинственными снадобьями, искали шамбалу. Должна возникать другая повестка. Повестка никого не должна волновать, которую они нам предлагают.
А. Веснин
―
Ну, пока, это происходит, нет?
Л. Лурье
―
Да, это нарастает.
А. Веснин
―
А какая повестка? Ну, вроде, НЛО и шамбалу не ищем уже.
Л. Лурье
―
Нет, шамбалу пока не ищем. Вообще, мне кажется, что нынешнее поколение, молодые люди, с кем я общаюсь или которых я вижу, они попросвященнее будут, чем мы. Или чем молодые люди нашего времени.
А. Веснин
―
Ну, сейчас, просто больше источников информации. Я так понимаю, что интерес к этим всем оккультным каким-то вещам, дзен-буддизм и так далее, это же тогда было новое…
Л. Лурье
―
Дело в том, что это тогда была колоссальная отрасль, конечно, которой тогда не было. Вот кто-то собирался на преферанс по пятницам, но количество людей, которые занимаются какой-то вымышленной реальностью, компьютерными играми, вообще всем, что связано с каким-то шоу, в котором ты можешь принять участие – оно зашкаливает.
А. Веснин
―
Сейчас?
Л. Лурье
―
Да.
А. Веснин
―
И это, как раз таки, бегство от реальности, от той повестки, которая предлагает нам власть?
Л. Лурье
―
Да. Грубо говоря, если ты не веришь власти, то ты скорее пойдешь в Tinder знакомиться с девушками.
А. Веснин
―
С другой стороны, даже если ты веришь власти, ты тоже пойдешь в Tinder знакомиться с девушками.
Л. Лурье
―
Нет, если ты веришь власти, то у тебя будет социальный оптимизм, то ты будешь стараться делать карьеру, быть вовлеченным, значит, делать деньги и так далее тому подобное.
А. Веснин
―
Но, возможно, Сурков прав, говоря о том, что и на Западе тоже люди властям, на самом деле, не особо доверяют, потому что там все то же самое. Все эти онлайн-игры, Tinder – это все приходит к нам оттуда. Там все это придумывают и пользуются огромной популярностью.
Л. Лурье
―
Ну, да. Что такое «желтые жилеты» в Париже? Это уверенность, либо, по крайне мере, ощущение, что мы можем. Мы можем поменять. Что такое «антитрамповская кампания»? Это значит, что мы выиграем на промежуточных выборах. Мы не дадим этой собаке прийти к власти снова. Или, наоборот, мы голосуем за Трампа, потому что мы не дадим этому заговору интеллектуалов и банкиров с Уолл-стрита править нами, простыми американцами. Участие в политике означает веру в то, что что-то можно изменить. Уход от политики, полный – это полное ощущение того, что верить в это не надо, нельзя.
А. Веснин
―
С другой стороны, вы говорите про уход от политики. С другой стороны, есть ощущение, что молодежь, наоборот, начинает больше интересоваться политикой.
Л. Лурье
―
Она начинает интересоваться политикой в том смысле, что… Значит, гораздо меньше стал дуализм 2014 года, потому что люди гораздо меньше ругаются на тему того – наш Крым или не наш Крым. Это проблематика довольно сильно ушла. И, мне кажется, что, судя по социальным сетям, что даже те, кто страшно, кто исповедовал Сурковскую идеологию в виде 2014 года, что Крым наш, что вы лицемерите и ля-ля тополя… Они постепенно переходят на общие позиции, которые заключаются в том, что нами правят ублюдки, власти верить невозможно, можно зависеть только от себя и т.д. и т.п.
А. Веснин
―
А это может как-то вылиться во что-то, что изменит, все-таки, эту власть, это устройство государства и так далее?
Л. Лурье
―
Ну может, но не сразу. Это не такая прямая история.
А. Веснин
―
Есть предположения по срокам?
Л. Лурье
―
Не знаю, нет, у меня никаких предположений по срокам нет. Я видел уже очень много разных прогнозов. Они, как правило, проваливались. Все, что произойдет – произойдет абсолютно неожиданно. Совершенно не так, как мы про это думаем.
А. Веснин
―
Хорошо. Раз заговорили про Америку, тут приходят вопросы. Новый пакет санкций будут обсуждать в Сенате, там про банки, это связано с инцидентом в Керчи, с задержанием украинских моряков и там хотят наложить санкции на какое-то количество банков. Пишут аналитики, которые понимают всю эту систему работы банков, что это жесткий пакет, соверешнно не факт, что его примут, конечно. В целом, история с санкциями, она по-прежнему актуальна или нет, как вам кажется?
