Юрий Сапрыкин - Особое мнение - 2019-02-13
А. Соломин
―
Добрый день. Я приветствую аудиторию «Эхо Москвы», телеканала RTVi, Ютуб-канала «Эхо Москвы». Сегодня в программе «Особое мнение» журналист Юрий Сапрыкин. Здравствуйте.
Ю. Сапрыкин
―
Здравствуйте.
А. Соломин
―
В Википедии сказано, что вы закончили философский…
Ю. Сапрыкин
―
В отличие от многого, что сказано про меня в Википедии, это чистая правда.
А. Соломин
―
Это был 1995 год. Правильно ли я понимаю, в 1995 году достаточно сложно, вы подрабатывали во время учебы?
Ю. Сапрыкин
―
Да.
А. Соломин
―
Родители помогали вам во время учебы каким-то образом. Были ли вы на обеспечении родителей в тот момент?
Ю. Сапрыкин
―
Я бы сказал, что это было обеспечение в основном такое продуктового характера. Помогать деньгами было сложно, жили мы уже на тот момент в разных городах. Поэтому родители иногда подкидывали какие-то свои припасы. Ну, как иногда, достаточно регулярно. Я помню, что возвращался из родного города, как правило, с рюкзаком, наполненным какими-то заготовками. И они были очень кстати.
А. Соломин
―
У нас это называлось гуманитарная помощь. Или продовольственные круизы.
Ю. Сапрыкин
―
Абсолютно. Это был, да, интересно, что на этот момент произошел слом парадигмы, что буквально за год до этого мы все ездили в московские продуктовые магазины, чтобы купить какой-то еды и отвезти ее к нам в город. И тут после того, как страна пошла курсом гайдаровских реформ, вот еду пришлось везти уже в обратном направлении.
А. Соломин
―
Я в той же Википедии, надеюсь, что в той части не соврал тот человек, который это все заполнял. Вы работали курьером, понятно, можно представить, кем может устроиться студент, который на дневном обучении. Вы знаете, что вам бы не пришлось этого делать, если бы уже тогда была инициатива министра юстиции, которую он озвучил сегодня. Обязать родителей обеспечивать своих детей студентов.
Ю. Сапрыкин
―
Какое счастье. Спасибо министру юстиции. Жалко, что он не придумал этого 29 лет назад. Мне только интересно, как бы министерство юстиции смогло бы организовать применительно к моим родителям эту обязанность. И как оно сможет ее реализовать применительно к родителям, которые, в общем, сами живут не очень богато. А таких родителей у нас в стране чрезвычайно много. Вот Министерство юстиции видимо, судит по себе. И по своему уровню благосостояния. Но родители, которые вынуждены работать на трех или пяти работах, и их дети, неважно учатся они в институте или учатся в школе или делают что-то ее, тоже вынуждены как-то зарабатывать и на себя, и на себя, и на семью. Это довольно частая ситуация. И кто здесь должен кому помогать. И как заставить помогать людей, которые живут на грани прожиточного минимума.
А. Соломин
―
Есть же у нас система, по которой отец, ушедший из семьи, платит алименты. И у него законом определено, он за границу не выйдет, если не платит. То есть рычаги, какие-то инструменты есть. Так сделать можно с точки зрения, написать закон можно любой.
Ю. Сапрыкин
―
Хорошо, давайте представим себе тоже довольно часто встречающаяся ситуация. Родители инвалиды, получают нищенское пособие. Работать не могут. Сын пошел учиться. Женился, завел ребенка. Кто кому здесь должен помогать? Как это отрегулировать законом. Какой тут должно издать Министерство юстиции указ, чтобы правильно эту помощь внутри семьи распределить. Мне кажется, что министерство юстиции, я понимаю, что вот это единение власти с глубинным народом, о которой заявил в своей статье Владислав Сурков, видимо, дошло до такой гармоничной стадии, что власть уже хочет отрегулировать какие-то тонкие внутрисемейные отношения. Потому что народ и партия едины. Но мне кажется, что министерство юстиции в этом конкретном случае давайте скажем прямо: лезет немножко не в свое дело. И это дело оно не сможет просто отрегулировать. Потому что в нем очень много частных случаев, очень тяжелых сложных жизненных случаев, которые не подчиняются этому приказному законодательству.
А. Соломин
―
По приказному законодательству до 18 лет, тем не менее, ребенок обеспечивается родителями. Но ребенок, насколько я помню закон, может работать лет с 14. Если мне не изменяет память. Когда он получает паспорт и ИНН. То есть получается, что и до 18 не очень правильно заставлять родителей обеспечивать детей. Есть возможность – иди, работай.
Ю. Сапрыкин
―
Да, и мы знаем, что так бывает. И министерство юстиции не может влезть в эту ситуацию. И запретить ребенку идти работать или проверять, кто там как кого обеспечивает. Я не помню, честно говоря, и, слава богу, что не помню каких-то историй, когда в семьи с тяжелой ситуацией в моем детстве, например, притом, что в советское время этот контроль был еще более жестким. Где нет отца, где мать пьет, где все болеют и получают очень маленькое пособие. Чтобы приходил не знаю кто, инспектор по делам несовершеннолетних и говорил бы: что-то вы плохо ребенка обеспечиваете, а ну-ка давайте тратьте на него, пожалуйста, побольше денег, на водку поменьше. Как вы себе это представляете? Не вы, Алексей, а вы, министр юстиции или кто там придумал этот закон. Как технически. Давайте всех родителей нашей великой страны обязать давать ребенку до 18 или до 25 лет каждый день с утра булочку. Как вы будете это проверять? Камеры наблюдения. Нет, правда, я не понимаю.
А. Соломин
―
А как вы относитесь к тому, что студенты работают? На этот счет тоже есть несколько, как минимум два мнения. И руководство вузов не всегда прямо уж так радужно смотрит…
Ю. Сапрыкин
―
И мы знаем эти мнения. То, что студенты работают – это хорошо. И то, что студенты работают – это плохо. То, что студенты работают – это плохо. Дальше что? Ну, то есть понимаете, сказать «плохо» и точка – невозможно. Потому что жизнь сложна и редкий человек прост и тебе, дорогой студент, тоже нужно как-то себя кормить. Или кормить семью, которая у тебя в этот момент завелась. Или кормить детей, которые в этот момент у тебя завелись. Или кормить родителей, которые себя не могут прокормить по тем или иным причинам. Как бы государство министерство юстиции или министерство финансов или министерство образования, кто угодно, выпуская все законы о том, что кто-то что-то обязан, оно каким-то образом берет на себя ответственность за их исполнение. Готовы ли мы помогать студенту вникая в его жизненную ситуацию, и платить ему дополнительную стипендию. Задумывается ли кто-нибудь, насколько стипендия студента соответствует не то что его жизненным потребностям. Какому-то физиологическому минимуму. В соответствии с которым человек может себя прокормить. Если никто об этом не задумывается, какое мы имеем право давать моральные оценки.
А. Соломин
―
То есть это декларативное заявление, инициатива. Обязать.
Ю. Сапрыкин
―
Да, абсолютно. Она неисполнима. То есть невозможно проследить за всеми семьями и войти во все сложные разнообразные жизненные ситуации таким образом, чтобы эта инициатива была исполнена.
А. Соломин
―
Станьте коллективным государством в один момент. Студент поступил на бюджетное место в вуз, приличный вуз. Бюджетное место там стоит дорого. Государство за этого студента платит деньги вузу, а студент вынужден работать, нет иного средства к существованию, и прогуливать занятия или отсыпаться во время занятий. Или плохо учиться. Не эффективное вложение средств. А выхода нет. Что государству делать?
Ю. Сапрыкин
―
Сидеть и грустить. Не знаю, что. Жизнь сложна. Взвалить бремя обеспечения жизненных потребностей студента на его родителей, про которых мы тоже не знаем, в каком они состоянии и сколько они получают, хватает им или нет, ну как бы можно выступить с такой инициативой. Можно даже издать такой указ. У нас достаточно принято законов, которые выглядят чрезвычайно зловеще и пугающе, но потом совершенно не работают. Просто потому что их невозможно применить к реальной жизни. Хорошо, будет еще один. Ну то есть ничего от этого не изменится. Ничего. Если даже эта инициатива будет каким-то образом оформлена, а не зарублена на первой же экспертизе, когда эксперт покрутит пальцем у виска и скажет: ну вы чего, ребята, совсем уже что ли, какое обеспечение в приказном порядке. Даже если она будет принята, это в жизни людей не изменит ничего.
А. Соломин
―
Наши зрители в Ютубе в чате пишут, что возможно это повод отказаться от стипендий для властей.