Л. Лурье
―
Ну, вы знаете, я хоть и закончил экономический факультет нашего университета, не такой специалист. Но я вижу это как черный ящик. Я вижу, что с одной стороны, нам вводят эти санкции, а с другой стороны, повседневная жизнь ухудшается. Зависит это прямо от санкций или нет – не знаю. Как я понимаю, как говорят эксперты – это значительная часть ухудшения нашей жизни.
А. Веснин
―
То есть, соответственно, наши власти должны быть заинтересованы все-таки, чтобы их не принимали и по идее, идти на какие-то компромиссы. Но, вроде бы компромиссов никаких нет. Почему?
Л. Лурье
―
Думаю, что здесь нет единства. Значит, существует, я думаю, что существует разработанная в Совете Безопасности или где-то у нас некая линия поведения. Эту линию поведения мы видели, когда она провалилась на Украине. Она исходит из некого прогноза. Вот сколько нам по телевизору говорили, что Украине неизбежно развалится. И, действительно, если бы она развалилась, то тогда все действия Путина были бы понятными. Значит, она бы развалилась, что-то бы отделилось, Галиция. Остальное бы вышло из общего рынка или все вылилось в Новороссию, то же самое и здесь. То есть казалось, что после победы Трампа, после «Брекзита», что после националистов в Италии, что надо потерпеть еще. Давайте потерпим, а они сами отменят. И, думаю, что такая точка зрения у части верхов существует. Что главное не сморгнуть. Как называется, когда руками так меряются, здесь главное – проявить жесткость на более долгом этапе. Мы не стометровку бежим, а 800 метров. Давайте добежим эти 800 метров и посмотрим, кто будет в форме.
А. Веснин
―
Давайте про Петербург немного поговорим. Обсуждают события в городе уже на федеральном уровне. Редко такое происходит, когда петербургскую политику начинают обсуждать все российские СМИ, тут даже Песков высказывался, правда, ничего не сказал, но все равно. Такое случается нечасто. Снег, видимо, стал главным политическим действующим лицом сейчас в Петербурге. И главным оппозиционером и оппонентом действующей власти. Правда, пока, вот первый момент. Давайте про власть. Есть сейчас ощущение, что вот этот пресловутый конфликт Законодательного собрания в лице спикера Вячеслава Макарова и администрации городской, в лице губернатора временного Беглова. Что, похоже, он каким-то образом, сейчас заморожен и они готовятся к выборам сообща?
Л. Лурье
―
Я вообще не видел таких особых признаков конфликта. Там были, как бы, центры силы. НРЗБ все равно, какое место занимал Макаров, сейчас, тоже, я не знаю, что думает Любовь Павловна Совершаева о Макарове. Но, мне кажется, что то, что, как я понимаю, Макарову будет доверено вести избирательную кампанию …
А. Веснин
―
Муниципальную.
Л. Лурье
―
Муниципальную. Это, с политической точки зрения, разумное решение. Но означает оно исключительную слабость Смольного. Признание того, что сами они не справятся. Макаров – опытный политик в таком, российско-консервативном стиле с использованием административного ресурса. Он тут ходы-выходы знает, с людьми много работал и поэтому, скорее всего, такая грубая простая административная кампания у него получится лучше.
А. Веснин
―
Ну, вот, вы говорите, что не видели признаков конфликта. Кажется, с приходом Беглова этот конфликт обострился, потому что, во-первых, из ЗакСа очень резко критиковать стали Смольный, раньше себе так не позволяли это делать. И Максиму Резнику раньше выключали микрофон, и Борису Вишневскому, когда они критиковали чиновников. А тут было произнесено много-много разных слов, а Резнику микрофон выключили только вчера. Впервые. Более того, смолинские средства массовой информации активно наседали на Макарова и на Парламент, перекладывая всю вину за то, что происходит. Сняли из глав районов именно этого, Сапожникова, который руководил Фрунзенским районом, который был человеком Макарова и так далее. Было ощущение, что какая-то там борьба идет, подпольная. А теперь, закончилась.
Л. Лурье
―
Если говорить, вот если вы считаете, что это так – а у меня нет оснований в этом сомневаться, то это значит, что «не до жиру, быть бы живу» и что Смольный уступил.
А. Веснин
―
Соответственно, что делать оппозиционерам, если власти объединились, внутренний конфликт, во всяком случае, заморозили или его нет, это все мифы. Что оппозиции-то делать перед выборами? Как-то пока не видно просто стратегии какой-то.
Л. Лурье
―
Мне кажется, что стратегия давно сформулирована, произнесена, и ее надо просто доработать. Стратегия, с моей точки зрения, заключается в следующем: должны быть блоки на муниципальные выборы, должна быть сформулирована одна команда, гражданская, для каждого муниципального округа и надо исходить из того, что ни одного человека, сколько-нибудь заметного через административный фильтр не пропустят. Нужно голосовать за кого угодно, кроме как за исполняющего обязанности. Мне кажется, что наиболее выгодная, наиболее простая, не требующая никаких дополнительных вводных, программа.
А. Веснин
―
Ну, это то, о чем говорит Алексей Навальный. Вы сейчас повторили его тезисы. Мы прервемся на новости и потом продолжим обсуждать петербургскую политику еще. НОВОСТИ
А. Веснин
―
Возвращаемся в эфир петербургского «Эха», Арсений Веснин, Лев Лурье у нас в гостях. Историк, публицист. Лев Яковлевич, вот вы говорите: простой план как у Навального. Всем надо объединиться на муниципальных выборах, создать какие-то свои команды… Но уже, партия «Яблоко» сообщила, что нет, мы ни с кем объединяться не будем – пусть все идут от партии «Яблоко».
Л. Лурье
―
Ну, вот, мне кажется, что в этом случае, если демократическая общественность увидит, что кто-то в партии «Яблоко» или сторонники Навального, или еще кто-то мутят воду, нужно собрать некий представительный комитет. Я бы в него вошел. И какие-то бы известные люди, значит, непартийные, партийные, журналисты, вот вы. Журналисты это как раз, совершенно, хорошо, потому что у нас это объективно. И надо просто на это посмотреть и сказать, что, ребята, с нашей точки зрения, муниципальный список «А» по Петровскому округу выглядит убедительнее, чем муниципальный список «Б». Написать тот список, назовем его там, список «НРЗБ-Лурье», за который бы и голосовали. Для этого и существует прогрессивная демократическая интеллигенция.
А. Веснин
―
Вы готовы заняться созданием такой группы? Пригласить людей?
Л. Лурье
―
Если будет нужно, я даже делал это однажды. Не помню. По-моему, это выборы 1998 года, когда мы выпустили такой список. И каждый год я это делаю во время выборов. То есть, если не собираю комитет, то я долго думаю и посылаю всем своим друзьям табличку за кого надо голосовать по какому округу.
А. Веснин
―
Ну, это одно дело. Другое дело, если создать, действительно, какую-то комиссию и пытаться придать этим словам какую-то общественный статус.
Л. Лурье
―
Да, мне кажется, что это очень разумно. Этим обязательно нужно заняться.
А. Веснин
―
Хорошо. По поводу губернаторских, все-таки, выборов. Вам не кажется, что позиция слабая? Никто не идет, «муниципальный фильтр» - не пройти. Я все равно не могу понять. Я задавал эти вопросы: почему никто не хочет повторить историю Алексея Навального, которая была успешная с точки зрения пиара, его президентская кампания. Было понятно, что ему не дадут участвовать в выборах, но президентскую кампанию он пережил.
Л. Лурье
―
Я не уверен, что она была сильно успешной с точки зрения пиара. У нас, к сожалению или к счастью, нету человека с таким темпераментом, и с такими лидерскими качествами как Навальный, в городе. У нас много ярких политиков, но они, совершенно, другие. И, ну что, будет…
А. Веснин
―
Мощная кампания с требование допустить какого-то кандидата до выборов.
Л. Лурье
―
Во-первых, мне кажется, что мы никогда не найдем одного такого кандидата. Точнее, такого никогда не было, чтобы, условно говоря, Борис Вишневский сказал: да, я понимаю, что у Шишкиной больше шансов.
А. Веснин
―
Мне кажется, что тут Шишкина может сказать, что ладно, отдам предпочтение Борису Лазаревичу, например.
Л. Лурье
―
Такое может произойти.
А. Веснин
―
Дмитриева сейчас отстранилась от выборов, но она может никак, она хотя бы может не портить, да, ну и не делать лучше.
Л. Лурье
―
Для этого нужно, чтобы интеллигентная миниатюрная профессорша Оксана Дмитриева была то в Красном Селе, то на Черной речке, то залезала в Парнас, выступала во дворах и вела вот такую уличную кампанию, с такой интенсивностью, которую делал Навальный. Я пока что всего этого не вижу. Я вижу гораздо более простой сюжет. Это не за, а против.