Ю. Сапрыкин
―
А вот это интересный поворот. Да, под этим соусом сократить стипендии это будет прямо прекрасно. Если это «а», вслед за которым министерство финансов скажет свое «б» или министерство образования, что, дескать, все, о вас родители должны заботиться. Это, по крайней мере, логично, но это означает не радостную и комфортную жизнь для студентов, а это означает еще один шаг на пути убийства высшего образования, по крайней мере, в его бюджетной части.
А. Соломин
―
Вот от вузов далеко не уйдем. Обратимся теперь к молодым ученым, которые вуз закончили. Уезжают из страны, такое часто происходит и действительно кадровый голод в российских научных заведениях. Которые не могут, видимо, им предложить достаточные зарплаты. Георгий Георгиев, академик РАН предложил отказаться от бесплатного высшего образования, заменить его полностью кредитным образованием. В результате которого 15 лет человек должен будет отработать на российскую науку. Есть ли здесь разумное зерно с вашей точки зрения? Тоже справедливо казалось бы. Тут платим деньги, тут платим деньги. Нужно что-то взамен потребовать.Ю.Сапрыкин: Это покушение на самое святое и прекрасное, что есть. На игру «Что? Где? Когда?»
Ю. Сапрыкин
―
Это довольно непростой вопрос. Потому что понятно, что сама логика развития образования вот то, в какую сторону все движется, конечно, все движется в сторону к сожалению, к великому несчастью в сторону более-менее платного образования. Государство снимает с себя постепенно все обязательства. Почему, к сожалению, – потому что понятно, что есть очень много областей и науки, и высшего образования, которые принципиально не окупаемы. Ну вот, куда мы с моим философским факультетом пойдем. Какой кредит, как мы его будем потом отрабатывать. Как мы вернем эти вложенные деньги стране, каким образом и как это можно оценить. В человеческой культуре, в науке и образовании есть вещи, принципиально не прагматичные. Принципиально не измеряемые инвестициями и скоростью их возврата. Измеряемые каким-то трудно формулируемым общественным благом. Но почему-то культура и цивилизация давно, много веков назад решили, что они должны быть. Без этого жизнь станет беднее, жестче и бесчеловечнее.
Поэтому вот логика движения коммерциализации, она просматривается и это предложение вполне в ее русле. Но она довольно опасна. Если ее применять так последовательно по всем неолиберальным радикальным меркам, как в российском государстве люди иногда умеют делать. При всем том, в общем, какая-то система, при которой за твое обучение кто-то платит или ты берешь деньги в долг и платишь за него и потом ты этот долг тем или иным образом отдаешь, вообще с позиции формальной логики она вполне естественна. И, наверное, в каких-то случаях мы к ней придем. Допустим, если бы я был большой корпорацией и мучался бы, где мне взять специалистов технологических или какие-то менеджерские кадры, я наверное, потратил бы какие-то деньги на то, чтобы научить подходящих для этого людей за то, чтобы эти люди потом на меня работали. Но здесь есть понятные как бы вложения, которые должны гарантировать некоторый возврат. Его нужно отработать.
Но это, еще раз подчеркиваю – частный случай. Это не масштабы всего государства или всего высшего образования. Хорошо, ты учишься на физическом факультете в МГУ, дальше ты попадаешь со своими научными интересами в нищую лабораторию, где нет аппаратуры, которая никем не финансируется. И никаких перспектив у тебя нет. Но ты сидишь, потому что академик РАН 15 лет назад сказал, что тебе тут нужно 15 лет сидеть. А в ином случае ты уезжаешь, и я был несколько недель назад в городе Манчестере. Ходил на экскурсию по местным библиотекам, экскурсовод говорит, что знаете, гордость нашего города это ученые… лауреаты Нобелевской премии в области физики. Это наша гордость. Нам очень важно, что они работают именно у нас. Можно себе представить, что в Москве кто-то, мэр Собянин, экскурсоводы, дикторы Первого и Второго канала таким образом скажут о каких-то московских ученых. А ученым на самом деле хочется заниматься наукой, познанием мира. И получать за это какую-то приличную оплату и получать Нобелевские премии и все на свете. Жизнь одна у них, понимаете. И если ни государство, ни коммерческие структуры не могут здесь обеспечить реализацию их возможностей для того, чтобы они совершили свои великие открытия, значит, он их совершат где-нибудь еще. Что бы по этому поводу ни принимала дума, министерство юстиции и все остальные.
А. Соломин
―
Эти государства в каком-то смысле предлагают вам альтернативу. Можно не учиться за государственный счет, а взять образовательный кредит и выплачивать его потом сообразно собственным доходам.
Ю. Сапрыкин
―
Еще раз говорю, фундаментальная наука это область, которая финансируется очень по-разному. И которая не всегда в России связана с как бы извлечением дохода людьми, которые ею занимаются.
А. Соломин
―
Ну а в Штатах, например, где очень большой серьезный заказчик мозгов это корпорации, связано с извлечением доходов.
Ю. Сапрыкин
―
Значит, естественным путем мозги будут перетекать туда, где им могут обеспечить даже не доход, а хотя бы условия для работы.
А. Соломин
―
Попытки это остановить контрпродуктивны. Правильно я вас понимаю.
Ю. Сапрыкин
―
Попытки это остановить, они в некотором роде невозможны. Только путем таким северокорейским. Окапывание границы рвом с колючей проволокой и не выпусканием никого никуда.
А. Соломин
―
Пока мы разговариваем о людях серьезных с точки зрения эрудиции, науки, не могу не…
Ю. Сапрыкин
―
Этот ров, который существовал в Советском Союзе, допустим, он компенсировался совершенно тепличными условиями для фундаментальной науки. Да, мы можем смотреть как на гигантскую шарашку, но эта гигантская шарашка она невероятно щедро обеспечивалась. И там какой-то Петр Капица, возвращаясь из Британии в Советский Союз, лишался возможности куда-либо выехать, лишался возможности научного общения, но при этом и рисковал быть посаженным в любой момент за неосторожно сказанное слово, но при этом у него был институт, у него было щедрое финансирование. И все возможности сделать те исследования, которые ему было надо и получить Нобелевскую премию. Что угодно.
А. Соломин
―
С точки зрения исследований – да, но все люди жили примерно одинаково. И то, что они могли заработать на себя или купить для себя или потратить на себя – это не сильно отличалось от другой профессии.
Ю. Сапрыкин
―
Академики не сильно отличались от другой профессии? Академики довольно сильно отличались от другой профессии. Поверьте. Я немножко помню, хотя никогда не был причастен к этим мирам, что различия были довольно существенными, поверьте.
А. Соломин
―
О’кей. Скандал вокруг Александра Друзя.
Ю. Сапрыкин
―
Это ужас без конца.
А. Соломин
―
Почему?
Ю. Сапрыкин
―
Потому что это все равно как если бы вдруг сообщили в новостях, что Дед Мороз, оказывается, дает откаты производителям подарков. Это покушение на самое святое и прекрасное, что есть. На игру «Что? Где? Когда?». И на честь ее магистров.
А. Соломин
―
Но так уж легко разрушить репутацию такого человека и такого клуба. Вы верите в то, что произошло?Ю.Сапрыкин: Спасибо министру юстиции. Жалко, что он не придумал этого 29 лет назад
Ю. Сапрыкин
―
Верю ли я в то, что - что?
А. Соломин
―
В то, что Александр Друзь пытался таким вот способом победить в этой игре и получить деньги.
Ю. Сапрыкин
―
Это какой-то опыт для… Это какой-то пример для психологической игры. Потому что давайте попробуем всем поверить. Давайте попробуем поверить и режиссеру Илье Беру, и Александру Друзю. В этом случае получается, что обе стороны этого конфликта пытались друг друга подставить. Что обе они исходили из того, что их собеседник хочет совершить какое-то злонамеренное действие, пытались его на это действие спровоцировать.
А. Соломин
―
То есть в любом случае поступили нехорошо.
Ю. Сапрыкин
―
То есть в любом случае поступили нехорошо. Мне кажется, что на сайте «ЧКГ» сегодня опубликовано письмо Натальи Стеценко, вдовы Ворошилова и одной из основателей многолетнего главного редакторы игры. Очень эмоциональный текст. Где она пишет, что, дескать, виноваты все и вам не знакомо понятие чести. Я не склонен, ну как бы не так хорошо знаком со сторонами конфликта, наверное, меня это не до такой степени задевает, но у меня действительно есть ощущение, что понимаете, грубо говоря, так если следовать из всех моральных заповедей, то в них говорится: не бери взятки. В них не говорится: не бери взятки, но если тебе предлагают, то обязательно спровоцируй человека на дачу взятки, запиши это на диктофон, выложи это в Интернет, разоблачи намерения своего собеседника. Нет, понимаете, на самом деле моральные правила очень просты: не бери взятки и все. Просто не бери.