А. Веснин
―
Против. В итоге, как вы думаете, есть шанс сейчас у Беглова подвинуть оппозиционеров?
Л. Лурье
―
Значит, для меня, вообще, в принципе, не имеет большого значения. Я бы сказал так, что есть несколько шансов. Первый шанс заключается в том, что мы все-таки добиваемся того, что вместо Беглова выставляют от партии власти другого кандидата. Еще раз говорю, что с моей точки зрения, нашему городу, прежде всего, нужен крепкий хозяйственник. Я в этот раз не согласен с уважаемым Дмитрием Быковым. Я думаю, что Собянин нашему городу не помешал. Второй Владимир Анатольевич Яковлев. Значит, нам нужны мэры, которые будут заниматься строительством НРЗБ, бороться с налетевшим московским враньем и, значит, как-то обличать Резника, который хотел сдать гитлеровцам город. Он, вероятно, хотел, Резник этот, гипотетически, чтобы его бабушку с дедушкой как евреев убили, и он не родился. Прагматик. Вот все, что говорит – вот это совершенно не нужно нам такого человека. Нам нужен, я тоже в это верю, изменившийся Беглов. Сиди и молчи, занимайся тем, что нужно. Заниматься есть чем. Или нам нужен условный Албин, Яковлев – неизвестно кто. Или нам нужно, чтобы власть НРЗБ и пошла, все равно, по этому пути. Это программа минимум, да. К сожалению, я хочу, чтобы моим губернатором была Шишкина. Но вероятность этого небольшая. Но чтобы моим губернатором был какой-то пристойный человек, за которого мне бы не было стыдно – это программа минимум, которая, в принципе, более менее выполнима.
А. Веснин
―
И что нужно делать?
Л. Лурье
―
Вот то, что я сказал. Нужно бороться максимально. Для того, чтобы наверху, потому что Беглов, конечно, не самостоятельная фигура и он сам решения не принимает. Администрация Президента должна понимать, что Беглов или Беглов в этом виде не выбираем. Надо менять имидж Беглова. Или Беглова вообще не выбираем.
А. Веснин
―
А как, вообще, так получилось, что такого человека как Беглов, назначили?
Л. Лурье
―
Не знаю, я думаю, что это результат компромиссов каких-то олигархических групп. И потом, ну надежный, много раз проверен, все его знают, мы знаем, что у нас персоналистский режим. То есть, знакомства с первым лицом чрезвычайно важны. И назначают все более далеких от первых лиц, но все же… То есть на самый ближний круг, а все уже, такой, периферийный круг. Он самый ближний из периферийного круга. Поэтому он попал, больше никаких резонов здесь нет.
А. Веснин
―
Как думаете, все-таки, что будет важнее: муниципальная кампания или губернаторская?
Л. Лурье
―
Муниципальная кампания, я просто вижу вот эти залы на фотографиях, да. Я знаю, что какие-то из молодых людей собираются идти в муниципальные депутаты. Я вижу довольно большой потенциал, потому что люди в принципе пошли в это, на фоне всего этого добровольчества, это совершенно естественный и понятный шаг. Но насколько массово это будет – я боюсь, просто, предсказывать. Это вполне реально. Вот московский результат – это вполне реально. Муниципалитет в молодых местах, где большое количество проблем, большое количество молодого образованного избирателя, то есть, там где…
А. Веснин
―
То есть, условно, Парнас?
Л. Лурье
―
Условно, Парнас. Там, где ипотека сильная – это вполне реально, мне кажется.
А. Веснин
―
Как думаете, смысл то вообще в этом есть? Ну, вот, поменяются одни муниципалы на других. Полномочий-то мало.
Л. Лурье
―
Ну, это зависит от того, чего мы хотим. У нас есть желание забежать впереди коня. Здесь проблема заключается, да, муниципалы должны понимать, что они должны заниматься, условно говоря, Владимирским округом, а не думать о завершении войны на Украине. Улучшить в каком-то отношении жизнь своих соседей они должны и могут.
А. Веснин
―
Ну, посмотрим, получится ли это или нет. В общем, выборы уже довольно скоро. Хотя, все равно, пока ощущение… У вас есть ощущение, что вообще какая-то кампания предвыборная началась?
Л. Лурье
―
Я бы сказал, что скорее по поведению власти, чем по поведению оппозиции. Власть дико нервная.
А. Веснин
―
Наверное, оппозиция должна этим пользоваться. По логике вещей. Спасибо большое. Это было «Особое мнение» Льва Лурье. Меня зовут Арсений Веснин, до встречи!
Л. Лурье
―
До встречи!