А. Соломин
―
А вам не кажется, что эти попытки объяснения, пытался вывести на чистую воду – это просто лишь способ спрятать действительно какие-то свои корыстные цели. Тогда.
Ю. Сапрыкин
―
Слушайте, я абсолютно не знаю, для этого надо реконструировать картину, свидетелями которой мы не были и никогда не будем. Но мне кажется, что просто все как говорят наши зарубежные партнеры (неразборчиво) Просто не бери взятки и точка. И этим исполнишь закон.
А. Соломин
―
Есть артисты замечательные великие артисты с потрясающим голосом и замечательно работающие вживую. Которые периодически дают концерты на заводе. Корпоративы какие-то проводят. То есть, есть сцена искусства, есть шарашки какие-то.
Ю. Сапрыкин
―
А чем концерт на заводе плох?
А. Соломин
―
Наверное, ничем не плох. Просто это только для зарабатывания денег. Это не для искусства. Есть «Что? Где? Когда?», есть другие телевизионные шоу. Разве это не то же самое.
Ю. Сапрыкин
―
У меня главным следствием этого скандала лично для меня стало то, что у меня вся лента фейсбука забита рекламой выступления Друзя на какой-то бизнес-конференции.
А. Соломин
―
То есть и тут тоже…
Ю. Сапрыкин
―
Видимо, всесильный алгоритм фейсбука обнаружил, что я часто смотрю новости про Друзя и подсовывает мне теперь его в качестве какого-то бизнес-партнера. Так вот, мне кажется, что у знатоков «ЧКГ» есть какие-то возможности заработать. Вполне открыто, легально. Как говорится в этом расшифрованном телефонном разговоре – минус 13%. Они есть. Это звезды, это востребованные люди. Они зарабатывают на жизнь своим интеллектом. И в программе, и за ее пределами.
А. Соломин
―
Мы здесь должны сделать перерыв на новости. Юрий Сапрыкин, журналист, в эфире радио «Эхо Москвы».НОВОСТИ
А. Соломин
―
Продолжаем программу «Особое мнение». Я напомню, что вы нас можете не только слушать, но и смотреть в эфире RTVi и Ютуб-канала «Эхо Москвы». Мы сделаем определенный разворот. Вы читали статью Владислава Суркова.
Ю. Сапрыкин
―
Да, конечно. Я каждое утро начинаю с перечитывания и изучения, погружения в ее глубины.
А. Соломин
―
И проверяете заодно, не написал ли Владислав Сурков что-нибудь новое.
Ю. Сапрыкин
―
Так часто такое сокровище не возникает.
А. Соломин
―
Екатерина Шульман, например, считает, она говорила об этом у нас в эфире в программе «Статус», что люди, у которых все хорошо, статьи не пишут. Они выступают на телеканале Россия-24…
Ю. Сапрыкин
―
Приговор мне, например. И всей моей жизни. Связанной с написанием статей.
А. Соломин
―
Имеется в виду люди власти, если у них все хорошо, они выступают на телеканале Россия-24. А не пишут…
Ю. Сапрыкин
―
Слушайте, с одной стороны всё правда, с другой стороны Владислав Юрьевич всегда был не публичным человеком. И дорожил образом интеллектуала, который не только пишет статьи, но пишет книги, стихи. Исполняет песни Бориса Гребенщикова на днях рождения друзей. Что мы видим на какой-то случайно сделанной видеозаписи.
А. Соломин
―
Стоит за Кириллом Серебренниковым.
Ю. Сапрыкин
―
Или стоит где-то рядом с Кириллом Серебренниковым. Какое-то время назад. Дружит с популярными певицами, писателями. В общем, да, Владислав Юрьевич никогда не был человеком, который просто стоит и орет в ток-шоу на канале «Россия». Это не его амплуа, не его жанр.
А. Соломин
―
Но если говорить все-таки о статье, мы пошутили, если я правильно понял, но можно ли относиться к ней серьезно и если вы относитесь к ней серьезно, что вы главное…
Ю. Сапрыкин
―
Ну, конечно, я отношусь к ней очень серьезно. Потому что это очевидным образом некоторый моментальный снимок сознания какой-то части правящих элит. Вот так люди думают и так они себя видят и свое место в жизни. Это, конечно, серьезно. В этой статье есть два главных тезиса. Один – такой я бы сказал постмодернистский. А другой – в противоречии очень сильном стилистическом к первому, намеренно архаический. Первый тезис в том, что вот любое государство, любой государственный режим в 21 веке строится на каких-то скрытых конструкциях, которые по природе своей очень жестоки. Очень бесчеловечны, которые связаны с насилием, с алчностью, жаждой наживы, с какими-то тайными договоренностями. И во всех государственных режимах эти конструкции спрятаны.Ю.Сапрыкин: Моральные правила очень просты: не бери взятки и все. Просто не бери
Нынешнее российское государство - это на языке конспирологов называется «дип стейт». Нынешнее российское государство, оно как модернистская архитектура, как центр Помпиду, например, оно вот эти несущие конструкции вынесло на фасад. И предъявило себя в качестве открыто построенного на насилии, на алчности, на жажде обогащения, на борьбе силовых кланов, режим, в котором вся эта глубинная, спрятанная часть вынесена на поверхность и это нормально. И как бы оно являет собой пример для всех остальных государств, потому что они посмотрели и увидели: ага, оказывается, так можно и ничего, людям нравится. Смотрите, как все работает, не нужно прикрываться какими-то формальностями вроде парламентской борьбы политических партий.
То есть нужно все это оставить для симуляции. А то придут и спросят: а где у вас тут парламент. Ну, вот он есть. Принимает законы о суверенном интернете. Но вообще все вынесено наружу и все жестокое, и бесчеловечное, и алчное все делается открыто. Такой постмодернистский выверт. И я бы сказал, что в этой своей констатирующей части да, это, наверное, довольно точно сформулированная мысль. Более того, мысль, отличающаяся редкой откровенностью. Не так часто люди из около Кремля говорят об этом открыто. Второй архаический тезис заключается в том, что вот забыли мы все про эти несущие конструкции, нет никаких несущих конструкций. А есть, как я даже не знаю, где даже не как у графа Уварова, а как у монаха Филофея, наверное. Есть монарх, который связан тайными мистическими нитями с этим глубинным народом. То есть, есть не только «дип стейт», но и «дип пипл», «дип фолк», есть глубинный народ, который непроницаем для политических институций, для социологов, для партий, парламента, правительства и всего на свете. Но есть монарх, который улавливает его тайные токи.
А. Соломин
―
Двусторонняя непосредственная связь. Без посредников.
Ю. Сапрыкин
―
Как эхолот, вот есть какие-то глубоководные рыбы, до которых не достать никакими наблюдательными приборами, но есть наверху мудрый эхолот, который улавливает, куда они плывут и направляет государственный корабль в ту же сторону. За что глубоководные рыбы ему чрезвычайно благодарны. И вообще никакие каналы обратной связи, ну вот они есть, они иногда засоряются, мы их прочищаем, но в принципе все это не очень важно, потому что есть вот такая невероятная мистическая связь и она и является главной несущей конструкцией.Это действительно очень древняя формула обоснования монархии. Слово «монархия» не произносится там ни разу, но, конечно, оно имеется в виду, и конечно, когда автор говорит, что путинское государство столь мудро сконструированное, просуществует еще сто или 500 лет, то он имеет в виду монархию. Не будем себя обманывать. И единоличную власть правителя, которая передается более-менее по наследству или, по крайней мере, тому, на кого правитель укажет. И вот эта часть, по-моему, вы знаете, опять же всегда в истории такие вещи писались людьми, которые смотрят на мир из окна иногда своей кельи, иногда барской усадьбы. За ними открывается какой-то прекрасный пейзаж и можно хорошо рассуждать за чашкой чая о тайной мистической симфонии правителей и народа. Желательно не обращать внимания при этом на то, что там у тебя происходит в углу окна, кого порют на конюшне или кто упился вдрабадан и валяется в луже. Так вот, эта конструкция она не учитывает абсолютно существование реального народа. Реально существующего народа, людей, которые ходят по улицам и которые чего-то себе думают про свою жизнь или про эту власть.
А. Соломин
―
А это не тот самый глубинный народ, о котором он говорит?
Ю.Сапрыкин: Естественным путем мозги будут перетекать туда, где им обеспечат условия для работы
Ю. Сапрыкин
―
Нет, это совершенно не тот самый глубинный народ, потому что этот глубинный народ - это народ, формулируемый столь мистическим образом, это всегда изобретение автора этой конструкции. Это всегда нечто желаемое, выдаваемое за действительное. Он никогда не имеет ничего общего с реальностью. Тот глубинный народ, настоящий глубинный народ состоит из людей, которые живут очень тяжело, иногда довольно бедно. Которые борются за существование. У которых протекает крыша, у которых не убирают снег под ногами. У которых любой поход в детскую поликлинику это если мы не живем в пределах Садового кольца, это адский ад. Которым надо устраивать ребенка в детсад, которым надо вечером после работы забежать в магазин. И обнаружить, что все цены выросли еще на треть. А зарплата не изменилась. И это гораздо важнее, чем какие-то мистические токи, которые эти люди якобы посылают верховному правителю. Вот такая конструкция это сразу тревожный сигнал, что люди наверху немножко потеряли берега и утешают себя тем, что на самом деле у них есть специальные приборы, такие мистико-сакральные и если на этих приборах, если эти барометры показывают хорошую погоду, то и вокруг все хорошо. Это не совсем так. Это довольно опасный сигнал. А еще у меня есть, раз уж я окончил философский факультет, у меня по этому поводу есть еще одно рассуждение. Что вообще конструкция, из которой исходит Владислав Сурков, про то, что нет никакого выбора, есть одна иллюзия выбора, что в человеческой жизни, что в жизни государственной всем правит предопределенность.
А. Соломин
―
Он об этом открыто говорил.
Ю. Сапрыкин
―
Он об этом говорит открыто. С этого статья начинается. Этим заканчивается. Всем правит предопределенность. Все разговоры про свободные выборы -это выдумки этого западного «дип стейт» и таким образом только дурачат людей. Вообще-то не очень христианская мысль мне кажется. Потому что вся христианская цивилизация строится на том, что у тебя как у человека или как у носителя власти этот выбор, конечно, всегда, есть. И это не просто выбор, пойти мне выпить кока-колу или пепси-колу, это выбор буквально между добром и злом. И как только ты говоришь, что выбора нет и нами правит слепая необходимость, и мы как государство делаем только то, что указывают нам геополитические интересы или мистические токи глубинного народа, это значит, что вообще-то этот выбор просто уже сделан. И позиция отказа от этого выбора это тоже выбор. Это тоже нравственный выбор. Это тоже выбор между добром и злом.
А. Соломин
―
У него просто странная позиция, он как бы намекает тем людям, которые имеют власть в России кроме верховного, что вы не понимаете, чего глубинный народ хочет, и в любой момент он может вас смести. Если возникнет такая необходимость. Но верховный при этом выше, вот у него с народом, вы верно говорите, непосредственная связь. Не является ли это заблуждением. И не является ли это искусственной…
Ю. Сапрыкин
―
Здесь есть точно две неточности. Потому что мы все прекрасно понимаем, что в нынешней конструкции смести вот этих всех бояр может никакой не глубинный народ и даже не вершинный народ, а только верховный главнокомандующий. Что он периодически и проделывает. Никакого у глубинного народа способа повлиять даже на депутатов ГД, которые сегодня придумали повысить в 20 раз штрафы за критику представителей власти в Интернете. Но как бы не объяснить это глубинными мистическими токами невозможно. Нет такого запроса. Ой, как устал народ от критики власти в интернете. Давайте за это построже наказывать. Нет такого запроса. И с другой стороны нет возможности никак отреагировать на это предложение или, допустим, смести или переизбрать нынешних депутатов. За то, что они системным образом несут всю эту ересь. Антинародную глубоко. Сделать это может только верховный главнокомандующий. И вторая логическая нестыковка в этой истории - то, что как бы сказать…
А. Соломин
―
15 секунд.
Ю. Сапрыкин
―
Тогда, об этом, видимо, мы поговорим уже в следующий раз.
А. Соломин
―
С удовольствием. Юрий Сапрыкин в эфире радиостанции «Эхо Москвы» со своим особым мнением. Меня зовут Алексей Соломин. Еще раз напомню, что в шесть часов программа в Ютубе «ДайДудя» с Алексеем Венедиктовым. А в восемь - Илья Бер нашумевший придет в студию «Эхо Москвы» в программу «A-Team». Оставайтесь с нами.